Текст книги "Спасите наши души (СИ)"

Автор книги: Светлана Поли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Отпустите меня. Я не хочу больше мучиться! – закричала она, пытаясь вырваться и броситься вниз.

– Прекрати истерику!– приказал Вадим, переводя дыхание. – Успокойся, всё уже позади. Этого больше не повторится. Правда? Обещай, что не повторится! – он погладил её по щеке.

– Почему вы всегда следите за мной? Я вижу это. Я чувствую, – проговорила она сквозь слёзы, не глядя на Вадима Андреевича.

Наступило продолжительное молчание. Вадим убрал свои руки с плеч девушки и сел с ней рядом. Первой заговорила Ирина:

– Странно, что среди поголовного равнодушия вам есть до меня дело. Вы же абсолютно не знаете меня.

Вадим тяжело вздохнул.

– Как его звали? – вдруг спросил он.

– Игорь.

– Кем он для тебя был?

– Мы собирались пожениться... Если бы вы знали, как мне с ним было хорошо. Так бывает, наверное, раз в жизни. Он поехал на Запад за машиной, чтобы потом продать её здесь, в России, и купить для нас квартирку: мы не хотели жить с родителями. Машину то он купил, а сам не вернулся. Уснул за рулём, – она снова заплакала. – И его родители обвинили меня в его смерти. У меня никого не было роднее Игоря.

Она бросила взгляд на Вадима и добавила:

– Зря вы меня спасли. Мне плохо без него. А так я бы сейчас уже была с ним.

И снова наступило молчание. Так они сидели около часа.

– Надо бы спуститься в лагерь, иначе могут подумать, бог знает что, выдохнула Ирина.

– Ну-у, зря не подумают, – пошутил Вадим.

Они начали спускаться по пологой стороне откоса.

– Ты когда-нибудь задумывалась о смысле жизни? – спросил Вадим.

– Если бы не задумывалась, то не стояла бы час назад на краю обрыва, – грустно ответила Ира.

– Удивительно, что каждый человек считает, что непременно его горе самое невыносимое, – рассуждал Вадим. – Но не задумывается, что кому-то, может быть, в тысячу раз труднее или горше. Мудрость приобретается именно благодаря душевным страданиям. Каждый человек, рано или поздно сталкивается в своей жизни с тяжким бременем судьбы. И тот, кто уважает родителей и старших, прислушивается к их замечаниям и советам, становится мудрее. Кто не сплетничает, не клевещет и не ругает кого-то за глаза, тому не грозит нажить врагов и подвергнуться позору и разоблачению. Кто не унижает младшего по возрасту или положению, тот не стерпит унижения и от вышестоящего. Кто не злопамятен, тот не мучается ночами, придумывая изощрённую месть. Кто не крадёт, того не одолевают думы, как и где скрыть краденое. Кто не лжёт, тот не боится быть обманутым. А чрезмерная гордость может, в конце концов, оказаться петлёй на шее, – завершил свой монолог Вадим.

– А как объяснить, почему один страдает, а другому хоть бы хны? Почему судьба наказывает не всех одинаково? – запальчиво спросила Ира.

– Во-первых, страдание – это ключ к самосовершенствованию. Это огонь, в котором закаляется наша душа и приобретается знание. Во-вторых, страдает, в основном, человек духовный. Через муки люди учатся анализировать свою жизнь, мысли, поступки и стараются впредь не допускать аналогичных ошибок. Мы привыкли закон Вселенной называть Богом. Так вот, этот Бог наказывает всех без исключения так, как того заслуживает каждый из нас, – продолжал философствовать Вадим.

– Ой ли? Негодяй злоупотребляет служебным положением, проворачивает махинации, обманывает других и при этом богатеет. Мало того, ему везёт во всём. А ему надо ещё и ещё. Он не брезгует ничем. И после всего продолжает преспокойненько жить, улыбаться, ездить по курортам и санаториям. А другой вкалывает всю жизнь, и всю жизнь его унижают. Где здесь логика? Не знаю, может, вы и правы, но почему-то я не видела, чтобы какая-то высшая сила наказывала рвачей, – с горечью произнесла Ира.

