Текст книги "ЧИСТАЯ БРЕДЯТИНА"

Автор книги: Стив Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

СТАРАЯ ДОБРАЯ ОПЕРА

Значит, опера у нас получает субсидии от Национального фонда поддержки искусств, а Вилли Нельсон и Гарт Брукс, в общем и целом, – нет. Те из нас, кто на их концерты ездят в пикапах, субсидий не получают; субсидии получают те, кто на оперу в «мерседесах» прикатывают.

Джон Эшкрофт, соискатель на должность министра юстиции США, 17 сентября 1997 г.

– У нас проблема. – Главный уполномоченный по улаживанию конфликтов Метрополитэн–Оперы стоял перед директором, как это неоднократно случалось и ранее. Они справлялись с кризисами вместе – с истериками див, случайными неполадками со звуком или путаницей с билетами, – однако на этот раз директор читал на лице коллеги более глубокую озабоченность.

– В чем дело? Ты такой паникер. – Директор откатился в кресле назад и сжал кулак, чувствуя, как ладонь покрывается тонкой пленкой испарины. В другой руке он вертел карандаш.

– Сегодня вечером в оперу приедут люди на «форде–таурус».

Директор крутнулся в кресле и посмотрел в окно. Бессознательно сжатый карандаш треснул пополам.

– Где они оставят машину? – Его глаза обшаривали весь комплекс Линкольн–Центра.

– Наша разведка доносит, что они приедут пораньше, цитирую, «чтобы найти хорошую стоянку».

– Это значит – перед самым входом, чтобы все видели? – Фраза прозвучала не столько вопросом, сколько явной гипотезой.

– Похоже на то. Но это еще не все.

– Что еще? – спросил директор.

– К крыше машины у них будет привязан диван.

Наступила пауза.

– Вы думаете о том же, о чем и я? – спросил уполномоченный.

– Возможно. А ты о чем думаешь? – ответил директор.

– Ну, я думаю: как может людей, ездящих на «фордах–таурус», интересовать опера.

– Именно об этом и я думаю.

– А думать об этом как–то политически некорректно, не согласны?

– Возможно. Но давай будем реалистами.

– Вы думаете, что эти люди, кем бы они ни были сейчас, некогда ездили на «мерседесе»?

– Очень может быть, не так ли? А потом, возможно, у них случился какой–то откат назад. Что, если нам узнать, каким маршрутом они поедут, и по дороге поставить фальшивый щит с рекламой концерта Гарта Брукса – может, «таурус» поедет туда автоматически?

– Здесь возникнет проблема. Туда стекутся тысячи.

– Да, но шоссе тогда очистится для всех «мерседесов», направляющихся в оперу, – сказал директор.

– Эй, а ведь верно… Секундочку. Я сейчас вот о чем подумал. На чем ездит Гарт Брукс?

– На «мерседесе», наверное. О, я понимаю: что, если Гарт Брукс как раз в тот момент будет ехать на «мерседесе», а он повезет его на нашу постановку «Риголетто»?

– Вот именно. Тогда люди на «таурусах» у нас будут сидеть на липовом концерте Гарта Брукса, а сам Гарт Брукс – в опере.

– Какая гадость. Ладно, сделаем так. Ставим липовый щит Гарта Брукса. Говорим, что он появится где–нибудь в чистом поле. Когда туда соберутся все «форды–таурусы», начинаем «Риголетто». А только Гарт Брукс появляется в опере, мы даем ему в руки микрофон и пускай поет. Затем едем в чистое поле, фотографируем, как вся эта толпа в «фордах» и пикапах слушает «Риголетто», и отправляем снимки в Конгресс.

– И что мы с этого будем иметь? – спросил уполномоченный.

Директор улыбнулся.

– Субсидии, – ответил он.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ УПАКОВОК ДЛЯ КОМПАКТ–ДИСКОВ ПОПАДАЕТ В АД

Пылающие врата Ада распахнулись, и изобретатель упаковок для компакт–дисков шагнул внутрь под сатанинские фанфары.

– Мы давненько хотели его себе сюда заполучить, – сказало Воплощение Чистого Зла одному из своих инфернальных подручных, – но решили подождать, ибо он так прилежно трудился наверху, заворачивая компакт–диски в целлофан и эту липкую ленту. Пригласи его на обед и не забудь позвать авторов руководств к компьютерам.

Дьявол исчез, пропустив горячие проявления любви, излитые на изобретателя.

