Текст книги "Понарошку (СИ)"
Автор книги: Светлана Чистякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава 11
Сколько бы ни старалась Катя, ей никогда не удавалось понять мотивов поступков своей бабушки.
Она могла принести с помойки бездомного больного котенка, вымыть выкормить, и вылечить его. Чтобы потом – бесформенный и жалкий комочек свалявшейся шерсти, превратился в роскошного кота по имени Маркиз, ни на шаг не отходившего от своей спасительницы. Она могла купить на всю пенсию корм для бездомных животных и отвезти его в приют и с такой же легкостью могла равнодушно пройти мимо старухи просившей милостыню у супермаркета.
Могла накормить бомжа, помочь ему пристроиться в ночлежку и спустить с лестницы очередного просителя с плакатом о помощи больному ребенку или агитатора за какую-нибудь фракцию в период выборов.
Будучи в прошлом блестящим торакальным хирургом и уйдя на пенсию почти в семьдесят лет, Елена Станиславовна, и до сих пор не отказывала в консультациях бывшим ученикам, продолжившим её дело, иногда даже в особо тяжелых случаях принимая участие в операциях. Были случаи, когда она срывалась посреди ночи, спасать какого – нибудь работягу, и буквально на следующий день отказывалась ехать в институт, чтобы прооперировать крутого братка, пострадавшего в очередной разборке. В криминальных кругах Питера прекрасно знали, если профессор Репнина отказывается – угрожать ей бесполезно.
«Я давно перестала бояться смерти, любезный, – сказала как-то Елена Станиславовна отморозку, имевшему за плечами три судимости и размахивающему пистолетом у неё перед носом, когда она отказалась оперировать его друга, – потому что слишком часто сталкиваюсь с этой дамой. Так что стреляйте, если вам так хочется. Приятелю вашему это все равно не поможет, а вот я избавлюсь, наконец, от вашего назойливого общества. Пусть даже ценой собственной жизни».
При этом она одарила ошалевшего братка таким взглядом, что он сдулся как воздушный шарик, разом растеряв всю крутость, словно почувствовал себя жалким щенком, посмевшим тявкнуть на матерого волкодава.
Однажды Катя, будучи шестнадцатилетней девушкой, спросила её – если она и папа так не любят нынешнюю власть, почему они не уедут за границу, благо родственников у них там предостаточно, а эмиграция теперь разрешена? Елена Станиславовна ответила не задумываясь: «Дитя мое, мы никогда не были предателями. Твои деды не оставили Россию в годы революции и репрессий, так неужели ты думаешь, что я и твой отец предадим её сейчас, когда правят бал эти „господа“ в опорках».
* * *
Елена Станиславовна прожила долгую и трудную жизнь. Она родилась во времена, когда слово «дворянин» было сравнимо с ругательством. Её отца Станислава Стрешнева бывшего командиром полка красной армии, в тридцать седьмом году объявили врагом народа и расстреляли только за то, что его предки были в родстве с российским императором. И даже то, что Станислав добровольно перешел на сторону большевиков и был героем гражданской войны, не сыграло особой роли. Жену Стрешнева с двумя детьми спасла молоденькая девушка Паша, работавшая у них кухаркой. Рискуя жизнью, под покровом ночи, она тайно вывела их из Москвы, а потом привезла к своему отцу, жившему на одиноком кордоне, затерянном в глухих лесах Вологодчины. Почти три года прожили они там, пока перед самой войной, Александру с детьми не забрал к себе её дядя, бывший тогда директором крупного машиностроительного завода в Челябинске.
А потом началась война. Елена до сих пор помнила, как они с матерью провожали Алексея, её старшего брата, уходившего добровольцем на фронт.
Для Стрешневых Родина всегда была чем-то большим, чем просто место, где они родились. Для них она была Россия – святыня, за которую отдавали жизнь их предки. И пусть на тот момент она была Советами, власти которых втоптали в грязь лучших её представителей, обратили в прах половину русских святынь, уничтожили церкви и сожгли иконы. Пусть, они разрушили семью самой Александры, убили её мужа и осиротили её детей – главным приоритетом для неё было то, что Россия в опасности. И Александра Николаевна, не задумываясь, благословила сына.
