Текст книги "По морям вокруг Земли. Детская морская энциклопедия. Часть I"
Автор книги: Святослав Сахарнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
СУША, ОКРУЖЕННАЯ ВОДОЙ
Мне пришлось жить несколько лет в Советской гавани, на берегу Татарского пролива, на полуострове Меншикова.
С Большой землей его соединяла узкая песчаная полоска. По ней шла дорога. По дороге взрослые ездили в магазин, на почту, ребята ходили в школу.
В конце лета на Советскую гавань обрушились тайфуны. Они приходили с юга, валили деревья, покрывали пеной море.
Волны перехлестывали через перешеек, и дорога оказывалась под водой. И школа, и магазин, и почта – все оставалось за полосой жидкого песка, перемешанного с пеной.
В такие дни нас выручал только катер.
Наступала зима. В школе каждый месяц проходили родительские собрания. Учитель географии жаловался:
– Ученики плохо усваивают материал. Они путают полуостров с островом. Островом называется часть суши, окруженная со всех сторон водой, а полуостровом – только с трех!..
Мы, родители, сидели за низенькими партами, важно кивали головами и поглядывали в окно. За оттаявшим от нашего дыхания стеклом чернел полуостров. Темная полоска, которая связывала его с материком, угадывалась еле-еле. Наш полуостров был окружен водой со всех четырех сторон.
На карте, которую придумал художник, хорошо видно, чем отличаются остров от полуострова, полуостров от мыса…
РАДИОЛОКАТОР
Мы возвращались на тральщике из залива Советская гавань во Владивосток. В Уссурийском заливе нас накрыл туман. Он был плотный до черноты. На носу тральщика стоял впередсмотрящий. С мостика матроса не было видно.
– Видимость ноль!.. – то и дело докладывал он по телефону.
Включили радиолокатор. Я спустился в штурманскую рубку. По освещенному слабым светом экрану бегал голубой луч. Он был похож на спицу, воткнутую одним концом в яркую точку в центре экрана. Луч сделал оборот – и на экране из темноты всплыли зеленые размытые пятна островов, извилистая черта берега.
– Правильно идем! – сказал штурман.
На экране показались неподвижные точки. Я открыл дверь рубки. Слабый переливчатый звон доносился с моря.
Штурман поморщился и, уставившись на экран, начал кричать в переговорную трубу, идущую на командирский мостик:
– Пять градусов справа, дистанция тридцать кабельтов – цель! Слева – десять, дистанция тридцать два – цель!
Я улыбнулся: где-то за белой стеной тумана стояли на якоре рыбаки. Каждую минуту они подавали тревожные сигналы – звонили в колокола, чтобы кто-нибудь, ненароком не налетел на них.
Для нас это были никакие не цели. Но тральщик – военный корабль, и штурман, морщась, продолжал выкрикивать:
– Прямо по носу, дистанция двадцать – цель! Слева пять, дистанция восемнадцать – две цели!
На самом краю экрана показалось сплошное, ярко очерченное пятно с ямкой посредине. Это был полуостров, на котором расположен Владивосток, и вход на его рейд.
ФЛАЖКИ НА КАРТАХ
Странная карта: изогнутые линии, в каждый город воткнут флажок. Одна, две, три поперечинки… Будто стрелы с налета вонзились в карту, будто ветер швырнул их сюда горстью.
И верно, ветер. Это карта погоды. Изогнутые линии указывают давление воздуха. Флажки – ветер. Каждый флажок летит по ветру острием вперед. Одна поперечинка – ветер слабый, две – посильнее, три и более – шторм. Каждые полпоперечинки – один балл.
Теперь понятно, что это за флажки на карте. Погодные. Они сигналят кораблям и людям: «Берегись – шторм!» или «Ваше плавание будет спокойным».
Ветер южный, три балла. Приятный ветерок.
Ветер северо-восточный, шесть баллов. Это уже шторм.
Циклон. Огромная воздушная воронка – давление воздуха в центре ниже, чем по краям. Ветер с ревом несется к середине, крутит, все время меняет направление. Циклон – это дурная погода.
Антициклон. Шапка спокойного воздуха. В нем в центре высокое давление, по краям – меньше. Наползет антициклон на море, установится погода: ясная, морозная – зимой; сухая, жаркая – летом.
