Текст книги "Первое дерево"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)

Дональдсон Стивен
Первое дерево

Пэт МакКиллип – другу на добрую память

О ТОМ, ЧТО УЖЕ БЫЛО

Первая книга «Вторых хроник Томаса Ковенанта» – «Раненая Страна» – повествует о возвращении Томаса в Страну – царство магии и смертельных опасностей, где некогда в прошлом он сражался против Зла и одержал победу. Используя силу дикой магии, он одолел Лорда Фоула, Презирающего, древнего врага Страны, и этим обеспечил Стране мир, а себе – покой.

Ковенант вернулся домой и прожил там десять лет, тогда как в Стране за это время пронеслось много столетий. Лорд Фоул снова обрёл силу. Он был абсолютно уверен в том, что ему удастся преуспеть, в попытках обрести власть над кольцом из белого золота, принадлежащим Томасу и способным управлять дикой магией. Поэтому Лорд Фоул заставил Ковенанта вернуться в Страну. Томас пришёл в себя на Смотровой Площадке Кевина, где некогда Фоул предсказал ему, что именно он, Ковенант, разрушит Страну. И вновь Презирающий говорил с ним, глумясь и издеваясь, предрекая ему новые страдания, а себе – окончательную победу.

В сопровождении Линден Эвери, врача, невольно последовавшей за ним из его мира, Ковенант спустился в старую деревню – подкаменье Мифиль, где впервые столкнулся с отвратительной силой, выпущенной на волю Презирающим, – Солнечным Ядом, представляющим собой миазмы разложения природных законов. Он истерзал Страну ливнями, засухами, сверхплодородием и эпидемиями, следующими в совершенно непредсказуемом порядке. Все старые леса были уничтожены под корень; а усиление воздействия Солнечного Яда грозило уничтожением всей жизни в Стране. Чтобы ублажить грозную силу, жители Страны были вынуждены совершать кровавые жертвоприношения.

Осознав своё отчаянное положение, Ковенант пустился на поиски источника Солнечного Яда и способов избавить от него Страну. Взяв в проводники жителя подкаменья Мифиль Сандера, они с Линден отправились на север, в Ревелстоун – резиденцию Верных, единственных, кто, по рассказам местных жителей, мог сдерживать зловредное действие Солнечного Яда. Но за путешественниками пустились в погоню Опустошители – древние слуги Лорда Фоула, чьей целью было заразить Ковенанта неким ядом, благодаря которому он окончательно потеряет разум и способность управлять магией.

Сражаясь с опасностями, порождаемыми Солнечным Ядом, и попытками заразить их, Ковенант с Линден и Сандером пробивались на север. Неподалёку от Анделейна они наткнулись ещё на одну деревню – подкаменье Кристалла, где встретили Холлиан – женщину, которую Верные преследовали за то, что она умела предвидеть атаки Солнечного Яда. Ведунья также присоединилась к ним.

Холлиан рассказала им, что Анделейн, некогда столь прекрасный, теперь стал местом, где властвует безумие. В ужасе от подобного осквернения Ковенант в одиночку отправился в Анделейн, чтобы сразиться со Злом, его поразившим. Но там он узнал, что в Анделейне нет Зла, более того: там Ковенант встретил Каера-Каверола – Лесного старца, некогда бывшего человеком по имени Хайл Трой, и нескольких из своих бывших (ныне умерших) друзей – Лорда Морэма, Елену, Стража Крови Баннора и Великана Идущего-За-Пеной. Лесной старец и Мёртвые одарили Ковенанта тайным знанием и советом; а Идущий-За-Пеной дал ему в попутчики странное существо по имени Вейн, созданное юр-вайлами, и объяснил, что тот имеет тайную миссию, но суть её Ковенанту не открыл.

Вместе с Вейном Томас отправился назад, к своим друзьям, но узнал, что в его отсутствие они были захвачены Верными. Их поиски чуть не стоили ему жизни, сначала в ужасной деревне настволье Каменной Мощи, а затем среди жертв Солнечного Яда в подкаменье Дюринга. Однако с помощью вейнхимов он, наконец, смог добраться до Ревелстоуна. Там он повстречался с Гиббоном – главой Верных, не зная, что его друзья тем временем томятся в застенках Ревелстоуна в ожидании, когда их кровь понадобится для манипуляций с Солнечным Ядом.

