Текст книги "День рождения мертвецов"
Автор книги: Стюарт Макбрайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Фрэнк! – Дженнифер подбежала к машине.
– Гакхх… – Фрэнк, моргая, размазывал волосатыми лапами кровь по лицу.
Я ухватил объектив и резко дернул – ремень камеры дернул его голову вперед, и он врезался лицом прямо в дверь машины. Крутанул камеру на девяносто градусов, превращая ремень в петлю. Потянул сильнее. Костяшки обожгло огнем, пальцы пронзила боль.
– Эш, не будь идиотом! Отпусти его!
Фрэнк захрипел.
Я еще раз крутанул камеру – и вот она, в корпусе камеры, маленькая крышка с маркировкой «SD-карта». Открыл ее, надавил на краешек, и карта выскочила – размером с кончик большого пальца, только квадратная, и один уголок обрезан. Заскрипев зубами, вытащил ее. Сунул в карман. Отпустил ремень.
– Гаааххххх… – Фрэнк повалился назад, хватаясь то за рычаг переключения передач, то за ручной тормоз, а камера клацала по рулевому колесу.
Дженнифер схватила меня за рукав:
– Что с тобой такое?
Я вырвал руку и заглянул в окно машины. Она воняла прокисшим печеньем, сигаретами и кофе.
– Слушай меня, засранец! Если я еще раз увижу тебя рядом с этим местом, если я вообще тебя увижу, я твой телеобъектив в эндоскоп[38]38
Эндоскоп – медицинский оптический прибор для исследования и лечения пищевода, желудка и т. д., а также брюшной и других полостей тела.
[Закрыть] превращу. Понял?
Фрэнк закашлялся и пустил слюни.
– Эш! – Дженнифер снова схватила меня за руку.
Я резко обернулся и оттолкнул ее. Она попятилась и ударилась о «порш» – взревела охранная сигнализация, замигали фары.
– Вбей это в свою хорошенькую тупую головку – все кончено. Я тебе ни хрена не должен.
Ее глаза превратились в две холодные щели, по обеим сторонам узкогубого рта образовались глубокие морщины. Оскалилась:
– Ты что о себе возомнил, черт возьми? – Плюнула – беловатый пенистый комок шлепнулся мне на грудь.
Я повернулся и пошел прочь.
– Ничего не кончено, Эш! Ты слышишь меня? Ничего не кончено!
8
– Сейчас получше? – Я задернул занавеску.
Доктор Макдональд сидела, нахохлившись, на краешке больничной каталки. Левый глаз почти заплыл, лоб и щека закрыты марлевой повязкой.
– Нет.
– Доктор сказал, что могло быть гораздо хуже. По краю прошло, честное слово.
Она хмуро посмотрела на меня:
– Больно очень.
– Я предлагал болеутоляющее.
– Я не беру таблеток от человека, которого почти не знаю… в смысле, там что угодно может быть – «отключка»[39]39
«Отключка» – сильнодействующее успокаивающее средство, появившееся в 70-х гг. прошлого века, т, н. «наркотик насильников».
[Закрыть] или кетамин.
– «Отключка», кетамин? Можешь мне поверить – ты не в моем вкусе.
Доктор Макдональд слегка надула нижнюю губу, йотом напружинилась и спрыгнула с каталки.
– Место захоронения, – сказала она, сделав вид, что не услышала моих слов, – это какая-то глупость, я не имею в виду парк, парк – это не глупость, но закапывать в нем труп – вот это глупость. Доступ имеет сравнительно ограниченное количество людей, но вы только представьте – а что если кто-нибудь выглянет из окна и увидит, как вы закапываете большой пластиковый сверток? А кто такая Дженнифер?
Не твое сонливое дело – вот кто она такая.
Бросил пластиковый стаканчик с недопитым кофе в мусорное ведро.
Можно сказать, что за последние двенадцать лет Кэмерон-парк был местом совершенно заброшенным. Муниципалитет срезал бюджет на эксплуатацию, жителям сообщили, что теперь это входит в их обязанности, – тут-то все и накрылось.
По коридорам эхом загуляли обычные звуки отделения неотложной помощи: приглушенная ругань, рыдания какого-то юнца и пьяное пение.
– Когда делали поквартирный опрос, разговорились с одной старушенцией, которая прожила там лет шестьдесят. Говорит, что люди все время оставляют в парке мусор из своих садов.
– Ну, это говорит о том, что они поступают несознательно.
Доктор Макдональд хмуро посмотрела на пол. По потрескавшемуся линолеуму шли разноцветные прямые линии: желтая, синяя, красная, лиловая, белая и черная. Она поставила на черную линию одну ногу, потом вторую. Развела руки в стороны и пошла по ней, пошатываясь, как канатоходец по натянутой веревке.
