Текст книги "Спасите наши души (СИ)"

Автор книги: Светлана Поли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

С ветлана Поли

Спасите наши души

Давным-давно

Сия драматическая история, произошедшая во времена владычества монголов на Руси, заслуживает того, чтобы о ней узнали современники...

По степи неслась конница во главе с молодым ханом Рустамом. Хан сидел в седле словно статуя: на его красивом лице не вздрагивал ни один мускул, крупные чёрные глаза пристально смотрели вдаль. Наконец показался стан Батыя. Рустам осадил своих воинов, слез с коня и вошёл в шатёр. Позади старого хана стояли мальчики – рабы и обмахивали веерами своего господина. Военачальники приготовились слушать Батыя, рассевшись вокруг него на овечьих шкурах.

А за шатром шла своя жизнь. Рядовые воины кормили коней, заигрывали с женщинами, кутили и бились на поединках. Вечерами, сидя у костра, они рассказывали душещипательные истории.

После встречи с Батыем Рустам ушёл в свой шатёр, лёг на роскошный ковёр и задумался. Ему тут же подали жареного барашка и большую пиалу с кумысом. В углу шатра музыкант бренчал на домре, услаждая слух хозяина протяжной мелодией. Рядом с ним вихлялась полуобнажённая рабыня. Две другие массировали ноги и плечи своего господина. Как только в шатёр вошёл друг Рустама, хозяин приказал женщинам на время убраться из шатра. Те поднялись и послушно вышли.

– Присаживайся, Салим, угощайся, – предложил Рустам.

– В твои годы я был ух как горяч! – проговорил пожилой приятель, присаживаясь рядом с хозяином шатра. – А ты не по годам рассудителен. Видно, поэтому повелитель и посылает в Белый город именно тебя. Знает, что много болтать не станешь.

Рустам усмехнулся, но промолчал.

– Может, славяночку себе добудешь, – продолжал Салим, подмигивая. – Говорят, у тамошнего князя дочь – красавица!

– Ну, ежели только город приступом брать, – отозвался Рустам.

– В этом деле я могу тебе помочь. Только свистни, – засмеялся приятель.

И друзья загоготали, вытирая рукавами лоснящиеся от бараньего жира подбородки.

Тем временем люди укладывались спать, гасили костры. Только дозорные продолжали сидеть у одинокого огонька в степи.

На рассвете отряды монголов разъехались за данью по русским селениям. Рустам прыгнул в седло, и отряд с гиканьем рванул на запад от красного диска восходящего солнца.

Неслись они без остановки по степям, по лугам и лесам и остановился лишь у заставы на границе с Белым городом. Показав заставным послание от Батыя, Рустам двинулся с небольшим отрядом к городу, оставив свою тысячу на заставе. Рядом с ним пристроился посол князя Димитрия.

Горожане украдкой выглядывали из всех щелей, закрытых окон и дворов и с интересом ждали появления "татарина" на своей улице. Осыпали его руганью и проклятиями, не забывая перекреститься после каждого бранного слова.

Рустам не спеша, ехал по улице в сопровождении своих воинов и посла. Проезжая мимо одного из домов, он увидел девушку, стоявшую на крыльце. Хан остановил коня. Девица и не думала убегать в терем. Держась за резную колонну, она продолжала смотреть в глаза гостю. Тот был высок, с правильными и мягкими чертами лица. Эту мягкость придавали маленькая, аккуратно остриженная бородка; тонкие усы обрамляли его смуглое лицо. Из-под шлема выбивались чёрные вьющиеся пряди. Он не был похож на остальных монголов: угадывалось его более южное происхождение. Хан продолжал смотреть на девушку. Варенька была довольно-таки миленькой: беленькое личико с изогнутыми дугой бровями, алые маленькие губы и изумительно синие выразительные глаза, удивлённо смотрящие из-под чёрных ресниц. Русая коса спадала с плеча до пояса. Девичью головку обрамлял венчик из завитков, свисавших небольшими кольцами на висках.

Неожиданно выскочила нянька и за руку увела девицу в терем. Та взглянула на Рустама ещё раз и скрылась за дубовыми дверями.

– Кто она? – наконец спросил Рустам у посла.

Тот растерялся, не зная, что и сказать.

– Это дочь купца Кадашева, Варвара.

