Текст книги "Крестовые походы. Идея и реальность"

Автор книги: Светлана Лучицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Как ни парадоксально, но даже такие серьезные перемены отнюдь не означали, что крестовые походы закончились раз и навсегда. Как мы видели, в Испании, которая стала настоящим оплотом католичества, крестоносное движение в эпоху Контрреформации продолжало существовать и даже процветало, а крестовые индульгенции и крестовые сборы не прекратятся и в XVII в.

Часть II

В предыдущих главах мы изучали, как возникшая в конце XI в. крестоносная идея воплощалась на практике, как она видоизменялась под влиянием исторических факторов и как крестовый поход стал институтом, пережившим периоды своего расцвета и упадка. Теперь настало время поближе рассмотреть сам этот институт и изучить структуры крестоносного движения. Для этого нам необходимо узнать, как осуществлялась крестоносная экспедиция, как средневековые миряне становились крестоносцами, как они собирались в поход и с какими трудностями им приходилось сталкиваться и, наконец, какими были практические результаты крестовых походов.

Глава 9
Как организовать крестовый поход

Каким образом идея крестового похода воплощается на практике? Решение о нем принимается на церковном соборе, а инициатива его созыва принадлежит римскому папе, который является истинным духовным руководителем экспедиции, хотя светские государи, играющие важную роль в военной организации экспедиции, иногда опережают папу, как это было в случае с известным королем-крестоносцем Людовиком VII и его еще более знаменитым правнуком Людовиком Святым. Все же именно папа определяет дату крестового похода и объявляет о нем в булле, обращаясь ко всему христианскому миру с призывом в нем участвовать. Вот как в 1215 г. в известной булле Ad Liberandum Иннокентий III увещевал клириков распространить весть о новой экспедиции: «Пусть прелаты расскажут всем о предстоящем крестовом походе, пусть они заклинают во имя Господа королей, князей, маркизов и баронов в городах и селах предоставить – во искупление грехов – достаточное число бойцов».[83]83
  Conciliorum cecumenicroum decretal / Ed. Joseph Alberigo et al. Bologna, 1971. P. 267–271.


[Закрыть]

И все же самый первый крестовый поход еще не был объявлен буллой. Во время проповеди на Клермонском соборе папа Урбан II просто обратился к мирянам с призывом отправиться в Святую Землю. Однако последовавшие за тем крестоносные экспедиции объявлялись в папских документах – буллах и энцикликах. Образцом служила изданная в декабре 1145 г. папой Евгением III фактически первая настоящая булла крестового похода, начинавшаяся словами: «Как много наши предшественники (Quantum praedecessores), римские папы, трудились ради освобождения восточных христиан, мы узнали из их рассказов и записанных ими актов».[84]84
  PL. Vol. 180, col. 1064.


[Закрыть] Вначале в ней объяснялось, зачем нужен крестовый поход, затем следовало увещевание верующих принять крест, после чего упоминалось о пожаловании крестоносцам различных духовных и мирских благ. Примерно такой была структура и последующих крестовых булл. Конечно, для успеха экспедиции было важно донести папский документ до возможно большего числа мирян, но на первых порах, пока церковно-административные структуры христианского Запада еще не были прочными, буллы не имели широкого хождения в обществе. Только при Александре III (1159–1181) их начали систематически распространять по местным церквам. Для этого в папской канцелярии стали изготовлять копии, которые затем передавались по разным уровням церковной иерархии – от архиепископов к епископам и т. д.

Но только объявления буллы, в которой перечислялись привилегии будущим крестоносцам, было недостаточно – перед папством вставала задача организовать «проповедь креста», дабы распространить призыв к походу среди возможно более широких слоев общества и таким образом обеспечить рекрутирование воинов.

