Текст книги "Третья пуля"

Автор книги: Стивен Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Это и есть второй стрелок?

– Возможно. Но пальто могло принадлежать какому-нибудь старому охотнику на фазанов, а след на нем могла оставить шина велосипеда его дочери. И все же разобраться в этом имеет смысл.

– Стало быть, человек приехал в Даллас, чтобы разобраться в этом. Потом его убили. Потом вы приехали в Даллас. И русский пытался убить вас. Поэтому русские и причастны к этому делу?

– Да. Это одно из свидетельств их причастности. Но я бы не стал основываться исключительно на том факте, что парень, который чуть не убил меня, оказался русским. Я попробовал выделить неоднократно проверенную и общеизвестную информацию из доклада Комиссии Уоррена – события, моменты времени, даты, места – и разработать на ее основе вероятный сценарий, согласно которому в покушении на Кеннеди мог принимать участие кто-то помимо Освальда. Я пытался найти точки пересечения определенных потоков информации, необходимой для человека, покушавшегося на Кеннеди, кто бы им ни был. Если бы мне удалось найти место и время, где сходятся все линии, это стало бы отправным пунктом. Я использовал метод проб и ошибок и, несмотря на его невысокую эффективность, кое-что обнаружил. И это кое-что должно находиться в советском посольстве в Мехико поздней осенью 1963 года.

– Расскажите. Впрочем, подождите, еще не принесли водку. Если мне придется десять лет загорать на одном из островов архипелага Гулаг, хотелось бы знать, за что.

Свэггер молчал, собираясь с мыслями. Официант принес водку и кока-колу. Кэти сделал глоток.

– Замечательно. Мир утратил резкие очертания. Пожалуйста, продолжайте.

– Если был какой-то заговор, он должен всплыть в точке схождения пяти элементов. Я называю это «элементами». Мне говорят, что это паршивое слово, поскольку обозначаемое им понятие входит в состав понятия «материя». Дело в том, что эти пять элементов отличаются друг от друга по своей природе, и объединить их способно только слово «материя».

– Очень интересно.

– Первые четыре – это элементы информации. Три из них связаны, но разделены во времени. Один совершенно с ними не связан и появляется значительно позже. Пятый не имеет никакого отношения к информации – это личность.

– Отлично, я слежу за ходом вашей мысли. Мне очень нравится Агата Кристи и гораздо меньше – Ле Карре.

– Первый элемент информации: кто-то должен был знать о существовании человека по имени Ли Харви Освальд. И о том, что он чокнутый, мечтающий о славе, которую ему не может принести его жалкая жизнь. Кто мог знать это?

– Его мать? Его бедная жена?

– Во-вторых, нужно было знать о его склонности к суициду и вместе с этим к насилию; о том, что он прирожденный неудачник. Нужно знать о том, что у него есть винтовка с оптическим прицелом и что 10 апреля 1963 года он стрелял – и промахнулся – в генерал-майора Эдвина Уокера.

– Кажется, я припоминаю что-то такое.

– Уокер придерживался правых взглядов и незадолго до этого вышел в отставку в связи со скандалом, разразившимся, когда стало известно о том, что он пропагандировал среди своих солдат – военнослужащих двадцать четвертой дивизии в Германии – взгляды в духе Джона Бёрча[24]24
  «Общество Джона Бёрча» – правоконсервативная политическая группа в США, стоящая на платформе антикоммунизма, ограничения влияния государства, конституционной республики и личных свобод; один из основных представителей радикального правого крыла.


[Закрыть]. Очень скоро он приобрел известность и стал вызывать раздражение у многих людей. Уокер произносил речи, выдвигал обвинения, участвовал в различных демонстрациях за гражданские права, ратовал за сегрегацию и всячески поносил Кеннеди.

– Хорошо. Освальд выстрелил в генерала. Некий таинственный заговорщик узнает об этом.

– Третий элемент: нужно было знать о том, что он работает в здании на Элм-стрит, Даллас, штат Техас, называемом Техасское книгохранилище. Но, поскольку Освальд поступил туда на работу только 14 октября, они не могли знать об этом до того самого дня.

– Кто это – они?

– Мы к этому подходим. Кому могла понадобиться информация об этом подонке? Его допрашивали сотрудники ФБР и ЦРУ. И те и другие пришли к выводу, что он не представляет никакой опасности. Они ничего не знали о выстреле в Уокера.