В отчаянии от зверств Лорда Фоула и невозможности освободить своих друзей, Ковенант отважился на участие в кровавом Ритуале Предсказания, чтобы узнать, что сулит ему будущее. Его виде ния содержали два чрезвычайно важных факта: что Солнечный Яд появился после уничтожения Посоха Закона – волшебного инструмента, способствующего естественному порядку мироздания, и что Верные действительно подчиняются Лорду Фоулу, общаясь с ним через контролирующих Гиббона Опустошителей.

С помощью дикой магии Ковенант вызволил своих друзей из темницы Ревелстоуна, а затем отправился на поиски Первого Дерева, из которого был вырезан первый Посох Закона, чтобы создать новый для восстановления в Стране Закона.

В Ревелстоуне он освободил Бринна, Кайла, Кира и Хигрома из племени харучаев, принёсших клятву Стражей Крови. Вместе с Линден, Сандером, Холлиан и Вейном Томас повернул на восток, в сторону моря, надеясь продолжить свои поиски там. По дороге он встретил группу Великанов, называвших себя членами Поиска. Один из них – Морской Мечтатель – с помощью Глаза Земли имел видение о Солнечном Яде, поэтому Великаны отправились в Страну, чтобы вступить с ним в борьбу. Попав в город Великанов Коеркри, Ковенант, благодаря тому, что был знаком с их предками, сумел убедить Великанов использовать их корабль для поисков Первого Дерева.

Перед тем как покинуть Страну, Ковенант провёл каамору – обряд очищения и отпущения для всех Мёртвых из Коеркри, не находивших успокоения со дня своей смерти от рук Опустошителя почти сорок веков назад. Затем он отправил Сандера и Холлиан в Верхнюю Страну, надеясь, что им удастся поднять восстание против Верных, а сам подготовился к новому этапу своих поисков.

С этого начинается «Первое Дерево», книга вторая «Вторых хроник Томаса Ковенанта».

Глава 1
«Звёздная Гемма»

Вслед за Ковенантом Линден Эвери спускалась по улицам Коеркри к монолитной, не тронутой временем пристани древнего города, куда подходил каменный корабль Великанов «Звёздная Гемма». Она уже видела его прежде во всей красе: удивительно сочетающего в себе мощь и грацию, скользящего по волнам на всех парусах, словно благостный дар Ковенанту, – корабль надежды для исполнения его чаяний. И её собственных. И всё же, пока они с Неверящим, Кайлом, Бринном и неотвязным Вейном спускались по террасам Печали к пирсу, она невольно залюбовалась подходящим судном. Энергия, исходившая от него, была ей удивительно приятна.

Ковенант только что отослал Сандера и Холлиан в Верхнюю Страну, надеясь, что они смогут поднять деревни против разрушительной власти Верных. И надежда эта опиралась на крилл Лорика, который он им отдал, чтобы они могли сражаться против Солнечного Яда. Самому Ковенанту этот клинок был просто необходим и как оружие, посредством которого он мог удерживать дикую магию, и как защита против загадочного отродья демондимов. И всё же сегодня утром он отдал крилл. А когда Линден попросила разъяснений, лишь буркнул: «Я и так опасен для этого мира».

Опасен. Это слово эхом отозвалось в её ушах. Только Линден знала, что Ковенант болен из-за своей магической силы. Его собственная проказа сейчас практически остановилась в развитии, несмотря даже на то, что он давно пренебрегает режимом и лекарствами. Но вместо неё в его организме медленно расползается отрава Опустошителя и Солнечный Яд. Эта моральная отрава пока ещё тайно дремлет, словно хищник, готовый в любую минуту проснуться и растерзать свою жертву. Линден казалось, что даже цвет лица Ковенанта изменился, словно яд уже выжег его до черноты, вплоть до мозга костей. Пропитанный ядом насквозь, да ещё с кольцом белого золота – он действительно был самым опасным человеком, которого она когда-либо встречала.

И эта опасность её завораживала. Она символизировала ту грозную силу, которая притянула её к Ковенанту ещё в Небесной ферме. Он, улыбаясь пошёл на смерть, чтобы спасти Джоан, и эта улыбка выдавала его тайную сущность, его способность не идти против судьбы, какая бы страшная угроза над ним ни нависла. А каамора, которую он совершил в честь Мёртвых Коеркри, показала всю мощь его способностей. Он был ходячим парадоксом, и Линден страстно желала подражать ему.