1. Проповедь крестового похода

Действительно, всякий крестовый поход начинался с проповеди, она была как бы его голосом. Поначалу папы сами пропагандировали священную войну и привлекали к участию в ней новых воинов. Известно, что Урбан II вслед за проповедью на Клермонском соборе совершил туры по западной и южной Франции, убеждая христиан присоединиться к экспедиции в Святую Землю. Но и позже папы напрямую обращались к верующим: так, в 1216 г. Иннокентий III самолично проповедовал поход в центральной Италии: в Орвието, где он призывал мирян освободить Иерусалим, народу собралось не меньше, чем 120 лет назад в Клермоне, и папе пришлось держать речь на открытом воздухе. Нередко понтифики проповедовали непосредственно на церковных соборах – образцом был опять-таки Клермонский собор: в 1245 г. на Первом Лионском соборе Иннокентий IV в своих речах говорил о крестовом походе, а в 1274 г. – Григорий IX на Втором Лионском соборе прямо призывал пойти в Святую Землю.

Если папы не сами занимались пропагандой крестового похода – а у них, конечно, не было возможности часто появляться на публике и произносить речи, – они поручали это другим клирикам, которые, однако, могли делать это только по указанию понтификов. Даже рукоположенные аббаты и монахи не имели право произносить проповеди за пределами своего монастыря, если только не по поручению папы или епископа. В самом деле, на протяжении всего крестоносного движения папы стремились всячески контролировать проповедническую деятельность, как и рекрутирование участников экспедиции. Кажется, им следовало бы радоваться энтузиазму новых крестоносцев, но так было не всегда. Как уже не раз говорилось, в Первом крестовом походе Урбану II по известным причинам приходилось скорее ограничивать пыл мирян, а в 1198 г. папа Иннокентий III был отнюдь не в восторге от желавших присоединиться к Четвертому крестовому походу откликнувшихся на проповедь европейских государей, которые в предыдущем походе своими дрязгами и конфликтами сильно мешали крестоносному движению.

Несмотря на старания Святого Престола, процесс проповеди никогда полностью не контролировался папой. Уже на первых этапах крестоносного движения появилось немало народных проповедников. Самым знаменитым был, бесспорно, Петр Отшельник, который в 1095–1096 гг. пользовался большим успехом в северной Франции и рейнских землях и привлек к себе целые армии бедняков, впоследствии либо погибших в пути, либо истребленных турками в Малой Азии. Его красноречие и способность довести простолюдинов до крайней религиозной экзальтации вошли в легенду. У Петра Отшельника было немало последователей, которые подражали ему: например, цистерцианский монах Рудольф, влияние которого в рейнских землях столь сильно встревожило организатора и проповедника Второго крестового похода Бернара Клервоского. Или некий юнец Николай, который стал инициатором т. н. Детского крестового похода 1212 г. Или же, скажем, венгерский монах-цистерцианец Яков, который в 1251 г. проповедовал крестовый поход пастушков (пастырей божьих). Эти проповеди часто носили мессианский характер, сопровождались чудесами и видениями, а обращенные к простому народу речи отражали надежды на небесное воздаяние обездоленным беднякам. Такие представления были вообще типичны для происходивших в эпоху крестоносцев народных движений, которые время от времени выливались в походы к Земле Обетованной, отождествляемой с раем для бедняков.

Более весомую роль в крестоносном движении играли, конечно, официальные проповедники. Речь идет прежде всего о епископах, которым папа посылал письма с приказами проповедовать крестовый поход или помогать его пропагандировать посланникам папы – специально назначенным им представителям. Так, в 1096 г. папа Урбан II поручил будущему основателю аббатства Фонтевро Роберу д’Арбрисселю проповедовать крест в долине Луары. В XII в. самым известным посланником папы был Бернар Клервоский, папа Евгений III направил его проповедовать Второй крестовый поход во Францию, но из-за успеха народного лидера Рудольфа знаменитый аббат должен был распространить свою проповедь на Германию. Св. Бернар не считался папским легатом и потому не был наделен полномочиями действовать так, как если бы он был папой, но успех его проповеди, обаяние его личности и его влияние придавали речам аббата огромный вес.