– Понятно.

– Последний элемент информации связан с вечером вторника 19 ноября 1963 года. «Даллас таймс геральд» опубликовала сообщение о том, кто кортеж Джона Кеннеди проследует по Элм-стрит, перед Техасским книгохранилищем, в пятницу, в 12.30 – то есть через два с половиной дня. Эти люди, кем бы они ни были, должны заранее знать, что Освальд работает в Книгохранилище. За такой короткий промежуток времени они не смогли бы отыскать его. И они не могли просто предвидеть, что Кеннеди проедет так близко от этого чокнутого. Кто располагал всеми этими сведениями об Освальде? Не ФБР и не ЦРУ.

– Я знаю ответ на этот вопрос. Знаю, что вы хотите сказать.

– Разумеется. Русские. Освальд умолял их позволить ему вернуться и сказал, что сделает для них все, что угодно. Я уверен, он рассказал о том, что стрелял в Уокера, дабы продемонстрировать свою решимость. Они знали. Они должны были знать. Но это происходило в сентябре, а в Книгохранилище, как я уже говорил, он устроился 14 октября. Откуда они могли знать спустя месяц, что он работает там?

– Я не знаю.

– Здесь-то и вышел на сцену русский Джеймс Бонд. Пятый элемент.

Кэти хмыкнула:

– Тот, кто увидел потенциал Освальда после выстрела в Уокера и установил с ним тайную связь. Он знал, что Освальд работает в Книгохранилище. Понимаете?

– Теоретически такое возможно.

– Нам нужен человек, наделенный определенными качествами. Хотя я и называю его Джеймсом Бондом, но это не совсем точно. Джеймс Бонд – исполнитель. Нам нужен не исполнитель, а секретный агент. Знаете, что это такое?

– Я слышала этот термин, но его точный смысл мне неизвестен.

– Это человек, напоминающий кинопродюсера. Он обладает ви́дением, распознает возможности и определяет цели. Собирает команду, которая должна выполнить работу, и осуществляет контроль над ее деятельностью. Оценивает результаты, руководит, финансирует, нанимает, увольняет. Это жесткий человек. Он не творец, а логистик. Он ставит перед людьми задачи и занимается всевозможными мелочами, до которых не снисходят специалисты. Это организатор. И мы ищем именно его.

Кэти молчала.

– Так мне представляется. Может быть, дело было не совсем так, но мне кажется, я на верном пути. Освальд сыграл роль ширмы для КГБ, и они бросили его, как отработанный материал. Полный идиот. Теперь этот парень. Возможно, он из ГРУ или из какого-то другого подразделения. И он должен знать о покушении на генерала Уокера. Это отнюдь не марионетка, а самостоятельный, думающий человек. Он обладал возможностями и наверняка проследил за Освальдом в Мехико. Нам неизвестно, чем занимался Освальд в течение воскресенья, 29 сентября. Парень заговорил с ним по-русски, чем привел его в изумление. Он сказал: «Тебя считают неудачником, но я хочу дать тебе шанс. Если ты хочешь использовать его, тебе нужно изменить свое поведение. Никаких писем в редакцию, никаких выступлений в защиту Кубы, никакого чтения коммунистических газет в кафетерии. Начнешь работать, будешь вести нормальную жизнь, поставишь крест на своем «радикальном прошлом». Твоя цель – в течение десяти лет устроиться в сферу аэронавтики, высоких технологий, медицины – туда, где ты мог бы приносить нам пользу. Ты сможешь сделать это?» Освальд польщен. Никто прежде не выказывал ему такое доверие. «Да, конечно», – ответил он. «Послушай, – сказал парень, – я дам тебе адрес, и ты можешь отправить мне по нему письмо. Где бы я ни находился, оно быстро окажется у меня. Теперь возвращайся домой, поступай на работу и держи меня в курсе». Освальд вернулся домой и нашел работу. «Дорогой товарищ, в настоящее время я успешно тружусь в Книгохранилище на Элм-стрит. Планирую оставаться здесь в течение пяти лет, завершить школьное образование, отказаться от всех радикальных идей и, возможно, поступить в колледж, чтобы затем найти работу в одной из интересующих вас сфер деятельности. Искренне ваш, товарищ Ли Харви Освальд». Наш парень обладал хваткой настоящего секретного агента, который никогда ничего не упускает из вида. Такое случается. Это свойственно талантливым людям. Услышав, что Кеннеди собирается в Даллас, он вспомнил об Освальде, а узнав о маршруте кортежа президента, понял: судьба предоставляет ему уникальный шанс, какого у него никогда больше не будет. Он прилетел в Даллас, встретился с Освальдом и сказал ему: «Ты должен сделать это, товарищ».

