Текст книги "Король мошенников"

Автор книги: Стивен Джозеф Кеннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Они молча сидели, пока фургончик, шурша шинами по влажному от дождя асфальту, объезжал квартал. Стекла в машине были подняты, и потому казалось, что в ней тесно и душно. Это из-за Тексако, который один занимал достаточно большое пространство. С ним постоянно было полно ручной клади, которую он, казалось, уже привык повсюду таскать с собой. Не будем пока уточнять, что это было. Тексако обладал своеобразным чувством юмора, которое осталось у него на уровне младших классов. Подавляющее большинство шуток из его коллекции сопровождалось непристойными звуками. Следует также упомянуть и его сексуальный аппетит, который не допускал никаких проволочек: на женщину он набрасывался немедленно, при первой же возможности. Сам он называл подобный метод занятия сексом «благородным». Ясное дело, такое поведение до добра не доводит. Тексако дважды арестовывали по обвинению в изнасиловании в те времена, когда он еще играл среднего полузащитника за «Патриотов Новой Англии». Он приглашал девушку на свидание, а дальше… сами понимаете. Правда, в обоих случаях ночью девушкам звонили и проводили соответствующую беседу, после чего они забирали из полиции свои заявления. В общем, благоухание, которое испускало тело Тексако, и само его присутствие в каком-нибудь помещении действовали на окружающих угнетающе.

– Демо, опусти ты, бля, это стекло, здесь воняет, – сказал Томми. Ямаец не отозвался, его руки крутили баранку. – Эй, ты что, оглох? Я с тобой разговариваю.

– Микки-Маус давно уже дома, а Доналд Дак все не трахнет никак, – пробормотал Демо, но все-таки опустил стекло. В машину заструился прохладный свежий воздух.

Тексако недовольно покачал головой. Ну и кретин. Расту звали Демо Уильямс. «Что за дерьмо эти люди! Надо же додуматься назвать ребенка Демо», – размышлял он, забывая, что родители его самого нарекли Тексако.[5]5
  Демо – член демократической партии США;
  «Тексако» – название крупной нефтяной компании.


[Закрыть]

– Остановись здесь, – сказал Томми.

Ямаец остановил фургончик у тротуара, и Томми принялся изучать дверь пожарного выхода, затем начал перебирать ксерокопии плана здания.

– Значит, так, добираемся до старого кухонного лифта, поднимаемся наверх. Вот газовое оборудование. Наверное, если запустить эту чертову штуковину, она наделает много шума. Ладно… Как ты думаешь, я смогу влезть в эту гребаную коробку? – спросил Томми, посмотрев на Тексако. – А ты сможешь поднять ее на четырнадцатый этаж?

Тот кивнул, радуясь, что ему не предлагают залезать в кухонный лифт вместе с Томми. Лифт предназначался только для подачи блюд с одного этажа на другой.

– Тогда ладно, так и решим. Демо, ты остаешься здесь, мотор не глуши. А ты, Тексако, как только я замочу публику, поднимешься туда и займешься санобработкой. Идет? Ты услышишь, как они полетят вниз.

– Идет, – сказал Тексако, взглянув на стоящий рядом кожаный чемодан фирмы «Гуччи» со всем необходимым.

– Насчет гаража не знаю, – добавил Томми. – Насколько я понимаю, там никого нет, но ты меня подстрахуй. Не хочу, чтобы лифт доставил новую партию копов, когда я наверху начну мочить этих мудаков.

– Никто в лифте не поднимется, – заверил его Тексако.

Томми бросил на громилу пристальный взгляд, сверля его своими голубыми свинячьими глазками. Этот взгляд намекал, что Томми считает Тексако самым большим бездельником и придурком на земле. Этот взгляд был насыщен электричеством, а еще больше – крайней злобой. Таким, должно быть, был взгляд доисторической рептилии.