Следует сказать, что уже тогда проповедники умели искусно воздействовать на аудиторию, используя самые разные приемы. Так, во время Клермонского собора с последними словами проповеди Урбана II будущий легат Адемар де Монтейль приблизился к папе, чтобы взять из его рук матерчатый крест – вряд ли этот жест был спонтанным. А св. Бернар, пропагандируя Второй крестовый поход в Везде, повелел построить специальные деревянные подмостки взойдя на которые он вместе с принявшим обет Людовиком VII призывал присутствующих пойти в Святую Землю и раздавал кресты. Проповедь св. Бернара, кстати, неслучайно прочитанная в Страстную Пятницу, отнюдь не была громом с ясного неба – она тщательно продумывалась заранее, да и сам французский король давно готовился к тому, чтобы объявить о своем намерении стать крестоносцем.

Но вообще в первых походах проповедническая деятельность была еще достаточно беспорядочной, и проповеди читались от случая к случаю. Можно сказать, что только во время правления папы Иннокентия III в деле организации пропаганды крестового похода произошли существенные изменения. И в этой сфере знаменитый понтифик тоже стал реформатором. Он создал совершенно новые церковные структуры, соединив использование специальных представителей папы, с одной стороны, и провинциального клира, на который он имел возможность опираться, – с другой. Когда в 1198 г. Иннокентий III провозгласил Четвертый крестовый поход, то послал во Францию папского легата, а также добровольца, которому предоставил свободу действий – известного своим красноречием проповедника Фулька из Нейи. Кроме того, перед походом по распоряжению Иннокентия III во всякой церковной провинции из высшего клира избирались по два представителя, которые посещали города и деревни, проповедуя крестовый поход, причем каждого из них сопровождал один тамплиер и один госпитальер. В 1213 г. в связи с подготовкой очередной экспедиции Иннокентий III ввел еще более изощренную систему: почти в каждую церковную провинцию он направил в качестве своих посланников небольшую группу клириков, в основном епископов, наделив их властью легатов. Те должны были проповедовать, принимать обеты крестоносцев, собирать пожертвования в пользу Святой Земли, назначать своих представителей в каждом диоцезе и во всем исполнять волю папы. Пожалуй, среди наиболее успешных представителей Иннокентия III были схоласт из Кельна Оливер и французский епископ Жак де Витри – оба проповедовали во время Пятого крестового похода.

Введенная Иннокентием III практика, когда некоторым проповедникам – исполнителям воли папы – предоставляли права легата и широкие полномочия, продолжилась и после его смерти. Такими правами римская курия наделила, например, Эда из Шатору, который в 40-е гг. XIII в. пропагандировал крестовый поход во Франции и Германии; такой же властью она облекла и Оттобуоно Фиески (будущего папу Адриана V), проповедовавшего в 1265 г. во Фландрии, Гаскони, Британии и Ирландии – тот сам назначал проповедников и сборщиков пожертвований и привлекал к «делу креста» братьев из местных монашеских орденов. И в более поздний период папы постоянно назначали проповедниками своих легатов и нунциев. По-прежнему дело «проповеди креста» поручалось местным клирикам – как правило, епископам, но все чаще и религиозным орденам – поначалу это были цистерцианцы, а начиная с 30-гг. XIII в. – доминиканцы и особенно францисканцы. Именно на них курия со временем стала больше всего возлагать свои надежды, и неспроста. Ведь орденские братья уже в силу своей апостольской миссии были профессиональными проповедниками. К тому же в своей деятельности они всегда могли опереться на существовавшие повсюду орденские общины. В одиночку и группами в количестве до 50 человек францисканцы и доминиканцы свободно передвигались из города в город и проповедовали крест.