Алексей Стрешнев пал смертью храбрых в бою под Новороссийском, направив свой горящий самолет в самую гущу атакующих фашистов, за что был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Но, матери, его так и не отдали, посчитав, что сын врага народа, дворянин в десятом поколении Алексей Стрешнев не достоин такой высокой награды.
Орден брата Елена Станиславовна получила уже в девяностых. Тогда начали рассекречивать архивы НКВД, её отца реабилитировали, а брату вернули награду. Она пошла, получать её вместе с внучкой. Выслушав от военкома хвалебную речь в адрес покойного брата о его храбрости, героическом поступке и о том какой вклад он внес в дело победы Красной Армии над фашистскими захватчиками, Елена Станиславовна сухо сказала: «Гвардии капитан Стрешнев никогда не умирал за Сталина и Советы». – И добавила, надменно сверху вниз глядя на низкорослого военкома: – «Граф Алексей Станиславович Стрешнев – отдал жизнь за Россию. Так же, как на протяжении столетий делали его предки.» – И забрав коробочку с орденом пошла прочь.
Перед глазами Елены до сих пор стояла картина как её мать – сухонькая сгорбленная старушка рыдала над документами, принесенными ею, и поливала слезами орден покойного сына. Это был единственный раз, когда она видела слезы матери. Александра Николаевна всегда шла по жизни с гордо поднятой головой, никогда ни перед кем не прогибаясь и стойко перенося все тяготы жизни. Она была представительницей старой России, воспитанницей Смольного, русской аристократкой до мозга костей с несгибаемым внутренним стержнем и стержень этот сохранился в ней до самой смерти, которая забрала её, когда ей было девяносто шесть лет.
Этому же она научила свою единственную оставшуюся в живых дочь.
Елена буквально боготворила мать и никогда ей не перечила. Окончив медицинский институт, она безропотно вышла замуж за Александра Репнина, хотя любила совсем другого человека. Репнин на тот момент был вдовцом вдвое старше Елены, но на робкое возражение дочери, Александра Николаевна ответила суровой отповедью, ключевыми фразами в которой были «Ты дворянка, Лена, ты – графиня Стрешнева, в твоих жилах течет та же кровь, что текла в покойном государе и ты не вправе распоряжаться своей жизнью. Ты должна сохранить чистоту крови. Твой возлюбленный – человек не нашего круга и ты должна забыть его как можно скорей. Князь Александр Репнин – вот твоя судьба. Не любишь его? Глупости! Стерпится – слюбится».
Этот было единственное, что дочь так и не смогла простить матери. Потому что не слюбилось. Стерпелось – да.
Брак Елены и Александра был основан на взаимном уважении друг к другу, но не на любви. И лишь рождение сына, который появился на свет на пятом году их совместной жизни, примирило Елену с замужеством. Всю свою нерастраченную любовь и нежность, она отдала новорожденному Митеньке. Вместе с фамильной честью, которую сама впитала с молоком матери.
Шло время. Елена Станиславовна работала в институте военно-полевой хирургии, разрываясь между домом и работой. Хорошо хоть завотделением старый профессор Преображенский шел ей навстречу и не ставил слишком много дежурств.
Когда Елене стукнуло сорок два года, её муж, которому было уже семьдесят, скоропостижно скончался от обширного инсульта, оставив у неё на руках шестнадцатилетнего сына и старуху – мать.
А через несколько лет после смерти мужа, Советский Союз приказал долго жить, началась перестройка, а потом пришли девяностые.
Никогда, за всю свою жизнь Елена не видела подобного беспредела! Ошалевшие от власти и денег «новые русские» выделывали такое, что даже кровавые тридцатые годы меркли перед тем, что творилось в нынешней «новой» России.
К новым хозяевам жизни, отношение у княгини Репниной было весьма неоднозначным. Одних, она ненавидела лютой ненавистью и презрительно называла «аристократия помойки», относя, к ним тех, чьи капиталы были омыты слезами, а порой и кровью обычных обывателей. Которые, сменив спортивные шаровары и кожанки бывших братков, на дорогущие брендовые костюмы, спрятав золотые двухпудовые кресты под накрахмаленными белоснежными рубашками, просиживали штаны и, размахивая мандатами, драли глотки на заседаниях дум и фракций.