Больше Рустам ничего не спросил и с невозмутимым видом двинулся дальше, к хоромам княжеским. Войдя в просторную палату, ханский посланник кланяться не стал, только шлем снял.

– Прошу, – сказал князь и пригласил гостя сесть в резное кресло напротив себя. – И зачем же прибыл столь высокий гость в наш город? – поинтересовался Димитрий с надменным видом.

– На твой град желает напасть с юга половецкий хан, – проговорил Рустам.

– Весть недобрая, но всё же благодарю за неё... Чем же я обязан такому вниманию Батыя?

– Белый город входит в Великую орду...

Димитрий усмехнулся, сузил гневливо глаза. Рустам с невозмутимым видом продолжил:

– А коли эта земля наша, мы будем защищать её от врагов.

– Вот как? – удивился князь.

– Однако и князь поможет мне защищать город.

– Защита родного города – сама собой разумеется для всего народа. Только не возьму в толк, чем я могу помочь такому могущественному полководцу, как Рустам, я, князь Белого города?

– Зерном, мясом, железом.

– Ах, вот зачем ты прибыл, хан! – взорвался Димитрий.

– Выбирай, князь. Либо такая дань, либо смерть и пожар твоему граду. Мы же уйдёт с этой земли на время. А когда половцы захватят город и разграбят всё твоё добро, мы вернёмся. И тогда без усилий станем хозяевами Белого города. Поверь, обозы с награбленным добром – лёгкая добыча. Это не приступом брать город, – спокойно говорил Рустам.

Князь поднялся со своего высокого кресла и стал расхаживать по палате, размышляя. Посол сидел молча.

– То, что ты предлагаешь, равно разорению.

– Думай, княже, – сказал Рустам и поднялся с кресла. – Думать тебе одну ночь.

И надев шлем, вышел.

Вечером Димитрий собрал бояр с воеводой, и стали они думу думать, как от проклятого монгола отвязаться и дань не платить.

А тем временем в доме у купца отец говорил с сыном.

– Надо же ей было на крыльце стоять! Вот зачем татарин подле наших ворот останавливался? Чего он задумал? – в тревоге рассуждал купец.

– Замуж её вскорости выдать надобно. Вот чего я думаю, батюшка, – проговорил сын.

Тут на пороге мать появилась.

– Где Варвара? – спросил отец.

– С нянькой в опочивальне.

– Запри её в доме, покуда хан не уедет! Глаз с неё не спускай!

А Варя Савватеевну допытывает:

– Нянюшка, кто это был?

– Забудь ты про него, ирода проклятого! Откуда мне ведать? Хан, и всё, – горячилась Савватеевна.

– Прежде другой к нам жаловал...

– Все они ироды! – не унималась нянька.

Варя задумалась.

– Глаза у него какие... Красив он. Верно, Савватеевна?

– Свят – свят! Да чего ж в нём красивого-то? Чёрный весь, ирод проклятый! Тьфу! Забудь про него, и думать не смей! Укладывайся. Ужо ночь на дворе.

Нянька расстелила постель, переодела ко сну подопечную и, погасив лучину, вышла. Варвара посидела немного на кровати и подошла к окну. Свежий ночной ветер ворвался в опочивальню, разметав распущенные волосы девушки. Она присела на подоконник и задумалась, глядя в темноту ночного неба. Сверху ей подмигивали звёзды, снизу попискивали сверчки. Из соседнего двора пахло свежескошенной травой. Городская суета постепенно стихала. Только изредка вдалеке постукивали копыта или потявкивали собаки.

Наутро Рустам со своими всадниками поехал к княжьим хоромам той же дорогой. А Варя уже поджидала его у окна. Издали увидев конников, распахнула створки. Рустам слегка натянул поводья. Конь замедлил шаг. Посмотрев на Варвару, хан улыбнулся. Та на мгновение потупила взор, а потом, осмелев, подарила Рустаму свою очаровательную улыбку. Два человека смотрели друг на друга. Два таких разных человека. Двое: Он и Она....

Тут мать узрела, куда монгольский хан глядит, и понеслась к дочери в опочивальню.

– Бесстыжая! – она отхлестала по щекам дочь и закрыла створки.

Не по себе Рустаму стало. Головой поник он, вздохнул и поехал дальше.

