Текст книги "Краткий китайско-английский словарь любовников"

Автор книги: Сяолу Го

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

гость

guest (сущ.) – человек, приглашенный в чужой дом; приглашенный артист или ведущий; постоялец отеля или посетитель ресторана.

Новый день. Ты звонишь мне. Я сразу узнаю твой голос. Ты спрашиваешь, не хочу ли я прогуляться в ботаническом саду.

– В каком саду?

– Давай встретимся в подземке на станции Ричмонд, – говоришь ты. – Р-и-ч-м-о-н-д.

Прекрасная погода. Как удивительно. И так спокойно в травяном пространстве. Всё зеленое. Вишни только начали распускаться. Ты говоришь мне о своих любимых подснежниках. Мы видим разные маленькие сады на разные темы. Африканский сад – пальмы. Североамериканский сад – скалы. Южноамериканский сад – кактусы. И азиатские сады тоже есть. Я так рада что Директор не забыл азиатские сады.

Но когда мы входим, я так разочарована. В индийском саду растут лотосы и бамбуки, в японском саду растут сливовые деревья и каменный мост. А где мой китайский сад?

– Похоже, китайский сад они не предусмотрели, – говоришь ты мне.

– Но это очень несправедливо, – говорю я злым голосом. – Бамбуки растут в Китае. Панды едят бамбучные листья в Китае, ты должен был об этом слышать, а?

Ты смеешься и говоришь, что согласен. Нужно переместить некоторые растения из индийского и японского сада, чтобы сделать китайский сад.

Луг приглашает нас прилечь. Мы ложимся рядом друг к другу. Я никогда не делать так с мужчином. Сок травы мокнет мою белую рубашку. Мое сердце тает. Небо голубое и над нами летит самолет, низко и ясно видно. Я вижу, как движется тень самолета на траве.

– Я хочу посмотреть, где ты живешь, – говорю я.

Ты смотришь в мои глаза.

– Будь моим гостем.

недопонимание

misunderstand (гл.) – неправильно понять.

Вот так все и началось, с недопонимания. Когда ты сказать «гость», я подумать, что могу поселиться в твой дом. Через неделю я уезжаю от китайского хозяина.

У меня почти ничего нет, только большой чемодан без колесиков. Муж помогает мне его. Жена открывает дверь. Твой белый фургон ждет на улице, ты держишь руки на руле.

Муж кладет чемодан без колесиков в фургон, ты улыбаешься ему и поворачиваешь ключ зажигания.

Я хочу спросить что-то, что всегда хотела спросить, поэтому вытаскиваю голову из окна:

– Почему вы не сажаете растения в саду?

Жена колеблется:

– Почему? Это непросто – выращивать растения в этой стране. Нет солнца.

Последний раз я смотрю на бетонный сад. Он такой же никакой как раньше. Как маленький кусок пустыни Гоби. Что за жизнь! Или, может быть, все иммигранты живут так?

Белый фургон трогается, я отвечаю жене:

– Неправда. В этой стране повсюду зеленое. Как же вы говорить, что непросто выращивать здесь растения?

Дом остается позади. Пара машет мне руками. Я говорю:

– Китайцы иногда бывают странные.

Ты улыбаешься:

– Я вас, китайцев, совсем не понимаю. Но мне хотелось бы узнать вас получше.

Мы едем по центральной улице. Мой чемодан послушно лежит сзади. Вот так, оказывается, просто в Западе сменить дом? Я рада, что уезжаю из своего серого и невеселого Хотнем-Хейл и еду в лучший район. Но улицы становятся все более и более грубые. Много кричащих черных детей. Нищие сидят на углу с собаками, курят и бормотают.

– Где твой дом? – спрашиваю я.

– В Хэкни.

– Что это?

– Хэкни – это Хэкни, – отвечаешь ты.

холостяк

bachelor (сущ.) – неженатый мужчина; обладатель степени бакалавра.

Твой дом – старое здание, одиноко стоящее между уродливыми новыми зданиями для бедных. Фасад покрашен лимонно-желтой краской. Оба бока дома – кирпич, покрытый мхом и листьями жасмина. Сквозь листья я вижу, что дом очень сырой и поврежденный. Должно быть, в нем было множество историй.