Вся операция должна была пройти быстро и чисто. Наемных уборщиков Томми решил не использовать. В некоторых фильмах прямо следом за киллерами идет бригада «специалистов по санобработке», которые убирают место преступления с помощью эффективных моющих средств, пылесосят ковры, в общем, устраняют все следы. Место преступления должно остаться стерильным – никаких отпечатков пальцев, ни пятен крови, ни единого волоска, ни единой ниточки. Однако насколько надежна бригада уборщиков? Тут стопроцентной гарантии не мог дать никто, потому что эта специальность в преступном мире новая. Поэтому Томми никогда услугами бригады уборщиков не пользовался. Он вообще предпочитал не оставлять в живых никого, кто мог бы его потом заложить. Исключение составлял Тексако, один из телохранителей брата. Томми знал, что рискует, но полагал, что этот здоровенный, накачанный стероидами урод достаточно смышлен, чтобы сообразить, что в случае чего он порежет его на куски.

Томми поковырялся в замке пожарного выхода и через несколько минут вместе с Тексако вошел в темное помещение. Кухонный лифт находился там, где положено. Все честь по чести, только вот трос выглядел изношенным и был весь в пыли и паутине. Томми легко поместился в маленькой кабине. Он сел на металлический поднос и подтянул к подбородку колени, сразу став похожим на дауна. Тексако потянул трос и поднял кабину кухонного лифта на четыре метра, чтобы проверить прочность. Трос держал. Затем кабина двинулась наверх. Тексако тянул трос, осторожно перехватывая его руками. К тому времени когда кабина поднялась на седьмой этаж, по лицу и могучим рукам бывшего футбольного полузащитника струился пот. На ладонях уже образовались водяные пузыри. Неожиданно ему пришло в голову, что он может сейчас оказать человечеству огромную услугу. Для этого достаточно просто отпустить трос и тем самым отправить этого сицилийского маньяка вниз с седьмого этажа. Может быть, он даже по пути наделает в штаны. Это было бы совсем хорошо. Но сделать такое у Тексако не хватило пороху. Он знал, что Томми, этот хитрый пройдоха, не погибнет. Что-нибудь поломает, но оклемается, а потом обязательно найдет Тексако и убьет. Причем делать это он будет медленно. «Я, бля, буду отрезать от тебя дюйм за дюймом» – это его слова, он так обещал.

Оказавшись на четырнадцатом этаже, Томми осторожно открыл дверь кухонного лифта и, никого не увидев, выскользнул в холл. Здесь царил полумрак, с трудом можно было разглядеть, что пол покрыт выцветшим ковром с пурпурным узором, а потолок украшен причудливой лепниной. В начале коридора виднелось нечто похожее на колоннаду. Он услышал, как двое полицейских о чем-то негромко переговариваются в квартире за углом, выждал пару минут, а затем неспешно двинулся к хозяйственному чулану и скользнул внутрь. Ему нужно было прислушаться к звукам на этаже, чтобы определить, сколько здесь человек. Стоя среди швабр и бутылок с «Лиослом», Томми терпеливо ждал. Ситуация, в какой он сейчас находился, его нисколько не удручала. Напротив, Томми радовала мысль, что он явился сюда без приглашения. И вообще убивать для Томми было ярким наслаждением, которое по своей остроте могло соперничать с сексом, и он не торопился, чтобы поскорее покончить с этим. Вот зазвонил телефон, а немного позже в туалете спустили воду. Прошло минут пятнадцать. Приглушенные голоса и другие звуки теперь позволили ему сделать, окончательный вывод: люди находятся только в угловой квартире напротив лифта – по крайней мере две женщины и двое мужчин, – остальные квартиры на четырнадцатом этаже пустуют. Оттуда не доносилось никаких звуков, не работали ни радио, ни телевизоры. Он подумал, что копы потому и выбрали четырнадцатый этаж, что там больше никто не живет. Томми чуть приоткрыл дверь чулана и принялся наблюдать в щель.

В десять вечера из квартиры вышла красивая молодая женщина, в которой он узнал Викторию Харт. Томми слышал, как она со смехом прощалась с копами – они перенесли свои кресла в коридор, – а затем вошла в лифт. Двери закрылись. «Возможно, это будет намного легче, чем я предполагал», – подумал он.