С целью организовать успешную проповедь папы отправляли местным прелатам инструкции, предписывая распространять крестовую буллу, обеспечить присутствие верующих на проповеди, устраивать религиозные шествия, побуждать мирян давать подношения в пользу крестового похода и пр. Текст самой буллы, как правило, прикрепляли к стенам кафедрального собора или церкви, иногда его зачитывали в публичных местах сами проповедники или представители светской власти, которые часто поддерживали Церковь в этой ее деятельности. С целью привлечения максимально широкой аудитории проповедовали чаще всего в церквах во время мессы. Вообще чтение проповеди часто сопровождалось литургическими актами – молитвами, религиозными процессиями, а иногда и выставлением реликвий на всеобщее обозрение. Со времен Иннокентия III посещавшим проповедь давались индульгенции. С годами возникла традиция, когда после проведения всех мероприятий в курию отсылался нотариально заверенный акт о том, что проповедь состоялась. Чаще всего проповедовали по церковным праздникам – на Пасху, Рождество и, конечно, 3 мая – в день Обретения Честного Креста или в 14 сентября – в день Воздвижения Животворящего Креста и в другие памятные даты. Проповедники совершали туры по церковным провинциям и произносили речи, стремясь завербовать новых участников крестового похода. Эти речи редко были спонтанными – напротив, они были тщательно заготовлены, их цель состояла в том, чтобы воздействовать на широкую аудиторию. Поначалу проповеди были достаточно однообразны – со времен Клермонского собора они мало изменились: папы, епископы, орденские братья избирали одни и те же темы, основу любой речи всегда составляла папская булла. Но с начала XIII в., когда в организации крестового похода происходят глубокие изменения, проповедь становится более разнообразной. В то же время появляются первые пособия для выступающих перед народом ораторов, собрания образцовых речей и кратких нравоучительных примеров (exempla) для наставления мирян. В 60-х гг. XIII в. известный доминиканский монах Гумберт Романский составил руководство для новичков под названием «О проповеди Креста» (De praedicatione crucis) – настоящий учебник, определяющий обязанности распространявших крестовую буллу клириков, содержащий материал для их нравоучений, главным образом exempla. Самой своей деятельностью Гумберт Романский доказал, что с помощью хорошей проповеди, привлекая exempla, возможно преодолеть апатию по отношению к крестоносному движению. Вооруженные соответствующими пособиями, клирики были теперь намного лучше, чем их предшественники, подготовлены к своей деятельности. Отныне благодаря широкому распространению крестовых булл и деятельности местных проповедников призыв к крестовому походу достигал во все концы христианского Запада. По существу мало кто мог в это время оставаться в стороне от крестоносной пропаганды. Эти успехи, несомненно, свидетельствовали о росте влияния римской курии и папской власти.

В позднее Средневековье, когда проповедники крестового похода в силу известных причин, о которых прежде говорилось, стали преимущественно сборщиками денег за сбытые верующим индульгенции, и сама проповедь изменилась. Об этом мы можем судить, например, по текстам известного французского прелата Раймунда Пероди (1435–1505) – кардинала и папского легата, – как и по рассказам о его деятельности. Между 1486 и 1504 гг. он по поручению папы Иннокентия VIII (1484–1492) проповедовал в Германии крестовый поход против турок. По свидетельству современников, Пероди с целью оживить дело ввел немало новшеств: советовал распространять папские буллы не только в крупных городах, но и в провинции, искусно использовал для этого францисканских монахов, как это делали папские легаты еще в XIII в., умело назначал подходящих проповедников, часто выбирая их из местных уважаемых людей – университетских профессоров и богословов. Одна из самых удачных проповедей была проведена им весной 1488 г. в Эрфурте. Сохранившееся в немецкой хронике описание дает представление о том, как происходили в позднее Средневековье подобные действа. Вот что пишет хронист: «В церкви Богоматери был установлен большой крест, внесены папские знамена, а рядом поставлен большой сундук. Все, кто исповедовался, получали полное прощение всех своих грехов, и всякий христианин после исповеди опускал в сундук свое денежное пожертвование, в том числе в пользу уже умерших людей. Раздавали грамоты о прощении грехов, которые стоили несколько грошей. В этот день столько людей исповедалось и столько грамот было роздано, что трудно и сосчитать. Было также решено, что проповедь об индульгенции будет ежедневно читаться в церкви известными учеными докторами, как клириками, так и мирянами. Священники исповедовали с утра до ночи и смертельно устали от слушания исповедей и чтения проповедей. Индульгенцию проповедовали в течение пяти недель, и таким образом было собрано огромное количество денег на крестовый поход».[85]85
  Konrad Stolle Thuringisch-Erfurtische Chronik // Bibliothek des literarischen Vereins in Stuttgart. S/t, 1854. Bd.32. S. 663–666.


