Текст книги "Порыв (ЛП)"

Автор книги: Suzanne Schramm

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Так что теперь Малдер сидел в уютном помещении с кондиционером, пытаясь сложить воедино разрозненные факты. Поначалу он было решил, что из-за землетрясения нервы людей оказались на пределе, вынуждая их действовать иррационально. Проблема с этой теорией, однако, заключалась в том, что происшествия продолжались уже больше трех месяцев.

Это должно быть связано с окружающей средой, ведь никто вне долины Аспен (кроме агента Персона), по-видимому, не ощущал на себе этот эффект. Пара случаев девиантного поведения имели место в двух других городках, но большинство все же сосредоточились в районе Купера. Странно, но на детей непонятный феномен не действовал – только на взрослых. Малдер мысленно вычеркнул версии опыления посевов, телевизионные сигналы и что-нибудь в воде.

Но что тогда?

Он поднял глаза, намереваясь обратиться к Скалли, но помедлил. Казалось, что она весь день усиленно пыталась дистанцироваться от него. Обычно она вроде бы не возражала против его ненавязчивых вторжений в свое личное пространство, но сегодня намеренно шла чуть в стороне и сидела дальше.

Она выглядела раздраженной прошлой ночью, когда им пришлось разделить комнату. Но с другой стороны, она часто выглядела раздраженной на него. Даже после шести лет совместной работы Скалли порой труднее было понять, чем в первый день их знакомства. Иногда же, наоборот, они чуть ли не мысли друг друга читали. Она понимала его, в этом он нисколько не сомневался – понимала его мотивы и его страхи.

«Вот вам и невербальная коммуникация», – иронично подумал он. Все эти годы он полагал, что она знала, как много значит для него. Но она не знала, считая, что он лишь терпел ее присутствие в своем офисе и своей жизни – считая, что она сдерживает его, что она ему не нужна.

Он вспоминал ту ночь – ту ужасную, потрясающую ночь, когда она пришла сказать, что уходит. И она не блефовала. В итоге он не выдержал и признался, что она действительно ему нужна. Она заполнила пустоты в его сердце, которые, как ему когда-то казалось, только Саманта способна заполнить. Она сделала его цельной личностью – он был обязан ей всем, тогда как она не была обязана ему ничем.

Никто из них не упоминал о произошедшем в том коридоре, но он чувствовал, что эти воспоминания стоят между ними. Внешне они вели себя как обычно, но внутри Малдер ощущал такой водоворот эмоций, что всерьез опасался наступления такого момента, когда прикоснется к ней и уже не сможет остановиться.

Держать ее в объятиях казалось таким правильным – причем не в попытке утешить, а просто потому что ему хотелось ощутить ее близость.

Прикосновение ее губ к его лбу.

Малдер закрыл глаза, чтобы отчетливее представить ее лицо, когда он обнимал ее. Она спокойно смотрела на него блестевшими от непролитых слез глазами.

Прямо ему в душу.

Не обращая внимания на всю ту ерунду, что он использовал в качестве защитных механизмов. В тот момент он понял, что она на самом деле видела и любила его настоящего, несмотря ни на что. Но была ли это та же любовь, что он испытывал к ней, или она относилась к нему лишь как к другу, как к коллеге? Иногда ему казалось, что чувства Скалли к нему намного глубже, чем она готова была признать, а в остальное время – что она остается с ним лишь по долгу службы.

– Малдер?

Он резко открыл глаза и встретился с ней взглядом.

Она выглядела уставшей. Он знал, что ночью она часто просыпалась – ему и самому удалось заснуть, в конце концов погрузившись в сновидения, только под утро. И тогда ему приснилась она – снилось, чем они могли бы заниматься в кровати вдвоем, пока она не разбудила его своим внезапным уходом.

Он целый день размышлял над тем, а не сказал ли он или сделал что-нибудь, подсказавшее ей, что ему снилось, но спросить ее об этом не представлялось возможным.

«Какая еще тебе нужна подсказка, Малдер? Она избегала тебя целый день. Она не чувствует к тебе того же, что ты к ней, и никогда не чувствовала».

– Ты выглядишь уставшей, Скалли.

