Текст книги "Бесплодные земли (др. перевод)"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Довольно, – сказал Роланд.

– Фиг знает, чего туда напихано, но фурычит оно не ахти, верно? – услышал Эдди свой голос – дрожащий, доносящийся словно бы издалека. Молодой человек еще осязал могучую силу, наплывающую из короба будки. Она звала Эдди, влекла, манила.

– Верно. Нынче в этом мире нет ничего столь уж процветающего.

– Братцы! Если вы задумали здесь заночевать, радостью общения со мной вам придется пожертвовать, – предупредила Сюзанна. Голубовато-серый полумрак, дитя угасшей вечерней зари, размыл контуры ее лица – лишь поблескивали смутно белки глаз да зубы. – Я отправляюсь вон туда. Мне не нравится, как эта штука на меня действует. Брр!

– Все мы расположимся на ночлег там, – сказал Роланд. – Идемте.

– Это ты здорово придумал, – одобрил Эдди. Они двинулись прочь от будки, шум механизмов пошел на убыль, и Эдди почувствовал, что власть этих звуков над ним слабеет, хотя они по-прежнему взывали к нему, приглашая исследовать сумрачные переходы, пустынные лестницы, покои, где обитали гибель и разруха, где пряли пауки и где во тьму панели управленья погружались одна вослед другой, поочередно.

29

Ночью, во сне, Эдди опять не спеша шел по Второй авеню на угол Сорок шестой, к «Деликатесам от Тома и Джерри». Он миновал магазин, где продавали записи и пластинки. Из динамиков оглушительно грянули «Роллинг Стоунз»:

 
Я вижу красную дверь и хочу
Перекрасить ее в черный цвет.
Пусть почернеют все краски,
Пестроте говорю я: нет.
Мимо – девахи, одеты по-летнему,
Ярко, сойдешь с ума,
И я верчу башкой, не то от меня
Нипочем не отступит тьма…
 

Дальше, дальше, мимо расположившегося между Сорок девятой и Сорок восьмой улицами магазина под названием «Зеркало души». В витрине висели зеркала; Эдди заметил в одном свое отражение и подумал, что давно уж не выглядел так хорошо; волосы чуть длинноваты, но в целом – загорелый и подтянутый. Хотя одежка… м-да, чувачок. Фраер с головы до пят. Синяя куртка-блейзер, белая рубашечка, галстучек темно-красный, серые парадные брючата… такого прикида «чертов яппи» у Эдди сроду не бывало.

Его кто-то тряс.

Эдди попытался глубже ввинтиться в сон. Ему не хотелось просыпаться. Ведь он еще не дошел до «Деликатесов», не открыл ключом дверь, не шагнул за порог, в море роз. Эдди хотелось вновь увидеть алый ковер без конца и края, высокое синее небо с плывущими в нем громадами облачных кораблей и Темную Башню. Насельница ее жуткого и таинственного столпа, прожорливая тьма, подстерегавшая всякого, кто подберется слишком близко, внушала Эдди страх, но не угашала желания увидеть Башню еще раз. Он хотел, ему нужно было ее увидеть.

Однако рука, трясшая его, не унималась. Сон начал меркнуть, вонь автомобильных выхлопов, висящая над Второй авеню, обернулась запахом дыма, легкого, редкого – костер уже почти догорел.

Рука принадлежала Сюзанне. Вид у молодой женщины был испуганный. Эдди сел и обнял ее одной рукой. Ночевали путники за ольховой рощей, куда долетал лепет ручья, бегущего по усеянной костями поляне. По другую сторону рдеющих углей, что накануне вечером были костром, лежал спящий Роланд. Сон его был тревожен – сбросив единственное одеяло, стрелок свернулся калачиком, подтянув колени едва ли не к самой груди. Без сапог ступни казались белыми, узкими и какими-то беззащитными. На правой недоставало большого пальца, павшего жертвой омароподобной твари, отхватившей Роланду и часть правой руки.

