Текст книги "Информационный террор: воспринимать или жить?"

Автор книги: Светлана Троицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4. Эмоциональное воздействие как предпосылка манипуляции

Сфера чувств – важный объект для манипуляции

Столь же важным объектом для манипуляции является сфера чувств. Возможно даже, что это – главная сфера, на которую направлено воздействие. Во всяком случае, чувства более подвижны и податливы, а если их удается “растрепать”, то и мышление оказывается более уязвимым для манипуляции. Можно сказать, что в большой манипуляции игра на чувствах – обязательный этап. Основатель учения о манипуляции сознанием массы Г. Ле Бон писал: “Массы никогда не впечатляются логикой речи, но их впечатляют чувственные образы, которые рождают определенные слова и ассоциации”.

Чувственная ступень отражения стоит ближе к внешнему миру, чем мышление, и реагирует быстрее, непосредственнее. Поэтому ее легче “эксплуатировать”. В области чувств легче создать “цепную реакцию” – эпидемию чувств, так как податливость внушению есть свойство толпы.

Уже в Средние века были подробно описаны возникавшие стихийно эпидемии массового чувства, доходившего до уровня истерии или мании. Так, в 1266 году Италию охватила эпидемия самобичевания, в 1370 году по большой части Европы распространилась “танцевальная” эпидемия, позже в Голландии – мания тюльпанов (за луковицу хорошего тюльпана отдавали богатый дом или корабль). Массовые эпидемии чувств наблюдались в годы установления власти фашизма в Германии.

Важно “раскачивание” эмоциональной сферы

Поэтому общей принципиальной установкой в манипуляции массовым сознанием является предварительное “раскачивание” эмоциональной сферы. Главным средством для этого служит создание или использование кризиса, аномальной ситуации, оказывающей сильное воздействие на чувства. Это может быть крупная технологическая катастрофа, кровавое насилие (акция террористов, преступника-маньяка, религиозный или национальный конфликт), резкое обеднение больших групп населения, крупный политический скандал и т. д.

Особенно легко возбудить те чувства, которые в обыденной морали считаются предосудительными: страх, зависть, ненависть, самодовольство. Вырвавшись из-под власти сознания, они хуже всего поддаются самоконтролю и проявляются особенно бурно. Менее бурно, но зато более устойчиво проявляются чувства благородные, которые опираются на положительные ценности. В манипуляции эффективно используется естественное чувство жалости и сочувствия слабому, беззащитному.

Для манипуляции сознанием годятся любые чувства, если они помогают хоть на время отключить здравый смысл. Но начинают манипуляторы всегда раскачивать те чувства, которые уже “актуализированы” в общественном сознании. Вспомним, как “раскачивали” в советском человеке уязвленное чувство справедливости. Задумаемся над очевидным фактом: советский человек стал испытывать почти ненависть к номенклатуре за то, что она пользовалась “льготами и привилегиями”. На этой почве и произошло сотворение Ельцина как временного кумира.

С точки зрения же разумного расчета, руководители высшего звена в СССР были самой “недооплаченной” категорией – это сообщила даже идеолог перестройки Т. И. Заславская. Почему же их маленькие блага и слабости вызывали ярость, а к хамской роскоши нуворишей или невероятным доходам приватизаторов проявляется такая терпимость?

Дело в том, что в глубине сознания, а то уже и в подсознании множества людей жила тайная вера в то, что социализм будет именно царством справедливости и равенства. Советский проект был изначально основан на утопии, в которую люди поверили: секретарь райкома обязан быть нам братом, а не наемным менеджером. И вся перестройка была основана как раз на эксплуатации этой утопии и уязвленного чувства.

Преимущество новой демократической номенклатуры в том, что она перестала врать. Более того, телевидение специально убеждает людей, что новые чиновники, как правило, нечисты на руку. Молоденький аппаратчик может получать в месяц жалованье как 100 профессоров МГУ. Но особых претензий это не вызывает, потому что к этому все быстро привыкли.

“Общество, подверженное страху, утрачивает общий разум”

Едва ли не главным чувством, которое шире всего эксплуатируется в манипуляции сознанием, является страх. Есть даже такая формула: “общество, подверженное влиянию неадекватного страха, утрачивает общий разум”. Поскольку страх – фундаментальный фактор, определяющий поведение человека, он всегда используется как инструмент управления.

