Текст книги "Война за креатив. Как преодолеть внутренние барьеры и начать творить"

Автор книги: Стивен Прессфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Это серьезные страхи. Но преодолимые.

Итак, это страх, который мы преодолеем.

Мы обретем силы, которые спят внутри нас, – и мы втайне знаем об этом.

Так мы сможем стать самими собой.

И эта перспектива поистине ужасна, потому что она за раз отрывает нас (как нам кажется) от близких людей, социума, всего того, к чему наша душа прочно привязана уже 50 миллионов лет.

Мы боимся обнаружить, что мы больше, чем сами о себе думаем. Больше, чем думают наши родители, дети и учителя. Мы боимся того, что действительно обладаем талантом, о котором нам говорит наш внутренний голос, что у нас действительно есть мужество, настойчивость, способности. Мы боимся того, что мы способны вести наше судно, водрузить наш флаг на мачту, достичь Земли обетованной. Мы боимся потому, что если это правда, то нам придется отказаться от всего, к чему мы привыкли. Мы покинем стандартную оболочку. Мы превратимся в монстров.

Ведь если мы стремимся к нашим идеалам, мы должны доказать их ценность. А это пугает нас до смерти. Что с нами станет? Мы потеряем наших друзей и родных, которые перестанут узнавать нас. Мы окажемся в одиночестве, в холодной пустоте, где ничто и никто нас не поддержит.

Конечно, именно так и произойдет. Но тут есть одна хитрость. Мы оказываемся в пустоте, но не в одиночестве. Мы получаем доступ к неиссякаемому, неистощимому, неисчерпаемому источнику мудрости и созидания. Да, мы теряем друзей. Но мы и находим друзей там, куда мы никогда не догадывались заглянуть. И это настоящие лучшие друзья.

Вы верите мне?

Возвращение к себе

У вас есть дети? Тогда вы знаете, что никто из них не был чистым листом бумаги. Каждый из них пришел в этот мир наделенным выраженной и уникальной индивидуальностью. Каждый ребенок был тем, кем он был. Даже совершенно одинаковые близнецы, сделанные из одного генетического материала, были совершенно разными с самого первого дня и всегда будут такими.

Лично я согласен с Вордсвортом^[8]:

Рожденье наше – только сон забвенья,

Душа, что жизнь зажгла в нас, – вещий чародей,

Слетела в наши жалкие селенья

Из чудных, сказочных, далеких областей.

Не в наготе, без проблесков сознанья

Минувшего, – нет!

Облачившись в свет

Непреходящей славы, мы —

Его созданья —

Грядем из лона Бога Мирозданья.

В нем – наш очаг;

Иной Отчизны нет!

Иными словами, никто из нас не рождается пассивным сгустком материи, ждущим, пока мир поставит на него свое клеймо. Мы появляемся уже наделенными утонченной и уникальной душой.

Можно думать об этом и так:

уже при рождении наш выбор ограничен нашей личностью.

Мы не можем достичь всего, чего захотим.

Мы приходим в этот мир с определенным, индивидуальным предназначением. У нас есть работа, которую мы должны сделать, призвание, которому мы должны следовать, Я, которое мы должны обрести. Мы – те, кто мы есть, с самой колыбели, и это определяет нашу судьбу.

Наша работа в этой жизни – не формировать из себя некий идеал, которым, по нашим представлениям, мы должны стать, но выяснить, кто мы на самом деле.

Если вы рождены рисовать, ваша задача – стать художником.

Если вы рождены растить и воспитывать детей, ваша работа – быть родителями.

Если вы рождены бороться с несправедливостью, ваша работа – понять это и приступить к делу.

Иерархия и определение своего места в жизни

В животном мире особи определяют себя двумя способами – своему месту в иерархии (курица в очередности клева, волк в стае) или своей принадлежности к территории (основное место базирования, территория охоты, контролируемая территория).

Именно так индивиды – как люди, так и животные, – достигают психологической безопасности. Они знают, где находятся. Мир становится логичным.

Похоже, что стремление к построению иерархии является «настройкой по умолчанию». Именно она автоматически активизируется у людей еще в детском возрасте. Мы вливаемся в стаи и группы, совершенно не думая об этом. Мы знаем, кто из нас – хозяин положения, а кто – неудачник. Мы понимаем свое место. Мы определяем себя – похоже, инстинктивно, – по нашему положению в школьном дворе, в банде, в клубе.

