Текст книги "Доплыть до Каталины"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

8

Стоун въехал на стоянку при гостинице Бел-Эйр и отдал служащему ключи от машины. В вестибюле отеля он спросил, где находится бар. Помещение его удивило; оно было больше английским, чем калифорнийским, и отделано темным деревом. В красивом камине пылал огонь. Он увидел Бетти, сидящую на небольшом диванчике возле камина. Неподалеку хлопотал официант. Шел одиннадцатый час, и в комнате было немноголюдно.

Баррингтон сел с рядом Бетти и заказал бренди. "Спасибо, что пришла. Жаль, что нам так и не удалось пообщаться на вечеринке".

"Видишь ли, я должна была пасти журналистку Арлин. Вэнс просил меня устроить так, чтобы она не разговаривала подолгу с каждым гостем. Его очень беспокоило ее присутствие, и я до сих пор не могу понять, зачем она ему понадобилась, а когда я спросила, он не ответил".

"Уверен, что у него были на то свои причины". Баррингтон почувствовал некую неловкость оттого, что знал то, чего не знала она.

"Не обязательно. Просто я настолько связана с ним по работе, что очень трудно что-либо от меня утаить". Она улыбнулась. "Знаешь, ты был гвоздем программы вечера".

Стоун резко повернулся. "Разве они не всех так принимают"?

Она покачала головой. "Обычно заезжий адвокат на таком вечере, общался бы только с обоями на стенах".

"Как же получилось, что я оказался таким популярным"?

"Ты – интересный мужчина, они читали о тебе в газетах, ты моложе многих в этой компании, и ты – личный гость хозяина, являющегося звездой первой величины".

"А что там насчет этой экранной пробы"?

"Ты сам-то видел пробу"?

"Да, это была сплошная пытка".

Она засмеялась. "Я смотрела сцену в комнате с дюжиной секретарш, которых ввели в курс дела, и воздух был насыщен запахами похотливых женских тел".

"Прекрати"! застонал он.

"Я вижу, что ты по-настоящему смущен", с удивлением сказала она.

"Все это – одно большое унижение".

"Прости, я привыкла к актерам, каждый из которых немедленно понял бы, что в нашем городе подобный тест означает прекрасное будущее".

"У меня нет будущего в этом городе".

"Оно у тебя будет, если захочешь".

"Это то, о чем мне говорил Фред Свимс", печально ответил Баррингтон.

"Ну, Стоун, улыбнись! Это же не то, что тебя вымазали дегтем и перьями, и вытурили из города на телеге. У тебя – момент удачи. Радуйся этому! На твоем месте большинство мужчин прыгали бы от восторга"!

Стоун рассмеялся. "Думаю, что ты права, но это гораздо больше, чем я могу переварить".

Она приложила ладонь к его щеке. "О, чем ты, детка"? спросила она, как будто разговаривала с маленьким ребенком.

"Ну, сначала довольно странный тест, а после эта вечеринка".

"Ну, и что, что вечеринка"?

"Послушай! Я в городе едва ли больше суток, прошел кинопробу и получил роль в кино, за которую обещаны очень хорошие деньги. Потом этот агент – очевидно специалист высшего разряда – хочет представлять мои интересы, и потом"…Он остановился.

"Продолжай".

"Дальше начинается конфиденциальная сфера".

"Основная часть моей работы состоит в том, чтобы хранить секреты Вэнса; думаю, заодно могу хранить и твои".

"Что тебе известно о Дэвиде Стармаке"?

Она пожала плечами. "Он – важная птица в наших предприятиях, но, в основном, закулисная".

"Что ты имеешь в виду"?

"Ну, ты никогда не увидишь, как Стармак обделывает свои дела, или участвует в кинобизнесе, но, зато ты услышишь разные истории"…

"Какого рода истории"?

"Ты смотрел фильм с участием Вэнса под названием "Разделение времени"?

"Да, довольно давно".