А ты настоящий холостяк. У тебя одиночная кровать. Она сделана из нескольких больших деревянных кусков, а внизу деревянные ящики. Старые простыни. Должно быть, очень жестко спать, как китайская крестьянская кровать канг. На кухне везде чайные чашки. Каждая чашка отличается от другой, большие и маленькие, почти новые и битые… Все одиночное, ни компании, ни партнера, ни пары.

В первый день у нас такой разговор:

– Я есть. Ты ешь?

Ты поправляешь меня, как следует:

– Я хочу есть. Не хочешь ли ты перекусить вместе со мной?

Ты спрашиваешь:

– Не желаешь ли кофе?

Я говорю:

– Не хочу кофе. Хочу чай.

Ты изменяешь:

– Было бы славно выпить чашечку чаю.

Первый раз, когда ты готовишь для меня еду, это какие-то сырые листья с двумя вареными яйцами. Яйцовый салат. И это все? Этим англичане угощают у себя дома? В Китае холодная пища для гостя – очень плохо, только нищие не жалуются о холодной пище. Может быть, ты не знаешь, как готовить, потому что ты холостяк.

Я сижу у твоего кухонного стола и молчаливо ем. Над моей головой абажур, из крана в раковину капает вода. Так спокойно. Даже страшно. Я никогда не есть так тихо в Китае. Всегда с многими родственниками, все кричат и орут, когда едят. А здесь только звук моей вилки и ножа. Я два раза роняю нож и решаю пользоваться только вилкой в правой руке.

Жую. Жую. Не разговариваем.

Ты терпеливо смотришь, как я ем.

Наконец, ты спрашиваешь:

– Ну как, понравилось?

Я киваю и сую еще лист в рот. Я помню, что нехорошо говорить с едой в рте. Ты ждешь. Но терпение, наверное, заканчивается, поэтому ты отвечаешь на вопрос за меня:

– Да, мне очень понравилось. Очень вкусно.

Воспоминания становятся такими неточными.

Моя память хранит твой портрет. Абстрактный портрет, вроде тех, что я видела в «Тэйт-Модерн», размытые детали и линии-наброски. Я начинаю рисовать этот образ, но воспоминания изменяются, и образ приходится менять.

зеленые пальцы

green fingers (брит., разг.) – искусный садовод (буквально – «зеленые пальцы»).

Наша первая ночь. Первый раз мы занимаемся любовью. Я делаю это первый раз в жизни.

Я думаю, ты красивый. У тебя красивая улыбка, красивое лицо и ты красиво говоришь. Ты говоришь медленно. Поэтому я слышу почти каждое слово, только иногда не понимаю, что ты имеешь в виду. Но я понимаю тебя лучше, чем любого, с кем я разговариваю в Англии.

Потом ты снимаешь одежду.

Я смотрю на тебя. Мужское тело кажется некрасивым. Волосы, кости, мускулы, кожа, снова волосы. Я нюхаю тебя. Сильный запах. Запах животного. Запах идет от твоих волос, груди, шеи, подмышек, кожи, от каждого кусочка твоего тела.

Сильный запах и сильная душа. Я даже могу ощутить ее и потрогать. И я думаю, может быть твое тело тоже красиво. Это дом твоей души.

Я спрашиваю, сколько тебе лет. Это первый вопрос, который китайцы задают незнакомцам. Ты говоришь сорок четыре. Старше меня на двадцать лет. Сорок четыре в моем китайском понимании значит старый, очень старый. Очень далеко от юности. Я говорю, что твой возраст старый, но ты выглядишь молодым. Ты говоришь спасибо и больше ничего.

Я говорю, что думаю, что ты красивый, пусть возраст. Я думаю, ты слишком красивый для меня, я тебя не заслуживаю.

Очень рано утром. Ты спишь и тихо дышишь. Я смотрю в окно спальни. Небо светлеет. Я вижу маленькие высохшие виноградные ягоды, висящие на лозе у окна. Их очертание в холодном весеннем утреннем свете становится яснее и яснее. Сад буйный и пышный. Твои одежды и носки висят на бельевой веревке. Твои садовые инструменты повсюду на почве.

Ты мужчина, умелый и крепкий. Это сад мужчины.

От тебя я чувствую себя слабой. Я чувствую себя слабой от любви, потому что я не красивая, мне никто никогда не говорить, что я красивая. Мать всегда говорить, что я уродливая. «Ты уродливая деревенщина. Тебе следует это знать». Мать говорит мне это все двадцать три лет. Может быть, от этого у меня никогда нет бойфенда, как у других китайских девушек моего возраста. Когда мне плохо получаться общаться с людьми, голос матери звучит в моих ушах. Я уродливая деревенщина. Я уродливая деревенщина.