– Но разве КГБ…

– Это могла быть его личная инициатива. Возможно, он знал, что начальство ни за что не даст на это санкцию. Слишком рискованно. Но он не видел в этом никакого риска. У него появилась реальная возможность убрать президента, который мутит воду во Вьетнаме, давит на Кубу, и заменить его техасским парнем, который ничего не смыслит во внешней политике и хочет стать следующим Франклином Делано Рузвельтом. Он вполне мог сделать это.

– Весьма оригинальная версия. Но я недостаточно сведуща в этом, чтобы указать вам на ошибки.

– От них не застрахован никто. Все началось с того, что кто-то увидел в здании «Дал-Текс» подходящее место для позиции второго стрелка. А если существовал второй стрелок, это означает, что была организована сложная баллистическая фальсификация. Не буду утомлять вас деталями, но поверьте: в течение двух дней никто не смог бы выбрать подходящее место для стрельбы, найти второго стрелка и беспрепятственно внедрить его туда. Даже величайший в мире секретный агент. Каким образом им удалось организовать это так быстро? О маршруте стало известно только девятнадцатого числа. Это выше моего понимания.

– Может быть… – начала было Кэти, и тут же запнулась. – Нет. Не знаю.

– Именно поэтому я сюда и приехал. И надеюсь, что вы поможете мне. Кроме этого, я мало что еще могу сказать, миссис Рейли.

– Я уже говорила, что все это проникнуто духом «холодной войны». Разве я могла бы отказать вам? Тем более что у меня это тоже вызывает интерес.

– Ну, вот вы его и удовлетворите.

В конце концов, от нее требовалось лишь просмотреть старые документы и найти свидетельства визитов сотрудников советской разведки в одно посольство в течение сравнительно короткого периода времени.

Всего-навсего.

Глава 09

Подполковник говорил, Стронский переводил:

– Вам ничего не будет угрожать. Вы можете столкнуться с другими людьми, поскольку библиотека никогда не пустует. Это всего лишь другие шпионы, которые заплатили те же деньги за возможность покопаться в отбросах истории. Они не будут обращать внимания на вас, вы не будете обращать внимания на них.

Подполковник провел их по длинному коридору с единственной стальной дверью с заклепками в самом конце. Ее щели испускали яркий свет. От нее исходил запах краски. Она создавала ощущение грубой силы и агрессивности.

После того как подполковник нажал комбинацию цифр на светившейся пластиковой клавиатуре, дверь с лязгом открылась.

Они вошли в комнату. Не произнеся ни слова, подполковник указал им на ящик с выглаженными зелеными комбинезонами для медицинского персонала, и они натянули их поверх одежды. Кроме того, они надели маски, закрывавшие рот и нос, шапочки и тонкие резиновые перчатки. Когда подполковник открыл еще одну дверь и ввел их в последнюю комнату, они почувствовали, что температура заметно снизилась.

Глаза Свэггера не сразу адаптировались к тусклому зеленому свету, заливавшему все вокруг. Они стояли на обширном металлическом балконе, огороженном перилами и нависавшем над полом помещения на высоте шесть метров, заполненном металлическими стеллажами в двух уровнях, разделенных стальными лестницами, уходившими в бесконечность, за пределы царства зеленоватого света.

Свэггер рассматривал брюхо красного чудовища: просторное помещение, заставленное полками с картонными коробками. Каждая коробка имела табличку и была заполнена папками с листами бумаги, испещренными записями, сделанными чернилами. Отчеты о диверсиях, кровопролитных операциях и убийствах, компромат с фотографиями, изображавшими толстых дипломатов и шлюх, делающих им минет. Так что это было не брюхо, а отделение мозга, загруженное забытой информацией, доступ к которой был чрезвычайно затруднен.

– Шестьдесят третий, Мехико? – спросил подполковник.

Свэггер кивнул.

– Хорошо, идемте.

Он повел их вниз по лестнице и дальше по лабиринту проходов между стеллажами, повернув столько раз, что Гензель и Гретель[25]25
  Герои сказки братьев Гримм.


