Текст книги "Рассказы от Рассказовой (СИ)"

Автор книги: Светлана Рассказова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Так что давай, красоточка, не расстраивай нашу родительницу, помогай. Ты же у нас вечная отличница и умничка. Проблем никому никогда не создашь. Вот и теперь. Выходи скоренько, но с достоинством, как и подобает будущей королеве.

Таак! Уже лучше, чувствую – свободней в нашем домике становится.

Оооо! Наконец-то! Сонька на свободе! Блажит уже.

Теперь моя очередь. Как там я сеструху учил? Головой вперёд, ручки подобрать… Чего-то не получается…

Эй, братишка, ну-ка подтолкни чуток! Ты же будущий качок, чемпион и звезда бодибилдинга. Напрягись, Андрюшенька, плейбойчик ты наш! Чем быстрее я отсюда выберусь, тем тебе свободнее станет. Давай, родной!

Что? Устал? Ладно, тогда отдохнём, но недолго!

Наша Соня, хотя и первая родилась, но старшиной в семье всегда я буду. Зато ты любимчиком проживёшь. Все девушки твоими будут! И мои тоже...

А я – так. Добытчик и хозяйственник! Всю жизнь свою вам и вашим деткам посвящу. После, как Соньку замуж выдадим, куплю страусиную ферму, и каждое лето все мои племянники будут там жить и оздоравливаться... К работе на земле потихонечку приучаться.

А звёзды? Звёзды пусть на небе горят и дорогу жизни нам оттуда освещают.

Отдохнул, дружочек? Тогда толкай меня, что есть мочи. А то вспомню потом тебе этот прошлый эпизодик, мало не покажется. Как не покажется через тридцать лет, когда ты начнёшь втихаря от собственных детей “левое” счастье искать и свою жену обижать. А жена твоя, кстати, когда-то моей первой любовью будет, так ты, стервец, отобьёшь её у меня…

Ладно. Забудем. Не до того пока.

Давай, малыш, упрись своим лобиком и пни меня прямо в попу. У тебя получится!

Что я говорил... Чуток осталось! Знаю, что ты любого с дороги сметёшь. Ещё разок и порядок.

Молодец, Андрюха! Спасибо, братан! Век не забуду!

...ВТОРОЙ пошёёёл!

Пока, красавчик! Не задерживайся надолго в мамином домике. Мы ждём тебя!

Вот она – СВОБООДААА!

Свет! Воздух! Мама с Сонькой рядом!

– Ааа-аа-ууааа-уаа-уааааа-уааааааа!!!

Позвольте предположить!

Огромное солнце медленно опускалось за горизонт, и вечерний свет завораживал Назарет своими пурпурными тонами.

У ворот дома городского плотника, в окружении сверстников, стоял мальчик и взглядом не то провожал, не то пытался задержать красный диск уходящего светила, ещё дарящего людям дневное тепло. Окрик отца отвлёк ребёнка, и тот, попрощавшись с друзьями, заторопился в свой дом.

– Сынок, мне необходимо доделать этот сундук под посуду для богатого заказчика, иначе, у нас не будет денег на еду, да и рубашка твоя износилась, пора её заменить на новую, – объяснял плотник ребёнку. – А потому подержи свечу так, чтобы я мог видеть узор на доске.

– Я всё сделаю, отец. Сегодня был очень тёплый и приятный вечер, и мы с ребятами никак не могли наговориться.

– Держи свечу ровнее, сынок!

– Держу, отец.

– Так о чём вы говорили?

– О Боге, о любви, о правде и справедливости.

– А ты у меня совсем взрослый, сынок!

– Наш мальчик вырос хорошим помощником для своих родителей, – вмешалась в разговор жена плотника. – Утром он покормил своих любимых голубей, отогнал на пастбище овец, принёс воды из родника, почистил рогожу, а после почитал мне вслух Священное Писание.

– Я благодарен Богу за такого замечательного сына, – согласился с ней глава семейства и попросил ребёнка придвинуть свечу ещё ближе к узору.

– Так виднее? – спросил мальчик, стараясь угодить отцу.

– Да, так хорошо. И чем же вы ещё занимались с друзьями?

– Мы лепили из глины птиц.

– И где же они?

– Улетели!

– Не обманывай меня, сынок!