– Я в порядке, – сказав это, она отвела взгляд. Почему она избегает смотреть ему в глаза?

Подошла официантка, чтобы принять у них заказ. Согласно ее бейджу, девушку звали Шейла; ее рыжие волосы были почти такого же оттенка, как у Скалли, но искусственно завитые и начесанные так, что торчали во все стороны на добрых шесть дюймов. Шейла склонилась над столом, чтобы совершенно без надобности поправить солонку и перечницу, демонстрируя Малдеру впечатляющее декольте. Вполне предсказуемо, что у него от столь соблазнительного вида немного отвисла челюсть.

– Что будете заказывать? – спросила официантка, смотря на Малдера с откровенным восхищением.

Он перевел взгляд на ее лицо и улыбнулся, включив свое обаяние на полную катушку.

– Чизбургер и картофель фри.

Шейла кивнула и стала записывать с таким видом, словно Малдер только что поведал ей смысл жизни. Затем она глянула на Скалли с едва скрываемым пренебрежением.

– А вы?

– Мне, пожалуйста, жареного цыпленка с рисом.

Шейла окинула Малдера еще одним томным взглядом и направилась в сторону кухни, даже не потрудившись записать заказ Скалли. Малдер наклонился к напарнице через стол; судя по ухмылке и танцующим смешинкам в глазах, его явно позабавил такой поворот событий.

Скалли встала прежде, чем у напарника появилась возможность блеснуть остроумием.

– Схожу помыть руки. Буду через минуту.

Зайдя в туалет кафе, Скалли заперла за собой дверь и начала машинально мыть руки. Низкая самооценка, от которой она страдала в подростковые годы, казалось, вновь поднимала свою уродливую голову в самые неподходящие моменты. А ведь уже целая вечность отделяла ее от той неловкой четырнадцатилетней девчонки, с завистью наблюдавшей за тем, как Мелисса расцветала, привлекая к себе внимание парней.

«Ревную, – с удивлением поняла она. – Я ревную. Какой удар по принципам феминизма – образованная женщина, ревнующая к пышногрудой официантке в захолустном городишке. И почему? Потому что ее коллега флиртовал с этой самой официанткой!»

Внимательно осмотрев себя в зеркале, Скалли мысленно взвесила все свои достоинства и грустно улыбнулась.

«Коллега? Малдер значит для тебя больше, чем просто коллега, сама ведь знаешь».

Она начала сушить руки и внезапно помедлила.

«Она была пассией Малдера… – голос Фрохики эхом отдавался у нее в ушах. – Симпатичная», – добавил он, словно это могло помочь делу. Скалли тогда почувствовала себя плохо – ей буквально физически было дурно, пока она пыталась взять себя в руки перед Стрелками.

И потом, наткнувшись на пристально смотревших друг другу в глаза и державшихся за руки Малдера и Диану, она сбежала.

Никак иначе это не назовешь – она выбежала оттуда, практически не осознавая, что делает, забралась в машину и сидела, пытаясь заставить себя вернуться, чего у нее так и не получилось. Она встречалась лицом к лицу с убийцами, мутантами и сенаторами Соединенных Штатов, но не знала, как вести себя при виде воссоединения Малдера с его бывшей любовницей. Она струсила и позвонила напарнику на мобильный, благополучно заманив его обратно в офис.

И все же, разве после этого Малдер не сказал ей, что она значит для него больше, чем просто женская версия Пятницы? Разве он не отправился в буквальном смысле на край Земли, чтобы спасти ее? Но где же предел его преданности?

Тем вечером в коридоре она надеялась, что их отношения переходят на новый уровень, однако потом Малдер не предпринял попытку продолжить начатое – как и прошлой ночью, когда они вынуждены были разделить весьма ограниченное пространство.

И за это она была благодарна, хотя и немного разочарована. Малдер и так проник почти во все аспекты ее жизни: отношения с ним вне офиса будут уже чересчур.

Слишком интенсивными.

Против правил.

И, очевидно, он их и не хотел.