Князь Димитрий его встретил улыбкой, уже не сидя на троне, а предупредительно стоя у дверей.

– И что решил мудрейший князь? – спросил посол.

– А сколько будет длиться твоя защита, Рустам? – поинтересовался Димитрий.

– От лета до лета.

– А воины твои где будут стоять?

– За заставой.

– Только ли зерно, мясо и железо тебе нужно? – склонив на бок голову, князь прищурил глаза.

Рустам усмехнулся.

– Не только. Твоя земля богата не только этим. В лесах полно пушнины. Луга щедры сочной травой. Значит, мёд будет. Есть и лошади, и скот.

– Да-а-а... – протяжно выдохнул князь и сник.

Такие хвалебные речи не сулили этой земле ничего хорошего. И разницы Димитрий не видел никакой между опустошительной данью монголам и длительной осадой половцами. И то, и другое – неминуемая гибель городу. Не от меча, так от голода и болезней. Невелика разница.

– И ещё... – Рустам многозначительно прищурил глаза.

Димитрий насторожился и с тревогой глянул на татарина.

– ... Отдай мне в жёны дочь купца Кадашева, Варвару.

Князь побагровел от гнева.

– Этого я не могу, хан. Не пойдёт она за тебя!

– Отчего так?

Димитрий опомнился, смягчил резкий тон.

– Больно своенравна девка. Да и наши женщины не приспособлены к жизни кочевой. Толку от неё тебе не будет никакого. Одна морока...

– Это моя забота, княже, – твердо сказал Рустам.

– Не могу, хан. Что угодно, только не людей.

– Через месяц приеду, заберу. Не отдашь добром, сожгу град своими руками, и половцев ждать не придётся. Такова моя воля.

– Что ты, Рустам! Мы это как-нибудь уладим...

Весть об угрозе посла быстренько разошлась по дворцовым палатам.

Этим же днём сын воеводы заслал сватов к родителям Варвары. Те сразу согласились и начали к свадьбе готовиться. А вечером купца Кадашева неожиданно вызвал к себе Димитрий и сообщил, что Рустамхан желает взять в жёны его дочь, Варвару.

Купец так и ахнул.

– Государь, пощади! За татарина отдать?! Не губи дочь! Посватались уже к ней, – кинулся он в ноги Димитрию.

– Хан грозится город спалить, коли через месяц не отдадим Варвару ему в жёны. Перебьёт и старых, и малых, а дочь твою всё одно увезёт.

– Смилуйся, государь! – купец вцепился в сапог Димитрия. – Чем я тебя прогневил? Позор-то какой будет на мне навеки вечные. Я то стар... Так у меня ж ещё дочь младшенькая, и сын...

– Добром не отдадим, других не спасём.

– Что же мне теперь удавить её, чтоб татарину не досталась? Что люди-то скажут? Пощади, князюшка! Как мне потом людям в глаза-то глядеть?! – Кадашев приник лицом к полу.

– А мне что делать? За дочерью нужно было пуще глядеть. А теперь поздно! Ступай!

Еле поднялся купец с полу и, согнувшись от горя, вышел из палаты.

После сватовства сына воеводы Варя и вовсе сникла. День за днём проходит. Она не ест, не пьёт, всё на крыльце сидит, на ворота глядит или от окна не отходит: авось Рустам покажется.

– Ох! – вздохнула нянька тяжело.

– Ты-то чего скулишь, Савватеевна? – спросил купец. – У тебя-то чего стряслось?

– Варенька совсем плоха стала.

– Чует беду, – покачал головой отец.

– Беду? – переспросила старуха.

– Ох, Савватеевна, – тяжело вздохнул купец. – Смурные грядут времена. Варваре только ничего не сказывай: авось обойдётся. Хан Рустам требует её себе в жёны. А это значит – погибель её. Рабой своей сделает. У него уже сто жён...

– Ой, – застонала нянька и перекрестилась. – Не к добру запал он ей в душу. Вот ирод проклятый... Божечка, отведи напасть эту, не отнимай девочку нашу!

А Варя в роще гуляла. Села она у ручья, стала руку в воде полоскать. Ручей искрится, поблёскивает на солнце. И видится ей: будто бы скачет Рустам за ней по цветущему лугу да увозит на белом коне тайком в неведомые дали...