"Вэнс не должен был участвовать в этом фильме. Он заключил контракт с какой-то большой студией, и они не хотели его отпускать. История свидетельствует, что стоило Стармаку сделать всего один звонок, и десять минут спустя Вэнс мог сниматься в "Разделении времени". За роль в фильме он получил первую Академическую награду, а фильм принес полмиллиарда долларов, обойдя, практически, все уголки мира. Из информированных источников известно, что без Вэнса это кино провалилось бы с треском. Теперь чувствуешь влияние, которое имеет Стармак, сделавший всего лишь один телефонный звонок"?

"Как же он приобрел такую власть"?

"У него связи с профсоюзами".

"С какими профсоюзами"?

"Ремесленными. Теми, в которых членами состоят работники разных отраслей кинобизнеса. Он прежде заработал репутацию человека, разрешающего наиболее запутанные переговоры о контрактах – представлял, как минимум два профсоюза. Я не помню их названия. Это, действительно, все, что я знаю о нем, за исключением того, что они тесно связаны с Вэнсом. Я могу лучше, чем кто другой, рассказать о том, кто наиболее близок к Вэнсу, исходя из того, как он отвечает на телефонные звонки. Когда звонит Дэйв Стармак, он бросает все дела. Единственно, кто составляет ему в этом конкуренцию – Луи Ригенштейн. А в настоящее время – ты".

"Я"?

«Ты сейчас в центре всеобщего внимания».

"Ты имеешь в виду, в данный момент"?

"Никто навсегда не остается в центре внимания Вэнса, но, сию минуту, ты находишься там". Она нахмурилась. "Почему"?

"Хоть убей, не знаю", ответил Стоун.

"О, да, как же. Я знаю, что это связано с Аррингтон, но не могу понять, как именно".

"Я несколько месяцев не разговаривал с Аррингтон". Немного месяцев, но месяцев, подумал он.

"Не хочешь мне сказать, а"?

Он пожал плечами. " Бетти, я – адвокат; некоторые вещи должны оставаться"…

Она коснулась его руки. "Понимаю. Я тоже действую по тем же самым предписаниям. Когда работаешь на такого босса, как Вэнс, конфиденциальность – золото. Если Вэнс вдруг схватится за сердце и позеленеет, пол города всеми силами будет пытаться нанять меня еще до того, как приедут парамедики. Но если я, в свою очередь, поделюсь с тобой насчет Вэнса"…

"Я понимаю", сказал он.

"Тогда мы оба понимаем". Она улыбнулась. У нее была чудесная улыбка.

"Не хочешь дать мне добрый совет"? спросил он.

"С удовольствием".

"Стоит мне согласиться на роль в этом фильме"?

Она приложила руку к груди. "Ей, богу! Если ты не согласишься, у Луи Ригенштейна будет инсульт. Имей в виду, его инсульты почти незаметны для глаза; стоит ему слегка приподнять бровь, и в нашем городе тебя никогда больше не пригласят к обеденному столу".

"Стало быть, у меня нет выбора"?

Она снова приложила руку к его щеке. "Малыш, не принимай все близко к сердцу. Это всего лишь судьба и удача. Большинство мужчин при таком раскладе прыгали бы от радости".

Она понизила голос. "И большинство мужчин уже давно кое-что бы мне предложило".

"Ну, подруга, ты даешь"!

"Завтра в это время любая женщина со студии Центурион захочет быть твоей; поэтому мне стоит поспешить".

"Я живу рядом".

"Покажи где".

"Стоун выписал счет, и, покинув бар, они зашагали по прохладной вечерней дорожке по направлению к его номеру. Она взяла его под руку, но никто из них не проронил ни слова. К запахам цветов в воздухе примешивалось неопределенность ожидания.

Номер был мягко освещен, и она прошла прямо в спальню, как лепестки, роняя на ходу свою одежду. Под дверью лежал конверт с каким-то сообщением, но сейчас Стоун был не в состоянии думать об этом. Он бросил конверт на прикроватный столик и начал лихорадочно расстегивать пуговицы.

