Текст книги "Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Мин, прошу вас! – взмолился Долфин.

– Нет! – ответила она, отказываясь колебаться Ее парализованная рука начинала оживать. Огненные иглы покалывали кожу и нервы предплечья.

– Я не хочу кровопролития. Мы только что приняли на борт шестерых людей, прошедших через ужасы ада, о которых нам даже думать было бы страшно. Мне нужен счастливый конец: чтобы выжили и мы, и они. Если для этого мы должны подчиняться какое-то время простому лейтенанту, то давайте выполним ее условие.

Своими действиями Мин могла уничтожить Диоса и подорвать авторитет полиции, но она была готова пойти на такой риск.

– Долфин, эти люди нам не враги.

Она повернулась к Морн и с осуждением заметила:

– Возможно, они вышли за рамки приличия. И, наверное, не с каждым из них я согласилась бы водить компанию. Однако с этим мы разберемся позже, когда прилетим на станцию. Пусть нас рассудит директор Диос.

Каждое ее слово было четким, как насечка на металле.

– Не надо рисковать чужими жизнями. Вам все понятно, капитан? Или вы нуждаетесь в дальнейших пояснениях?

– Нет, не нуждаюсь, – ответил Долфин. – Вы выразились ясно.

Юбикви сгорбился, словно что-то внутри него сломалось. Смахнув пот с темного лба, он язвительно добавил:

– Но я должен признать, что вы знаете, как сыпать соль на раны.

Он поднялся на ноги, небрежно оттолкнул Мику в сторону и, указав рукой на кресло, проворчал:

– Мостик ваш, лейтенант Хайленд. Я буду в своей каюте. Что-то меня тошнит от вас. Пойду-ка, проблююсь.

Не ожидая разрешения, он направился к выходу.

– Не хотелось бы пропускать такого зрелища, – с усмешкой произнес Термопайл. – Я пойду с тобой. На тот случай, если ты решишь пошалить. Или если директор Доннер передумает.

Он передал оружие Дэйвису и последовал за капитаном Юбикви. Хотя никто не сказал ни слова, Мин понимала, что Долфин стал заложником. Казалось, он унес вместе с собой всю отвагу дежурной смены крейсера. Офицеры молча сидели за пультами, опустив головы и прикрыв ладонями глаза. Даже Глессен утратил былую агрессивность. Байделл издала звук, похожий на тихий стон.

Гнев Мин прорвался наружу, как вспышка сигнальной ракеты. Сгибая пальцы правой руки назло колючим уколам в предплечье, она шагнула к Морн и строго предупредила:

– Не ухудшайте ситуацию, лейтенант. Терпение наших людей не безгранично. Еще одна искра, и последует взрыв. Если ваш киборг хотя бы пальцем тронет капитана Юбикви, мы будем считать вас своими врагами.

И я лично уничтожу многих из вас.

– Нам это ясно, – ответила Мика. – Мы знали, на что шли.

Дэйвис отошел от трапа и присоединился к матери. Взглянув на Мин, он со злостью сказал.

– Энгус никому не причинил вреда с тех пор, как вы отдали Нику его приоритетные коды. Лично я доверяю ему больше, чем вам.

Чтобы удержаться от резкого ответа, Мин сжала кулак, вгоняя огненные иглы в предплечье.

А Морн уже действовала. Похоже, она была готова к такому повороту событий. Если она и имела какие-то сомнения, то держала их при себе. Дерзко отвергнув годы, проведенные в академии, и всю семейную историю, с ее традиционным уважением к рангам и должностям, она подошла к командному пульту и заняла кресло капитана Юбикви. Несмотря на крайнее истощение, ее лицо выражало решимость. Гипс на руке придавал ей уязвимый вид, но также наделял ее достоинством. Мин чувствовала гнев и странную гордость оттого, что ее подчиненная нашла в себе силы и смелость для такого вызова.

– Мика, – тихо сказала Морн, – я хочу, чтобы ты присматривала за пилотом.

