Текст книги "Восхождение"

Автор книги: Стивен Майкл Стирлинг

Соавторы: Джеймс Дуэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Лазутчик держал в руке небольшой тепловой пистолет, скрыты в объемистой перчатке скафандра. Этот пистолет он рассчитал использовать для размягчения пломб на цилиндрах с зараженными отходами, что прибыли с главной палубы и теперь ожидали удаления. Сейчас здесь хранился поразительный объем опасных веществ. Идеи и мечтания проплывали в голове агента, лопаясь как мыльные пузыри, пока мокак оценивал соотношение риска и возможной выгоды.

«Этого вполне хватит, – со вздохом подумал агент. – Мелочи зачастую не менее полезны. Ага, вот где эти цилиндры – славно запечатанные, аккуратно составленные. Примерная работа. Какая жалость, что вся она теперь насмарку».

Стараясь поскорее с этим закончить, лазутчик потянулся и провел тепловым пистолетом по пломбе самого дальнего цилиндра. Затем агент двинулся дальше по ряду и обработал пистолетом еще два контейнера.

«Достаточно, – с неохотой подумал мокак. – Я не должен потворствовать своим желаниям. Это уже к реальному подозрению приведет». Которого, разумеется, и так следовало ожидать – по крайней мере, в некоторых отсеках. Однако целью здесь было заставить простых содругов сомневаться в себе и в своих товарищах. «Если эти маловеры так свои мысли к раю и не обратят, – подумал лазутчик, – пусть потом горько раскаиваются».

* * *

Второй лейтенант Синтия Роббинс шагала по коридору к кабинету, в котором ей предстояло допросить пленных мокакских инженеров. Кислое выражение ее лица вполне соответствовало той кислятине, что бурлила в ее желудке. Сегодняшний завтрак – яичница с ветчиной, анчоусы и то, что отдел гидропоники со смехом именовал зеленым горошком, – сидел у нее внутри как комок плохого титана в баке термоядерного реактора.

Синтия была очень недовольна тем, что ей поручили заняться этими допросами. Коммандер Редер очень хорошо знал, что она едва способна даже своих подчиненных разговорить. Как же ей тогда, черт побери, предполагалось вызвать на откровенность врага – мокаков то есть? С другой стороны, имелось в виду, что инженеров только инженер мог толково допрашивать.

«Надо было нашего идиота, шефа контрразведки, этим занять, – подумала девушка. – Пусть бы хоть раз, придурок, в чем-то помог. К тому же это бы его отвлекло, и нормальные люди, у кого работа есть, могли бы спокойно ее делать».

Но больше всего Синтия была недовольна недоумком-охранником, который тенью за ней следовал. Он был приставлен к ней «для ее защиты», как заверил ее назойливый офицер контрразведки, в ведомости у которого она расписалась. Кто знает, может, он ее и впрямь защищал. Но почему-то его присутствие казалось Синтии оскорбительным. Хотя под мудрым руководством Бута половина всех контрразведчиков так произносила «с добрым утром», что всех их после этого хоть на дуэль вызывай.

Наконец они добрались до двери кабинета, где должен был проходить допрос, и Синтия встала перед ней в ожидании. Ничего не произошло. Коридор оставался нейтрально-серым в обоих направлениях. Эта серятина нарушалась только черными контурами дверей и легкими выпуклостями пультов управления у каждой. Тогда Синтия повернулась и посмотрела на Канси, своего охранника. Он тоже на нее уставился. Они смотрели друг другу в глаза, и девушке при этом не приходилось задирать голову. «Это, наверно, потому, – подумала она, – что у него шея напрочь отсутствует».

– Не будете ли так любезны ее открыть? – наконец спросила Синтия.

– У меня нет ключа, сэр.

«И мозгов тоже», – мысленно добавила она. Впрочем, это была не вина охранника; она сама не потребовала ключ, а дежурный сержант выдать его не догадался. «Обычный недосмотр, – подумала девушка, – ничего больше».

– Тогда вы бы лучше сходили и взяли его у сержанта, – ровным голосом предложила она.

– Мне поручено быть возле вас, сэр. Это приказ.

