Текст книги "Педагогика абсурда (СИ)"

Автор книги: Светлана Амелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Когда довольно большое количество учителей собирается вместе, например, на курсах, то появляется возможность оценить стереотипный стиль поведения российской просоветской учительницы. Обычно учителя плохо одеваются, сами постоянно куда-то опаздывают, но при этом читают нотации другим. Они мыслят не слишком широко, но при этом всех стараются поместить в те же границы мышления, что есть у них, так как такие границы кажутся им очень подходящими для всеобщего пользования. Опять же профессиональные деформации личности никто не отменял: если учишь на работе, то поучаешь всех и после нее (подтверждаю личным примером). Когда учителя собираются вместе на довольно долгое время и оказываются изолированными от своих учеников, они перенаправляют свою энергию, в основном энергию негатива и раздражения, на своих самых молодых коллег, которые временно заменяют им привычную жертву. Возьмем такой типичный случай: курсы повышения квалификации, неделя в другом городе, день пятый. Организаторы приглашают учителей в школьную столовую на обед. За каждым столом оказывается порядка шести учителей. На столах корзины с яблоками, под расчет или чуть больше. Обед идет своим чередом, учителя за одним из столов поглощают капустный салат, борщ и котлеты. Потом дело доходит до компота, но вот яблоки никто не берет и даже не смотрит на них. Видя такую ситуацию и имея ограниченный бюджет (командировочные школа не платит), я тянусь за яблоком, но понимаю, что оно испорченное. Пока я берусь за второе яблоко, моя коллега просит взять и ей одно, следовательно, потом я берусь и за третье. Зная, что яблоки не все в хорошем состоянии, я выбираю из корзины довольно придирчиво. В этот момент учительница за нашим столом начинает вести поучительную беседу в не самых вежливых тонах. Она делает мне замечание, что так копаться некрасиво и что я не одна за столом. Соглашусь, что поведение не самое вежливое, когда смотришь со стороны, однако, я в тот момент вовсе не рассматривала свой подбор яблок как копание и "понадкусывание". На самом деле, видя полное отсутствие интереса других коллег, я просто решила выбрать себе что-то подходящее, раз уж им все равно ничего из корзины не нужно. Когда я пояснила мотивы своего поступка, учительница не успокоилась и продолжила нравоучение рассказом о том, как в лагерных сменах она определяла характер детей в день заезда. Ну, конечно, по яблокам. И те, кто копался, а не брал первое попавшееся, были включены в ее черный список. После намеков на то, что ей к тому же теперь не захочется брать яблоки, побывавшие у меня в руках, я тоже пошла на принцип и сказала, что я за чистоту своих рук могу поручиться, и не стала возвращать выбранные яблоки для общего суда и осмотра. Вы спросите, зачем описывать такую бытовую и некрасивую ситуацию в книге? На мой взгляд, это необходимо для наглядного представления повседневного общения внутри интеллектуальной нашей прослойки учителей, лишенных взаимодействия с детьми и проявляющих себя во всей красе. Вы можете сказать, что учителю и радоваться-то особо не с чего, поэтому он такой неприветливый и суровый. Но давайте отбросим все эти технические проблемы: они никуда не денутся в ближайшее время и статус учителя тоже вряд ли внезапно поднимется до уровня дореволюционной России. Да, было время, когда учителю кланялись в пояс, особенно в деревне, но возвращение подобного почета и уважения так же реалистично, как переход на гужевой транспорт. Учитывая ту социальную ситуацию, подобное обращение было объяснимо: образование не было поголовным и повсеместным, учитель как носитель знаний казался человеком достойным уважения и почитания. Сейчас функцию транслятора знаний может выполнять любой недоросль со смартфоном и выходом в интернет. Безусловно, это вовсе не синоним эрудиции, образованности или мудрости, но для подрастающего поколения нимб над головой учителя уже давно пропал, в какой-то степени и благодаря современной медийной реальности. Однако, существующее отношение к учителю не должно служить оправданием тому, чтобы опустить руки и просто быть типичной МарьИванной. Если таковы вызовы времени, то мы должны достойно им отвечать. Если всё вокруг динамично, то должен меняться и учитель.