– Я думаю, что видела, и не раз. И попытаюсь тебе это доказать. Есть две категории так называемых злодеев. Одни, в первую очередь, вредят себе, а уж потом окружающим. Это – пьяницы, наркоманы, проститутки, заядлые курильщики и подобные им. Этих судьба наказывает самих. Бьёт до тех пор, пока бедолага не уразумеет. Иногда это длится, увы, до самой его смерти. А вот другие, которых ты назвала рвачами, зло приносят сначала окружающим, а уж потом оно рикошетом возвращается им. Правда, они этого, к сожалению, не понимают: таких людей судьба не наказывает за содеянное напрямую. Зачастую они избегают правосудия. Но за их грехи расплачиваются их собственные дети или близкие люди. Рано или поздно, прямо или косвенно, но это обязательно происходит. Ты ещё не устала от моего монолога? – учтиво спросил Вадим.

– Нет, – отозвалась Ирина. – Только никогда так глубоко не вникала во всё это.

– Точно так же и с добром, – продолжал Вадим.

– Что, наказывается и оно?

– Да, если тебя не просят, не зовут – не лезь. Твоё добро может обернуться другому злом. Добро, оно только тогда во благо, когда в нём есть нужда. Нужно помнить одно: поступай с людьми так, как желаешь, чтобы они с тобой поступали. Или не желай другому того, чего не желаешь себе. Если хочешь, чтобы тебя любили, люби всех, невзирая на их национальность, кошелёк, цвет кожи или принадлежность к какой бы то ни было религии. Нет разницы, кем себя человек называет, важно лишь то, как он поступает. Если хочешь видеть на лицах улыбку, улыбайся сама. Если желаешь уважения, уважай всех, несмотря на возраст.

– Неужели всё так просто? – удивилась Ира.

– Да, для тех, кто знает это и стремится жить согласно этому. А что касается страдания, то оно не может быть вечным. Когда-нибудь приходит счастье и покой, – продолжал убеждать Вадим.

– Я боюсь снова быть счастливой, – грустно произнесла девушка.

– Зря. Попробуй даже в самом отвратительном разглядеть прекрасное. И тогда ты начнёшь ценить не только свою жизнь, которая, поверь, стоит того, но и уважать жизни других людей. Для тебя станет большим счастьем видеть улыбки и радость на лицах окружающих, дарить им частицу своей души. Кто перешагнул через своё горе, тот хорошо понимает муки других и может помочь. Ты видела вчера парня в джинсовых шортах?

– Арама? Его нельзя не заметить! – воскликнула Ирина.

– Почему? – оживился Вадим.

– Это какой-то сгусток энергии. Он знает столько анекдотов, песен, шуток и историй... Но, мне кажется, он не простачок. В нём есть что-то такое... – задумчиво проговорила Ира.

– ...Что притягивает к нему других и располагает к доверию? – продолжил Вадим.

– Да.

– Три года назад он не был таким. Он походил на потерянного человека. Парень просто тихо умирал. Арам родом из Спитака. Он не сам пострадал во время землетрясения, тогда он служил в армии в Казахстане. Под обломками здания погибла его семья. Вся. Представляешь? Только старая тётя в Ереване и осталась... А теперь Арам – заводила в нашей компании, душа коллектива. В прошлом году он спас на море тонущего ребёнка. От счастья мать мальчика зацеловала нашего Арама. А теперь ему из Украины постоянно приходят от них письма и посылки. Недавно он был у них в гостях. Вот так-то.

– Как же мне теперь жить? – спросила Ирина как бы у себя самой.

– Однажды внук спросил у деда: "Ты, когда спать ложишься, бороду кладёшь на одеяло или прячешь под него?" Дед всю ночь мучился, искал ответ, но так и не нашёл. А к утру помер. Так что не мучь себя. Живи и радуйся, что солнышко сегодня светит, море плещется под ногами, и птички поют, – улыбнулся Вадим.

Они продолжали идти по берегу. Поднимали и разглядывали ракушки, ещё о чём-то беседовали и смеялись. А навстречу им уже бежал Арам, размахивая над головой рубашкой. Купаясь в море, он заметил их и решил присоединиться.

1996 г.

Новогоднее пожелание

Тихо падал снег. Ночные улицы Новосибирска пестрели и переливались огнями гирлянд и неоном реклам. С витрин магазинов улыбались румяные Деды Морозы и Снегурочки. Зажигались в домах свечи и ёлочные огни. То тут, то там слышались песни и музыка. Кто-то ещё спешил купить подарки своим близким, забегал в бакалею и кондитерскую...