На другой день князь Димитрий в церковь отправился.

– Батюшка, за советом пришёл, – вздохнул он и поклонился священнику.

– Какой же совет, государь, ты от меня дожидаешь?

– Отдать дочь купца замуж за татарина али нет?

– Да ты что, княже?! Православную девку – за иноверца? Побойся Господа, Димитрий! – священник перекрестил князя.

– Коли добром не отдам, город спалит татарин, – понуро ответил князь.

– Защищаться станем.

– Чем? Силы – то вовсе нет.

– Какой же ты князь, коли трусишь, коли людями своими торгуешь?

– Говори, да не заговаривайся! – прикрикнул Димитрий.

– К тому же просватали эту девицу. Грех мешать Богу связать души во законном союзе! Защищаться надо. С другими городами объединиться да дать отпор проклятым басурманам! Всю кровушку нашу они повыпили, да ещё до женщин наших охочи стали? Не бывать тому! – пригрозил поп кулаком.

А Рустаму не спится, не думается о делах важных. Тоска душу гложет. Выйдет он ночью из шатра в степь, поглядит на пламя костра, всё славяночка ему чудится. И звуки домры не радуют больше, и скачки не в утешенье. Не выдержал хан, послал человека в Белый город разузнать, как там Варенька. А человека взял из пленных половцев, чтоб внешностью не сильно приметен был среди русичей.

А Варя всё к няньке пристаёт:

– Нянюшка, не слыхала намедни, Рустам не сбирался ещё пожаловать?

– Забудь про него, девка. Вскорости под венец пойдёшь. Не к добру про другого думать. Забудь ты его, иначе Божечка покарает, – ворчала Савватеевна.

– Тошно мне, няня. Пусть сын воеводы вовсе не является. Видеть его не желаю...

– А иначе подстилкой монгольской будешь! Сто первой женой.

Варвара глянула на старуху.

– С чего это ты разговоры такие ведёшь?

– Да так, – отмахнулась та.

– А ну-ка, сказывай, чего утаиваешь!

– Увезти тебя хан хочет, – прошептала нянька, озираясь по сторонам, – Вот те крест! – перекрестилась она.

– Откуда ты дозналась про это?

– Батюшка твой давеча сказался, будто бы Рустам у князя Димитрия выспрашивал разрешения жениться на тебе.

– А князь чего же?

– Отказал само собой. Ты ж православная, а он басурман.

Заплакала Варенька.

– Чего ты, дурёха? Минует беда. Не реви. Никто тебя татарину не отдаст. Успокойся, красавица моя, – Савватеевна погладила девушку.

– Люб он мне, няня! Куда ни гляну, повсюду Рустам чудится. Будто смотрит на меня и за собой манит на просторы вольные.

– Тьфу! Нечистая сила! Где же это видано, чтобы православной девке татарин полюбился? – всплеснула руками старуха.

– Уйди, няня. Уйди.

Савватеевна, качая головой, поспешила к себе колдовать, от Варвары недуг отводить, чтобы позабыла она про татарского молодца. А та бежать собралась. Как все улеглись, так она и засобиралась. Вылезла через окно и с узелком бросилась бежать. Ночь провела в старой конюшне. Под утро незаметно выехала в подводе с сеном из города в ближайшее селение. Этим же днём её хватились и послали погоню. Поиски были недолгими. На заставе поймали беглянку.

– Куда шла? – спрашивают.

– Надо мне, – отвечала девушка.

– А чего пряталась?

– Родные чтобы не нашли.

– Так где укрыться хотела? Там за рощей уже монгольская сторона. Аль не знала?

– Отпустите, дяденьки...

– Нет, детка. Велено тебя возвернуть и куда надобно доставить.

Привезли Варвару в монастырь, стали допрашивать.

– Чего тебе надо было на монгольской земле? Какую весть несла?

– Ничего я не несла. Замуж меня выдать хотят, вот и убежала.

– К татарам убежать надумала... – захихикал монах писклявым голосом. – Может к самому Батыю? Он бы враз тебя от замужества избавил.

– Цыц! – прикрикнул тюремщик. – Зачем к татарам бежала? Говори, а не то калёным железом выпытаю!

Варя со страхом глянула в тёмный угол. Там на печи светились раскалённые до красна металлические прутья.