Я показал рукой в другом направлении:
– Выход там.
Она продолжала идти.
– А в ту сторону – морг, да?
– Нет, в ту сторону – покойницкая. Слишком много смотрите американских сериалов.
– Звучит гораздо элегантнее – «покойницкая». Морг набит жертвами серийных убийц, а покойницкая – это то место, куда ты приходишь, чтобы попрощаться с двоюродной тетушкой Несси, ушедшей из жизни в почтенном возрасте девяноста двух лет.
– И все равно вы идете в неверном направлении.
– Иди но маленькой черной линии. – Она схватила меня за руку и радостно подпрыгнула. – Как Дороти в «Волшебнике страны Оз».[40]40
В книге Лаймена Фрэнка Баума «Удивительный Волшебник из Страны Оз», 1900 г., Добрая Волшебница Севера советует главной героине идти по мощенной желтым кирпичом дороге в Изумрудный Город, которым правит великий волшебник Оз.
[Закрыть]
За угол и все дальше и дальше по больничным коридорам. Растрескавшаяся грязная краска, ободранные и помятые передки больничных каталок, пол в заплатках, заклеенных серебристой лентой, картины, разбавляющие беловато-розовую монотонность, – в основном портреты и пейзажи, выполненные школьниками…
Доктор Макдональд едва на них взглянула.
– Детектив-старший инспектор Вииибер – это из немецкого конечно же, но почему не произносится как «Вебер» или «Вейбер»… в смысле, я уверена, что он отлично знает, как произносить свое имя, но…
– Вебер позволит Смиту привыкнуть говорить «Виибер», это продлится недели две, а потом, специально для него, изменит произношение. Снова вздрючит за то, что его имя произносится неправильно, и все пойдет по новой. – Я улыбнулся. – Я видел, как Вебер подобным образом месяцами развлекался. Просто удивительно, как быстро подобные мелочи могут сломать человека.
Она пожала плечами:
– Кажется, слишком жестоко…
– Так ему и надо – он полный кретин.
Мы еще немного помолчали, наслаждаясь смешанной вонью дезинфектанта и тушеной цветной капусты.
Доктор Макдональд вдруг остановилась:
– В месте захоронения есть что-то очень значительное – не только в том, где оно находится, но и в самой природе захоронений. В смысле, вы видели тело Лорен Берджес? Он даже не побеспокоился положить ее голову туда, где она должна находиться, просто сгреб все в одну кучу, притащил в середину парка и закопал в неглубокой могиле.
За нами голос:
– Биин, биип!
Мы прижались к стене – мимо нас прогрохотала больничная каталка, толкаемая лысеющим санитаром с кривой улыбкой. За ними шла пара коренастых медицинских сестер, сплетничавших о каком-то враче, которого поймали, когда он самым непристойным образом мерил температуру пациентке. Парень на каталке выглядел так, как будто его выпотрошили, оставив только обтянутый восковой кожей костяк, сипящий в кислородную маску.
– Вам это не кажется странным? – Как только эта группа миновала нас, доктор Макдональд снова запрыгнула на черную линию. – Лично мне кажется, что кому-нибудь вроде Мальчика-день-рождения точно захотелось бы сохранить их как трофеи. Вот Фред и Розмари Вест[41]41
Frederick and Rosemary West, английская пара серийных убийц, убившая в период с 1967 по 1987 г. не менее одиннадцати женщин и девушек, большинство из которых были захоронены ими в собственном доме на Кромвель-стрит, в Глостере.
[Закрыть] начали закапывать своих жертв в саду только тогда, когда в их доме уже не оставалось места, им хотелось, чтобы они находились рядом, а Мальчик-день-рождения сваливает их, словно тачку обрезков с газона.
– Ну, может быть, он…
Тут зазвонил мой мобильный телефон. Я вытащил чертову штуковину из кармана и проверил дисплей: «МИШЕЛЬ». Вот ведь хрень… С кислой гримасой взглянул на доктора Макдональд:
– Я догоню.
Она пожала плечами и, покачиваясь, вышла в двустворчатую дверь. Так и не сойдя с черной линии.
Нажал на кнопку.
– Мишель.
Дважды за один день. Вот счастливчик.
– Я тебя видела в новостях. – Голос более резкий, чем обычно. – Кажется, Сьюзан была блондинкой, ты у же сменил ее на кого-нибудь помоложе? И она тоже стриптизерша?
– Я говорил тебе – Сьюзан не стриптизерша, она танцовщица.
– Она танцует с шестом. Это одно и то же.
– Пока, Мишель.
Но я не успел отрубить телефон.
– Нам нужно поговорить о Кета.
