Текст книги "Сказки Гамаюн"

Автор книги: Светлана Гамаюнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Через миг там, где сидела Гамаюн, никого не было. Мы забрались в сани и поехали назад.

Казалось, что на поездку мы потратили не больше трех часов, а прибыли на постоялый двор, когда солнце уже село.

Нас встречали все постояльцы. Я вынес Лотту из саней, занес не в её комнату, а в гостиную, и посадил за стол.

– Будешь ужинать со всеми. Немного, но съешь. Теперь нечего сачковать. Надо питаться. Тебе сказали, что силы возвращаются, а для этого нужна еда. Значит, будем есть. Ветер, присаживайся.

– Я не могу больше задерживаться, залечу завтра. Вижу, Лотта, что у тебя в глазах появился интерес к окружающим. Это отлично, – он внимательно посмотрел на сидящих за столом и увидел совершенно счастливых Есению и Себастьяна.

– О! Быть свадьбе, как я вижу.

– Да, мы решили пожениться, как только Лотта пойдет на поправку. Как ты думаешь, это скоро? – с надеждой обратился к Ветру Себастьян.

– Думаю, трёх дней не пройдет, как Лотта поправится. Будем свадьбу гулять, а заодно и выздоровление Лотты отметим. По этому случаю обеспечиваю стол продуктами и кое-чем еще, – и озорно подмигнул им.

Возвращение к жизни. Лотта

Не знаю, сколько я болела, но за это время много интересного произошло. Свадьба на днях будет. Хи, кажется, что-то рассказывал об этой замечательной истории, да всё мимо меня проходило, один туман в голове да отчаяние было. И сейчас трудно внимание в кучку собирать. Не хочу больше об этом вспоминать. Лучше на влюблённых посмотрю. А они чудесная пара, как это у них всё так быстро вышло? Неудобно спрашивать. Надо попросить Хи ещё раз рассказать историю Собирателя грехов – интересно, как он им стал. И ничего им для решения пожениться не потребовалось – ни длительных ухаживаний, ни подарков, хотя какие здесь подарки могут быть, еловую шишку жених, что ли, Есении подарит? Не в подарках дело. Вот Ветер мне и бусы коралловые, и жемчуга, и шубу дарил, а замуж не звал, да я и близко не чувствую сейчас между нами того, что между ребятами происходит. А что Ветер ко мне чувствует? Они с Хи ухаживали за мной, столько сил приложили, чтобы я выздоровела, но это не то. А может, я ошибаюсь?

Отвлеклась от своих размышлений. Хи сидел рядом, осторожно поглядывая на меня – не устала ли я, но понимал, что мне сейчас не до разговоров.

Сил у меня было мало, и я только слушала оживленные обсуждения нового путешествия к Дереву Мироздания, моего спасения, птицы Гамаюн. Просто сидела и смотрела на таких хороших, близких мне людей. Первый раз за долгие дни в душе не было леденящего холода. Не получила меня Морана, но я на неё не обижалась за случившееся, она в своём праве была. А на столе все блюда вкусно пахнут, жаль, мяса мне нельзя, но я и бульон с удовольствием выпью.

На Есению с Себастьяном смотреть было приятно, но немного неудобно, они были заняты друг другом и на окружающих не обращали внимания. То он ей пальчики поцелует, то прядку волос со лба уберет, глаз отвести не может – любовь, одним словом. Буду на других смотреть, как они после путешествия и за время моей болезни изменились. Как там наши девушки – Клевенс с бывшим призраком и Стеша с Бориславом.

Стала наблюдать сначала за Стешей. Нравилась мне эта девушка. Стефания подала на стол – она теперь готовила, вкусно у неё получалось и красиво – мясо румяное, блинчики с вареньем, пирожки. Борислав помогал и ходил за ней по пятам. Стеша, чувствуя, что нравится парню, расцвела, глаза горят, коса так и прыгает за спиной – длинная, толстая, мне бы такую. Птичка с плеча не слетает. Борислав на птичку смотрит, а больше, кажется, на Стефанию. Так и ест её глазами. Только она присела поесть – и он рядом. Тарелочку ей пододвигает, еду насыпает и всё так аристократично – сразу видно, не простого воспитания парень. А Стеша молодец – не смущается, принимает, как должное. Разговор у них интересный.

