Текст книги "Зеркало ее сновидений"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Она покачала головой. Этот вопрос не волновал ее. Она думала лишь о его недовольстве и своих возможностях. Становится и в самом деле реальным вернуться назад, в ее мир, к ее апартаментам, ее работе и ее отцу…

…а человек, стоящий рядом, хочет, чтобы она осталась. Он хочет этого так сильно, что сама мысль о том, что он позволит ей уйти, причиняет ему боль.

– Откровенно говоря, сделать это не может никто, – пробормотал он. – Но Мастер Гилбур и я не имеем с этим никаких проблем. Любой воплотитель чувствует свою работу. То зеркало, которое отлил я, заставляет мои нервы вибрировать. – Он показал на зеркало слева. – Вот это.

– Миледи, – наконец он заставил себя посмотреть ей в лицо. Руки он держал скрещенными на груди, словно бы усмиряя их. Его угрюмость превратилась в тугой клубок беспокойства и боли. – Вы уверены, что хотите совершить это?

– Джерадин… – сейчас, когда он хотел встретиться с ней взглядом, она избегала смотреть ему в глаза. Она никогда не умела отказывать и просто приноравливалась к обстоятельствам. Но она не принадлежала этому миру. Все это не имело смысла.

И как можно мягче, она сказала:

– Пожалуйста, поймите – я не воплотитель. Ничто из происходящего скорее всего не имеет со мной ничего общего. Вы не заставляли меня придти с вами сюда. Вы просто попросили меня последовать за вами, и я пошла, сама не знаю почему, – призналась она. – Наверное просто хотела убедиться, что моя жизнь может быть не только такой, какой она была. Я не хотела простосидеть там. Но сейчас я знаю, что совершила ошибку. Вы не нуждаетесь во мне. Вы нуждаетесь в Воине. И я думаю, для меня будет лучше, если я просто вернусь туда, откуда пришла.

– Это ваше право. – Несмотря на отчаяние, в его голосе звучали нотки достоинства и даже требовательности, которые она уже слышала раньше. Важность того, что он говорил, отразилась в его глазах. – Вы очень нужны здесь. Мирная жизнь в Морданте будет одним из первых в череде того добра, которое будет уничтожено… и самым малым из них. В скором времени Гильдии не станет, от Орисона не останется и камня на камне, а то, что останется от королевства, превратится в кровавую бойню и арену заговоров и предательств.

Где-то, в его голосе или его словах, она услышала отзвук рогов, нашедших во сне отклик в ее сердце и изменивших все.

– Вы дали нам надежду, – продолжал он. – Вы говорите, что вы не воплотитель. Может быть, это и так. А может быть, вы еще сами не знаете себя. Может быть, вы просто не знаете, что обладаете силой, превосходящей силу любого воина.

Я не могу объяснить это, но я верю, что вы находитесь здесь потому, что должны быть здесь.

И, – наконец он стал говорить обыденно, его взгляд затуманился, – вы придали смысл моей жизни. До тех пор, пока я верю в вас, все это имеет значимость.

Его настойчивость должна была убедить ее, но, наоборот, отпугнула. Это было совершенно необъяснимо. Она здесь необходима? Она обладает силой? Она придала смысл его жизни? Нет. Легче было поверить в то, что она действительно исчезла, растворившись среди снов. Или в то, что она никогда не существовала – что воплощение создало ее…

Тем не менее, то, чего он хотел и предлагал, тронуло ее. Его убежденность, подтвержденная звуком рогов, тронула ее.

– Не опережаем ли мы события? – спросила она, неуклюже меняя тему. – Мы не знаем еще, сработает ли все это. Следует сначала выяснить эту подробность, а потом уже беспокоиться обо всем остальном.

Он пристально смотрел на нее, пытаясь разгадать что она чувствует. Затем кивнул.

– Вы правы. – Внезапно решившись, он протянул ей руку. – Вот. Хватайтесь за руку. Я пойду впереди – на тот случай, если что-то произойдет не так. – И при этом на шаг приблизился к своему зеркалу.