К другим – относилась с глубоким уважением, говоря, что именно за такими – умными, талантливыми и работоспособными будущее возрождающейся из праха России, что они – её надежда и опора. Однажды, она, глядя по телевизору какую-то передачу с участием одной такой «надежды» России, даже обмолвилась, что была бы не против, выдать за одного из них Катерину.
– А как же фамильная честь – ехидно спросил тогда Дмитрий Александрович, зная как щепетильна в этом вопросе мать, и с удивлением услышал:
– В наше время, Дмитрий, одним титулом сыт не будешь. Нужно учитывать нынешние реалии. Возьми, к примеру, Настасью Шереметьеву. Толку, что она по настоянию матери вышла замуж за Орлова. Моет вон теперь подъезды, несмотря на графский титул и высшее образование, чтобы лишняя копейка в доме водилась. А все потому, что вместо того, чтобы обеспечивать семью, Сергей бьет поклоны по монастырям, некстати ударившись в религию.
А вот Голицын выдал свою Наташку за обычного коннозаводчика, не посмотрев на недовольство великого князя, и в ус теперь не дует. Сам в тепле и сытости и, девка пристроена. А зять? Умничка! Сам лично ездит по аукционам, чтобы в свои конюшни племенных жеребцов отобрать, и не чахнет как Кощей над своими капиталами – миллионы платит за породистую лошадь. Да еще и объезжать их не боится, хотя коняки – то с норовом попадаются. А каких скакунов выращивает?! Любо-дорого посмотреть!
Вот за такими, как Иван Платов будущее. А не за этими, с позволения сказать, «господами», которые только на митингах да в думах глотку драть умеют.
– И что, ты бы согласилась выдать Катерину за обычного парня? – Удивился Репнин. – Но, это же, противоречит твоим принципам о чистоте крови. И может бросить тень на нашу репутацию.
– Я разве сказала что за обычного? Нет, любезный. За умного и дальновидного. Если он, ко всему прочему, будет состоятелен и недурен собой, это только добавит ему плюсов. За такого как Платов, например.
А что касается репутации… Сын мой, у Репниных она настолько безупречная, что маленькое пятнышко на ней никто даже и не заметит. Особенно если у этого «пятнышка» будет солидный счет в банке, а еще лучше – золотые тараканы в голове.
Вот такая она была – Елена Станиславовна Репнина, – умная женщина, талантливый врач, не боявшаяся никого и ничего. У которой всегда было свое мнение и своя правда. Которая, могла осадить любого, не хуже гроссмейстера, умела просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед, извлекая наибольшую выгоду и последнее слово, за которым она никогда не лезла в карман, всегда оставалось за ней.
Её сын и внучка об этом прекрасно знали и даже не пытались спорить.
* * *
И вот сейчас эта во всех смыслах неординарная женщина, коротко поблагодарив молодого человека – своего соседа по купе, который помог ей вывезти небольшой чемодан, стояла и смотрела на обалдевшую от неожиданности внучку ясными серыми глазами.
– Бабушка! – Кинулась к ней, опомнившаяся и совершенно не представлявшая, чего ждать от этого визита, Катя.
Однако бабушка, повела себя в высшей степени необычно. Представившись сама и познакомившись с новой родней, Репнина, повернулась к зятю и, окинув того заинтересованным взглядом, не выказав при этом ни малейшего недовольства, попросила взять её багаж и первая прошла к выходу с перрона.
Ничего не понимающая Катя посеменила вслед за ней, уже теперь сама, таща на буксире слегка подрастерявшегося Гошу с бабушкиным чемоданом.
Чета Наумовых, удивленная приездом Репниной не меньше Кати, шла следом.
С вокзала, они приехали в дом Наумовых – старших, находившийся в элитном поселке в получасе езды от Москвы, где их ждал обед, приготовленный стараниями домработницы с немалой помощью самой Светланы.