– Что она еще натворила?
– Почему ты всегда думаешь о самом плохом?
– Потому что ты звонишь только тогда, когда тебе хочется, чтобы кто-нибудь прочитал ей закон об охране общественного порядка.
По коридору прошаркала седоволосая женщина в ночнушке, катившая за собой капельницу на подставке.
– Это не… – Пауза – вполне достаточная, чтобы сосчитать до десяти, – и Мишель снова возвращается, и в ее голосе натужная жизнерадостность: – Ну, а как ты устроился?
Проковылявшая мимо старушенция хмуро взглянула на меня:
– Тут нельзя с мобильными телефонами!
– Полиция.
– Нечего в больнице по мобильному трепаться… – Бросила на меня еще один хмурый взгляд и ушла прочь.
– Эш? Я спросила, как…
– Уже три года прошло, Мишель. Может быть, стоит перестать задавать вопросы?
– Я только…
– Это дерьмовый муниципальный домишко в Кингсмит – канализация воняет, кто-то все время бросает мне в сад на задний двор собачье дерьмо, а сам сад представляет собой нечто вроде джунглей, между прочим. И бесполезный ублюдок Паркер все еще продавливает мой диван. Я устроился просто великолепно.
На другом конце линии молчание.
Как обычно. Она начинает, а в дерьме оказываюсь я.
– Прости, просто… Не хотел тебе грубить. – Я откашлялся. – Как твой отец?
– Я думала, мы больше не будем этого делать.
– Я ведь извинился, о’кей? – И так каждый раз, черт возьми. – Ну так что с Кети? Я могу поговорить с ней?
– Сейчас понедельник, без двадцати четыре, как ты думаешь, сможешь ты поговорить с ней или нет?
– Только не говори мне, что она.
– Аа, она в школе.
– А что, кто-то умер?
– Она хочет на месяц поехать во Францию.
– Что?
– Я сказала, что она хочет..
– Как она может поехать во Францию на целый месяц? – Я сделал пару шагов по коридору, повернулся и пошел в обратную сторону, сжимая в кулаке мобильный телефон. – А как же школа? Она там почти не появляется! Ради всего святого, Мишель, почему все время я должен быть злым полицейским? Почему нельзя…
– Это школа организует, по обмену, она будет жить во французской семье в Тулузе. В школе думают, что это поможет ей сконцентрироваться. – Снова вернулся резкий голос. – Я думала, что ты проявишь больше понимания.
– Они хотят упаковать ее на месяц туда, где мы не сможем приглядывать за ней. И тебя это совершенно не волнует?
– Я… – Вздох. – Мы уже все перепробовали, Эш. Ты прекрасно знаешь, что она собой представляет.
Я надавил пальцами на воспаленные глаза. Это не очень помогло.
– Она не самый плохой ребенок, Мишель.
Ради бога, Эш! Когда ты повзрослеешь? Она уже больше не твоя милая маленькая девочка с тех пор, как Ребекка бросила нас.
Потому что именно тогда все пошло наперекосяк.
Я толкнул двустворчатые двери и вышел в тихий коридор. В дальнем конце стояла доктор Макдональд – она прислонилась к радиатору отопления и смотрела в окно. Снаружи два крыла каслхиллской больницы формировали шестиэтажный каньон из грязного бетона. По небу расплескался кроваво-красный огонь, и низкие облака ловили последний свет умирающего солнца. Но доктор Макдональд не смотрела вверх – она смотрела вниз, в темноту. Прижала кончики пальцев левой руки к повязке на лице:
– Вы знаете, что в Олдкасле самый высокий уровень психических заболеваний в целом по стране, выше даже, чем в Лондоне… ну, в процентном отношении, конечно. Пятнадцать официально подтвержденных серийных убийц за последние тридцать лет. Пятнадцать, и это только те, о которых мы знаем. Многие утверждают, что это из-за инбридинга,[42]42
Инбридинг – скрещивание близкородственных форм в пределах одной популяции организмов, животных или растений.
[Закрыть] но что более вероятно, это из-за фабрик по производству хлора. Инбридинг здесь не так чтобы очень распространен, правда?
Явно ей не доводилось бывать в Кингсмите.
– Если хотите, – предложил я, – познакомлю вас с Хитрюгой Дейвом Морроу. У него на ногах пальцы сросшиеся.
– Вам запомнилось что-нибудь необычное в книгах, которые Хелен Макмиллан держала в своей спальне?
– Гарри Поттер, вампирские любовные истории и всякая фигня вроде этого? А у Кети, например, Стивен Кинг, Дин Кунц и Клайв Баркер.[43]43
Stephen Edwin King, род. 1947 г., современный американский писатель, «король ужасов», автор более 50 романов; Dean Ray Koontz, род. 1945 г., американский писатель-фантаст, автор остросюжетных триллеров; Clive Barker, род. 1952 г., британский писатель-фантаст, кинорежиссер и сценарист, автор многих бестселлеров.