Она придумала с дюжину объяснений тому, что он произнес ее имя этим утром, и ни одно из них не несло даже намека на чувства более глубокие, чем дружба. Возможно, той ночью в коридоре он просто поддался сиюминутным эмоциям. Возможно, он никогда не намеревался заходить так далеко. Теперь, когда они снова стали напарниками, лучше всего было забыть о случившемся. Может, в кои-то веки Малдер прислушался к здравому смыслу.

Может, он просто не был увлечен ею так, как она им. Он относился к ней как к другу и не более того. Она не его тип – не высокая, длинноногая и пышногрудая, как та Шейла. Или Фиби. Или Бэмби. Или детектив Уайт. Или Диана Фоули.

Ну и пусть. Кое в чем она была ему ближе, чем все эти женщины когда-нибудь будут – она пользовалась его безграничным доверием и уважением, являлась его лучшим другом. И этого вполне достаточно – вот уже шесть лет как достаточно. Пришло время перестать мучить себя мыслями о том, что могло бы быть, и просто принять то, что есть.

Она сделала глубокий вдох и вышла, возвращаясь обратно к Малдеру.

========== часть 4/7 ==========

***

Бар «Серебряная подкова»

Купер, штат Вайоминг

Зайдя в бар, Малдер почувствовал себя так, словно слово «ЧУЖАК» крупными буквами вытатуировано у него на лбу. Головы всех присутствующих повернулись в его сторону и затем развернулись обратно, как будто он не оправдал их ожиданий. Его костюм, конечно, был подобен бельму на глазу в этой толпе по-ковбойски одетых людей. Подойдя к свободному стулу у барной стойки, Малдер уселся на него и кивнул в знак приветствия старому ковбою справа от себя. Мужчина кивнул в ответ и, наклонившись ближе, заговорщически прошептал:

– Вы один из тех агентов ФБР, да?

– Да, агент Малдер, – кивнул тот. – А вы?

– Боб.

– Могу я вас угостить, Боб?

– Почему бы и нет. – Боб взмахом руки подозвал бармена, поглощенного разговором с двумя другими посетителями у противоположного конца стойки. Бармен оттолкнулся от столешницы и неторопливо приблизился к Малдеру и Бобу.

– Да? – спросил он, окинув Малдера равнодушным взглядом.

– Эй, Пол, это еще один фэбээровец, интересующийся совершенным Хэнком ограблением.

– Вообще-то, я расследую дело двух агентов, прибывших сюда, чтобы расследовать совершенное Хэнком ограбление, – поправил его Малдер.

– Хм, – неопределенно промычал Пол, явно не впечатленный услышанным.

Боб проявил больше желания помочь.

– О, да. Мне так жаль было услышать о том, что между ними произошло. Я был тут тем вечером, знаете ли.

– Ты здесь каждый вечер бываешь, – с совершенно серьезным видом вставил Пол.

– И то верно. Стало быть, я был здесь тем вечером. Сначала тот, что постарше, Уитли, Уитмор…

– Уитмен, – подсказал Малдер.

– Ага, точно. Он сидел рядом со мной, прямо как вы. Его напарник…

– Персон, – добавил Малдер прежде, чем Боб мог переврать и это имя.

– Ага, здоровяк. Он сидел за одним из столиков – они оба поначалу сидели там, но потом Уитмен подошел сюда и начал меня расспрашивать. Он хотел знать, не делал ли я чего-нибудь странного или не знаком ли с тем, кто делал.

– А вы делали?

– Я к этому и веду!

Пристыженный Малдер решил позволить Бобу вести повествование на его условиях. Когда Пол поставил кружку с пивом перед каждым из них, Боб быстро допил остатки своего напитка и потянулся за следующим.

– Вы собираетесь это пить, агент Малдер? Или вы на службе? – с надеждой спросил Боб, поглядывая на кружку Малдера.

– Будем считать, что мое дежурство закончилось. – Малдер отхлебнул пива – оно оказалось слегка горьковатым, но в целом приятным на вкус. Он сделал еще глоток.

– На чем я остановился? – спросил Боб.

– Вы рассказывали агенту Уитмену, делали ли что-нибудь странное в последнее время.