Она ощутила, какой холодный воздух в комнате, посмотрела на его руку, на зеркало, на решительность на его лице. Сейчас, добившись всего, чего хотела, именно в этот момент она заколебалась.

– Не должны ли мы сначала пройти через какой-то ритуал? – То, что она говорила, было полным абсурдом, но она не сознавала этого. Едва она сделала что-то напоминающее выбор, то тут же потеряла способность рассуждать. – Ведь должны быть магические порошки, или заклинания, или что-нибудь подобное?

– Именно так работают воплотители в вашем мире? – спросил он, глянув на нее с подозрением.

– Нет, конечно же, нет. Я хотела сказать, что у нас вообще нет воплотителей. Я ведь говорила вам, у нас магии не существует. – Стыд зажег ее щеки. – Мне просто казалось, что нужны какие-то приготовления.

Он сделал над собой видимое усилие и заговорил спокойнее.

– Простите. Я ни в чем не подозреваю вас. Воплотимое создается тогда, когда отливается зеркало, когда ему придается форма, когда оно окрашивается. Это приготовления. А затем оно или работает, или нет – в зависимости от того, имеет ли реальную власть над ним тот человек, который пытается что-то проделать с ним. Если он собирается воплотить что-то здесь

– тогда дело другое. Тогда слова и жесты могут помочь процессу. Но мы не собираемся призывать что-то сюда. И нам сейчас остается лишь, – он попытался улыбнуться, но его попытка окончилась полным крахом, – сделать несколько шагов вперед.

И снова протянул ей свою руку.

На этот раз она взялась за нее.

То, что он делал, вызвало у нее прилив тошноты.

Джерадин подвел ее к зеркалу и принялся водить свободной рукой, пытаясь установить его – или себя – в правильное положение.

– Сначала я всего лишь просуну туда свою голову, – пробормотал он, размышляя вслух, – и осмотрюсь. Затем вернусь, и тогда вы можете решать, что делать дальше. Держите крепко, – добавил он. – Пока мы держимся друг за друга, вы можете пройти в зеркало туда и обратно с такой же легкостью, как и я.

Внезапно он сунул голову в зеркало.

И голова исчезла, словно отрезанная ножом. Она появилась за стеклянным ограждением воплотимого, затылок пригодника загородил часть пейзажа и корабль.

Териза невольно крепче вцепилась в него. Он слишком сильно подался вперед, потерял равновесие и начал падать. Его рука оперлась на раму зеркала, наводя фокус на изображение. Но в то время как он продвигался вперед, она заметила, как один из закованных в броню воинов выпустил в его сторону яркий пучок света.

Она рванула Джерадина на себя, он вылетел из зеркала, споткнулся и повалился назад, пытаясь сгруппироваться.

Его лицо побелело, стало белым, как зубная паста.

– С вами все в порядке? – спросила она.

– Он выстрелили в меня, – хрипло прошептал пригодник. – Он в меня чуть не попал.

– Я видела его. Я видела ваш затылок.

– Вот черт. – Он почти непрерывно сглатывал. – Если бы я попал туда… Вместо того, чтобы найти вас… Они убили бы меня раньше, чем я открыл бы рот.

В сердце у нее начало покалывать от дурных предчувствий. Зеркало, которое невероятным образом привело Джерадина к ней, в то время как должно было привести его к Воину, сейчас делало то, что от него ранее и ожидалось.

– Я не верю этому. – Это зеркало не могло отпустить ее домой. Она застряла здесь. – Я хочу попытаться сама.

– Миледи! – Его изумление и страх мгновенно превратились в растерянность. – Вас убьют! Второй раз они не промахнутся.

Он быстро вскочил на ноги, положил руки Теризе на плечи и легонько встряхнул ее.

– Нет! – закричал он ей в лицо. – Я не позволю вам убить себя!

– Я должна попытаться! – закричала Териза в ответ. Вполне вероятно, что за всю свою жизнь она никогда ни на кого так не орала.

Вывернувшись из его рук, она рванулась к зеркалу – и споткнулась о подол своего платья. Не в силах остановиться, она начала падать – и словно нырнула прямо в зеркало.

