Текст книги "Кадж"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Донна оглянулась. На нее мчался Кадж.

Женщина замахнулась тяжелым концом биты на сенбернара, и тот с визгом отскочил в сторону.

Они стояли, с ненавистью глядя друг на друга, в лучах раскаленного солнца. Донна хрипло дышала. Кадж тихонько рычал.

Наконец пес не выдержал этого безмолвного поединка. Он сдвинулся влево, Донна тут же – вправо. Биту она держала наготове.

Кадж бросился вперед. Женщина целилась битой в голову собаки, но промахнулась и попала по ребрам. Что-то хрустнуло, и Кадж, взвизгнув, отпрыгнул в сторону.

Донна закричала, срывая голос, и изо всех сил швырнула биту в Каджа. Собака упала, заскулила и попыталась уползти, но Донна настигла ее, подняла биту и снова ударила. Она не знала, откуда в ней силы. Она мстила собаке не за себя – за своего мальчика.

Бита была вся в крови. Кадж все еще пытался отползти, но его движения становились все более вялыми. У него было сломано ребро и перебит позвоночник.

Донна подумала, что с псом покончено. И все же она решила убедиться. Приблизившись к собаке, она нанесла еще один удар... и случилось то, что давно должно было случиться: треснувшая бита раскололась надвое. Больший кусок отлетел в сторону и врезался в крыло "пинто". В руках Донны остался двадцатидюймовый осколок.

Кадж невероятным усилием воли вскочил на ноги. Кровь заливала его глаза. И Донне показалось, что собака улыбается.

– Что ж, иди сюда, – прошептала Донна.

В последний раз то, что осталось от хорошей собаки Брета Камбера, посмотрело на ЖЕНЩИНУ, которую считало виновницей всех своих несчастий. Донна выставила перед собой то, что осталось от хорошей бейсбольной биты, и сильным ударом направила этот осколок дерева в правый глаз Каджа. Раздался легкий треск, и Кадж бросился на Донну, подминая ее под себя. Женщина выставила вперед руки, отталкивая от себя огромное тело.

– Прекрати! – кричала она. – Прекрати! Неужели ты никогда не умрешь? Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

На лице Донны собственная кровь смешалась с кровью собаки. Она попыталась ухватиться за торчащий из глаза сенбернара осколок биты.

Кадж мотнул головой, пытаясь вцепиться в горло Донны Трентон.

Донна почувствовала его зубы и из последних сил выбросила вперед руки. Кадж тяжело рухнул на землю.

Его лапы скребли гравий. Медленнее... медленнее... Все. Немигающие глаза смотрели в застывшее от зноя сияющее небо. Хвост, некогда роскошный, как опахало турецкого бея, неподвижно лежал не земле. Кадж сделал вдох... еще... Из пасти хлынула кровь, и это были его последние мгновения.

Донна Трентон застонала от триумфа. Она осторожно подошла к телу того, кто столько времени был ее врагом, подняла осколок бейсбольной биты и принялась с безумным торжеством колотить неподвижное тело. Она стонала, из ее горла вырывались хрипы. Она била уже мертвую собаку. Во двор въехал "ягуар" Вика.

При виде жены – взлохмаченной, залитой кровью, размахивающей битой над неподвижно лежащей собакой, – Вику стало страшно. На мгновение ему захотелось уехать далеко-далеко... уехать навсегда. То, что происходило в этом залитом кровью дворе, было чудовищно.

Он заглушил мотор.

– Донна! Донна!

Казалось, она не слышит его и не понимает, что он здесь. Она продолжала наносить бессмысленные удары.

– Донна!

Приблизившись к ней, он с трудом разжал ладонь жены и отобрал биту. Донна повернула к нему свое лицо... помотала головой... и сделала шаг назад.

– Донна. Боже мой, – тихо сказал он.

Это был Вик, но Вик не мог оказаться здесь. Это был мираж. Галлюцинация, спровоцированная болезнью. Она сделала шаг назад... потерла рукой глаза... но он все еще был здесь. Она протянула вперед дрожащую руку и коснулась мужа.

– В... В... В... Вик? – прошептала она, заикаясь.

– Да, дорогая. Это я. Где Тед?

Мираж оказался реальностью. Это действительно он. Донне хотелось заплакать, но слез не было.

– Вик!.. Вик!..

Он обнял ее.

– Где Тед, Донна?

– Машина. Машина. Болен. Больница.

Вик понял. Он бросился к "пинто". Донна стояла неподвижно, тупо глядя на труп собаки... Теперь все будет хорошо. Вик здесь, и они спасены.