– Но это правда. Я сказал: «Летите», и они полетели.

– Птица – тварь Божья, и только по его милости она может летать.

– Но я не вру, отец.

Плотник задумался и вспомнил, как недавно соседские дети рассказали, что его сын оживил своего товарища, упавшего с крыши. Было чему удивиться! Ему же хотелось, чтобы сын вырос просто здоровым, трудолюбивым и добрым человеком.

– Ой! – вдруг вскрикнул маленький помощник.

– Что случилось? – испугался отец.

– Свеча, свеча! Она тает и обжигает мне руки.

– Жена, возьми у него свечу. Покажи, где больно, сынок.

Мальчик поднёс свои руки к глазам отца. В самом центре ладошек виднелись капельки ещё не застывшего воска.

Отец стал дуть на руки ребёнка, стряхнул его остатки и увидел на детских ладошках два алых кружочка от ожога.

– Тебе больно, сынок?

– Нет, не очень. Больно будет потом…

– Когда потом?

– Ещё не скоро! Не спрашивай меня об этом... Я и сам пока не знаю…

– Тебе что-то почудилось или ты плохо спал прошлой ночью, сынок?

– Я всегда хорошо сплю, отец. А сейчас мне хочется есть. Мама, у нас сегодня будет ужин?

Женщина, улыбнувшись, кивнула ребёнку, но услышанный разговор показался ей очень странным.

Молча, она раздула огонь, поставила над ним посудину с водой для похлёбки из плодов, собранных в небольшом собственном саду. Рис для вечерней трапезы был сварен ею заранее.

Поужинав при той самой свече и, усердно помолившись, семейство стало готовиться ко сну.

Мать мальчика налила в большую миску воды и омыла ноги сначала мужу, а после сыну. И тут заметила по одному красному пятнышку на каждой ступне ребёнка.

– Детка, у тебя ожоги от свечи и на ногах тоже, – тихо, чтобы не волновать мужа, проговорила она.

– Ничего страшного, мама. Я же сказал, что пока это не больно… Спокойной ночи!

– Спокойной ночи и благослови тебя Бог! – ответила мать и поцеловала маленькие ладошки сына.

Глава 3. О ЛЮБВИ 17 РАЗ

Он и она

Их было Двое.

Он и она.

Они жили на прекрасном необитаемом острове.

Волны бирюзового океана омывали их загорелые молодые тела. Устав от купания, они падали на белый песок, целовались и говорили друг другу нежные слова, потом бегали вдоль берега и резвились как маленькие дети.

Приятный ветерок трепал великолепные волосы девушки, волнистыми локонами спадающие на её плечи и спину, а в ночное время служившие парочке мягким покрывалом. В небольшом лесу, в центре острова, росли деревья со сладкими плодами. Проголодавшись, они с удовольствием поедали эти вкусные дары природы, а когда хотели чего-нибудь посущественнее, то морская рыба и всякая живность разнообразили их меню. В лесных зарослях тонкой струйкой протекал ручей с холодной водой, и можно было утолять жажду в любое время дня и ночи.

Это был рай. Или сказка. Но другой жизни молодые люди не знали и не подозревали о её существовании.

Сегодня утром она решила, что скажет ему самое главное. Набрав воды из ручья, девушка несла любимому отведать первый – самый чистый и вкусный глоток.

 – У нас скоро появится маленький, – нежно проговорила она.

 – Наконец-то! Я необыкновенно рад! Ты сделала меня настоящим мужчиной. Теперь я буду заботиться о вас обоих. Звёздочка моя ненаглядная! Я люблю тебя всю. Я люблю океан, дающий нам жизнь. Я люблю синее небо над нами. Я люблю деревья, укрывающие нас от непогоды.

 – Ты счастлив со мной, милый?

 – Я счастлив от того, что счастлива ты, любовь моя!

... На экране маленького провинциального кинотеатра замелькали титры, а потом и всем знакомая надпись “The End “. Фильм закончился. Сказка тоже.

Из кинозала с последнего сеанса вышли двое.

 – Ну, что? Идём в ближайший подъезд? Там тепло и мухи не кусают, – со смешком проговорил парень.

 – Сразу и в подъезд, – недовольно пробурчала девушка и продолжила, – ты, как в том анекдоте: «На трамвае прокатил – твоя!» Кстати, я беременна.