После ее ухода Томми Рина по прозвищу Два Раза выскользнул из чулана и двинулся по коридору туда, где два копа любовались какой-то картинкой в глянцевом журнале «Стар». Правой рукой он достал девятимиллиметровый «ЗИГ-зауэр» Р-226 с глушителем, а в левой у него уже был серебряный, с чернью, израильский «орел войны в пустыне», тоже девятимиллиметровый. Это были два его любимых пистолета. Он был твердо убежден, что самое хорошее оружие делают немцы и евреи, правда, ирония, заключающаяся в этом утверждении, ему была недоступна.

– Добрый вечер, ребята, – произнес он ровным голосом. – Что, Лиз Тейлор снова нашла себе мужа?

Оба копа потянулись было за оружием, но тут же застыли, увидев направленные на них два девятимиллиметровых пистолета с глушителями. Смерть могла наступить через одну микросекунду, стоит только пошевелиться.

– Какого хера… Сволочь… – пробормотал Тони Королло, потрясенный тем, что Томми проник сюда, а они не заметили.

– Сволочь… какого хера, – передразнил его Томми. – Что за неприличные выражения выбираешь ты, кусок дерьма? – произнес он с притворной серьезностью.

Полицейские знали, что добраться до пистолетов, которые лежали в наплечных кобурах, у них нет никаких шансов.

– Я хочу, чтобы вы, два чизбургера, сейчас встали и пошли вон туда, к лифту. Выполняйте. – Томми сделал движение пистолетами. – Так, хорошо. А теперь упритесь руками в дверь. Ты, темноволосый, нажми на кнопку. Вызови сюда кабину.

– Что ты собираешься делать? – нерешительно спросил Королло.

– Устроить для вас, говнюков, представление. Будет весело, я обещаю.

Когда прибыла кабина лифта, Томми приказал Маннингу протянуть руку и нажать на кнопку следующего, пятнадцатого этажа. Бобби Маннинг повиновался, и кабина исчезла из виду.

– Отлично, – сказал Томми. – А теперь давайте попробуем снова открыть дверь лифта и заглянуть в шахту. Ну!

Томми пришлось угрожающе пошевелить пистолетами. Только после этого напуганные полицейские сунули пальцы в щель и растянули дверь лифта. Затем оба уставились в зияющую перед ними темную горловину шахты.

– Офицер Крупке, что вы там, внизу, видите? – осклабился Томми.

– Ничего, – сказал Тони Королло, лихорадочно соображая, успеет ли он, нырнув в шахту, ухватиться за трос или кабель и скользнуть в сторону, прежде чем Томми нажмет на спуск.

– Ничего? Посмотрите снова, так уж и ничего?.. – Тони и Бобби вытянули шеи, но наклоняться не стали. – Там, куда вы смотрите, ребята, находится район посадки. Так называемый нулевой этаж. Теперь я хочу, чтобы вы оба прямиком отправились туда. Давайте кто быстрее. Счастливого победителя ждет денежный приз. – Томми по-настоящему наслаждался. – Это называется разрешить вопрос «по-нашенски», – сказал он. – То есть отправить даму и вас, двоих геморройщиков, прямиком в шахту.

Затем он спокойно выстрелил по разу из каждого пистолета. Оба были автоматические, с глушителями, так что выстрелы походили на слабые хлопки, как будто кто-то сплюнул косточку от фрукта. Первая пуля отправила во тьму Бобби Маннинга. Он ударился о противоположную стену шахты и полетел вниз, вначале громко ударяясь о металлоконструкции, обливая кровью кирпичные стены лифтовой шахты, затем стуки затихли. Одновременно с ним пулю получил и Тони Королло, куда-то в середину спины. Он начал падать в темную шахту, но как-то ухитрился ухватиться за металлический трос. Из обширной сквозной раны на животе хлестала кровь. Ослабевшей рукой он вытащил из кобуры табельный пистолет и попытался прицелиться в Томми, но пальцы на другой руке, которая держалась за трос, начали разжиматься. Он был вынужден бросить пистолет и, повиснув теперь уже на двух руках, встретился взглядом с Томми Рина. В этот момент на дно шахты упал Бобби Маннинг. Звук был глухой, неотчетливый, как будто в кирпичную стену кинули снежком.