– Уже.

Мика шагнула к пульту Эммета и встала у подлокотника кресла.

– Дэйвис, – продолжила Морн, – ты будешь наблюдать за директором Доннер. Это для ее же безопасности. Я хочу, чтобы каждый офицер «Карателя» мог подтвердить, что она действовала под нашим принуждением. Как и капитан Юбикви.

Тем самым Морн снимала с них ответственность за поступки своей команды. Она завуалированным образом защищала капитана Юбикви, Мин Доннер и офицеров «Карателя» от последующих разбирательств военно-полевого суда. Более того, она защищала Уордена Диоса. Судя по всему, лейтенант Хай-ленд представляла, какие последствия вызовет ее решение.

Дэйвис переместился так, чтобы держать Мин под прицелом без риска для Морн и Мики. Гримаса недовольства придавала ему еще большее сходство с отцом. Он навел на Мин пистолет и отступил на пару шагов, отдавая должное ее реакции.

Когда Дэйвис занял свою позицию, Морн повернулась к пульту. Проследив за ее взглядом, Мин Доннер увидела брата Мики, который по-прежнему прижимался спиной к переборке. Казалось, что он хотел спрятаться, но забыл, как это делается.

Морн нежно спросила:

– Сиро, ты как?

Юноша не ответил. Однако секунд через десять он резко кивнул головой. Вздохнув, Морн перевела внимание на офицеров дежурной смены.

– Связист, я уверена, что у вас имеется копия сообщения доктора Шейхида. Прошу вас подготовить ее для широкополосной передачи. Как только «Каратель» приблизится к Земле, мы начнем транслировать ее на всю планету. Вектор, убедись в правильности их записи.

Крей саркастически фыркнула, давая понять, что в ее записях не могло быть никаких ошибок. Вектор облегченно вздохнул.

– Спасибо, Морн. Я справлюсь с этим.

Он перестал загораживать пульт связи, переместился к спинке кресла и оперся на нее руками. Морн продолжала отдавать команды.

– Пилот, прошу вас проложить курс на Землю. Самый прямой курс, с учетом того, что ускорение не должно превышать одного g. Я не хочу подвергать корабль большим перегрузкам.

– Есть, капитан, – автоматически ответил Эммет. Поместив руки на пульт, он начал набирать команды.

– Когда будете готовы, запускайте импульсный двигатель, – закончила Морн.

«Каратель» возвращался домой. Скрипнув зубами, Мин напомнила себе, что она лишь выполняла приказы Уордена. И что Диос никогда не ошибался.

Койна

Койна Хэнниш заперлась в своем кабинете. Помещение не выглядело таким пышным и величественным, как оперативный центр Годсена Фрика. Офис бывшего начальника не нравился ей – да и в любом случае он был разрушен взрывом кадзе, который уничтожил предыдущего руководителя службы протокола. У нее имелся собственный, более простой и скромный кабинет. К тому времени она поручила своим подчиненным массивную и кропотливую работу по выявлению истин, стоявших за неискренними заверениями Годсена. Им предстояло проверить Банк данных Земли и информационный центр станции полиции Концерна. Койна велела секретарше не принимать никаких звонков, запросов и требований, если только они не исходили непосредственно от Уордена Диоса. Она закрыла дверь, отключила пульты и интерком и даже притушила свет.

Сев за стол, она приступила к пересмотру своей жизни. Это был ее способ принятия трудных решений. Каждый раз, оказываясь перед важным выбором, Койна спрашивала себя, кем она была, что хотела и во что верила.

Она начала делать это много лет назад, когда впервые задумалась о кардинальном пути своей жизни. Какими были ее убеждения и способности? Что она могла сделать с ними? Ответы привели ее в область «общественных связей» – к посредничеству между людьми, совершавшими поступки, и теми, на кого их действия влияли. По мнению Койны, такая работа имела первостепенное значение. Посредник диктовал природу отношений между любой организацией и гражданами. Он превращался в средство, благодаря которому избирательные органы и люди общались друг с другом. Даже беглый анализ правительственных и корпоративных структур показывал, что их эффективность покоилась на «общественных связях».