Уточним понятия. Есть страх истинный, отвечающий на реальную опасность. Этот страх есть выражение инстинкта самосохранения. Он сигнализирует об опасности, и на основании сигнала делается выбор наиболее целесообразного поведения (бегство, защита, нападение и т. д.). Но есть страх иллюзорный, “невротический”, который не сигнализирует о реальной опасности, а создается в воображении, в мире символов, “виртуальной реальности”.

Для манипуляции главный интерес представляют именно неадекватный, иллюзорный страх и способы его создания, особенно в условиях расщепления сознания. Важно также отключение, подавление истинного, спасительного страха – достижение апатии, равнодушия, психологического привыкания к реальной опасности.

Когда читаешь о случаях массовой паники в странах “рационального” Запада, трудно верить фактам – настолько они непривычны. Имеется множество описаний коллективного страха, охватившего США во время передачи радиопостановки по роману Г. Уэллса “Война миров”.

Дело было в 1938 году. Радиопостановка “Вторжение с Марса” передавалась как репортаж с места событий. Население восточных штатов, на которые вещало радио, в массе своей поверило, что речь идет о реальном событии, и испытало массовый приступ страха. Этот непреднамеренный случай искусственно созданной паники стал предметом многих исследований и дал важное знание. Один из выводов гласил, что условием для такой странной и заразительной внушаемости массы американцев была общая неустойчивость эмоциональной сферы, вызванная длительным экономическим кризисом (Великая депрессия) и тем возбуждением, которое породили Мюнхенские соглашения и ожидание войны.

Впоследствии уже в порядке эксперимента радиопостановка “Вторжение с Марса” была повторена в странах, переживших социально-экономическую нестабильность или кризис – с тем же результатом, что и в США. В ноябре 1944 года эта передача вызвала массовую панику в Сантьяго де Чили. А в феврале 1949 года паника, вызванная этой передачей в столице Эквадора Кито, закончилась человеческими жертвами, увечьями и сожжением здания радиостанции.

Страхи холодной войны

Новая волна иррационального страха охватила Запад с началом холодной войны. Бесполезно было взывать к рассудку и объяснять, что СССР не желает и не может угрожать США войной. Дошедший до психоза страх перед СССР был вызван вполне сознательно.

Сфабрикованный в США массовый страх стал продуктом крупнейшей (до перестройки) программы по манипуляции сознанием. Именно опираясь на страх, американцев убедили, что СССР угрожает им войной.

Но особенно сильный страх овладел средним американцем, когда стало известно, что СССР также стал обладателем атомной бомбы. Это явление известно как “ядерный страх”. Он сразу же приобрел такие массовые черты, что Федерация ученых-атомщиков США организовала крупное исследование психологов с целью найти средства ввести этот страх в разумные рамки. В результате в начале 50-х годов эксперты считали, что главную опасность для США представляют уже не сами атомные и водородные бомбы СССР, а та паника, которая возникла бы в случае войны. Подобного страха в СССР не возникло, так как советские средства массовой информации не занимались нагнетанием страха, а интенсивно распространяли знание об использовании атомной энергии в мирных целях.

Почему же эта способность создавать в воображении преувеличенный образ страха стала основой для целой стратегии манипуляции сознанием? Потому что иррациональный страх – очень действенное средство “отключения” здравого смысла и защитных психологических механизмов. Потрясенный страхом человек легко поддается внушению и верит в любое предлагаемое ему “спасительное” средство. Массовый страх как предпосылка для программирования поведения проверен психологами рекламных агентств в ходе многих крупных торговых кампаний.

“Умирать – не лапти ковырять.

Когда мы окидываем мысленным взглядом нашу историю, сравнивая ее с историей становления человека Запада, сразу бросается в глаза разница: никогда русскому человеку не вводился в сознание вирус мистического страха. Этого не делало ни Православие, ни народные сказки про Бабу Ягу. Наши грехи поддавались искуплению через покаяние, и даже разбойник мог надеяться на спасение души.