– Рустам забрать меня желал, – заплакала Варя. – Он у князя разрешения просил жениться на мне... Увидать его хотела. Не хочу я замуж за сына воеводы. Отпустите, ничего я не знаю...

– Врёшь! – тюремщик ударил её по лицу. – Он другой веры, а ты православная. Последний раз спрашиваю, чего хотела татарам передать?

– К Рустаму я шла. Люб он мне! Ничего я не знаю, – твердила Варвара.

– Врёшь! Против веры своей пошла?! Супротив святой церкви? Весть несла, что дань не будем собирать? Верно?

– Пощадите, я ни в чём не виновата.

– Изменница! Говори! Всё одно сознаешься: и не таких ломали...

Тюремщик поднёс раскалённый прут к телу девушки, и монастырские стены содрогнулись от душераздирающего крика.

Наутро Варвару привязали к телеге и в одной нижней рубахе, окровавленной и разодранной, проволокли по улицам города. Верёвками по израненному телу хлестали. А глашатай, стоя в телеге, выкрикивал в толпу:

– Это за измену! Она призналась в своём предательстве и пособничестве монголам. Хотела город погубить, да её вовремя изловили...

Люди плевали в её сторону, за растрёпанные волосы драли, камнями и грязью забрасывали. Отец с матерью отвернулись от неё, а жених и подавно. Только Савватеевна слезами умывалась.

Приговорили Варвару, как изменницу, к смертной казни, чтобы другим неповадно было.

А к Рустаму уже всадник несётся. Примчался на взмыленном коне, растолкал всех и пал перед ханом, склонив голову.

– Чего стряслось? Пошли все прочь! – крикнул он на рабов.

– Варвару в Белом городе казнить собираются.

– Как казнить?! За что?

– За то, что к нам сбежать хотела. Сказывают, к тебе шла, господин. Пытали её. По всему городу раздетую водили, плетьми хлестали. Казнить собрались.

Через минуту Рустам был уже в седле. Собрав свою тысячу, он двинулся в путь.

Неслись татары по степи, словно вихрь. На заставе заметили их, отправили гонца в город с вестью, что враги ордой идут...

Горожане в панике. Варвару бросили в подземелье: не до казни, самим бы спастись. А та уже и не дышит почти. Жители заперли все городские ворота и приготовились защищаться до конца.

– Как в город войдём, никого не щадить. Детей только не трогайте, – распорядился Рустам.

Монголы подожгли ворота, начали стены крушить. Карабкались по ним, как муравьи. На них сверху горячее масло лилось да смола, камни падали и брёвна, а они, знай себе, лезли напролом. Гибли одни, на их место заступали другие.

– Это Господь покарал нас за жестокость такую, – тихо говорила одна женщина другой, подтаскивая камни.

– Ужо отпустили бы с миром эту девку к татарам, и не было бы беды такой. А теперь кто защитит нас? Осерчал на нас Боженька.

Услыхал поп такие речи, да как набросится на женщин.

– Что удумали?! Да отсохнут языки ваши в собственных выях! Испытывает Господь веру вашу огнём и мечом. Хочет покарать всех неверных и сумливающихся! Только сильные духом спасутся, а пособники сатаны сгинут с лица земли русской во веки веков! – кричал поп и тыкал пальцем в испуганных женщин.

Но не спасли город ни грозные речи священников, ни самоотверженность жителей. На городской стене пал от монгольской стрелы и князь Димитрий. До последнего он со своей дружиной держал оборону с южной стороны. Уж и кровью истекал и задыхался, а всё не сходил со своего места. Но вторая вражеская стрела оборвала его жизнь.

Много дней держали оборону жители, но прорвалось в город ханское войско. Всё заполонили захватчики, направо и налево рубили кривыми саблями и пускали стрелы во все стороны. Ох, лютовал Рустам. Ярость, как пелена, застила ему глаза. Наконец ворвался он в купеческий терем, отыскал няньку в погребе, схватил её за ворот.

– Где Варвара?! – заорал Рустам.

А та визжит от страха и криком кричит, ничего сказать не может.

– Она жива? Говори, чёрная душа!

– Там, в монастырской темнице... – махала рукой перепуганная старуха.

– Веди! А не то разрублю на месте!