При всех своих опасности, проказе, отраве, угрызениях совести и ярости Ковенант был жизнеутверждающим символом, гарантией того, что Страна будет спасена. И его позиция была настолько сильна, что Презирающий ничего не мог с ним поделать. А сама Линден могла ли хоть что-то? На что она потратила свою жизнь? На бесконечное бегство от прошлого. Все так нелегко давшиеся успехи на поприще изучения медицины, все её самоотверженные порывы в борьбе со смертью – ведь они были порочны в самом корне: болезненное отрицание страшного наследства родителей затмевало все благородные стремления. Она сравнивала себя со Страной – истерзанной произволом Верных и Солнечным Ядом; Страной, где правят законы жестокости, а не любви.

На примере Ковенанта она познала себя. Даже тогда, когда она ещё не понимала, что в нём так притягательно, её влекло к нему чисто инстинктивно. А теперь она окончательно поняла, что хочет стать похожей на него. Она хочет стать опасной для тех сил, что распоряжаются людьми, как игрушками.

Сейчас, по дороге, она изучала его лицо, мрачное и одновременно светлое от предчувствий, стараясь до мелочей запечатлеть в памяти этот измождённый лик пророка, с жёсткой линией рта и спутанной, всклокоченной бородой.

Как и Ковенант, Линден пристально смотрела в конец улицы Великанов. И хотя она провела в обществе Хоннинскрю, Морского Мечтателя, Красавчика и Первой в Поиске лишь несколько дней, она успела понять, почему в голосе Ковенанта, когда он говорил о Великанах, с которыми когда-либо был знаком, звучали боль и любовь одновременно. Но у неё к тому же были собственные предчувствия и причины нетерпеливо ускорять шаги.

Почти сразу же после того, как пробудился её дар видения, он стал источником боли и тревог. Первое острое осознание пришло к ней, когда убили Нассиса. И с тех пор каждый шаг её страшит, словно она идёт, балансируя над пропастью, в которой затаились Опустошители; идёт по лезвию между жизнью и смертью, и пути этому не видно конца. Постоянные атаки реального Зла – моральные и физические, – которое она никогда не сможет одолеть, и так истерзали её, заставив страдать от тщетности своих попыток и мучиться от неуверенности в себе. А тут ещё она попала в лапы Верных, в полную власть Гиббона. Его пророчество и омерзительная сила, которой он осквернил душу Линден, проникла во все самые потаённые уголки её сердца и мозга и наполнила её отвращением к себе, граничащим с самоотрицанием. Тогда-то она и поклялась, что ничто в мире не заставит её снова использовать свой неожиданный дар.

Но не смогла сдержать клятвы. И если на одной чаше весов лежала её уязвлённая душа, то на другой – острейшая необходимость в её уникальной помощи. Та же самая сверхчувствительность, которая так пугала её, давала ей возможность сращивать сломанные кости и исцелять от яда Рысаков. Эта способность глубоко затронула её инстинкт медика, восстанавливая личность, которую она чуть было не утратила, попав из привычного мира в этот.

А потом они пришли в Прибрежье, где Солнечный Яд не имел силы. И вот там-то, где весь воздух словно дышал здоровьем, среди тихой природы и цветов, будто сохранивших свежесть с первого дня творения, в обществе Великанов (особенно Красавчика, чей искрящийся юмор рассеивал любую тьму, накопившуюся в душе), испытав на себе целебную силу «глотка алмазов», Линден вновь ощутила почву под ногами. Там она причастилась истинной любви к миру, там остро прочувствовала дар, который принёс Ковенант Мёртвым. И именно там нутром поняла, что её видение можно в равной мере использовать как во зло, так и во благо, и что у неё есть возможность попытаться изменить участь, предуготовленную ей Презирающим.

Ведь старик, чью жизнь она спасла у Небесной фермы, сказал ей тогда: «Будь честной. Есть ещё в мире любовь!» В первый раз за последнее время эти слова, выплыв в памяти, не вызвали в Линден былого страха и стыда.

Она с трудом поспевала за Ковенантом, стремительно спускавшимся по лестнице Великанов. Казалось, он ничего и никого не замечает. Зато она замечала. Ясное утро. Пустынные длинные улицы Коеркри, все в инее соли. Неотвратимая опасность, струящаяся от чёрной фигуры Вейна. И харучаи за спиной. Присущее им хладнокровие оставило их: обычно столь бесстрастные, они горели желанием скорее достичь неизвестной земли вместе с Ковенантом и Великанами. Линден запечатлевала в памяти каждую деталь, словно они составляли основу той, новой жизни, о которой она так мечтала.