Посмотрите на американскую модель преподавателя: это активный, открытый и общительный человек, не стремящийся скрыться от учеников за стеной формализма. Это человек, одетый и держащий себя совсем по-другому. Я помню период времени, когда стереотипом американского преподавателя был образ человека, сидящего на учительском столе и жующего жвачку. Этот человек панибратски общался со студентами, а те в ответ звали его просто по имени. Сразу должна предупредить, что это немного не то, о чем я сейчас говорю (хотя сидеть на столе очень удобно, так как вы получаете желанный отдых и при этом находитесь на достаточно высокой точке обзора и видите, что происходит в классе). Я говорю о том, что современному учителю нужно смотреть шире на себя, детей и свою работу, иначе мы станем просто динозаврами или мамонтами, кому что больше нравится. Меня часто призывают изобразить из себя традиционную фигуру учителя, чтобы не вызывать лишних вопросов родителей, которые и так не очень готовы к сотрудничеству с молодым специалистом, а уж со специалистом либерального склада они взаимодействуют и того хуже: видите ли, жесткости и суровости им не хватает. Несмотря на плодотворность традиционной учительской жесткости, стоит учесть, что стиль преподавания неотделим от самой личности, поэтому не каждому такое поведение подойдет и не каждый сможет день за днем выступать в роли робота-контролера. От себя все равно не убежишь и свои типичные черты от детей до конца не спрячешь, к тому же напряжение от такой работы очень велико.

Балансируя между этими двумя крайностями – американской и советской, все же скажу, что стоит быть собой и не бояться открывать себя детям. А чтобы было, что открывать, нужно постоянно развиваться, иначе и авторитета вы в классе не заработаете. А дети умеют оценить фигуру учителя, уж поверьте. Зачастую уже по внешнему виду дети улавливают основные черты учителя. Они точно различают стиль "сельский шик" на тех учителях, которые имитируют от-кутюр. Они видят тургеневских барышень не первой свежести и сразу отсеивают их как люди, чьи слова для них – это лишь пустой звук и жужжание в ушах. Дети любят современных учителей со своим стилем, учителей легких на подъем и соответственно одетых. Но одежда – это только первая битва, которую вы должны выиграть. Вы должны зацепить детей чем-то, чтобы в будущем ваше мнение котировалось в их среде. Вы не сможете ничего добиться навязыванием своих позиций. Если вы хотите повлиять на восприятие того или иного вопроса в глазах детей, вы можете лишь ненавязчиво высказаться перед ними в рамках общей беседы. Для учителя, имеющего вес в этой компании учащихся, подобного хода будет вполне достаточно, и он будет гораздо эффективнее, чем насаждение нотаций.

Тот контингент детей, с которыми я обычно работаю, поразить довольно трудно. Их семьи обеспечены, они путешествуют, получают дорогие подарки и поступают в непростые вузы после окончания школы. Но здесь есть и подвох: путешествия их в основном ограничиваются поездками в Турцию, Египет, Вьетнам и Доминикану, причем в формате "всё включено". В результате они видят только отели, бассейны и пляжи, но так и остаются невеждами в плане освоения культурного богатства страны. В плане географии они тоже не продвигаются. География вообще сейчас больное место для детей младше 15 лет: Великобритания для них в Америке, Лондон – это страна где-то там тоже неподалеку, а Лувр – картинная галерея в Италии. Тем не менее, ученики очень любят козырять своими поездками как символом статуса, что приводит нас к разговору о путешествиях. Обычно это происходит так:

– А я был в Египте на каникулах!

– А я туда уже сто раз ездила. Мы в Доминикане были!

– Светлана Юрьевна, а вы в Египте были?

– Нет.

– А в Лондоне?

– Нет.

– А в Америке?

– Нет.

– Ну вы хоть где-нибудь были?

– Была. В Германии, Италии, Франции, Дании, Швеции, Швейцарии, Словакии, Австрии, Испании, Чехии, Венгрии, Черногории, Бельгии.

– Уууу! Вот классно!