 – Что-то я в твои анекдоты не врублюсь из-за этой киношной, романтической фигни, – он сделал вид, что не расслышал её последней фразы.

 – Что? Фигня зацепила? – спросила она, поёживаясь от холода, и с каким-то новым интересом посмотрела на друга.

 – Ну, вот ещё! Ладно, уговорила. Тогда по большому пивку и в подъезд, – опять рассмеялся он и с вожделением погладил милую ниже спины.

 – Вот это уже лучше! Там и расскажешь мне про большое и светлое чувство, – подхихикнула она и за рукав потянула любимого к ближайшему ларьку.

... Бирюзового океана с прибрежной полоской белого песка рядом не было. Не было даже яркого солнца. Оно взойдёт только утром следующего дня. А пока только стужа, сильный ветер, позёмка и тёмная безлунная ночь.

Приоткрытая дверь чужого подъезда в чужом старом доме, как будто ждала кого-то...

Ноктюрн

 Это было последнее, удивительно тёплое и снежное, воскресенье января. Однако после обеда подул пронизывающий влажный ветер, а к вечеру он превратился в полновластного хозяина. Люди, пару часов назад радостно гуляющие по лесу у самого города, с алыми щеками и носами, вдруг стали чуточку суровей и торопливей. Ещё по инерции кое-где звучал смех, ещё не рассыпались шумные компании молодёжи, а ветер уже кутал прохожих в воротники и тёплые шарфы, срывал с губ последние весёлые слова и смех.

 Город, словно пытаясь защитить своих жителей, зажигал одно за другим разноцветье вечерних окон в огромных домах. Разом вспыхнули на улицах и площадях светильники. Да разве согреет холодный ртутный свет сердце одинокого человека, чужого в этом многотысячном городе, сердце, тронутое холодком и грустью расставания.

 Вот в эту неласковую пору из большого, многоэтажного дома вышли юноша и девушка, и молча, двинулись к автобусной остановке. Да и зачем слова: всё, о чём они хотели, уже было сказано. Теперь они просто шагали к своему расставанию, от чего сжималось сердце и становилось холодно на душе.

 Остановка неумолимо приближалась, и вот уже совсем рядом показалась пёстрая толпа людей, жаждущих поскорее уехать. Видя, как резко и холодно дует ветер, юноша попросил девушку идти домой, не дожидаясь, когда придёт тот автобус, который должен их разлучить. Она, поколебавшись, согласилась. Последний раз они взглянули друг другу в глаза, последний раз сказали «Счастливо!», и девушка, боясь оглянуться, зашагала домой, а на губах обоих замерзал последний поцелуй. Она удалялась. Молодой человек, не подозревая ещё, на что себя обрекает, всё глядел и глядел ей вслед.

 И тут ему пришла «спасительная» идея: глупец! Как он раньше не мог догадаться, что можно совсем в другом месте сесть на этот чёртов автобус. Нужно бежать, догнать её и ещё несколько мгновений побыть рядом, а не стоять и мучительно смотреть вслед удаляющейся одинокой фигуре. Это открытие поразило его, и оно же придало силы. Он пустился догонять девушку, а догнав, радостно поцеловал и сказал, что поедет потом, когда её проводит, с другой, более удобной, остановки.

Если бы всю жизнь он мог делать такие открытия, дарить такую радость, которую ей не удалось скрыть в своих глазах. Ведь чем загадочней и таинственней женщина, тем более сильные и крепкие чувства способна она вызвать у мужчины. Но сейчас ему было не до тонкостей и метаморфоз женской психологии. Он просто увидел искреннюю и мгновенную радость в этих бездонных и прекрасных глазах, в которые однажды имел неосторожность пристально вглядеться и там потеряться.

 Счастье – миг, а ожидание его – вечность!

И миг этот подходил к концу. Она ещё крепко держалась за его руку, она ещё шла рядом, а он уже чувствовал, как тает этот миг, улетает в небытие, и с каждым их шагом приближается та минута, когда ему всё-таки придется остаться одному.

 Потом было долгое и одинокое ожидание автобуса и томительная поездка.

