Текст книги "Изгнание из Эдема"

Автор книги: Стивен Оппенгеймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Прибегнув к сильному упрощению, можно сказать, что сундадонтность отражает древнейшие изменения в строении зубов по сравнению с собирателями на прибрежной полосе – выходцами из Африки, и разнообразные комбинации этих черт можно встретить у представителей южной ветви монголоидов, обитающих в Юго-Восточной Азии, Полинезии и Микронезии, и в меньшей мере у некоторых немонголоидных народностей, таких, как йомоны в Японии и изолированные этнические группы жителей Андаманских островов. Синодонтность представляет собой следующий этап дивергенции в том же морфологическом направлении, что и сундадонтность. Она встречается у северной ветви монголоидов, включая и большинство китайцев, и в более выраженном и гипертрофированном варианте – у жителей Северо-Восточной Сибири и коренных жителей Америки[276]276
  Сундадонтность и синодонтность – достаточно искусственные критерии классификации некоего континуума. См. с одной стороны дискуссию в кн. Hanihara, Т. (1992) «Строение зубов у негритосов, аборигенов Австралии и «протосундадонтов»: коренное население Восточной Азии, V» American Journal of Physical Anthropology 88: 183—96; см. также Scott, G.R. and Turner II, C.G. (1997) «Антропология строения зубов у современного человека» (Cambridge University Press). Rayner and Bulbeck, (указ. изд.), с другой стороны, со всей определенностью указывают, что деление на сундадонтность и синодонтность является искусственным. Они указывают на клинальный континуум, считая, что сундадонтность занимает промежуточное положение между недиффренцированным околоиндийскоокеанийским типом и синодонтностью. В этой точке зрения есть место для клина Южной и Северной Азии. Исследователи также утверждают, что между этими народами Тихоокеанского побережья существуют значительные различия. Но, хотя я согласен с Рейнером и Балбеком в этом вопросе, по соображениям простоты я продолжаю пользоваться терминами «сундадонтность» и «синодонтность».


[Закрыть].

Загадка происхождения монголоидов

При изучении формы черепа, строения зубов или других генетических индикаторов нельзя не заметить, что среди всех этнических групп за пределами Африки наиболее сильные изменения со времени исхода затронули именно монголоидную расу. Эта дифференциация по сравнению с древнейшим архаическим прототипом и утрата внутригруппового разнообразия заметно усиливается по мере продвижения на крайний Северо-Восток Азии и далее – в американскую Арктику. Главный вопрос, остающийся неясным в наши дни, – как, когда и где началось активное формирование черт, выделяющих представителей монголоидной расы по сравнению с другими народами Евразии. И это – не праздный схоластический вопрос, занимающий лишь академические круги. В конце концов, именно монголоиды – наиболее многочисленная и распространенная раса на земном шаре. Ее представители появились в Америке еще до последнего Ледникового периода, примерно 20 тысяч лет тому назад (см главу 7), однако что касается равнинных районов Китая, то там этот тип появился лишь после того, как была перевернута последняя страница в истории последнего оледенения. Краткое резюме этой сложной и запутанной истории в нашем изложении выглядит так:

1. Древнейшие обитатели Азии (которые были также и предками европейцев) внешне выглядели практически так же, как и африканцы той эпохи, и имели сходное строение зубов.

2. Эти древнейшие жители Южной Азии, обладавшие «крепким» черепом, впервые появились около 80 тысяч лет тому назад и расселились по всей прибрежной полосе Южной Азии, от побережья Аравийского полуострова через Индию в Юго-Восточную Азию, выйдя к берегам Новой Гвинеи в конце дуги островов на юго-западе Тихого океана. Современные жители районов вдоль этого маршрута расселения сохранили некоторые архаические черты строения зубов, характерные для их далеких предков.

3. Из Индокитая представители этих недифференцированных типов расселились на север, в Китай, в период между 35 и 70 тысячами лет тому назад обогнув западное побережье Тихого океана.