– Мое тело жаждет тебя, – говоришь ты.

Самое красивое предложение, которое я слышала за жизнь.

Мой плохой английский недостоин твоему красивому языку.

Я думаю, что влюбляюсь в тебя, но моя любовь не может быть достойна твоей красоте.

А потом день. Солнце светит сквозь сад в нашу постель. На крыше поют птицы. Я думаю, что солнечный свет в этой темной стране должен делать людей счастливыми, и тут вижу, что ты просыпаешься. Мы видим друг друга голыми, совсем рядом. При истинном свете.

– Доброе утро, – говоришь ты. – Сегодня ты даже более красива, чем вчера.

И мы снова любим друг друга утром.

опыление

fertilise (гл.) – оплодотворять (о животных), опылять (о растениях); удобрять почву.

Ты ведешь меня в сад. Очень маленький, может быть, десять квадратных метров. Одно за другим ты представляешь мне все растения, которые ты сюда посадить. Шестнадцать разных растений на десяти квадратных метрах. В моем родном городе в Китае на полях только одно растение: рис.

Ты знаешь имена каждого растения, как будто они твои родственники, и называешь их мне, но я не запоминаю английские имена, поэтому ты пишешь их:

картофель

стручковая фасоль

нарцисс

глициния

лаванда

виноградная лоза

мята

лавровое дерево

шпинат

герань

тимьян

сахарная свекла

укроп

сахарная кукуруза

яблоня

смоква

Тогда я говорю, что у всех этих растений на китайском совсем другие имена с другим значением. Пишу эти имена по китайски и объясняю каждое слово.

Ты смеешься.

– Ты совсем не произносишь «р». Не «флуктовое делево», а фруктовое дерево. Но название правильное – смоква и в самом деле фруктовое дерево без цветов.

– Как дерево может выращивать фрукты, если на нем сначала нет цветов? – спрашиваю я.

Словно учитель, ты объясняешь, как насекомые ползут во фрукт, чтобы опылить семена.

«Опылить»? Я заглядываю в Краткий китайско-английский словарь. Слово напомнило мне председателя Мао. Он любить удобрения. Его большая идея – увеличивать производительность, продуктивность, растительность. Может быть, поэтому Китай, страна с самым большим населением крестьян, еще жив и становится сильнее после применения удобрений к почве.

Я спрашиваю:

– Через сколько смоква приносит плоды после того как насекомые опылять ее? Через десять месяцев, как беременная женщина?

Ты с удивлением смотришь на меня.

– Почему десять? Я думал, беременность продолжается девять месяцев.

– Мы, китайцы, говорим ши юэ хуай тай. 

 Это значит «родить после десяти месяцев беременности».

– Это странно. – Кажется, ты снова хочешь рассмеяться. – С какого дня в Китае начинают отсчитывать срок беременности? – спрашиваешь ты серьезно. Но откуда я знать? Нас никогда не учат этому в школах как следует. Это слишком стыдный предмет для нас, китайцев, чтобы обучать и учить про него.

Стоя под твоим фруктовым деревом без цветов, я поднимаю лист и кладу на ладонь. Один лист, но большой. Я трогаю поверхность – на ощупь волосяная.

– Ты читала Библию? – спрашиваешь ты.

– Нет.

Конечно, нет, как ее читать в Китае?

Ты приносишь из комнаты большую огромную черную книгу и открываешь страницы. Показываешь на начало:

– «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания».

– Что это? – мне любопытно.

– Это про Адама и Еву. Они прикрывали свои обнаженные тела фиговыми листьями. Фиговое дерево – другое название смоквы.

– Умно. Они знать, что фиговые листья больше других листьев, – говорю я.

Ты снова смеешься.

Твои садовые инструменты повсюду в беспорядке.

Вдруг я останавливаюсь, немного шокирована. В твоем саду есть обнаженность.

– Что это?

– Это мои скульптуры.

Скульптуры? Голый мужчина без головы, тело изогнуто, огромные руки и огромные ноги. Между ногами два красивых яичка, как две яблочные половины. В середине яблоков – пенис, как маленькая раненая птица. Я иду к мужчине и прикасаюсь. Он сделан из гипса. Я удивлена этим телом – оно большое, выглядит страдательно. Я помню фотографию «Давида» Микеланджело на твоей книжной полке, очень здоровое и гармоничное тело. Но твое – твое намного другое.