Однако, когда они, наконец, спустились к залитой солнцем пристани, где их встречали Первая, Мечтатель и Красавчик, а также Кир и Хигром, взгляд Линден словно магнитом снова притянула к себе подходящая к причалу «Звёздная Гемма».

Корабль Великанов потряс её до глубины души. Он вздымался ввысь, вырисовываясь на фоне неба, насколько хватало взгляда. Капитан Гримманд Хоннинскрю выкрикивал команды с мостика, а экипаж суетился на палубе, сворачивая паруса. И вот уже спускается якорь. Мастерство всего экипажа и искусство, с которым корабль был построен, словно отрицали физические законы, заставляя массивную глыбу гранита, из которого он был сделан, легко скользить по волнам. На первый взгляд, его массивные, монолитные (без единого шва) борта и величавые мачты казались громоздкими, палубы – бескрайними, каменные реи – тяжеловатыми, а нос – грубоватым. Но когда, наконец, чувства Линден пришли в порядок, она вспомнила, что корабль построен для Великанов и им он в самый раз. Фигуры матросов, сновавших по палубе, гармонировали с этим вздымавшимся из воды каменным чудом – застывшим в граните языком пламени, рвущимся к небу.

Этот камень поразил Линден. Инстинктивно она задавала себе вопрос о материале, из которого был построен корабль Великанов, так как была твёрдо уверена, что гранит слишком хрупок, чтобы противостоять океанским штормам. Но, внимательно приглядевшись, она поняла свою ошибку. Гранит был пронизан тонкими костяными прокладками, раскрашенными под камень. Линден ощутила их энергетику.

И вся команда «Геммы» словно излучала особую энергию. Да, они были Великанами, но на своём корабле представляли собой нечто большее. Они были частью огромного здорового организма, чей смех, полный жизни, делал и их сильнее и радостнее. И это живое, хохочущее существо – конгломерат камня, парусов и команды, «Звёздная Гемма» – было кораблём, который выходил на битву с океаном только потому, что ни одно другое испытание не способно принести ему столько радости.

Три его мачты, вздымавшиеся достаточно высоко, чтобы нести на себе по три паруса, словно три кедра, возвышались над мостиком, на котором в небрежной позе стоял Хоннинскрю. Он не обращал ни малейшего внимания на раскачивающие корабль высокие волны, словно был рождён на палубе сразу капитаном, с солью в лохматой бороде и мудростью в бездонных глазах. В ответ на окрик Красавчика он гаркнул так, что его услышал весь Коеркри, заставив Печаль отозваться впервые за несколько столетий. И тут глаза Линден внезапно наполнились слезами, словно она до сих пор никогда не испытывала истинной радости.

Но уже через секунду она справилась с собой и, сморгнув слезинки, взглянула на Ковенанта. Лицо его было неестественно напряжено; но его чувства были ей понятны даже сквозь эту исковерканную маску. Он думал о поисках Первого Дерева и видел сейчас лишь способ достижения своей цели. А, кроме того, он видел Великанов, прямых потомков Идущего-За-Пеной, которого он так любил. Линден не нужно было объяснять то смешение чувств, тот комплекс надежды и страха, от которого его улыбка была больше похожа на оскал. Гордость от его прошлой победы над Лордом Фоулом была сметена хохотом Идущего-За-Пеной. За эту победу была заплачена страшная цена – жизнь друга. И теперь он смотрел на Великанов со «Звёздной Геммы», терзаясь старой печалью: а вдруг и им он готовит судьбу Идущего-За-Пеной?

Линден все это понимала. Его упорство, как и её упрямство, ковались в одной кузнице потерь и угрызений совести. И она понимала, сколь хрупки их с Ковенантом надежды.

Но корабль снова отвлёк её внимание. Над его палубой висел радостный гомон, веселье бурлило и выплёскивалось через фальшборт пеной смешков. Красавчику и Мечтателю уже бросили тросы, и те туго закрутили их вокруг кнехтов. Ещё чуть-чуть поёрзав на волнах, «Звёздная Гемма» притулилась к пристани и устроилась поудобнее на долгий отдых. И команда по канатам и лестницам посыпалась на пирс.