В отчаянии Джерадин схватил ее за руку, как раз в нужный момент, чтобы сделать воплощение возможным. И вместо того, чтобы столкнуться со стеклом и разбить его, она прошла внутрь.

На этот раз процесс воплощения длился короче и не воздействовал на нее так сильно, как тогда, когда она была вырвана из своего мира. Оно было очень быстрым, не имеющим протяженности во времени – длинным и в то же время коротким, как если бы вечность подмигнула ей, когда она проходила мимо; но при этом знакомость впечатлений произвела на нее большее воздействие, чем в прошлый раз чуждость.

Затем она упала – достаточно жестко, чтобы у нее перехватило дыхание,

– на землю, на холм, покрытый густой травой, среди которой пробивались полевые цветы.

Если говорить более точно, ее тело находилось по пояс в траве. Она, видимо, лежала животом на краю нижней рамы зеркала, и все, что находилось ниже этой прямой ровной линии, не было видно. Она чувствовала свои ноги. Ими вполне можно было шевелить. Кто-то держал их. Но при этом она оставила их в другом мире.

Этот мир был теплым и напоенным особым ароматом весны. Легкий ветерок заставлял колыхаться яркие головки цветов и остужал прикосновение к волосам горячих лучей солнца; небо было настолько голубым, что казалось не настоящим. Склон холма справа от нее спускался вниз, к быстрому ручью, такому широкому, что его почти можно было бы назвать и речушкой. Вода текла по золотому руслу из песка и камней словно жидкий хрусталь и радостно журчала, проносясь мимо.

Териза разглядела, что находится в долине, резко очерченной холмами. Через несколько сот футов долину ограждала узкая полоса оврага, второй склон которого переходил в гору, а русло было отмечено и охраняемо высокими, неровными, массивными валунами, похожими на часовых, которых холмы выставили по обеим сторонам ручья. Огражденный этими стенами, ручей выглядел темным и загадочным – но в то же время все это словно бы приглашало к себе, как место, где можно спокойно спрятаться и чувствовать себя в безопасности.

Ее сердце забилось сильнее. Так как она росла в городе, то редко видела места такой красоты. На мгновение она просто замерла, окруженная запахом весенней травы, погруженная в аромат полевых цветов.

Но вскоре она подумала о Джерадине. Это был вовсе не тот чуждый пейзаж, где люди в броне стреляли лучами в людей. Она хотела показать все это ему.

Зачарованная, она принялась отползать назад.

По мере того, как она отползала, все большая и большая часть ее тела исчезала в плоскости воплощения. И Джерадин бесцеремонно помогал ей. Исчезла ее грудь, а затем и плечи.

Камень под ее руками словно бы источал холод. Воздух в комнате был холодным. Даже свет ламп казался холодным.

Сцена в зеркале практически не изменилась. Командир что-то обсуждал с воином, стрелявшим в Джерадина. Видимо, они пытались понять внезапное появление и столь же внезапное исчезновение человеческой головы перед ними. Возможно, они считали, что это какая-то ловушка, устроенная людьми, с которыми им приходилось сражаться, обитателями этой планеты.

– Миледи, – Джерадин дышал так тяжело, словно только что боролся за свою жизнь. – С вами все в порядке? Что произошло? Я не видел вас в зеркале. Я не видел, чтобы они стреляли в вас. Они, похоже, не знали, что вы были там. Что случилось?

– Джерадин…

Она была настолько потрясена и так замерзла, что с трудом смогла подняться на ноги. Контраст был слишком резким, слишком всесторонним. Она была совершенно сбита с толку. Весенний ручей?.. Поток, журчащий и танцующий в солнечном свете?.. Нет, этого не могло быть здесь, в замкнутом каменном подземелье. И не могло быть в зеркале, где люди, привычные к насилию, обсуждали свои дела.

Где-то внутри нее процесс воплощения все еще не остановился, шел дальше. Сейчас она во всяком случае знала, что это означало. Сомнение леденило ее нервы; она была на грани истерики. Это было ощущение падения, потери самой себя, доведенное до самых крайних пределов; это был момент, когда она начисто потеряла контроль над собой, над реальностью, над жизнью.