Путешествовать я действительно люблю, причем не в том виде, как это принято среди русских туристов, потому что так вообще ничего не видишь, не чувствуешь и не понимаешь. Когда владеешь иностранным языком и не ленишься, получаешь гораздо больше. Никогда и ничего не даст вам такой возможности почувствовать себя самодостаточным человеком с независимым мнением, как осмотр Колизея или Лувра. Можно бесконечно долго читать о чем-то, смотреть видео или гулять по виртуальным турам – это все равно ничего не даст, кроме общего представления. Всё нужно почувствовать на себе, чтобы составить своё суждение, тогда его сила будет настолько велика, что к нему прислушаются. Путешествия действительно расширяют горизонты, показывают нам иные уклады и подходы к жизни. Они позволяют нам свежим взглядом посмотреть на себя и свою страну, а также стать более открытыми и коммуникативными. В моей истории путешествий всё сложилось так, что я бывала постоянно в Западной Европе (из-за чего постоянно попадаю впросак с этими вопросами про Британию и Америку – страны преподаваемого языка). Атмосфера этих стран такова, что постепенно вы теряете постсоветские зажимы и начинаете смотреть на жизнь иначе. Если в России человек, сидящий на траве, либо пьяный, либо наркоман, либо бомж, то в Европе такой человек либо местный житель, наслаждающийся ланчем и/или хорошей погодой, либо турист, делающий то же самое. Если в России на улицу не выйти без боевого раскраса (как же это на улицу и без макияжа – деревня мы что ли!), то в Европе как раз без макияжа у вас и появиться возможность слиться с коренным населением. Как это связано с педагогикой? Открывая новые горизонты для себя, вы становитесь более развитым человеком, который может предложить что-то другим. Переживая, думая, испытывая, вы получаете необычные и убедительные идеи, подходящие для трансляции своим ученикам. К тому же путешествия отлично закаляют дух и учат не сворачивать с намеченного пути, что бы ни происходило с вами и как бы ни реагировали окружающие, а для учителя такое качество далеко не лишнее. Однако, для поддержания своего статуса через путешествия вам необходима финансовая поддержка, которую государство учителям не оказывает, следовательно, мы приходим опять к репетиторству – круг замкнулся.

Безусловно, дело здесь не только в путешествиях, а в стиле общения в целом, в каких-то чертах и "фишках", которые должны быть у каждого свои. Кто-то привлекает детей своими предпочтениями в музыке и современными рингтонами, популярными среди подростков (здесь я не веду речь о безвкусных однодневных хитах). Кто-то хорошо владеет современными технологиями и пользуется ими на уроке, отходя от формата надоевших презентаций в Power Point, что дает начало обсуждению этой сферы с учениками. Нет никаких границ и правил, но есть один общий принцип: учитель должен быть интересной, многогранной, развитой личностью с высоким уровнем культуры. Если учитель сам по себе низкопробен, он не привлекателен, он не котируется, его никто не слушает. При этом наше современное общество воспринимает учителя как неполноценного несостоявшегося человека, который не смог найти себе ничего лучше школы. Я довольно часто слышу, как мне говорят: "Тебе в школе не место, ты слишком умная". Но почему в учителя должны идти только дураки? И чему они тогда будут учить, если и сами ничего не знают? Сейчас для учителя нет никакой планки, которую он должен брать, чтобы продолжать работать на своем месте. Хотя стандарт педагога и существует, никакой реальной функции в школьной системе он не несет. Сейчас кажется, что в школе и вправду может работать любой человек с педагогическим образованием. Но даже если в самой системе не заложено обязательных требований, которым должен соответствовать учитель, это не означает, что мы должны превратиться в МарьИванн и выращивать себе подобных на будущие годы. Крайне нечестно требовать от детей трудиться и развиваться, оставаясь при этом старорежимной тетушкой с раз и навсегда установленным порядком ведения урока и единственной доктриной в голове. В конце концов, лучше личного примера мотивацию еще не придумали, как бы мы ни пели дифирамбы мотивирующему воздействию современных информационно-коммуникативных технологий. Мы не научим детей мыслить и анализировать, если будем отметать все их идеи без реального анализа и изучения, даже когда они нам не нравятся по личным причинам. Мы не начнем говорить с детьми по-настоящему, если будем их пичкать штампами, произнесенными на искусственной ноте. Все мы устаем и мечтаем иногда сесть молча и только кивать головой, когда дети выполняют упражнение по цепочке. Это естественно и понятно – мы не роботы, мы имеем на это право. Все мы стараемся выполнить программу и выполняем большие объемы монотонной работы с учениками – это тоже необходимо и понятно. Но приходить в начальную школу с безумным сценарием открытого урока из интернета и пытаться воплотить его в жизнь с бумажной короной на голове будто Вы королева Математика не стоит. Все, что кажется вам неестественным, должно оставаться на этапе подготовки к уроку. Все, что вы не можете вытянуть на своих актерских данных, должно оставаться там же. Если вы читаете любовную лирику Пастернака как призыв с баррикад, не читайте ее вообще – этого никто не оценит. Посмотрите на себя трезво и определите, что в вашем стиле, а что – нет. Если я знаю, что я не могу воплотить то, что кажется мне самой абсурдным, я не буду этого делать на уроке, каким бы подходящим это не казалось для младшей возрастной группы. Подходите критически, потому что дети все равно почувствуют фальшь и не втянуться в ту деятельность, которую вы организуете против собственного желания. Когда же вы организуете что-то, радуйтесь их успехам и поощряйте их, потому что этот успех на самом деле ваш. Это вы так удачно научили, выбрали, спланировали, что все сработало. За всем этим, как и за всеми провалами, стоите вы, хотя, конечно, зацикливаться на эгоцентризме тоже не стоит. В конце концов наша главная задача – сработать с детьми в команде, поэтому мы и стремимся приблизиться к ним и приблизить их к себе. Когда обе стороны будут двигаться, мы как раз встретимся на полпути. Если мы будем только опускаться до уровня детей, получится хаос. Если будем их тянуть к себе, получится диктатура. А какая пропорция получится у каждого из нас – это уже абсолютно другая история.