Ни по дороге к дому Наумовых, ни во время обеда, у Кати не было ни малейшего шанса предупредить Игоря о том, что не стоит вестись на доброжелательность и милые улыбки её бабушки – Елена Станиславовна не давала ей даже рта раскрыть и ни на минуту не выпускала из поля зрения.
В целом, обед прошел неплохо. Репнина почти не ругала внучку и зятя за скоропалительный брак, лишь попеняла на то, что нынешняя молодежь совсем не уважает старшее поколение. «Вот в наше время, – сказала она, глядя на Светлану в поиске поддержки, – молодые люди шагу не ступали без одобрения родни, тем более не вступали в брак без благословения, а нынче…».
– Елена Станиславовна, вы уж простите меня великодушно, – ответил Игорь, глядя на неё честными глазами и улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой, от которой у женщин обычно сердце начинало трепыхаться где-то в горле, – это я настоял на скором браке. Признаю, я поступил эгоистично, поставив своё желание быть рядом с ней выше ваших чувств. Просто, я побоялся, что вы не дадите нам своего благословения. Нам с Катей хорошо вместе, мы счастливы и любим друг друга.
В ответ на Гошину эскападу, княгиня лишь махнула рукой.
Все это Кате очень не нравилось. Бабушка, источавшая сладкие улыбки, и лучившаяся доброжелательностью, несмотря на возмутительный проступок Катерины, была явлением таким же редким, как северное сияние в экваториальной Африке, то есть почти невозможным.
Девушка буквально кожей чувствовала, что здесь что-то не так, но Гоша, так же как и его отец, казалось, был просто очарован старой княгиней и совсем потерял бдительность. Но, то ли сказалось недельное совместное проживание в квартире, то ли по какой другой, неведомой Кате причине, роль влюбленного новобрачного, Гоша играл безупречно. Даже лучше, чем во время своего дебюта. Катерина же, следуя совету свекрови, тоже не отставала и заработала еле заметный одобрительный кивок от Светланы Олеговны.
В узком семейном кругу, они обсудили предстоящий банкет, посвященный бракосочетанию Игоря и Кати, а также свадебный наряд невесты. Каталоги платьев, предусмотрительная свекровь уже заказала, и их должны были привезти из Лондона в ближайший понедельник. Само же торжество было запланировано на следующую пятницу.
Наконец, молодые, проведя в доме родителей почти полдня, стали прощаться.
– Конечно, ступайте детки себе, – первыми поддержала их Елена Станиславовна, – мы все понимаем. Дело молодое. Медовый месяц и все такое. А мы тут посидим еще чуток, а потом Светланочка отвезет меня в магазин. Я ведь, подарок тебе забыла купить, деточка. Совсем рассеянная стала! А что делать – старость. Светочка, вы ведь мне покажете хороший магазин? Не откажете старухе в такой малости?
– Конечно, Елена Станиславовна, какой разговор, – согласилась Наумова, – а вы и правда, ребята, поезжайте домой. Отдохните. А за бабушку не беспокойся, Катюша, она останется у нас.
Распрощавшись со старшим поколением, они вышли во двор и направились к машине.
– Ну вот, Кать, а ты так переживала, – по дороге рассуждал довольный Гоша. – Твоя бабуля замечательная женщина!
– Игорь, – тяжело вздохнула Катя, – я не спорю – она замечательная, но. Ты совсем её не знаешь. Её сегодняшнее поведение… Боже! Да она на себя не похожа! Я ожидала что угодно – скандала, немедленного требования расторгнуть брак, даже того, что я прямо с вокзала отправлюсь домой на ближайшем поезде, но не этих сладких речей, и полной безмятежности! Это не в её характере, понимаешь?!
Бабушка ничего не делает просто так. Держу пари – она что-то затевает. Вот только – что?
– Кать, мне кажется, ты преувеличиваешь. У тебя был трудный день, ты перенервничала, вот и выстраиваешь проблемы на пустом месте. У тебя мировая бабушка! Сейчас приедем домой, ты отдохнешь, придешь в себя… – Игорь погладил девушку по руке. – Вот увидишь, все будет прекрасно!
– Я не преувеличиваю, Игорь! Я даже преуменьшаю. Говорю же тебе – ты совсем её не знаешь.