Она разделась первой. "Не гаси свет", сказала она, скидывая покрывало с верхней простыней на пол.

Он сделал, как попросила она.

Она распростерлась на постели и закинула руки за голову. На ее прекрасном теле практически не было ни одного незагорелого местечка. В Нью-Йорке ему никогда не доводилось видеть подобное.

"Сначала я", сказала она.

Он начал с ее грудей и двигался вниз. Она лежала с руками, закинутыми за голову. Когда его руки добрались до заветной цели, ее пальцы оказались в его волосах, и она слабо застонала.

Спустя некоторое время настал его черед. И это стоило ожиданий.

9

Стоун медленно просыпался, поначалу дезориентировавшись в незнакомой комнате. Кровать представляла собой нечто ужасное, повсюду были разбросаны простыни, и он был один. Он потянулся и подумал о предыдущей ночи, и воспоминания о ней были весьма приятные, потом вскочил, услышав телефонный звонок.

"Хэлло"?

"Это Билл Эггерс. Почему ты не позвонил мне вчера вечером? Я прождал почти полночи".

"Право, Билл, я и не знал, что это тебя будет так волновать".

"Ты что, не получил мое сообщение"?

"О"! сказал Стоун, открывая маленький конверт. В записке говорилось:

ПОЗВОНИ МНЕ ВЕЧЕРОМ, КАК БЫ НИ БЫЛО ПОЗДНО.

«Извини, Билл, я был очень занят, и даже не прочитал его».

"Черт возьми, откуда ты знаешь Дэвида Стармака"?

"Я встретился с ним вчера за обедом в доме Вэнса Калдера".

"Только вчера"? Он звонил мне по поводу тебя вчера днем, а это было до того, как ты встретился с ним, не так ли"?

"Верно".

"Господи, что же ты делаешь в Голливуде, обедая со звездами экрана и со стряпчими"?

"Стряпчими"?

"Ты, что, не знаешь, кто такой Дэвид Стармак"?

"Мне известно, что у него достаточно влияния в сфере кино бизнеса. Вот и все, пожалуй. Кто он еще"?

"Стоун, если это случилось не на Верхнем Ист Сайде между Сорок Второй и Сорок Шестой улицами, то ты не в курсе событий, верно"?

"По-твоему, я обязан знать, кто он такой, этот Стармак"?

"Ну, может, и нет. Только очень немногие действительно знают, и так случилось, что я – один из них".

"Отчего же он так мало известен, при столь большом влиянии"?

"Потому что ему так хочется. Все обычно происходит так, как этого желает Стармак".

"О"!

«Ей, богу! У нас с ним был вчера разговор. Он позвонил совершенно неожиданно. Хорошо, что застал меня на месте».

"Билл, ты хотел рассказать, кто он такой, этот Стармак".

"Он – князь долбаной тьмы, вот кто он такой".

"Ты взял эту строку из фильма".

"От этого она не становиться менее правдивой", сказал Эггерс в порядке оправдания.

"Думаю, не становится. Ну, а теперь объяснись, пожалуйста".

"Это началось следующим образом: отец Стармака, носивший имя Моррис, или Мо, в течение тридцати лет был правой рукой Мейера Ланского".

"Шутишь"?

"Какие к черту, шутки! Говорят, что он послал своего сына Дэвида учиться на юриста для того, чтобы сделать его респектабельным и полезным".

"И он стал полезным"?

"Можешь поверить, что да. Его специальностью было организовать людей в профсоюз. Он был очень тесно связан с Хоффа, Тони Скотто и дюжиной других профсоюзных боссов того времени. В конце пятидесятых годов он отправился на запад и сделался посредником между Голливудскими профсоюзами и работниками киноиндустрии. Он всегда был очень осторожным. Никогда не работал адвокатом, так что никто не мог обратиться в коллегию адвокатов, если кому-то не нравились его методы. С годами, он все больше и больше исчезал из виду, пока не стал практически невидимым, но в то же самое время, город все больше и больше чувствовал на себе его хватку".