Сломали дверь в подземелье. Тюремщиков Рустам собственными руками зарубил. Перепуганный монах вжался в стену и плюхнулся на колени, не переставая причитать и целовать крест.

– Где? – хан пнул монаха в грудь.

– Т-там... Там, за дверью, – пролепетал тот, подскочил и отомкнул ключом замок на засове.

Рустам ногой распахнул темницу. Варвара висела на цепях.

– О, Всемогущий! – простонал Рустам и, разрубив цепи, подхватил девушку на руки. Опустился с нею на земляной пол и дотронулся до её щеки.

– Варенька, это я, Рустам. Открой глаза.

Та застонала, глаза чуть приоткрыла и слабо улыбнулась.

– Рус-там, – она хотела дотронуться до него, но сил не хватило, и рука бессильно повисла. – Увези меня... отсюда...далеко-далеко, – тихо сказала девушка.

– Увезу...

– На белом... коне, – прошептала она и обмякла.

– На белом... Варенька, очнись!

Но увы. Девушка неподвижно лежала с закрытыми глазами. Рустам разом сник. Погладил её по лицу и, уткнувшись в ещё тёплую девичью грудь, зарыдал.

Нянька, бежавшая следом, доплелась до монастырской темницы, заглянула в подвал и, увидев, что Варвара испустила дух, завыла пуще прежнего:

– А-а-ай, погубили! Будь ты проклят, монгол вонючий, ирод проклятый! Погубили мою девочку! Извели душу невинную! Ты сгубил её! Ты, вражья душа!

Рустам не обращал внимания на выкрики старухи.

– За что её? За что? – плакал он, гладя девушку по лицу. – Звери! Свою же... Свою ведь... За что?

Савватеевна, расхрабрившись, подлетела к нему.

– За то, что к тебе, проклятому, сбежать надумала. Тосковала по тебе, ироду!

– Иди прочь... Прочь! – заорал он.

Двое монголов уволокли старуху, оставив Рустама наедине с телом девушки.

– Опоздал... Ай, опоздал! Сразу надо было увозить, ведь видел всё... Они издевались над тобой. Над своей же...

Город в огне. Слышались крики, стенания и монгольская речь. Рустам брёл по сгоревшим улицам с мёртвой Варварой на руках. Выйдя за город и, став на колени среди чистого поля, предал тело земле.

Мимо него проходили обозы с награбленным добром, брели люди, уводимые в рабство. Некоторые из них оглядывались на Рустама и виновато опускали головы. Монгольское войско возвращалось обратно в свою степь. Только молодой полководец сидел среди поля и смотрел в синее небо, ожидая ответа свыше. Потом резко поднялся, подал знак, чтобы подвели коня, и с суровым каменным лицом стал догонять своих...

1993 год.

Н а краю

Занималось чудесное осеннее утро. Небо было ещё синим. Светило солнце, с моря дул тёплый ветер. От высохшей травы горы стали жёлтыми. Только кое-где на их вершинах и у подножия зеленели сосны. Геленджик готовился к зиме.

По тротуару, выложенному цементной плиткой, торопливо шла девушка невысокого роста. Перебежав дорогу, она скрылась за узорчатыми металлическими воротами офиса проектно-строительной компании.

– Извините, вы не подскажете, где найти директора? – обратилась Ирина к одному из служащих.

– На втором этаже, в правом крыле, дальний кабинет, – ответил парень.

Поблагодарив, девушка направилась разыскивать приёмную.

Некоторые стены внутри офиса были из небьющегося стекла, поэтому хорошо просматривались большой кабинет инженеров-проектировщиков и отдельное помещение машинисток. Дальше находился компьютерный зал и приёмная.

– Здравствуйте, – поприветствовала Ирина секретаршу. – Я по объявлению в газете... – начала было объяснять девушка.

– Вы раньше печатали? – сразу последовал вопрос.

– Да. У меня трёхлетний стаж машинистки.

Секретарша освободила своё рабочее место и предложила Ирине попробовать напечатать текст из журнала "Крестьянка". Наблюдая за быстро движущимися по клавиатуре пальцами, она одобрительно кивнула головой.

– Неплохо. Ошибок нет. А теперь попробуйте воспроизвести этот документ, – женщина положила перед Ириной лист из сметной документации.