– Стеша, когда на кухне уберем, пойдем погуляем, на звезды посмотрим.

– Да звезд не видно.

– Не на звезды, так на луну посмотрим, я краешек видел, из туч выглядывала, она такая… такая…

– Большая и желтая.

– Нет, романтическая.

– На улице мороз, душу твою заморозим.

– А мы ее вместе греть будем, я помогать буду – дыханием согревать.

– Так она, когда ты близко приближаешься, за пазуху прячется.

– Так тем более подышу на неё.

– Ты лучше скажи, чего ночью в мою комнату скребся?

– Так соскучился, спать не мог, знаешь, каково это – душу не видеть и не чувствовать?

– Дня тебе, что ли мало, все время возле меня крутишься, на душу смотришь, особенно когда она от тебя прячется, сам знаешь куда?

– Так я бы завсегда, и днем, и ночью, готов рядом … с душой быть, не буду против того чтобы она всегда у тебя жила. Пойдем погуляем, а?

– Ну, если не заморозишь, то пойдем.

Я смотрела и удивлялась: тут такие страсти разворачиваются, а я столько времени в койке провалялась. Перевела взгляд на Клевенс, там тоже интересно и непросто. Но чувствую, уже ничего не воспринимаю, надо лечь. Посмотрела на Хи – просто молодец, сразу понял, что я устала. Встал и быстро помог добраться до кровати. Сколько же это они с Ветром со мной промучились? Клевенс со Стешей, спасибо, тоже помогали с тем, что мужчин неудобно просить.

Проблемы мезальянса. Лотта. Новый день

Сегодня я спала и выспалась. Ни Морана, ни просто зияющая пустота больше не снились. Лежу и улыбаюсь. Вставать, правда, не хочется – поваляюсь малость. Заметила, что заглядывал Хи, увидел, что все нормально, и пошёл по своим делам. Что сделать, чтобы их отблагодарить? Лежу, думаю, вспоминаю, как Хи меня к себе прижимал. Даже спал рядом. Руки такие тёплые, и на плече уютно было. Что-то у тебя мысли, Лотта, не туда сворачивают. Насмотрелась вчера на счастливых людей. Выстрадал Собиратель грехов своё счастье, да и Есения под стать ему.

В комнату заглянула Стеша, встревоженная какая-то.

– Вот кашки тебе принесла жиденькой. Можно, я у тебя недолго посижу?

– Что-то случилось, по тебе вижу – рассказать хочешь. Рассказывай, а я ещё полежу. Чувствую себя нормально, но сил пока мало, вставать не хочется. Соскучилась я по тебе.

– Лотта, я уже и с Клевенс поговорить хотела, только она пока занята, позже обещала подойти. Понимаешь, мне надо как-то освобождаться от души Борислава, – и она закрыла лицо руками и начала всхлипывать.

– Стеша, да вы вчера так мило разговаривали, я же видела, что ты ему нравишься, и он тебе, кажется – вон как похорошела, просто красавица.

– Лотта, в этом-то всё и дело. Плохо это.

Дверь открылась, и на пороге появилась Клевенс.

– О, у нас маленький девичник. Посидим, поговорим. А что с тобой, Стеша, ты что плачешь?

– Да плохо мне, не знаю, как поступить правильно. Вот сказала Лотте, что надо как-то Бориславу его душу отдать.

– Дела, – удивленно, как и я, протянула Клевенс, – рассказывай, что случилось.

– Ой, девочки, пошли мы вчера гулять. Знала же, что не стоит этого делать, но ноги сами несли. Холодно на улице, луна то покажется, то спрячется. Сначала он меня просто под локоток держал, чтобы в сугроб не упала, потом за талию, а потом … Понятно, целоваться стали. Так хорошо целуется, так горячо, нежно и страстно, что голова кружится. Домой вернулись, хотел ко мне в комнату юркнуть, но тут я не пустила его, а самой хотелось-то как, очень хотелось, понимаете? Нравится он мне и нежный такой, так бы всё время к нему и прижималась.

Я посмотрела на неё даже с некоторой завистью:

– Так что плохого-то в том, что нравится?