– Если вы хотите сказать, что я должна идти обратно к дежурному сержанту, то вы зря время тратите. Вы пойдете и возьмете ключ, а я вас здесь подожду. – Она сделала паузу. Канси не двинулся с места. – У вас пять минут. – Лицо его так и осталось каменным. «В башке у него, наверное, тоже камень», – заключила она.

– У меня есть приказ, сэр, – объяснил Канси, и в его светло-голубых глазах промелькнуло отчаяние.

«А я-то Гивенса неандертальцем считала», – подумала Синтия.

– Я лейтенант, если вы не в курсе. Я рангом выше сержанта. А следовательно, мой приказ в данном случае имеет при… – она чуть было не сказала «приоритет», – старшинство, – закончила она, подобрав более понятное слово. – Поэтому вы должны поступить так, как я вам приказываю. – Тут девушке показалось, что Канси вот-вот зарыдает. – Часы, между прочим, тикают.

– Но я… мне…

– Поймите, я здесь взаперти, – произнесла она так ласково, как только могла. – Мне тут просто нечего больше делать, кроме как вас дожидаться. – Охранник открыл было рот, словно собираясь заговорить, но тут же снова его закрыл. – А ну пошел, Канси, или я тебя живо на гауптвахту упеку! – заорала Синтия.

На тупой физиономии охранника выразилось чуть ли не облегчение, он тут же рявкнул «Есть, сэр!», откозырял и потопал прочь.

«Где они только такого откопали, – подумала девушка. – Хотя известно, какой там у них там отбор. Дышите, не дышите – наши поздравления, вы сотрудник военной полиции». Она была рада, что все-таки нашла верный способ его мотивировать. С некоторыми людьми ласка только все усложняла.

Он вернулся через добрых восемь с половиной минут. «Поскольку идти тут минуты две, – подумала Синтия, – надо полагать, там много всякого шума и суеты поднялось». Честное лицо Канси сильно раскраснелось.

Он молча открыл дверь и отошел, чтобы ее пропустить.

– Вы войдете? – спросила она.

– Никак нет, я у двери посторожу.

– Тогда внутри сторожите, – прорычала Синтия, взглядом своих карих глаз вызывая его на спор.

Затем она села на специально поставленный там стул, а Канси принял стойку «вольно» у двери.

Кабинет оказался серый и маленький, что было вполне ожидаемо. Кроме того, его ровно пополам делила толстая пластиковая стенка. Там слабо пахло озоном, как, впрочем, и на любом звездолете, и еще слабее краской и вакуумной замазкой. «Непобедимый» по-прежнему оставался новым кораблем, хотя он стремительно обретал непропорционально богатый опыт. По эту сторону пластиковой стенки был стол и стул, а по другую – стол с тремя стульями. Причем по ту сторону ни души не наблюдалось.

Синтия решила подождать. Через пять минут она спросила:

– А где пленные?

– Не знаю, сэр. – Судя по его тону, Канси тоже об этом задумывался.

– Идите и скажите, чтобы привели пленных, – твердо приказала Синтия. Затем она оглянулась на Канси. Тот неуверенно заморгал. – Нет смысла торчать тут и наблюдать, как я на пустую комнату таращусь. – Он опять заморгал. – Капитан приказал мистеру Буту разрешить нам поговорить с пленными.

Это подействовало. Упоминание о капитане, да еще вкупе со словом «приказал», сработало безотказно.

– Пойду посмотрю, сэр, в чем там проблема, – сказал Канси и отдал честь.

Синтия энергично ответила, и он вышел. Тогда она повернулась, чтобы кисло воззриться на пустую половину кабинета.

* * *

Пеноплоть и парик вызывали у мокака непривычные ощущения; ему было немного душно и жарковато. Агент тревожился насчет пота; существовал предел тому, что могла впитать пена. Тогда это стало бы заметно, и могло сойти только в том случае, если никто не обратил бы внимания. Лазутчик был замаскирован под феноменально тупого военного полицейского по имени Канси.