КРЕСТ РОБИНЗОНА
Мы стояли на берегу маленького островка под Владивостоком. Я и метеоролог Костя Саранский. Костя знакомил меня с островом.
– А теперь я покажу вам крест Робинзона, – сказал Костя.
Я вздрогнул.
– Неужели он… похоронен здесь… на этом острове? – неуверенно сказал я. – Ведь знаменитый моряк…
Костя приложил палец к губам и повел меня тропинкой наверх к домику метеостанции. Мы обошли домик и, войдя внутрь низкой ограды, остановились перед мачтой. На вершине мачты медленно вращалась крестовина с четырьмя полыми полушариями.
– Крест Робинзона – это прибор для измерения скорости ветра, – сказал Костя. – Ветер вращает крест. Крест крутится тем быстрее, чем больше скорость ветра. По числу оборотов креста в минуту определяют среднюю скорость ветра. Робинзоном звали ученого, который изобрел прибор. Мне жаль, что я обманул вас. Мне самому порой хочется путешествовать по островам и по деревянным крестам на них разгадывать историю открытий…
Мы долго бродили с Костей в тот день по острову. Мы говорили о том, что не всем же заниматься историей великих мореплаваний и как важно, что есть люди, которые годами живут на одном месте и изо дня в день сообщают миру погоду. Изо дня в день, каждые четыре часа…
– Я живу на острове уже пятый год, – сказал Костя.
МОРСКАЯ БОЛЕЗНЬ
Всем хорошо море: и красиво оно, и приводит, если долго плыть по нему, в интересные страны, и необычно корабельными нравами, и скрывает в своих глубинах загадки, одна интереснее другой, да не всем дано по нему плавать.
Есть люди, которые на море болеют.
«Укачиваются», – говорят моряки.
Только отошел корабль от пристани, только ударила в борт первая, еще невысокая волна, шевельнулась под ногами палуба, а уже расходятся с палубы пассажиры; бегут в каюты, ложатся на пружинистые койки и там, бледные, со стиснутыми зубами, лежат, считая часы, когда судно придет в назначенный порт.
Тошнота, головная боль, потеря аппетита, слабость.
Правда, есть люди, которые укачиваются, но продолжают плавать и работают на корабле, не отставая от других.
…Мы вышли из Владивостока во вторник утром, а уже к вечеру небо заволокло и с северо-востока ударил ветер. Два торпедных катера то зарывались по рубку в шумящую пену, то взлетали над гребнями, вымахивая до половины из воды. Желтые непрозрачные валы шли без остановки. Окна в рубке были закрыты крышками. Крышки сорвало и унесло. Чтобы спасти стекла и не затопить катер, мы привязали к рубке свои матрасы.
Командир катера Белов стоял мокрый до нитки на мостике и, вращая штурвал, удерживал катер против волны. С курса мы давно сбились. Чтобы защитить глаза от ударов соленой воды, Белов посадил на рубку перед собой сигнальщика. Сигнальщик сидел спиной к ветру и только поеживался при каждом ударе волны.
Я стоял у экрана радиолокатора, стараясь не разбить об него лицо, и всматривался в мерцающие зеленые пятна. Экран рябил – крупные волны отражали радиосигналы, как острова.
Нас било до утра. С рассветом мы вышли к Де-Кастри. Тайфун сюда не достал. Был август. На берегу горела тайга. Голубой дым стоял над морем. По морю ползла зеленая горбатая зыбь.
Ветра здесь не было.
Нас долго не пускали в залив. Мы отдали якоря, и тягучая качка начала выматывать нам души. Было дымно и жарко. Сказалось напряжение бессонной ночи. Я лег на палубу и, стиснув зубы, ждал, когда пройдет сладкий вкус обильной слюны во рту.
Говорят, есть люди, которые не укачиваются никогда. Не знаю.
Был душный августовский полдень, полный дыма и бесконечного движения вверх-вниз. Мы укачались все.
У каждой твари на земле свои приметы. У птицы – крылья, у змеи – хвост. Волка ноги кормят, дятла нос выручает.