Золотая середина, или д емократии быть?

Итак, давайте посмотрим с вами, каким должно быть движение в ходе педагогического процесса: в сторону детей или в сторону учителя. Другими словами, быть ли мягче и демократичнее или быть жестким и однозначным? Все мы пытаемся достичь баланса между этими двумя крайностями, но в силу своего характера и убеждений мы все же имеем большую склонность либо к авторитарному, либо к демократичному стилю преподавания. В одной из первых глав этой книги я уже писала об отстраненных и увлеченных преподавателях и о том, что отстраненный учитель зачастую получает более высокие образовательные результаты по сравнению с эмоционально вовлеченным, но беспорядочным. Эта глава будет немного перекликаться с вышеупомянутой, но здесь мы больше будем говорить о том, сколько свободы давать детям и давать ли ее вообще.

С одной стороны, не всем из нас могут понравиться заявления вроде "Нужно вернуть в школы розги, а то эти дети совсем от рук отбились". Неспроста ведь отменили телесные наказания. Это и физические травмы, и психологический ущерб, и произвол со стороны учителей, которые со временем начинают претерпевать профессиональные деформации. Это быстрый способ получить результат без выяснения причин, однако результат будет поверхностным. Безусловно, даже по законам бихевиоризма, если бить по рукам за мелкое хулиганство на уроке, это хулиганство поутихнет. При этом отношение учеников к предмету и учителю будет затравленным и безусловно негативным. Однако, давайте будем честны до конца и посмотрим, к чему привела постепенная и безостановочная демократизация школы. На этапе формирования классической педагогики дело пошло на лад: появились базовые педагогические принципы наглядности, посильности и системности; дети стали думать и решать задачи, а не просто зубрить псалмы; появились классы и уроки в традиционном понимании этих терминов. Но этого было недостаточно – с прогрессом и либерализацией общества появилось желание сделать из школьной системы более комфортную среду, ориентированную на личность ученика. Чем дальше развивалась психология, тем ближе мы шли к ребенку, к его индивидуальным особенностям, потребностям, способностям и интересам. Сейчас мы и вовсе в идеале обязаны помочь каждому ученику выстроить индивидуальную образовательную траекторию, которая позволит ему развиться полностью в подходящем для него направлении. А теперь вспомните про встречу на полпути и движение в сторону детей и учителя. Вам не кажется, что мы уже перешли за середину отрезка и стремительно движемся дальше в сторону детей, хотя пора уже притормозить и проанализировать целесообразность такого движения? Во-первых, мы создаем довольно искусственную среду, которой на самом деле не может существовать в рамках общества. Человек может быть полностью ориентирован на себя только на необитаемом острове, в остальных же случаях он должен быть готов находить возможности для себя, не ущемляя чрезмерно права других и вступая с другими в плодотворное сотрудничество. Как бы мы ни хотели раскрыть себя, в конечном счете почти все, что мы создаем, становится частью товарооборота внутри человечества, которое обслуживает само себя. Если талантливый плотник делает мебель и самореализуется, потом он продает ее, обеспечивая других и получая средства для самообеспечения. То же происходит с врачами, учителями, парикмахерами и огромным количеством других профессионалов, которые нашли себя.