[Закрыть]

Как мы можем воочию убедиться, в позднее Средневековье проповедь действительно стала не только способом рекрутирования новых воинов, но и методом собирания денежных сумм для крестового похода. Но так было не всегда. Как же решалась проблема финансирования будущей экспедиции на протяжении всей истории крестоносного движения? К этой теме мы сейчас и обратимся.

2. Финансирование крестового похода

Войны, как известно, – чрезвычайно дорогостоящее мероприятие, и крестовый поход не исключение. Чтобы составить самое приблизительное представление об этом, можно привести только два примера. Первый связан с английским королем Ричардом Львиное Сердце. Собирая средства на крестовый поход 1189–1192 гг., этот предводитель крестоносцев был готов принести в жертву своей цели две цветущие страны – Англию и анжуйскую Францию. Король нещадно выколачивал «саладинову десятину» из своих подданных, учел и реализовал сокровища своего отца (это дало невиданную по тем временам сумму в 100 тысяч фунтов золота и серебра!), за крупную плату отдавал города, замки и даже феодальные права – например, сюзеренитет над Шотландией; продал даже целое графство Нортгемптонское и, по его собственным словам, «продал бы и Лондон, если бы нашелся покупатель».

Другой пример – Людовик IX. Согласно королевским счетам, только на свой первый поход король потратил 1 537 570 турских ливров, что было равно приблизительно шести годовым доходам французского государства. Сюда входили расходы на обеспечение государя и его свиты, траты на содержание армии и ее транспортировку, а также на строительство фортификационных сооружений в Палестину и – не в последнюю очередь – выкуп короля из мусульманского плена, куда он попал вместе со своей армией в 1250 г.

Но в счетах не были учтены многие другие важные расходы – так, Людовик Святой субсидировал больше половины сопровождавших его крестоносцев, заключив с ними различные сделки и передав им дары, займы и прочие пожалования. В названной сумме не приняты во внимание и расходы на строительство нового королевского порта в Эг-Морте, откуда король намеревался отправиться в Святую Землю. Сегодня историки оценивают траты Людовика IX приблизительно в три миллиона ливров – а это 12-кратный годовой бюджет средневековой Франции! А ведь еще нужно иметь в виду расходы на крупных феодалов – как-то: французских принцев Карла Анжуйского или Роберта д’Артуа, братьев сиятельного крестоносца – или блестящих вельмож меньшего ранга – как, например, сенешала короля Жана де Жуанвиля, а также их свит. Неудивительно, что крестовые походы постоянно опустошали казны европейских монархов.