«Надо ни на секунду не забывать, что ходить я должен как обезьяна», – саркастически подумал мокак. Представляя себе весь комизм ситуации, когда настоящему военному полицейскому, практически лишенному и шеи, и головного мозга, придется отвечать на разнообразные вопросы по поводу того, что должно было вот-вот случиться, агент едва от смеха удерживался. «Да не впадешь в легкомыслие», – тут же мысленно процитировал он, укоряя себя.

Попасть в зону гауптвахты оказалось удивительно легко, как только позади остался контрольно-пропускной пункт. А там дежурный сержант попросту проигнорировал «Канси», когда тот прошел мимо. Пальцевый сканер еще несколько недель назад был согласован с индивидуальным капиллярным образцом агента и включен туда как пропуск для «Канси». Позднее, когда дело будет закончено, останется только удалить имя и образец.

«Эти содруги глупы, слабы и недисциплинированы, – думал лазутчик. – Мы дадим им отпор. Мы их отбросим, и они с воплями и стонами полетят к своим жалким планеткам. Возможно, в изоляции они найдут дорогу к истинному пути». Агент в этом сомневался, и по тому, как все шло, никакой надежды на спасение у содругов не оставалось.

«Ага, – подумал агент. – Вот мы и на месте. Дверь номер тринадцать. Согласно суеверию, – мысленно усмехнулся он, – самое несчастливое число. И в данном случае так оно и есть». Агент пробежал пластиковой карточкой по ключевой щели. Дверь щелкнула и раскрылась. Войдя в комнату, фальшивый Канси прикрыл за собой дверь.

– Кто ты, черт побери, такой? – вопросил Майк Флит. Он лежал на койке, но, когда незваный гость вошел, тут же сел и скинул ноги на пол.

– Я ваш связник, мистер Флит. Вы не против, если я сяду? – Агент вытащил стул из-под небольшого столика у стены и сел, не дожидаясь приглашения.

– Чушь какая-то. Я тебя знать не знаю, – презрительно отозвался Флит. – Присылают сюда какого-то дуболома, который одну тарабарщину бормочет, и думают, что я на это куплюсь. Вы что, совсем за идиота меня держите?

Агент достал пачку сигарет и зажигалку. Положив их на столик, он сделал замысловатый жест.

Брови Флита мигом подскочили. Он ответил жестом еще более затейливым и получил надлежащий отклик.

– Будь я проклят, – пробормотал Флит. «Это тебе гарантировано», – подумал агент.

– Как вы сюда проникли? – изумленно поинтересовался агент. – И какого дьявола вам здесь нужно?

– Мне нужно только, чтобы вы знали, что мы по-прежнему печемся о вашем благополучии, – сказал агент. – В данный момент мы, очевидно, ничем помочь вам не можем, но будьте уверены – долго томиться в лапах содругов мы вам не позволим. Мы считаем ваши услуги слишком ценными, чтобы портить наши отношения.

Флит с довольным видом отвалился к стене.

– Так вы меня отсюда вызволите? – спросил он.

– Безусловно, мы не допустим, чтобы один из наших важнейших союзников гнил у содругов в тюрьме, – заверил его мокак и взглянул на часы. – Сейчас я должен идти. Может статься, мы больше не увидимся. Но помните, я буду за вами присматривать.

– Нечего за мной присматривать, – раздраженно огрызнулся Флит. – За мной тут и так куча народу присматривает. Вызволите меня отсюда. – Его маленькие глазки сузились. – Или мои люди заставят вас, Толкователей, пожалеть о том, что вы вообще на свет родились.

– Поверьте, мы все сожалеем о том, что родились, – ласково отозвался мокак. – Низвергнуться из царства духа в царство плоти – великое наказание. – «Кто знает, – подумал он, – быть может, он прислушается и в конечном итоге поймет».

– Нечего меня всякой бредятиной потчевать, – презрительно рявкнул Флит. – Лучше сделайте так, чтобы я здесь не парился!

– Непременно. У ваших людей не будет повода для недовольства. А теперь я должен идти. – И агент привел свои слова в действие, аккуратно прикрывая за собой дверь.