Убедившись в её профессиональных навыках, секретарша протянула девушке несколько журналов мод.

– Посмотрите их, если интересно, пока не подъехал Вадим Андреевич. Через несколько минут я подойду.

В приёмной у окна стоял небольшой аквариум. Отложив журналы в сторону, Ирина присела возле него и стала наблюдать за золотыми рыбками, плавающими среди водорослей.

Секретарша всё не появлялась. В кабинете было тихо. Неожиданно раздался мужской голос.

– Вы ко мне?

Ирина обернулась. Перед ней стоял высокий, плотный мужчина лет тридцати пяти. Его прямые каштановые волосы были зачесаны набок. Из-за очков внимательно смотрели карие глаза. В руках он держал дипломат и пакет.

– Наверное, к вам, если вы – Вадим Андреевич, – отозвалась Ирина.

Ответив улыбкой, Вадим открыл ключом дверь своего кабинета и жестом пригласил девушку войти...

В этот же день Ира приступила к работе.

Прошло две недели. За это время девушка едва познакомилась с рядом сидящими машинистками. В коллектив новенькая входила с трудом: казалась замкнутой, мало говорила, больше слушала или вовсе не слушала сослуживцев. На её лице очень редко появлялась улыбка. Как заметили окружающие, новая сотрудница тяготилась одиночеством, однако, находясь среди людей, казалась отсутствующей. Но уединиться не стремилась, напротив, шум и суета, по-видимому, ей нравились. Коллеги сочли её весьма странной. Они не знали того, что вскользь поведала о себе Ирина Вадиму, когда устраивалась на работу. Она сказала, что там, где жила прежде, её постигло несчастье. Чтобы больше ничего не напоминало об нём, Ирина уехала из родного города в Геленджик, к хорошей знакомой. Та посоветовала первым делом устроиться на работу и подсказала куда. Узнав об этом, Вадим решил помочь новой сотруднице пережить её горе.

Однажды воскресным днём он катался на велосипеде по парку, протянувшемуся вдоль всего берега Геленджикской бухты, и заметил сидящую у воды на камнях девушку. Это была Ирина. Вадим остановился и по тропинке спустился на берег.

Услышав шаги, Ира быстро стёрла с лица слёзы и обернулась.

– Здравствуйте, Ирочка! – улыбнувшись, поприветствовал её Вадим Андреевич. – Красивое сегодня море.

– Красивое... Присаживайтесь пожалуйста.

– Вы давно здесь? – спросил он.

– Где? На берегу или в городе?

– На берегу.

– Не знаю. У меня с собой нет часов, – ответила девушка и вновь посмотрела на лениво набегавшие волны. – Вы увлекаетесь велоспортом?

– Немного. Так, для поддержания бодрости тела и духа, – весело проговорил Вадим. – Работа сидячая, а комплекцией-то Бог не обидел. Хорошая штука, велосипед. Стресс снимает. А иногда и просто приятно прокатиться с ветерком... А вы какой вид спорта предпочитаете?

– Иногда бегаю по утрам... Бегала во всяком случае раньше. Нравятся коньки, плавание, велосипед тоже.

Они стали подниматься по пологому склону берега наверх.

– А как насчёт туризма? – поинтересовался Вадим.

– Какого?

– Турпоходов с гитарой, с палаткой и ночным костром.

Ирина вдруг замолчала, поджав губы и нахмурившись. В одном из таких походов она познакомилась с Игорем. С того летнего дня началась их дружба. Сначала они встречались редко, потому что новый знакомый показался Ирине бесшабашным и легкомысленным: дурачился, пел детские песенки под гитару, пародировал голоса политиков и своих знакомых, острил без конца с привкусом пошлости, заигрывал с девушками. Тогда Ирина не верила в чистую, настоящую любовь, которая до двадцати двух лет почему-то обходила её стороной. Ирина перестала ждать своего принца и верить, что когда-нибудь будет счастлива. Поэтому когда познакомилась с Игорем, то была уверена, что этот смазливый молодой человек с тёмно-зелёными глазами уделяет ей внимание ради шутки или собственной прихоти, чтобы не умереть от скуки, а может, чтобы её не обидеть.