Позже эти ответы привели ее в службу протокола полиции Концерна рудных компаний. Нигде посредник не играл такой важной роли, как в делах между человечеством и его защитниками. Однако личная и профессиональная нечестность бывшего руководителя службы протокола заставила ее вновь пересмотреть свою жизнь. Могла ли она терпеть его злоупотребления служебным положением – его подтасовки и обман во имя Холта Фэснера? И если подобная ложь была невыносима для нее, то что она намеревалась делать?

В конечном счете Хэнниш решила, что работа в службе протокола важнее для нее, чем отношение к начальнику. Она не стала увольняться, посчитав, что должность вполне соответствовала ее целям. А поскольку Койна не могла сделать Годсена честным, она решила изобличить его. Это вдохновило ее стать осведомительницей Хэши Лебуола.

Новый пересмотр понадобился Койне несколько дней назад, когда Уорден Диос предложил ей работу покойного Годсена. Но разве она к этому не стремилась? Разве она не хотела заменить елейную ложь Фрика на истину? Однако не все было так просто. Уорден мирился с обманом и интригами Годсена. Как начальник, он нес ответственность за должностные преступления своего подчиненного. Если бы он пожелал видеть Койну подобием Годсена, ей пришлось бы отказаться от предложенной должности. Она сразу так решила, хотя эта перспектива наполняла ее болью. Человечество заслуживало большего от службы протокола полиции Концерна – гораздо большего, чем двойника изолгавшегося Фрика.

Однако Уорден повел себя с ней лучше, чем она могла надеяться. Резко поменяв стиль руководства, он предложил ей выполнять работу так, как она считала нужным – то есть открыто и честно. Одним махом он устранил все ее сомнения. Она не поняла его мотивов, но полностью одобрила их. Несмотря на былое попустительство в отношении Годсена, он пробудил ее доверие. Еще бы! После многих лет компромиссов и затаенных обид жизнь Койны вновь обещала стать полноценной. Она уже видела себя тем посредником, в котором так давно нуждалась полиция.

И вот ей снова потребовался пересмотр. Глава полиции поставил ее перед очередным трудным выбором. Она могла бы назвать этот выбор мучительным.

Покинув кабинет Уордена вместе с Хэши и шефом Мэндишем, она едва не плакала от огорчения. Конечно, Койну утешили слова Лебуола о том, что атака кадзе не была спровоцирована ее выступлением. Однако облегчение быстро поблекло, а тревога о других неприятностях осталась. Ее старания примирить свой ум оказались безрезультатными. Она говорила себе, что не должна быть слабой. Уорден дал ей реальную власть. Фактически, он наделил ее чрезвычайными полномочиями. Она могла выполнять свою работу честно и открыто, как это полагалось делать с самого начала. Однако то, что она узнала…

Амнионы совершили акт вторжения. Уже одной этой новости было бы достаточно. Но за ней последовал ряд невероятных откровений. По прямому указанию Холта Фэснера бюро по сбору информации подставило Энгуса Термопайла. Организовав вымышленное преступление на Рудной станции, руководство полиции вынудило Руководящий Совет Земли и Космоса принять акт преимущественного права. Об этом узнала Морн Хайленд. В данный момент она находилась на борту скаута «Труба», хотя капитан Термопайл, превращенный в киборга полиции, получил конкретные инструкции оставить ее в рабстве у Ника Саккорсо. «Бегство» капитана Термопайла и Майлса Тэвернера со станции полиции оказалось дезинформацией, предназначенной для прикрытия их секретной миссии против пиратского космопорта на Малом Танатосе.