Клевенс печально глянула на меня, потом на Стешу и сказала:

– Молода ты еще, Лотта, в мире не жила, не понимаешь. Стеша права, не всё так просто. Ладно, что удумала? Рассказывай.

– Понимаете, девочки, долго я уснуть не могла: губы и щеки горят, в груди тепло, сердце бьется, поёт. А потом уснула, и приснилась мне Морана – красивая, холодная. Говорит мне прямо, без всяких там прекрасных слов: «Дура ты, Стеша, забыла, как сердце замороженным стало? Хочешь, напомню, каково это? О любви мечтать стала, опять на те же грабли наступаешь – влечение, страсть. Ничему тебя жизнь не учит. Готова два месяца в эту игру поиграть, а потом что? Весна придёт, уедет твой душелюб, душа к нему за это время привыкнет, возвернётся, а ты с чем останешься? Это она у вас сейчас одна на двоих, вернее сказать, у тебя целых полторы души в наличии, а если опять замёрзнешь, когда он уедет? Так ты лучше навсегда у Клевенс оставайся, будешь каждый год по новой размораживаться ходить.

Я ей так тихонько говорю:

– А если он меня с собой возьмет, говорит ведь, что без меня часа прожить не может?

– Может, и так, но это сейчас. Понимаешь, сейчас, а через два месяца? Куда он тебя, дуру деревенскую, в столице денет? Во дворец с собой возьмет? Забыла, кто он и кто ты? Он советник короля, а ты из деревни родом, и зовут тебя Стешка, лет тебе двадцать пять, а не семнадцать, и замужем ты была, забыла? Говорю я тебе это, девка, не потому, что обидеть хочу, многие меня злой считают, а это не так, разумная я и все наперед просчитываю. Это я тебя спасла тогда, когда сердце заморозила, умерла бы иначе от печали. Холод, особливо в разуме, он посильнее огня помочь может. Думай, что делать, времени у тебя немного.

Стеша сидела и вытирала слезы фартуком. Не думала я, что так сложно всё в этой жизни. Встала с кровати, обняла, стала утешать. Клевенс её с другой стороны обняла.

– Ты не плачь, придумаем что-нибудь, чует моё сердце, что неплохой он парень, не поступит с тобой подло, да и нравишься ты ему очень, видно это.

Тут меня осенило.

– Слушай, Стеша, мне Ветер кучу жемчуга подарил, и камни самоцветные я выиграла, а мне они ни к чему. Деньги на дорогу у меня есть, а больше денег мне сама дорога нужна. У меня любовь на горизонте не мелькает. С Ветром мы теперь только друзья, он сам так сказал, да и я сама это чувствую. Ты продашь камни и жемчужины, дом в столице, платья модные купишь. Ты ведь не только красивая у нас, но и к бизнесу способная, забыла? Дело какое откроешь, станешь на ноги, кто от красавицы и богачки откажется? Сама будешь решать, с кем дружбу водить. Если Борислав не дурак – поймет, кто его счастье. Только не он тебя облагодетельствует, а ты до него снизойдешь.

– Нет, я чужих денег не возьму.

– Будем считать, я их тебе в долг на длительное время дала. Подумай: самостоятельной станешь, сама себе хозяйка, чем не счастье?

Клевенс посмотрела, поправила юбку, задумчиво покрутила платочек и сказала:

– Соглашайся, Стеша. Есть в словах Лотты правота. Понимаю, тебе сейчас Борислав как принц на белом коне: желанный, но в будущем недосягаемый. И права Морана, нельзя два раза на одни грабли наступать. Цени себя больше. Я вот ещё что придумала. У нас каждый постоялец если не принц, то придворный, все этикет дворцовый знают, хорошим манерам обучены. Попросим-ка мы их тебя обучить. А когда приедешь в столицу, представим тебя как графиню, ну, скажем… Полянскую. Красиво звучит: графиня Стефания Полянская.

– Ой, что вы удумали, я с тарелками да кастрюлями привыкла возиться, а не веерами обмахиваться. Ни ступить, ни молвить не умею, какая из меня графиня?

Клевенс смерила Стешу взглядом.