Великаны с глубоким уважением салютовали Первой, тискали в объятиях Мечтателя, выкрикивали приветствия Красавчику.

Первая принимала все выражения почтения степенно, с достоинством, к тому же её грозный вид и палаш исключали любую фамильярность. Зато Красавчик с лихвой восполнял бурной радостью и её суровость, и молчание Мечтателя. Но вскоре Великаны стали рваться в город, мечтая своими глазами увидеть древнюю столицу их бездомных предков.

Линден обнаружила, что её со всех сторон окружают здоровые, статные люди в два раза выше неё – моряки, кряжистые, как дубы, и в то же время подвижные и грациозные, как молодые деревца. Все они были одеты в творения собственных рук – кольчужные юбки, сплетённые из каменных дисков, и толстые кожаные гамаши, – но однообразие в одежде они компенсировали богатством языка, расцвеченного сочными морскими шутками. Своей неуёмной радостью они вернули в древнюю Печаль жизнь.

Их желание поскорее обследовать город, полюбоваться на творение рук давно умерших предков было понятно Линден. И глаза Ковенанта светились в ответ пламенем кааморы, которой он искупил долги Коеркри и заслужил данный ему Первой титул Друга Великанов. Вся эта суматоха радостной жестикуляции, смеха, вызванного шутками Красавчика и скупыми ответами харучаев, бурных приветствий ослепила Линден и заставила Ковенанта выпрямиться, словно он хотел стать выше.

Первая тем временем сдержанно рассказывала Хоннинскрю о том, что обещала свою помощь Ковенанту в его поисках. Она говорила о всеразрастающейся язве Солнечного Яда и о спешной необходимости найти Первое Дерево, чтобы вырезать из него новый Посох Закона. Радостное возбуждение капитана как рукой сняло. Когда Первая спросила его, как обстоит дело с припасами, он ответил, что якорь-мастер, помощник капитана, позаботился как следует обеспечить команду, сделав запасы даже с излишком на случай непредвиденных затруднений. И капитан приказал команде снова подняться на борт.

Кое-кто из матросов добродушно запротестовал, желая послушать из уст Ковенанта историю Печали. Но Томас, памятуя о том, что Верные питают Солнечный Яд человеческой кровью, не хотел терять ни минуты. И капитан тоже не терял времени.

– Спокойно, лентяи! – рявкнул он. – У вас что, уже все ждальники прохудились? Рассказы отложим до лучших времён, когда они будут скрашивать наши тяжёлые будни. Первая требует, чтобы мы поспешили!

Линден ощутила острое разочарование оттого, что команда мгновенно прекратила этот восторженный праздник на пирсе (у неё уже так давно не было праздников). Она понимала, что Ковенант стремится закрепить достигнутые успехи. А ещё она понимала, что он не очень-то твёрдо убеждён, что заслужил подобное уважение к себе. Она подошла к нему поближе и, стараясь перекричать гвалт, стоявший вокруг, сказала:

– Берек нашёл Первое Дерево без помощи Великанов – может, оно не так уж и далеко?

Но Ковенант даже не посмотрел на неё. Его взгляд был прикован к кораблю. Даже борода не могла скрыть его стиснутые от тревожного возбуждения челюсти.

– Сандер и Холлиан сделают всё, что в их силах, – наконец сказал он, – и харучаи тоже не будут сидеть сложа руки. Верным придётся нелегко. Так что мы выигрываем немного времени.

Он так и не повернулся в её сторону, и всё же она поняла, что эти слова предназначались ей.

– Скажи мне, – почти прошептал он, и Линден пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его в гуле голосов Великанов, все ещё толпившихся на пирсе. – Как ты думаешь, я смог бы уничтожить Верных?

Вопрос больно задел её. Слишком тесно он был связан с другим вопросом, который он мог бы задать, знай он о ней все.

– Опухоли надо удалять, – ответила она, – и если ты жалеешь пациента и не режешь его, рано или поздно ты его теряешь. Или ты думаешь, что твои пальцы были отрезаны просто так, по злобе душевной?

Брови Ковенанта дрогнули. Он посмотрел на Линден так, словно она вдруг оторвала его от переживания собственных забот и тревог, и будто осознал, наконец, что мира между ними быть не может.

– Ты бы их тоже отрезала? – спросил он сдавленным голосом, словно у него перехватило горло.