4. В некий исторический момент еще до последнего Ледникового периода среди представителей «премонголоидной расы», живших в Юго-Восточной Азии, сформировался новый комплекс особенностей строения зубов. Эти новые типы строения зубов впоследствии в несколько видоизмененной форме распространились на северо-восток, вдоль побережья Тихого океана, и дальше – в Японию (их носители стали предками современных йомонов и айнов), а также на юго-восток – в Полинезию. (См. рис 5.2 )

5. Второй основной комплекс признаков строения зубов, синодонтность, по всей видимости, является более поздним и происходит от сундадонтности. Эволюция от сундадонтности к синодонтности и связанные с ней промежуточные формы не выявлены ни в Юго-Восточной Азии, ни на западной окраине Тихого океана, ни среди йомонов или айнов в Японии. Однако степень синодонтности постепенно нарастает по мере продвижения на север у современного монголоидного населения континентальных районов Восточной Азии, достигая своего крайнего выражения у коренных жителей Америки. Таким образом, получается, что источником и предшественником синодонтности была сундадонтность, возникшая в южных районах. В связи с отсутствием ископаемых окаменелостей признаки синодонтности на черепах старше 10 тысяч лет, найденных в Китае и на Японских островах, обнаружить не удалось.

6. Монголоидной форме черепа присущи тонкие «удлиненные» кости, характерное плоское лицо и уменьшение длины. Подчеркнуто плоский нос обнаружен у одного из черепов, относящихся к эпохе до последнего Ледникового периода, найденном в районе возле озера Байкал. Плоский нос наиболее выражен у черепов в этом районе.

7. Как и синодонтность, признаки монголоидной расы на китайских черепах, относящихся к эпохе до последнего Ледникового периода, не выявлены. В более поздние времена они получили широкое распространение в Северной и Восточной Азии и считаются характерной особенностью синодонтов, то есть, другими словами, северной ветви монголоидов, а также большинства коренных народностей Америки.

Таким образом, нарастающие изменения формы черепа протекали параллельно с переходом от сундадонтности к синодонтности в строении зубов. Если предками синодонтов действительно были выходцы с юга – сундадонты, то по крайней мере некоторые черты физического облика, характерные для северной ветви монголоидов, также восходят к южным предкам. Если же предки первых типичных монголоидов северной ветви были выходцами с юга, это означает, что они имели общего предка с такими народами, как малайцы – коренные обитатели Малайского полуострова, которые до сих пор живут там. Как мы увидим далее, существуют вполне убедительные свидетельства того, что по крайней мере некоторые основные генетические цепочки Восточной и Северо-Восточной Азии берут свое начало из Индокитая, сохраняя расовые черты и признаки, которые и в наши дни можно встретить у коренных представителей южной ветви монголоидов в этом регионе.

В этой связи сделать паузу и рассмотреть различные частные случаи этой модели миграции «юг – север», представляющей собой противоположность модели «север – юг», что прослеживается по изменениям строения зубов и костей. Из двух основных азиатских типов строения зубов, ассоциируемых с представителями монголоидной расы, сундадонтность, по всей видимости, возникла первоначально в Юго-Восточной Азии, представляя собой древнейший тип изменения строения зубов, который и в наши дни встречается у некоторых реликтовых архаических этнических групп немонголоидного происхождения. Синодонтность же, напротив, является самым распространенным типом строения зубов во всей Восточной Азии и Америке, однако она не встречается у представителей коренного населения Юго-Восточной Азии. Последний аргумент говорит в пользу версии направления миграции «юг—север».

А как же быть с гипотезой о миграции с севера на юг? Если она справедлива и корни происхождения южной ветви монголоидов именно таковы, мы вправе были бы ожидать массового вторжения носителей синодонтных признаков с севера на юг, в Юго-Восточную Азию. Однако на самом деле ничего подобного не обнаружено. Простой анализ уровня изменений также опровергает теорию о том, что специфические типы строения зубов привели сначала к возникновению сундадонтности на юге, а затем трансформировались в синодонтность, когда носители монголоидных признаков направились в Центральную Азию.

Что касается эволюции и усиления признаков сундадонтности, что повлекло за собой формирование синодонтного типа, некоторые признаки монголоидной расы, например характерная плоскостность лица, более выражены у северной ветви монголоидов, чем у южных монголоидов. Таким образом, какими бы ни были движущие силы эволюции, эти специфические изменения должны были накапливаться где-то еще дальше к северу, возможно, в глубине континентальных районов Азии.