[Закрыть] Так что мое представление о том, что нормально для двенадцатилетних, будет не совсем верным.
– Есть в этом какая-то ирония, вам не кажется? Олдкасл выпускал и выпускал без остановки газообразный хлор, и все думали, что работают на победу в Первой мировой войне, а заводы все сбрасывали и сбрасывали в окружающую среду тонны ртути, этим самым гарантируя поколениям и поколениям психические заболевания… – Она встала на цыпочки и, приложив к стеклу сложенные ковшиком ладони, посмотрела вдаль сквозь импровизированную амбразуру.
Я подошел к ней и тоже заглянул вниз, в черную глубину.
На самом дне бетонного каньона вспыхнули и осветили дорогу автомобильные фары, за которыми проследовал серебристый «мерседес»-минивэн с надписью на борту «МАКРЕЙ И МАКРЕЙ – РИТУАЛЬНЫЕ УСЛУГИ». Проехав под окном, он сбросил скорость и, съехав на пандус, исчез в глубине больничного цокольного этажа.
– Это Лорен Берджес, как вы думаете? – Доктор Макдональд переступила с ноги на ногу, кеды скрипнули по линолеуму.
– Может быть. – Я взглянул на часы.
При условии, что Мэтт извлек ее из земли до того, как археолог-криминалист вернулся с ланча.
– К тысяча девятьсот шестнадцатому году в Олдкасле производилось хлора больше, чем где-либо еще в Европе, а сейчас не осталось ни одной фабрики. – Она отошла от окна. – Когда будут делать аутопсию?
– Вскрытие, не «аутопсию».
Она вдруг запела тоненьким девчоночьим голоском, чуть громче шепота:
– Я говорю – морг, ты говоришь – покойницкая.
Ты говоришь – вскрытие, я говорю – аутопсия.
Снова встала на черную линию и пошла по ней к тому месту, где она исчезала под помятыми металлическими дверями лифта. Рядом с ними висела табличка: «ТОЛЬКО ДЛЯ МЕДИЦИНСКОГО ПЕРСОНАЛА. РОДСТВЕННИКАМ И ПОСЕТИТЕЛЯМ НЕ ВХОДИТЬ».
– Завтра утром Профессор Твининг всегда начинает в девять, минута в минуту.
Доктор Макдональд снова прикоснулась к повязке на голове:
– Знаете, в здешней почве, наверное, еще осталось столько ртути, что ее хватит, чтобы у местного населения сносило крышу до следующего тысячелетия.
– Смотрите на вещи оптимистически. – Я повернулся и пошел к выходу. – По крайней мере, вы и я без работы не останемся.
– Спасибо.
Доктор Макдональд захлопнула дверь машины, потом повернулась и похромала по покрытой гравием подъездной дороге к дому, который должен был стоить миллионы. Подобно другим домам на Флетчер-роуд, это был большой особняк в викторианском стиле, с башенками, расположенный посреди громадного сада и скрытый от окружающего мира трехметровым забором.
На голых ветвях древних дубов сверкали гирлянды белых огоньков – это было не то место, где можно было поставить неонового оленя или надувных Санта Клаусов. Я открыл заднюю дверь «рено» и вытащил ее багаж – два ярко-красных чемодана, один громадный, другой – среднего размера. Их колесики загромыхали и заскрежетали по влажному гравию.
В крытой галерее стояла женщина лет сорока пяти – пятидесяти, залитая ярким светом пары экипажных фонарей. Ее коротко стриженные и уложенные с помощью геля светлые волосы торчали сосульками, причем только с одной стороны головы, с другой стороны все было в порядке. В носу сверкала пуссета с бриллиантом. Драные синие джинсы и кожаный жилет на голое тело. Как будто она пришла на прослушивание для участия в клипе «хеви-метал». Для полноты образа ее прикид дополнялся целым набором татуировок: нечто цветочное спускалось о плечу, на одной ноге – ласточка, на другой – якорь.
Женщина стряхнула пепел с сигареты и отхлебнула прозрачной жидкости из хрустального бокала, заполненного льдом. Произношение не местное, а скорее напоминает кого-то из Арчеров.[44]44
The Archers, самая долгоиграющая английская мыльная опера, идущая по «Радио 4» Би Би Си с 1950 г., представляющая собой короткие забавные истории из ежедневной жизни обитателей британской сельской глубинки.