И лишь позже, обычно – после сурового обучения в университете несчастий, мы начинаем изучать альтернативы.

Некоторым из нас это спасает жизнь.

Стремление к иерархии

Большинство из нас бессознательно встраивает себя в иерархию. И немудрено.

Школа, реклама, вся материалистическая культура муштруют нас с самого рождения, чтобы мы определяли себя мнениями других людей.

Пейте это пиво, получи те эту работу, выглядите таким образом – и все вас полюбят. Но что же такое иерархия?

Голливуд – это иерархия. Равно как Вашингтон, Уолл-стрит и «Дочери американской революции»^[9].

Высшая школа – торжество иерархии. И она работает: танцовщица из университетской группы поддержки знает свое место в системе, равно как и слабый игрок в шахматном клубе. Каждый нашел себе нишу. Система работает.

Однако у иерархической структуры есть проблема. Когда число ее членов становится слишком большим, все разрушается. Очередность клева может поддерживаться только для определенного количества цыплят. Вы можете найти свое место в гимназии Массапекуа. Но отправьтесь в Нью-Йорк – и там этот фокус уже не пройдет. Нью-Йорк – слишком большой город, чтобы функционировать по иерархическому принципу. Равно как и компания IBM. Индивид в столь крупных системах чувствует себя подавленным, безликим. Он погрузился в массу.

Он потерялся.

Очевидно, вследствие эволюции мы, люди, чувствуем себя более комфортно в группе, насчитывающем от 20 до, скажем, 800 особей. Возможно, мы можем увеличить это число до нескольких тысяч или даже до пятизначной цифры. Но в какой-то момент оно достигнет своего предела. Наш мозг не может хранить в памяти так много лиц. Мы мечемся вокруг, сверкая нашими символами престижа («Эй, как тебе мой “Линкольн Навигатор”?») и удивляясь, почему это никого не колышет.

Мы вошли в массовое общество. Иерархия слишком сложная. И она больше не работает.

Художник и иерархия

Для художника определять себя через иерархию губительно.

Давайте выясним, почему. Во-первых, посмотрим, что происходит в иерархической структуре.

Индивид, определяющий себя своим местом в иерархии, будет:

1) конкурировать со всеми остальными, стремясь повысить свой статус, подтянувшись к тем, кто находится выше него, при этом защищая свое место от наступающих снизу;

2) оценивать свое счастье / успех / достижения своим рангом в иерархии, чувствуя себя наиболее удовлетворенным вверху и наиболее несчастным внизу;

3) действовать по отношению к другим на основе их положения в иерархии, не принимая при этом во внимание все прочие факторы;

4) оценивать каждый свой шаг исключительно по воздействию его на окружающих. Он будет действовать для других, одеваться для других, говорить для других, думать для других.

Однако художник не может следовать своему призванию, ориентируясь на окружающих. Если вы не верите мне, спросите у Ван Гога, который создавал шедевр за шедевром, но за всю свою жизнь так и не нашел на них покупателя.

Художник должен действовать, опираясь на внутреннее понимание своего места во вселенной. Он должен делать свою работу из любви к искусству.

Работать в искусстве по любой причине, кроме любви к нему, – это проституция. Вспомните судьбу спутников Одиссея, которые зарезали коров бога Солнца:

Собственным сами себя святотатством они погубили:

Съели, безумцы, коров Гелиоса Гиперионида.

Дня возвращенья домой навсегда их за это лишил он

^[10]

.

В иерархии художник вынужден быть экстравертом. Встречая нового человека, он спрашивает себя: что он может сделать для меня? Как этот человек может улучшить мое положение?

В иерархии художник смотрит вверх и вниз. Хотя единственное место, куда он должен смотреть, – внутрь себя.

Кто такие райтеры?

Я узнал это от Роберта Макки. Райтер, говорит он, это писатель, полностью зависящий от аудитории, ориентированный исключительно на нее, но при этом ее презирающий. Когда райтер садится за работу, он не спрашивает себя, что происходит в душе. Он спрашивает, что нужно рынку.