Он думал о будущем: далёком и близком, и не знал, что принесёт оно ему. Думал о встрече и хотел, чтоб случилась она скорее. Он думал о нежности и силе; о верности и искренности; о чудесном вечере, проведённом вдвоём; о сосновой веточке и потерянной пуговице; о полной пригоршне снега, что растаяла у него на лице и холодными капельками стекала за воротник. Он думал о её неповторимых словах: «Сбереги, пожалуйста, себя таким, какой ты сейчас, сбереги для меня». Ему так говорили первый раз, и он думал, что сделает всё, чтобы выполнить её просьбу.

 Большой автобус уносил его далеко за город, за последние огоньки домов, в холодную вьюжную степь, в зенитный дивизион, что затерялся среди оврагов и пашни, и который уже заносит снегом эта январская метель.

Возможно, это случилось на Земле, а возможно, далеко за её пределами! И ощущение себя в необъятном мире заставляло учащённо биться его сердце…

Геравера

Посвящается Л.О.

1. ГЕРА

 – Пойду, покурю… Пока ты дочу кормишь, – кивнул Гера жене и, прихватив «Беломор», вышел в сад…

…Там вовсю цвели яблони и вишни, а вдоль тропинки, ведущей к беседке, радовали глаз посаженные женой первоцветы. Сколько лет он мечтал о доме и саде! И вот оно – его собственное, сработанное своими руками, теперь перед ним! И можно спокойно отдохнуть, закурив папироску, а ещё можно достать спрятанную в смородиновый куст бутылочку и глотнуть винца. От него разливается по телу приятная истома, иногда текут слёзы и кажется, что боль в груди становится чуточку меньше…

Вера кормит годовалую дочурку, сын – первоклашка делает уроки, а он сидит на лавочке за столиком в ажурной беседке, которую смастерил по памяти: видел точно такую в Австрии во время войны. Там в каждом дворе были и сады, и цветники, и беседки…

Заныло в груди, и Гера сделал ещё несколько глотков из бутылочки. Боль не проходила. Он положил руки на стол, а голову на руки и, казалось, задремал…

Перед глазами поплыли картинки из прошлого. Не сон, а сама жизнь проявлялась, будто на экране местного клуба «Заря», и себя он видел на том экране в главной роли…

***

…Война закончилась.

На одной из станций к поезду, в котором Гера ехал с фронта, прицепили несколько вагонов с освобождёнными из фашистского плена гражданскими лицами.

Как-то, прогуливаясь вдоль состава на длительной остановке, он заметил очень симпатичную девушку, вышедшую подышать воздухом из тех вагонов, и радостно откликнулся на её внимательный взгляд.

 – Как зовут даму с печальными серыми глазами?

– Зовут Галей. Только я не дама! Я, бывшая пленница, угнанная фашистами с родной земли, чтобы работать на них.

 – Это ничего! Таких много… Может, мы солдаты в том тоже виновны… Кстати, давайте познакомимся! Меня зовут Гера. Смотрю, вы одна прогуливаетесь?

 – Со мной ехал родной брат. Но два дня назад я похоронила его в чужой земле, – грустно ответила девушка.

 – Много народа погибло в этой войне! Кто на фронте, а кто, как ваш брат. Держитесь и не плачьте! Теперь заживём!

 – Я не плачу. Чтобы плакать, нужны силы, а у меня их не осталось. Что у вас с рукой? В госпиталь едете?

 – Да. Направили в Киев. Там долечат.

 – Давно воюете?

 – Два года. Дошёл до самой Вены. Любите вальсы Штрауса? Так я был в доме, где он жил.

 – Вальсы слышала до войны. По радио его музыку часто передавали. Ну и как живут австрийцы?

 – Хорошо живут! Так добротно и ладно построены их дома! И в каждом дворе есть сад с беседкой, а в садах растут разные цветы. Вот вылечусь, женюсь и обязательно построю себе такой дом с садом и цветником! – размечтался Гера.

 – Конечно, построите, – смутилась Галя…

Они долго ехали, а изредка, встречаясь на остановках, разговаривали, вспоминая довоенное прошлое, а ещё мечтали о будущем, постепенно оттаивая от войны.

Галя тогда ему очень понравилась: взрослая не по годам, к тому же красавица!