[Закрыть] давно заблудились бы. Время от времени мимо них проплывали в зеленой ночи силуэты других странников. Наконец, повернув в очередной раз, подполковник остановился и сказал что-то Стронскому. Тот перевел:

– Он говорит, что в рабочее время служащие, по приказу высших офицеров КГБ и военной разведки, отыскивают нужные им документы, и те знакомятся с ними в читальном зале, находящемся на том же десятом этаже. Отыскать нужные документы не так-то легко. Извините за пыль, плохое освещение и отсутствие стульев, душа и автомата с кока-колой.

Американцы понимающе кивнули.

– Необходимо соблюдать определенные правила. Никаких фотографий, записей и копий. Только запоминание. Аккуратное обращение с документами с учетом их возраста и ветхости. Знакомьтесь только с теми материалами, за которые вы заплатили. Проявите честность и прославьте то дело, которому служите, каковым бы оно ни было. Я приду за вами через четыре часа.

– Спросите, – сказал Боб, – здесь находятся документы всех разведывательных служб, включая ГРУ, или только КГБ?

Русский внимательно выслушал вопрос.

– Я не знаю. Вначале была идея собрать все вместе и создать централизованный архив, чтобы облегчить доступ к материалам. Однако данный проект не осуществили до конца, поскольку выделенные на него деньги иссякли, и мне неизвестно, произошло это до или после 1963 года. Кроме того, здесь хранятся только «наступательные» материалы, то есть те, что относятся к инициативам, выдвинутым героями прошлого. «Оборонительные», или «контрразведывательные», материалы, относящиеся к ответным операциям, направленным на пресечение деятельности противника, хранятся на другом этаже. Они не так интересны. Это просто записи прослушивания телефонных разговоров подозреваемых, за которыми велась слежка, сведения о разоблаченных и казненных предателях.

– Мог бы я попасть туда впоследствии? – спросил Свэггер.

– Я обсужу этот вопрос с начальством, – ответил подполковник и засмеялся собственной шутке. – Для человека с деньгами в кармане нет ничего невозможного.

– Отлично, – отозвался Свэггер.

– Итак, я буду здесь через четыре часа, – сказал подполковник. – Ни секундой позже.

Они работали, стоя на коленях, словно преклоняясь перед лежавшими перед ними документами.

«Станция 14Альфа (1963)» – гласила надпись на табличке коробки. По всей вероятности, это то, что нужно – отчет сотрудников КГБ, работавших в Мехико в 1963 году. Стронский снял ящик с полки и поставил на пол. Все трое склонились над ним.

Боб пытался рассмотреть в луче фонаря Стронского узел на красной ленте, которая стягивала листы бумаги.

– Интересно, его часто развязывали и завязывали вновь? – спросил он.

– Судя по степени износа ленты в этом месте, если его и развязывали, то не очень часто, – сказала Рейли. – Думаю, последний раз это произошло, когда сюда приезжал Норман Майлер в 1993 и 1994 годах. Служащие развязали ленту, нашли отчеты головорезов из КГБ об Освальде и отнесли ему в читальный зал.

– И вы считаете, с тех пор их никто не трогал?

Они вновь внимательно изучили обтрепанные края листов. Некоторые из них слегка возвышались над другими. Стронский осторожно провел по ним пальцем, подняв маленькие облачка пыли, которые заклубились в луче фонаря.

– Похоже, в последнее время к ним не прикасались, – сказал Свэггер. – Вы согласны?

– Давайте сравним с другими, – предложил Стронский. Он поднялся на ноги, сделал несколько шагов в сторону и осветил фонарем другие коробки. – Всюду то же самое, – сказал он, вернувшись. – Пыль, хаос, рваные края.

– Ладно. Что же мы имеем?

– Листы разделены на группы, по месяцам, – произнесла Рейли – Ну, что, начнем с сентября, когда там появился Освальд?

– Думаю, это будет разумнее всего, – согласился Свэггер.

Рейли аккуратно извлекла из коробки листы, стоявшие за пластинкой с надписью «сентябрь», подняв облачка пыли.

Она принялась изучать первый лист.

– Это отчет Костикова от 27 сентября о только что проведенной беседе с Освальдом. Он опубликован Майлером. У меня есть эта книга. Ничего нового.

– Будьте так добры, посмотрите, не содержится ли в этом отчете информация, которую Майлер не включил в свою книгу или просто упустил из виду.