Но беда даже не в том, что наши ученики не осознают своей интегрированности в общество. Беда в том, что на пути к ребенку мы перешли все границы. Если раньше ребенок находился внизу социальной лестницы и слушался старших, то теперь ребенок оказался центром вселенной. В общественном транспорте ему рады все пенсионерки, даже если он кричит и капризничает. Они улыбаются и умиляются, когда он говорит что-то некорректное. Они сразу же ищут ему место, чтобы сесть. Ему все идут навстречу, все его жалеют, если он устал или расстроился. В результате ребенок получает положительное подкрепление всему своему поведению и продолжает вести себя так же. Через несколько лет он оказывается совершенно неуправляем, не готов к школе и не имеет ни малейшего желания уступать кому-то место в автобусе, потому что всю его предшествующую жизнь мир вращался вокруг него. Когда оказывается, что теперь никто уже не рад его поведению, это плохо укладывается в его картину мира и вызывает конфликты и отсутствие взаимопонимания со старшими. Он также не знает своего места в жизни, не осознает, что ему необходимо проделать долгий путь, прежде чем он получит больше прав и возможностей.

При общении учителя и ученика ситуация во многом повторяется. Если учитель интересуется мнением учеников, то со временем ученики начинают высказывать его по случаю и без случая, комментируют выставление оценок, начинают говорить не по делу с места во время урока. Я пишу об этом, потому что сама постоянно попадаю в эту ситуацию: я налаживаю контакт с учениками, они доверяют мне свои мысли и чувства, а затем снова и снова я наблюдаю, как они расслабляются от того, что я не собираюсь стоять над ними цербером, и начинают вести себя слишком расхлябано. Два года подряд я брала вторые классы и могу видеть разницу между своими самыми первыми детьми, которыми я так до конца и не могу управлять, и своей следующей параллелью, за которой я более жестко пресекала нарушения дисциплины. Я не могу сказать, что эти классы идеальны, но они безусловно отличаются в лучшую сторону. В то же время поведение детей обусловлено усталостью, временем года, праздниками и т.д., что приводит к вспышкам расслабленного поведения. В таких случаях я начинаю применять не только словесные замечания, но и письменные, звонить родителям, менять рассадку детей на самую жесткую, что позволяет пресечь проблемы с самого начала. Дети обижаются, что я не встаю на их сторону, но становятся тише и опять начинают работать. Приятно ли мне это? Нет. Я все еще сочувствую им и не хочу на них давить. Нужно ли это? Да. Если не отстраниться и не сделать все необходимое, результата не будет. Я надеюсь, что с опытом я стану настолько отстраненной, что мне не нужно будет наводить дисциплину на своем собственном морально-волевом контроле, делая специально строгое выражение лица и соответствующий голос. Иногда, на фоне усталости, хочется вообще не реагировать, но это часть функций учителя и это необходимо сделать. Наказание важно и для концентрации на учебе, и в воспитательных целях, чтобы ученик знал, что подобное поведение не пройдет безнаказанным и его лучше не повторять. А если не повторить, то оно и не закрепится так прочно в сознании. К тому же без наказаний и строго контроля контуры фигуры учителя размываются. Дети пытаются потом договорится с учителем, они перестают так строго разграничивать сферы общения и лексику, становятся более фамильярными. Откуда ни посмотри, строгий и отстраненный учитель всегда более успешный и всегда в выигрыше.