– Странное ведь понятие относительное, а? – гоготнул Боб. – Вообще-то, нечто подобное со мной приключилось с месяц назад. Жена все пилила меня насчет починки беседки на нашем заднем дворе. Все капала, капала и капала мне на мозги. Однажды вечером я пришел домой отсюда, уже зная, что она скажет, стоит мне ступить на порог. Я всю дорогу только об этом и думал. Да она даже никогда не сидела в этой дурацкой штуковине. А сколько проблем было с ее покраской каждые пару лет. Мне она никогда не нравилась. Так что, придя домой, я решительно направился к беседке с канистрой бензина и обильно ее полил. Вспыхнула, как петарда. БУМ! – Для большего эффекта он хлопнул рукой по стойке.

Отсмеявшись, Боб потянул за край своей ковбойской шляпы вверх, демонстрируя Малдеру лоб.

– Сжег брови: стоял слишком близко.

Так оно и было – бровей у Боба не осталось.

– Разница между моей и некоторыми другими историями в том, что я ничуть не сожалею о поджоге этой беседки.

Боб допил остатки своего пива и развернулся лицом к Малдеру.

– Вы все еще платите?

Малдер жестом попросил Пола принести Бобу следующую кружку.

– Конечно. Вы помните, из-за чего Персон и Уитмен дрались?

– Ага. Уитмен сидел на том же месте, где и вы сейчас, и я рассказал ему ту же самую историю. Затем тот высокий, Персон, подошел к нам и влез в разговор, сказав Уитмену, что не имеет значения, почему Дженкинс совершил ограбление – только то, что он его совершил. Уитмен ответил, что прекрасно понимает, что тот хочет поругаться и что это не сработает. Они начали спорить из-за каких-то других обид друг на друга, а именно из-за того, что, по мнению Персона, Уитмен путался с его женой.

«Чтоб меня!» – подумал Малдер, но постарался сохранить нейтральное выражение лица.

– Тогда Уитмен взял кружку и ударил ею Персона по макушке. Сделав это, он сразу же выскочил на улицу, но тот большой парень не мешкая бросился следом. А потом я услышал, что Уитмену размозжили голову.

Боб сокрушенно покачал головой, словно бы поражаясь поведению городских жителей, и задумчиво пожевал свой зубной протез.

– Хотите услышать мою версию? – с надеждой спросил он.

– Разумеется, – ответил Малдер и, допив свое пиво, подозвал Пола, чтобы тот вновь наполнил их с Бобом пустые кружки.

– Я считаю, что люди просто совершают то, о чем и раньше подумывали. Лично я хотел поджечь эту беседку миллион раз до того, как взял и сделал это. Хэнк, бывало, сидел тут и разглагольствовал о том, что в один прекрасный день обязательно добудет себе кучу денег – неважно, каким способом. Думаю, он размышлял о том, чтобы грабануть тот банк, в течение многих лет. И готов поспорить, что те двое агентов и раньше дрались.

Малдер кивнул, соглашаясь с теорией Боба, ведь он и сам предполагал нечто подобное.

– Есть какие-нибудь соображения насчет того, почему они вдруг набрались решимости и пошли на поводу у своих желаний?

– Неа. Может, они просто напились. Вроде бы почти все отколовшие подобные номера недавно ошивались в этом баре.

В голове Малдера вдруг зазвонили тревожные колокольчики, но, поразмыслив, он пришел к выводу, что все эти случаи нельзя объяснить просто пьяными выходками – тут крылось нечто большее.

– А люди совершали странные поступки до землетрясения?

– Землетрясения? Думаете, оно имеет к этому какое-то отношение?

– Просто предположение, – ответил Малдер.

– Необычное предположение.

– Верно, но я специализируюсь на всем необычном.

Малдер еще некоторое время сидел в баре с Бобом, потягивая пиво и слушая ворчание других посетителей об их женах, машинах и политиках. Около десяти он ощутил какую-то нервную энергию и решил уйти. Расплатившись за напитки, он сунул Бобу пятидолларовую купюру.

– Это моя зарплата информатора? – сострил Боб.

– Вроде того. Будьте осторожны за рулем, когда поедете домой.

– Пустяки, сынок, я пью это пиво так давно, что оно для меня как вода.

– Доброй ночи. Спасибо за помощь.