Незаметно для себя он стал представлять её в роли будущей хозяйки выстроенного им дома. Смущали глаза: не смешливые и сытые, как у австриячек, а очень внимательные и грустные, а потому слегка не соответствовали сформировавшейся мечте. Но сегодня и сейчас были желанны и теплы, потому отойти от девушки уже не мог.

После госпиталя Гера поехал к ней.

Да! С Галей тогда нехорошо получилось. Галю он предал. А, может быть, не предал? Полюбил-то он Веру! Увидел, полюбил и сразу женился.

В тот день зашёл в парикмахерскую, а там она! В белом халатике, с миленькими кудряшками, с ямочками на щёчках. Даже ошалел слегка. Вот она – его мечта!

Присел в кресло перед зеркалом, а сам только на неё и смотрел.

Вера со смехом предупредила:

 – Не боитесь стричься у ученицы? Вы у меня первый клиент!

 – Рядом с такой красавицей ничего не страшно! Если что, «под Котовского» переделать сумеете? – с улыбкой подыграл он.

 – Кто же не сумеет? – смутилась от приятного комплимента хорошенькая парикмахерша.

На этом и порешили. Мило болтая, она чуть было не прикусила себе язычок от старания, а Гера не мог отвести от неё глаза. Кого-то эта девчонка ему напоминала! Не то домовитых и весёлых австриячек, не то девушку, ехавшую вместе с ним на родину.

Миленькая парикмахерша, явно заигрывая, спросила:

 – Для кого таким красивым хотите показаться?

 – Сватаюсь сегодня вечером к одной хорошей знакомой.

 – Как жаль! А я уже понадеялась, – многозначительно кокетничая, улыбнулась Вера.

И понадеялась не зря: пришёл свататься к Гале, а взял за руку и увёл с собой в новую жизнь Веру!

Вдвоём они уехали в городок под Куйбышевым. Он устроился экскаваторщиком на стройку. Технику уважал и любил, да и руки росли откуда нужно. Им выделили участок земли, на котором они соорудили времянку, чтобы перекантоваться несколько ближайших лет. А для постройки дома потихоньку закупали и доставали по случаю кирпичи, доски и другой необходимый строительный материал. Заодно разбивали сад и сажали огород – места хватало.

Родился сын, через пару лет второй.

Отношения между молодыми оставались как в первую встречу. Гера не ошибся и не пожалел, что связал свою судьбу с Верой. «Гера – Вера! Как складно! – смеялись они, а порой так ласково друг друга и называли в одно слово. – Геравера, иди ко мне! Геравера, ты где?». Кроме того, ему очень нравилась жизнерадостность и молодость его Веруньки, что удваивало желание делать для семьи ещё больше.

Дом в мечтах хозяину представлялся из двух комнат с высокими потолками, кухней, большой верандой и балкончиком под крышей. В голове давно вырисовались не только каждая деталь, но и последовательность всего строительства. А потому во дворе предварительно был вырыт котлован, и возвышалась горка песка. Гера с удовольствием представлял, как займётся фундаментом, а там и кладкой стен из кирпича.

Дом-то он построил. А вот его первенец…

…В то утро такое деловое настроение было, так всё складывалось удачно! Ещё бы! Начальник позволил ему взять на пару часов экскаватор, чтобы ещё немного углубить яму под фундамент. Он въехал во двор и решил, не мешкая, приступить к задуманному.

Трёхлетний сын с соседским мальчиком постарше играл со своими деревянными машинками рядом с котлованом, как раз около той кучи песка. Из-за неё–то Гера и не заметил малышей и первым же ковшом, полным рыхлой земли, накрыл своего первенца! Затем вторым и третьим пока не решил, что яма достаточно глубока.

Отогнал экскаватор на улицу и пошёл обедать во времянку. Расцеловал жену и второго малыша, уселся за стол. Вера стала звать старшего, обошла весь двор, но его нигде не было. Вспомнила, что он играл с соседским мальчиком. Побежала за ним! Тот был у себя дома, но ничего толком из-за женского крика сказать не мог. И только увидев подошедшего Геру, сказал:

 – Он там, – взял за руку отца своего маленького друга и отвёл к только что насыпанной куче земли.

Тут папка всё и понял! Кучу разрыли, ребёнка достали, но он уже не дышал.

Вера онемела... Собственный отец сгубил своего сынишку! Да ещё смерть–то, какая мучительная!