Смерть и проблема спасения души занимали большое место в мыслях и чувствах православного человека, но философия смерти была окрашена лирическим чувством, любовью к земле, к оставляемым близким и к тем, кто ушел раньше. В первом томе труда В. Даля “Пословицы русского народа” смерти посвящен самый большой раздел. Но нет в нем ни одной пословицы, отражающей экзистенциальный страх.

Само событие встречи со смертью представлено пословицами как дело давно продуманное и не представляющее катастрофы: “Умирать – не лапти ковырять: лег под образа, выпучил глаза, да и дело с концом”. “Люди мрут, нам дорогу трут. Передний заднему – мост на погост”.

В России жестокие правители, от Ивана Грозного до Сталина, внушали русским людям страх вполне разумный, реалистичный. Не успел возникнуть в России и “внутренний” страх перед возможной потерей буржуазного статуса, не нагнетали у нас страха и перед ядерным апокалипсисом. Когда после аварии на Чернобыльской АЭС из городка было срочно эвакуировано население, перед милицией встала немыслимая для Запада проблема: жители, тайными тропами обходя заслоны, повадились возвращаться в покинутые жилища за вещами. А потом и жулики потянулись – стянуть, что плохо лежит. В зараженную зону!

“Боящийся несовершен в любви”

Можно принять как общий вывод: вплоть до последнего времени в культуре России не играл существенной роли экзистенциальный страх – страх как важная сторона самой жизни. Православие и выросшая на его почве культура делали акцент на любви. “В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви” (Первое послание Иоанна, 4, 18).

Однако в той части советских людей, которые были проникнуты рациональным способом мышления и западническими иллюзиями, в ходе перестройки удалось раскачать невротический страх. Речь идет о страхе внушенном, основания которого сам интеллигент-либерал не может объяснить. В него запустили идею-вирус, а он уже сам вырастил монстра, который лишил его способности соображать. Вот большинство интеллигенции проголосовало в 1996 году за Ельцина (особенно красноречива позиция научных городков). Социологи, изучавшие мотивы этого выбора, пришли к выводу: в нем доминировал страх… перед Зюгановым!

Никаких позитивных причин поддержать Ельцина у интеллигенции тогда уже не было. Полностью растоптан и отброшен миф демократии. Всем было ясно, что режим Ельцина осуществляет демонтаж промышленности и вообще всех структур современной цивилизации, так что шансов занять высокий социальный статус интеллигенция при нем не имеет.

Если рассуждать на холодную голову, то овладевшая умами людей вера (“Придет Зюганов и начнет всех вешать”) не могла быть подтверждена абсолютно никакими разумными доводами. Тем не менее, предвыборная стратегия Ельцина, основанная на страхе, оказалась успешной.

В целом культивирование страха было важной составной частью всей программы перестройки и реформы. Для этого были использованы все возможные темы: репрессий 1937 года, голода, дефицита, технологических катастроф, преступности, СПИДа, экологических опасностей, межнациональных войн и полицейского насилия. При этом в каждой теме образы страха накачивались в массовое сознание с невероятной силой, всеми средствами государственной машины пропаганды, а потом и “независимого” телевидения. Нам непрерывно показывали ужасные сцены разгрома Бендер, а потом бомбардировок Грозного, избиения демонстрантов и, наконец, расстрела Верховного Совета РСФСР, заснятого как спектакль заранее установленными камерами.

Второй индикатор страха – общая уверенность бизнесменов и высших чиновников, что их телефон прослушивается. Этот страх также приобретает уже характер паранойи. Простой обыватель, видимо, этим невротическим страхам не подвержен. Для него обычен вполне реальный и здоровый страх перед расплодившимися преступниками при полной недееспособности правоохранительных органов. Сейчас страх за свою жизнь влияет на многие решения россиян – судьи боятся обвиняемых, налоговые инспекторы – своих подопечных, а милиционеры – преступников. Водители смертельно боятся даже случайно ударить другой автомобиль, ибо “жертва” может потребовать компенсации, равной стоимости новой машины или квартиры.

Все эти страхи создают основу для искусственного превращения их в страх шизофренический с целью создания благоприятной обстановки для манипуляции массовым сознанием – прежде всего в политических целях. Например, для приведения к власти “крутого” генерала, обещающего навести порядок железной рукой.