Именно так она всегда растворялась, когда теряла уверенность в том, что существует.

Итак, это вновь произошло с нею.

Хотя Джерадин склонился над ней, страстно желая знать, что она видела, Териза не могла переключить на него свое внимание. Она не отрываясь смотрела на зеркало возле стены, которое он оставил незакрытым,

– зеркало, показывающее развилку дорог…

Изображение в зеркале изменилось.

Пристальность, с которой она всматривалась в него, заставила Джерадин обернуться.

Когда он увидел зеркало, то выдохнул в изумлении:

– Это невероятно. Как вы?..

Затем попытался обуздать свое ошеломление:

– Я знаю это место. Я бывал там. Собственно, именно там я вырос. Там мы играли, когда я был еще ребенком. Мы называли это место Сжатый Кулак. Это в провинции Домне, приблизительно в пяти милях от Хауселдона. – Несмотря на изумление и растерянность, в его голосе звучало удовольствие.

– Это долина среди гор. Прекрасное место, если удастся добраться туда. И там должны быть сотни небольших пещер и потайных мест, чтобы спрятаться. Наша любимая игра…

Териза верила ему: ведь она сама только что побывала там. Она узнала очертания поверхности, рисунок долины. Склон холма был покрыт снегом; На месте ручья сверкал лед; серая поверхность валунов обросла инеем, словно белым мхом. Пейзаж был тот же. Изменилось только время года. Весна превратилась в зиму.

Джерадин смотрел на нее так, словно она совершила какое-то чудо.

– Миледи, – воскликнул он восторженно. – Я не знаю, каким образом вам это удалось. Это невозможно. Зеркала не могут изменять своего соответствия воплотимому. Но вы сделали это. Неизвестно как. Вы – воплотитель. Вы наверняка воплотитель. Ничего подобного никогда раньше не делали. Нам повезло, что вы находитесь среди нас.

Румянец снова вернулся на его щеки.

Она не имела ни малейшего понятия, почему ему пришло в голову, что именно она была причиной этого невероятного изменения. Но сейчас все это казалось не столь уж важными. Она пока еще не могла думать об этом. Ее беспокоило кое-что другое.

Она видела один и тот же ландшафт в двух различных зеркалах. Сам ландшафт, по утверждению Джерадина, была реальной. Но видела она его в разные времена года. Одно из зеркал лгало. Сейчас была зима, а не весна. Значит, лгало то зеркало, которое показало ей Сжатый Кулак весной.

Постепенное исчезновение самой себя разрывало ее сердце. Зеркало Джерадина обманывало. Зеркало, доставившее ее сюда. Зеркало, показывающее воплотимое, не являющееся реальностью.

И когда она осознала, что сама она – несуществующая иллюзия, то чуть снова не рухнула на пол.

8. РАЗНООБРАЗНЫЕ ВСТРЕЧИ

– Почему это невозможно? – голос Теризы звучал слабо и тихо, голова кружилась.

Возбуждение охватило Джерадина. Он не обратил внимания на ее состояние.

– Никто не знает, как изменять воплотимое. Это невозможно. Воплотимое

– неотъемлемая часть зеркала. Но вы только что совершили это. Вы – предсказанный нам Воин.

Он не знал, что она видела во втором зеркале. Его зеркале. Он не знал, что она получила доказательство того, что на самом деле не существует. Ее руки делали подсознательные успокаивающие движения, отгоняя в сторону мысли. Все это выглядело ужасным.

С другой стороны, она не ощущала ужаса. Она чувствовала отстраненность, словно ее куда-то несло. Ощущение, что она растворяется и постепенно исчезает, становилось сильнее. Или, может быть, она просто обращала на него больше внимания. Она не имела ни малейшего понятия, почему все еще находится в этой комнате, с Джерадином.

Зеркало, доставившее ее сюда, показывало воплотимое, которое не было реальностью.