"Билл, откуда ты все это знаешь"?

"Я знаю все о каждом. Разве ты этого не знал"?

"Ладно, тогда расскажи, откуда ты все это знаешь".

"У меня когда-то был клиент, который был связан с ним по бизнесу, так у него нет-нет, да и проскальзывали слова о Стармаке. Ему нравилось рассказывать истории про старые времена. Этот человек умер в начале этого года, но, очевидно, дал Стармаку справку обо мне. Вот почему Дэвид знал, кому позвонить насчет тебя. А теперь у меня есть вопрос к тебе".

"Окей, валяй".

"Чем, черт возьми, ты сумел столь сильно заинтересовать Стармака за столь короткий срок? Я имею в виду, что знаю тебя гораздо лучше, чем он, но вовсе не проявляю к тебе такого интереса".

"Благодарю. Для меня самого это полная загадка. Единственная личность, связывающая Стармака со мной – это Вэнс Калдер, а мы с Калдером не имели никаких общих дел".

"Может, и нет, но, возможно, Калдер, слышал о тебе немало, лежа на подушке".

«Он, и в самом деле, говорил, что Аррингтон много рассказывала ему обо мне, и тем не менее»…

"Короче, я думаю, что ты должен воспользоваться возможностью, дружище, а мы прикроем тебя здесь, но имена Вудман и Велд не должны появиться ни на единой бумажке, которая уйдет от тебя к Стармаку. Надеюсь, мы понимаем друг друга"?

"Да, но мы с ним еще до этого не дошли. Ему, похоже, нравится играть роль человека, способного монополизировать мое время. Сейчас я совершенно независим, но как только начну на него работать, то уже не смогу быть сам себе хозяином".

"Я вижу, куда ты клонишь, и ты достаточно умен, если так мыслишь".

"Вот что еще меня беспокоит. Он утверждает, что имеет какой-то, не очень большой, бизнес в Нью-Йорке – что-то из недвижимости, пару ресторанов – но при этом говорит, что адвокаты, раньше представлявшие его интересы, выставляли ему счета на сумму свыше миллиона долларов в качестве ежегодных гонораров. Не кажется ли тебе это странным, а"?

"Нет, не кажется. Если он тратит на юристов миллион в год, значит у него либо большой бизнес в городе, либо там у него большие неприятности. На твоем месте, я бы поставил вопрос именно так".

"Я задам этот вопрос. Кроме того, он говорил, что у меня появится возможность инвестировать средства в его проекты".

"Я бы поостерегся это делать, молодой человек. Поскольку ты – представитель органов правосудия, то должен быть на сто процентов уверен, что это абсолютно чистое капиталовложение".

"Ну, я еще не знаю, стоит ли мне связываться с ним. В любом случае, что стоит за именем – Стармак"?

"Он – шведский еврей, если ты можешь в это поверить".

"Думаю, что евреи живут всюду. Почему бы ему не быть родом из Швеции"?

"В самом деле, почему бы и нет? Как я слышал, дед Стармака был дилером -оптовиком по продаже рыбы в Стокгольме, а его сын, Мо, попал в большую беду, может, даже убил кого-то, и должен был бежать из страны. Он объявился в Нью-Йорке и через семейные связи встретился с Мейером Ланским. Очевидно, это была любовь с первого взгляда".

"Кстати, на вечере у Вэнса был еще один человек, который показался мне несколько странным. Его имя – Онофрио Ипполито. Оно тебе о чем-то говорит"?

"Он – банкир, вот все, что мне известно. Мне говорили, он прямой, как стрела".

"Смешно, но он выглядел, как мафиози".

"Стоун, ты слишком долго был полицейским. Не каждый с итальянским именем, непременно мафиози".

"Я знаю".

"А теперь расскажи мне, что ты делаешь в Лос Анжелесе"?

"О, у меня роль в фильме".

"У тебя, что"?