***

…Гера опять потянулся к бутылке, но вышло неловко: она упала, покатилась, а вино бордовой дорожкой разлилось по столу.

 – Ох, сынок, сынок! Прости ты своего папку бестолкового! Чуть в сторону надо было ту землю сыпать, – еле шевелил губами Гера, не впервой оправдываясь перед погибшим ребёнком. А может, ему чудилось, что он что-то говорит, а это просто воспоминания продолжали накатывать волнами и не давали душе отдохнуть.

Тогда, после смерти своего первенца, запил по-чёрному. Если бы не Вера, пропал бы! Только ради неё да сынишки младшенького и жить остался. Да ещё ради дома.

Опомнился, взялся за работу.

Вот он его дом – не хуже, чем у австрияков получился. Большой крепкий!

И сад вокруг дома, яблони вовсю благоухают, а цветов Верунька посадила самых разных!

Всё у неё получается, за что не возьмётся!

Сын с дочкой подрастают!

Только сердце ныть стало всё чаще и чаще.

Вот и теперь ноет так, что руки не поднять.

Ноет и скребёт – того и гляди, выскочит…

И дышать ему тяжело.

И холодно.

 – Вееееаааа! Веа! Веунь…

2. ВЕРА

…После похорон мужа Вера долго не заходила в беседку. Боялась, что увидит там своего Геру. Но сегодня зашла и уселась на то самое место.

С утра палило солнце. Деревья давно отцвели и уже усыпаны небольшими яблочками. Их в этом году будет много. Только зачем?! Геры нет, а уж как он яблоки любил!!!

Она положила руки на стол и стала с удивлением их разглядывать. Надо же! Ещё молодая женщина, а руки натруженные, как у старой бабки. Хотя, чего удивляться, работает-то с четырнадцати лет…

***

…Вскоре, как отец ушёл на фронт, её родной Фастов заняли немцы. Новые хозяева жизни гнали скопом всю здоровую молодёжь работать на «Фатерлянд».

Старшего брата Юру и сестру Галю, успевших до войны сдать экзамены за десятый класс, отправили в Польшу на военный завод. А её – семиклассницу отвезли в Германию. Там определили к фермеру, который откармливал свиней и варил тушёнку для фронта, а потому очень нуждался в работницах. Так распорядилась война!

И только через долгие четыре года ребята случайно встретились в пересылочном пункте по дороге на Родину.

Хромой и очень уставший Юра, увидев младшую сестрёнку, от радости даже расплакался:

 – Верунька! Родная! Какая ты стала хорошенькая! Уже и не чаял, что снова увижу тебя.

 – Что у тебя с ногой, Юрочка? – тоже заплакала, глядя на измученного брата, Вера.

– Распухла и болит, а лечить нечем. Уронил на неё заготовку от снаряда, – кривясь от боли, ответил Юра.

 – Худющий – то какой, братик мой единственный! – продолжала плакать Вера.

 – Были бы кости здоровые, а мясо нарастёт! Кормили нас совсем худо, особенно в последнее время. Эх, Верунька, а уж как хочется в нашу баню: отмыться, попариться!

 – Юрочка, Юрочка! Мы не знаем, что с нашими городами и сёлами, а ты про баню! – Вера гладила старшего брата по голове как маленького мальчика. – Но ничего, если мама жива, то поможет. Отправит к тётке в село, там тебя быстро на ноги поставят, – утешала она брата, понимая, что их Юра – не жилец.

Галя, с тоской наблюдая за этой горестной сценой, старалась перевести разговор на повзрослевшую и похорошевшую, несмотря на невзгоды, младшую сестру:

 – Ты-то, как выдержала неметчину?

 – Я там не одна была. С нашими советскими девчонками жили на ферме в старом свинарнике, а в только что построенном жирели свиньи. Набили подушки соломой в старые хозяйские наволочки, своё «жильё» вымыли, выскребли, чтобы не так противно было. С утра варили свинячью еду и полными вёдрами таскали её хрюшкам, потом убирались и опять носили тяжёлые вёдра – теперь уже с водой.

 – Хозяева-то не шибко зверствовали? – поинтересовался Юра.