– Да, конечно. – Она внимательно прочитала содержимое документа. – Я ничего не нахожу.

– Там нет никаких заявлений Освальда?

– Нет. Из его слов видно, что он зол и разочарован тем, что они не относятся к нему как к брату, но какие-либо конкретные заявления отсутствуют.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Свэггер внимательно изучил лист.

– А нет ли, случайно, копии?

– Нет, – ответила она. – Отчет составлен по памяти, а не на основе магнитофонной записи.

– Ладно, хорошо. Пойдем дальше.

Рейли взяла следующий лист и приступила к чтению.

– Это отчет Нечипоренко, еще одного сотрудника КГБ, датированный следующим днем. Он сообщает о том, что Освальду было отказано в возвращении в Советский Союз, описывает его гнев и разочарование.

– Пожалуйста, посмотрите, нет ли здесь каких-либо хвастливых заявлений Освальда.

– Нет. Но здесь имеется вторая страница. – Она прочитала ее содержимое. Ее глаза быстро бегали за стеклами очков по строчкам, в то время как Стронский старался не двигать рукой, в которой держал фонарь. – Это отчет третьего сотрудника КГБ, судя по всему, начальника, по фамилии Яцков. Освальд пришел во второй раз. В субботу 28 сентября он появился на волейбольном матче между командами КГБ и ГРУ, и присутствовавший там Яцков пригласил его в свой кабинет. К тому времени Освальд находился на грани нервного срыва. Он даже вытащил из кармана пистолет. Яцков отобрал у него оружие, и этот идиот разрыдался, закрыв лицо руками. Яцков мог лишь посоветовать ему подать заявление на получение визы в советское консульство. На просьбу Освальда помочь ему установить контакт с кубинцами он ответил отказом. В этот момент в комнату вошел Нечипоренко. Яцков отдал Освальду пистолет и выпроводил его. Чрезвычайно трогательно.

– Ни хвастовства, ни заявлений?

– Почему это так важно для вас?

– Мне нужно знать, что в его словах о собственной персоне могло заинтересовать этого парня, Джеймса Бонда, которого я ищу.

– А пистолет может иметь какое-то значение?

– Вполне возможно. А там нет никаких специфических выражений, ничего подобного?

– Нет.

– Нет так нет. Теперь посмотрим, кто в последнюю неделю сентября посещал посольство. Я имею в виду профессиональных разведчиков, не являвшихся его сотрудниками. Из КГБ, ГРУ, военной разведки, даже СМЕРШа – почему бы и нет?[26]26
  К сожалению, автор совершенно не представляет себе структуру советских спецслужб, функции каждой из них в отдельности, а также годы их деятельности – как, например, в случае со СМЕРШем.


[Закрыть] Возможно, тогда существовали разведслужбы, о которых мне неизвестно, связанные с ВВС, войсками стратегического назначения или войсками связи. Эти подразделения плодятся, как грибы.

– Плодятся в темноте и процветают в дерьме? – вставила Кэти.

– Я думал, что разобрался во всем этом, но, как выясняется, нет. Вы готовы?

Стронский и Рейли дружно кивнули.

– Михаил, держите фонарь, а я буду вынимать листы по одному. Кэти, как только улавливаете суть, говорите мне, и я меняю листы.

Так продолжалось три часа с короткими перерывами, необходимыми для того, чтобы отдохнули колени, глаза, спина. Тяжелая работа. Казалось, что прошло не три, а все шесть или даже девять часов.

Наконец она вынесла свой вердикт:

– Специалисты по сельскому хозяйству, дипломаты, врачи, юристы, и ни один человек не подходит под определение «секретный агент». Может быть, русские использовали коды в своих особо секретных документах, и «доктор Меньшов, профессор-агроном» означает «Борис Баданов, киллер», но я сомневаюсь в этом.

– Я тоже.

Они проверили все документы, относящиеся к сентябрю, октябрю и ноябрю, вплоть до дня убийства Кеннеди. Преступление века породило массу документов, потребовавшую отдельной коробки, но Свэггер не видел смысла в их изучении, поскольку все, что произошло потом, не имело значения.

– Никаких признаков Джеймса Бонда, – сказала Рейли. – Никаких признаков каких-либо планов, действий, встреч – ничего, что позволило бы заподозрить посольство в косвенной или непосредственной причастности к событиям 22 ноября. Никаких признаков контактов со «специальными гостями» из Москвы.