– Не знаю, был ли толк от моей помощи, но пожалуйста. Будь осторожнее со своими мыслями.

Малдер шутливо отсалютовал и вышел на улицу. Преодолевая расстояние в два квартала до мотеля, он размышлял об агентах Уитмене и Персоне и о том, как они тоже шли этой дорогой.

А потом его мысли обратились к Скалли. Она была так молчалива во время ужина и на обратном пути к мотелю. Он спросил, не хочет ли она сходить с ним до бара, но она лишь покачала головой и скрылась в своем номере.

Их номере.

Прошлой ночью это был их номер – сегодня же он перебрался в номер №18 через дверь от нее.

Малдер помедлил перед входом в свою комнату, раздумывая, как поступить: следует ли ему пойти и рассказать Скалли о том, что он узнал в баре? Он бросил взгляд на часы: 22:30. К этому времени она уже наверняка приготовилась ко сну, надев одну из тех шелковых пижам, что ей так нравятся. Он вспомнил, как ночью ткань шелестела при соприкосновении с простынями, медленно сводя его с ума.

Но с другой стороны, учитывая ее сегодняшнее поведение, лучше ему отправиться к себе и тоже лечь спать. С этой мыслью Малдер открыл дверь и зашел в номер – точную копию того, в котором он провел прошлую ночь.

Точную копию номера, в котором был убит агент Уитмен.

Нет. Никакого больше Уитмена сегодня. Он пытался понять, почему Скалли вдруг стала такой холодной.

На самом ведь деле Скалли не была холодной, хотя и старалась скрыть это от него и от всего остального мира. Она казалась отчужденной, но Малдер подозревал, что постоянные переезды с одной базы на другую в детстве сделали ее осторожной. Она с трудом сходилась с людьми, потому что ненавидела их терять, но Малдер знал, что сила ее привязанности к тем, кому посчастливилось стать ее другом, очень глубока.

Она изолировала себя от других в надежде, что никто не причинит ей боль. Песня «Я кремень» могла бы стать ее лейтмотивом.

Если бы она не заботилась о нем, то давно бы уже ушла. Он знал, что она заботилась. Черт, она оставалась с ним даже тогда, когда сама считала, что он не нуждается в ней. Почему тогда она отталкивала его сейчас? Почему не могла просто ослабить свою защиту и открыться ему?

Она всегда такая спокойная, невозмутимая, сдержанная. Хотел бы он увидеть, как она хотя бы раз утратила контроль – предпочтительнее, чтобы они оба при этом были голыми.

«Притормози, парень! Лучше туда не ходить», – услужливо предупредил его разум.

«Поздно, я уже там».

Малдер начал мерить шагами номер, прокручивая в голове различные образы из прошлого: вот Скалли во время их первого дела снимает халат и предстает перед ним полуобнаженной, и он протягивает руку, чтобы коснуться ее поясницы. Знала ли она, что всякий раз, дотрагиваясь до этого места на ее теле, он с ошеломляющей ясностью представлял себе ее обнаженную кожу?

Ну, сейчас уже нет. Он мог только догадываться, как выглядит ее татуировка, потому что так никогда и не набрался решимости, чтобы попросить показать ее. Ему представился шанс в Антарктике, но тогда его волновали куда более важные проблемы, да и он слишком сильно паниковал, чтобы смотреть.

Скалли.

Скалли в моменты утраты ее привычной осмотрительности, когда он заставлял ее смеяться, и она не успевала остановить себя вовремя. Скалли, когда она отвечала остроумной репликой на его инсинуации – он всегда оказывался застигнутым врасплох, когда она так делала. Он ничем не выдавал себя, но внутри его переполняли восторг и предвкушение.

Он с совершенной ясностью вспомнил все те случаи, когда считал, что потерял ее навсегда: его поездка к ней на квартиру после дела Дуэйна Бэрри, где обнаружил всю эту кровь; багажник машины, в котором лежал только ее крестик; длинный коридор в офисе судмедэкспертизы, куда его вызвали, чтобы опознать тело женщины, предположительно принадлежавшее Скалли; дымящийся мост в Пенсильвании; разгромленный номер отеля в Джермантауне.