"Вчера я прошел кинопробу, и меня взяли на роль. Я, оказывается, самое сенсационное открытие в этом городе".

"Ну, ладно, ты, очевидно, просто не хочешь рассказать мне, так что я лучше пойду".

"Билл, я тебя не разыгрываю", сказал Стоун, но Эггерс уже положил трубку.

Стоун принял душ и заказал завтрак, а когда пришел официант, заметил толстый конверт на кофейном столике в гостиной. Он вскрыл его и обнаружил там сценарий. "Что ж", подумал он, "есть над чем поработать".

Следующий час он посвятил работе над ролью, потом зазвонил телефон.

"Хэлло"?

"Стоун Баррингтон"?

"Да".

"Меня зовут Бобби Рутон. Я занимаюсь костюмами для фильма "Из суда".

"Понятно. Чем могу помочь"?

"Слушай, гардеробный отдел Центуриона не был готов к тому, чтобы одевать адвоката, которого ты играешь – слишком малые сроки, но, в любом случае, надо тебя как-то приодеть".

"Окей".

"Какие костюмы и рубашки ты обычно носишь"?

"Костюмы от Ральфа Лорена, с фиолетовыми ярлычками, когда могу себе это позволить, и рубашки от Торнбулла и Ассера".

"Так, у них есть рубашки от Неймана. Какой размер"?

"Наиболее подходит костюм сорок два дюйма длиной. И придется подшить немного брюки".

"Размер рубашки"?

«16».

«Размер обуви»?

«10 D».

«Ясно. Когда к одиннадцати приедешь в студию, у меня что-то уже будет готово для примерки. Нижнее белье – твое собственное и помни, что ты можешь попасть на улице под машину. Не заставляй краснеть свою мамашу».

Стоун рассмеялся. "Увидимся в одиннадцать". Он повесил трубку. "Господи"! воскликнул он, "Кажется, я больше не в Канзасе".

10

Стоун приехал на студию Центурион и назвал свое имя. Ему выдали пропуск на стоянку с отметкой VIP*, и указали, где Двенадцатая сцена. Вспомнив свой вчерашний маршрут, он доехал до огромного здания и поставил открытый Мерседес на резервную стоянку для VIP. Молодой человек лет двадцати с небольшим стоял у входа.

"Стоун Баррингтон"?

"Это я".

"Я – Тим Корбин, ассистент режиссера. Я покажу Вам, где что, а затем отведу Вас в гардеробную и гримерную. Следуйте за мной". Он повел его за угол на улицу между двумя сценами, вынул из кармана ключ и отворил среднего размера дверцу автофургона. "Это двадцать первый номер. На период съемок он Ваш".

Стоун последовал внутрь за ассистентом. Там была гостиная, спальня, небольшая кухонька, туалет и маленькая комната с письменным столом, телефоном и факс машиной. Холодильник был забит минералкой, соками и фруктами. "Очень мило", сказал он.

"Это высший класс сервиса для актера второй роли", сказал Корбин. "Вы спите с директором"?

"Он не в моем вкусе".

"Здесь вы будете в перерывах между съемками. Если не будет других указаний, Вы должны находиться на съемках с восьми утра до шести вечера, и, если не будете заняты на сцене, тут они всегда смогут Вас найти. У Вас здесь свой телефонный номер и линия факсимильной связи. Кстати, этот ключ одновременно является ключом зажигания, но, убедительная просьба, не трогать его. Это работа Тимстеров, и мы не хотим неприятностей с Тимстерами, ведь правда"?

"Конечно, нет".

"Вы обнаружите, что многое здесь делается рабочими профсоюзов, так что не передвигайте мебель и не трогайте театральное имущество, если это не нужно для сцены, хорошо"?

"Ладно".

"Если есть, какие сомнения, обращайтесь ко мне".

VIP – очень важная персона (англ.)

«Окей, Тим».

"А теперь позвольте проводить Вас в гардеробную". Он повел Стоуна к миниатюрной машинке, и они поехали к другому зданию.