– Неплохо, неплохо, – похвалил Томми полицейского, который истекал кровью, а потом выстрелил из «орла войны в пустыне» с глушителем, на этот раз попав ему в рот. Голова Тони Королло откинулась назад, и он оторвался от троса. Осколки зубов отлетели вперед и оросили дождем пурпурный ковер в коридоре. Затем он тоже, кувыркаясь, полетел в шахту.

Стоявший на цокольном этаже Тексако Филлипс слышал, как оба тела шлепнулись со всплеском в пастообразную лужу из масла и грязи, которая собралась на дне шахты лифта. Он поднял свой чемодан с разными щетками, губками, отбеливателями и переносными пылесосами и нажал кнопку лифта. Через несколько секунд он уже поднимался к Томми.

Когда Томми вошел, она была в ванной комнате. Сидела на унитазе, подкалывая булавками кромку нового золотисто-коричневого платья.

Кэрол подняла глаза. Губы ее задрожали.

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

– Забочусь о своем брате, а в придачу еще и неплохо развлекаюсь, – ответил Томми.

После чего он застрелил ее прямо здесь, в ярко освещенной ванной комнате. Частицы ее плоти изверглись в ванную. Стена покрылась мелкими брызгами смеси ее головного мозга и спинномозговой жидкости.

Фургончик, управляемый Демо, быстро отъехал от здания, взвизгнув шинами.

– Не жги резину. Поезжай медленнее, – подал голос Томми с заднего сиденья. Демо замедлил ход. – Поезжай по этому адресу. – Томми протянул Расте бумажку.

– Так мы наварили бабки или нет?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Если будешь продолжать в том же духе, то станешь, сука, мертвым ниггером, которого взяли напрокат, – прорычал Томми.

Тексако видел, как напряглись плечи Демо, но тот продолжал ехать на небольшой скорости через город по адресу, который дал ему Томми.

Они прибыли к запертым воротам кладбища старых автомобилей в Хобокене.[6]6
  Хобокен – город в штате Нью-Джерси на правом берегу реки Гудзон.


[Закрыть] Как только машина остановилась, Томми вынул ключ. Тексако открыл ворота, и они въехали. Томми посмотрел на Демо и улыбнулся.

– Скажи честно, тебя достало, когда я назвал тебя взятым напрокат ниггером?

Раста повернулся на сиденье и посмотрел в глаза Томми. То, что он в них увидел, заставило его скорректировать ответ.

– Работа сделана, братан. И нечего нам теперь цапаться.

– Хера с два нечего! Что ты, сука, наделал, ты соображаешь? Пришел, сел в мой фургончик, закапал все сиденья, мать твою, куриным жиром. Короче, нагадил. Ты же, падла, чем занимаешься, а? Куришь ганью,[7]7
  Ганья – марихуана из Индии


[Закрыть] танцуешь разные вуду, узколобый придурок! Да тебя надо закопать по шею в свинячье говно и поливать сверху ослиными ссаками.

Раста смотрел на Томми, не веря тому, что слышит.

– Ну, теперь я на тебя так наехал, что, наверное, не могу повернуться спиной. Верно?

Демо ничего не ответил.

– Вот так-то, – продолжил Томми. – Ты пришел и нагрузил меня кучей гребаных проблем. Ты понял, что я сказал? Теперь мне придется либо все время следить, чтобы не повернуться к тебе задом, либо прямо сейчас замочить тебя к гребаной матери.

Следуя этой замечательной логике, он выстрелил из «ЗИГ-зауэра» прямо в спинку сиденья. Ямайца швырнуло вперед. На лобовое стекло брызнула кровь и покрыла пятнами фотографию какой-то знаменитости, висевшую над его головой.

Томми с интересом смотрел на Демо.

– Знаешь, а ведь ты можешь мне кое-чем помочь, – сказал он умирающему ямайцу. – Это была пушка системы «Краут». Так вот, теперь пришла очередь еврейского пистолета. – Он дважды выстрелил в спинку сиденья из «орла войны в пустыне». Тело Демо Уильямса задергалось на сиденье. – Ну скажи мне, Демо, потому что будь я проклят, но сам в этом до сих пор не могу разобраться. У какого из них лучшие стрелковые качества?

Потом Томми собрал стреляные гильзы и вылез из машины. Посмотрел на Тексако, который стоял, поеживаясь на прохладном ночном воздухе.