Но однажды Игорь без предупреждения пришёл к ней на день рождения с цветами. В тот вечер Ира сидела дома одна и скучала, читая какую-то книгу. "Где же он их достал в январе? Как он узнал, что у меня сегодня день рождения? А мой адрес..." – подумала она тогда. Весь вечер они вдвоём хозяйничали на кухне, готовились к Рождеству. Потом сидели при свечах, смотрели друг на друга и ели приготовленное своими руками. Почувствовав благосклонное к себе расположение Ирины, Игорь подсел к ней. Обнявшись, они сидели в тишине, пока за стенкой не начали шуметь соседи, отмечая праздник.

Игорь оказался на самом деле вовсе не таким, каким был в компании. С ним было спокойно, тепло и надёжно...

Вернувшись из воспоминаний, Ирина глянула на Вадима. Тот молча шагал рядом, поддерживая велосипед.

– Вы что-то спросили? – обратилась она к нему.

– Я насчёт турпоходов, – оживился он.

– Мне очень нравится бывать на природе.

– Я не зря задал этот вопрос. В следующие выходные мы всем коллективом едем отдыхать за маяк. Завтра на планёрке я напомню об этом.

Они дошли до шоссе.

– Вам, в какую сторону? – спросил Вадим.

– Мне на Одесскую улицу.

– А мне в сторону рынка. До свидания. Желаю приятно провести остаток выходного.

Прошла неделя. Желающие активно провести два выходных собрались большой компанией во дворе своей организации. Молодых сотрудников было куда больше. Некоторые из них пригласили на отдых своих друзей, подруг. Ирина пришла одна. Через некоторое время группа разместилась в автобусе и отправилась в путь. Доехав до конца города, сотрудники высыпали на полянку и, оставляя позади маяк, отправились пешком вдоль берега на своё обычное место.

Мужчины установили палатки, разожгли костёр. Молодёжь пошла на поиски хвороста, а остальные занялись приготовлением обеда.

Вечером возле костра собралось большинство отдыхающих сотрудников. Здесь рассказывались истории и анекдоты, пелись песни. Пела вместе со всеми и Ирина. Кто-то сидел в палатках (оттуда то и дело доносился смех), некоторые бродили парами поблизости. Вадим Андреевич с женой о чём-то беседовали возле своей палатки. Потом Ирина ушла к обрыву и, присев у сосны, задумалась. На тёмном небе белела луна, под ней на гладкой поверхности моря поблёскивала лунная дорожка.

"Они все счастливы, – думала Ира, глядя на переливающееся море. – У них есть то, ради чего они живут. А зачем живу я? Что мне осталось на этом свете? Воспоминания о нескольких мгновениях счастья? Ни дома, ни семьи, ни родных. Уйди я сейчас, и никто даже не заметит.

Где-то рядом раздался женский смех. Ира обернулась, поднялась с земли и ушла в палатку спать. Наревевшись, она уснула.

Утром Вадим проснулся непривычно рано – в начале седьмого. Жена ещё спала. Вокруг было тихо. Вадим осторожно выбрался из палатки, надел кроссовки и, отойдя чуть в сторону от лагеря, начал разминаться. Случайно он обратил внимание на фигурку, которая карабкалась по откосу, под которым плескалось море. Вадим присмотрелся и узнал Ирину.

– Зачем она туда забирается? Спускаться будет трудно,– подумал он. – Или она не собирается спускаться? – вдруг мелькнуло у него в голове.

И тут девушка скрылась из виду. Вадим прибавил шагу, пробираясь сквозь заросли. Вскоре он был уже на вершине откоса.

Ира подошла к краю обрыва и подняла лицо к небу. Только что выплывшее молодое солнце слепило глаза. Чёрные пряди волос развевались на ветру. Мимо пролетели две чайки.

– И их тоже двое... – задумчиво произнесла Ирина. – Как там у Островского? Отчего люди не летают так, как птицы? Отчего, правда, люди не летают? – она вздохнула. – Людям многое не дано... Это море будет моим. Раз я не могу взлететь в облака, так хоть загляну в морские глубины...

Не успела она закончить фразу, как Вадим схватил её за свитер.

– Ты что, с ума сошла?! – закричал он, свалив её на землю.

Ирина распласталась на земле и, отвернувшись от Вадима, закрыла глаза.

– Что за глупость ты задумала? – чуть тише проговорил Вадим, продолжая крепко держать девушку за плечи.