Ископаемые останки (или, точнее сказать, их отсутствие) свидетельствуют о том, что район «дальнейшего развития» монголоидных признаков находился отнюдь не в Китае, Японии, Юго-Восточной Азии или Индии, а где-то в Центральной Азии к северу от Гималаев, например, в Монголии или в районе озера Байкал в Южной Сибири. Более того, на юге Сибири существует особая этническая группа, среди представителей которой, кстати сказать, резко отличающихся от соседних народностей, встречается немало носителей сундадонтных признаков, что свидетельствует о сохранении в этих местах архаического расового типа (см. рис. 5.3).

Почему представители монголоидной расы стали выглядеть иначе?

Существует целый ряд теорий, объясняющих, как и где начали формироваться особенности скелета монголоидов, обусловившие их внешние отличия. Первое, что необходимо сказать об этих теориях, – это то, что все они носят откровенно спекулятивный и даже спорный характер. Теории, рассматривающие вопрос «где», имеют, как я уже отмечал, чисто гипотетический характер, что объясняется практически полным отсутствием ископаемых останков представителей монголоидной расы. Недостоверность же теорий, отвечающих на вопрос «как», обусловлена тем, что сегодня не существует реальных средств, позволяющих связывать те или иные изменения скелета с конкретными генами-«контролерами». Впрочем, это не мешает нам хотя бы вкратце познакомиться с такими теориями.

К сожалению, как это часто случается в научных дебатах, противоречия между сторонами приводят к возникновению настоящей пропасти между ними, тогда как истина обычно находится где-то посередине. Что касается теорий о происхождении, то нам предлагается выбор между южным и северным локусами прародины предков монголоидов, а если говорить о теориях, объясняющих, как могли произойти подобные изменения, нам приходится обращаться к адаптирующей физической эволюции, при которой возможны либо изолированное развитие, либо дрейф (миграция) генов. (Впрочем, между двумя предполагаемыми механизмами изменений существует определенная связь, поскольку адаптационные[277]277
   Адаптационные теории – теории, делающие главный акцент на приспособлении биоорганизмов или экосистем к условиям внешней среды – Прим. перев.


[Закрыть] теории рассматривают именно холодную северную зону в качестве среды, где имела место адаптация.)

Географическое деление монголоидов на северян и южан становится еще более заметным при рассмотрении физических (и генетических) факторов, как старых, так и выявленных совсем недавно, свидетельствующих о том, что единая некогда раса действительно разделилась на две ветви – северных и южных монголоидов. Изучение динамики роста у детей в Китае показало, например, что дети жителей Гонконга (Южный Китай), несмотря на то что питались они гораздо лучше детей из континентального Китая, заметно уступали в росте детям из Пекина (Северный Китай). Тот факт, что дети из Гонконга, питающиеся лучше своих сверстников из Пекина, значительно уступают им в росте даже спустя несколько поколений после экономического бума в Гонконге, свидетельствует о том, что между севером и югом сложились устойчивые генетические различия[278]278
  Географическое деление монголоидов на северян и южан становится еще более заметным при рассмотрении физических (и генетических) факторов: Yong-Gang Yao et al. (2002) «Филогеографическая дифференциация митохондриевой ДНК у китайцев-ханьцев» American Journal of Human Genetics 70: 635—51. Изучение динамики роста у детей в Китае показало, например, что дети жителей Гонконга (Южный Китай), несмотря на то что питались они гораздо лучше детей из континентального Китая: Leung, S. (1990) «Состояние здоровья детей-китайцев на о. Гонконг, обусловленное факторами оксологии и питания: от рождения до двух лет» MD Thesis, Chinese University of Hong Kong. Можно подумать, что малорослость и хрупкость – это отличительные черты монголоидов. Если северные монголоиды представляют собой ветвь южных, мы вправе были бы ожидать, что они скорее малорослые и хрупкие, нежели крупные и крепкокостные по сложению, но необходимо иметь в виду, что представители северных монголоидов смешивались с этническими группами Центральной Азии, связанными с жителями Западной Евразии, как об этом будет сказано ниже в данной главе.


[Закрыть].

Являются ли расовые отличия монголоидов результатом дрейфа генов или целенаправленного отбора?