 – Поначалу относились к нам как к рабыням, – желая выговориться, продолжала свой рассказ Вера, – но после, увидев, что мы вкалываем, не отлынивая, сменили гнев на милость. Даже старую тумбочку и старый шкаф нам отдали, чтобы мы свою одежду там держали. Кормили тем же, что и свиней, – Вера ухмыльнулась.

 – Вот, гады! – выругался Юра. – Неужели куска хлеба пожалели?! У самих-то еды немерено!

 – Страшно было другое, Юрочка! За всем хозяйством на ферме вместо цербера приглядывал наш русский мужик, сдавшийся немцам в плен. Жуткий злыдень! Отваливал затрещины без всякого повода. Хорошо, что своё мужское богатство застудил, бедняга! Иначе, брюхатил бы работниц по очереди… На соседней ферме, где охранники были здоровыми, бедным девчонкам приходилось искать травку, чтобы скинуть нежелательного ребёночка, потому что беременных сразу отправляли в концлагерь, а оттуда живыми не возвращались. Нам тоже за малейшую провинность этим концлагерем постоянно грозили.

 – Всем досталось, – обнял сестру Юра.

 – Но выжили и, Слава Богу! – улыбнулась Вера.

Галя слушала сестру, не переставая удивляться её доброму нраву, который сохранился, несмотря на непростой кусок прожитой жизни в чужой стране с жёсткими порядками.

 – Да, Верочка, тяжело было. Но мы с тобой здоровы! А вот наш Юрочка…

 – Галя, тебе-то самой, каково пришлось пережить фашистский плен? – глядя в грустные глаза сестры, спросила Вера.

 – Знаешь, почему-то ко мне немцы неплохо относились. Может, заметили, что я девушка серьёзная, что меня слушаются свои русские ребята. Сделали старшей в бригаде разметчиц. Отказаться было нельзя – иначе смерть! Но я никогда не превышала свои полномочия. Даже наоборот! По возможности пыталась добиться для ослабевших подчинённых увеличения пайка и день отдыха больным. Поэтому меня никто не выдал по приходу наших войск, и я сошла за самую обычную работницу на том заводе. И ты, Вера, никогда и никому не говори о том, что я тебе сейчас рассказала!

Только неожиданная встреча родственников была недолгой. Вера, вволю наплакавшись, отправилась со своим отрядом пешком на восток, а хромого Юру и Галю, которая помогала брату, чем могла, отправили туда же в товарном вагоне. Переезд оказался непростым. Юра в дороге умер. Тело вытащили из вагона и тут же похоронили.

По возвращению на Родину всех работавших на фашистскую Германию, какое-то время проверяли на предмет лояльности к своей стране в определённых советских органах и порекомендовали помалкивать о прошлом. Затем сёстры отправились домой.

Отец с фронта не вернулся.

Мать всю войну прожила в своём городе. Уж как выжила... Одному Богу известно! Сильно горевала, узнав о смерти своего любимого Юрочки…

Галя показалась матери немного чужой и очень серьёзной. Было как-то неловко смотреть в её большие серые глаза, с затаившейся там тоской, а вот Вера порадовала: весёлая и здоровенькая! Теперь бы женихов хороших её дочкам!

Галю сразу взяли на завод бригадиром, а Веру определили ученицей к парикмахеру. Учили ремеслу недолго: всех тогда стригли под «одну гребенку».

Вот здесь-то, на своём рабочем месте, она и встретила Геру. Так старалась тогда и даже не смущалась почти. Постригла его как положено, побрызгала одеколоном. Он расплатился, нежно коснулся её руки, попрощался и ушёл.

Весь остаток того дня Вера пробыла под очень приятным впечатлением. Домой шла нехотя. А там мать с Галей предавались суете, готовились к встрече желанного гостя. Оказывается, старшая сестра ждала жениха, который обещал прийти, чтобы познакомиться с семьёй и попросить благословения у матери невесты.

На стол собрали всё, что можно было найти в это трудное послевоенное время. Была бутылочка молдавского вина, картошка со шкварками, и селёдочка с лучком. Так что в грязь лицом не ударили! Принарядились, пусть в единственное, но выстиранное и выглаженное. Вера сделала дамам причёски, накрасили по моде ярко губки. Галя старалась скрыть волнение, а мать даже не пыталась. Неужели её такие красивые и ладные дочки найдут своё женское счастье? И по праву первой должна быть именно она – её старшая дочь Галинка.