В областной больнице дежурные врачи и медсестры скромно встречали Новый год.

Захватив с собой чашку с чаем, молоденькая медсестра Ольга достала из своей сумки блокнот с ручкой и, покинув весёлую компанию, вышла в вестибюль. Села за стол дежурного, включила настольную лампу и принялась писать поздравительную открытку другу. Сегодняшнюю ночь ему также выпало провести на дежурстве в "скорой помощи". Выводя красивым почерком слово за словом, Оля поглядывала через окно на ночной город и улыбалась, вспоминая Алёшу....

Её размышления внезапно прервал телефонный звонок, от которого Ольга даже вздрогнула. Девушка подняла трубку.

– Здрасьте. Это больница? – раздался в трубке пьяный мужской голос. – С Новым годом, больница!

– Спасибо, – весело отозвалась девушка. – И вас также с праздником.

– Веселитесь? А я сейчас повешусь.

– Что? – растерялась Оля, продолжая ещё улыбаться.

– Повешусь, – спокойно повторил мужской голос.

– Не поняла... – улыбка исчезла с её лица, на нём появилась обида.

– Ты что, с Луны свалилась? Не знаешь, как это делают?

– Вы так шутите под Новый год? Весьма оригинально. Но мне не смешно.

– Я не шучу. У меня уже верёвка лежит.

– А выпил для храбрости, что ли? – поинтересовалась девушка, принимая разговор за дурацкий розыгрыш.

– А хоть бы и так.

– Глупости всё.

– Что – глупости?

– Да всё, что ты задумал. Тебя как зовут?

– Руслан. А тебя?

– Ольга. Сколько тебе лет, Руслан?

– Много.

– Много – это сколько?

– А какая разница... Всё равно сейчас повешусь.

– Брось ты думать об этом! Знаешь, где находится наша больница?

– Знаю.

– Одевайся, бери денежку на автобус и приезжай к нам. Мы живо излечим твою хандру.

– Не могу. Лучше ты приезжай. Я после смерти всё оставлю тебе: квартиру, машину, видики, доллары. Приезжай, я жду.

– Руслан, я на дежурстве и приехать не смогу.

– Тогда прощай...

– Не дури!

– Вот как сейчас скажешь, так я и сделаю.

– Сначала скажи, с чего это ты решил повеситься?

– У меня много долгов.

– Больше, чем стоят квартира, машина и всё прочее вместе взятое?

– Да.

– А взять негде?

– Увы...

– А когда надо вернуть?

– Завтра. Но я не смогу отдать, и они убьют меня.

– Кто это – они?

– Неважно. Я должен уйти сам.

– Не страшно?

– Страшно. Даже очень.

– Может, подумаешь о своей матери? Тебе не жаль её? Пережить собственного ребёнка – это страшно, говорят. Пожалей её.

– Я ей не нужен.

– А девушка у тебя есть?

– Была.

Ольга вздохнула.

– Не знаю, какие здесь могут быть торги. Разве может быть что-то дороже жизни? Только, наверное, жизнь другого человека. Я не знаю, как тебя убедить. Для меня такой проблемы не возникало. Жизнь дана только раз. Подумай, ведь назад ты вернуться уже не сможешь. Не отчаивайся. Всем бывает тяжело. Я знаю парней, которые прошли ад войны в Афганистане, и то не сломались...

– А я не смог! – закричал Руслан и бросил трубку.

Через минуту он снова позвонил.

– Не надо об Афгане, слышишь? Что ты про него знаешь? Да ни хрена!

– Извини, я не хотела... Отдай им всё, что у тебя есть – пусть подавятся. Бросай всё и уезжай из города. Не стоит ради каких-то бумажек расставаться с жизнью. Ты сможешь всё начать сначала, раз сумел столько заработать. Не пропадешь нигде. Какая у тебя специальность?

– Электрик.

– А кем сейчас работаешь? Ты бизнесмен, и тебя преследуют рэкетиры? Или это секрет?

– Киллер я. Убийца. Наёмный убийца.

На мгновение Ольга потеряла дар речи. За секунду она прокрутила в памяти весь разговор.