– Вы сказали, что это реальное место. Не так ли? Но я никогда не видела его раньше. – Ее голос слегка дрожал, она находилась на грани истерики. Она пыталась восстановить в себе веру в то, что реально существует. – Я никогда не была здесь. Я не могу изменять воплотимое, если не знаю, как это делать. – Она прижала локти к бокам и попыталась говорить тише. – Иначе мне не составило никакого труда вернуться в мои апартаменты.

Этот аргумент поразил его как раз в тот момент, когда он находился на вершине экстаза. Он задумался, мгновенно нахмурившись.

– Но именно вы, должно быть, сделали это. Если не вы… Тогда остаюсь лишь я. А я не могу проделать даже простейшее воплощение. Я никогда не был способен проделывать нечто подобное.

– А вы когда-нибудь пытались? – Что бы Териза ни говорила, это не имело ровным счетом никакого значения. Ее жизнь все дальше и дальше утекала от нее.

Он посмотрел на нее, на несколько секунд серьезно задумался над ее вопросом.

– Нет, конечно же, нет. Это же бессмыслица. Воплотимое является фундаментальной частью самого зеркала. Вот почему у зеркал такое ограниченное применение. Они не могут менять свою настройку. – Внезапно он приблизился к зеркалу. – Но вот это, – пробормотал он в изумлении, – это – изменилось, пока мы находились в комнате. Так что нет, это не бессмыслица. Один из нас, должно быть, сделал это. – Он отступил на шаг, его лицо приняло отвлеченно-задумчивое выражение. – Или кто-то другой в Орисоне, обладающий большей силой. Кто-то, кто находится где-то поблизости.

– Это абсурд, пригодник Джерадин, – прокомментировал его рассуждения резкий голос. – Невозможное – невозможно. Должно быть другое объяснение.

Джерадин резко обернулся.

Териза тоже повернула голову, уплывая в своих мыслях все дальше.

В одном из дверных проемов стоял Мастер Эремис.

Он был одет в тот же развевающийся плащ поверх мантии, в которой она видела его днем раньше. И снова ее поразило, насколько условно его можно было назвать привлекательным: большой нос и впалые щеки делали его лицо похожим на клин; густые волосы, свисающие с макушки, подчеркивали высокие залысины. Но в данном случае условность потеряла свое привычное значение. Мастер был высоким, гибким и сильным; в его светлых глазах светился ум и юмор; улыбка обещала нечто таинственное. И то, как он выглядел, заставило Теризу затаить дыхание.

Ей уже было сказано, что он считает ее прекрасной.

Неожиданно сердце Теризы забилось от восторга. Внезапно ощущение того, что она растворяется, исчезает, потеряло всякое значение.

Благодарная, словно была спасена, она ждала, что Эремис будет делать дальше.

Мгновение он смотрел на измененное зеркало, сосредоточенно хмурясь.

– Да, – пробормотал он. – Это – невозможно. – Затем снова обратил свое внимание на Теризу и Джерадина.

– Освежите мою память, пригодник. Возможно, я страдаю склерозом. Приказывал вам Мастер Барсонаж или нет, чтобы вы не передавали ни частицы знаний этой леди?

Джерадин уставился в пол и упрямо молчал.

Внезапно Мастер Эремис подался вперед. До того, как Териза перебралась в свою квартиру, ей довелось повстречаться со множеством людей, обладающих властью, приятелей ее отца, но она никогда еще не видела такой властности, как у Мастера Эремиса. С ним было сопоставимо только присутствие отца, – но манеры ее отца были гораздо менее привлекательными. В них не хватало блеска азарта или страсти, которые могли бы объяснить, почему ее мать вышла за него замуж. Когда Эремис вошел, он заговорил с Джерадином, но интерес, сверкавший в его глазах, и улыбка на губах была адресована ей.

– Ладно, все это неважно. Я думаю, то распоряжение было глупым. Первое правило хорошего тона – ни в чем не отказывать прекрасной даме. Тем не менее, вам вполне повезло, что остальные Мастера слишком поглощены своими спорами, чтобы проявлять бдительность. Мастер Барсонаж может выгнать вас, если узнает, что вы наделали. Но от меня он ничего не узнает.