– А что, хорошая графиня из тебя получится. Я слышала историю, как один учёный нищую девочку-цветочницу за три месяца манерам выучил, да так, что во дворце все приняли её за даму самого высшего света. Ветер Перемен велел Лотту учить всему, а там, где одна учится, и вторая рядом будет. Договорились, девочки. Вступаем в игру. Ты сможешь, Стеша.

Мы засмеялись. Что-что, а упорства у Стефании не отнимешь.

– И еще, – Клевенс замялась, – повремени совсем немного, не пускай его к себе в спальню, вот увидишь – это к лучшему будет. Хотя ты взрослая девочка, тебе выбирать. Графини – они разные, некоторые не очень обременяют себя моральными принципами.

Девочки вскоре разбежались по своим делам, а я задумалась. Чему же мне надо учиться? Этот вопрос надо обсудить с Хи и сказителем. Не помню, как и чему меня учили, но читала и писала я хорошо, много еще каких-то отрывочных знаний всплывало в голове, но никакой системы в них я не чувствовала. А времени-то у Стеши мало, мне можно хоть всю жизнь учиться, а вот ей…

«Пойду поговорю», – подумала я и направилась в гостиную.

Хи и Ха пили чай и оживленно беседовали.

– О, ты уже поднялась? – приветствовали они меня.

– Да всё нормально, слабость небольшая, и на воздухе долго не была. Может, пойдём погуляем?

– Отличная мысль. Одеваемся и погуляем полчасика, холодно на дворе.

Ночью опять выпал снег – пушистый, мягкий.

«Как постель у Мораны, – почему-то пришло в голову воспоминание. – Зачем она со мной так поступила, что ей нужно? Возможно, мне во что-то нельзя вмешиваться, и поэтому меня нужно погубить. Просто так погубить нельзя, а вот подстроить ситуацию якобы со случайной гибелью можно. Поосторожнее надо быть, только как это – поосторожнее?»

Мы прогуливались по небольшому пятачку двора, дальше высились сугробы. Я решила спросить:

– Ребята, помните, Ветер Перемен советовал мне позаниматься, мало я всего знаю, а вы грамотные. Не передумали меня подучить? Вот только чему – не очень чётко представляю.

– Да, это надо обязательно сделать, – ухватился за мысль Хи. – Я уже прикидывал, у меня много разных мыслей по этому поводу.

– И еще. Хочу попросить придумать учебную программу для Стефании, тут возникла некоторая ситуация, – я замялась.

Непонятно, что можно им рассказать, а о чем промолчать. Думаю, про сон и Морану промолчу, личное очень. Обрисую картину в целом. Продолжила:

– У них с Бориславом взаимная симпатия имеется, но мезальянс в этом мире никто не отменял, а я не хочу, чтобы с ней, а может, и с ним, беда опять повторилась. Хочу, чтобы она подучилась хорошим манерам и другому разному, что посоветуете. Она не возражает, – я рассказала вкратце о нашей идее.

Хи усмехнулся одобрительно, а Ха хмыкнул:

– Нас с младенчества этому обучали, а тут за пару месяцев или меньше хотите графиню из крестьянки слепить? Думаю, что не получится.

– Но попробовать-то можно, – опять усмехнулся Хи. – Даже интересно, что получится, она девушка сообразительная, упорная. Можно представить её как приехавшую из другой страны и сразу не лезть в высший свет, а посмотреть, дальше поучиться. И Лотте будут интереснее совместные занятия. Но они не во всем будут одинаковые. И нам с тобой, Ха, польза для мозгов некоторая, а то всё дрова, дрова – совсем этикет забудем. Мы со Сказителем разработаем программу обучения, а потом её обсудим с тобой и Клевенс. Вот свадьбу сыграем – и сразу приступим к занятиям.

За разговором не заметили, как стало холодно, и мы вернулись.

Тема учебных занятий заняла мужскую половину постояльцев полностью. Ожесточённые споры велись за каждый пункт расписания. Борислав, которому я попросила не раскрывать тайный смысл мероприятия, тоже с энтузиазмом поддержал начинание и предложил, что лично будет знакомить Стешу с особенностями придворной жизни. Ха взял на себя этикет и танцы, Хи меня и частично Стешу обещал обучить географии и политике. Чеслав предложил обучить Стешу основам бизнеса, а вот самое интересное для меня – историю и особенности человеческих взаимоотношений – взялся рассказывать Сказитель. Они столько всего напридумывали, что на несколько лет занятий хватит, а не на кусочек зимы. Боюсь, не смогу выдержать восемь часов в день таких напряжённых занятий.