Бобби Рутон приветствовал его рукопожатием. Он был невысокий, полноватый и, похоже, голубой. "Эй, Стоун", сказал он. "Я думаю, мы тебя оденем". Он стащил с вешалки костюм, и Баррингтон примерил брюки и пальто. "Ты был прав, длина четко сорок два дюйма". Он подколол булавками брюки, а Стоун попробовал примерить три других костюма, в то время как швея подшила его брюки. "Если бы всех актеров было бы так легко одевать", сказал Рутон. "Окей, возьми первый костюм, а я поищу галстук". Он вручил Стоуну рубашку цвета слоновой кости. "У тебя будет дюжина подобных на случай, если вспотеешь или прольешь что-нибудь. Но ради бога, не обедай ни в одном из костюмов; если прольешь суп, и у нас не будет замены, это будет стоить часа съемок, пока костюм будет в чистке, а час съемок – это больше баксов, чем ты можешь себе вообразить".

"Обещаю, что буду аккуратен".

"Мечта, а не актер", вздохнул Рутон. Стоун надел рубашку, и Рутон накинул ему на шею галстук. "Позволь мне повязать его, я умею делать это лучше тебя. Моя работа заключается в том, чтобы ты хорошо выглядел".

Баррингтон рассматривал себя в зеркале, пока Рутон складывал и засовывал шелковый квадратный платочек в его нагрудный карман.

"Обувь", сказал Рутон, передавая ему пару туфель, сшитых по итальянской моде. Он помог Стоуну надеть их и завязать шнурки. "Удобно"?

"Очень", пройдясь по залу, ответил Стоун,.

"Готовься стать знаменитостью", сказал Рутон. "Все костюмы будут доставлены в твой фургон и тебе скажут, какой надевать каждый день в суд, который вы снимаете, но, думаю, ты весь день проведешь в этом костюме. Когда у тебя будет полчаса свободного времени, зайди в свою уборную и сними костюм. Наша гардеробщица его отутюжит. Привыкай к тому, что посторонняя женщина будет видеть тебя в нижнем белье". Он помахал на прощанье.

"Все было очень просто", сказал Стоун, когда они вышли вместе с Тимом.

"Бобби – лучший в своем деле", сказал Корбин. "А теперь, грим". Он проехал мимо двух зданий.

Потом будущего актера приветствовала красивая молодая женщина в джинсах. Она освободила его от пиджака и усадила в парикмахерское кресло. "Я – Салли Дун", сказала она, "и собираюсь сделать тебя еще более красивым".

"Что, конкретно, ты собираешься делать со мной"?

"Немного", ответила она, отстегнув пуговицу на его рубашке и проложив салфетками воротник. "Твоя проблема в том, что ты – белейший из всех белых людей". Ее пальцы пробежали по его волосам. "Не могу сказать, как давно я не видела настоящего блондина, мужчину или женщину. У тебя к тому же, волшебная белая кожа, хотя вижу, что ты немного загорел с тех пор, как появился в городе. Во время съемок на тебя направят море света, и без грима ты будешь выглядеть как покойник, особенно рядом с Вэнсом, который так загорел, что не нуждается ни в каком гриме. Моя работа заключается в том, чтобы заставить тебя выглядеть живым в лучах софитов". Она прислонила его голову к подголовнику кресла и начала работать.

Когда Салли закончила, Стоун открыл глаза и посмотрел в зеркало. "Я оранжевый", сказал он.

"Ты таким не будешь при свете софитов. Я буду присутствовать на съемках, чтобы поправлять грим между эпизодами. Старайся не перегреваться и не потеть, от этого грим портится. Я приготовлю для тебя вентилятор. В конце дня ты можешь вернуться сюда для того, чтобы смыть макияж, или можешь найти холодный крем в твоем трейлере. Пользуйся им перед приемом душа".

Корбин повез Стоуна обратно к сцене номер Двенадцать.