– Гребаный парень оказался тарелкой из «Макдоналдса», точно как я тебе и говорил.

Тексако все еще не мог врубиться.

– Одноразовая посуда, усек? – добавил Томми.

Тексако Филлипс кивнул. Его слегка знобило. Томми Рина душевнобольной, в этом сомнений не было.

Глава 2
Король мошенников

В полдень во Флориде всегда жарко, а в тот день солнце, казалось, особенно беспощадно поджаривало подержанные машины на стоянке «Автомобильной фермы» – так назвал свою авторемонтную мастерскую-магазин некий Боб, – которая занимала добрых пол-акра на окраине Корал-Гейблса. Могучие тепловые волны прокатывались по крышам «бимеров» и «восьмерок-бентли», стоящих рядами, сияющих после покраски, – правда, всего за пятьдесят долларов, но это не важно, – и бессовестно умоляющих клиентов, согласно тексту на небольших плакатиках, подсунутых под дворники, «купи меня» или «забери меня отсюда домой». Выцветшие пластиковые треугольные флажки, голубые и красные, вяло свисали с проволочных оттяжек, не шелохнувшись в застоялом жарком воздухе, похожие на сдувшиеся воздушные шарики после вечеринки по случаю дня рождения.

Бино Бейтс грустно вздохнул. Время сегодня тянулось особенно медленно – с утра в мастерскую обратились всего несколько клиентов, да и то с проколами шин и мелкими поломками. Выглядел сейчас Бино несколько по-иному. Он знал, что Джо Рина продолжает за ним охотиться, поэтому ему пришлось отрастить усы и покрасить волосы, причем и то и другое приходилось периодически осветлять. После инцидента с клюшкой для гольфа номер девять на автостоянке у «Кантри-клуба» в Гринборо прошло шесть месяцев, но он еще не полностью оправился от полученных травм. Удивительно, но жестокие побои не испортили его внешность. Он по-прежнему выглядел красавцем, только, быть может, приобрел более закаленный вид и хмурился чаще обычного. Бино приходилось скрываться не только от братьев Рина. На прошлой неделе по телевизору во время вечерней передачи бюллетеня «Десять самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке» ему преподнесли очередной сюрприз.

Бино сидел у себя в номере мотеля, за который платил четырнадцать долларов в сутки, скармливал Плуту Роджеру четвертьфунтовый чизбургер, и тут совершенно неожиданно на экране телевизора появилась его физиономия. Темно-коричневый фокстерьер поднял голову, навострил уши и, сердито гавкнув, уставился на изображение хозяина, выставленное на всеобщее обозрение. Время от времени он недовольно рычал, как будто знал, что все это отвратительная лажа. Бино ласково посмотрел на пса. Ну где еще в мире вы найдете такого преданного подельника?

Джон Уолш взирал с голубого экрана на мирно занимающихся своим делом Бино и Плута Роджера и бубнил себе что-то под нос, когда вдруг позади него возникла фотография Бино, конечно, темноволосого. «Бино Экс Бейтс, – произнес Уолш серьезным тоном, – наверное, самый знаменитый и удачливый мошенник, работающий в настоящее время в Соединенных Штатах. Этот одаренный актер может очень быстро заставить вас расстаться со своими деньгами. В своем кругу Бино Бейтс известен как король мошенников и продолжает прочно удерживать за собой этот позорный титул. Если вы встретите этого человека, то ни в коем случае ничего у него не покупайте. Не доверяйте ему никакой информации о ваших деньгах или банковском счете, а сразу же звоните сюда, в телевизионный бюллетень „Десять самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке“, или свяжитесь с местной полицией».

– Значит, мошенник, вот как, – недовольно пробормотал Бино, кладя в пакет остатки чизбургера, которые старина Роджер доест потом.