Страх терроризма

Для России сегодня актуальным стал давно разработанный на Западе страх терроризма как эффективное средство манипуляции сознанием. Понятие террора (terror значит ужас) ввел Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре. Постепенно террор в “войне всех против всех” стали использовать и политические силы, борющиеся с государством. Так возник терроризм как средство устрашения общества и государства в политических целях. Он также возник как своего рода политический театр, зрители которого испытывают ужас. Главной целью его является не убийство конкретных личностей, а именно воздействие на чувства широкого круга людей. Таким образом, терроризм – средство психологического воздействия. Его главный объект – не те, кто стал жертвой, а те, кто остался жив. Его цель – не убийство, а устрашение и деморализация живых. Этим терроризм отличается от диверсионных действий, цель которых – разрушить объект или ликвидировать противника.

Цель террористов – создание исключительно невротического страха. Деморализованные и запуганные люди сами потребуют от властей действий, которые этим людям вовсе не выгодны. Иногда эти действия выгодны террористам, хотя чаще – их заказчикам. Иногда самый большой выигрыш получают политики, которые бесплатно пользуются “чужим” терактом.

На самом деле опасность стать жертвой теракта на три порядка (в тысячу раз) меньше, чем вероятность стать жертвой катастрофы за рулем автомобиля. Из 15 миллионов водителей в России ежегодно гибнет один на тысячу. От терактов – один на миллион…

Почему же мы не боимся ездить на машине, но боимся террористов? Прежде всего потому, что сильные мира сего не заинтересованы в том, чтобы мы боялись автомобиля. Поэтому телевидение и не показывает нам с утра до ночи изуродованные трупы жертв автокатастроф.

Терроризм возник вместе со СМИ и связан с ними неразрывно. Современный терроризм – родной брат телевидения. Бомбардировки Ирака, расстрел Дома Советов или взрыв в Печатниках не имели бы смысла, если бы телевидение не донесло их в каждый дом.

Мы не можем жить без газет и телевидения, но эти средства могут быть пособниками террористов в создании неадекватного страха, а могут быть “антитеррористами”. В СССР терроризма не было – во многом потому, что цели его были недостижимы. Советские СМИ не брали интервью у убийц и не транслировали ужас. А сегодня телевидение России вдумчиво и творчески делает именно то, что требуется террористам.

Терроризм – одно из самых сильных средств манипуляции сознанием и отвлечения внимания общества от махинаций верхушки. Вот почему нигде не стремятся искоренить терроризм, а лишь поддерживать его в заданных пределах.

…Большая кровь в Москве сломала препоны, и в такой момент можно сказать прямо: благополучной рыночной экономики в России не может теперь быть уже и потому, что возник терроризм.

Это значит, что создан заколдованный круг. С одной стороны, резко усилилась тенденция к укреплению полицейского государства, которое вынуждено накладывать все новые и новые ограничения на все свободы, включая свободу предпринимательства.

Терроризм обязательно требует оправдания

Второе условие – сдвиг в культуре. Терроризм обязательно требует оправдания в достаточно большой части народа. Иначе ни за какие деньги молодежь не пойдет в ряды боевиков. Наемные убийцы – совсем другой тип. Рядовые террористы убивают и умирают за идеал, и чтобы его создать, надо сначала исковеркать их систему ценностей. Их надо убедить, что в отношении их этнической группы совершена нестерпимая несправедливость, которая может быть смыта только кровью. Тогда человеком движет чувство мести, которая как бы уничтожает несправедливость и восстанавливает равновесие в мире.

Речь не идет о том, чтобы оправдать тех, кто пошел в боевики и террористы. Но если не понять их мотивы и видеть только патологическую кровожадность или корысть, то нет никаких шансов на то, чтобы лишить терроризм легитимности в среде чеченского народа. А без этого, только силовыми средствами, искоренить терроризм невозможно.