Рядом с этой скульптурой тела – несколько маленьких гипсовых скульптур. Ухо, большое, как раковина, коричневое. Очертания как большой цветок. Еще уши, разной формы, разного размера. Они спокойно лежат на траве, слушая нас.

Под инжиром – другой пенис из гипса, смирный, невинный. И еще один – выглядит тверже, лежит у корней жимолости, цвета почвы. Маленькие гипсовые скульптуры словно живут в этом саду рядом с растениями сто лет.

Шумный Лондон прегражден кирпичной стеной. Сад не пускает серый город. Растения и скульптуры в солнечном свете. Замечательные, как ты. Может быть, все мужчины в Лондоне садоводы. Может быть, потому что эта страна такая холодная и тусклая, а растения и сад могут показать воображению весну, солнце, тепло. И растения и сад дарят любовь, как женщины дарят тепло жизни мужчинов.

Я стою в саду с шестнадцать разных растений и думаю о китайских мужчинах. Китайские городские мужчины совсем не любители растений, совсем. Для китайских городских мужчинов позорно изливать страсть на листья. Его будут считать неудачником, без положения в обществе. Но ты, ты совсем другой. Кто ты?

инструкция

instruction (сущ.) – обучение, преподавание; мн. – инструкция, указание.

Мы так часто занимаемся сексом. Любим друг друга каждый день и каждую ночь. Утром, в полдень, после полудня, ранним вечером, поздним вечером, в полночь, даже во сне. В солнечном свете, в пасмурную погоду, дождливой ночью. На узкой скамье в саду, под инжиром, на гамаке, покрытом виноградными листьями, у кухонной раковины, на обеденном столе, везде, где нас застигает желание. Меня пугает твоя могучая энергия. Ты входишь в меня как буря, сносящая деревянную хижину в лесу, ты входишь в меня глубоко, как молоток, вбивающий в стену гвоздь. Ты спрашиваешь, нравиться ли мне, и я отвечаю, что мне уютно.

– Всего лишь уютно!?

– Да. Твое тело мне очень уютно, как ничто другое в этой неуютной стране.

Стыдно ли мне от секса? Да, в начале. И очень. Это такое табу в Китае. Я никогда по настоящему раньше не знала, что такое секс. Теперь я каждый день хожу в доме голая и ясно могу видеть свое желание. Несколько раз в последнее время я видела во сне, что я голая на улице, в магазине, даже на шоссе. Я бегу по оживленной улице как можно быстрее, чтобы попасть домой. Но все на улице удивлены видеть, что я голая.

О чем этот сон?

Ты говоришь, что этот сон о стыде или о страхе привлечь внимание.

Каждый раз, когда мы любим друг друга, ты выплескиваешь так много спермы на мою кожу, как фонтан на Трафальгарской площади. Иногда ты беспокоишься, как бы я не стала беременной. Мы хотим, чтобы у нас были только мы, и не хотим, чтобы кто-то третий разбавил нашу любовь.

Ты говоришь, что нужно пользоваться презервативом.

На нашей длинной убогой Хэкни-роуд нет крупных магазинов, хотя в «Кост Каттере» презервативы иногда продаются. Но владелец знает нас не хуже, чем своих племянников. А он серьезный мусульманин, он может быть противником тех, кто пользуется презервативами. Поэтому нам приходится ехать на Брик-лейн, где продавцы из Бангладеш добрые и беспорядочные, и не могут запомнить лицо каждого клиента с Хэкни-роуд.

ПОЖАЛУЙСТА, ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАЙТЕ ИНСТРУКЦИЮ, говорится на упаковке. Я вскрываю упаковку, разворачиваю бумажку и начинаю читать. Я никогда раньше не читала инструкций для презерватива. Думаю, люди читают эту инструкцию только один раз, когда в первый раз пытаются заняться сексом. Так или нет, для меня это ново.

Надорвите фольгу с одной стороны и осторожно извлеките презерватив. Прочность презерватива велика, однако он может порваться, зацепившись за длинные ногти или ювелирные изделия.

– Что такое «ювелирные изделия»? – спрашиваю я.

– Такие блестящие штучки, которые любят носить женщины, – отвечаешь ты без выражения.