Стрелок стонал, вновь и вновь повторяя какую-то невнятную фразу. После нескольких повторов Эдди понял, что это та самая фраза, которую Роланд вымолвил перед тем, как без чувств рухнуть на поляне, где Сюзанна застрелила медведя: «Раз так, идите – есть и другие миры, не только этот». На миг стрелок умолкал, потом окликал мальчика по имени: «Джейк! Где ты? Джейк!»

Скорбь и безысходное отчаяние, звучавшие в его голосе, наполнили Эдди ужасом. Украдкой обняв Сюзанну, он крепко прижал ее к себе. И почувствовал, что она дрожит, хотя ночь была теплой.

Стрелок перевернулся на спину. Звездный свет упал в его открытые глаза.

– Джейк, где ты? – воззвал он во тьму ночи. – Вернись!

– О, Господи, опять он отключился. Что делать, Сьюзи?

– Не знаю. Знаю только, что больше не могу слушать это в одиночестве. Кажется, что он так далеко… так далеко от всех, от всего…

– Раз так, идите, – пробормотал стрелок, снова повертываясь на бок и подтягивая колени к груди, – есть и другие миры, не только этот. – Он примолк. Затем грудь его заходила толчками, и оттуда на волю протяжным, леденящим кровь криком вырвалось имя мальчика. Позади них в чаще леса какая-то крупная птица снялась с ветки и в сухом шелесте крыл полетела на поиски более мирного уголка.

– Есть какие-нибудь соображения? – спросила Сюзанна. Ее широко раскрытые глаза были мокры от слез. – Может, надо его разбудить?

– Не знаю. – Эдди увидел револьвер стрелка – тот, что Роланд обычно носил на левом бедре. Этот револьвер, в кобуре, лежал на квадрате аккуратно сложенной оленьей шкуры рядом со спящим Роландом, там, где стрелку не составило бы труда дотянуться до него. – Пожалуй, не рискну, – прибавил молодой человек.

– Это сводит его с ума.

Эдди кивнул.

– Что же делать? Эдди, что же нам делать?

Эдди не знал. Заражение, вызванное укусом омароподобной твари, остановил и уничтожил антибиотик; сейчас Роланда вновь сжигал недуг, но Эдди думал, что нет на белом свете антибиотика, который исцелил бы стрелка в этот раз.

– Хрен его знает. Ложись-ка со мной, Сьюзи.

Эдди укрыл их шкурой, и спустя некоторое время Сюзанна перестала дрожать.

– Если он сойдет с ума, нам, пожалуй, не поздоровится, – сказала она.

– А то я не знаю. – Эта неприятная мысль уже посещала Эдди, приняв обличье медведя с красными, полными ненависти глазками (не таилось ли в недрах их багровой пучины еще и недоумение?) и смертоносными беспощадными когтями. Взгляд Эдди обратился к револьверу, лежавшему так близко от левой, здоровой руки стрелка, и молодой человек опять вспомнил, какое проворство выказал Роланд, заметив стремительно пикирующего на них механического нетопыря. Если стрелок помешается и они с Сюзанной окажутся в фокусе этого помешательства, шансов у них не будет. Никаких.

Он зарылся лицом в теплую ложбинку между шеей и плечом Сюзанны и закрыл глаза.

Довольно скоро Роланд перестал бормотать. Эдди поднял голову и осмотрелся. Стрелок, кажется, вновь погрузился в естественный сон. Эдди поглядел на Сюзанну и увидел, что уснула и она. Юноша улегся рядом с ней, осторожно поцеловал холмик ее груди и тоже закрыл глаза.

«Нет, парень; тебе еще долго-долго не спать».

Но они уже два дня были в пути, и Эдди устал как последняя собака. Он задремал… поплыл куда-то вниз…

«Назад, в сон, – думал он, медленно опускаясь. – Я хочу обратно на Вторую авеню… обратно к «Тому и Джерри». Вот чего я хочу».

Однако в ту ночь сон не повторился.