– Сам Вельзевул сильно порезал себе палец, пытаясь распаковать сборник лучших песен Барбры Стрейзанд, – прошептал чертенок.

Толстый змей подполз поближе и обвился вокруг ноги изобретателя.

– Он раньше был влюблен в изготовителей пультов дистанционного управления с их крохотными кнопочками, притиснутыми вплотную друг к другу, и загадочными аббревиатурами, – произнес змей, – но теперь говорит только о тебе, о тебе, о тебе. Пойдем, соберем тебя к обеду. А про твое задание поговорим позже.

Пока змей показывал ему дорогу в гардеробные Преисподней, лицо рептилии приняло томительное, искательное выражение.

– Как тебе это удалось? – спросил он, наконец. – В смысле, изобрести эту упаковку? Тут всем знать хочется.

Изобретатель, с ногами, удобно охваченными пламенем, польщенный таким признанием, слегка расслабился в новой обстановке.

– Первоначальную пластиковую коробочку для компакт–дисков было чертовски легко открывать, – пояснил он. – В смысле, если мы собираемся по–настоящему предотвращать доступ потребителя к продукции, то ради бога, давайте же его предотвращать! Мне хотелось создать такую упаковку, с которой потребитель помчится в кухню за ножом, чтобы у него был шанс, по крайней мере, раскроить себе руку.

– Именно тогда тебе в голову пришла идея самоклеящейся упаковки? – спросил змей.

– Самоклейка некоторое время была очень славной. Мне нравилось, что она не оставляла абсолютно никакого места, в которое можно было бы вцепиться ногтями, однако я знал, что нам есть куда двигаться в этом направлении. Именно тогда мне попался целлофан – целлофан с иллюзией полоски отрыва, в то время, как никакой полоски отрыва там не существует.

В тот вечер на праздничном обеде, проводящемся один раз в эон в честь вновьприбывших, изобретатель сидел по правую руку от самого Дьявола. По левую разместился Цербер, сторожевой пес Гадеса и известный дизайнер ананаса. Дьявол проболтал с изобретателем всю ночь напролет, затем попросил открыть еще одну бутылку вина – на этот раз с помощью вилочного штопора с боковым скольжением. Изобретатель весь взмок, но час спустя бутылка была открыта.

Сначала никто не замечал какой–то приглушенной суеты, доносящейся откуда–то сверху, однако вскоре шум стал довольно продолжительным. В конце концов все собрание подняло головы к потолку и вот уже сам Дьявол заметил, что внимание куда–то переместилось. Он задрал голову.

В эфире зависли три ангела, в руках у каждого было по предмету. Изобретатель сразу понял, что это: пачка из–под молока, сумка на пластиковой молнии и банан – три идеально разработанные упаковки. Он помнил, как, бывало, сам восхищался ими, пока не впал во зло. Три ангела спланировали к помосту. Один вознес сумку над теми, кто придумал пузырек для аспирина, и залил их потусторонним светом. Желтое сияние банана омывало адского пса Цербера, дизайнера ананаса, а молочный пакет излучал свою белую яркость в направлении изобретателя упаковок для компакт–дисков. Дьявол резко поднялся, проревел что–то по–латыни, выпустив из пасти крылатое полчище суккубов, и, сердито извинившись, удалился.

После этого фиаско изобретатель вернулся к себе в номер и потыкал в кнопки пяти пультов дистанционного управления, необходимых для того, чтобы включить видеомагнитофон. Раздраженный неудачей, он закрыл глаза и принялся созерцать предстоящую ему в унынии Ада вечность: возможно, ему больше никогда не увидеть снежинку или сливочную карамельку. Но затем подумал о хорошем обеде, которым его только что накормили, о своих новых друзьях и решил, что в снежинках и карамельках все равно хорошего мало. Подумал он и о том, что грядущая вечность, в конечном итоге, может оказаться не такой уж и плохой. В дверь постучали, вошел змей.

– Дьявол попросил меня передать тебе задание, – сказал он. – Иногда его мучают ужасные мигрени. Он хочет, чтобы ты стоял рядом и открывал ему пузырьки с аспирином.

– Мне кажется, я смогу это делать, – ответил изобретатель.

– На всякий случай, чтобы ты знал: каждый раз ему требуется новый пузырек, поэтому тебе придется снимать ободок для защиты от случайного проникновения, колпачок для защиты от детей – и алюминиевую защитную прокладку, – добавил змей.