Надевайте презерватив только на эрегированный пенис до начала полового контакта. Это поможет предотвратить ЗППП и беременность.

– Что такое ЗППП?

– Заболевания, передающиеся половым путем, – быстро отвечаешь ты, словно это такая же привычная тебе вещь, как ежедневный мятный чай.

Поместите свернутый презерватив на головку пениса. Сожмите пальцами резервуар презерватива, чтобы выпустить воздух и освободить место для спермы.

Я останавливаюсь на этих словах. «Сожмите пальцами резервуар презерватива, чтобы выпустить воздух..» Несколько секунд пытаюсь представить эту сцену. Это как порнография. У нас в китайском языке такого быть не может. Нам слишком стыдно. Западному человеку нечего стыдится. В этой стране ты можешь делать что угодно.

Расправьте презерватив по направлению к основанию пениса. Сразу после эякуляции извлеките пенис, придерживая кромку презерватива. Не касайтесь влагалища пенисом или презервативом, чтобы избежать контакта со спермой.

Я не могу читать дальше. Я совершенно потерялась в этих словах. А ты смеешься.

Презервативы предназначены для контакта с влагалищем, в случае использования в иных целях увеличивается риск разрыва.

Я останавливаюсь.

– Что это значит?

– Это намек. Имеется в виду, что не следует засовывать его в задницу.

Ответ очень четкий и ясный, но терпеливости больше нет – ты начинаешь читать воскресный «Гардиан».

Я читаю другую часть инструкции на другой стороне, но она менее важная. Например,

Даже если вы не планируете совершать половой контакт, на всякий случай разумно носить презерватив с собой.

Разумно все время носить с собой презервативы? Западный человек всегда может заняться сексом, когда он идет в магазин или ждет автобуса на остановке. Заняться сексом в этой стране – все равно что причесаться или почистить зубы.

Слова инструкции восхитительнее, чем сексуальные журналы на полках в магазине на углу на нашей улице.

очарование

charm (сущ.) – очарование, обаяние; талисман, амулет; заклинание; (гл.) – привлекать, очаровывать, восхищать; оказывать влияние благодаря личному обаянию; околдовывать.

Начиная с нашего первого дня, и второй, и третий день наши тела нон-стоп вместе, не разделяются даже на час. Ты говоришь мне обо всем. Но я не полностью понимаю. Ты говоришь:

– Раньше я пытался любить мужчин. Последние двадцать лет я по большей части имел дело с мужчинами.

Я думаю, что это хорошо – пытаться любить мужчин. Мир будет лучше. Но что значит «имел дело»?

– Когда я жил в сквотах, я делал очень много скульптур. Ими можно было заполнить несколько домов.

Что такое «сквот»? Я достаю словарь. Там говорится: «сидеть, согнув колени и приблизив пятки к бедрам». Очень сложная позиция, по-моему.

Что за дома эти сквоты? Ты что, сидел там с согнутыми коленями на полу без стула?

– Я жил на ферме, выращивал картошку и бобы, следил за козами. Мне нравилась такая жизнь, больше, чем все остальное.

Значит, ты крестьянин? Но почему тогда ты еще и такой городской человек?

– Мне нравятся старые вещи. Я люблю секонд-хенд. Ненавижу новое. Я не хочу больше покупать новые вещи.

Но старые вещи ужасны. Как можно чувствовать себя бодрым и живым в повседневной жизни, если жить только с старыми вещами?

Каждое предложение, которое ты говоришь, я записываю в свой собственный словарь. На следующий день смотрю и думаю о каждом слове. Я вхожу в твой мозг. Хотя мой мир так далек от твоего, я думаю, что смогу понять тебя. Я думаю, что ты совершенно очаровательный. Все твое пленительно.

Я чувствую концентрированную любовь к тебе, фермер, скульптор, любитель мужчин, чужак. Благородный человек. Мы в Китае говорим: сотни реинкарнаций сводят двух человеков в одну лодку. Может быть, ты тот самый человек для моей лодки. Я никогда не встречала таких мужчинов, как ты. Я думаю, мы, замечательно подходим: ты вполне инь, а я очень ян. Ты очень почвенный, а я – металл. Ты слегка влажный, а я немного суха. Ты прохладный, а я горячая. Ты ветряной, я огневая. Мы соединяемся. У нас есть совместимость. И мы можем принести друг другу пользу. Все это делает нашу любовь целесообразной.