Основную альтернативу традиционным гипотезам о происхождении монголоидов, рассматривающим проблему, «как» они возникли, сформулировать достаточно несложно. Наиболее простой ответ на этот вопрос (рассматриваемый в последней главе) сводится к тому, что немногочисленная группа-основатель, изолированная от прочих этнических групп, самостоятельно эволюционирует, приближаясь к определенному генетическому или физическому типу. Комбинированное воздействие эффектов группы-основателя и накапливания изменений еще более усиливается в результате сексуального отбора. Чтобы упростить этот пример еще более, буквально до абсурда, допустим, что в группе-основателе монголоидной расы, пришедшей с юга, у большинства ее представителей по чистой случайности оказались маленькие носы. В результате подобной групповой самоидентификации и предпочтения, отдаваемому при выборе партнеров лицам с маленькими носами, курносые носы через какое-то время стали основной отличительной чертой внешности членов группы. Это еще более усилило действие эволюционных сил, способствовавших формированию маленьких носов, и у дальних потомков этой группы-основателя носы стали совсем крошечными. В дрейф генов оказались вовлечены и другие факторы, ассоциируемые в генетическом отношении с маленькими носами, например плоские лица.

Другая теория, более старая и, возможно, более спорная, заключается в том, что основателям монголоидной расы пришлось адаптироваться к куда более неблагоприятным и сложным условиям новой среды обитания, в данном случае – к холодному и ветреному климату азиатских степей к северу от Гималаев.

Эта идея имеет давнюю родословную, но удачнее всех, пожалуй, ее сформулировал американский биолог Дэйл Гатри. Гатри увлеченно описывал среду обитания, которую он называл Мамонтовыми степями Азии эпохи палеолита.

Мамонтовая степь представляла собой необъятные пространства, поросшие высокими травами; сердцем этой степи был обширный район, расположенный к северу от 35-й параллели, Гималаев и Тибетского нагорья. Этот комплекс факторов низкотемпературной среды обитания, известный биологам под названием «палеолитический биом», прекратил существование около 10 тысяч лет тому назад, являя собой парадоксальный результат глобального потепления, а вместе с ним навсегда исчезли и множество крупных и мелких видов флоры и фауны[279]279
  Другая теория [адаптации к холоду]: Ishida and Dodo, указ. изд.; см. также Con, C.S. «Происхождение рас» (Alfred A.Knopf, New York); Akazawa, Т. (1996) «Введение: эволюция человека, расселение и принципы адаптации» в T.Akazawa and E.Szathmary (eds) «Расселение монголоидов в доисторическую эпоху» (Oxford University Press); и Guthrie, D. (1996) «Мамонтовая степь и происхождение и расселение монголоидов» в «в Т.Акаzawa and E.Szathmary (eds) «Расселение монголоидов в доисторическую эпоху» (Oxford University Press). Гатри увлеченно описывал: см. Guthrie, указ. изд.


[Закрыть].

По мнению Гатри, в южной части «сердца» Мамонтовой степи очень рано появились люди, пришедшие сюда из Синьцзяна, Монголии и окрестностей озера Байкал в Сибири. Сегодня в этих местах раскинулись обширные площади пустынь. В эпоху расцвета великая Мамонтовая степь простиралась от побережья Атлантики на западе до острова Хоккайдо на востоке. Это была самая крупная травянистая саванна, когда-либо существовавшая на нашей планете, и в ней спокойно паслись неисчислимые стада крупных травоядных. Небольшие стада некоторых из этих травоядных дожили до наших дней в труднодоступных районах. К числу этих животных принадлежат дикая лошадь, северный олень, мускусный бык и антилопа сайгак, Что же касается более крупных видов, таких, как волосатый мамонт, степной бизон и волосатый носорог, то они давно вымерли.

Понятно, что Мамонтовая степь была поистине раем для охотников, которые научились преодолевать холода и сильные ветры. Гатри пишет, что люди эпохи палеолита, охотившиеся на травоядных животных в этой степи, предпочитали селиться вдоль южной ее границы, проходившей примерно по 40-й параллели, где было больше островков леса, дававших людям приют и укрытие (см. рис. 5.2). Нет никаких сомнений, что люди, жившие в столь холодных климатических условиях, нуждались в теплой одежде. Гатри и другие исследователи высказывают предположение, что выжить в суровых условиях будущим монголоидам помог целый ряд факторов физической адаптации. В их числе – двойное верхнее веко, или уже упоминавшаяся складка эпикантус, позволявшая уменьшить потери тепла через глаза, более толстый слой подкожного жира вокруг глаз и на щеках, скулах и подбородке; маленький нос, снижающий риск обморожения; более округлая форма головы и особое строение черепа, позволяющее организму терять меньше тепла; более плотное и приземистое туловище с относительно короткими конечностями; более равномерное распределение жира, что, вместе с меньшей длиной конечностей, обеспечивало снижение на 10% отношение поверхности тела к его объему; бледная, близкая по тону к европейцам кожа, обеспечивающая поглощение солнечных лучей и выработку достаточного количества витамина D для защиты от рахита; и, наконец, повышенная чувствительность кровеносных сосудов в конечностях, позволяющая избежать обморожения.