[Закрыть] Она развела руки в стороны и заключила доктора Макдональд в свои объятия. Потом отступила назад и нахмурилась:
– Эй, что ты сделала со своей головой? Это что, рана? Да, похоже на рану. Иди в дом и налей себе выпить. Там в холодильнике чудесная бутылочка «Бельведера»,[45]45
Польская ароматизированная водка.
[Закрыть] и тоник не забудь.
Из открытой входной двери, тяжело дыша, вышел старенький терьер, и доктор Макдональд радостно улыбнулась:
– А где дядя Фил?
– Повез Элли и Колина в Глазго смотреть новую мальчишечью группу. Это очень… правда, о вкусах не спорят, так, кажется, говорят. – Женщина еще раз пыхнула сигаретой, пристально посмотрела на меня сквозь облако сигаретного дыма. – Это тот самый придурок, который тебе врезал? Хочешь, я спущу на него собак?
– Не говори глупостей. Джесси ему глотку вырвет. – Она улыбнулась гериатрическому[46]46
Гериатрический, страдающий болезнями старческого возраста, мед.
[Закрыть] терьеру. – Правда, Джесси?
Пес вообще-то даже и не сидел – было похоже на то, что задняя половина его тела завалилась набок. Он сипел, кряхтел и вываливал наружу язык.
Доктор Макдональд махнула в мою сторону рукой, как будто собираясь представить зрителям необычный фокус:
– Тетя Джен, это детектив-констебль Эш Хендерсон. Тетя Джен, она ветеринар.
Тетя Джен фыркнула:
– Тебе что, пожестче нравится? Вроде как староват для тебя, Элис? Ты так не думаешь?
Корова наглая.
– Доктор Макдональд помогает нам в расследовании, – сказал я максимально вежливо.
– Хммм… – Еще один пристальный взгляд, на этот раз в сопровождении глотка чего-то там, что было у нее в бокале. Потом протянула руку: – Дженис Рассел. К чаю у нас китайское. Готова поспорить, вы не откажетесь от хорошей порции курицы чау мейн?[47]47
Жареная лапша с курицей и овощами.
[Закрыть] Таким большим парням это нравится.
И упустить возможность смыться к чертовой матери подальше от Доктора МакПридурь?
Я выдавил огорченную улыбку:
– Я бы с большим удовольствием, но у меня еще тонны бумажной работы этим вечером.
И, что более важно, встреча в стриптиз-баре.
9
Громыхавшая по всему заведению песня стихла, и наступила тишина.
Зеркало увеличивало бар в длину – он уходил куда-то вдаль, за стойку с бутылками виски. Я сидел и наблюдал за тем, как отражение коренастой блондинки собрало с пола костюм «кау-гёрл»[48]48
Девушка-ковбой (англ.).
[Закрыть] вместе с бюстгальтером и, вихляясь на слишком высоких каблуках, отправилось прочь со сцены, размазывая по щекам слезы, смешанные с тушью для ресниц.
Из динамиков захрипел голос с сильным абердинским акцентом:
– Это была Тина. Магии аплодисменты Тине! Давайте, ребята, наши бурные аплодисменты… – Ничего. – А сейчас настоящий подарок для вас! Польская принцесса – Шалунья Никита!
Снова захрипела музыка.
В «Силвер Леди» всегда была проблема с танцовщицами, выступающими в начале вечера на разогреве – ради горстки посетителей из разряда а-не-пойти-ли-нам-после-работы-в-бар-с-титьками-а-че-круто-и-прикольно не стоило разбрасываться талантами. Поэтому менеджмент заведения выпихивал на сцену новичков вроде Тины – так, раздеться без особого огонька, в попытке доказать, что у нее есть все, что нужно, чтобы развести клиентов на выпивку.
Долговязый блондин в черном жилете и галстуке-бабочке заискивающе вытаращился на меня из-за барной стойки, вытирая ее поверхность тряпкой:
– Еще один?
Геля в волосах вполне достаточно, чтобы выглядеть полным идиотом даже при десятибалльном шторме.
– Спасибо, Стив.
Через минуту он вернулся со свежим стаканом минералки. Когда я поднес его к губам, кубики льда звякнули.
Стив облокотился на стойку:
– Слышал, один из трех парней Большого Джонни Симпсона вчера вечером здорово надрал жопу твоему брату.
– Да что ты? – Я снова поставил стакан.
– Серьезно. Он болтал что-то про сестру Большого Джонни. Такие дела никогда хорошо не кончались.
Да и Паркер никогда сообразительностью не отличался.
Стив оглядел бар. Придвинулся еще ближе, голос было едва слышно из-за грохочущей музыки.