– Малдер, это я. – Ее голос, наполненный нескрываемым страхом в ту ночь, когда ее похитил инопланетный охотник.

Он уже дважды оказывался в больнице, находя ее в бессознательном состоянии, подключенной к системе жизнеобеспечения. Оба раза он чувствовал себя так, словно из его легких выкачали весь воздух и затем выбили почву из-под ног.

Его бег по переулку в отчаянной попытке догнать Джеральда Шнауца; стремительная гонка через весь город, когда он понял, что Тумс решил напасть на нее; выбивание двери в доме Донни Фастера.

Тогда он держал ее в объятиях – всего несколько минут, что ушли у нее на то, чтобы взять себя в руки и отстраниться. Она не хотела выглядеть слабой перед агентом Боксом и другими офицерами.

А ведь определение «слабая» было последним, которое Малдер использовал бы для характеристики напарницы.

Умная, красивая, преданная, надежная – сплошные хвалебные слова, которые можно было бы употребить по отношению к кокер-спаниелю. Они даже и близко не описывали ее. Слово, которое он действительно хотел применить, было…

«Моя. Я хочу, чтобы она была моей – во всех смыслах».

Он снова увидел Скалли в той комнате мотеля в Орегоне, одетой лишь в нижнее белье. Он видел Скалли такой, какой она появлялась в его фантазиях: не чопорной, а раскованной и необузданной. Он почти чувствовал ее дыхание на своем ухе, когда она горячо шептала его имя.

Он представлял их в постели – не в порыве страсти, но тем не менее, занимающихся любовью. Она бы была в своей пижаме, сонной в его объятиях. Мысль о том, как близко бы они находились, деля каждый вздох, почти причиняла боль. Ее вес на его груди был словно оберег от дурных снов.

«Прекрати. Это неправильно, очень неправильно».

Малдер всегда чувствовал себя виноватым, думая о ней в этом ключе – он сомневался, что она одобрила бы подобный ход его мыслей. Он приучил себя думать о Скалли как о коллеге, и большую часть времени это срабатывало.

Но потом она одаривала его столь редкой улыбкой, или ненароком касалась его в офисе, или яростно оспаривала очередную его теорию, или просто произносила его имя, и его мысли начинали блуждать.

Все эти годы он жил практически как монах. Он пытался заводить отношения с кем-то, помимо Скалли, но из них ничего не получилось. Их работа требовала полной отдачи, вынуждая слишком много времени проводить в дороге, что было чересчур сложно и порой почти невозможно объяснить потенциальным подружкам.

Не то чтобы он не находил других женщин привлекательными, но они всегда меркли по сравнению со Скалли – оказывались не такими умными, не такими уверенными в себе и даже, помоги ему бог, не настолько искусными в споре. Большинство были слишком жеманными. Он же не хотел играть в игры и знал, что Скалли их презирала. И вот чем они с ней занимаются – играют в самую крупную игру разума из всех возможных.

Кто дрогнет первым?

«Моя. Скалли, как ты не понимаешь, что ты моя? Разве я не заработал право держать тебя в объятиях?»

Где-то на краю сознания зафиксировалась мысль о том, что он стоит перед номером Скалли и стучит в дверь. Она открыла и окинула его недоумевающим взглядом.

– В чем дело, Малдер?

Хотя на ней был халат, он видел, что под ним она носила темно-синюю шелковую пижаму. Потребность прижать ее к себе казалась просто ошеломляющей.

Малдер стремительно ступил в комнату, толкнув Скалли назад с такой силой, что она чуть не споткнулась, и резко захлопнул за ними дверь.

– Какого черта, Малдер?

– Моя, – ответил он.

========== часть 5/7 ==========

***

Мотель «Вид на долину»

Купер, штат Вайоминг

Мысли Скалли путались.

«Какого черта здесь происходит?»

Малдер загораживал собой дверь, тяжело дыша, и не отрываясь смотрел на нее – и не просто смотрел, а откровенно пялился. Скалли доводилось слышать фразу «раздевал ее глазами», но до сих пор она никогда не думала, что это выражение имеет под собой основания.

При этой мысли у нее внутри все перевернулось.

«Прекрати! Подумай! Что происходит? Поговори с ним».