Иное дело в воде. Там порой и не поймешь, с кем встретился. Кит – зверь, а голова и хвост у него рыбьи. Тригла – рыба, а ходит по дну пешком.
И уж самые странные в море – головоногие.
Кальмар. Плавает в воде, как рыба. Ходит стаями. Внутри у него, как у всех головоногих, реактивный двигатель. Наберет в него кальмар воду, с силой выбросит, сам в другую сторону – шасть! А бывает и так: разгонится, из воды выскочит, да промазал – на палубу судна шлеп! – и осох.
Осьминог. Этот живет на дне. Любит залезать в щели или строить себе из камней дома. Построит дом, заберется в него и спит. Семь ног спят, восьмая караулит. Из дома высунулась, покачивается, врагов отпугивает.
Младшая сестра кальмара и осьминога – каракатица. Сама с ладонь, щупальца как пальчики. Лучше ее на морском дне никто не прячется. На песок легла – желтыми точечками покрылась. В зелень заплыла – сама стала зеленой. Однажды под каракатицу положили книгу. Она сначала растерялась – читать-то не умеет! – потом сообразила: изукрасилась черными и белыми точками.
ОСЬМИНОГ НА СКАЛЕ
Каждый охотник мечтает встретиться в лесу с медведем. Каждый водолаз – с осьминогом.
Я часто видел на дне маленьких, как паучата, осьминожков, а вот настоящего, с копну сена, про каких рассказывают бывалые рыбаки, долго не встречал.
И наконец повезло.
Был вечер. Солнце пробилось через узенькую щель между облаками, облило море неярким светом, начало опускаться за горизонт.
Гасло небо. Гасло, голубело морское дно.
Я плавал с ластами и маской около восточной оконечности острова. Берег отвесной стеной опускался в воду и заканчивался внизу галечной осыпкой.
Сумеречная тень лежала на воде. Каменная стена была неразличима.
Я плыл прямо на нее.
Вокруг – темнота, густая и холодная. Только подо мной на глубине белым пятном – галька.
И вдруг из полумрака выплыло что-то серое. Выплыли и уставились прямо на меня два черных настороженных глаза.
Глаза были плоские, полуприкрытые белыми шторками век.
Я не сразу понял, что уже нахожусь у стены и что это смотрит на меня осьминог. Он сидел в расселине.
Я даже вздрогнул – таким большим показался он мне сначала.
Мы смотрели друг на друга.
Глаза привыкли к сумраку, и я стал лучше видеть его.
Осьминог был весь в мелких белых складках, словно осыпанный чешуйками пепла. Тело его то раздувалось, то опадало. Он дышал.
Слабое течение несло меня мимо скалы. Я шевельнул руками, чтобы удержаться на месте. Осьминога это испугало. Щупальца его, распластанные по скале, пришли в движение. Они начали скользить и собираться все сразу, как по команде. Осьминог горбился, надувался. Белые кольца присосок двигались вместе со щупальцами, мерцали, гасли – животное подбирало их под себя.
Наконец осьминог перестал расти вверх, осел, расплылся, повернулся спиной вниз и легко выскользнул из расселины. Он плыл задом наперед, выталкивая из себя воду, как медуза раздувая и сокращая тело.
Я оторопело подался назад. Раскинув щупальца в стороны, осьминог, как на парашюте, сел на дно, потом покатился вбок и, сойдя с белого галечного пятна, пропал из виду.
И тогда меня охватил страх. Непонятный, необъяснимый страх. Я заболтал ногами изо всех сил и бросился плыть к берегу. Скользя и спотыкаясь о камни, выбрался из воды, сел на горбатый холодный валун и стал соображать: что случилось?
А не случилось ничего—осьминоги ведь на людей не нападают.
Мало-помалу я успокоился и даже развеселился.
Теперь я знаю: осьминог по-своему красивое и ловкое животное. Он хороший пловец и подводный альпинист.
И еще. Когда животное проплывало мимо меня, я увидел его глаза, окруженные морщинками. Они были печальные и спокойные.
Мудрые, стариковские глаза.
«На» и «Под»
Один человек ждал во Владивостоке оказии, чтобы перейти на другой берег бухты Золотой Рог. Он впервые попал на море и впервые столкнулся с моряками.