– Благодарю, – неловко выдавил Джерадин. Внезапное появление Мастера заставило его ощутить себя напроказившим мальчишкой.

Эремис посмотрел на Джерадина.

– Мое обещание не удовлетворило вас? Я хотел бы убедить вас, что в Гильдии у вас нет большего друга, чем я. Вы знаете, что я выступал против решения позволить вам отправиться за избранным нами Воином. Вы думаете, я дурно отношусь к вам или сомневаюсь в ваших способностях? Вы неправы. Воин представляет опасность. Я просто беспокоился о вашей безопасности, Джерадин.

– Мне легче было бы продемонстрировать, насколько я благодарен вам, если бы я понял это раньше, – процедил Джерадин сквозь зубы, неотрывно глядя в пол. – Что вам пользы в моей безопасности?

– Постыдитесь. – Мастер улыбнулся. – Ехидство вам не к лицу. – Он приблизился и положил руки на плечи Джерадина, словно заботливый отец. И при этом заговорщицки подмигнул Теризе. – Ваша безопасность лично мне не принесет никакой пользы. Но я ценю ваш ум – и ваше упорство. Я был бы огорчен, если бы увидел, что такие данные пропали без всякого прока.

– Кроме того, – сказал он, сжимая плечи Джерадина, – тот факт, что вы в безопасности, означает, что вы можете формально представить меня этой, – взгляд его переместился от лица к вырезу платья, там на мгновение задержался, а потом скользнул к ее глазам, – восхитительной, созданной для услад леди.

Джерадин неуклюже ответил:

– Я уверен, что вам известно ее имя.

– Да, но слышал его я не от вас. Ведь вы – тот, кто ее воплотил. И, как заметил Мастер Барсонаж, несете ответственность за нее. – Эремис поглядел на Теризу столь многозначительно, что слабость, которую она ощущала, стала гораздо более приятной. – Я прошу вас, чтобы вы по всем правилам представили меня ей.

Джерадин искоса посмотрел на Теризу. Гримаса искривила его рот. Тем не менее, он выговорил:

– Миледи, позвольте мне представить вам Мастера Эремиса. Он происходит из Эсмереля, одного из новоотстроенных поселений Тора. – Выглядел он жутко неловким. – Мастер Эремис, это леди Териза де Морган. – Затем, сдерживая ярость, добавил: – Она – гостья короля Джойса и находится под его покровительством. Смотритель Леббик охраняет ее.

Мастер Эремис снова рассмеялся.

– Джерадин, вы как ребенок. – Он снова похлопал пригодника по плечам и отошел от него. – Но я все же докажу вам свое дружеское расположение, и так, что это удивит вас.

– Но сейчас, – сказал он, снова обращая внимание к зеркалам, – вернемся к вопросу, каким образом воплотимое могло измениться. Я сомневаюсь, что была произведена замена. – Он коснулся плоского зеркала кончиками пальцев. – И в то же время несомненно фундаментальное изменение. Это наводит на размышления.

Похоже, этот вопрос в данный момент не слишком интересовал его.

– А пока что, – сказал он неожиданно, снова взглянув на Джерадина, – я хотел бы услышать, что заставило вас привести леди Теризу сюда. Ваше зеркало и зеркало Гилбура открыты. Это вызывает у меня серьезные опасения, что вы пытались помочь ей покинуть наше общество – или убеждали ее, что возвращение невозможно. Первое предположение я отвергаю. Это – абсурд. Даже вы, пригодник, не рисковали бы своей жизнью, своим будущим в Гильдии и будущим Морданта только для того, чтобы на следующий день все испортить.

Таким образом, я делаю вывод, что ее возвращение невозможно, в зеркале произошло некое изменение, закрывшее дверь, которую вы – каким-то образом! – открыли, чтобы привести сюда леди Теризу.