В дверь постучали. Вошёл Гера…

Все заметили его удивлённо-восхищённый взгляд, устремлённый не на невесту, а на Веру! От приятной неожиданности она зажала рот рукой, а глаза лучились от нескрываемого удовольствия и счастья! Кроме них двоих, никто ничего понять не мог.

Гость поздоровался и замолчал. Казалось, он что-то обдумывает. Затем решительно, и не спрашивая, взял Веру под локоток, подвёл к матери и попросил руки младшей дочери. Мать от неожиданности охнула и присела на единственную в доме кровать. Сначала у неё мелькнула мысль, что и младшенькая нашла себе кавалера, и так всё славно сошлось… Но, увидев потемневшие Галины глаза, оценила эту жуткую ситуацию и обомлела: ну, Верка! Ну, розмаринчик!

Галя медленно и очень спокойно взяла бутылку вина со стола. Молча налила его себе в рюмку, молча выпила и пошла к двери. Но перед самым выходом оглянулась и тихо молвила:

 – Живите…

И ушла из своей семьи навсегда.

Мать сидела на кровати да качала головой: так жалко Галю… Только Веркино бы счастье не разрушить!

Гера взял инициативу в свои руки, налил всем вина и по-хозяйски уверенно, обращаясь к матери, сказал:

 – Я полюбил Веру с первого взгляда и буду ей верным мужем! А Галя – хорошая и добрая девушка. Думаю, что одна не останется: она очень сильная! Мне жаль, что так вышло. Но Вера теперь моя!

Вечер закончился тем, что он увёл свою невесту к себе в общежитие. Там началась их совместная жизнь.

Мать осталась одна.

Про Галю вскоре стало известно из местных газет. Её перевели или она сама уехала в одно из украинских сёл. Там в колхозе работала бригадиром, потом агрономом, потом председателем и даже избиралась в местные советы депутатов. Но личная жизнь не сложилась – семьёй и детьми не обзавелась.

А Вера всегда чувствовала свою вину перед Галей. Получилось, что именно младшая сестра добавила старшей горящих углей на её обожженную войной судьбу.

Теперь Гера был не один, а потому желал, чтобы его семья жила в собственном доме – о нём давно мечтал и грезил.

 – Уедем отсюда! Руки крепкие сейчас везде нужны! Однополчанин зовёт на Волгу, будем там строиться, моя русская «гретхен», – предложил он молодой супруге.

Вера согласилась, и они приехали в этот город…

***

…Теперь у неё есть дом, и есть сад. В доме живёт она с детьми. Им хорошо и спокойно вместе. Только рядом нет Геры. И никто ей его не заменит. Никогда!!! В этом она глубоко уверена. А натруженные руки? Это не самое страшное! Главное – это жизнь и здоровье её детей!

Скрипнула калитка и Вера увидела, вернувшегося с улицы сынишку.

 – Мам, я пришёл, – он улыбнулся и помахал ей рукой. – Мам, там Людочка проснулась и плачет.

 – Я слышу, сынок! – Вера встала, рукой огладила стол в беседке и пошла к дому. – Сейчас бабушка из магазина придёт, принесёт хлебушек, и будем обедать.

 – А ты сегодня работаешь?

 – Да! Во вторую смену. Как покушаешь, обязательно почитай что-нибудь! Избегался напрочь! Буквы не забыл ещё?

 – Не забыл! Мам, ты опять плакала? У тебя глаза красные.

 – Нет, сынок, не плакала. Мошка в глаз залетела, я и натёрла…

Конфетки

Посвящается Т.И.

На речной вокзал Лену провожал близкий друг. Она решила отвлечься от суеты, работы, подруг, надоевшего города и прокатиться в свой отпуск на большом белом теплоходе. Виктор вызвался проводить. Близко общаться они стали недавно, а он уже сделал ей предложение, всё как в старых любовных романах: с цветами и дорогим кольцом. Лена приняла и цветы, и кольцо, но в душе осталась неопределённость в чувствах, обуревали сомнения. Ощущала, как бы ни тот человек рядом. Запах, что ли ей его не нравился… Виктор душевных треволнений подруги не замечал, хотел серьёзных отношений, желал детей, был просто влюблён в эту красивую умную самодостаточную девушку.