Изобретатель с облегчением перевел дух:

– Никаких проблем.

– Вот и хорошо, – ответил змей и повернулся к выходу.

Но тут дрожь сотрясла вдруг все тело изобретателя.

– П–послушай, – голос его задрожал от нехорошего предчувствия, – а кто будет вытаскивать ватный тампон из самого пузырька?

Змей медленно обернулся к нему, и его лицо исказилось, превратившись в маску самого Вельзевула. Мощный низкий рык, который исторгла его пасть, казалось, исходил из самих глубин Преисподней:

– Так ты же и будешь, – ответил он. – ХА ХА ХА ХА ХА.

ЧЕРНОВИК ВЫСТУПЛЕНИЯ
Лот № 323, Аукцион Сотби «Американские Реликвии»

Быть кратким!

Не начинать с шутки. В толпе обязательно найдется брюзга.

Привлечь их внимание… может, пусть арифметикой займутся?

87 – число слишком неинтересное:

Семь дюжин и три года назад?

Восемью девять и пятнадцать лет назад?

Одно стопятидесятилетие минус шестьдесят три года назад?

LXXXVII?

По поводу «все люди созданы равными» подумать: «все существа созданы равными» или «все чуваки и чувихи канают ништяк». (Аллитерация – не слишком ли это для годовщины битвы?)

Не забывать: публика – недоумки. Хоть мы и стоим на поле боя, надо упомянуть Гражданскую Войну.

«Посвящать», «освящать», «свято чтить»: употребить что–то одно, но не все три!!!

Кинуть им анекдот про попугая?

Неплохая мысль: упомянуть, что об этой речи никто не вспомнит. Лучше отпечатается.

СЕРЕДИНА ВЫСТУПЛЕНИЯ: Не потерять их внимания… делать широкие жесты. Возможно, вокализовать гром артиллерийской канонады.

Замысел хохмы: посреди речи отпить воды из стакана, сказать: «Война войной, а вода дырочку найдет!» Или: снять цилиндр, вывернуть наизнанку, чтобы на землю выпало куриное перо, ничего не говорить, надеть снова.

Можно ли сказать «…под Богом»?

Если чувствуешь, что речь слишком затянулась, обрезать на словах: «…знаете, когда я гляжу в ваши лица, а в некоторые из этих лиц заглядывать необходимо, я думаю о том, что эта нация, неразделимая, единая как кенгуру и кенгуреныш, никогда не заколеблется (правильно ли будет так сказать? проверить по словарю), никогда не коагулирует в жесткий гель безразличия. Я думаю о том, что сегодня, вот на этом поле брани, сразу после того, как я покончу с говорильней, мне хочется пригласить вас на коктейль и сосиски, а также я надеюсь, что вам очень понравятся наши состязания по бегу в мешках».

КОНЕЦ:

Чего, кем, для чего?

Чем, для чего, кого?

Для кого, чем, чего?

Кого, для чего, чем?

Для чего, кем, чего?

Чем, кого, для кого?

Для чего, для кого, зачем? (Так не сработает.)

Поклониться, снять цилиндр. (Повторить хохму с куриным пером? Если да, то зарядить в шляпу второе перо во время первого номера.)

…чтоб приход словил приход. (Классно получилось! Не слишком хиппово для публики?)

Не забыть улыбнуться!

РАЗДРАЖЕНИЕ БЫВШЕГО ЛЕКСИКОГРАФА

Нижеследующая словарная статья была обнаружена в толковом словаре «Наобум–Дом» издания 1999 года. Ее написание стало последним заданием г–на Дела Дельхюя, уволенного после тридцати двух лет беспорочной службы в редакции.

ГО–В'Я–ДИ–НА, сущ., жен. [среднеангл., произв. от старофранц. говно, гавно, от средневек. латин. гавот, вероятно кельтск. происх.]