Но и это невозможно. – Он рассмеялся, словно мысль эта ему понравилась. – Значит, у нас полный набор невозможностей. Вот достойное вас поле деятельности, пригодник. Как я, надеюсь, ясно выразился, я уважаю ваш ум. Ваша способность все путать существует скорее для практических действий, а не для теории. Рассмотрите такую возможность: возможно ли теоретически спроектировать или перенести воплотимое с одного зеркала на другое? – Он говорил, словно учитель, задающий вопросы, ответы на которые ему известны. – Объяснит ли это те невозможности, что окружают леди Теризу?

Изучите эту проблему и дайте мне знать, к каким вы пришли выводам. Со своей стороны, я собираюсь поднять этот вопрос на заседании Гильдии. Вы будете вознаграждены, если получите ответ раньше, чем Мастера.

Прежде, чем Джерадин успел ответить, Мастер Эремис переключил все внимание на Теризу.

– А сейчас, миледи, – сказал он, возвращаясь к своей привычной манере вести беседу, – может быть, вы окажете мне честь и проводите меня до моих покоев? Площади, отведенные мне Орисоном, не слишком велики, но я могу обещать вам гостеприимство и комфорт. – Легко и решительно он придвинулся к ней. – Есть множество вопросов, которые нам следовало бы обсудить к обоюдному удовольствию.

Его улыбка и его близость, казалось, имели столько исключительно мужского смысла, что кровь бросилась ей в голову. Она смотрела на выражение его лица, пока дыхание ее не участилось, и она не почувствовала, что не в состоянии отвести взгляд.

– Мы не будем надоедать вам, пригодник, отвлекая ваше драгоценное внимание, – промурлыкал Мастер через плечо. – Вас ждут более важные деяния.

Одной рукой он прикоснулся к Теризе. Его пальцы были длинными и тонкими, прикосновения – нежными, подушечки пальцев, казалось, готовы были ласкать, пробовать, узнавать. Указательный палец мастера коснулся кожи на плече у края платья и медленно проследовал вдоль ткани вниз, к основанию груди.

– Миледи, мы можем идти?

Ее губы невольно раскрылись, словно ждали его. Она чувствовала себя слишком загипнотизированной и податливой, чтобы двигаться, околдованная магнетизмом и светом его глаз. И если бы он обнял ее за талию, она последовала бы за ним куда угодно.

– Мастер Эремис, – голос Джерадина был таким сдавленным, что больше походил на хрип, – что обсуждается в Гильдии? Если Мастера собираются принять решение о леди Теризе, то мы все трое должны быть там. Сегодня я знаю о ней намного больше, чем знал вчера. – Его голос звучал отчаянно и с яростью, но он держал себя в руках. – И она может захотеть сказать что-то в свою защиту.

Мастер поднял бровь; уголок его рта скривился.

– Пригодник Джерадин, – сказал он тихо, не сводя взгляда с Теризы и не убирая пальца из выреза ее платья. – Это уже просто непростительно. Я ведь распрощался с вами. Если вы не можете вести себя как взрослый человек, то должны вернуться в Хауселдон к вашим игрушкам и нянькам. Орисон – не место для детей.

– Мастер Эремис, – тон Джерадина заставил Теризу посмотреть на него. В его лице она увидела неожиданную твердость, силу, которой никак не удавалось сосредоточиться. – Я в отношении многого ошибался. Я совершил огромное количество ошибок. Но я никогда не подводил Гильдию. – Сдерживаемая ярость сквозила в его словах. – В этой комнате произошло нечто невозможное. Мастера должны знать то, что знаю я, – и все, что леди Териза может сообщить им. О чем они спорят?

– Твое дело – красители и серебро, мальчишка! – Эремис резко отвернулся от Теризы. – Ты так же слеп, как и глух? – Но через мгновение он взял себя в руки. – Ну хорошо, – прорычал он. – Возможно, если я отвечу, ты наконец-то оставишь нас в покое.