Лично я, несмотря на то что целый ряд аргументов Гатри представляется мне весьма вероятными, нахожу их перечень чрезмерно обширным, да и аргумент о величине носа не кажется мне убедительным. Ведь в Европе, где климатические условия практически такие же, как современные ее жители, так и неандертальцы использовали и используют большие носы как своего рода кондиционеры для согревания и увлажнения воздуха перед тем, как он попадет в весьма чувствительные бронхи и легкие. Это представляется куда более убедительным аргументом в пользу появления крупных носов, и подобные гипотезы высказывались как минимум дважды независимо друг от друга. В самом деле, разве может маленький нос быть столь же приспособлен к жизни в холодном климате? Между тем именно у эскимосов и в меньшей степени – чукчей, жителей крайнего северо-востока Сибири, развился нос, который принято называть «приплюснутым»: крошечный нос, буквально вдавленный в плоское лицо[280]280
   Hanihara (2000), указ. изд., с. 117.


[Закрыть]. Дальнейший процесс адаптации монголоидов к условиям жизни на Крайнем Севере свидетельствует, что крошечный нос оказался не слишком эффективным «кондиционером», и климат Арктики потребовал его дальнейшей эволюции.

Наиболее достоверным (под словом «достоверность» я имею в виду обоснованность теоретических построений, опирающихся на реальные факты) в рассуждениях Гатри мне представляется место, где он утверждает, что наиболее активно адаптация протекала на севере, где у северной ветви монголоидов наблюдается сравнительно бледная кожа, а самые выраженные изменения внешнего облика, в частности появление особенно плоского лица, наблюдаются в окрестностях озера Байкал как в глубокой древности, так и у современных коренных жителей этого региона[281]281
  Ishida and Dodo, указ. изд. Альтернативная точка зрения [см. илл. 8 в Hanihara (2000)], заключается в том, что эти группы сохранили наследственные особенности строения Homo sapiens, в частности, плоское лицо, тогда как верхняя часть черепа, особенно лоб, резко сузилась, а величина челюстей также резко уменьшилась.


[Закрыть].

Гатри высказал ряд предположений относительно того, сколь долгим мог быть процесс развития адаптационных изменений и когда он начался. Он вполне обоснованно полагает, что наибольшие изменения подобного рода вызвал последний Ледниковый период, достигший своей кульминации около 20 тысяч лет тому назад, создав так называемый стресс холода, но говорит, что сам процесс мог начаться как минимум 40 тысяч лет тому назад. Аргументы в поддержку столь раннего начала сводятся к тому, что, как мы уже говорили, накапливание изменений и признаков плоского лица началось у будущих монголоидов, живших к западу от озера Байкал, задолго до начала Ледникового периода (см. рис. 5.2).

Хотя я должен признаться, что теоретические построения Гатри относительно эволюционного развития представляются мне весьма соблазнительными, меня тревожит проблема отсутствия реальных, материальных доказательств подобного рода – ископаемых останков человека. Кроме того, нерешенным остается и вопрос о том, каким образом у представителей южной ветви монголоидов, живущих в тропиках Юго-Восточной Азии, могли появиться эти черты внешности, если эти люди, как принято считать, являются потомками оседлого коренного населения. Если весь комплекс признаков, общих для северной и южной ветвей монголоидов, в первую очередь обусловлен адаптацией к холодным климатическим условиям, в таком случае, согласно теории миграции с юга на север, он должен был бы отсутствовать у представителей южной ветви монголоидов. Позволю себе привести почти анекдотический пример. Моя дражайшая жена, предки которой были уроженцами южного побережья Китая и которая по классификации, используемой мною в этой книге, относится к южным монголоидам, переносит холод куда хуже, чем я, человек, предки которого были южанами!