– Ерунда! – Гоша помог жене забраться в машину, сел сам и они поехали домой.
До позднего вечера все было прекрасно. Часов в шесть, им позвонили родители Гоши и отчитались, что Елена Станиславовна, прошлась по магазинам, погуляла по Москве и теперь отдыхает.
– Ну вот, Катюш, я ж тебе говорил, что все будет замечательно, – Игорь посмотрел на неё с едва заметной укоризной, – а ты переживала.
– Угу. Дай-то Бог, – скептически ответила девушка. – Ну ладно, ты был прав. Возможно, я действительно просто накрутила себя.
– Вот и замечательно.
Они поужинали, посмотрели пару любимых Катей старых фильмов, скаченных с торрента Игорем специально для неё и, собрались расходиться по своим комнатам. Катя помогла Гоше расстелить диван, и он уже было направился в душ, когда зазвонил его мобильник.
– Да, мама! – сказал Игорь, и тут его лицо вытянулось, и он слегка побледнел. – Что…?! Как это…? Хорошо, я понял. Спасибо, ма!
– Что случилось? – С замиранием сердца спросила Катерина.
– Твоя бабушка едет к нам, – тусклым голосом сообщил Игорь. – Ты была права. Отец привезет её буквально через полчаса. Она наотрез отказалась ночевать у моих предков. Кать, что нам теперь делать?!
Глава 12
– Я же говорила, что она что-то затевает! – Катя схватилась за голову, рухнув на расправленный диван, и почувствовала под рукой шёлк простыни. Несколько мгновений она разглядывала расстеленную постель, а потом вдруг с криком вскочила как ужаленная:
– О, боже!.. Диван!.. Бабушка… Нужно срочно привести всё в нормальный вид!
Гоша понял её моментально. Рывком, сорвав дорогое постельное белье, как попало, сгреб все в охапку и быстро отнес в спальню. Вернувшись в гостиную и встретившись взглядом с испуганной Катериной, Игорь покачал головой и невесело усмехнулся:
– Нда, Катенька, как говорится – Штирлиц был на грани провала…
Затем молниеносно собрал диван и застыл посреди комнаты истуканом. До него только сейчас дошел смысл происходящего.
– Кать, у нас с тобой только два спальных места. Твоя кровать и мой диван. Гостевых спален у меня нет. Ну, и где мне теперь спать?
– Я же предупреждала тебя – бабушка не тот человек, от которого можно отвертеться за здорово живешь.
– Так. Стоп. Давай-ка успокоимся для начала, – он подошел к ней, и взял её руки в свои, – всё, что нам нужно, это сохранять спокойствие и выглядеть влюблёнными на все сто.
– Да уж… Влюблёнными… – Вздрогнув, Катя высвободила руки и отодвинулась от Игоря подальше. – Боюсь, что на сегодня я весь свой актёрский талант уже исчерпала…
– А что, есть варианты, Кать? По легенде – мы с тобой молодожены. Разве нет? Поэтому, сегодня мы будем спать вместе.
– Похоже, выход у нас и вправду только один. Только, Игорь…, я очень надеюсь на твою порядочность. Не забывай, пожалуйста – мы муж и жена только формально. Так что – никаких вольностей.
– Я похож на человека, который станет силой принуждать девушку к сексу что ли? – Обиделся Гоша.
– Не похож, конечно. Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. Просто так сказала, на всякий случай.
Следующие несколько минут они лихорадочно приводили квартиру в порядок.
Потом, Игорь, одарив девушку очередным взглядом от которого у неё по коже табунами разбегались мурашки, пробормотал, что, пожалуй, отправится в душ, пока не появились их полуночные гости.
Когда раздался звук закрывшейся двери, Катя с облегчением вздохнула.
С некоторых пор её начали не на шутку пугать эти его непонятные взгляды.
Вернее, не пугать.
Смущать.
Неподвижные, пристальные, они, казалось, проникали под кожу,… касались сердца…
Иначе, почему, оно начинало так неровно биться, когда его взгляд останавливался на её лице.
* * *
Звонок в прихожей раздался, когда Игорь еще плескался в душе. Вздохнув, Катя перекрестилась и пошла открывать. На экране видеофона маячили Андрей Игоревич с виноватым видом и спокойная как индийский Будда бабушка.