Райтер снисходит до своей аудитории. Он думает, что он выше этих людей. На самом деле он боится их до смерти или, говоря точнее, он боится показаться им искренним, боится написать то, что он действительно чувствует, или то, во что верит, то, что кажется ему интересным. Вдруг это не будет продаваться? Поэтому он пытается угадать, чего хочет рынок, и дать это.

Иными словами, райтер пишет, будучи встроенным в иерархию. Он пишет то, что, по его представлениям, будет хорошо выглядеть в чужих глазах. Он не спрашивает себя: что я хочу написать? Что я считаю важным? Вместо этого он спрашивает: что сейчас популярно, на чем я смогу сделать деньги?

Райтер подобен политику, который советуется с избирателями, прежде чем занять позицию по какому-либо вопросу. Он демагог. Он сводник.

Это может быть выгодно – писать на заказ. Учитывая развращенность американской культуры, хитрый хлыщ может заработать миллионы, сочиняя заказные тексты. Но даже если вы преуспели в этом деле, в действительности вы проиграли, потому что вы продали вашу Музу, а ваша Муза – это то лучшее, что есть в вас.

Я вел голодную жизнь киносценариста, когда у меня родилась идея «Легенды Баггера Ванса». Я задумывал книгу, а не фильм. Я встретился со своим агентом, чтобы сообщить ему дурные новости. Мы оба знали, что первые романы продаются за совершенно смешную цену. Хуже того, роман о гольфе, даже если бы мы смогли найти издателя, явно оказался бы в мусорной корзине.

Но у меня была Муза. Я должен был это сделать. К моему изумлению, книга оказалась с точки зрения критики и продаж более успешной, чем все, что я написал когда-либо. Почему? Я верил в то, что нравилось мне, а не в то, что, по моему мнению, должно было сработать. Я делал то, что сам считал интересным, а признание моих успехов оставил богам.

Художник не может делать свою работу, ориентируясь на общество. Он должен работать, глядя внутрь себя. Художник должен найти свое собственное место.

Чувство своей территории

Если пойти вверх по склону от моего дома, то можно встретить трехногого койота. Он там живет. Ему принадлежат все мусорные контейнеры в окрестностях. Это его территория. Время от времени какой-нибудь нарушитель с четырьмя лапами пытается захватить ее. Но ему это не удается. На своей территории даже покалеченное животное непобедимо.

У нас, людей, тоже есть «свои» территории. Территория Стиви Уандера – пианино. Территория Арнольда Шварценеггера – тренажерный зал. Когда Билл Гейтс заезжает на автостоянку компании Microsoft, он оказывается на своей территории. Когда я сажусь писать – я оказываюсь на своей. Что же такое – территория человека? Его место?

1. Если мы на своем месте – мы уверены в себе, мы прочно стоим на ногах. Бегуны знают, что такое чувство свой территории. Равно как скалолазы, гребцы и йоги. Художники и предприниматели тоже знают, как важно занимать свое место. Профессиональная пловчиха после прохождения труднейшей дистанции чувствует себя куда как лучше, чем усталая раздраженная женщина, которая нырнула в бассейн на 30 минут после рабочего дня в офисе.

2. Ощущение того, что мы на своей территории, поддерживает нас само по себе. Территория – это замкнутая система. Наша роль – прикладывать усилия, работать с любовью; а взамен получить благополучие и достаток. Именно это имеют в виду специалисты, когда они рассказывают нам, что физические упражнения (или любая другая деятельность, требующая усилий) избавляет от депрессии.

3. Ваша территория – это исключительно личное пространство. Вы можете работать в коман де, вы можете работать вместе с другом. Но вы и только вы должны впитывать в себя энергию вашей территории.

4. Свое место добывается тяжелым трудом. Когда Арнольд Шварценеггер попадает в тренажерный зал, он оказывается на своей территории. Но чтобы сделать ее своей, ему потребовались часы и годы упорного труда.

5. В качестве награды ваше место – сфера приложения усилий – дает ровно столько, сколько вы в нее вложили. Территории честны. Каждая частица энергии, вложенная вами в выбранную область деятельности, обязательно поступает на ваш счет. Это инвестиции, которые никогда не девальвируются. Здесь все честно. То, что вы вложили, вы получаете обратно, доллар в доллар.