– О Боже, – донесся до нее голос Вика.

"Тед!"

Она бросилась к машине.

Вик отнес безвольное тело Теда в тень и положил на траву. Лицо мальчика было совершенно белым. Вик приложил ухо к его груди и посмотрел на Донну. Его лицо стало таким же белым, как у сына.

– Как долго он мертв, Донна?

"Мертв? Он не мертв, он не был мертв, когда я выходила из машины, зачем ты говоришь, что он мертв?"

Донне казалось, что все это она произносит вслух, на самом деле ее губы лишь беззвучно шевелились. Она склонилась над Тедом. Открыла его рот, зажала ноздри, приложила свои губы ко рту сына и стала вдувать воздух в легкие.

Большие ленивые мухи облепили трупы шерифа Баннермана и Каджа. Для них не было разницы между собакой и человеком. Солнце вошло в зенит. Тихий летний полдень спустился на поля. Небо сияло ярко-голубым цветом. Предсказание тети Эвви сбывалось.

А Донна дышала. Дышала. Она дышала для своего сына. Ее сын не должен умереть; она не позволит ему это сделать.

Этого не будет.

Она дышала. Дышала. Дышала...

Она не перестала этого делать и тогда, когда спустя двадцать минут подъехала машина "скорой помощи". Она не подпускала Вика к мальчику. Когда он приближался, она издавала сквозь зубы звук, напоминающий рычание.

Машину вызвал Вик. Он вошел в дом Камберов через ту самую дверь, на которую так долго смотрела Донна. Дверь была не заперта, и он воспользовался телефоном.

Постояв за спиной Донны, делающей Теду искусственное дыхание, Вик направился к "пинто". Он открыл дверцу, и его обдало жаром раскаленной машины. Неужели они провели здесь полдня в понедельник, весь вторник и полдня сегодня? В это невозможно было поверить.

Найдя в багажнике старое одеяло, он прикрыл тело Баннермана. Затем сел прямо на землю и стал ждать, бессмысленно уставившись в одну точку.

Приехавшая машина увезла тело Баннермана. Они пытались увезти и Донну, но она только огрызнулась. Ее губы шептали: "Он жив! Жив!". К ней подошел санитар, чтобы сделать укол против бешенства. Она грубо оттолкнула его. Ему попытался помочь другой. Она оттолкнула и второго.

Санитары в нерешительности стояли в стороне. Вик все еще сидел на земле, не сводя взгляда с дороги.

Тед лежал на траве. Он был мертв. Прибыли две полицейские машины. Сидящий за рулем одной из них Роско Фишер, увидев тело Баннермана, начал плакать. Двое других решительно направились к Донне и с невероятными усилиями сумели оторвать ее от сына и посадить в машину. Она кричала не переставая. Санитар набрал в шприц лекарство и сделал ей укол.

Тело Теда на носилках положили в ту же машину, в которой уже сидела Донна.

Вику предложили принять транквилизатор – "чтобы успокоить ваши нервы, мистер Трентон", – и он потерял чувство реальности происходящего. На глаза навернулись слезы.

"Этот полицейский, которого сейчас несут на носилках, – были ли у него жена и дети?

Если бы я догадался раньше! Если бы я не уснул!

Но я был уверен, что все дело в Кемпе!

Если бы я успел на пятнадцать минут раньше, могло ли это помочь? Если бы я не терял время, разговаривая с Роджером по телефону, был ли бы Тед сейчас жив? Когда он умер? И было ли все это на самом деле? И как же мне теперь жить с такой ношей? И что будет с Донной?"

Машина с Донной и Тедом уехала. Другая машина ожидала его. Один из полицейских осторожно тронул Вика за плечо:

– Нам пора, мистер Трентон. Говорят, на дороге ждут репортеры. Вам не стоит сейчас разговаривать с ними.

– Конечно, нет, – согласился Вик, не очень понимая, о чем идет речь. Он дал увести себя к машине, и они тоже уехали, как раньше – Джордж Баннерман, Теодор Трентон и Донна Трентон. Через некоторое время приехал ветеринарный грузовик. Врач, молодая и интересная женщина, подошла к лежащему сенбернару, носком туфельки подняла его морду и задумчиво посмотрела на нее. Потом она вернулась в грузовик и достала оттуда брезент и топор. Стоящие рядом полицейские, поняв, что она намерена делать, отвернулись.

Ветеринар отрубила голову сенбернара и запаковала в большой пластиковый мешок. Позже эту голову доставят в лабораторию, где будет произведено вскрытие и изучение мозга.