1. Плоть взрослой коровы или быка как пища. 2. Гадина, которая вякает. 3. Уволенный в запас офицер. 4. Английская мера измерения веса. 5. Поедающая мясо. 6. Шкура, предназначенная для носки. 7. Приспособление для застегивания муж. гульфика. 8. Теплое дамское белье. 9. Антибактериальная амёба с привлекательной прической. 10. Слабый бросок бумеранга. 11. Любая разновидность вздутия на брюках (слэнг). 12. Большое количество испражнений (более 100). 13. Житель земли, похищенный пришельцем из космоса. 14. Мельчайшая целая частица во вселенной – такая маленькая, что едва разглядишь. 15. Большой и омерзительный на вид порез пальца. 16. Стенания вертихвостки. 17. Моя жена меня никогда не поддерживала. 18. Хоть я всю свою жизнь пахал, как лошадь, ей все было мало. 19. Мои дети считают меня обсосом. 20. В архитектуре – плохое решение. 21. Сами определяйте, недоумки. 22. Пузырь, вылетающий изо рта в процессе вранья. 23. Хорошо бы съездить на море, где меня никто не знает. 24. Хорошо бы идти по пляжу, а тут красивая баба мимо идет. 25. Она бы меня остановила и спросила, чем я зарабатываю на жизнь. 26. А я бы ей ответил, что я лексикограф. 27. Она бы сказала: «О, какой дикий парень». Именно так, такими словами. 28. Затем она бы попросила меня определить наши отношения, которым к этому моменту исполнилась бы ровно одна минута. Я бы запротестовал. Но она бы настаивала: «Ох, прошу вас – определите их сию же секунду». 29. Я бы взглянул на нее и сказал: «Говядина». 30. Она бы упала в обморок. Поскольку я произнес бы это с легким испанским акцентом, который мне очень удается. 31. Я бы взял ее за руку, и она бы почувствовала, как я ощупываю ее обручальное кольцо. Я бы спросил ее, за кем она замужем. Она бы ответила: «За одной шишкой из «Наобум–Дома»». 32. Я бы отвез ее к себе в отель и обучил ее значению любви. 33. Я бы воспользовался словарем «Американское Наследие» из чувства мести и прочел бы ей все определения. 34. Затем я бы прочел из «Наобум–Дома» несколько своих любимых из тех, над которыми работал: «и» (попробуйте сами), «голубой» (рискните, причем не пользуйтесь словом «нанометр»). 35. Я бы занялся с нею любовью согласно «Оксфордскому словарю», шестое определение. 36. Мы бы позвонили портье и заказали тальони в номер, не проверяя их значение по словарю. 37. Я бы вернул ее на пляж, и мы бы попрощались. 38. Чепуха в электронной почте. 39. Лампа для чтения с паршивой 15–ваттной лампочкой, как у них в Европе.

Также:а. гов'еть: резать говядину половым членом (у мясников иностранных говядина делится иначе); б. говет'ан:были б быки, а говетан найдется; в. гов'ядари: люди из «Наобум–Дома».

ЭЛИАН В 20 ЛЕТ

Да, фотографии подлечили. Меня привели в какую–то каморку, где фотограф некоторое время продержал меня под дулом пистолета. Затем вошла генеральный прокурор Дженет Рино и пустилась в свои неотразимые кунштюки – я не выдержал и расхохотался. Щелкнул затвор фотокамеры, а потом мою голову «Фотошопом» присобачили к туловищу совсем другого парнишки. После этого меня отвели во дворик для игр, где мужчина в маскарадном костюме моего отца подбросил пушистый мячик, за которым я должен был погнаться. Мой настоящий отец – довольно–таки жирный и, разумеется, не такой симпатичный, как тот, которого выбрали на эту роль. Я побежал за мячиком с широченной ухмылкой на физиономии. А вы бы разве не стали улыбаться, когда в спину из шести разных окон, выходящих во дворик, вам целят шесть АК–47? Это мне, кстати, напомнило о том, как Администрация Клинтона разыграла меня как пешку, когда я был в Уэйко.

Круче всего пришлось в те три года, что я провел на нейтральном плоту сразу за выходом из Гаванской бухты. Ни к берегу пристать, ни в Штаты вернуться. Еду доставляла вертолетом швейцарская группа милосердия, а иногда мой настоящий отец, Мерзкий Мигель, подгребал на шлюпке и привозил пару дюжин банок с горчицей, которые каждый месяц жертвовали прекрасные люди из «Гульденза».

Когда я, наконец, вернулся на Кубу, меня поместили в деревянный ящик, а потом опустили на веревках со строительных лесов на городской площади, причем веревки держал сам Кастро. У меня до сих пор в ушах звучит его голос: «Вот што бываит с малэнкымы малчыкамы, когда они плавают по мору». Потом, разумеется, начали промышленное производство моих трусиков «Надел И Смейся»™, и я ни пенни с продаж не увидел. Человек, изображавший моего отца, знаменитый кубинский актер Дези Фундамента Мачиста, с тех пор ни разу в жизни меня не видел. На съемочной площадке «Мальчонки с Кабаны» я приходил к его трейлеру, но он так и не выглянул. Тем не менее через посредника я получил его автограф. Он у меня до сих пор хранится.