– Чего замолчала? Сразу охота отпала разговаривать? Больше не жаль меня? Ну, так что ты мне ещё посоветуешь?

– Разве... это тоже работа?

– Да. И за неё хорошо платят.

– И... много ты убил человек?

– Достаточно.

– Почему ты стал этим заниматься?!

– Потому что меня научили профессионально делать только это.

– Но ведь ты – электрик...

– Электрики Родине не нужны.

– Так ты решил повеситься из-за того, что много убил людей или... потому, что долг не можешь отдать?

– Долг не могу отдать.

Ольга замолчала, не зная, как дальше продолжать диалог.

– Не молчи, скажи ещё что-нибудь, – раздалось в трубке.

– Что ты хочешь услышать? Слова утешения? Знаешь, Руслан, мне кажется, что тебе действительно лучше покинуть этот мир. Ты выбрал правильное решение, – выдавила из себя Оля.

– Ты считаешь?

Внезапно она вся затрепетала. И не оттого, что замерзла, а потому что осмыслила вырвавшееся из своих уст. "Какой ужас! И это произнесла я – медсестра..." – подумала девушка, а вслух проговорила:

– Зачем было звонить в больницу в такую ночь и сообщать о своём чудовищном замысле, когда люди радуются? – заговорила она повышенным тоном. – Радуются, что начинается новое и, может быть, светлое. Радуются, что кто-то остался жив, кто-то появился на свет, а кто-то впервые сказал: "Я люблю тебя". А ты... Можешь делать с собой, что угодно! А я всё равно счастлива, и ты не испортишь мне праздник. Потому что я люблю своего Лёшу. Ты слышишь? – закричала Оля. – Он мне дорог, потому что он человек! И этому человеку я пишу сейчас поздравительную открытку.

В телефонной трубке раздались гудки. Ольга долго смотрела на фонарь, тускло светивший в вестибюле, и внезапно зарыдала. Слёзы капали одна за другой на лощённый лист, где были написаны такие ласковые и тёплые слова. Ей было сейчас очень скверно.

... А на улице продолжал тихо подать снег. Он кружился и несмело опускался на ступеньки парадного подъезда областной больницы, на фонари и крыши, на прохожих и вечно спешащие автомобили.

1995 год.

Письмо

Однажды я получила письмо от отца, который бросил меня двадцать лет назад. Длинное такое письмо, тёплое, но чужое, как – будто его написал совсем посторонний человек или давно забытый знакомый. Сначала я хотела разорвать его и развеять по ветру, мол, опомнился, когда у меня уже своя семья, но почему-то не уничтожила письмо. Дрожащей рукой вскрыла конверт и начала читать.

Господи, как было больно пропускать через себя эти странные строчки, будоражащие старые раны. Они словно сверлили мою душу со всех сторон. Хотелось бросить лист, убрать далеко-далеко. Но я глотала предложение за предложением. Я не плакала, плакало что-то внутри меня.

Не дочитав письмо, я сунула его в карман плаща и вышла прогуляться. Пришла на набережную – моё любимое место в городе – села на скамейку и задумалась...

Мне многое рассказывали о моём отце. Не всегда это было приятно слышать, порой даже стыдно. Александр Пурлёнис женился поздно, в тридцать пять лет. До этого частенько выпивал, иногда дебоширил, дрался. В студенческие годы участвовал даже в антиправительственных демонстрациях. Он был каким-то неприкаянным, пока не встретил мою мать. Ей тогда было двадцать пять. К тому времени за отцом закрепилась репутация сомнительного и ненадёжного человека. Порядочные люди сторонились его. Маме же нравились неординарные личности, дерзкие балагуры. А отец как раз таким и был. Встречались они недолго. Поженились. Отец очень любил мать, носил её буквально на руках, заботился как о маленькой. Он очень изменился после женитьбы. Совсем бросил пить и стал домоседом. Эту заслугу приписывали его супруге. Возможно, действительно благодаря ей произошла такая поразительная перемена в моём отце. Он даже стал передовиком на заводе. Там, кстати, они и познакомились с моей матерью, когда она готовила репортаж о предприятии.

А потом родилась я.