Так что Кадж уехал тоже.

В 15:30 Холли позвала сестру к телефону:

– Мне кажется, это из полиции, – встревоженно сказала она.

Несколько удивленная, Шарити подошла к телефону:

– Алло?

Холли увидела, что лицо сестры вдруг побелело, и Шарити сказала:

– Что? Что? Нет... нет! Это, наверное, какая-то ошибка. Говорю вам, они...

Потом она замолчала, прислушиваясь к тому, что говорили на другом конце провода. Холли видела, как лицо сестры постепенно превращается в восковую маску. По-видимому, в Мэне произошло какое-то несчастье.

Наконец Шарити повесила трубку. Невидящими глазами она смотрела перед собой.

– Джо умер, – внезапно сказала она.

У Холли перехватило дыхание. В животе похолодело.

– Ты уверена?

– Это звонил человек из Августы. Его фамилия Мейсен. Из полицейского управления.

– Это... это была автокатастрофа?

Шарити смотрела на нее, и Холли вдруг с ужасом поняла, что сестра выглядит не как человек, которому сообщили о смерти мужа. Она похожа на человека, узнавшего приятную новость. Правда, если бы она видела лицо Шарити Камбер, когда та узнала про выигрыш в лотерею...

– Шарити!..

– Это была собака, – ответила Шарити. – Это был Кадж.

– Собака?!

Холли не могла понять, какое отношение могла иметь собака к смерти Джо Камбера. Потом до нее вдруг дошло, и она спросила более высоким голосом:

– Собака?

В это время в комнату донесся шум со двора. Брет и сын Холли весело играли во что-то.

Лицо Шарити стало таким, каким Холли давно его знала.

– Мальчик, – сказала она. – Брет. Холли... как мне сказать ему, что его отец умер?

Холли ничего не ответила. Она, беспомощно моргая, смотрела на сестру, моля Бога о том, чтобы дети сейчас не вошли в дом.

"БЕШЕНАЯ СОБАКА УБИВАЕТ ЧЕТЫРЕХ ЧЕЛОВЕК ЗА ТРИ ДНЯ", – гласил заголовок на первой странице ежевечерней газеты "Ивнинг Экспресс", издаваемой в Портленде. Подзаголовок был таким: "ОТЕЦ РАССКАЗЫВАЕТ О БОРЬБЕ ЖЕНЫ ЗА СПАСЕНИЕ ЖИЗНИ СЫНА". Первые страницы других газет были не лучше: "ДОКТОР СКАЗАЛ, ЧТО МИССИС ТРЕНТОН НУЖДАЕТСЯ В ЛЕЧЕНИИ ОТ БЕШЕНСТВА", "ВЕТЕРИНАР УДОСТОВЕРЯЕТ: СОБАКЕ НЕ БЫЛА СДЕЛАНА ПРИВИВКА".

Несколько дней прессу волновало состояние здоровья Донны, ее мужа, пособие, назначенное семье Баннермана, мероприятия против бешенства, проводимые в Кастл-Роке. Через неделю в разделе происшествий была помещена заметка: "ТРАГИЧЕСКОЕ СРАЖЕНИЕ В МЭНЕ: МАТЬ СРАЖАЕТСЯ С УБИЙЦЕЙ-СЕНБЕРНАРОМ". На этом интерес к ужасному событию был исчерпан.

Донна Трентон провела в больнице около четырех недель, пройдя полный курс лечения от бешенства как потенциальный носитель болезни. После этого ее еще полечили от депрессии, потому что она была близка к помешательству.

Вик привез ее домой в конце августа.

Они провели целый день в саду. Вечером, когда они смотрели телевизор, Донна вдруг спросила, как у Вика идут дела на службе.

– Все отлично, – сказал он. – Кредит, полученный от Шарпа, дал нам с Роджером возможность провести успешную рекламную кампанию. Шарп дал нам кредит на два года, но если все так пойдет и дальше, мы вернем ему деньги еще до конца этого года.

– Хорошо, – сказала Донна. Сейчас она казалась почти такой, какой была раньше, но все еще нуждалась в заботе. Кроме того, она потеряла двадцать фунтов и стала слишком худощавой.

Еще какое-то время она смотрела телевизор, затем повернулась к Вику. По ее щекам текли слезы.

– Донна, – растерянно прошептал Вик, – детка...

– Вик, – полным отчаяния голосом спросила вдруг она. – Вик, сможем ли мы жить здесь?

– Не знаю...