Если же теории о миграции с юга на север и адаптации к холодному климату соответствуют действительности, нам пришлось бы признать, что первоначальные физические изменения могли явиться результатом действия некоего иного эволюционного механизма, чем простая адаптация к холоду, и что некоторые из этих изменений впоследствии были заметно усилены под воздействием холода.

Неотения у человека

Мне представляется весьма убедительным предложенное Гатри объяснение воздействия эволюционных факторов на севере, но не менее правдоподобным выглядит и продвижение с юга на север, подтверждаемое генетическими данными и особенностями строения зубов. Между тем существует и другой эволюционный феномен, способный связать воедино два этих фактора. Много лет назад видный палеонтолог Стивен Джэй Гоулд выдвинул интересную гипотезу, заключающуюся в том, что комплекс анатомических изменений, характерных для монголоидов, можно объяснить феноменом неотении – явления, при котором инфантильная или детская форма тела сохраняется во взрослом возрасте. Неотения у человека является одним из наиболее простых объяснений того, как и почему у людей за последние несколько миллионов лет так быстро развился непропорционально большой мозг. Относительно большой мозг и обращенность черепа вперед на позвоночнике, исчезновение волосяного покрова на всем теле, характерные для человека, наблюдаются у внутриутробных, неродившихся детенышей шимпанзе. Гоулд обратил внимание на постепенное усиление признаков неотении у монголоидов и даже предложил для этого явления особый термин – «педоморфия»[282]282
  См. Montagu, А. «Рост в молодости» (McGraw-Hill, New York) с. 40; см. также Gould, S.J. (1977) «Онтегения и филогения» (Belknap Press, Cambridge, MA). Те, кто интересуется недавно изданными серьезными научными работами по этой тематике о взаимодействии – как позитивном, так и негативном – неотении и эволюции человека, см. Bemporad, J.R. (1991) «Слабоумие как крах неотении» Theoretical Medicine 12: 45—51; Crow, T.J. (2002) «Половой отбор, синхронистичность и гомологические гены X-Y: Могла ли Y-хромосома быть видообразующей для Homo sapiens?» Proceedings of the British Academy 106: 197—216. Несколько эвристических обзоров можно найти на сайтах www.neoteny.org/a/stephenjgould.html и www.humanevolution.net/a/asienoriental.html.


[Закрыть]. Такой механизм, по всей видимости, включает в себя всего один ген-«контролер», и поэтому подобный эффект может быть достигнут за относительно короткий промежуток эволюции. Он же вполне может послужить объяснением появления совершенно нелогичного курносого носа и исчезновения основной части волосяного покрова на лице.

Существует несколько эволюционных механизмов, в результате которых особи с выраженным педоморфизмом могут со временем произвести на свет сравнительно больше потомства, что объясняется дрейфом генов или направленным генетическим отбором, причем оба этих фактора не являются взаимоисключающими. Один из этих механизмов может быть обусловлен генами экономичности, использующимися в холодной степи (сокращение излишней мышечной массы, уменьшение объема зубов, более тонкие кости, меньший рос и физические данные). Это соответствует избирательно-адаптационной модели эволюции монголоидов, которая могла включать в себя уже существующие признаки, возникшие и оформившиеся у сундадонтов, которые мигрировали с юга на север вдоль побережья Тихого океана. Точно так же женщины с педоморфными признаками могли считаться более привлекательными, а это уже аргументы в пользу гипотезы полового подбора и дрейфа генов. И хотя дальнейшие дрейф или подбор могли протекать на севере, сам комплекс признаков вполне мог быть занесен туда с юга.

Я склонен полагать, что в эволюции монголоидного типа могли сыграть свою роль оба этих признака. Признаки южной ветви монголоидов первоначально могли сформироваться в результате полового отбора и/или дрейфа генов. Затем, когда некоторые из носителей этих признаков переселились в Центральную Азию, у них началось «дальнейшее развитие «темы», обусловленное теми самыми эволюционными факторами, о которых так увлеченно писал Дэйл Гатри. В этом смысле могло существовать две основных «домашних» платформы для развития признаков монголоидной расы. Эта кабинетная теория не нашла широкой научной поддержки, поскольку генетика пока что находится на пороге определения того, какие именно гены контролируют рост и развитие телосложения, не касаясь вопроса о выявлении основных различий внутри нашего собственного вида. С другой стороны, генетический анализ, вероятно, смог бы оказать немалую помощь в определении направления миграции.