30

С восходом солнца путники наскоро позавтракали, перепаковали и перераспределили пожитки и вернулись на треугольную поляну. В ясном прозрачном свете утра она казалась не такой уж страшной, и все-таки троица всеми силами старалась держаться на почтительном расстоянии от металлической будки с предупреждающими желтыми и черными полосами. Если Роланд и помнил что-то о дурных снах, терзавших его ночью, он никак этого не показывал и покончил со скучными, но обязательными утренними хлопотами как обычно, в глубокомысленном бесстрастном молчании.

– Как ты полагаешь выдерживать прямой курс отсюда к Башне? – поинтересовалась Сюзанна.

– Если то, о чем говорится в преданиях, справедливо, ничего трудного в этом не будет. Помнишь, ты спрашивала о магнетизме?

Сюзанна кивнула.

Стрелок принялся рыться в своем кошеле. Его рука закапывалась все глубже и наконец явилась на свет с квадратиком старой мягкой кожи. В лоскут была вколота длинная серебристая игла.

– Компас! – обрадовался Эдди. – Ну, ты прямо бдительный бойскаут!

Роланд покачал головой.

– Нет, не компас. Разумеется, я знаю, что такое компас, однако вот уже много лет я и в глаза не видел оных приборов. Не сбиться с пути мне помогают светила – солнце и звезды – и даже в нынешние времена они отменно мне служат.

– Даже в нынешние времена? – с легкой тревогой переспросила Сюзанна.

Роланд кивнул.

– Стороны света тоже беспрестанно медленно смещаются.

– Боже! – вырвалось у Эдди. Он попробовал представить себе такой мир, где географический север коварно скользил бы к востоку или к западу, и почти сразу сдался, почувствовав легкое недомогание, какое чувствовал всякий раз, глядя вниз с верха высотного здания.

– Это просто игла, но она из стали и послужит нашей цели не хуже компаса. Отныне наш курс – Луч, и эта игла станет указывать нам дорогу. – Стрелок опять порылся в кошеле и извлек грубо вылепленную глиняную плошку, по одному боку которой вниз бежала трещина. Это изделие безвестного гончара, найденное на месте древнего стойбища, Роланд залатал сосновой смолой.

Теперь он отправился к ручью, зачерпнул плошкой воды и отнес туда, где в инвалидном кресле сидела Сюзанна. Осторожно поставив плошку на подлокотник кресла, стрелок подождал, пока поверхность воды успокоится, и бросил туда иглу. Игла утонула и замерла на дне.

– Ух ты! – восхитился Эдди. – Класс! Повергся бы я в изумлении к стопам твоим, Роланд, да боюсь попортить складку на брюках.

– Я еще не закончил. Сюзанна, придержи-ка плошку, чтоб не трясло.

Сюзанна выполнила просьбу Роланда, и он медленно покатил инвалидное кресло по поляне. Когда до двери оставалось около двенадцати футов, стрелок осторожно развернул его, и Сюзанна очутилась к будке спиной.

– Эдди! – вскрикнула молодая женщина. – Посмотри-ка сюда!

Эдди нагнулся над глиняной плошкой, лишь краем сознания отмечая, что вода уже сочится сквозь самодельную пломбу Роланда. Игла медленно всплывала! Достигнув поверхности, она безмятежно закачалась на воде, точно поплавок, расположившись вдоль недоступной зрению прямой линии, начинающейся от портала и уходящей в вековую чащу.

– Усраться можно – плавучая иголка! Ну, теперь я и впрямь все повидал!

– Сюзанна, держи плошку.

Сюзанна послушно взялась за глиняные бока, оберегая плошку от толчков; кресло поехало в глубь поляны, перпендикулярно металлическому коробу. Игла потеряла установившийся румб, зарыскала и в следующую секунду ушла обратно на дно. Роланд откатил кресло на прежнее место. Игла вновь всплыла и указала направление.

– Будь у нас железные опилки и лист бумаги, – сказал стрелок, – мы, рассыпавши опилки по листу, могли бы наблюдать, как они вытягиваются чертою в том же направлении.