Флит буквально прыгнул к пачке в высшей степени нелегальных сигарет, которую мокак оставил на столике. Он уже много дней не курил, и тяга была почти неуправляемой. Закурив сигарету, он сделал глубокую затяжку, с наслаждением ощущая, как горячий дым заполняет легкие. «Ах, какой кайф! – радостно подумал Флит. – Эти чертовы содруги последнюю пачку у меня реквизировали, а эти вонючие мокаки на своей драгоценной базе тоже курить не давали. Даже в моей паршивой комнатенке». Тут Флит замер и взглянул на сигаретную пачку у себя в руке. «Дым какой-то не такой», – подумал он.

Воротила преступного мира попытался выдохнуть – и не смог. Тогда он стал скрести ногтями глотку и бить себя в грудь, но тщетно. Немота волной покалывания распространялась по его телу, и Флит упал на колени. Он уже не мог даже руки поднять. От страшного удушья лицо его напряглось, а глаза выпучились.

«Помогите! – подумал Флит, но выговорить этого уже не смог. – Помо… гите…»

Один из самых опасных криминальных тузов Содружества упал ничком, несколько секунд подергался, а потом застыл. Глаза его были широко распахнуты, губы густо покраснели, и лишь тонкая струйка крови вытекла из раскрытого рта.

Дверь щелкнула, и мокакский лазутчик вошел. Проверив у Флита пульс и не найдя его, он забрал сигареты с зажигалкой и вышел. Дверь при этом он намеренно оставил распахнутой.

* * *

– Ты проститутка.

«Едва ли, – подумала Синтия. – На этом корыте ни с кем не переспать, даже если сама деньги заплатишь». Допрос был совершенно бесполезен. Не считая времени ожидания, она здесь уже почти час мучилась, а эти мокакские инженеры только тем и занимались, что ее половую жизнь критиковали. «Если б она у меня была», – с тоской подумала девушка.

– Пустая трата времени, – наконец заключила она. – Понятия не имею, зачем меня попросили с вами переговорить. Нам следовало знать, что вы все равно ничего дельного не поведаете.

– Тебе, блудница, мы очень много дельного можем поведать, – сказал самый главный мокакский инженер. – Но у тебя нет ушей это услышать.

– Это точно, – согласилась Синтия. – Я не так сексуально озабочена.

Челюсти инженеров мгновенно отпали, а глаза выпучились. Они вдруг на выводок совят стали похожи. Девушка едва от смеха удержалась.

– Всего хорошего, господа, – попрощалась она. Затем она встала и молча вышла из кабинета, а Канси держался позади.

Дальше по коридору была открытая дверь, и Синтия невольно туда заглянула. Она никогда не могла просто так мимо открытой двери пройти. Там лежало тело.

Девушка действовала без раздумья. Она мгновенно подлетела к лежащему мужчине, хотя по жуткому выражению его лица сразу поняла, что сделать тут уже ничего нельзя.

– Он мертв, – сказала она, оглядываясь на своего охранника. Канси уже обращался к кому-то по наручному интеркому.

Синтия услышала, как кто-то в ответ говорит: «Оставайтесь там и ничего не трогайте».

«Вот это номер, – подумала она. – Похоже, я никогда на главную палубу не вернусь».

Бут ворвался в дверь, грубо отталкивая беднягу Канси в сторону.

– О Господи! – в ужасе воскликнул он, глядя на Флита. – Голдберга сюда, Голдберга!

– Пульса нет, – заметила Роббинс.

– Вы! – проревел Бут. – Вы это сделали!

У Синтии аж челюсть отпала.

– Я это не делала! Зачем мне этого человека убивать? Я даже не знаю, кто он такой.

– Прекрасно вы все знаете, – осклабился Бут, сужая глаза. – Вы, деточка, мокакский лазутчик. Я понял это в тот самый миг, когда впервые вас увидел.

Идиотизм происходящего Синтию просто потряс, особенно после всех утренних передряг.

– Но рядом со мной почти все это время кто-то был, – запротестовала она, указывая на Канси.

– Почти все это время, – со значением повторил Бут. – Что онаа имеет в виду? – спросил он у охранника.

– Ну, сэр, мне пришлось сходить за ключом от кабинета, и минут восемь не было. А потом пленных не привели, и лейтенант послала меня выяснить почему. На это еще минут десять-двенадцать ушло. – Вид у несчастного Канси был совсем жалкий.