– Малдер, что ты делаешь?

Он еще пару секунд молча смотрел на нее, а потом развернулся к двери…

«О, отлично», – подумала Скалли.

… и запер ее.

«О боже».

Он развернулся обратно, устремив на нее совершенно непроницаемый взгляд внезапно потемневших глаз.

– Малдер, что ты делаешь? – повторила Скалли, изо всех сил стараясь говорить уверенным тоном. Все происходящее, без сомнения, начинало походить на один из тех снов.

– Моя, – снова произнес Малдер и шагнул к ней.

Скалли отступила назад. Что он имел в виду, говоря «моя»? Желудок словно ухнул куда-то вниз, когда до нее дошел возможный смысл, который он вкладывал в это слово.

– Разве ты не видишь, Скалли? Все эти годы я никогда… я ждал… я… – Его голос прервался, и он протянул к ней руки.

Скалли сделала еще один шаг назад. Если она вынудит его подойти еще немного ближе, то наверняка сумеет проскользнуть мимо него к двери. К ванной. К ее оружию.

Малдер хищно осклабился, наблюдая за тем, как ее взгляд мечется по комнате в попытке найти выход из этой ситуации.

– Скалли, – сказал он и снова ступил вперед. Она отпрянула от него.

«Преследует меня. Малдер преследует меня. О боже, не могу в это поверить».

Скалли попробовала обойти его, но он обхватил ее ладонями за плечи и шагнул вперед, прижимая ее к стене. Она подняла было руки в попытке оттолкнуть его, но они казались такими тяжелыми и слабыми. К своему ужасу, Скалли вдруг осознала, что дрожит.

– Нервничаешь, Скалли? – хрипловатым голосом спросил Малдер, наклоняясь, чтобы коснуться ее уха губами. – Это всего лишь я.

– Что происходит, Малдер? Ты что, пил?

Она ощущала запах сигарет на его пиджаке и знала, что он ходил в бар; однако же он не выглядел пьяным. Все было иначе, чем в ту ночь, когда он объявился у нее на пороге, воняя алкоголем и табаком; сегодня вечером на мили вокруг не было ни одного морга. Он придвинулся ближе, прижав ее к стене своим телом, и принялся осыпать почти невесомыми поцелуями ее ухо.

– Малдер. – Отлично, по крайней мере голос ей еще подчинялся. – Малдер, тебе нужно меня отпустить. Расскажи, в чем дело.

– Нужно? Ты хоть представляешь, что мне нужно? – прошептал он тоном, явно обещавшим показать ей, что именно ему нужно. Взяв ее лицо в ладони, Малдер вдруг наклонился и поцеловал ее в лоб.

Скалли задрожала еще сильнее. Это неправильно. Ей следовало бы надрать ему задницу. Ей следовало бы разозлиться. Однако Малдер медленно целовал ее лицо, спускаясь ото лба вниз; легонько касаясь ее бровей, щек и кончика носа губами. Она издала тихий стон.

– Скаллиии… – на выдохе протянул он ее имя, покрывая поцелуями изгиб ее подбородка.

– Малдер, пожалуйста, мы не можем этого сделать. – Она хотела, чтобы это прозвучало решительно, но на деле больше походило на шепот.

– Почему нет? – прошептал он ей на ухо, а потом взял мочку в рот и провел по ней языком.

– Я, о, мы не сможем работать вместе как ни в чем не бывало.

«Убедительно, Дана. Скажи это так, словно сама в это веришь».

– Знаю. Мы больше не можем работать как ни в чем не бывало. – Он принялся осыпать поцелуями ее шею, слегка царапая щетиной на подбородке ее чувствительную кожу. От этого ощущения у Скалли подогнулись колени, но Малдер по-прежнему прочно прижимал ее к стене, не давая упасть.

– Не надо. Я серьезно. Не делай этого. Мы не можем. – Теперь ее голос тоже дрожал. Она чувствовала, что тонкая нить, что связывала ее со здравым смыслом, натянулась до предела. Если он не прекратит это прямо сейчас, они оба пожалеют об этом позже.

«Утром. Ты пожалеешь об этом утром, когда проснешься в его объятиях. Не так ли?»