– Слышал, ты потом ввязался и все дерьмо из них вышиб. Всех троих уложил. – Облизнул губы. – Это правда, что ты снова на ринге? – Стив сделал пару неуклюжих прямых в воздух. – Старик, как я хочу это увидеть – Эш Хендерсон! Возвращение на ринг! Бои без перчаток! Это будет просто сказка!
Я сделал глоток:
– Голову тебе морочат.
– О-о… – Физиономия вытянулась, плечи опустились. Затем на лице снова возникла улыбка – к бару, покачиваясь, подошел коренастый мужчинка в мятом сером костюме и с прядью волос, прилипших к лысине. – Вам то же самое, сэр?
Раскатистый смех.
– Слушай сюда, Стиви-детка. Она предпочитает шампанское! Сооруди-ка нам бутылочку, а? И не какое-то там иностранное пойло – французское подай. И два стакана.
– Одну секунду, сэр.
Мистер Шампанское, шаркая ногами, повертел задницей в такт музыке.
– Тебе чего, это местечко не нравится?
По внутренней стороне его брюк от паха шло несколько параллельных мокрых линий – явно девочки-стриптизерши хорошо потанцевали у него на коленях.
Мне на плечо опустилась рука.
– И что это я тут услышал – ты снова возвращаешься в бои без перчаток?
Я не стал оборачиваться:
– Привет, Хитрюга.
Детектив-инспектор Дейв Морроу, он же Хитрюга, подмигнул мне в зеркале. Шея его исчезла много лет назад, вместе с ней исчезли волосы на голове. Обнял за плечи Мистера Шампанское:
– Сделай одолжение, слиняй отсюда по-быстрому, пока я тебе рыло не начистил, ладно?
Танец внезапно прекратился. Мистер Шампанское постоял пару секунд и, отвесив челюсть, поплелся в другой конец бара.
– Как тут дела с титьками? Пристойное было что-нибудь? – Хитрюга Дейв уместил громадную задницу на стул рядом со мной.
– Новая девочка Тина снова упала.
– Ооооох… – Он сморщился, со свистом втянув в себя воздух. – Сколько раз?
– Два.
Кивнул:
– Ну, по крайней мере, это лучше, чем вчера вечером. – Расстегнул пиджак. Показались синяя рубаха в обтяжку и галстук в темных пятнах. – Выпить бы надо – меня сушняк замучил.
Тут, как по заказу, нарисовался Стив-бармен, тащивший в руках ведерко со льдом. Из него торчала бутылка «Моэт э Шандо».[49]49
«Moёt & Chandon», один из крупнейших мировых производителей шампанского, был основан в 1743 г. Клодом Моэтом: в настоящее время владеет более чем 1000 га виноградников и производит примерно 26 миллионов бутылок шампанского в год.
[Закрыть] Самая старая из известных разводок. Администрация закупает коробку крутого шампанского, выпивает его и заливает в бутылки самую дешевую шипучку, которую только можно найти в ближайшем супермаркете. Девочкам говорят – клиент хочет угостить вас выпивкой? Отлично, пусть это будет шампанское. И клиент покупает «шампанское». Потом сотрудники заведения собирают бутылки, снова заливают в него дешевое шипучее пойло. И все понеслось по новой. А в «Счастливом Сурке» вообще не обременяются тем, чтобы покупать дешевую шипучку, там попросту закупают ящик самого дешевого «Либфраумильх»[50]50
«Liebfraumilch», «молоко Богородицы», нем., дешевое полусладкое белое немецкое вино, которое производится в основном на экспорт, в регионах Рейнхессен, Пфальц, Рейнгау и Наэ.
[Закрыть] и смешивают его с содовой.
Хитрюга посмотрел, как Мистер Шампанское протянул кредитную карту.
– Ты только посмотри на этого задрота. – И даже не пытаясь понизить голос: – Покупает эту шипучую бормотуху и думает, что поразит этим полудурков, с которыми работает. Типа, вот он такой крутой и смог забраться в стринги какой-то стриптизерше. Как будто это происходит первый раз в жизни. – И немного громче: – Мечтатель, твою мать!
Мужчинка в помятом сером костюме взял бутылку дорогой бормотушки и, гордо задрав голову, потопал к своему отсеку. Весь из себя благородный перед лицом грубости. С мокрыми следами на внутренней стороне брюк.
Я сделал еще один глоток минералки:
– Не знаешь, где можно ребенку день рождения отпраздновать?
Хитрюга облизал губы – Стив как раз принес пинту «Теннентс».
– Да здесь и отпразднуйте. Там наверху есть небольшой зал. Уверен, Диллон не будет задирать расценки.
На сцене женщина с грудями размером с воздушный шар крутилась вокруг сверкающего шеста, и ее темные волосы развевались за ней, словно знамя.
Спасибо, не надо.