После взрывов в Москве и Волгодонске политики и телевидение, принадлежащие “олигархам”, поторопились заявить, что “террористическая война” объявлена всем нам, всей России. Мол, нация должна объединиться. Этой войне настойчиво пытаются придать национальный и религиозный характер. Это – дешевая демагогия. За “чеченским” следом тянется след гражданской, социальной войны. Взорвать богатый дом в центре Москвы не труднее, чем на рабочей окраине – офисов и магазинов там даже побольше. И шуму было бы до неба. Но, видно, нельзя – там “свои” для Хаттаба и его покровителей-миллиардеров, да и не напугается тогда население…

Когда слушаешь политиков, нельзя понять – циники ли они, сознательно дурящие людей, или сами не ведают, что творят. В руках этих людей в инструмент разрушения России превращается любое действие – даже война за сохранение России. В этих людях и установленном ими порядке – корень терроризма.

Поражает, как легко и даже с радостью принимают многие русские самую дешевую демагогию. Что значит “особый порядок” в Москве? Просто беззаконие. Как можно этому радоваться! Все силы милиции брошены на выявление тех “лиц кавказской национальности”, у которых документы не в полном порядке. И москвичи рады, они думают, что именно у террористов и не хватило денег на хорошие документы. Печально видеть эту искусственно наведенную страхом массовую тупость».

Глава 5. Воображение, внимание, память

Помимо мышления и чувств важнейшим объектом манипуляции сознанием является воображение. «Вдумаемся в само слово: во-ображение! – предлагает С. Г. Кара-Мурза. – Понятно, что воображение неразрывно связано с восприятием, оно лишь новым образом комбинирует то, что мы когда-то познали на опыте и зафиксировали в памяти.

К воображению тесно примыкает предчувствие, которое также порождает в сознании образы, построенные из элементов познанной ранее реальности. Воображение и “внешняя” реальность тесно связаны. Образы, созданные воображением, существуют, они могут быть столь же реальными, как физические обстоятельства. Отсюда понятно, что для контроля за поведением людей очень важно влиять на оба процесса – выработки образов исходя из реальности и выработки стратегии и тактики поведения исходя из возникших в сознании образов.

Очень большая часть людей подвержена грезам, их воображение скатывается к “праздношатающейся фантазии”, уводящей их все дальше и дальше от реальности. У других воображение, наоборот, сковано, они не могут выработать собственных образов, самостоятельно освоить реальность мысленно. И те и другие наименее защищены от манипуляции их сознанием.

Максимальной подвижностью и уязвимостью перед манипуляцией обладает сочетание двух “гибких” миров – воображения и чувств. Говорят, что эмоции – основные деятели в психическом мире, а образы – строительный материал для эмоций.

На сочетании воображения и чувств основано, например, одно из самых мощных средств воздействия на общественное сознание – терроризм, соединенный с телевидением. Образ изуродованной взрывом невинной жертвы доводится телевидением буквально до каждой семьи, а воображение “подставляет” на место жертвы самого телезрителя или его близких, и это порождает целую бурю чувств. Затем уже дело техники – направить эти чувства на тот образ, который подрядились разрушить манипуляторы (образ армии, федерального центра, исламских фундаменталистов, чеченцев и т. д.). В этой акции необходима лишь цепочка: террористический акт – телевидение – воображение – чувства – нужное поведение. Желательно при этом отключить здравый смысл, потому что террор не является реальным средством уничтожения и даже не создает значительной реальной опасности. Его цель – устрашение, т. е. создание неадекватного чувства страха.

Учение об аутизме (от греческого слова аутос – сам) создал в начале века швейцарский психиатр Э. Блейлер, автор учения о шизофрении (и автор самого термина). Аутизм – болезненное состояние психики, при котором человек концентрируется на своей внутренней жизни, активно уходит от внешнего мира. Для нас важен коллективный аутизм, искусственно вызванный с помощью манипуляции сознанием. Перестройка в СССР была эффективной программой по мобилизации аутистического мышления у большой части городского населения СССР.

Для понимания процессов массового сознания важно, что воображение тесно связано с имитацией – мы “воображаем себя на месте кого-то”. При этом имитация часто производится непроизвольно и ускользает от критического самоанализа. Так воображение, если его умело направлять, может привести к массовому “заражению” настроением и даже действием. Некоторые лидеры (“харизматические”) обладают искусством провоцировать такие состояния.