«В муках вспоминать, что больше часа тому назад происходило, для него, наверное, просто кошмар», – не без сочувствия подумала Синтия.

– Вот так! – театрально произнес Бут. – У вас был мотив и удобная возможность.

– Никакого мотива у меня не было. – «Ну ты и дубина», – подумала она. – Я здесь только потому, что мне приказали сюда явиться. Вы с таким же успехом можете Канси обвинить.

Охранник явно был до глубины души потрясен.

– Нет-нет, сэр, – отчаянно запротестовал он. – Я этого не делал.

– Конечно, сынок, не делал, – успокоил его Бут. – Это все вот эта вот Мата Хари провернула. А потом вот так вот картину преступления исказила. Она ее с головой выдавала.

– Вы с ума сошли? – спросила Роббинс, в душе не сомневаясь, что так оно и есть. – Я увидела лежащего на полу человека, и моим естественным побуждением было подбежать к нему и помочь.

– То, что он мертвый, было за километр видать, – прорычал Бут.

– Ну да. Но это когда вы на него хорошенько посмотрите, а я действовала непроизвольно. Мне по роду работы не так часто трупы попадаются.

– В самом деле? – негромко произнес Бут, придвигаясь и буквально нависая над хрупким бортинженером. – Похоже, лейтенант, у нас тут все больше трупов накапливается. И все ниточки к вам ведут.

– От него ко мне ничего не ведет, – уверенно заявила Синтия, указывая на Флита. – Я его первый раз в жизни вижу.

– И тем не менее вы его убили, – сказал Бут. – Чертовски хладнокровно. Лейтенант арестована, – бросил он Канси. – Оформите ее и поместите в соседнюю камеру. Пусть она подальше от других мокакских пленных сидит.

– Я требую, чтобы вы коммандера Редера проинформировали, – сказала Синтия.

– О, разумеется, – осклабился Бут. – Лично.

Глава тринадцатая

– Что? – недоверчиво переспросил Редер. – Что вы сделали?

– Я второго лейтенанта Синтию Роббинс арестовал, – самодовольно заявил Бут.

Питер в полном недоумении глазел на шефа контрразведки. Ему потребовалось отчаянное усилие, чтобы наладить работу мозгов, до предела загруженных многотрудными задачами приведения в док спидов «Непобедимого». Слава Богу, они теперь шли прямиком к базе «Онтарио», но это все равно срочно требовалось проделать. Из-за постоянного недосыпа и перебора стимуляторов глаза у Питера были полны песка и страшно воспалены; существовал предел тому, как долго это могло продолжаться.

– А что она сделала? – осведомился он. – На кого-то из пленных набросилась?

– Можно и так сказать, – протянул Бут.

Редер зримо представил себе, как Синтия Роббинс с диким визгом перепрыгивает через стол и, подобно недорослей валькирии, по всем правилам отделывает трясущихся от страха мокакских инженеров. «Просто класс, Синтия, – подумал он. – Ты, наверно, просто-напросто решила этим фанатикам нравы средневековой инквизиции показать».

– Она Майка Флита убила.

– Она кого? Что? Что она сделала? – Питер ушам своим не верил. Пытаясь хоть как-то связать услышанное с реальностью, он оглядел беспорядок в своей каюте.

«Общаться с Бутом, – подумал он, – это всегда что-то за гранью реальности. То есть Синди криминального туза укокошила? Нет, это чистое безумие!» Тут Питер постарался вспомнить, с кем он разговаривает.

– Тому, разумеется, есть свидетели, – сухо сказал он.

– Святая правда, – уверенно кивнул Бут. – Нашему охраннику, который за ней присматривал, пришлось дважды ее покинуть. Времени у нее было вполне достаточно.

Редер сжал губы.

– Давайте напрямую. Кроме лейтенанта и этого охранника, там никого не было?

Бут подозрительно сузил глаза.

– Гм, да. Какое-то время, по крайней мере. Потом там был еще один охранник, который привел пленных в кабинет для допросов и сторожил снаружи, пока они не закончили.

– Так-так. А как долго лейтенант и тот первый охранник были по отдельности? – спросил Питер.