Организация экспедиции на Восток оборачивалась огромными тратами как для крестоносного войска, так и для индивидуального крестоносца. Разумеется, серьезной материальной подготовки требовала армия: нужно было снарядить ее, обеспечить припасами, военным оборудованием, включая средства на строительство осадных башен, транспортировать ее на другой берег Средиземноморья, покрыть ее расходы в пути и пр. Но и каждый отдельный крестоносец нуждался в продовольственных и иных запасах, а также средствах передвижения – таких, как мулы и лошади, военном снаряжении и пр. Конечно, крестоносцы могли рассчитывать на акты щедрости со стороны близких, семьи, друзей, а иногда даже своих сеньоров. Однако для участия в походе нужны были прежде всего денежные капиталы, а ими средневековые миряне зачастую не располагали. Где же взять деньги? Самый быстрый способ получить их – продать свое имущество. К такому средству решения проблемы прибегали первые крестоносцы, продавая движимое и недвижимое имущество: города, замки, леса, скот. Причем, судя по хартиям, чаще всего они передавали собственность церковным учреждениям, с которыми ранее вели судебные споры. Сам Готфрид Бульонский, как мы помним, в 1096 г. продал графство Верден. А в 1101 г. виконт Буржа, дабы финансировать поход, вынужден был за огромные деньги передать свои владения (включая сам город Бурж) французскому королю Филиппу I. И позже крупные феодалы часто прибегали к подобным мерам. Уже не раз упомянутый Ричард Корноуллский, собираясь в 1236 г. в крестоносную экспедицию, вырубил и продал все принадлежащие ему леса. Другой известный крестоносец – граф Гуго IV де Сен-Поль – накануне крестового похода 1202–1204 гг. разрешил нескольким городам, расположенным в пределах его владений, создать свое самоуправление – коммуну – и обрести частичную политическую самостоятельность. В обмен на эти вольности города обязались выплатить бывшему феодальному сеньору крупную сумму денег, на которую он и финансировал свое участие в крестоносной экспедиции.

Но чтобы собрать деньги на поход, не обязательно было продавать все свое имущество, оставалась еще возможность прибегнуть к займам. В начале крестоносного движения, когда финансирование еще не стало публичным институтом, кредиторами могли быть отдельные индивиды. Известен пример герцога Нормандии Роберта III, который в 1096 г., желая добыть средства для участия в Первом крестовом походе, отдал герцогство в залог своему брату, английскому королю Вильгельму II Рыжему под ссуду в 10 000 марок. Подобных случаев было немало, но все же в роли главного кредитора, особенно на первых этапах движения, выступала Церковь. В самом деле, монастыри и аббатства, обладая большими богатствами, могли предоставить будущим крестоносцам необходимые для экспедиции денежные суммы. Неудивительно, что на начальных этапах крестоносного движения самый надежный и распространенный способ финансировать поход заключался в том, чтобы заложить собственность Церкви. Первые крестоносцы отдавали религиозным учреждениям самые разные виды имущества – земли, дома, мельницы, виноградники и даже участки на кладбищах. Охваченные жаждой спасения, миряне тогда легко расставались с собственностью, получая в обмен не только денежные средства, но и литургическую поддержку, столь необходимую им во время столь опасного и трудного путешествия: прелаты обещали молиться за крестоносца во время его странствований, организовать похороны в случае его гибели, служить по нему заупокойные мессы; они также брали на себя обязательства защитить близких рыцаря. Несомненно, монастыри и церкви, особенно клюнийские, существенно обогащались в начале крестоносного движения. Они становились собственниками земли заемщика в том случае, если тот оставался в Палестине или умирал в пути или в бою или же просто не появлялся на родине в течение семи лет. Если же он все-таки возвращался, то должен был сначала отдать займ, а потом церковное учреждение либо частично восстанавливало крестоносца в правах собственности, либо принимало его в статусе монаха. Так или иначе Церковь с самого начала помогала мирянам участвовать в крестовом походе. Чтобы доставить средства финансирования крестоносцам, монастыри и аббатства часто сами опустошали свои сокровищницы, продавая литургические сосуды, кадила, канделябры и пр. Нередко они вынуждены были это делать еще и под давлением собиравшихся в крестовый поход западноевропейских монархов, которые постоянно требовали от Церкви все больше денег. Так, желая финансировать свою экспедицию, французский король и предводитель Второго крестового похода Людовик VII регулярно изымал драгоценные вещи из сокровищниц церквей – только от аббатства Флёри он потребовал 1000 серебряных марок, так что святые отцы вынуждены были продать церковную утварь, дабы соответствовать притязаниям государя.