Как вы понимаете, с моим стилем преподавания такой подход все равно не всегда уживается. Если хочешь, чтобы дети с тобой говорили, нельзя оставаться роботом. Поэтому в практике преподавания я регулярно наступаю на разнообразные грабли, одними из которых стала весьма демократичная идея с сертификатами. Сразу оговорю, что с классом, в котором это происходило, у меня так и не установился тот контакт, которого бы я хотела. Если в первый год нашей совместной работы все было прекрасно, то на второй год они стали довольно тихими и сонными, а на третий перешли к стадии бунтарства. Как раз на третий год, когда у них к тому же сменился учитель начальной школы, этот класс захотел внедрить на английском языке систему сертификатов, которая работала на других предметах следующим образом. За пять пятерок в тетради ученик получает бумажный сертификат, который может поднять оценку на полбалла, отменить выставление двойки в журнал или при накоплении нескольких сертификатов сложиться в целую пятерку. Заниматься распечаткой бумажных сертификатов я не хотела с самого начала, так как не была вполне уверена, что среди детей не начнется обмен сертификатами. Мы совместно обговорили и дополнили мои условия применения сертификатов, которые включали в итоге такие пункты: сертификат дается за пять письменных отличных оценок (домашние, контрольные и проверочные работы), два сертификата повышают оценку на целый балл (кроме административного контроля), пять сертификатов приравниваются к целой пятерке, в случае несданного домашнего задания один сертификат уничтожается. Хотя к вопросу о сертификатах мы обращались и ранее, не все дети хотели внедрить их на уроках английского. Во многом это объясняется тем, что, когда меня впервые спросили, почему на английском нет сертификатов, которые есть на русском и математике, я ответила, что они не вполне эффективны. Те, кто занимаются добросовестно, и так получают отличные оценки и не нуждаются в сертификатах. Те же, кто не занимаются толком, не получают такого количества пятерок, чтобы получить за них дополнительные бонусы. Мысль вполне здравая, и она закрепилась у некоторых детей, которые к тому же уже устали от этой системы на других уроках. Таким образом, из-за постоянного возвращения к этому вопросу я предложила ученикам ввести эту систему для апробирования до конца третьей четверти, так как в любом случае никакого вреда им от этого не будет. Мы проголосовали за внедрение сертификатов и прожили по этой системе два месяца. Могу сказать, что никакого особенного влияния эта система не оказала, так как учеников с высокой накопляемостью оценок было немного. Некоторые, получив сертификаты, не использовали их, а оставляли "на черный день", чтобы закрыть какую-нибудь совсем плохую оценку, что неплохо и свидетельствует об умении долгосрочного планирования. Безусловно, детям все время казалось, что за ними недосчитали пятерки, но когда я им сказала, что считать буду все равно сама, но мы можем разобраться вместе еще раз, они обмолвились, что это плохо, потому что тогда они не смогут добавлять себе оценки из ниоткуда. В случае с учителем начальной школы они просто подходили со своими тетрадками и говорили, что у них там есть пять пятерок. Иногда учительница не проверяла этот факт, иногда ей могли показать старые оценки снова, но с небольшой прибавкой. При моем подходе к сертификатам лишних оценок не было, что очень расстраивало некоторых детей.