Последние две недели Бино работал на «Автомобильной ферме» Боба, продавал ничего не подозревающим лохам автомобили и прочие вещи, годные только на выброс, которые Боб предлагал «на отличных условиях». Зарплату ему не платили, только комиссионные с продажи. Он пытался всучить посетителям любой товар – от потрепанных автомобилей, на которых когда-то ездили проповедники, до зловеще грохочущих бетономешалок, и, надо сказать, это у него неплохо получалось, хотя ассортимент на «Автомобильной ферме» приводил в уныние. Но Бино мог убедить в чем угодно буквально любого. Он обладал замечательным даром вешать лапшу на уши. Иногда сюда случайно забредали женщины и обнаруживали, что Бино намного интереснее, чем ржавое барахло, которое он продавал. С двумя-тремя он даже сошелся, правда, ненадолго – давали себя знать последствия перенесенных страданий.

Сегодня Бино пытался продать зеленый никудышный мини-фургон «форд-кантри-сквайр» 1986 года, который Боб девять дней назад взял на комиссию. Машина была дерьмо во всех отношениях, но ремонтная служба постаралась, навела марафет. В отсек двигателя ввинтили красивые болты, кое-как возвратили к жизни практически сдохшую коробку передач и прочее. Кузов покрасили в зеленый цвет, отполировали. На спидометре значилось девяносто тысяч миль пробега, но главный механик мастерской скрутил до пятидесяти. Правда, кое-где продолжало капать масло, но пока этого видно не было. Итак, машину «натерли» и выставили на продажу.

– Замечательная многоместная машина. Нет, что ни говорите, а на «Форде» действительно умеют делать настоящие вещи, – восторженно произнес Бино, обращаясь к пожилому прижимистому клиенту, безуспешно пытавшемуся приподнять заднее сиденье – шарниры были сломаны. Бино улыбнулся. – Я хочу, чтобы вы знали наше правило: все обнаруженные незначительные дефекты немедленно устраняются.

Теперь старикашка задумал приподнять с пола коврик, чтобы посмотреть, нет ли под ним ржавчины.

– Почему такая вонь? – спросил он, наморщив нос. – Я вижу, здесь все коврики заплесневели.

Бино внимательно посмотрел на клиента. Разумеется, он понимал, что продать эту развалюху – полная безнадега, но по инерции продолжал фантазировать.

– Пожалуй, мне не следует вам это сообщать, потому что Боб такие вещи не любит. Я имею в виду, что, когда какой-нибудь знаменитый клиент сдает ему на комиссию свой автомобиль, а такое случается довольно часто, Боб никогда не сообщает его фамилию покупателям. Такой у него принцип. Дело в том, что бывший владелец этого автомобиля, хм… – Он замолк и осторожно взглянул на старика. – Знаете что, я думаю, вам этот автомобиль не подойдет. У нас тут еще по крайней мере десять такого же типа. Не желаете взглянуть?

– Так кто был владелец этого автомобиля? – спросил заинтригованный покупатель, глядя на Бино глазами, пожелтевшими от возраста и неправильного питания. Блеклая кожа его лица слегка порозовела.

– Хм, понимаете, я не должен… – Бино сделал паузу и покачал головой. – Не могу сказать… извините.

– Кто? Поверьте мне, я умею хранить секреты.

Некоторое время Бино умело изображал напряженную борьбу с совестью, затем наконец она уступила.

– Этот автомобиль принадлежал Винни Теставерде, когда он еще был куортербеком[8]8
  Куортербек – в американском футболе ведущий игрок, который вводит мяч в игру.


[Закрыть] за «Ураган». Винни мне объяснил, почему там слегка, как вы выразились, воняет. Дело в том, что обычно он ставил машину у стадиона Морриса, ну, сзади спортивной кафедры Университета Майами, и уходил на игру. А фанаты в это время вскрывали машину в погоне за этими, ну как их, забыл, как они называются…

– Сувениры? – пришел на помощь старик.

Бино кивнул:

– Вот именно. Чаще всего разбивали заднее стекло, и коврики от этого становились влажными, особенно когда шел дождь.

Наступила напряженная пауза. Старик задумчиво созерцал автомобиль Винни Теставерде.

– Разумеется, об этом никому ни слова, потому что Боб хранит в тайне родословную таких машин. Лично мне это кажется чепухой, но Боб, он, знаете, относится к этому очень серьезно. – Бино почувствовал легкое головокружение. Он еще не полностью оправился от полученных травм, а в жару чувствовал себя хуже. Ему очень хотелось в помещение, хотя бы немного посидеть в металлическом кресле и попить холодного чая из термоса. Он мысленно проклинал Джона Уолша, который заставил его вести жизнь бездомного скитальца.