Четыре пути в Центральную Азию

Как и всегда случается в подобного рода походах и экспедициях, осуществляемых как современными людьми, так и их далекими предками, на решение о выборе дальнейшего пути вновь прибывшими переселенцами в Азии повлияли два фактора – географические особенности местоположения и климат. Правила выбора места всегда были достаточно просты: старайся селиться там, где есть вода и выпадает достаточно дождей, а во время миграции избегай пустынь и высоких горных хребтов и следуй вдоль берегов рек. Мы уже располагаем рядом свидетельств того, что маршрут собирателей на прибрежной полосе вдоль побережья Индийского океана на пути в Австралию действительно был наиболее легким и удобным. Чем же это объяснить? Ведь на самом деле маршрут был далеко не из простых; дело в том, что поначалу через каждые несколько сотен километров нашим первопроходцам-мигрантам приходилось переправляться вброд через устья больших рек. Но раз они совершали подобные переправы на пути в Австралию, им, естественно, приходилось проделывать то же самое и вдоль всего побережья Восточной Азии. И на берегу очередной великой реки у переселенцев была возможность повернуть влево и направиться в глубь материка, питаясь дарами речных вод и следуя вверх по ее течению.

Как заметил Марко Поло, один из первых европейцев-путешественников, побывавший в Восточной Азии, пустыни и горы представляют собой труднопреодолимые преграды для всякого, кто стремится проникнуть в Центральную Азию. За исключением немногочисленных перевалов, путь туда возможен только вдоль долин, образуемых руслами больших рек. Как мы знаем, первый успешный исход из Африки, увлекший далеких предков всех неафриканских народов, имел место примерно 75 тысяч лет тому назад. Продвигаясь вдоль прибрежной полосы, они могли достаточно рано проникнуть в Китай и Японию. На этом пути они, по всей видимости, обошли стороной весь Центральноазиатский регион. Однако они в любой момент своего дальнего странствия могли свернуть влево и двинуться в глубь материка вверх по течению одной из великих рек.

На севере Индии, где в небо вздымаются заснеженные пики Гималаев, дальнейший путь был сопряжен с серьезными трудностями. Гигантские складки горных хребтов, возникшие в результате грандиозной тектонической подвижки, которая произошла в Азии в глубокой древности, высятся по обе стороны высочайших вершин Гималаев, охватывая Непал и Тибет. Высокие горные хребты, практически всюду достигающие высоты 3000 м, наглухо закрывают доступ в Центральную Азию со стороны побережья Индийского океана на протяжении более 6500 км от Афганистана на западе до Ченьду, Китай, на востоке. Там, на востоке, эта гряда расстилается как скомканный ковер, образуя целый ряд хребтов, протянувшихся с севера на юг еще на 2500 км – от начала Шелкового пути в северном Китае до Таиланда на юге.

Шелковый путь, получивший широкую известность на Западе благодаря тому же Марко Поло, представлял собой длинный торговый маршрут[283]283
  Шелковый путь появился на карте Азии за добрую тысячу лет до Марко Поло. Известно, что еще в I в. до н.э. по нему уже доставлялись шелка из Китая в Европу и в первую очередь – в Рим. Шелковый путь делился на несколько ветвей. В IX—XI вв южную ветвь, которая вела в Византию, контролировал Арабский халифат, а северную, которая вела в страны Западной Европы через северное Причерноморье, держал под контролем Хазарский каганат. – Прим. перев.


[Закрыть], протянувшийся к северу от Гималаев и проходящий параллельно им. Этот маршрут связывал Восток с Западом. Он проходил через всю Центральную Азию, практически совпадая с южной границей сердца Мамонтовой степи, о которой писал Гатри. Шелковый путь и в наши дни, как и в древности, остается одной из немногих артерий, связывающих Китай с Западом, если не считать протяженный путь, ведущий на юг, к Сингапуру.

На восток – по Шелковому пути от западной оконечности Гималаев. В наши дни Шелковый путь проходит по южной и северной границам пустыни Такламакан в Синьцзяне. В эпоху палеолита на месте нынешней пустыни лежали травянистые степи, а еще дальше к северу находился целый ряд водных путей, в том числе – реки Тарим и Джунгария, служившие легким и удобным путем для охотников и собирателей из западных районов Центральной Азии, таких, как Таджикистан, Узбекистан, Киргизстан и Казахстан, в Синьцзян[284]284
  Сегодня – Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР. – Прим. перев.