За два месяца я привыкла к этой системе и в четвертой четверти продолжила складывать их пятерки, забыв про голосование за или против продолжение нашей пробной системы, но конечно же дети вскоре напомнили мне об этом. Для данной группы вообще характерна такая особенность, что между девочками и мальчиками существует строгое разделение и даже конфронтация. Мальчики считают, что я их ущемляю в правах, так как я часто делаю замечания по поводу их поведения. Девочки считают, что они умнее мальчиков и т.д. В деле с сертификатами основная группа мальчиков решила отменить их из-за того, что лично они не получали никакой выгоды. Два самых успешных мальчика собирались либо оставить сертификаты, либо воздержаться от голосования, однако на них давила их гендерная микрогруппа. Девочки собирались оставить сертификаты, так как они лучше занимались, получали больше оценок и выше ценили возможность закрыть плохую оценку сертификатом. В результате, когда наступил день голосования, голоса разделились ровно пополам. За отсутствовавшую девочку подруги уверенно говорили, что она будет за сертификаты, но я не утвердила результаты голосования и отложила вопрос до тех пор, пока она не сможет проголосовать лично. Когда же девочка вернулась, успел передумать под давлением своих друзей ответственный мальчик, и голоса опять сравнялись. Осознав, что такие качели будут происходить постоянно, я напомнила детям, что я не озвучила свой голос, и проголосовала против, ведь реального результата использование сертификатов не дало, а дублирование учета оценок – это лишняя работа для меня и лишний повод детям усомниться в точности этого учета. Таким образом, пробная система сертификатов была отменена, но на этом история не заканчивается. Испытав на себе исключительно демократический способ принятия решений, дети начали оспаривать каждую мою оценку с удвоенной силой (учтите неидеальный характер нашего взаимодействия с самого начала). Чем ближе становился конец четверти, тем важнее были для них оценки, особенно в критических случаях и особенно для мальчиков, которые в этой группе всегда считали себя ущемленными по отношению к девочкам. Когда один из учеников подготовил домашнее задание на тройку и услышал от меня эту оценку, он пришел в полу истеричное состояние, выкрикивал довольно долгое время возмущенные реплики и уже не мог затормозить свою реакцию. Вспомнил он и об отмененных сертификатах, хотя сам же и голосовал против них. Если бы я не прервала этот поток бурной речи, он бы продолжал и дальше. Однако возвращаться к уже закрытой теме я не собиралась, а его поведение мне пришлось оценить, как крайне некрасивое и неуместное.

Какой вывод из всего этого можно сделать? Видимо, при прочтении каждый сделает свой. Кто-то подумает, что это все мелочи и нельзя отходить от нововведений из-за небольших негативных последствий. Кто-то подумает, что идея не сработала в полную силу из-за ошибок в моем руководстве. Кто-то подумает, что не нужно было вообще менять привычную практику и создавать себе лишние проблемы. Мой вывод заключался в том, что доля самоуправления со стороны учеников всегда должна быть лимитированной. При наличии благоприятных условий мы можем расширять полномочия детей, но всегда следить за тем, чтобы демократия действительно работала. Работала ли она в данном случае? На мой взгляд, нет. Я не стала сразу отметать идею детей, так как знала, что в этом классе мой авторитаризм будет воспринят в штыки и плохие оценки будут списаны на мой счет, ведь это я лишила учеников возможности поднять успеваемость через сертификаты. Введение этой системы позволило мне наглядно рассмотреть накопляемость оценок детей и убедиться в корректности своего представления об их работе по предмету. Однако эта система не дала желаемого сиюминутного результата, который представлялся возможным тем детям, которые постоянно чувствовали себя недостаточно высоко оцененными по предмету. Делегирование полномочий по принятию решения через голосование также не привело к значительному улучшению микроклимата в классе. Возврат к авторитарной системе опять же прошел не без моего непосредственного участия из-за распределения голосов детей, что снова обращает всех недовольных в первую очередь к фигуре учителя. Одним словом, результат либо нулевой, либо отрицательный, так как, почувствовав вкус свободы, дети только еще энергичнее стали бороться с моими отметками. А теперь подумайте, как бы мы с ними работали, если бы я с самого начала взяла их под жесткий контроль и при появлении первых же трудностей не пыталась вступить с ними в диалог (а так и было в нашей практике несколько лет назад), а установила непреклонный порядок на уроке, нарушение которого бы сурово каралось оценками? Отлично бы работали, как работает подавляющее большинство опытных учителей, требующих точного соблюдения их требований, какими бы высокими они ни были. Быть ли после этого демократии в школе, решать лично вам, но как бы вы ни старались балансировать на грани демократии и самоуправства, чем больше свободы вы будете давать, тем тяжелее будет ваша повседневная практика. В группах с благоприятным микроклиматом, тем не менее, доля либерализма помогает установить более личный контакт с детьми и узнать их лучше через диалог, а узнавать их всегда интересно.