Наконец старикашка поднял свои желтоватые глаза, которые сейчас светились лукавством.

– Вы хотите тыщу пятьсот… я даю тыщу двести.

Начался известный процесс, который барыги, продающие подержанные машины, называют «долбежкой».

– Даже если бы этот автомобиль не принадлежал Винни Теставерде, Боб все равно не позволит мне его отдать за тысячу двести, – сказал Бино, страстно желая поскорее добраться до кресла в тени под навесом.

После того случая на автостоянке в Гринборо у него появился еще один неприятный симптом: начало двоиться в глазах. Вот и голова этого старика с бакенбардами сдвинулась чуть вправо, и он выглядел сейчас как на фотографии с двойной экспозицией. Это было, конечно, неприятно, но Бино не очень тревожился. Пройдет. Важно было другое: он знал, что ему удалось запудрить мозги лоху, но вместо удовлетворения Бино неожиданно ощутил укол совести. Ему вдруг стало жалко этого простофилю, потому что фургончик был просто кучей старого железа. Прежде подобные угрызения совести у него никогда не возникали. Бино ни разу не задумывался о дальнейшей судьбе лоха – еще чего, – но после известных событий на автостоянке у «Кантри-клуба» в Гринборо по каким-то одному Богу известным причинам он вдруг начал размышлять о вреде, который причинял людям. Он всегда твердо верил в то, что лох рожден для того, чтобы его «стричь», что он вроде гамбургера, который нужно съесть, но в последнее время подобного рода оправдания перестали действовать. Поэтому-то он и согласился на работу в «Автомобильной ферме» Боба, где тоже, конечно, жульничал, но все же не так очевидно, используя в основном свой дар красноречия. Это был привал на пути к новой жизни.

К шести часам они сошлись на сумме в тысячу четыреста долларов, и довольный старик уехал на своей развалюхе. Бино пообещал, что попытается получить для него фотографию Винни Теставерде с автографом, что было совсем не трудно, потому что у него в столе лежало целых десять штук. Он написал в университет письмо, в котором сообщил, что открыл клуб фанатов команды «Ураган», и через десять дней получил по почте от спортивной кафедры фотографии бывшей суперзвезды «Урагана». Он также потратил сто долларов и заказал в администрации команды «Балтиморские вороны», за которую сейчас играл Винни Теставерде, футбольный мяч с его автографом. У Бино теперь был образец почерка знаменитого Винни, так что он запросто одурачит этого пожилого фаната. На следующей неделе он пошлет ему фотографию с припиской, сделанной Теставерде, что тот очень скучает по своей машине, этой проржавевшей развалине, которая на самом деле принадлежала таксомоторному парку аэропорта, пока Боб не купил ее за бесценок и не перекрасил из желтого цвета в зеленый.

Вечером Бино поехал с Плутом Роджером в «Макдоналдс» за куриными котлетами и пивом. Терьер сидел на переднем сиденье скромного голубого «эскорта» 1988 года, который Бино недавно приобрел, жевал нуггеты, лакал из большой чашки пиво, облизывался и, похоже, улыбался. Роджер жил у Бино почти год. За это время он выдрессировал его на «подходного».[9]9
  «Подходной» – помогающее жулику подставное лицо, человек, который подбивает лохов совершать необдуманные шаги.


[Закрыть] Научил массе полезных приемов, в том числе испражняться по сигналу и изображать из себя чистопородного. Последнее было бы трудно для пса, купленного за десять долларов в приемнике для бездомных собак, но Роджер оказался необыкновенно талантлив. Какое-то врожденное чувство подсказывало ему, как нужно выглядеть в данный момент. Он обладал даром перевоплощения, как гениальный актер. Бино разработал довольно много мошеннических ходов с использованием собаки. У него имелся фальшивый сертификат Общества собаководов, в котором была указана порода Роджера: баунчатрейнский терьер, а также его имя – Сэр Энтони Аквитанский. Роджер был отличным подспорьем при установлении контактов. Лох улыбался, почесывал терьера за ухом, а Бино делал свое дело. И еще одно важное качество отличало Роджера: он умел держать язык за зубами. Бино знал, что друг никогда не сможет свидетельствовать против него в суде. Терьер подавал большие надежды, обещал стать жуликом мирового класса, но тут Бино совершил роковую ошибку – под вымышленным именем проник в «Кантри-клуб» в Гринборо, сел играть за один стол с Джо Рина, который уличил его в шулерстве и наставил на путь истинный с помощью клюшки для гольфа номер девять.