Сцена изобиловала лабиринтами, как и в первый раз, но только вместо фермерского дома там был набор офисов, конференц-зал, комната жюри, спальня, и, наконец, зал заседаний суда.

В зале судебных заседаний шла активная подготовка – техники разных профессий готовили сцену, приспосабливая осветительную и слуховую аппаратуру. Наконец, появились актеры, одетые адвокатами, полицейскими, членами жюри и зрителями, а потом пришел Марио Сиано.

"Доброе утро, Стоун", сказал он. "Мы собираемся отснять сцену 14А, в которой ты задаешь вопросы твоему первому свидетелю, старьевщику".

"Верно", подтвердил Стоун, найдя нужную страницу.

"Мы не будем придерживаться строгой хронологии. Я не хочу, чтобы ты выступил со своим обращением к жюри с места в карьер. Мы сначала отрепетируем, потом сделаем с тобой маленькую сценку. Потом отснимем перекрестный допрос Вэнса, а затем снимем тебя с Вэнсом. Ты должен будешь находиться на съемочной площадке большую часть дня, поскольку тебя могут снимать и для сцен второго плана".

Баррингтона представили актеру, исполняющему роль его помощника, потом начались репетиции. Стоуну показали, как останавливаться в нужном месте. И как игнорировать камеру, потом стали снимать. Это оказалось более сложным, чем он себе представлял, но со своей задачей он справился.

Во время ланча в своей гардеробной Стоун съел сэндвич. Его костюм отутюжили, и Салли Дун пришла поправить его грим. "Я слышала, что все идет хорошо", сказала она.

После ланча в своих сценах снимался Вэнс, потом отсняли эпизод со Стоуном, в то время как Вэнс в стороне от камеры повторял свой текст, потом читал Стоун, а в это время снимался Вэнс. К концу дня они закончили пять страниц сценария, что соответствовало пяти минутам экранного времени, и ему сказали, что это был удачный день. Когда съемки закончились, он снял макияж, принял душ и сдал новый костюм в гардероб, где его должны были еще раз отутюжить, и, если надо, за ночь и почистить. К моменту прибытия в Бел-Эйр, он окончательно выдохся.

Стоун открыл дверь своего номера и обнаружил на полу два маленьких конверта, в которых были сообщения, накопившиеся за день.

Первое было от Билла Эггерса. Стоун позвонил ему.

"Итак, как звезда экрана"?

"Выдохся. Ты не поверишь, до чего тяжела работа актеров".

"Да, конечно".

"Что нового"?

"Я сделал несколько звонков по поводу личности Онофрио Ипполито".

"И что выяснил"?

"Это выглядит просто смешно. Никто о нем ничего не мог сказать ни хорошего, ни плохого".

"Что ты имеешь в виду"?

"Я имею в виду, что всякий раз, когда я спрашивал кого-либо про Ипполито, мне отвечали. О, он, кажется, банкир. А потом у них начинается болезнь Альцхаймера. И это люди, которым следует знать о нем все, люди, имеющие досье на каждого".

"Значит, они прикрывают его"?

"Скорее, до смерти его боятся".

"Может, за обедом мне следовало быть с ним более приветливым"?

"Надеюсь, ты ничего не опрокинул на него"?

"Надеюсь, что нет".

"Это меня беспокоит, Стоун. Мне никогда прежде не доводилось вляпываться в подобное дело. Обычно, за три-четыре звонка я могу раскопать что угодно о ком угодно".

"Ну, тут не о чем волноваться. Я сидел за обедом рядом с ним, вот и все. Вряд ли у меня появятся причины поддерживать с ним контакты в дальнейшем".

"На твоем месте я так бы и поступил".

"Я постараюсь и благодарю за помощь". Стоун попрощался и повесил трубку.

"Он вскрыл второй конверт, и сообщение заставило его застыть.

СОЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ ЗАСТАЛА ТЕБЯ. ЕСЛИ СМОГУ, ПОСТАРАЮСЬ СВЯЗАТЬСЯ ПОЗЖЕ.

Сообщение было подписано "А".