– Вы уж простите нас, Катюша, за столь поздний визит, – с порога начал извиняться Наумов – старший, – но Елена Станиславовна категорически отказалась ночевать в нашем доме и была весьма настойчива в своем желании увидеть вас.
– Да, Катенька, ты уж не сердись на старуху, – шагнув в прихожую и осматриваясь, повинилась Елена Станиславовна, – мы так давно не виделись с тобой. Вот мне и захотелось провести в твоем обществе лишний часок. Я ж ведь уже завтра уеду обратно. Да и подарок я тебе купила. Так не терпится посмотреть, какова ты в обновке. Впору ли?
– Ничего страшного, – Катя слабо улыбнулась, пытаясь унять бешено колотящееся сердце – мы еще только собирались ложиться спать. Может чаю? – Спросила она у Андрея Игоревича, совершенно не зная, что делать дальше.
– Нет, нет, Катюша, спасибо! Мне пора.
– А и правда, – поддержала его Репнина, – поезжайте с Богом, Андрюша. Вам ехать еще далеко, а на дворе почти полночь. Светочка там, наверное, переживает. Вы уж передайте ей большой привет от меня! Такая славная женщина. Прямо чудо! И не серчайте, если что, но мне и в самом деле хочется побыть с внучкой.
– Ну что вы, Елена Станиславовна! – Произнес Андрей Игоревич, целуя протянутую для прощания руку, – какие обиды, право! Просто, мы думали, что у нас Вам будет удобней. У Игоря, конечно, просторная квартира, но рассчитана она была на одного. Так что, гостевых комнат у него нет.
– Полноте, голубчик, – улыбнулась Репнина, – я их не стесню. Много ли мне, старой, места надо. Так что поезжайте, милый, и ни о чем не беспокойтесь. Завтра увидимся. Доброй ночи!
– Доброй ночи! – Андрей вежливо раскланялся и удалился, с тревогой думая, как Гошка будет выкручиваться из создавшейся ситуации.
* * *
Проводив Гошиного отца, Катя провела бабушку в гостиную. Судя по выражению лица последней, новое местожительство внучки ей понравилось. Особенно камин, возле которого она ненадолго задержалась, проведя рукой по мраморной полке и довольно поцокав языком. Наконец, вдоволь нагулявшись по гостиной и заглянув в столовую, бабушка уселась в кресло. Она бы и в спальню нос сунула, но покрасневшая как рак Катерина, не позволила ей это сделать, напомнив на минуточку о личном пространстве и мельком упомянув о некоем беспорядке. Бабуля недовольно хмыкнула, но отступила.
– Ах, да, Катенька! Я совсем и забыла. Все склероз проклятый!
«Ну да, – мысленно усмехнулась Катя, – все бы в твоем возрасте таким склерозом страдали! Что же ты затеваешь, интересно?»
– Подарок – то я тебе свой так и не отдала! Вот. Возьми. – Она достала из фирменного пакета, который все это время держала в руках, небольшую яркую коробочку и протянула внучке. – Муж твой обалдеет, когда увидит тебя в этом! Угу. Правда, Светочка, почему – то решила, что это уж слишком вызывающе, а я считаю – самое оно в медовый месяц! Открой, не стесняйся. Хочу, чтобы ты сейчас же это примерила.
Предчувствуя подвох, Катя дрожащими руками, открыла коробочку, вытащила оттуда нечто, встряхнула и испуганно охнула, закрыв рот ладошкой.
Светлана Олеговна была права на все сто! Это было слишком уж чересчур!
Нечто оказалось длинной почти невесомой ночной сорочкой тончайшего брюссельского черного кружева с тонюсенькими лямочками, глубоким декольте и разрезом почти до паха. Которая была призвана не только, не скрывать прелести её обладательницы, но наоборот откровенно их подчеркивать!
«Господи Иисусе!! – мысленно взмолилась Катя. – Она что, хочет, чтобы я ЭТО надела?! Ни за что!!»
– Ну как? – Поинтересовалась любящая бабуля, пристально наблюдая за внучкой. – Понравилось? Красиво, правда? А уж цена! Даже озвучивать не буду.