– Не пускай слюни, Родж, – сказал Бино, и пес, казалось, понял и начал помедленнее лакать свое пиво «Коорс лайт». – Нам пора приниматься за дело. Да, я обещал сделать в гольф Тома Дженнера, я это помню, но понимаешь, он, когда проигрывает, становится страшно злой скотиной, да к тому же у меня сейчас двоится в глазах, так что я, наверное, не то что в лунку, в мусорную корзину не смогу попасть.

Плут Роджер перестал лакать пиво и поднял глаза на Бино. Казалось, он почувствовал, что у товарища начинают сдавать нервы, и обеспокоился.

Да, конечно, в глазах иногда двоилось, это было погано, и список «Десяти самых опасных преступников, разыскиваемых в Америке» существовал, и Бино в нем числился, но под всем этим скрывалось нечто другое. Дело в том, что Бино знал: жестокая расправа, учиненная Джо Рина, вселила в него прежде неведомый, отвратительный страх. Каждый раз, вспоминая случившееся на автостоянке «Кантри-клуба», он цепенел и покрывался холодным потом. Но самым огорчительным было даже не это. Он перестал ладить с самим собой. Это как если бы вдруг в слаженном оркестре зафальшивила группа скрипок. Бино начал вспоминать лица тех, кого облапошил. В первый раз увидел в них людей, которым лгал и которых ограбил. Оправдание, что жертвами мошенничества обычно становятся алчные, корыстные люди, не помогало. По вечерам после работы, в своем номере в дешевом мотеле в двух кварталах от океана, лежа на кровати и глядя на мирно посапывающего Роджера, Бино размышлял, не пора ли бросить зарабатывать деньги нечестным путем. Всю жизнь он был необыкновенно одинок, но сейчас это угнетало особенно сильно. Ничего не поделаешь, таковы издержки профессии. Друзей у него не было, только знакомые, потому что мошенник не может себе позволить дружбу и стать уязвимым. Но если бросить мошенничать, то куда себя девать? Ведь он был жуликом всю свою жизнь и ни к чему другому способностей не имел.

Началось все это очень давно, когда Бино было лет шесть и он начал помогать папе с мамой проворачивать «аферы с починкой крыши». Семейство Бейтс представляло собой огромное, широко разветвленное криминальное предприятие. В ФБР, а также в Национальном информационном центре по борьбе с преступностью полагали, что оно насчитывает больше трех тысяч членов, которые работают по всей территории Соединенных Штатов. Бино не мог этот факт ни подтвердить, ни опровергнуть, потому что сам встречался примерно с сотней своих двоюродных братьев, сестер и прочих родственников, но в каждом крупном городе, в котором он когда-либо бывал, в телефонной книге имелись номера его родственников, и отец говорил ему, что все они так или иначе «бомбят». Семейным бизнесом было мошенничество и шулерство. Причем родственников можно было легко отыскать в любой телефонной книге, поскольку в инициалах каждого посередине присутствовала буква «экс». Большинство Бейтсов занимались махинациями с починкой крыш и устройством подъездных дорожек, подняв эти два незамысловатых мошенничества до уровня искусства.

Родители Бино были вынуждены постоянно скрываться от закона. Они меняли города, переезжали с места на место и жили в трейлерных парках. Обычно это происходило так. Они въезжали на своем потрепанном трейлере «виннебаго» в новый городок и медленно двигались по улицам, высматривая дома с кровлями, требующими ремонта. Выбрав какой-нибудь подходящий, отец ставил трейлер так, чтобы намеченный дом был в поле зрения, затем вытаскивал козлы для пилки дров, молотки, прочий инструмент и посылал миловидного шестилетнего Бино постучаться в дверь к лохам.