– И так будет, даже когда мы уйдем от Портала? – спросил Эдди.

Роланд кивнул.

– Но и это еще не все. Луч, как ни удивительно, можно увидеть.

Сюзанна оглянулась, задев локтем плошку. Вода всколыхнулась, игла качнулась, словно в растерянности… и решительно вернулась в исходное положение.

– Не там, – поправил стрелок. – Ну-ка, посмотрите вниз – ты, Эдди, под ноги, а ты, Сюзанна, себе в колени.

Они сделали, как он просил.

– Когда я велю вам смотреть – смотрите прямо вперед, куда указывает игла, и никуда более. Доверьтесь своим глазам! А теперь – смотрите!

Они подняли головы. Мгновение Эдди не видел ничего, кроме леса. Он попробовал меньше напрягать глаза… и вдруг увидел, как несколькими неделями раньше увидел в узловатом деревянном наросте очертания пращи. Тут молодой человек понял, отчего Роланд велел им ни на что больше не смотреть. На всем протяжении Луча его присутствие сказывалось на окружающем – но еле уловимо. За Лучом тянулись иголки сосен и елей. Кусты зеленики росли не прямо, и их ветви были отклонены по ходу Луча. Вдоль этой замаскированной тропы (шедшей, если Эдди сориентировался верно, на юго-восток) лежали и деревья, поваленные медведем в его стремлении расчистить обзор, – не все, но большая их часть, словно исходящая из металлического короба сила, подтолкнув шатающиеся стволы, расположила их подобным образом. Однако самым ясным свидетельством непосредственной близости Луча было то, как ложились на землю тени. Разумеется, солнце, поднимаясь на востоке, отбрасывало их к западу, но глядя на юго-восток, Эдди разглядел неровную ажурную дорожку-»елочку», которой не было вне направления, указанного плавающей в плошке иглой.

– Пожалуй, я что-то вижу, – с некоторым сомнением протянула Сюзанна, – но…

– Смотри на тени. На тени, Сьюзи!

Эдди увидел, как глаза Сюзанны расширились – для нее все стало на свои места.

– Боже правый! Вот же он! Вон там! Знаешь, на что он похож? На пробор в волосах!

Единожды разглядев, Эдди теперь уже не мог не видеть смутно различимый проход, пронзающий неряшливый хаос зарослей, со всех сторон подступавших к поляне; как по линейке вычерченную прямую, обозначившую ход Луча. Молодой человек внезапно проникся сознанием того, какая колоссальная силища должна струить свои потоки вокруг (и, вероятно, прямехонько сквозь него, как рентгеновские лучи), и был вынужден подавить острое желание отойти в сторону, хоть на шаг вправо или влево.

– Слышь, Роланд, а не сделает оно меня стерильным?

Роланд со слабой улыбкой пожал плечами.

– Будто русло реки, – изумленно вымолвила Сюзанна. – Такое заросшее, что его и не заметишь… и все-таки оно есть. Рисунок, в который сложились тени, не будет меняться, пока мы остаемся на тропе Луча, верно?

– Нет, отчего же, – отвечал Роланд. – Конечно, тени будут перемещаться сообразно движению солнца по небу, однако мы всегда сможем увидеть Луч. Надобно помнить, что он течет одною и той же дорогою тысячи – быть может, десятки тысяч лет. Посмотрите-ка на небо.

Они послушно задрали головы и увидели, что редкие перистые облака также собраны «елочкой», параллельной Лучу… и что внутри создаваемого Лучом силового коридора облака плывут быстрее, чем по обе стороны от него. Их гнало на юго-восток. Толкало в направлении Темной Башни.

– Видите? Даже облака не могут не повиноваться.

В сторону путников летела стайка птиц. Поравнявшись с руслом Луча, она на миг отклонилась в сторону, к юго-востоку. Эдди, ясно видевший это, с трудом верил своим глазам. Птицы пересекли узкий коридор, где незримо властвовал Луч, и вернулись на прежний курс.