Пальцы Малдера скользнули вниз вдоль ее рук и потянули за пояс халата.

– Малдер, пожалуйста, – уже практически умоляла она.

«Останови его. Что с тобой не так?»

Она не могла сопротивляться ему и, по правде говоря, не хотела, но ее разум упорно пытался постичь, почему это происходило.

– Пожалуйста что? – Он поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Его собственные потемнели и расширились, и от его обжигающе пристального взгляда ее сердце пустилось вскачь. Кровь шумела у нее в ушах, лишая возможности мыслить рационально. Халат соскользнул на пол.

«Да, Дана. Пожалуйста что? Остановись? Или не останавливайся?»

– Скажи, чего ты хочешь, Скалли.

Он поднял правую руку и дотронулся до ее щеки, большим пальцем почти невесомо проводя по ее нижней губе. У Скалли пересохло во рту.

«Чего я хочу? Тебя. О боже, Малдер, я не должна, но я хочу…»

Ее веки опустились словно бы по собственной воле. Она не могла смотреть ему в глаза, боясь утонуть в них. Все это так нечестно. Шесть лет. Шесть лет отрицания своего влечения к нему. Шесть лет, потраченных ею на сооружение стен между ними, и вот теперь он в буквальном смысле прижал ее к стене. Это походило на воплотившуюся в жизнь фантазию – он был ее рыцарем в сияющих доспехах, спасающим ее от шести лет неизменно приличного поведения.

Когда она вновь заговорила, в ее голосе не осталось и следа решимости – он звучал низко и надтреснуто.

– Только раз… я хочу поцеловать тебя, Малдер.

Она не осмелилась открыть глаза, чтобы увидеть его реакцию. Один поцелуй – вот все, что ей нужно. Один поцелуй, и она сможет сказать, что они пересекли эту черту, и удовольствуется этим. Один поцелуй, что покончит со всеми вопросами. И затем они вернутся к прежнему положению вещей.

Губы Малдера изучающе коснулись ее губ, и ее ладони, до этого упиравшиеся ему в грудь в попытке оттолкнуть, вцепились в лацканы его пиджака.

– Моя, – прошептал Малдер и стремительно накрыл ее рот своим.

«Пожалуйста, не дай мне проснуться».

Но стоило этой мысли пронестись у нее в голове, как Скалли уже поняла, что это не сон. Те немногочисленные разы, когда она ослабляла контроль и позволяла себе фантазировать о Малдере, и близко не походили на то, что происходило сейчас: отчетливое ощущение близости его тела, исходящий от него жар, его запах и тысячи других мелочей, которые ее воображение просто не смогло бы изобрести. Его губы двигались поверх ее губ медленно, но уверенно, словно бы стремясь поглотить и явно наслаждаясь этим контактом.

Она чуть прикусила его нижнюю губу зубами, и Малдер застонал. Опустив руки к ее бедрам, он сделал резкий толчок своими. Явное и весьма твердое свидетельство его возбуждения пульсировало, настойчиво упираясь ей в живот.

«Один поцелуй. Все должно было ограничиться одним поцелуем».

– Малдер! – выдохнула она и опустила подбородок, прерывая поцелуй.

Он по-прежнему крепко прижимал ее к себе, продолжая медленно раскачиваться и одновременно скользя ладонями по ее животу к ребрам. Она опустила голову ему на грудь, ощущая щекой, как бешено колотится его сердце.

Его большие пальцы слегка задели ее груди с внешней стороны, и Скалли инстинктивно выгнулась в его руках. Малдер склонил голову, чтобы оставить поцелуй в вырезе ее пижамы, обжигая кожу своим горячим дыханием. Скалли запрокинула голову, предоставляя ему лучший доступ.

Затем Малдер принялся осыпать поцелуями ее плечи и шею. Он выдвинул вперед согнутую в колене ногу, поставив ее между ее ног, так что его бедро коснулось ее паха. Возникавшее при этом легкое трение создавало крошечные электрические импульсы, распространявшиеся по всему ее телу. Она переместила ладони ему на плечи, поражаясь их ширине и силе.

«Остановись. Останови это сейчас, прежде чем все зашло слишком далеко».