Линден не смогла унять дрожь, которая охватила её при воспоминании о словах Гиббона: «Да ты убила человека! Разве это не Зло?» И внезапно совершенно ясно ощутила, что Ковенант был бы согласен с Всадником. Держась изо всех сил, чтобы не выдать себя дрожащим голосом, она ответила:

– Да. А на что тебе дана твоя сила?

Как бы она сама хотела обладать подобной властью!

– Не для этого.

Великаны вокруг уже смолкли, ожидая их решения. В этой спокойной, терпеливой тишине страстность Ковенанта прозвучала словно обещание, перекрывая шум прибоя. Но он не обращал внимания на аудиторию. Повернувшись, наконец, к Линден, он бросил ей прямо в лицо, тщательно артикулируя:

– Я уже виновен в двадцати одной смерти. Пора поискать другие способы.

Линден показалось, что он хочет сказать что-то ещё. Но он, заметив её замешательство и растерянность и не понимая их причины, повернулся к Первой и тихо произнёс:

– Я был бы много спокойнее, если бы мы отправились немедленно.

Великанша кивнула, но не сделала ни шага. Достав из ножен свой меч, она подняла его обеими руками в торжественном салюте.

– Друг Великанов. – Она говорила тихо, но в голосе её звучали раскаты отдалённого грома. – Ты принёс дар всему нашему народу, и мы должны отплатить тебе за него. Я обещаю тебе это от имени всего Поиска и Глаза Земли, – тут она бросила взгляд на Мечтателя, – который вёл нас прежде. Теперь же я выбираю иной путь, но приведёт он нас к той же самой цели.

Мечтатель нахмурился, и шрам, пересекавший его лицо, побелел, но Великан сдержался.

– Друг Великанов Ковенант, мы будем служить тебе, пока у тебя будет в нас нужда! – торжественно заключила свою речь Первая.

Ковенант в смущении от прилива благодарности не смог найти ответных слов и лишь молча склонил голову перед Великаншей.

Этот жест тронул Линден. Он пришёл к Ковенанту, словно тот обрёл духовную красоту и силу духа, чтобы принять их помощь. К тому же временно она была освобождена от скрытой конфронтации, которая сквозила в его вопросах.

– В путь! – решительно скомандовала Первая, и Линден последовала за Великанами, которые уже без всякой спешки начали возвращаться на корабль.

Его борт, нависал над причалом, словно уступ скалы, и, когда Линден уцепилась за крепкие перекладины лестницы, которую придерживали для неё матросы, подъем показался ей бесконечным, точно корабль был ещё больше, чем казался. Она даже не могла задержаться, чтобы перевести дух, потому что по пятам за ней поднимался Кайл. Но, ступив на палубу, она сразу позабыла о том, как неважно только что себя чувствовала.

Чёлн раскрылся перед ней, как каменный цветок, чаруя её. Она ещё не была настолько близко знакома с этим камнем, чтобы прочувствовать его достаточно глубоко, но уже ощущала, что весь гранит вокруг неё такой же живой, как дерево. Она даже не удивилась бы, если бы вдруг оказалось, что в его толще циркулирует живительный сок. И ощущение того, что он живой, всё усиливалось по мере того, как команда поднималась на борт.

Из-за головокружения и искалеченной руки Ковенанту было трудно подниматься самому, но на помощь ему тут же подоспел Бринн. Следуя то ли за Ковенантом, то ли за Линден, по лестнице поднялся Вейн и замер, словно статуя, на носу судна, скалясь своей чёрной двусмысленной улыбкой. Рядом уже стояли Кир и Хигром. И словно каждая нога, ступившая на палубу, подзаряжала камень, Линден чувствовала, как усиливаются идущие от него эманации деловитой суматохи. Даже сквозь туфли она ощущала льющуюся от корабля жизнестойкую энергию, убеждавшую, что ему не страшны никакие моря.

Яркий солнечный свет заливал пирс и дробился на миллионы блёсток, плясавших на воде. Солнце освещало древнее лицо Коеркри, и казалось, что для него это первый настоящий восход с тех пор, как погибли Бездомные.

По команде Хоннинскрю несколько матросов уже начали выбирать якорные цепи. Остальные карабкались по снастям с ловкостью мальчишек. Кто-то спускался вниз, и их Линден тоже чувствовала сквозь гранит палубы, пока ещё слабо ориентируясь в этой новой, непонятной для неё жизни. И вот уже паруса корабля величаво распустились и надулись ветром. «Звёздная Гемма» снова вышла в море.