Конечно, Церковь лишь на первых порах играла главную роль кредитора крестоносцев. По мере развития средневекового общества, роста его экономики появились и другие заимодавцы – такие, как, например, торговые компании южной Франции и Италии, которые в Средние века охватили своей деятельностью всю Европу. Считается, что огромная нужда крестоносцев в наличных деньгах даже повлияла на развитие кредитной системы Италии. В разное время финансовую поддержку крестовому походу оказывали крупные флорентийские дома Барди, Перуцци, Спини, Аччайуоли и др. Купцы и банкиры предоставляли займы на «крестовое дело» папам, государям, а также духовно-рыцарским орденам. В позднее Средневековье итальянские компании выполняли и другую важную функцию – перемещали денежные средства из местной сокровищницы или домов тамплиеров в Лондоне и Париже в папскую казну или на крестоносный фронт. Общество и экономика средневековой Европы постоянно менялись, и это сказывалось на характере финансирования крестоносных экспедиций.

Вообще, собирая средства на военно-религиозные экспедиции, Церковь и папство могли рассчитывать на достаточно широкую поддержку средневековых людей. Ведь крестоносцы, как считалось, воевали за интересы Церкви и всего христианского мира, а значит, следовало поддерживать тех, кто рискует своей жизнью ради общего блага. Крестовый поход рассматривался как богоугодное дело, и помогавший «делу креста» (negotium crucis) тем самым служил Богу. Церковь исходила из представления о том, что это дело касается всех верующих, и все христиане должны быть в него вовлечены. Поэтому нередко прелаты напрямую обращались к мирянам с просьбой поддержать крестовый поход пожертвованиями. Суммы от милостыни и различного рода даров в пользу крестового похода пополняли церковную казну, из которой черпали крестоносцы. Во время общих «переходов через море» (passagium ultramarinum) в каждой церкви помещалась кружка для сбора пожертвований, которую потом сменил сундук. Постепенно крестоносная милостыня, как и многие другие практики крестового похода, превратилась в настоящий институт – с середины XII в. за пожалование денег и имущества в пользу военно-религиозной экспедиции папы давали частичные – соразмерно вкладу – индульгенции. Кроме того, понтифики поощряли верующих в их желании осуществлять посмертные дары в пользу Святой Земли. Денежные суммы, полученные по завещаниям, также использовались на «дело креста». При Григории IX источником средств на поход стали также взимаемые с мирян штрафы за богохульство.

С течением времени появилась еще одна возможность финансировать крестовый поход, о которой уже упоминалось – выкупать обет крестового похода (votum crucis). Вводя эту новую меру, Церковь, идя навстречу набожным мирянам, предложила поддержать крестоносную экспедицию деньгами. Подобная мера позволяла решить и другую давнишнюю проблему, созданную для Церкви теми верующими, которые в эмоциональном порыве принимали обет крестового похода, а потом сожалели о сделанном. Было решено, что всякому желающему придется выплатить за освобождение от обета столько денег, сколько бы он потратил, если бы сам отправился в крестовый поход. Уже в соборных постановлениях относительно Пятого крестового похода и в папских буллах (например, Quia maior 1213 г.) говорится об этих новых возможностях участвовать в походе оказывая ему финансовую поддержку.

С развитием средневекового государства и папской монархии, укреплением и централизацией аппарата управления происходят и важные изменения в системе финансирования крестоносного движения – миряне и клир начинают облагаться поборами в пользу крестового похода. В этом отношении система налогообложения могла опереться на феодальное право. Ведь, согласно средневековым правовым обычаям, уходивший в военный поход сеньор мог требовать финансовую помощь от своих вассалов подобно тому, как он требовал денег от вассалов в случае необходимости выкупа, выдачи замуж дочери или посвящения сына в рыцари. За такой же помощью он мог обращаться и к крестьянам, и к горожанам, живущим в его непосредственных владениях. Именно на этом праве основывался, например, Людовик Святой, когда в конце 40-х гг. XIII в. выбил из городов королевского домена для нужд крестового похода огромную сумму в 274 000 турских ливров.