Вдобавок Хэши привел убедительные доводы о том, что трое кадзе, угрожавшие капитану Вертигусу, станции полиции и Руководящему Совету, были посланы самим Драконом. Предположительно, Холт Фэснер добивался следующего: прекращения служебного расследования, проводимого особым советником Игенсардом, и ликвидации последствий скандальной видеоконференции между Советом и руководством полиции Концерна. Однако он достиг и другой важной цели: взрыв кадзе уничтожил законопроект об отделении, который выдвигался Вертигусом Шестнадцатым.

Теперь Койне Хэнниш предстояло раскрыть эти факты перед Руководящим Советом Земли и Космоса. При других обстоятельствах она отнеслась бы к подобной миссии с восторгом. Как руководитель службы протокола полиции, она стояла на оси событий, влиявших на все человечество. Вуаль лжи и лицемерия, которую Холт Фэснер сплел между полицией и Руководящим Советом, начинала рваться. Раскрыв Совету истину – и выполнив инструкции Уордена – Койна могла очистить полицию от мерзких слоев обмана.

Она могла бы радоваться – но едва не плакала от огорчения. Печаль разъедала ее сердце, как серная кислота. В данный момент она не чувствовала ясности мыслей. Закрывшись в кабинете, Койна притушила свет, устроилась в кресле и попыталась принять одно из самых важных решений в своей жизни.

Уорден Диос избрал ее своим палачом.

Обратившись к Совету, она поднесет топор к корням власти, которую Фэснер обрел над человеческим космосом. Угроза войны удержит осторожных советников от реформирования полиции Концерна, но они не забудут, что амнионское вторжение являлось прямым ответом на миссию Термопайла – на спасение Морн Хайленд и диверсию против Малого Танатоса. В любом случае Диоса обвинят в разжигании войны. Максим Игенсард протрубит крестовый поход. Возможно, он даже поймет, что Уорден планировал предательство Майлса Тэвернера. Особый советник объявит, что руководство полиции представляет собой такую же угрозу для безопасности человечества, как экспансия амнионов.

Сообщение Койны об интригах на Рудной станции раскроет Совету преступное стремление Концерна к абсолютной гегемонии. Более того, оно подтвердит аргументы Игенсарда и покажет явную неспособность Лебуола контролировать созданного им киборга. Но самым драматическим потрясением для советников будет момент, когда Койна обвинит Холта Фэснера в использовании кадзе против своих противников. Возможно, Совет даже вернется к обсуждению отвергнутого законопроекта Вертигуса. Или пойдет еще дальше. В такое тревожное время советники вряд ли осмелятся на преобразования в полиции. Однако если Койна будет достаточно красноречива, они могут лишить Концерн рудных компаний всех лицензий и начать расследование деятельности Фэснера.

Тем не менее, что бы ни случилось, Совет однозначно избавится от Диоса. Его отстранят от работы и, скорее всего, предадут суду. Холт Фэснер бросит Уордена под нож, выкупая этой жертвой милость к себе и Концерну рудных компаний. Дракон пойдет на любые уступки, лишь бы уменьшить свои потери. И Койна не желала участвовать в этой трагедии.

На первый взгляд решение, принятое Диосом, казалось непродуманным. Но она доверяла ему. Что-то в его сжатых кулаках, в пытливом взоре единственного глаза и в глубинной страстности голоса убеждало ее в честности этого человека. Ему, как и Койне, приходилось идти на компромиссы – ведь он работал на Холта Фэснера. И все же ей верилось, что мотивы всех его поступков были достойными уважения. Вот почему она не хотела становиться его обвинителем.

Как труден выбор между долгом – а Диос сам определил ее задачу – и личной привязанностью к честному человеку. От чего же ей нужно было отказаться?

Совсем запутавшись, она испугалась, что этот вызов окажется для нее непосильным. Какой бы выбор она ни сделала, ей предстояло отказаться от части самой себя. Койна все больше и больше понимала Уордена. Она понимала то принуждение, которое заставляло его принимать решения. Наверное, он тоже терял при этом кусочки самого себя.