– В первый раз восемь минут, во второй – около двенадцати, – ответил Бут. – Как я уже сказал, время вполне достаточное. Если вы достаточно хладнокровны.

– Но разве тот факт, что охранник отсутствовал, а следовательно, не может сказать, чем в это время занималась Роббинс, не означает, что он вообще не свидетель?

Лицо Бута застыло, а потом он шумно вдохнул.

– Он свидетель того, что у нее было достаточно времени, чтобы действовать, – сквозь зубы процедил шеф контрразведки.

– Мне также интересно, мистер Бут, почему вы не подозреваете и охранника.

– Я его не подозреваю, потому что я нутром чую, что она виновна! – рявкнул Бут.

«В самом деле? – подумал Редер. – А вот я нутром чую, что в твоем нутре, кроме дерьма, никаких откровений».

– Кто обнаружил труп? – поинтересовался он и подумал: «Кажется, этот вопрос я должен был раньше задать».

– Так она и обнаружила. Они с охранником закончили допрос и уже уходили из зоны гауптвахты, но затем заглянули в открытую дверь и увидели Флита. Ваша Роббинс сразу к нему бросилась и исказила картину преступления. Вас до сих пор удивляет, что я ее подозреваю? – Бут удостоил коммандера сияющей ухмылки.

– А охранник заметил открытую дверь, когда шел назад к лейтенанту? – спросил Редер.

Улыбка шефа контрразведки исчезла, но удивленным он не выглядел. Скорее он выглядел так, словно не слышал вопроса.

– Мистер Бут? – Редер подался вперед. – Так заметил или нет? – Никакого ответа. – Если она была открыта…

– Он не сказал, – быстро и как-то виновато ответил Бут.

– Понятно. А спросил я об этом потому, что если, когда он там проходил, дверь была закрыта и если они с лейтенантом были вместе до тех самых пор, как вышли из кабинета для допросов и увидели открытую дверь, то… – тут Питер как бы наивно развел руками, – я бы сказал, это указывает, что тут кто-то третий работал.

– Соучастник, – задумчиво произнес Бут. Затем он кивнул. – Да, коммандер, возможно, в этом что-то есть.

Редер с подозрением на него взглянул. «Мать моя женщина, – мысленно вздохнул он. – Если в сценарии у Бута написано, что Синди виновна, стало быть, ничто на свете не может на ее невиновность указывать. Пожалуй, пока дело совсем далеко не зашло, пора к нему главного корабельного сценариста привлечь».

– А что по этому поводу капитан сказал? – спросил Редер.

– Я хотел Старику какие-то реальные результаты представить, – ухмыльнулся Бут. – А не плохие новости и массу вопросов.

– Так вы ему не сказали? – недоверчиво спросил Редер. – Вы мне раньше, чем капитану, об этом сообщили? – «Да ты совсем спятил», – подумал он.

– Я же сказал – я хотел ему результаты представить. – Бут с какой-то надеждой воззрился на коммандера.

«О Боже, – подумал Питер. – Теперь он думает, что я мокакский лазутчик. Он рассчитывал, что я расколюсь, когда он мне сообщит, что мое «орудие» практически на месте преступления поймано. Или рядом с местом преступления. Что для него одно и то же».

– Вот что, мистер Бут, – твердо произнес он. – Мы должны проинформировать капитана. Таков порядок. – Прежде чем шеф контрразведки успел что-то сказать или сделать, Питер уже нажал красную кнопку, которая обеспечивала ему немедленную связь с капитаном.

– Слушаю вас, коммандер, – сказал с экрана Каверс.

– Сэр, мистер Бут желает сообщить вам нечто, имеющее чрезвычайную важность.

Редер встал и поманил Бута в освободившееся кресло. Шеф контрразведки медленно поднялся, обошел вокруг стола и осторожно сел. Рот его образовал букву О, а желтоватое лицо чуть ли не позеленело.

«Мое бы тоже позеленело, – подумал Редер, – если бы мне предстояло Старику о чем-то таком рассказать. Хотя этому надутому полудурку сочувствовать ох как тяжело. Бедная Синтия. Ее репутации только этого не хватало».