Стив с грохотом поставил пинту перед Хитрюгой:
– К клиентам не приставай, а то они меня на чаевых обломают.
– Твое здоровье, Стив. – Хитрюга даже не потрудился притвориться, что лезет за бумажником. За счет заведения – значит, за счет заведения. Оторвался, когда высосал половину бокала. – Ахххх… – Рыгнул. – Что за сраный день сегодня, Эш! Полный отстой. Можно подумать, что этот задрот Смит – просто шеф полиции, мать его. Приказы отдает направо и налево. А всего лишь детектив-сержант, скотина.
– Говорят, он из службы собственной безопасности… из Абердина.
Хитрюга сморщился и оскалил зубы:
– Стукачок, мать его. – Остатки пинты исчезли, и он протянул пустой бокал: – Стив, еще одну пинту – сюда же.
Стив сделал то, что было сказано, и пошел обслуживать кого-то еще.
На этот раз Хитрюга наслаждался.
– Ты что, на самом деле снова дерешься? Нет, серьезно, и это с твоими руками?
– Да не дерусь я, чепуха это все. – Я снова вернулся к минералке. – Поквартирный обход дал что-нибудь?
– Рано еще. Отправил команду в Регистрационную палату, чтобы выяснили, кто какими домами владел на тот момент, когда похитили этих несчастных. Какого хрена допрашивать уродов, которые туда переехали пару лет назад, правда ведь?
Я пожал плечами. На сверкающей сцене начала программу Шалунья Никита.
– Как глубоко ты хочешь копнуть?
– На девять лет – с того момента, как похитили Эмбер О’Нил. – Хитрюга хмуро взглянул на меня: – Что ты на меня смотришь?
– Ты знал, что в годы Первой мировой войны в Олдкасле было произведено больше хлорного газа, чем где-нибудь еще во всем Соединенном Королевстве?
– Да ладно тебе, конечно же девять лет вполне достаточно.
– По всей видимости, все земли здесь заражены ртутью – вот почему тут так много чокнутых.
– Наверное, придется проверить домов триста.
Я снова взялся за свой стакан, приложив ноющие суставы к холодной поверхности:
– Помнишь того парня, которого мы взяли три года назад, Мартина Флойда? Где он прятал тела проституток?
– А мы не можем обсудить хотя бы одну тему не отвлекаясь, ну, так минут пять, а?
– Он их душил, насиловал и прятал тела в роще Монкюир. Почему?
– Потому что у него крыша была не на месте, вот почему. А сейчас можно…
– Он прятал их там потому, что когда был мальчишкой, то ходил туда в поход со скаутами. Место знал хорошо.
– Похоже, тебе здорово по голове ударили, у тебя фантазии… – Хитрюга застыл на месте с отвисшей челюстью.
– Ну что, щелкнуло? – Я еще отхлебнул газированной водички.
– Восемь часов уже.
Я посмотрел в зеркало. Заведение заполнялось людьми. К посиделкам присутствующих присоединялись проставления по поводу ухода с работы и холостяцкие мальчишники накануне свадьбы. Парни, готовые славно погулять ночку в сопровождении небольшого количества дармовой обнаженки. Самое начало вечера, который закончится шашлычной блевотиной с головы до ног и выволочкой от жены.
– Вперед, парни, ваши аплодисменты Шалунье Никите! Оуеее! О’кей! Воуууу!
К идиоту с микрофоном никто не присоединился.
– Сейчас девочки уходят на небольшой перерыв, но через пять минут мы вернемся, и перед вами выступит единственная и неповторимая, великолепная Кайлиии! Дааа!
Восемь часов… Я внимательно рассмотрел в зеркале отражение толпы. Костюмы. Мальчишник. Засранец Великолепный Стив из утреннего радио-шоу со своими прихлебателями. Один из последних либерал-демократов в муниципальном совете, одиноко сидящий за столиком. Пара местных бандитов, обменивающихся косячком. Никаких признаков кого-либо похожего на… Твою мать.
Твою ты мать!
У входных дверей стоял мужчина с ушами размером с амбарные ворота, выступающим подбородком и волосами, подстриженными так коротко, что можно было рассмотреть каждый из множества шрамов, которыми была исполосована его бесформенная голова. Рост пять футов три дюйма,[51]51
160 см.
[Закрыть] не выше. Вытирая рукой приоткрытый рот, он внимательно разглядывал толпу. На руке самодельная татуировка – ласточка. Синие чернила расплылись.
Я втянул голову в плечи и слегка согнулся, стараясь выглядеть незаметным, насколько это было возможно.
Твою мать.