– Ну, ладно, – сказал молодой человек, – по-моему, надо двигать. Как гласит народная глупость, дорога в тыщу миль начинается с одного шага, и тэ дэ, и тэ пэ.

– Погоди минутку. – Сюзанна смотрела на стрелка. – Ведь теперь-то эта тысяча миль уже не тысяча, правда? О каком, собственно, расстоянии идет речь, Роланд? Пять тысяч миль? Десять?

– Не могу сказать. Дорога очень дальняя.

– Ну, и как же мы ее одолеем, черт побери, когда вам обоим везти меня в этом чертовом кресле? Нам крупно повезет, если мы сумеем делать по этой твоей Свалке по три мили в день, и ты это знаешь.

– Путь уже открыт, – терпеливо отвечал ей Роланд, – и покамест этого довольно. Возможно, еще придет время, когда мы будем продвигаться к цели быстрее, чем тебе хотелось бы, Сюзанна Дийн.

– Да-а? – она задиристо и ядовито поглядела на него, и Эдди с Роландом уже не в первый раз разглядели в глубине ее глаз Детту Уокер, отплясывающую угрожающий хорнпайп [8]

[Закрыть]. – Ты что, где-то прикопал гоночную тачку? Если так, не помешала бы еще и хорошая дорога, черт возьми!

– И ландшафт, и способ нашего передвижения по нему будут меняться. Так бывает всегда.

Сюзанна отмахнулась от стрелка; «да иди ты!» говорил этот жест.

– Ты прямо как моя маменька с ее «Бог не оставит».

– А разве не пекся Он о нас до сих пор? – серьезно спросил Роланд.

Мгновение Сюзанна смотрела на него в немом удивлении, потом запрокинула голову, и к небу взлетел ее смех.

– Ну, это, наверное, как посмотреть. Могу сказать только одно, Роланд: если сейчас мы не оставлены Его заботой, то мне жутко не хочется думать, что же будет, вздумай Он отпустить нас без призора.

– Эй, хватит вам, пошли, – вмешался Эдди. – Я хочу свалить отсюда. Не нравится мне это место.

Эдди не кривил душой, однако дело было не в одной лишь антипатии, какую внушала ему поляна. Молодой человек рвался ступить наконец на заветную тропу, на хоронящуюся от чужого глаза дорогу, и сгорал от нетерпения. Каждый шаг приближал Эдди к полю роз и царящей над его багряным простором Башне. Не без некоторого удивления юноша понял, что намерен увидеть ее – или погибнуть, добиваясь этого.

«Поздравляю, Роланд, – подумал он. – Дело сделано. Я теперь один из обращенных. Ну, кто-нибудь, – аллилуйя!»

– Еще одно, пока мы не тронулись в путь. – Роланд изогнулся и развязал сыромятный шнур на левом бедре. Затем он не спеша принялся расстегивать пряжку револьверного ремня.

– А это что за фортеля? – поинтересовался Эдди.

Роланд выдернул конец ремня из пряжки и протянул портупею юноше.

– Ты знаешь, почему я делаю это, – невозмутимо промолвил он.

– Надевай взад, старина! – Эдди пришел в страшное смятение; в душе у него бурлили самые противоречивые чувства, а пальцы, даже сжатые в кулаки, дрожали. – Что это ты, интересно знать, вытворяешь?

– Теряю по капле рассудок. Покуда моя внутренняя рана не закрылась, если она вообще когда-нибудь закроется, негоже мне держать у себя револьвер. И тебе это известно.

– Возьми, Эдди, – спокойно сказала Сюзанна.

– Да если б вчера вечером, когда на меня кинулась та летучая мышка, у тебя не было этой гадской железяки, утром не было бы меня от носа и выше!

В ответ стрелок продолжал протягивать юноше револьвер. Его поза выражала готовность простоять так в случае необходимости весь день.

– Хорошо! – выкрикнул Эдди. – Хорошо же, черт побери!