Рассказывали, что Александр Пурлёнис был от счастья на седьмом небе. И кажется, счастлив больше, чем моя мать. Возился всегда со мной, купал, гулял, развлекал. Коллеги говорили ему, шутя, что он помешался на мне. Все разговоры, с чего бы они ни начинались, заканчивались его фразой: "А мой Людок..." – и так далее. По выходным, когда мама была занята стиркой и уборкой, отец отправлялся с коляской на набережную. Здесь его и видели чаще всего.

Я росла любознательной, подвижной. Мне всегда было интересно то, чем занимался отец. Мы вместе ремонтировали велосипед, вместе ездили на рыбалку и за янтарём, вместе собирали яблоки и поливали помидоры в огороде.

А мама была журналисткой. Её частенько не бывало дома. Отец с этим, кажется, мирился. Однажды она уехала на Памир, и больше я никогда её не видела. Говорят, пропала без вести.

Отец несколько лет ждал её. Сильно тосковал. В те годы мы жили очень дружно. Теперь я вспоминаю это как сказку. Мы всегда и везде были вместе. Он многое мне рассказывал и объяснял. Когда было трудно в семье с деньгами, мы собирали пустые бутылки в парках, на берегу моря. Тайком, конечно, чтобы никто не застал нас за таким занятием. Нередко бывало, что мы на последние деньги ходили в кино, хотя до получки оставалось ещё около недели. Но мы никогда не голодали, отец всегда находил какой-нибудь дополнительный заработок. И тоже тайком, потому что за это лепили выговоры и лишали премий. Он не баловал меня покупками всяких красочных, но ненужных мелочей. Он никогда не наказывал меня. Отец разговаривал со мной, как со взрослой, и мне это нравилось. Он говорил мне: "Людочка, ты должна мне помочь. Я один не справлюсь". И мы с ним чуть ли не горы сворачивали. Отец рассказывал мне всякие истории, некоторые из них я до сих пор помню. В отпуск мы тоже ездили вдвоём. Пешком прошли Арбат, были в Зимнем дворце, бегали по сочинским морским камушкам и ловили медуз в Геленджикской бухте; поднимались, считая ступеньки, на ледовый стадион Медео в Алма-Ате; плавали на катере по Телецкому озеру на Алтае.

А потом что-то произошло. Я до сих пор не знаю, что именно и почему. И тётя Кристи с дядей Валдысом не знают или хранят какую-то тайну. Но однажды отец исчез, отвезя меня на каникулы к своей сестре. Исчез, не сказав ни слова и не попрощавшись. Дома о нём почти сразу перестали говорить, как будто его никогда здесь не было.

Я ждала отца долго. Просыпалась среди ночи, заслышав малейший шум в прихожей. Мне казалось, что сейчас распахнётся дверь в моей комнате, и он шепнёт: "Привет, Людок! Ты готова к путешествию?" Но это был всего лишь спаниель Арчи, перебиравший в прихожей наши башмаки. Если бы не Арчи, я, наверное, сошла бы с ума, ожидая возвращения отца...

Я возненавидела его за предательство. А именно это подсказывало мне моё детское сердце. И никто не пытался меня в этом разубедить...

Присев на скамейку, я достала письмо и стала читать его дальше. Было пасмурно. Над головой кружились чайки, прохаживались по берегу, кричали, плескались у воды и вновь взмывали в небо. Пирс выглядел пустынным.

"...до сих пор помню, как мы с тобой ловили лягушек в огороде, – писал отец. – Как ты смеялась, пытаясь подражать их прыжкам. Ты уже многое тогда понимала. Я думал, что ты меня понимала как взрослая. Но ошибся. Горько ошибся, оставив тебя у тёти Кристи..."

Ошибся? Неужели он не мог предугадать, что мне будет плохо без него? Как он посмел оставить меня одну и со спокойной совестью уехать устраивать жизнь? Тётя Кристи не обижала меня, но и не любила. А после всепоглощающего отцовского обожания, это воспринималось очень болезненно. Сколько слёз я тогда дарила ночами подушке, никто об этом не знал.

Мне всюду мерещился отец. Я искала его, будучи уже студенткой, постоянно расспрашивала о нём тётю Кристи и дядю Валдыса. В каждом мужчине средних лет я видела отца. У меня появилась навязчивая идея отыскать его. И от неё я долго не могла избавиться. Но мой родитель ничего об этом не знал. Может быть, думала я, не хотел знать. Он убежал от трудности моего воспитания. Убежал, бросил, как надоевшую игрушку. Больно было ощущать себя никому не нужной.