Больше, чем предстоящие занятия, мои мысли занимала свадьба. Готовиться к ней не надо было. Убрали в гостиной, постирали шторки, одежды все равно никакой свадебной не было, да и не важна она была этой паре. Они понимали, что у них до начала пути по дорогам и странам осталось совсем мало времени, и ценили временный уют этого дома. Теперь они вдвоём, им будет легче, а вот как Собиратель грехов столько лет один, без нормального общения, своего дома, постоянно в чужих грехах? Как человек способен такое пережить? Как сможет это выдержать домашняя девочка? Смогла бы я так?

Наконец, Лаки дал весточку, что завтра все приготовленное им к свадьбе будет доставлено, и мероприятие может состояться.

Занятия

Ночью мне приснилась Сива, которая качала головой и говорила:

– Смотрю, подарок мой никто не использовал, кроме Клевенс, она терпкое яблоко – айву – съела. Отложили на лучшие времена Яблоко Познания, а оно дарует любознательность и стремление понять истину. Думаете, в лесу познание не пригодится – дрова рубить и тарелки мыть и без этого можно? Советую перед занятиями и вам со Стефанией, и учителям вашим употребить яблоко. Учителя ваши вспомнят, чему их учили, и дальше будут думать, чему и как вас правильно учить. А вам, девочки, яблоко даст возможность впитывать информацию и запоминать её сразу, без повторения. Любознательности вам со Стешей хватает, а вот стремление понять истину усилится, и память улучшится.

Утром рассказала сон, и после завтрака мы взялись дружно жевать яблоки. Нельзя сказать, что вкусные: жёсткие и кисловатые.

Дни полетели за днями. Сколько же вокруг, оказывается, интересного, какой большой и сложный мир! Мне особенно нравилось заниматься со Сказителем. Любим и на вечер задавал мне задания разобраться в ситуации, возникшей на суде – кто прав, кто виноват, и сам придумывал какие-то сложные случаи, где нужно было понять мотивы поведения человека. Хи тоже подбрасывал задачки типа: почему один правитель поступил так или иначе, и к чему это приведет в государственном масштабе. Мы спорили по некоторым вопросам до хрипоты. Но интересно было. Ха учил танцам, тут я все норовила отлынивать, а Стефания училась старательно, ей нравилось танцевать, и как это у неё грациозно получалось, просто настоящая графиня. Закреплять уроки ей Борислав помогал, нравилось ему Стешу за талию подержать. Смотрели они друг на друга при этом так… По-хорошему завидно было. Ну почему Лада всем нашим девушкам красоту дала, они и так красивые были, а я такая страшненькая и осталась? В голове вертелось непонятно откуда взявшиеся слова: «Все подружки по парам в тишине разбрелися, только я в этот вечер почему-то одна».

Куда ставить все эти тарелки, ложки, в какой последовательности есть, куда салфетки класть – мы за один день запомнили. Ха просто круглыми глазами на нас смотрел и причитал, сколько эта дребедень ему крови попортила, и как долго он это запоминал. Отныне мы ели строго по правилам двора, чтобы в автоматизм вошло. Вот что ели – это другой вопрос, готовились теперь только самые простые блюда, на сложные времени не хватало. Хорошо, Чеслав теперь отличным охотникам стал. Сказал, что и раньше любил лес, а теперь и понимать его научился. Я с Чеславом не занималась, а вот со Стешей они проводили иногда не один час, все какие-то бизнес-схемы продумывали. Богуслав на это смотрел и губы покусывал, хмурился – ревновал, кажется. Он ведь тоже раньше торговал, но торговля торговле рознь, а до таких сложных схем, до каких Чеслав додумывался, ему далеко было. Я и не представляла, что парень таким разумным и деловым окажется, но Стеша эти его схемы схватывала быстро и сама что-то придумывать начинала. Когда у неё получалось что-то интересное, Чеслав смотрел на неё и говорил:

– Все, Стеша, возьму тебя деловым партнером.