– Эээ…, да…, бабушка! Очень красиво! – Очнулась, наконец, обалдевшая Катерина. – Спасибо большое! Я обязательно когда-нибудь её надену!
– Что значит – когда-нибудь? – Спросила Елена Станиславовна. – Э, нет, милая, так дело не пойдет! Я её что – зря покупала? Ты оденешь её прямо сегодня.
– Нет! – Упрямо затрясла головой Катя. – Только не сегодня. Пожалуйста, бабушка!
– Почему? Или ты собственного мужа стесняешься? А?
Красная как вареный рак Катя молчала, умоляюще глядя на бабушку.
– Отчего же, дитя мое? Твой супруг уже достаточно хорошо знает тебя и наверняка видел не только в откровенном наряде, но и без оного. Или нет?..
Бедная Катя, уже не знала, куда деваться от пронзительного взора старой княгини, когда в самый разгар спора в гостиную вошел Игорь.
– О чем спорим, милые дамы? – Вежливо поздоровавшись с мадам Репниной, поинтересовался он с порога.
Появление Гоши несколько разрядило обстановку. Бабушка переключила внимание на хозяина квартиры, на время оставив девушку в покое.
А посмотреть действительно было на что.
Высокий, стройный, с растрепанными, влажными после душа волосами и лукавыми чертиками в небесно-голубых глазах Гоша, представлял собой весьма впечатляющее зрелище. Обтянутые черной борцовкой Гошины плечи, размахнулись на зависть мистеру мира. Внушительные, но не перекачанные бицепсы, перевитые жгутами вен. Тонкая талия. Едва державшиеся на узких бедрах домашние потертые джинсы с дыркой чуть ниже колена. Босые ступни утопали в ворсе пушистого светлого ковра.
«Ох и хорош, чертяка! – Мысленно восхитилась Елена Станиславовна, обозрев новоиспеченного зятя с головы до ног. – Только попробуй, не оправдать моих ожиданий!», а вслух сказала, ни словом, ни жестом не выдав своих чувств.
– Да вот, упрямиться вздумала супруга ваша. Ни в какую, не желает, подарок мой примерять. Может хоть вы, Игорь, жену образумите.
Мельком взглянув на нечто кружевное и невесомое, судорожно сжатое в руке смущенной донельзя Кати, Гоша подошел к ней, преспокойно обняв за талию:
– Кать, ну что с тобой? Порадуй бабушку, примерь обновку. – И обратился к пристально следившей за ними Елене Станиславовне:
– Она просто немного растерялась. Ваш визит, надо сказать, стал приятной неожиданностью. Поэтому, мы сейчас, отпустим Катю в душ, а я вам помогу с диваном. Он, правда, не столь удобен, как кровать в гостевой спальне в доме моих родителей, но, к сожалению, мы пока не успели обзавестись новой жилплощадью.
– Давай, Катюш, беги в ванную, там и переоденешься, – он легонько скользнул губами по её щеке, затем убрал руку с талии и легонько подтолкнул к выходу из гостиной.
Кате ничего другого не оставалось, как пойти в душ.
* * *
В ванной, прежде чем забраться в кабинку, она еще раз встряхнула сорочку, внимательно рассматривая.
– Да уж! – Сквозь зубы проворчала Катя. – Ну, бабушка! Затейница, блин! И как, скажите на милость, прикажете мне показываться в этом ему на глаза?!
Забравшись в кабинку, она долго стояла под душем, мечтая о том, что Игорь уже уйдет в комнату, а может быть даже уснет, и ей не придётся щеголять перед ним в высшей степени откровенном наряде.
Она специально сделала воду, как можно более горячей, чтобы обжигающий кожу душ окончательно разморил уставший организм. Чтобы в голове осталась только одна мысль – о сне. Заснуть быстро, заснуть до того, как придут непрошеные мысли. Мысли о любимом мужчине, таком близком и таком недостижимом… Целая ночь… в одной комнате.
Кабина быстро наполнялась паром, тугие горячие струи воды били по плечам, снимая напряжение, прогоняя усталость, изгоняя из головы все ненужные мысли… Все, кроме одной, той, от которой она так хотела избавиться… Безуспешно.