– Или я должна была спросить, хочешь ли ты жить здесь со мной? Если ты скажешь "нет", я пойму. Я прекрасно все пойму.

– Я ничего так не хочу, как жить здесь с тобой. И всегда хотел только этого. Я люблю тебя, Донна. И всегда любил.

Она обвила руками его шею и прижалась лицом к его плечу. За окном моросил легкий осенний дождик.

– Я не могла спасти его, – сказала она. – Это было выше меня. Я все время проигрываю в уме случившееся... Если бы я решилась раньше, раньше взяла бейсбольную биту... – она вздохнула. – А когда я наконец это сделала, он был уже мертв. Мертв.

Он мог бы сказать ей, что она не виновата. Что единственная причина, по которой она не предпринимала решительных действий, был страх за мальчика. Что Кадж ослабел от болезни, и днем раньше Донне не удалось бы так легко его убить. Но он понимал, что все эти слова бессмысленны, и то, что сейчас чувствует Донна, не подчиняется логике. Осталось только чувство вины и ужасной потери. Болезнь, от которой может вылечить только один доктор – ВРЕМЯ.

– Я тоже не спас его, – сказал Вик.

– Ты...

– Я был так уверен, что во всем виноват Кемп! Если бы я приехал раньше, если бы я не уснул, если бы я не заболтался с Роджером по телефону...

– Нет, – мягко сказала Донна. – Ты ни в чем не виноват.

– Виноват. Или не виноват. Но тогда не виновата и ты. Давай же мы поможем друг другу пережить это!

– Он постоянно мерещится мне... все напоминает о нем.

– Да. Мне тоже.

...Они с Роджером еще две недели назад отдали все игрушки Теда в фонд Армии Спасения. Сделав это, вернулись в дом Трентонов и напились до бесчувствия. Когда Роджер ушел, Вик поднялся в комнату Теда и стал ходить из угла в угол, мечтая умереть. На следующий день он пошел на работу, и постепенно горечь потери несколько притупилась.

– Вик?

– Что?

– Я люблю тебя, – у Донны перехватило дыхание.

– Спасибо, – растроганно ответил он. – Мне это на самом деле необходимо.

Когда Брет вошел в дом, его мать сидела за столом. На коленях у нее лежал маленький пушистый комочек.

– Мама! Мамочка, это...

– Его привез Альва, – сказала она. – Если хочешь, можно оставить его себе.

– А прививки? Ему сделаны прививки? – тут же спросил Брет, и у Шарити от этого вопроса к горлу подступили слезы.

– Да, – сказала она. – От чумки и от бешенства. Альва привез ветеринарную справку. Если собака тебе не нравится, Альва вернет мне деньги за него.

С некоторых пор деньги стали играть в их жизни значительную роль. В банке ей объяснили, что если она положит свой выигрыш на депозит, то через несколько лет сумма практически удвоится. Они с Бретом продали инструменты Джо, выручив за них около трех тысяч долларов. На эти деньги они собирались жить, не трогая выигранных.

– Как его зовут? – спросил Брет.

– Пока никак.

– Он породистый?

– Да, – сказала Шарити и улыбнулась. – Он двортерьер, пятьдесят седьмая модель.

Брет тоже улыбнулся.

– Что ж, я не против.

– И как ты назовешь его, Брет?

– Пока не знаю, – после долгой паузы ответил Брет, – но я подумаю об этом.

Собака получила кличку Вилли. Он действительно чем-то напоминал терьера.

Через полгода Шарити сделала в банк первый взнос на сумму десять долларов. Она была намерена собрать необходимую сумму, чтобы Брет смог закончить колледж.

Тело Каджа сожгли. Странный конец для того, кто всю жизнь старался быть хорошей собакой и делать все, чего хотели его МУЖЧИНА, его ЖЕНЩИНА и, в особенности – его МАЛЬЧИК. Если бы понадобилось, он бы отдал за них жизнь. Он никого не собирался убивать. Просто его укусила зараженная бешенством летучая мышь. Не всегда главным в жизни является желание или нежелание.

Маленькая нора, в которую угодил преследуемый Каджем кролик, так никогда и не была обнаружена. Кролик не сумел выкарабкаться наружу и умер медленной смертью. Его кости, насколько мне известно, все еще лежат в той норе, среди костей других животных, по прихоти судьбы оказавшихся там же.

Возможно, эта песня и не самая удачная песня о собаках, но мне бы хотелось все же напомнить ее вам...

У попа была собака, он ее любил.

Она съела кусок мяса – он ее убил.

Убил и закопал,

И надпись написал:

"У попа была собака..."

Народная песня