Художник и его территория

Процесс творчества по определению связан с поиском своего места, ниши. Подобно тому, как будущая мать вынашивает в себе дитя, художник или изобретатель пестует в себе свою новую идею. Никто не поможет им ее родить. Но им и не нужна чья-либо помощь.

Мать и художник охраняются небесами. Природа знает, когда для таящейся внутри жизни приходит время переходить с жабр на легкие. Она знает это с точностью до наносекунды.

Когда художник встроен в иерархию, он действует в обход Музы. Он оскорбляет Музу и злит ее.

Художник и мать – орудия, а не создатели. Они не создают новой жизни, а только вынашивают ее. Вот почему роды кажутся многим столь унизительным занятием. Новоиспеченная мамочка плачет от благоговейного трепета перед маленьким чудом, лежащим у нее на руках. Она знает, что оно появилось из нее, через нее, но не от нее.

Когда художник работает «на своей территории», он чтит небеса. Он присоединяется к загадочным силам, которые питают вселенную и хотят с ее помощью произвести новую жизнь. Делая свою работу, он отдает себя в услужение этим силам.

Помните: мы, как художники, не так уж бесполезны. И мы доказываем это ежедневно. Для нас пытаться перехитрить нашу Музу, как это делает райтер со своей аудиторией, – значит проявить неуважение к небесам. Это богохульство и кощунство.

Вместо этого давайте спросим у себя, как будущая мать: что внутри меня? Пусть я дам ему появиться на свет ради него самого, а не ради дивидендов, которые я смогу получить за это.

Как выяснить, ориентированы мы на иерархию или на поиск своей уникальной ниши?

Один из способов – спросить самих себя: «Если бы я попал в неприятную ситуацию, что бы я сделал в первую очередь?» Если бы вы сняли телефонную трубку и позвонили по очереди шести друзьям, чтобы услышать их голоса и убедиться, что они еще любят нас, – значит, вы ориентированы на иерархию.

Вам важно мнение других людей.

Что бы Арнольд Шварценеггер сделал в тяжелый день? Он не стал бы звонить своим приятелям, вместо этого он отправился бы в тренажерный зал. Его не волновало бы, что в зале пусто. Он знает, что тренировки в полном одиночестве достаточно для того, чтобы вернуть себе уверенность.

Он ориентирован на свою уникальную нишу, на свое место в жизни.

А вот другой тест. Спросите себя: «Если бы я оказался последним человеком на планете, чем бы я стал заниматься?»

Если вы – один-одинешенек на планете, стремление встроиться в иерархию не имеет смысла. Ведь впечатлять некого. И если вы ответили бы, что продолжили бы заниматься своим делом, примите мои поздравления. Вы ориентированы на обретение собственной территории.

Если бы Арнольд Шварценеггер оказался последним человеком на Земле, он все равно пошел бы в тренажерный зал. Стиви Уандер играл бы на фортепиано. Их поддерживает работа сама по себе, а не впечатление, которое они производят на окружающих.

У меня есть подруга, которая очень любит наряжаться. Если бы она осталась последней женщиной на Земле, она помчалась бы прямиком в бутик, сметая все на своем пути, и начала бы мародерствовать. Она бы при этом не стремилась произвести впечатление на других. Просто она любит одежду. Это ее территория.

А теперь: что мы представляем собой как художники?

Как мы делаем нашу работу? Стремясь занять место в иерархии или найти уникальную нишу?

Если бы мы были не в себе, понесли бы нас наши ноги на работу?

Если бы мы остались последними людьми на планете, мы все равно появились бы в студии, в репетиционном зале, в лаборатории?

Высшая добродетель

Однажды кто-то попросил спартанского царя Леонида определить высшую воинскую доблесть, из которой вытекают все остальные. Он ответил: «Презрение к смерти».

Для нас, художников, смерть – это провал. Презрение к провалу – наша главная добродетель. Сосредоточившись исключительно на собственных мыслях и действиях – иными словами, на работе и ее требованиях, – мы выбиваем почву из-под ног размахивающего копьем врага.

Плоды нашего труда

Когда Кришна учил Арджуну, что у нас есть право на наш труд, но не на плоды нашего труда, он советовал воину найти свое место, а не оглядываться на окружающих. Мы должны делать нашу работу ради нее самой, а не ради богатства, внимания или аплодисментов.