Выхватив портупею у Роланда, он несколькими резкими движениями застегнул ее у себя на талии. Эдди полагал, что должен бы испытывать облегчение – не он ли посреди ночи смотрел на револьвер, лежавший так близко к руке Роланда, и раздумывал о том, что может произойти, если Роланд действительно съедет с катушек? Разве не преследовали те же мысли и Сюзанну? Но облегчения не было. Лишь страх, чувство вины и странная щемящая печаль, чересчур глубокая, чтобы заплакать.

Без револьверов Роланд выглядел так непривычно.

Так неправильно.

– Все? Доволен? Пушки у раздолбаев-ученичков, учитель безоружен – теперь-то мы можем идти? А если из кустов на нас вылезет какая-нибудь здоровенная гадина, ты, Роланд, всегда можешь бросить в нее нож.

– Ах, да, – пробормотал стрелок. – Чуть не забыл. – Он достал нож из кошеля и рукояткой вперед протянул Эдди.

– Да это же курам на смех! – заорал тот.

– Жизнь сама по себе смешна.

– Угу! Запиши это на открытку и пошли в «Ридерз дайджест», едрена вошь. – Эдди со злостью сунул нож за пояс и вызывающе взглянул на Роланда. – Теперь мы можем идти?

– Есть еще одно.

– Еж твою двадцать!

Губы Роланда снова тронула улыбка.

– Шучу, – сказал он.

У Эдди отвисла челюсть. Сюзанна опять захохотала, и ее смех рассыпался в утренней тишине подобно мелодичной трели колокольчика.

31

Почти все утро они потратили на преодоление зоны разрушений, служившей к защите медведя-великана. Однако идти руслом Луча было немного легче, а едва бурелом и заросли кустарника остались позади, большой лес вновь вступил в свои права и появилась возможность прибавить ходу. Справа деловито бежал ручей – тот самый, что пробивался из каменной стены на треугольной поляне. Вобрав воды нескольких ручейков поменьше, он теперь шумел громче. Здесь, в этой части леса, тоже водились звери; путники слышали, как они ходят в чаще, занятые своими повседневными делами, и дважды видели маленькие стайки оленей. Один самец, вопросительно поднявший голову, увенчанную благородной короной ветвистых рогов, с виду тянул фунтов на триста. Снова начался подъем. Ручей отвернул в сторону от тропы. И, когда день уже клонился к вечеру, Эдди кое-что увидел.

– Может, остановимся? Передохнем?

– А что такое? – поинтересовалась Сюзанна.

– Да, – согласился Роланд. – Остановиться можно.

Внезапно словно тяжесть легла Эдди на плечи – он почувствовал присутствие Генри. «Ах ты, пусенька ты наша! Пусенька сто-то угляделя на делевце? Постлогать нашей кусеньке захотелось? А, тютя? У-у, какая ХОЛЕСЕНЬКАЯ СТУСЬКА!»

– Да это не обязательно. В смысле, дело-то пустяковое. Я просто…

– …что-то увидел, – закончил за него Роланд. – Что бы это ни было, прикуси свой неугомонный язык и ступай возьми, что приметил.

– Да ей-богу же, ничего особенного. – В лицо Эдди бросилась теплая кровь. Он постарался отвести взгляд от ясеня, привлекшего его внимание.

– Неправда. Оно тебе нужно, а это далеко не ничего. Раз оно потребно тебе, Эдди, оно потребно и нам. А вот кто нам ни к чему, так это человек, не способный избавиться от бесполезного груза воспоминаний.

Теплая кровь стала горячей. Еще мгновение Эдди стоял, уставив пылающее лицо в землю, и ему казалось, будто блекло-голубые снайперские глаза Роланда заглянули прямо в его смятенную душу.

– Эдди? – с любопытством спросила Сюзанна. – Что ты, милый?

Ее голос придал молодому человеку храбрости, которой ему так не хватало. Потянув из-за пояса нож Роланда, Эдди направился к стройному прямому ясеню.