Она глодала проблему с тем же отчаянием, с каким животное, попавшее в капкан, грызет свою ногу. Внезапно ее интерком ожил, замигав сигналом вызова. Койна затаила дыхание. Это был канал Уордена. Интерком не издавал ни звука – она отключила звонок – но аппарат настойчиво сигналил, как аварийный космический буй.

Она не успела подготовиться к разговору.

Койна должна была ответить. Она не могла пренебрегать звонком от главы полиции. Инстинктивно выпрямив спину, она прочистила горло и поправила платье, затем протянула руку к интеркому и включила канал.

– Койна Хэнниш, – доложила она. – Директор Диос?

– Койна. Будем краткими. Я очень спешу.

Его голос казался приглушенным от нервного напряжения.

– Лен созывает чрезвычайное заседание, – без всякого вступления сказал Уорден. – Оно начнется в шесть часов. Ваш шатл отбывает в два часа. У вас будет достаточно времени, чтобы связаться с Игенсардом.

Что-то случилось. Она попыталась разобраться в ситуации.

– Значит, вы сообщили президенту Совета об акте вторжения?

– Да, – ответил Диос.

Он не задействовал службу протокола – что, впрочем, ожидалось от него при подобном кризисе.

– Я хотел ограничиться формальным заявлением, но события подсказали мне лучшую идею. Поэтому я решил не медлить и сообщил Эбриму Лену о вторжении амнионского сторожевика.

Что-то случилось. Койна молчала, надеясь тем самым побудить его к продолжению темы.

– Только что прилетел еще один дрон с «Карателя», – объяснил Уорден.

Он хотел, чтобы она знала об этом.

– При запуске дрона крейсер находился в системе Массива-5. Он гнался за «Трубой». Я не понимаю, почему скаут улетает от «Карателя». Очевидно, возникла какая-то проблема. Ник Саккорсо имеет приоритетные коды Энгуса. Он должен был содействовать Мин, а не удирать от нее. Однако остальные новости еще хуже.

В его напряженном голосе появилась хрипота.

– Тот амнионский сторожевик определенно охотился за «Трубой». Скаут решил спрятаться от него в поясе астероидов. Флот Массива-5 оказался неготовым к вторжению. «Каратель» накрыл амнионский корабль плотным и прицельным огнем, но сторожевик остановился у края астероидного пояса и начал ждать появления «Трубы». Это еще одна проблема. Откуда амнионы узнали, что скаут направлялся туда?

А что там делала «Труба»? По какому капризу ума или личному интересу Ник Саккорсо направился к Массиву-5 вместо того, чтобы вернуться под защиту «Карателя».

Однако Уорден не поднял этот вопрос. Он мрачно продолжил:

– Когда «Труба» появилась, сторожевик попытался уничтожить ее. Причем не только плазменными орудиями, но и сверхсветовой протонной пушкой. Скаут чудом уцелел. На его счастье, в зону битвы вошло безымянное судно. Скорее всего, оно следовало за «Трубой» и сторожевиком от самого запретного пространства. Его мотивы остаются для меня загадкой.

Диос тяжело вздохнул и пояснил:

– Оно напало на амнионов и вместе с «Карателем» до предела перегрузило энергетические щиты сторожевика.

Он сделал небольшую паузу, словно преодолевал обиду или стыд.

– Теперь самая плохая новость. Сторожевику пришлось отказаться от уничтожения крейсера и позаботиться о своем спасении. Несмотря на то что «Труба» была его единственной целью, он использовал протонную пушку для атаки другого корабля. Это позволило скауту уйти в подпространство.

– И что же тут плохого? – наконец спросила Койна. – Разве мы не заинтересованы в том, чтобы «Труба» уцелела?

Она тонула в новой информации и с трудом воспринимала возможные последствия происшедших событий.

– Конечно, мы могли бы радоваться этому, – ответил Уорден. – Но очень плохо, что сторожевик принял такое решение. Тем самым амнионы продемонстрировали нам, что у них в запасе имеются другие варианты достижения их цели. Варианты, о которых мы ничего не знаем.