– Вам попадалось название «Кацивели»? – спросил Стронский. – Это тренировочный лагерь спецназа и КГБ на побережье Черного моря. Там проходили подготовку все «мокрые» исполнители.

– Никакого Кацивели, – ответила Рейли, – ни малейшего намека.

– Как бы то ни было, вашего президента, по всей вероятности, убили эти красные ублюдки, – сказал Михаил. – Они занимались подобными грязными делами по всему миру.

– Если это так, то посольство здесь совершенно ни при чем, и никто из его сотрудников не заметил ничего необычного или подозрительного, – сказал Свэггер.

– Михаил, – сказала Рейли, – отчеты пронумерованы в хронологическом порядке. Я внимательно следила за этим. Стало быть, ничего нельзя вставить или извлечь без последующего изменения нумерации всех документов. Я не заметила, чтобы какие-то листы отличались от других состоянием и качеством бумаги. Кроме того, у буквы «Н» на всех документах плохо пропечатана нижняя часть, и это свидетельствует о том, что все они напечатаны на одной машинке. Эта машинка – какая-нибудь бедная русская девушка, по всей видимости, печатала более сорока страниц в день – совершенно изношена. Мне уже хорошо знаком ее стиль. У нее несколько слабоваты безымянный палец и мизинец левой руки, и поэтому буквы, которые она ими печатала, выходили чуть более бледными. Но по понедельникам у нее был выходной, и ее подменяла гораздо менее аккуратная машинистка. По тому, как неуверенно эта сменщица работала на правой стороне клавиатуры, можно заключить, что она левша.

– Вот это да, – произнес Свэггер с восхищением. – Кэти, вы выбрали не ту профессию. Вам бы быть аналитиком в разведке.

– Я видела на своем веку множество русских документов и хорошо изучила их стиль и бюрократическую культуру. Если в этой стране что-то и изменилось с 1963 года, то только не это. Документы выглядят подлинными, и я не думаю, что кто-то мог прийти сюда и изъять свидетельства визита Джеймса Бонда в советское посольство в Мехико осенью 1963 года.

– Этот чертов Джеймс Бонд, – пробурчал Свэггер. – Вечно его нет, когда он нужен.

На следующий день Боб в качестве «агента Хомана» имел беседу с крупным специалистом по организованной преступности из московской полиции, хорошо известным в международных кругах и в московском представительстве Интерпола, который свободно изъяснялся на английском. Они сидели в его погруженном в сумерки кабинете, на четвертом этаже здания ГУВД Москвы.

– Этот Бодонский – племянник лидера измайловской группировки, на их языке «авторитета», тоже Бодонского, – пояснил инспектор, показывая фотографию из толстого досье.

Свэггер тут же узнал человека, который намеревался переехать его на автомобиле в Далласе. Симпатичное лицо, густые темные волосы, пронзительный взгляд. Наверняка пользовался успехом у женщин. Когда он видел этого человека в первый и единственный раз, его лицо напоминало разбитый о кирпичную стену подгнивший арбуз, застрявший в западне из разбитого пластика и искореженного металла. Не позавидуешь.

– Это был настоящий головорез, очень способный парень. Значит, тот, кому удалось одолеть его, оказался еще способнее.

– Инспектор, он просто застрелил его, – заметил Свэггер. – Это не схватка. Оружие всегда обладает несколько большими возможностями, нежели человек. Даже если тот сидит в автомобиле.

– Как я слышал, автомобиль ехал прямо на человека.

– Да, это так.

– Если бы этот человек испугался и побежал, как происходит в большинстве случаев, Бодонский сломал бы ему позвоночник. Здесь он проделывал это не раз. На нем висит пятнадцать наездов, поэтому-то его дядя и предложил ему убраться из города. Но ваш человек не растерялся и пристрелил его. Браво. Мои поздравления.

– Я обязательно передам ему ваши слова.