Хитрюга зашептал:
– Ты что, прячешься от…
– Я не прячусь, я…
– Ах ты, тупой придурок. Я тебе говорил держаться подальше от…
– Заткнись, о’кей? – Я снова заглянул в зеркало. – Что он делает?
– Ищет кого-то.
Прикинь, вот что случается, когда ты местный и тебя всегда могут найти. Я одним глотком осушил остатки воды. От пузырьков желудок забурлил. Это только пузырьки, и больше ничего.
А потом у меня из-за спины раздался голос, высокий такой, с хрипотцой:
– Так, так, так, детектив-констебль Эш Хендерсон, как неожиданно.
Ноги делать поздно.
Я крутанулся на стуле, все еще держа в руке пустой стакан. Оружие не самое элегантное, но может наделать кучу неприятностей.
– Джозеф! – Посмотрел, не стоит ли кто-нибудь у него за спиной. – А где твой бойфренд?
– Гомофобия,[52]52
Гомофобия – иррациональная неприязнь к гомосексуалистам, часто обусловленная страхом перед собственными сексуальными фантазиями и побуждениями.
[Закрыть] констебль Хендерсон? Я ожидал большего от человека, занимающего такое положение в нашем обществе. – Слегка покачал головой. – Если вам хочется знать, то Френсис сейчас паркует «БМВ». Не волнуйтесь, он скоро к нам присоединится. – На лице Джозефа, словно под хлебным ножом, прорезалась улыбка. – Ба, детектив-инспектор Морроу. Как изволите поживать?
Хитрюга пожал плечами:
– Ты знаешь, что Олдкасл произвел кучу отравляющего газа, чтобы убивать нацистов в Первую мировую войну?
Джозеф поднял пересеченную шрамом бровь:
– Очаровательно. – Потом снова ко мне: – Констебль Хендерсон, у вас, совершенно случайно, нет ли кое-чего для меня?
За Джозефом возникла фигура. Высокий и широкоплечий, кудрявые рыжие волосы собраны в конский хвост, перебитый нос, громадные усы с небольшой бородкой под нижней губой. Снял с носа джонленноновские солнцезащитные очки и сунул в карман кожаной куртки. Маленькие розовые глазки. Коротко кивнул:
– Инспектор.
Я тоже кивнул:
– Френсис.
Джозеф вынул из кармана пару кожаных перчаток и надел на руки:
– Скажи мне, Френсис, наш друг констебль Эш Хендерсон сегодня есть в списке?
Здоровяк достал записную книжку и начал перелистывать страницы, от усердия высунув кончик языка из угла рта. Лоб покрылся морщинами.
– Не.
– О-о… – Джозеф нахмурился. – Ты уверен?
– Да.
Спасибо тебе, Господи, за это.
– Ну да, завтра, наверное. – Подмигнул мне: – Кажется, Старушка Удача улыбнулась вам этим вечером, констебль Хендерсон. Возможно, вам нужно очень хорошо все обдумать и вернуть долг мистеру Инглису, чтобы не вынуждать нас организовывать ночной визит в ваш дом представителей нашей службы финансового мониторинга.
Френсис шмыгнул носом:
– Вон он наш парень, в сортир пошел.
Худощавый мужчина с прямоугольной лысиной нетрезвой походкой пробирался к туалетам. С грохотом закрылась дверь. Френсис бросился вслед за ним.
Джозеф сунул руки в карманы и покачался на каблуках:
– На самом деле нацистской партии не существовало до тысяча девятьсот двадцатого года, так что вряд ли на них воздействовали газовые выбросы из Олдкасла… Ага. Вот и Френсис вступил в переговоры с нашим другом.
Френсис выволок лысеющего чувака из сортира. Парень пытался застегнуть брюки, все еще не прекращая начатый процесс.
– Пожалуйста, я все могу объяснить, я не знал, что возвратить нужно было на прошлой неделе… в смысле, деньги у меня есть, я ведь никогда не говорил, что у меня нет денег, правда?
Френсис протащил его мимо нас, направляясь к выходу.
– Они завтра у меня будут, как только банки откроются, все будет о’кей, клянусь! – И откуда-то с вымощенной булыжником улицы: – На самом деле у меня есть деньги, это не проблема, мы можем…
Дверь с грохотом захлопнулась.
– А сейчас девочка, которую вы так долго ждали! Единственная, неповторимая и необыкновенно сексуальная Кайлиии!
Свет приглушили, и из динамиков заорала «Совсем Плохой».[53]53
«Bad to the Bone», популярная композиция блюзового музыканта Джорджа Торогуда 1982 г.
[Закрыть] Любительский час закончился.
Джозеф снова сверкнул зубами:
– Итак, джентльмены, с вашего позволения, у меня есть еще кое-какие неотложные дела. Наслаждайтесь представлением.