Стеша серьёзно кивала, а Борислав хмурился.

Мелькнула мысль: «Что-то он каким-то слишком задумчивым последнее время стал, надо попросить Хи с ним поговорить».

Особое удовольствие мне, конечно, доставляли поездки с Лаки. Очень хотелось бы каждый день путешествовать с ним и смотреть на страны, города, моря, реки, но занятия никто не отменял, да и Лаки, в общем-то, не бездельничал. Жаль только, не смотрели мы с ним больше друг на друга с затаённой надеждой, не проскакивала искра при соприкосновении рук – дружба и есть дружба. Тепло, но не горячо. А после того, как вместе с Хи спасал меня от последствий пребывания у Мораны, почти братом сделался. Заботился то обо мне, как о родной сестре. Поэтому я запретила себе мысли крамольные и, сказать прямо, стало от этого легче. «Видать, не мой он суженый, или я не его», – как-то так думалось, и успокоилась я на этом, не травила себе больше душу.

Возил Ветер меня чаще всего в санях, чтобы увидела разное, на мир посмотрела. Разный он везде, и так хочется вокруг планеты облететь, да на это много времени нужно. Сейчас уже и лютень на дворе. Просвит-Холодей что ни день лютует, так и норовит крышу снести. Переносил Лаки меня изредка порталом и в южные страны, на солнышке погреться, искупаться. Как-то раз к Есении с мужем забросил. Вот они обрадовались. Понравилось мне у них очень: домик небольшой под пальмами, океан рядом шумит, а они на песочке сидят, обнимаются, жизни радуются. Счастливые, загорелые, весёлые. Я с ними искупалась, спросила, не соскучились ли. Головой машут: нет, мол, привыкли к теплу. Есения картины рисует, Себастьян рядом сидит и на неё смотрит. Хорошо у них, но Лаки торопит. Фруктов с собой набрала, вздохнула – домой пора. Понимаю, недолго им на солнце греться осталось, дорога впереди уже маячит. У меня с принцами тоже маячит, только разве моя дорога с их сравнится?

В это утро я особенно ждала Лаки, он в прошлый раз таинственно намекнул, что следующая поездка будет примечательная.

Ветер появился как всегда ниоткуда. Приобнял меня, с постояльцами поздоровался и сказал:

– Не знаю, сколько мы за день сможем посмотреть, но перемещаемся сегодня далеко, сколько успеем увидеть – столько успеем. Готовься, Лотта. Уходим.

Опять провалились в темноту, марево какое-то, что он порталом называет, и через некоторое время уже стояли на равнине без конца и без края.

– Лотта, в этом месте никто из людей не бывает. Закрытый это континент. Я сам здесь редко бываю, кому тут удачу приносить, но полюбопытствовал, конечно. Это огромный край, но люди на нем не живут. Стрибог не пускает корабли в эту сторону, почему – не знаю, разворачивает парусники. Простирается континент от севера до юга земли, на севере его снега, и на юге вокруг льдины плавают. Красота удивительная. Все здесь есть – и горы высокие, и реки полноводные, а лесов сколько – и хвойные на севере, и огромные тропические от одного океана до другого на юге. Животных не счесть – плодятся, никто из людей их не трогает.

В степи паслись огромные животные, раза в два больше коровы, с огромной головой. Глянула – конца стаду не видно. Огромные птицы, широко раскинув крылья, парили в небе. Не верится, что ни одного человека здесь нет. Странно.

Ветер пронёс меня над этим континентом несколько раз. Показал тропические леса – представить себе не могла, что такие возможны. Пройти по ним нельзя, надо с топором прорубаться, деревья увиты лианами толще моей руки, животные диковинные, птицы яркие, а воздух жаркий и влажный. Потом показал горы – постояли, полюбовались, перенес к огромной трещине в земле, глубины невероятной и вокруг скалы на водопад слетали. Увидела столько, что к концу дня уже ничего не воспринимала. Когда прибыли домой, я схватила пирожок и побрела в кровать. Сил нет. На прощанье Лаки напомнил мне:

– Ты только никому не рассказывай об увиденном, это почему-то тайна.

А в это время…