* * *

Капитан сверкал глазами на экран и на изображенную там физиономию Бута, попеременно испытывая то страстное желание, чтобы Бут и впрямь от него на расстоянии вытянутой руки находился, то благодарность за то, что его там нет. Каверс задумывался, чем же он так прогневил Всевышнего, что ему вот этого вот Бута подсунули. Многие годы контрразведка была местом, где находили себе пристанище самые неспособные выпускники Академии с влиятельными связями. Именно там они могли причинить меньше вреда и уберечь генеральный штаб Космического Отряда от страшной мороки, связанной с выбрасыванием их со службы. Но теперь, когда им пришлось в дело вступить…

– Кто был тот охранник? – спросил капитан, потирая ладонью лицо. Он был измотан не меньше остальных офицеров «Непобедимого», у кого была реальная работа. А вот Бут… Бут смотрелся очень даже щеголевато.

– Канси, сэр, – ответил шеф контрразведки. – Очень честный сотрудник.

– Канси? А, понятно.

Человек из прежней команды Бута. Каверс всегда подозревал, что Бут настоял на том, чтобы притащить с собой этого конкретного сотрудника только по одной-единственной причине – рядом с ним шеф безопасности просто кладезем премудрости представлялся. Впрочем, Канси действительно был честен. Ни на что другое ему просто мозгов не хватало.

– Полагаю, мистер Бут, вы были вполне полномочны допросить лейтенанта Роббинс. Однако, учитывая явный недостаток доказательств ее причастности к убийству, вы были совершенно не вправе ее арестовывать. Я требую, чтобы вы немедленно ее отпустили.

– Но, сэр! – запротестовал Бут. – Я убежден, что эта женщина опасна.

– Надо же, как вы с квартирмейстером солидарны, – мрачно произнес Каверс.

Можно было предположить, что после последнего фиаско Бут будет куда более осторожен с клеветой в адрес лейтенанта Роббинс. Пожалуй, у нее уже было достаточно оснований для капитального судебного процесса по поводу незаконного ареста и клеветы, и Каверс в таком случае непременно стал бы свидетелем в ее пользу. Но, разумеется, не в военное время. Теперь было не до подобных процессов.

– Подозреваю, она согрешила куда меньше, чем согрешили против нее, – добавил капитан.

Тревожный огонек вспыхнул у Каверса на интеркоме.

– Верните лейтенанта Роббинс на ее рабочее место, – велел он Буту. – И больше без моего особого разрешения ее не арестовывайте.

Затем Каверс прервал связь с каютой Редера, и Бута немедленно сменило другое лицо. Оно принадлежало меднокожему человеку примерно пятидесяти стандартных лет с черными глазами и волосами.

– Сэр, это старшина Манкиллер.

– Из отдела хранения токсических материалов. Да, я знаю вас, старшина. В чем дело?

Если Манкиллер и был удивлен, что капитан знает его по имени, то ничем этого не выдал; он лишь перешел к своему рапорту.

– В складском помещении номер восемь обнаружено нарушение герметичности, – сообщил старшина. – Никакого вреда не нанесено, мы вовремя это заметили и тут же все вычистили. Система фиксации на этом корабле просто изумительная, – с энтузиазмом заметил он. – Однако порядок таков, что я должен в срочном порядке вас проинформировать.

– В срочном порядке означает немедленно, – недовольно пробурчал Каверс.

– Я так и делаю, сэр. Мелкие утечки были надлежащим образом зафиксированы нашей системой аварийного предупреждения. Так что пока я с вами разговаривал, мои люди уже починили соответствующие пломбы и проверяют остальные. Как я уже сказал, сэр, с такой превосходно отлаженной системой я еще не работал. – Лицо старшины наглядно демонстрировало его неподдельное восхищение.

– Очень хорошо, старшина, – сказал капитан. – А какие контейнеры протекли?

– Те, что поступили с главной палубы, сэр. И это очень странно, потому что мои люди дважды их проверяли, прежде чем поставить на хранение, и тогда никаких признаков утечки обнаружено не было.

«Почему я даже не удивлен?» – возмущенно подумал Каверс.