Выключив воду, Катя усилием воли заставила себя выйти из душа. Кажется, если бы она простояла ещё на минуту дольше, улеглась бы спать прямо здесь, свернувшись калачиком на полу кабины.
Сняв шапочку с волос, она тщательно вытерлась большим пушистым полотенцем, смазала кожу кремом и нерешительно взяла в руки сорочку.
Надо сказать, что кружевное чудо Кате нравилось, но как предстать в нем пред ясны очи супруга, девушка совершенно не представляла. А то что, он сидит в гостиной и дожидается её, она даже не сомневалась. А как же! Солидарность – наше все! Собравшись с духом, ну не голой же выходить в конце концов (совершенно дезориентированная неожиданным подарком и напором бабушки, она даже не подумала прихватить из своей комнаты нижнее белье), Катя надела, легко скользнувшую по телу сорочку и робко посмотрела в зеркало. К её ужасу, густое кружево хоть почти и скрывало её обнаженность, но… зато открывало обширное поле для фантазии.
– Офигеть! – сказала она, присаживаясь на краешек ванны и закрывая лицо руками.
Посидев минут пять и, осознав, что выйти все же придется, пока Гоша с бабушкой сами не пришли за ней, он встала и, повернув ручку, тихо покинула гостеприимную ванную.
Подкравшись к гостиной, она осторожно выглянула, отметив, что бабушка и её супруг, довольно мирно о чем-то беседуют.
– А, Катюша, – досужая Елена Станиславовна все же заметила её, – что ж ты так долго?! Время позднее, пора бы и спать лечь, а ты все в душе полощешься. Игорь вон уже заждался тебя.
Выдохнув и мысленно уговаривая себя собраться, Катя вступила в гостиную.
Увидев жену, Гоша забыл, как дышать. Нет, он уже немножко успел привыкнуть к тому, как выглядит Катя в своем домашнем костюмчике, но это…это было… Охренительно красиво, чрезвычайно соблазнительно и безумно сексуально! Вот как это было!
– Твою мать! – Мысленно выругался Гоша, чувствуя, как от желания вскипает кровь. – Ни хрена себе подарочек! Ай да бабуля! Натуральная бестия!
– Вау! – Больше он ничего не смог произнести вслух.
– Мило… мило, – спокойно сказала бабушка, критически осмотрев внучку, – и с размером угадала.
– Ты довольна, бабуль? – Не зная, куда деть глаза и чувствуя на себе голодный взгляд Игоря, спросила Катерина, – можно мы уже пойдем к себе.
– Так кто ж вас держит – то? – Изумилась Репнина. – Конечно – идите. Думаю, спокойной ночи вам желать бесполезно. – Ехидно улыбаясь, сказала она вслед вихрем сорвавшейся с места внучке и взлетевшему с кресла Игорю, умчавшемуся следом за женой.
* * *
В спальне, Катерина сгребла с кровати покрывало и молниеносно завернулась в него. Её трясло как в лихорадке. Гошу тоже ощутимо потряхивало, но он все же сумел взять себя в руки. Видя, что девушка сейчас забьется в самой настоящей истерике, он подошел, и, взяв отчаянно вырывающуюся Катю за плечи легонько встряхнул:
– Катя… – Ноль реакции. – Кать! – Тот же результат. – Да, Катя же! – Яростно прошипел он. – Успокойся сейчас же! Возьми себя в руки, ну! Все кончилось. Все уже хорошо. Мы одни. И я тебя не обижу! Честно! Я ничего не собираюсь с тобой делать.
Чувствуя, что сопротивление слегка ослабло, он тихонько обнял её, притягивая к себе. Катя обессиленно прижалась к нему, глухо всхлипывая в кольце его рук.
– Ну, что ты, малыш. Не надо плакать. Все же хорошо. – Гоша, ласково провел рукой по волосам жены. – Я никогда не сделаю ничего против твоей воли. Я же обещал, помнишь? Давай-ка, пойдем… Садись сюда. – По – прежнему, обнимая, Игорь подвел её к кровати и усадил на краешек. – Погоди минутку, я сейчас…