– Измайловская группировка – самая жестокая в Москве. Другие преступные сообщества, участники которых называют себя «братва», представляют нечто вроде гильдий, коммерческих организаций, конкурирующих друг с другом[27]27
  Жаль, что автор в свое время так и не познакомился поближе с солнцевской или подольской «коммерческими организациями»…


[Закрыть]. Но только не измайловские. Это настоящие гангстеры. Они специализируются на заказных убийствах, вымогательствах и похищениях людей с целью выкупа. Они гораздо более дисциплинированны, опасны и малочисленны – их всего триста-четыреста человек, тогда как банды братвы насчитывают до пяти тысяч человек. Они не афишируют свои религиозные убеждения и этническую принадлежность. Серьезные ребята, киллеры, чрезвычайно опасные люди. Они действуют открыто, не таясь, и зарабатывают много денег. Если вам нужно избавиться от своего босса, вы обращаетесь к ним.

– У них есть связи? Гангстеры обычно процветают тогда, когда у них имеются полуофициальные связи с представителями властей.

– Ходят слухи. Громко об этом никто не говорит. Из этой банды можно выйти только так, как это сделал Бодонский, – через морг. Внедриться в нее со стороны невозможно. В ней существует строгая иерархия, выражаемая количеством вытатуированных звезд и драконов. Члены банды должны неукоснительно соблюдать внутренний кодекс – иначе можно очутиться в Москве-реке с прикованной цепями к ногам чугунной раковиной. Говоря откровенно, я не хочу влезать в это дело, поскольку иначе рискую оказаться среди тех, кому ломают позвоночник на улице. Но, по слухам, они имеют связи с олигархами. Чаще всего называют имя Виктора Кралова.

– Я уже слышал это имя. По-моему, у нас тоже имеются свои олигархи.

– Они повсюду. Одни и те же ушлые ребята, умеющие раньше других урвать кусок пожирнее. Со временем они набирают силу, и их уже не остановить. Если я, к примеру, пойду против олигарха, моей жене придется искать нового мужа.

– Ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос. Поскольку у Бодонского не могло быть личных мотивов для убийства нашего человека, значит, он выполнял чей-то заказ. Каким образом вы бы наняли его? Из Москвы или это можно сделать из Нью-Йорка?

– Хороший вопрос. Мне нужно подумать. Видите ли, с крупными группировками ситуация проще. На их содержании состоит целая армия адвокатов, маклеров, директоров рекламных агентств и журналистов. К ним имеется множество подходов. С измайловскими дело обстоит иначе. Это небольшая, узкоспециализированная организация. Нужно знать конкретно, к кому обращаться. Приемом заказов у них занимается один человек.

– У вас нет источника, из которого вы могли бы узнать имя этого парня в Нью-Йорке?

– Для этого требуется время. Как долго вы намереваетесь пробыть здесь? Вы не хотите принять участие в рейде? Каждую неделю мы устраиваем показательные рейды, дабы продемонстрировать свои возможности в деле борьбы с братвой. Это всего лишь спектакль, полицейские и бандиты смеются и потом идут вместе пить водку. Из рук в руки переходят довольно крупные суммы денег… Вы шокированы?

– Нет. Спасибо за откровенность, инспектор.

– Агент Хоман, я не хочу изображать героя. Я тоже получаю свой конверт. Мне известны правила. Знаю, что можно спрашивать, а что нельзя. На какие вопросы можно давать ответы, а на какие нельзя.

– Я вас правильно понял? Вы «спросите» об этом имени, которое меня интересует, но в действительности вы о нем не спросите. Это так?

– Я стараюсь быть с вами честным и не хочу вселять в вас слишком большие надежды.

– Никаких проблем. Вы делаете то, что должны делать. В конце концов, вы здесь живете, а я нет.

– Вот что я могу вам сказать. Вы говорите о двух покушениях – в Балтиморе и Далласе. Бодонский, с его известностью и репутацией крепкого профессионала, должен был получить большой гонорар плюс средства на накладные расходы. Думаю, пятьдесят тысяч долларов за одного. Может быть, на второго он сделал скидку и взял только двадцать пять тысяч. Это не мелочь. Заказчик должен располагать большими деньгами и связями. Это наверняка крупная фигура. Такие убийства не заказывают с целью наказания неверного супруга, должника или владельца магазина, отказывающегося платить ежемесячную дань. Это высококвалифицированная работа, требующая длительной подготовки, и обычно так устраняют больших боссов, крупных должников и хорошо охраняемых политиков.

– Вы оказали мне большую помощь, инспектор.

– Сожалею, что не смог быть более полезным, агент Хоман. Не забудьте передать мои поздравления стрелку. Такие встречаются один на миллион.

– Непременно, – заверил инспектора Боб.