– Спасибо за информацию, старшина. Благодарю вас и ваших людей за своевременные и быстрые действия. Я также читаю нужным приказать вам и вашим людям ни с кем этот инцидент не обсуждать. Вы также не вправе обсуждать его друг другом за пределами вашего отдела. Вы меня понимаете?

– Так точно, сэр, – отозвался Манкиллер, хотя он не вполне понимал. Впрочем, понимать ему требовалось только то, что ему и его людям был дан приказ придержать языки и что его долг – обеспечить его выполнение.

– Выполняйте, – кивнул ему капитан. Отключившись от Манкиллера, он тут же соединился с Редером. – Вы там одни, коммандер? – спросил он, как только на экране возникло лицо бортинженера.

– Так точно, сэр. Мистер Бут ушел, как только вы отключились.

– Приходите ко мне в кабинет, коммандер. Надо поговорить.

* * *

От усталости и расстройства Редер чуть не плакал.

– Сэр, – медленно произнес он, – когда эти контейнеры покидали главную палубу, они были в порядке. Я сам каждый из них проверил. Лично. Если они протекли, к моим людям это отношения не имеет.

– А я и не думал, что имеет, – сказал Каверс.

«В последнее время я такие воспаленные глаза частенько наблюдал, – подумал Редер. – В зеркале. Всю эту неделю сплошные взлеты и падения. Мы победили мокаков, но потеряли повиан. Мы схватили крупного дельца в преступном мире, но он был убит на нашей же гауптвахте. А теперь еще и это. Пожалуй, я даже рад, что я всего-навсего коммандер».

– Когда вы только прибыли на борт, коммандер, – с непроницаемым лицом произнес Каверс, – я дал вам задание. Теперь я бы хотел услышать ваш рапорт.

– Сэр, пока что я по больше части подозреваемых исключал. К своему удовлетворению.

Капитан недовольно поморщился.

– Что ж, это тоже в своем роде прогресс. – Его серые глаза впились в Редера. – Так есть у вас подозреваемый?

Редер немного подумал.

– Так точно, сэр, есть. Но это всего лишь подозрение. И для этого подозрения у меня нет почти никаких реальных оснований. Так что на данный момент я бы предпочел больше ничего об этом не говорить.

Каверс поднял брови.

– Даже мне?

– Сэр, я не хотел бы предубеждать вас против кого-то, кто может оказаться совершенно невиновным. Не думаю, что я даже наедине с собой решился бы вслух его имя назвать. Все это слишком туманно.

Капитан со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Хорошо, коммандер. Я уважаю вашу прямоту. Но все же… – Он подался вперед, складывая руки перед собой. – Скажите мне по крайней мере, кого вы исключили из списка подозреваемых?

– Сэр, я не считаю, что наша проблема находится на главной палубе.

Каверс опять поднял брови.

– Что ж, поскольку это разом устраняет около пятисот подозреваемых, мне остается лишь сделать вам комплимент за столь быструю работу, – сказал он. – Но как вы к такому заключению пришли?

– Для начала я изменил порядок распределения запчастей. Всякий, кому требуется какая-либо деталь, за нее расписывается, и она тщательно осматривается при передаче. Если деталь после этого портится, мы знаем, с кем конкретно по этому поводу говорить. Я также стал бригады перемешивать. Ни одна бригада не работает в одном и том же составе больше недели, так что если кто-то недолжным образом исполняет свои обязанности, это гораздо скорее может привлечь внимание остальных. Но мои люди действительно делают свою работу как полагается, сэр. Они наблюдают друг за другом и дважды проверяют каждую мелочь. Они сознают важность того, чем занимаются, и горды за свою работу. – Редер развел руками. – Я просто не представляю себе шпиона, действующего в такой атмосфере.

Капитан кивнул.

– Да, основания у вас серьезные. Ну ладно. Я оставлю вас в покое… на какое-то время. Но все же подумайте, нельзя ли как-то ускорить процесс. Хорошо? Спасибо, что зашли, коммандер.

Редер встал и отдал честь. Капитан ему ответил, и Питер повернулся к двери.

– Да, кстати, Редер, – позвал его Каверс, когда коммандер уже закрывал за собой дверь.