Вспомним, как в годы перестройки у большой части интеллигенции было создано ощущение страшного горя от того, что было затруднено оформление выезда из СССР. Стало действительно казаться, что это – вопрос жизни и смерти. Ради удовлетворения острой потребности в свободе выезда было не жалко лишиться работы, мирной жизни (и даже возможности поехать за границу – в научную командировку или по туристической путевке).

При сбалансированном взаимодействии мышления, воображения и чувства человек воспринимает реальность в образах, которые выстраиваются в соответствии с укорененной в сознании шкалой ценностей. Этим и определяется поведение человека. Если же манипулятор ставит перед собой задачу изменить поведение человека, заменить его “программу”, ему надо на время исказить шкалу ценностей – заставить людей “захотеть того, чего они не хотят”. Такая задача, как правило, стоит и перед коммерческой, и перед политической рекламой.

Общество спектакля

XX век был переломным в деле манипуляции общественным сознанием. Возникли новые технологические средства, позволяющие охватить интенсивной пропагандой миллионы людей одновременно. Возникли и организации, способные ставить невероятные ранее политические спектакли – и в виде массовых действ и зрелищ, и в виде кровавых провокаций.

Западные философы, изучающие современность, говорят о возникновении общества спектакля. Мы, простые люди, стали как бы зрителями, а сцена – весь мир. Невидимый режиссер и нас втягивает в массовки, а артисты спускаются со сцены в зал. И мы уже теряем ощущение реальности, перестаем понимать, где игра актеров, а где реальная жизнь. Что это льется – кровь или краска? Здесь возникает процесс превращения людей в толпу, на которую нереальное действует почти так же, как и реальное, и она имеет явную склонность не отличать их друг от друга».

Речь идет о важном сдвиге в культуре, о сознательном стирании грани между жизнью и спектаклем, о придании самой жизни черт карнавала, условности и зыбкости. Помните, Юрий Любимов начал идти к этому «от театра»? Он устранил рампу, стер грань. У него уже по площади перед театром на Таганке шли матросы Октября, а при входе часовой накалывал билет на штык. Актеры оказались в зале, а зрители – на сцене, все перемешалось. Сегодня эта режиссура перенесена в политику, на улицы и площади, а на штык накалывают уже женщин и детей.

Ценность этой технологии для власти в том, что человек, погруженный в спектакль, утрачивает способность к критическому анализу и выходит из режима диалога, оказываясь в социальной изоляции.

В СССР перестройка стала тем этапом, когда ложь политиков по важным вопросам нашей жизни перестала вызывать какую бы то ни было общественную реакцию.

Задавать вопросы и требовать ответа уже неприлично…

К обману примыкает, как к ритуалу спектакля, обстановка секретности. Секретность становится важнейшей и узаконенной стороной жизни, так что задавать вопросы и требовать ответа становится чем-то неуместным и даже неприличным. Мы давно уже не знаем, кто, где и почему принимает важнейшие для нашей жизни решения. Когда и зачем был взят на Западе огромный кредит? Кто решил принять для России программу МВФ? О чем докладывал Чубайс Бильдербергскому клубу в мае 1998 года? Никаких объяснений не дается, но, чудесным образом, никто их и не просит – ни оппозиция, ни свободная пресса. Мы лишь можем смотреть на сцену и гадать.

Тем более, что фальсификации на экране практически узаконены мировой системой СМИ. Всем стало ясно, что истинное отныне есть не более чем один из моментов в необходимом движении ложного. Таким образом, правда и ложь становятся практически неразличимыми…

Но, несмотря на предупреждения, массы людей смотрят на телеэкран так же, как раньше. Мы не сделали усилия и не поставили в нашем сознании блок актерам и режиссерам политического спектакля.

Прекрасный пример – «Горбачев-путч» в августе 1991 года, когда Горбачев переиграл свою команду – и Павлова, и Язова с Янаевым. А они хоть и быстро поняли, что попали в ловушку лицедея, уже ничего не смогли предпринять – такого сценария не ожидали. Но зато Ельцин, как считается, переиграл Горбачева – очень быстро и четко среагировала его команда и победила, хотя фальсификации в ее спектакле были совершенно очевидны. Но и Горбачев, и Ельцин, чувствуется по всему, были актерами одного и того же спектакля, режиссер которого вряд ли выйдет на сцену раскланиваться…

Манипуляция вниманием

Важнейшими мишенями, на которые необходимо оказывать воздействие при манипуляции сознанием, являются память и внимание. Задача манипулятора – в чем-то убедить людей. Для этого надо прежде всего привлечь внимание людей к его сообщению, в чем бы оно ни выражалось. Затем надо, чтобы человек запомнил это сообщение, ибо многократно проверенный закон гласит: убедительно то, что остается в памяти.