вегетарианец

vegetarian (сущ.) – человек, который не ест мясо или рыбу; (прил.) – вегетарианский, приемлемый для вегетарианца.

Одна проблема между нами – еда.

Местный китайский ресторан в Хэкни. Я веду тебя туда, хотя ты говоришь, что никогда не ходишь в китайские рестораны.

Ресторан выглядит очень просто. Белые пластмассовые столы, пластмассовые стулья и белая флюоресцентная лампа. Официант несчастно вытирает стол, не глядит ни на кого. Женщина с хвостиками за стойкой еще хуже. На стойке пластмассовая коробка для пожертвований на «спасите панду». Ни один не говорит на мандаринском диалекте.

– Нет. Садитесь здесь. Нет, нет, не этот столик. Садитесь за этот.

Официант командует нами, как будто мы его солдаты.

– Что вы хотите?.. У нас нет водопроводной воды. Вы должны заказать что-нибудь из меню… Мы не даем чайники с зеленым чаем, только чашки.

Я ненавижу их. Клянусь, я никогда не бывала в таком грубом китайском ресторане во всю мою жизнь. Почему китайцы становятся такими противными в Западе? Я чувствую немного виноватой за ужасное обслуживание. Потому что я привела тебя, и ты, может быть, думаешь, что моя культура именно такая. Может быть, поэтому некоторые англичане презирают нас, китайцев. Здесь мне стыдно быть китаянкой.

Но нам все еще нужно поесть. Особенно мне, голодной как Призрак Голода. Я всегда голодная. Даже после большой еды, через час или два я снова чувствую голод. Моя семья всегда очень бедная, до недавнего времени. Мы есть очень мало, едва хватать на мясо. После того, как мои родители начать обувную фабрику, это изменилось. Но я до сих пор все время думаю о еде.

Ты ничего не знаешь о китайской еде, поэтому я быстро заказываю: утка, свинина, жареный тофу с говядиной.

Еду приносят, и я быстро погружаю палочки в блюда, как снежная буря. Но ты совсем не действуешь. Ты только смотришь на меня, как в Пекинской опере.

– Почему ты не ешь? – спрашиваю я, жуя свинину в рте.

– Я не очень голоден.

– Ты умеешь палочки? – я думаю, что причина в этом.

– Да. Не беспокойся, – ты поднимаешь свои палочки и показываешь, как умеешь.

– Но ведь еда пропадет. Не любишь китайскую еду?

– Я вегетарианец, – говоришь ты, беря немножко риса. – А это меню – настоящий зоопарк.

Я удивлена. Пытаюсь найти словарь. Черт, я его сегодня забыла с собой. Я вспоминаю фильм «Английский пациент», который я смотреть на пиратском DVD в Китае для образования о британском народе.

– Что это за слово? Оно о людях, которые впадают в долгий-долгий сон, как живые мертвецы?

– Ты имеешь в виду кому? – ты сбит с толку.

– Да, это слово! Ты не такой, нет?

Ты кладешь палочки. Может быть, ты разозлен.

– Полагаю, ты думаешь о длительном вегетативном состоянии. Вегетарианец это тот, кто не ест мяса.

– О, извини меня, – говорю я, проглатывая тофу с говядиной.

Теперь я понимаю, почему никогда ни куска мяса. Я думала, это потому, что ты бедный.

– Почему не есть мяса? Оно очень питательное.

– …

Тебе нечего сказать.

– И у тебя будет депрессия, если не есть мясо.

– …

Тебе по прежнему нечего сказать.

– Мои родители бить меня, если я не есть мясо или любую пищу на столе. Мои родители ругать меня привередливой и испорченной. Потому что другие умирают от того, что им нечего есть.

– …

Все молчишь.

– Почему человек бывает вегетарианцем? Если он не монах?

Опять ни слова, но теперь смех.

Ты смотришь, как я ем всю еду. Я пытаюсь покончить с уткой, и с тофу с говядиной. Желудок болит. Остается еще свинина, но я говорю унести ее. Пока я ем, ты пишешь десять своих любимых продуктов на салфетке:

салат-латук

морковь

чечевица

брокколи

авокадо

редис

баклажан

тыква

спаржа

шпинат

Но неужели это будет меню нашей кухни до конца жизни? Это ужасно! Как же мои котлеты, моя баранина, моя говядина в черном бобовом соусе? Кто будет главным в кухне?