[Закрыть] и Монголию. Этими же водными артериями могли воспользоваться и древнейшие люди, стремившиеся проникнуть в Центральную Азию[285]285
   Chou, А. «Миграция ранних гоминидов в эпоху плейстоцена» paper presented at the Paleoanthropology Society Annual Meeting, 27—28 March 2001, Kansas City, Missouri.


[Закрыть].

А теперь обратимся к реалиям Каменного века. Первые люди могли проникнуть в Центральную Азию с юга вверх по течению Инда, протяженность которого достигает 8000 км, и достичь западных районов Китая у западной оконечности Шелкового пути. Предположим, что речь идет о первых мигрантах, оказавшихся в Индии. Важнейшей задачей, стоявшей перед ними после подъема вверх по течению Инда, было преодоление горных хребтов на севере Индии и Пакистана. Хребты эти простирались далеко на запад, до Афганистана. Обойти эти горы с запада и двигаться дальше на север, через территорию современного Афганистана, было делом крайне сложным, если не сказать – невозможным, ибо, не говоря уже о невероятно длинном обходном пути на запад, мигрантам пришлось бы идти практически через пустыни. Марко Поло пересек эти пустыни. Он отправился в путь из Ормуза в устье Персидского залива и, пройдя через Афганистан, оказался в Кашмире, после чего, миновав горный перевал, попал в Китай и направился в Кашгар. Оттуда он, уже по Шелковому пути, двинулся в самое сердце бывшей Мамонтовой степи.

Впрочем, Марко Поло мог попасть в Кашмир и гораздо более легким путем. Немного восточнее, неподалеку от побережья современного Пакистана, великий Инд описывает петлю и поворачивает на север, до того места, где начинается водный путь, по которому можно попасть в Кашмир. Другой, тоже относительно равнинный, путь в Центральную Азию через верховья Инда ведет через Хайберский перевал в Кабул, а оттуда – в Узбекистан и Казахстан и далее на восток, в Синьцзян.

На запад – по Шелковому пути из Китая. На всем протяжении истории Шелковый путь служил единственным маршрутом, ведущим из Китая на запад – в Центральную Азию. Таким образом, альтернативный путь, ведущий в Мамонтовую степь, мог пролегать от тихоокеанского побережья Восточной Азии. Передовые отряды древнейших мигрантов, двигавшихся вдоль береговой линии, могли пройти по всему побережью Китая и, оказавшись в северном Китае, повернуть на запад и по Шелковому пути проникнуть в Монголию, Синьцзян и Южную Сибирь.

На север – из Бирмы в Тибет. Этот, третий путь в Мамонтовую степь, не слишком часто используемый в наши дни в качестве торговой артерии, ведет к восточной оконечности Гималаев. Восточная окраина Гималаев состоит из множества отрогов и складок, образовавшихся в том месте, где Индийская материковая плита уперлась в Азиатскую, что вызвало тектонические подвижки.

Как видно на карте (рис. 5.4), эти складки представляют собой как бы естественные каналы для большинства великих рек Южной и Юго-Восточной Азии. Реками этими, если двигаться с запада на восток, являются Брахмапутра, протекающая в Бангладеш, Сальвин, несущая свои воды по территории Бирмы, Меконг, текущий по землям Вьетнама, и Янцзы, которая течет в южном Китае. Эти четыре великие реки, вытекающие из северо-восточных отрогов Тибета, несут свои воды практически параллельно друг другу на протяжении свыше 150 км, а расстояние, разделяющее их на этом участке, составляет буквально считаные километры. Последняя из четырех великих рек, Янцзы, берет свое начало в горах северо-восточного Тибета у северной окраины плато, возле самой границы Мамонтовой степи. Я упомянул об этих руслах великих рек не потому, что многие торговцы и в наши дни активно пользуются этими водными артериями, а потому, что они позволяют попасть в Тибет[286]286
   В начале 1950-х гг государство Тибет было оккупировано войсками Китая и насильственно включено в состав КНР. – Прим. перев.


[Закрыть], Монголию и Центральную Азию через одно из четырех устий рек, которые находятся на большом расстоянии друг от друга на побережье Юго-Восточной и Восточной Азии и впадают в Индийский и Тихий океаны.