Для этого манипуляторы сознанием разрабатывают сложные и изощренные технологии, иногда кровавые.

Понятно, что люди активно используют свою способность к изменению направленности внимания, к его переключению. Они переводят его, как прожектор, на те объекты, которые в данный момент посчитали более значимыми. Таким образом, для манипулятора возникает возможность заместить объект – увести важный в тень, подсунув человеку служебный отвлекающий объект.

Так, искусственно рассеивая внимание, распределяя его на несколько объектов, можно и без полного отвлечения внимания от важного для человека объекта значительно снизить возможности его восприятия и осмысления.

Для успешной манипуляции вниманием важно также верно оценить такие характеристики аудитории, как устойчивость и интенсивность внимания. Они зависят от уровня образования, возраста, профессии, тренировки людей и поддаются экспериментальному изучению.

Кому нужен приезд Депардье?

Совсем недавно весь мир стал свидетелем мощной манипуляции вниманием с помощью настойчивого транслирования через СМИ факта принятия российского гражданства французским актером Жераром Депардье. Как пишет в статье «Отвлекающий маневр» (АиФ, № 4, 2013 г.) политолог и депутат Законадательного собрания Санкт-Петербурга Борис Вишневский, «в то время как страна утопает в коррупции, на суд общественности выносятся проблемы, достойные КВН или арены цирка». По словам автора статьи, он безуспешно пытался призвать людей бесконечно не обсуждать эту «новость», однако все его усилия оказались тщетны – ленты социальных сетей и СМИ были посвящены большей частью именно этой теме.

«Опомнитесь, друзья! – призывает Б. Вишневский и тут же вопрошает: – Сколько можно “вестись” на эти отвлекающие маневры? Тратя свое время на эту туфту, практически никто не обсуждает новый закон об образовании, который “аукнется” десяткам миллионам граждан России».

Оказывается, 30 декабря (!) 2012 года премьер-министр подписал распоряжение, утверждающее некий план мероприятий в сфере образования и науки до 2018 года. За это время нагрузка на преподавателей в средней школе возрастет на 19%, в высшей – на 28%. При этом будет сокращено 87 тысяч учителей и 140 тысяч вузовских преподавателей. По справедливому мнению автора статьи, «это станет самой настоящей катастрофой и обернется крахом всей системы образования. В любой другой стране этот “план мероприятий” разносили бы с утра до вечера на всех национальных каналах, а тот, кто его подписал, был бы вынужден оправдываться. Но не у нас…»

Беспокоит Бориса Вишневского и то, что практически никто не обсуждает у нас и тот факт, что «Скорая помощь» переходит с 2013 года на систему ОМС и не будет бесплатно помогать людям без страхового полиса. Практически отодвинут на второй, а то и третий план общественного внимания и печально известный «закон Димы Яковлева». Зато вовсю обсуждается, что делать теперь с Депардье. Кто-то прочит его в министры культуры Мордовии, кто-то – художественным руководителем петербургского БДТ…

«Когда-то он был хорошим актером, – с горечью отмечает автор статьи, – но сейчас это кукла, которую используют в постыдных целях. И все это уже не смешно, а просто неприлично».

Важность технологической базы манипулятора

Не менее важна и технологическая база манипулятора. Телевидение, которое оперирует одновременно текстом, музыкой и зрительно воспринимаемыми движущимися образами, обладает исключительно высокой, магической способностью сосредоточивать, рассеивать и переключать внимание зрителя. Эффективность телевидения связана с тем, что оно мобилизует периферические системы внимания, что обеспечивает большую избыточность информации в центральной интегрирующей системе. Чем больше избыточность, тем меньших усилий требует восприятие сообщения.