У причала стояли две корабельные шлюпки с матросами.
– Вы пойдете на тот берег? – спросил человек матросов с первой шлюпки.
– Пойдем.
– Под веслами?
Матросы засмеялись.
– Ничего смешного, – обиделся человек. – Мне нужно быть там как можно скорее, а под веслами…
Снова взрыв смеха.
– Понимаете, ходят только на веслах, – объяснил ему один матрос. – И конечно, не быстро. Если хотите поскорее, вон у соседей парус.
Человек подошел к другой шлюпке.
– И вы к тому берегу? – спросил он.
– К тому.
– На парусе?
Теперь хохотали уже две шлюпки.
– Ходят ПОД парусом, – объяснили ему. – НА веслах, но ПОД парусом. Улавливаете?
– Улавливаю, – сказал он. – На веслах, но под парусом… Нет, под веслами, но над парусом… Тоже не так. Над-под или под-над?..
Он махнул рукой, сел на трамвай и объехал бухту посуху.
– Все-таки почему вода в море соленая?
– Солят ее.
– Кто?
– Реки. Сами пресные, а соль из земли понемногу вымывают да всю в море тащат. За миллионы лет сколько натащили!
– Какие корабли чаще на мель садятся – парусные или паровые?
– Парусные. Пока там капитан скомандует: «К повороту! Марсовые на марс, баковые на бак! Крепить бом-брам-лиссели и грот-марс-топенанты!» – глядишь, корабль уже на мели.
В один институт, где изучали, морских животных, привезли небольшого осьминога.
Ученые посадили его в аквариум. Аквариум стоял посреди пустой комнаты, а в комнате в углу стояло ведро с водой. Посадили животное в аквариум и ушли. Приходят – нет осьминога. Стали искать, а он в ведре.
«Вот так штука! – думают ученые. – А-а! Это он по стенке вылез. Закроем-ка его!»
Закрыли аквариум крышкой и ушли опять. Возвращаются – снова в аквариуме никого, осьминог в ведре.
Как он мог вылезти? Посадили осьминога опять в аквариум и стали за ним наблюдать.
Видят, поднялся он по стеклу, нашел под крышкой узенькую щелку, просунул в нее кончик щупальца – и давай плющиться, лезть в щель. Протиснулся весь, раздулся снова и – куда бы вы думали? – опять к ведру!
Поняли ученые, что им ничем не остановить осьминога. Взяли и поставили ведро в аквариум. Там он и стал жить…
Занятная история. А есть ли в ней правда?
Есть. Осьминоги очень любят селиться в ведрах, банках, трубах. Их даже ловят кувшинным переметом: веревка, а к ней вместо крючков привязаны кувшины. Вытащил утром перемет—в каждом кувшине по осьминогу.
И еще: осьминогу в любую щель пролезть легче легкого.
ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК • ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК • ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК
Художник нарисовал четырех осьминогов.
Пересчитали щупальца – тридцать одно. Проверили осьминогов – у всех, по восьми.
Куда пропало одно щупальце?
Когда печатали эту кару, то допустили ошибку. Найдите ее.
ВИКТОРИНА МОРСКИХ СЛЕДОПЫТОВ
1. Как изменяется ветер при прохождении центра циклона над кораблем?
2. На каком острове жил Робинзон Крузо?
3. Сколько ног у осьминога? А у кальмара? У каракатицы?
4. Почему пролив между Сахалином и материком называется Татарским?
5. Можно ли сфотографировать погоду?
ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ, ЗАДАННЫЕ В РАЗДЕЛЕ «ОХОТСКОЕ МОРЕ»
Бутылочная почта
Авария произошла со средним рыболовецким траулером «Изотерма», около мыса Африка у восточного побережья Камчатки. На судне неисправна машина, течение сносит судно в залив Кроноцкий. Ближайшие порты, откуда можно послать помощь – Усть-Камчатск и Петропавловск-Камчатский.
Викторина
1. На птичьем.
2. Несколько сот. Это ножки-присоски, расположенные между иглами.
3. Москва. Южная оконечность Камчатки лежит примерно на широте Киева
4. Есть, это морские течения.
5. Значительная часть рыб по ночам спит, некоторые – на дне, некоторые в воде – без движения.