– Может, ничего, – пробормотал он и заставил себя добавить: – А если не изговняю, может, и до фига как много.

– Ясень дерево благородное и силою наделено в достатке, – заметил Роланд у юноши за спиной. Но Эдди едва ли слышал его. Насмешливый, задиристый голос Генри исчез, а с ним исчез и стыд. Мысли молодого человека занимала теперь лишь ветка, несколькими минутами раньше привлекшая его внимание. Там, где эта ветка, утолщаясь, врастала в ствол, образовалось небольшое вздутие. Это-то утолщение странной формы и было нужно Эдди.

Молодого человека не оставляла мысль, что внутри погребен ключ – ключ, на краткий миг явившийся ему в пламени костра перед тем, как горящие останки кости еще раз изменились и возникла роза. Три перевернутых V, центральное – пошире и поглубже двух других. И маленькая закорючка на конце. Вот что таил в себе нарост.

На Эдди опять дохнуло давешним сном. «Дид-э-чик, дод-э-чом, не тревожься – ты с ключом».

«Возможно, – подумал он. – Но на этот раз надо будет вытащить его весь. Думаю, в этот раз девяносто процентов не пойдут».

Действуя с величайшей осторожностью, он срезал ветку и отсек ее тонкий конец. Остался толстый ясеневый чурбачок дюймов девяти в длину. Этот увесистый кусок дерева в руке Эдди, на ощупь очень живой, напоенный жизненной силой, казалось, был не прочь выдать скрытые в нем очертания – но лишь человеку, которому достанет умения и ловкости выманить у него эту тайну.

Был ли Эдди этим человеком? Имело ли это значение?

Эдди Дийн считал, что ответ на оба вопроса – да.

На правой руке юноши сомкнулись пальцы левой, здоровой руки стрелка.

– Сдается мне, ты знаешь какой-то секрет.

– Не исключено.

– Нам можно узнать, в чем он состоит?

Эдди помотал головой.

– Думаю, лучше не нужно. До поры до времени.

Роланд подумал, кивнул.

– Хорошо. Я хочу задать тебе один вопрос, и после мы оставим это. Не увидел ли ты случайно, как добраться до корня моих… моих затруднений?

Эдди подумал: «И это самое большее, как он может обнаружить сжирающее его заживо отчаяние».

– Не знаю. Сейчас точно не скажу. Но я надеюсь, Роланд. Честное-пречестное, надеюсь.

Роланд снова кивнул и выпустил руку Эдди.

– Благодарю. До наступления темноты остается еще пара часов – почему бы не использовать их с толком?

– Я – за.

Они снова тронулись в путь. Роланд толкал кресло Сюзанны, а Эдди шел впереди, не выпуская из рук деревяшку с погребенным внутри нее ключом. Казалось, ясень тихонько вибрирует, пронизанный собственным теплом, тайным и мощным.

32

Вечером, когда ужин был съеден, Эдди вынул из-за пояса нож стрелка и приступил к делу. Нож был потрясающе острым и, казалось, никогда не затупится. Эдди работал не торопясь, поворачивая освещенную пламенем костра деревяшку то так, то эдак, и смотрел, как из-под уверенно скользящего по дереву лезвия подымаются тонковолокнистые завитки.

Сюзанна лежала, подложив руки под голову, и смотрела на звезды, неспешно катившие по черному небу.

Роланд стоял на краю лагеря, за пылающим костром, и вслушивался в голоса безумия, вновь зазвучавшие в его больном мятущемся рассудке.

Мальчик был.

Никакого мальчишки не было.

Был.

Не было.

Был…

Закрыв глаза, он схватился холодной рукой за ноющий лоб, недоумевая, долго ли еще протянет, прежде чем лопнуть, как лопается чересчур туго натянутая тетива. «О Джейк, – думал он. – Где же ты? Где?»

А над ними, взойдя на назначенные места, неотрывно смотрели друг на друга поверх звездного пепелища своего расторгнутого в незапамятные времена брачного союза Древняя Звезда и Праматерь.