Варианты для уничтожения «Трубы»? Койна не могла представить, как амнионы будут преследовать скаут в человеческом космосе. Несмотря на полученные сведения, она по-прежнему не понимала ставок этой игры – и того, какое отношение они имели к смыслу ее жизни.

– Во время сражения «Каратель» получил серьезные повреждения, – продолжил Уорден. – Он не мог справиться в одиночку с огромным сторожевиком. Наш крейсер вышел из боя и погнался за «Трубой». Амнионы улетели в неизвестном направлении.

По крайней мере, в этом вопросе Койна была согласна с ним.

– Я думаю, вы правы, – печально прошептала она. – Это плохая новость.

Решение Мин Доннер можно было понять и оправдать. Но оно пятнало образ полиции, который уже и без того выглядел непривлекательным и тусклым.

– Риск слишком велик, – закончил Диос. – Я не мог больше ждать. Мне пришлось рассказать Эбриму Лену о том, что случилось.

Огорчение Койны превратилось в сарказм.

– А также Холту Фэснеру? – спросила она.

– Нет, – моментально ответил Уорден. – По вполне понятным причинам я был так занят, что не успел связаться с главой Концерна рудных компаний.

Чем, очевидно, довел Дракона до белого каления. Уорден был приговорен. У Фэснера просто не хватало времени на его ликвидацию.

– Ваши причины действительно вполне понятны, – согласилась Койна. – И достойны оправдания.

Уорден не хотел давать Дракону шанс для отмены его самоубийства.

– Вы все сделали правильно. Настало время информировать Совет.

Несколько секунд ее интерком излучал озабоченное молчание. Затем Уорден смущенно спросил.

– Койна, это тревожит вас?

Ей хотелось возразить: «Нет, я в полном порядке. Почему вы решили, что меня что-то встревожило?» Однако она подавила этот импульс. Койна устала от лжи. Обман ради спасения Уордена был также противен ей, как правда, которая могла уничтожить его.

– Вы по-прежнему хотите, чтобы директор Лебуол присутствовал на чрезвычайном заседании? – спросила она.

Неуверенность ослабила ее голос. Койна едва сдерживала нервную дрожь.

– А он не может заменить меня?

Хэши с радостью запугал бы Максима Игенсарда откровениями о преступлениях полиции Концерна.

– Нет, – ответил Уорден. – Я передумал. Он нужен мне здесь. Кроме того, Клитус Фейн может подстроить ему «несчастный случай». Я не хочу рисковать. Пусть он занимается расследованием.

Клитус Фейн, первый исполнительный помощник Холта Фэснера, по-прежнему находился на Сака-Баторе. Он определенно должен был присутствовать на чрезвычайном заседании.

– Я думаю, что лично вам ничто не угрожает, – добавил Уорден. – Но даже если это не так, я все равно прошу вас отправиться туда.

Койна прикусила губу. Решив говорить только правду, она должна была оставаться честной и открытой.

– Директор Диос, – смущенно сказала она. – Уорден…

Койна не могла вместить свою боль в слова. Она с трудом заставила себя продолжить:

– Не просите меня делать это. Пошлите кого-нибудь другого.

– Почему? – сурово спросил Диос. – Я думал, вы будете рады исполнить свою работу без фальши и лжи.

«Давай, скажи ему это, – умоляла себя Койна. – Сбрось груз с уставших плеч. Иначе ты не успокоишься». Она прочистила горло и твердо ответила:

– Потому, что мое сообщение Совету уничтожит вас. И, скорее всего, убьет. В любом случае вы будете уволены. Когда Игенсард услышит мою речь, он порежет вас на куски. И вместо того чтобы оказать вам поддержку, советники будут точить ему ножи. У вас не останется союзников.

Даже бравый старик Вертигус, который верил Уордену, прикроет глаза и отвернется от полиции Концерна.