А теперь он соизволил объявиться! Зачем? Чтобы всколыхнуть детские переживания? Чтобы сделать мне снова больно? Или в нём заговорила совесть?

"...У нас здесь уже цветёт груша. Скоро поспеет черешня..."

Господи! О чём он пишет?

"...Прости меня, Людочка, прости, доченька. Я виноват перед тобой. Так муторно на душе. Тоскую я по тебе. Но боюсь, что ты не простишь меня. Я уже совсем стал стар. Сильно болею. Чувствую, недолго мне уже осталось землю топтать, и хотелось бы тебя увидеть. Хоть один раз на тебя поглядеть, тогда и умирать можно. Приезжайте. Дом у меня большой. Места всем хватит. Прости своего отца, если можешь. Я буду ждать. Я и завещание на тебя оформил. После моей смерти всё останется тебе. На этом заканчиваю писать. Целую тебя, Людок, и твою Юлечку. Привет Андрею. До свидания. Твой папа".

Ничего мне от него не надо. Жила и дальше жить стану. Когда мне нужна была помощь, его не было рядом со мной. А теперь я выросла, стала сильной. И у меня теперь есть на кого опереться. Андрей и Юлечка для меня – всё. А он... Раз бросил меня, пусть живёт и дальше в своё удовольствие. Мне его помощь теперь ни к чему.

Я свернула письмо, спрятала его в карман и по набережной пошла домой. Мужу я ничего не сказала о послании, а на его замечание о моём плохом настроении просто отмахнулась. Но письмо я всё же не выбросила. Сама не знаю, почему. Однако и отвечать отцу тоже не стала.

Неделю я ходила, словно в воду опушенная. А потом мы уехали в отпуск к родителям Андрея, живущим в Новороссийске. Его родителей я сразу искренне полюбила и считаю их своими.

Как-то отдыхая на пляже, я обратила внимание на игру Андрея с дочерью. Они часто так баловались и дурачились. Но в этот раз в меня словно бес вселился. Их игра напомнила мне моё детство, и я дёрнулась, резко оборвав их смех и забрав дочь. Андрей был неприятно поражен. Он подошёл ко мне и, присев рядом, спокойно спросил:

– Что с тобой происходит в последнее время? Люд, я тебя не узнаю. Ты даже Юльку напугала.

– Прости меня, Андрюша. Простите меня оба, – и заплакала, прижав к себе дочь.

Муж обнял меня, и я рассказала ему о причине своего странного поведения. Мы долго беседовали на берегу, наблюдая, как дочь выкладывала из камешков дворец. В конце концов, мы решили, что написать отцу письмо необходимо. И напишем, когда вернёмся домой.

Однако когда мы вернулись, меня ожидало известие о его смерти. Телеграмма пришла две недели назад. И отца, разумеется, похоронили без меня. Он умер в тот самый день, когда у меня произошёл нервный срыв.

Я не плакала. Но что-то внутри у меня заныло, и я вдруг ощутила невыносимое одиночество. Теперь кроме мужа и дочери у меня никого не оставалось на этом свете. Я потеряла отца во второй раз и теперь навсегда. У меня была возможность увидеть его в последний раз. Но я этого не сделала. И совесть моя с тех пор неспокойна. Нет-нет, да и вспоминаю всё.

1996 год

Прости...

Если есть у тебя для житья закуток

В наше подлое время и хлеба кусок,

Если ты никому ни слуга, ни хозяин -

Счастлив ты и воистину духом высок.

Омар Хайям

Однажды мне поручили расследовать дело, которое с тех пор частенько всплывает в моей памяти. Я должен был найти и обезвредить опасного преступника, главаря одной из бандитских группировок. Просматривая документы по делу этого человека, я обратил внимание на его фотографию... Неудивительно, что супруга так безумно любила его. С разными людьми меня сводила судьба, но Тимур был дьявольски красивый мужик. Именно был.