Но есть еще третий путь, не связанный ни с иерархией, ни с поиском своей территории. Делать работу и отдавать ее Ему. Делать дело как приношение Богу.

Дайте деяние мне.

Очищенные от надежды и Эго,

Сосредоточьте ваше внимание на душе.

Действуйте и делайте для меня

^[11]

.

Наши творенья так или иначе приходят с небес. Почему бы тогда не вернуть их назад?

Такой труд, как учит нас «Бхагавад-Гита», – это вид медитации и высшая форма духовного служения. Я также считаю, что он лучше всего согласуется с высшей реальностью. По сути, мы – слуги Тайны.

Мы оказались на нашей планете, чтобы стать посредниками Бесконечности, чтобы с нашей помощью появилось то, чего еще нет, но будет.

Каждый вдох, который мы делаем, каждый удар сердца идут от Бога и поддерживаются Богом каждую секунду, подобно тому, как каждое создание, изобретение, каждая нота или строчка стихотворения, каждая мысль, видение, фантазия, каждая дурацкая выходка и каждая гениальная мысль идут из того бесконечного разума, который создал нас и вселенную из Пустоты, поля бесконечных возможностей, изначального хаоса, Музы. Признать эту реальность, позволить работе войти внутрь нас и позволить ей свободно вернуться к ее источнику – это, по моему мнению, как нельзя лучше соответствует нашей миссии на Земле.

Портрет художника

Итак, мы нарисовали своего рода модель мира художника, признав существование других, более высоких уровней реальности, о которых мы ничего не можем рассказать, но из которых возникают наши жизни, наша работа, наше искусство. Эти сферы пытаются сообщаться с миром материального. Когда Блейк сказал, что «Вечность влюблена в творенья времени», он имел в виду эти вневременные и внепространственные силы, страстно стремящиеся к воплощению в материальном мире, ограниченном во времени и определяемым пространством.

Художник – слуга этих ангелов, Музы. Враг художника – ничтожное Эго, которое порождает Сопротивление, дракона, охраняющего золото. Вот почему художник должен быть воином, и, подобно всем воинам, художники со временем обретают скромность и смирение. Некоторые из них могут на публике вести себя вызывающе. Но наедине с собой они становятся скромными и смиренными. Они знают, что не являются источником творений, которым они дают жизнь. Они только содействуют. Они проводники. Они – усердные и опытные орудия богов и богинь, которым они служат.

Жизнь художника

Вы рождены писателем? Вы появились на Земле, чтобы стать художником, ученым, посланником мира? В конечном счете на этот вопрос можно ответить только реальными действиями. Так что все в ваших руках.

Если вам предназначалось найти лекарство от рака, написать симфонию или осуществить холодный ядерный синтез, а вы этого не сделали, вы не просто вредите себе – вы разрушаете себя. Вы причиняете вред вашим детям. Вы причиняете вред мне. Вы причиняете вред планете.

Вы позорите ангелов, которые охраняют вас, и обижаете Всемогущего, который создал вас и только вас с вашими уникальными дарами для одной-единственной цели – продвинуть человеческую расу на один миллиметр дальше на пути его возвращения к Богу.

Творчество и созидание – не борьба актера за внимание зрителей. Это подарок миру и каждому существу в нем. Не лишайте нас обманом этого подарка.

Поделитесь!

notes

Примечания

1

Армия спасения – благотворительная организация. —

Здесь и далее прим. пер.

2

«Легенда Баггера Ванса» (The Legend of Bagger Vance) – роман Стивена Прессфилда, экранизированный в 2000 г. Робертом Редфордом в одноименном фильме.

3

Новелла Джона Стейнбека.

4

Город на Аляске, где проводятся гонки на собачьих упряжках.

5

Американский кинофильм о непростых взаимоотношениях богатой пожилой американки и ее водителя-афроамериканца.

6

Перевод А. Н. Егунова.

7

Американский исследователь мифологии, писатель.

8

Уильям Вордсворт (1770–1850) – английский поэт.

9

Daughters of the American Revolution – женская общественная организация национал-патриотического толка.

10

Гомер, «Одиссея».

11

«Бхагавад-Гита».