Но вообще поборы с мирян для финансирования заморских экспедиций, хотя и нерегулярно, взимались уже на протяжении XII в. Так, в 1166 г. французский король Людовик VII и английский монарх Генрих II Плантагенет ввели с этой целью налог на имущество своих подданных и собрали немало денег. Попытки европейских монархов взимать поборы на нужды крестового похода предпринимались в дальнейшем в 1183 и 1185 гг. и, наконец, в 1188 г. Генрихом II Плантагенетом и Филиппом II Августом была введена т. н. саладинова десятина, которую должны были в течение года платить со своих доходов и движимого имущества все те, кто не присоединялся к крестоносной армии. Французский монарх попытался сделать побор постоянным, но, встретив сильнейшее недовольство подданных, был вынужден раз и навсегда отменить десятину.

Как мы уже знаем, со временем не только миряне, но и клирики стали облагаться налогами в пользу крестового похода, причем церковное налогообложение, в отличие от светского, приобрело характер системы. Впервые поборы с духовенства попытался ввести в 1199 г. папа Иннокентий III. Сначала папский легат Петр Капуанский потребовал от клира отдать на «дело креста» 1/30 часть своих доходов, но понтифик снизил ставку до 1/40, причем сам отправил в Иерусалим 1/10 часть своих доходов, предписав кардиналам сделать то же самое. В дальнейшем объем и сроки уплаты этого церковного налога, получившего название «крестовой десятины», варьировались. Так, на Четвертом Латеранском соборе 1215 г., принявшем постановление относительно организации Пятого крестового похода (1217–1221), было решено в течение трех лет собирать с клириков на нужды крестоносного движения 1/20 часть их доходов. Исключение было сделано лишь для некоторых монашеских и духовно-рыцарских орденов, уклоняющимся же от уплаты грозило церковное отлучение. Затем поборы возобновлялись несколько раз: в 1263 г. папы потребовали от духовенства Франции и Англии в течение пяти лет платить 1/100 своих доходов, в 1274 г. на Лионском соборе папа Григорий X обязал клир в течение шести лет передавать на «дело креста» 1/10 своих поступлений, и постепенно «крестовая десятина» стала взиматься регулярно, несмотря на протесты прелатов. Разумеется, система финансирования крестового похода совершенствовалась с развитием общества, и введение поборов с клира стало возможно лишь благодаря развитию церковной бюрократии и администрации. Внедренная система налогообложения духовенства ставила Церковь перед проблемой организации сбора средств. Для успеха предприятия необходимо было тщательно посчитать доходы прелатов, взыскать их и передать по назначению. Сразу со всей остротой встал вопрос: кто будет оценивать доход и кто будет собирать налоги. Сначала всем этим занимались сами клирики, но, понятно, они нередко стремились утаивать свой доход и таким образом уменьшать размеры поборов. Потому неудивительно, что с 1220 г. папа Гонорий III начал напрямую вмешиваться в процесс взыскания церковных налогов – он назначил папских легатов в Англию, Германию, Италию и Испанию, которые контролировали местных прелатов. Папская курия использовала умение рыцарских орденов, прежде всего тамплиеров, хорошо подсчитывать и перемещать денежные массы. Со временем в целях регулярного налогообложения была создана настоящая финансовая администрация, состоявшая, как правило, из епископов и папских легатов, которым в свою очередь помогали тамплиеры и госпитальеры. Собранные деньги поначалу отдавались принявшим обет новым крестоносцам, отсылались в Святую Землю или переправлялись духовно-рыцарским орденам. Но нередко случалось так, что деньги собирали для местных крестоносцев, а отправляли их по указанию курии в другие регионы, что, конечно, вызывало недовольство мирян.