Тогда я работал в областном центре. Мы раскручивали клубок преступлений и взяли с поличным одного торговца оружием. Естественно, тот ничего и никого не знал, а товар свалился с неба прямо ему в руки! Через какое-то время мы снова задержали "оруженосца". Правда, тот при задержании погиб, но при нём осталось послание, из которого мы узнали, что за всем этим стоит некий Тимур. После очередной операции вновь всплыло имя Тимура, и мне поручили найти этого неуловимого снабженца.

Не буду расписывать, как я вышел на след красавчика. Произошло это спустя полтора года после того, как мы впервые услышали его имя. А написать я решил не о том, как его ловил и поймал, а наоборот – как упустил. И случилось это из-за жены Тимура Юлии Дмитриевны...

Как-то в университете намечался праздничный вечер по случаю очередной годовщины учебного заведения, и Тимур с другом решили пойти на концерт, тем более что сессию оба сдали, а на "работе" настали выходные.

Впервые Тимур увидел Юлию именно на концерте. Она выступала вместе с подругами и пела на узбекском, так как училась на факультете "Литература народов СССР". После концерта, на дискотеке, Тимур решил познакомиться с высокой и стройной шатенкой. Он купил розу и попросил приятеля передать цветок девушке. Фарух согласился.

– Извините, девушка, – он протиснулся к Юлии, танцевавшей в кругу подруг. – Эта роза предназначается вам, – улыбнулся он.

– Спасибо, – Юлия остановилась и взяла цветок. – А почему именно мне?

Подруги тоже перестали танцевать.

– Спросите вон у того парня, – Фарух указал на Тимура, скромно стоявшего у стены. – Сам не решается подойти. Стесняется.

Юлия посмотрела на Тимура, потом на розу.

– Скажите своему приятелю, что так не знакомятся. Возьмите цветок и передайте, чтобы он сам подошёл. Иначе ваш друг никогда не узнает моего имени.

Фарух вернулся к другу и передал слова девушки. Тимур что-то шепнул ему, и тот убежал. В зале вдруг перестала звучать музыка. На сцену поднялся Тимур и, взяв в руки гитару, запел в микрофон:

Сегодня чудный вечер:

Вокруг бегут огни,

Глаза твои сияют,

Как ночью фонари.

Как звать тебя, не знаю.

Лишь с розою сравню.

Наверно, ты из сада,

Цветущего в раю...

Откуда ты такая?

Как звать тебя, скажи!?

Чтоб отыскать

в саду цветок,

Путь ветру покажи.

Юлия скромно опустила глаза. К микрофону подошёл Фарух и запел знаменитую песню:

Девочка Юлечка, не прячь глаза!

Девочка Юлечка, грустить нельзя!

Юлия улыбнулась и хотела уйти, но подруги её удержали. А Фарух сошёл со сцены с цветком, продолжая петь, и направился к девушке:

– Джули, Джулия! Джули, Джулия!

Та взяла розу и убежала.

На следующий день после лекции Юлия спускалась по ступенькам парадного входа.

– Здравствуй, – вдруг раздалось у неё за спиной.

Она обернулась. Это был Тимур.

– Здравствуй. Спасибо за песню. Меня теперь весь университет знает...

– Ты сердишься?

– Нет. Только я даже твоего имени не знаю, – ответила Юлия, продолжая идти дальше.

– Меня зовут Тимур.

– А меня – Юля.

– Я уже знаю. Ты куда-нибудь торопишься?

– Нет. А что?

– Может, прогуляемся?

Они не спеша шли по аллее и беседовали. У обоих за плечами болтались спортивные сумки. Тимур рассказывал что-то весёлое, Юлия в ответ смеялась.

– Вот мы и пришли. Спасибо, что проводил. Пока.

– Джули... Можно я буду тебя так называть?

– Пожалуйста.

– Когда я смогу тебя увидеть?

– Если судьбе будет угодно, чтобы мы встретились, мы встретимся снова. До свидания, – улыбнулась девушка и, помахав рукой, скрылась в подъезде многоэтажного дома.

Тимур вздохнул и направился домой, на квартиру. Мать с младшим братом и сестрой жили в Самарканде. Тимур учился на четвёртом курсе университета на факультете востоковедения. Мать не могла его содержать, поэтому он нашёл работу в частной фирме и ушёл из общежития на квартиру.