– Я не хочу быть вашим палачом. Нам нужно найти другой выход.

Эмоции прорвались в ее голос, и Койне пришлось сделать паузу. Уорден тут же воспользовался этой заминкой. Очевидно, он уже все решил. Его выбор был ясным и точным.

– Выслушайте меня, Койна. Выслушайте внимательно, потому что я дважды повторять не буду.

Каждый преступник должен расплатиться за свои злодеяния – в том числе и я.

В его голосе чувствовалась холодная отрешенность.

– Мне хотелось бы сделать это с большей эффективностью. Я прошу вас о содействии. Помогите мне вытащить крупицу добра из кучи лжи. Помогите мне вырваться из паутины предательства и сделать что-нибудь хорошее.

На глазах у Койны наворачивались слезы. Она хотела задать вопрос: «Что же хорошего в моем выступлении перед Советом?». Но Диос не останавливался:

– Вы не спросили меня о главном. Вы не спросили, почему амнионы так настойчиво хотели уничтожить «Трубу». Они явно напуганы чем-то. Они не отважились бы на акт вторжения, если бы другая альтернатива не казалась бы им еще хуже.

Он был прав. Койна так расстроилась его предыдущими объяснениями, что не уловила очевидный смысл последних новостей.

– Энгус дал нам несколько ответов, – продолжил Уорден. – Я поделюсь с вами одним из них. У Ника Саккорсо имелось иммунное лекарство против мутагенов. Он получил его от Хэши. Однако амнионы не знали, откуда он достал его. Мне кажется, они решили уничтожить антимутаген до того, как весть о лекарстве разнеслась бы по человеческому космосу. Мы с Мин считаем, что «Труба» прилетела в систему Массива-5 только потому, что там находилась контрабандная лаборатория, где Вектор Шейхид мог проанализировать лекарство.

– Подождите минуту, – потрясенно запротестовала Койна. – Иммунное лекарство против мутагенов? И Ник Саккорсо получил его от Хэши? – Бы хотите сказать, что мы имели антимутаген и держали его в секрете?

Идея была такой ужасной, что Койна не верила своим ушам.

– Да. По прямому приказу Холта Фэснера.

В голосе Уордена появились жесткие тона.

– Фактически он остановил бы исследования, если бы я не уговорил его держать антимутаген в секрете. Для разового использования Бюро по сбору информации. Но когда «Труба» покидала астероидный пояс, она транслировала формулу лекарства на всех частотах. Этот факт я тоже скрыл от Холта Фэснера. Если он узнает о нем до вашего выступления перед Советом, Дракон избавится от меня с такой скоростью, что никто не поймет, как это случилось.

«Ах, Уорден, – молча простонала Койна. Ее сердце задрожало от обиды. Оно стало хрупким, как бокал, который вот-вот ударится об пол. – Фэснер приказал тебе предать человечество! И ты мирился с этим?»

Однако Диос продолжал свой инструктаж.

– Вы не считаете, что это нужно предать публичной огласке? – спросил он, словно интересовался ее мнением. – Вам не кажется, что Игенсард должен узнать о таком вопиющем преступлении?

Он как бы спрашивал: «Разве это не важнее того, что произойдет со мной?».

– Иначе для чего же нам тогда руководитель службы протокола?

Она промолчала. Диос был прав. Служба протокола предназначалась именно для этого. Койне следовало исполнить свой долг: рассказать всю правду об организации, в которой она работала; очистить ее от мерзких слоев предательства и лжи.

Собравшись с силами, она ответила:

– В указанный срок я вылечу на Сака-Батор. Директор Диос, ваше задание будет выполнено.

«Я сделаю эту работу с той же убежденностью, с какой ты делаешь свою».

Койна быстро отключила интерком, чтобы не слышать благодарностей Уордена за свое согласие участвовать в его публичной казни. Забыв о подготовке к заседанию Совета, она опустила голову на руки и горько заплакала.