Они сейчас важно надувают щеки, эти напыщенные воплотители, и занимаются сегодня тем же, чем и всегда, – препирательствами, размышлениями, предположениями и сомнениями – склоняясь к парадоксальному выводу, что невозможно принять решение относительно леди Теризы де Морган. Невозможно объяснить, появилась она здесь случайно или в результате вмешательства посторонних сил. Соответственно, нельзя знать, была ли та сила, которая вмешалась, наша или ее. А все, что сама она говорит о себе, может и не быть правдой. Если она реально существовала в своем мире и не является созданием своего воплотителя, она может иметь собственные причины отвечать так, как она отвечает нам. А если она действительно создана зеркалом – что кажется мне очевидным, – тогда основания всех ее действий и ответы следует искать у того воплотителя, который сделал так, что вы отыскали ее. Но кто за это ответственен – конечно же, тайна, потому что, очевидно, он враг Гильдии и Морданта.

Таким образом, разумно обоснованное решение относительно нее не может быть принято в силу вышеизложенных обстоятельств. Я предполагаю, что Мастера будут пережевывать это необычное заключение еще час или два – до той поры, пока Мастер Барсонаж не почувствует, что рискует пропустить свою трапезу.

Завтра будет обсуждаться, какие действия следует предпринять для разрешения этой дилеммы. И тогда я собираюсь рассказать им о последних невероятных событиях, случившихся с леди Теризой.

Ну, пригодник, вы удовлетворены?

И снова Джерадин не смотрел в глаза Мастера. Силы, казалось, покинули его. Склонив голову, ссутулив плечи, он выглядел так, словно сейчас начнет в ярости пинать носками ботинок пол. Но он не отступился. Териза отметила, что он не хочет понимать намеков и покидать комнату.

– Дело вовсе не в случайности, – сказал он голосом, противоречащим всей его позе. – Зеркало, которое доставило ее сюда, теперь уже не может доставить ее обратно. В работу вступила посторонняя сила. И она имеет нечто общее с леди Теризой.

Она утверждает, что она не воплотитель. Она утверждает, что в ее мире нет воплотителей. Она использует слово «магия» – но и магии в ее мире нет. Когда я был там, то видел доказательство того, что не она доставила меня туда. Но это вовсе не значит, что у нее нет сил здесь.

Териза вздрогнула от этого довода. Когда Мастер Эремис отвлекся от нее, она несколько восстановила свою способность размышлять. В результате чего пожалела, что не рассказала Джерадину, что видела в зеркале, прежде чем он собрался с кем-то спорить. Ее слова могли спасти его и не выставлять в глазах других идиотом.

К несчастью, сейчас спасать его было слишком поздно.

– Я считаю, – сказал он, выговаривая слова медленно и отчетливо, – что в ней есть нечто особенное. Мы нуждаемся в ней. Я уверен, что во мне нет ни капли скрытого таланта. Но я не нашел бы ее, если бы она не была нам жизненно необходима.

Он посмотрел на собеседника. Джерадин, казалось, прикусил губу, стараясь сдержаться. Выражение его лица было встревоженным и смущенным, но взгляд его не отрывался от лица Мастера.

– Мастер Эремис, я считаю, что она слишком важная фигура, чтобы стать просто одной из ваших женщин.

– Ты негодный щенок! – воскликнул Мастер. На мгновение он стал еще выше, словно собирался с силами, чтобы нанести сокрушительный удар. Затем внезапно разразился смехом: – О, Джерадин, Джерадин! – выдавил он между взрывами хохота. – Нежели удивительно, что я желаю тебе всего самого лучшего? Ты – просто бесценное создание… Скажи мне, мальчик, – его голос повысился на несколько тонов, словно он изображал ярость, – неужели возможно при виде этой леди, – широким жестом он указал на Теризу, – поверить, что она будет лишь однойиз моих женщин? – Запрокинув голову, он засмеялся еще громче, от всей души.

Именно этого не хватало ее отцу. Он никогда не смеялся. Странным образом веселье Мастера Эремиса наполнило Теризу печалью. Вот чего ей не хватало. Если бы она выросла в семье, где люди смеялись, то вся ее жизнь могла бы быть совсем другой. Она могла бы быть совершенно…

Почти в одно мгновение печаль вернула ощущение, что она растворяется.