Однажды поздно вечером к нему пришли приятели и попросили составить компанию в поездке к хозяину. Через пять минут Тимур, Рустам и Фарух уже шли по тихой и безлюдной улице. Друзья вошли в офис. Их встретил Артур, и все четверо молча направились к шефу.

– Проходите, ребята. Присаживайтесь. Я позвал вас потому, что мне потребовалась ваша помощь. Вы вместе со мной прогуляетесь за город. Точнее, вы просто будете меня сопровождать. Вот, это может пригодиться, – он положил на журнальный столик пистолеты. – Не бойтесь, – хозяин улыбнулся, глядя на притихших парней, – вам не придётся никого убивать. Вы поедите со мной на всякий пожарный случай. Больше никаких объяснений не будет... Я никого не принуждаю, – он развёл руками, – я просто прошу помочь.

– Ну что, поможем? – спросил Тимур у приятелей.

– Нет проблем, – отозвались те.

– Спасибо, ребята. Через десять минут отправляемся, – сказал хозяин и вышел.

В этой "прогулке" Тимур отличился, чем вызвал одобрение и доверие хозяина. Позже тот решил научить парня владеть оружием как следует.

Как-то после очередного "учения" Тимур возвращался домой поздно вечером. В троллейбусе почти никого не было. Вдруг он случайно увидел в окно, что к Юлии пристают какие-то парни. Тимур бросился к водителю с просьбой остановить троллейбус. Водитель поворчал, но открыл двери. Тимур не стал ввязываться в драку, а, повернувшись к девушке спиной, вынул пистолет и шагнул к хулиганам.

– А ну проваливайте! Живо!

Те в одно мгновение испарились.

– Спасибо, Тимур! – сдавленным голосом произнесла испуганная Юлия.

Тот спрятал оружие и повернулся к ней лицом.

– Что ты делаешь на улице одна в такой час?

– Мы были в гостях. Я забыла у них сумку и пришлось вернуться. А родители ушли вперёд, – она опустила глаза.

– Сумка знала, когда оставаться...

– Зайдёшь к нам?

– Уже поздно. Но я провожу тебя до двери, чтобы в подъезде на тебя снова не напали, – улыбнулся парень.

Они миновали два многоэтажных дома и, войдя в подъезд третьего дома, поднялись на четвёртый этаж.

– Вот здесь я живу... – сказала Юлия и замолчала.

– Я завтра вечером в шесть приду. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Пока.

Дверь открыла мама.

Дочь, напевая песню Тимура, направилась в ванную.

– Пришла? – поинтересовался отец из зала.

– Пришла я, пришла, – отозвалась Юля.

– Чего это ты распелась, на ночь глядя?

– Ма, помнишь, я говорила тебе о Тимуре?

– Ещё бы... Ты была такой возбуждённой после концерта.

– Я сейчас встретила его. По дороге ко мне пристали какие-то обормоты... Но вовремя подоспел Тимур. Он проводил меня до самой квартиры.

– А почему он не зашёл?

– Сказал, что уже поздно... Он завтра вечером придёт... У него такие глаза! Ма! Если бы ты слышала, как он поёт...

– И вообще он, похоже, лучше всех, – добавила мать.

– Да, похоже, что лучше, – задумчиво ответила Юлия.

Через год Юлия и Тимур поженились. Если бы не подпольное занятие мужа, их жизнь была бы долгой и счастливой. Люди, знавшие этих супругов, говорили, что те безумно любили друг друга, не скрывая свои чувства от знакомых. Пожилые, правда, поговаривали, будто не к добру это. И как в воду глядели. После потери ещё не родившегося ребёнка – случилось это при обстреле машины, в которой Юля ехала – она стала замкнутой и уже не выказывала при посторонних свою любовь к мужу.

Когда кольцо вокруг Тимура стало медленно, но верно сжиматься, мне по счастливой случайности удалось поговорить с его супругой.

Мы с женой направлялись к выходу из центрального универмага, как вдруг я заметил Юлию Дмитриевну, стоявшую у отдела детских игрушек. Я попросил жену не дожидаться меня, возвращаться домой и направился к женщине.

– Здравствуйте, Юлия Дмитриевна, – начал я.

Ко мне сразу подошёл крупный мужчина и железным голосом потребовал объяснений, кто я такой и что мне нужно. Этот крепыш убил бы меня одними глазами, если бы его подопечная не остановила его.