Я никогда не считал себя ответственным за всех подражателей Элиану, которые пускались на моторных лодках к Маленькой Гаване и баррикадировали себя в «Родне Для Нас». Средства массовой информации даже не побеспокоились осветить последний десяток таких спасательных операций, и когда Эл Шарптон прибыл на место разобраться с №64, свидетелем этому стали только четыре подвернувшихся под руку демонстранта и продюсер одного из эпизодов шоу Джерри Спрингера.

Все это было задумано лишь для того, чтобы обелить Кастро. Мне кажется, именно это событие позволило ему закадрить Дженнифер Лопес и впоследствии жениться на ней же. К тому же теперь я вижу, что стал важной фигурой в открытии торговых отношений между США и Кубой, хотя инцидент определенно положил конец мечте всей моей жизни – стать сигарным контрабандистом. Не поймите меня неправильно: я по–прежнему люблю свою родню в Маленькой Гаване. В конце концов, они – семья брата отца бывшего мужа моей матери. Наверное, все же кровь – отнюдь не водица.

ДВА МЕНЮ

«БОЛЬШОЙ КУШ»	«СИНЕРЖЕСТЬ»
Падука, Канзас	Беверли–Хиллз, Калифорния
Тонкие кушанья в изысканном виде	Телефон: Ага, щас.
Закуска из жареного масла	Воздушный салат
Масло сливочное, сливки, лард, сало, кулинарный жир, пальмовое масло, топленое масло.	Обезвоженный океанский воздух
Сальные тефтели	на гарнире из филе базилика.
Четыре тефтеля, подаваемые с пылу с жару	Омлет из яичного белка
прямо вам в руки (сало, тефтели).	Белки яиц, тыквенные семечки, витамин Ц,
* Коровьи органы а ля Чарлтон Хестон	обезжиренные сырные катышки, аэрированный йогуринт.
Дымящиеся внутренности и мозги свежезарезанной	Спагетти а ля Пух
девственной буренки, маринованные в ларде.	Наши естественные безъяйцевые спагетти,
Найдете пулю – поедите бесплатно!	приготовленные в опресненной воде Каспийского моря,
Вегетарианское особое блюдо Мэйбеллы	подпущенные в безоливковом оливковом масле
Ветчина, ветчинный окорок, корочка свиного окорока, масло сливочное, яйца.	и посыпанные шелухой петрушки.
Просите Подарки–Поджарки!	Лёхкие как Пух!
Бифштекс на ребрышке высотный	Филе камбалы
Приготовленный в собственном соку еще живым,	Плоское.
подается с раскаленными в масле	Чилийский морской окунь
металлическими креплениями, картоном.	Биоресурсы патагонской зубастой рыбки в настоящее время истощены, поэтому попробуйте наш заменитель с низким содержанием жира,
Омлет из желтка а ля Перч	разработанный на основе сои. Подается плавающим в горячей воде. Соя, вода, для вязкости добавляется желатин. Чесночные пары.
Желтые сердца яйца обернутые омлетом.	Блюдо для естественной подтяжки лица.
Готовятся и подаются в боксерской перчатке.	Наш банановый сплит
Наш банановый сплит	Один банан, лежащий в собственной кожуре, покрытой шоколадом, на гарнире из паслена. Предоставляется оральный контрацептив из суровой марли, позволяющий пробовать шоколад, не глотая.
Жареное мороженое, масло сливочное, настоянный на двойных сливках банан, взбитые сливки, вишенки в красном красителе №2, шоколадный соус с тройной сливочной помадкой, блинчики, коровий жир.	Чай из болиголова
* От пуза!	Попробуйте наш детоксицированный
	травяной отвар.

КРИКУНЫ

В наш скоростной изменчивый век стало непрактичным читать книги длиннее ста двадцати шести страниц. Однако, толщина множества и классических, и недавно выпущенных в свет томов сравнима разве что с их шириной. Что же нам делать? Один из ответов на этот вопрос – Крикуны. Это небольшое число преданных своему труду людей, вменяющих себе в обязанность случайным образом выбирать клиентов, повсюду следовать за ними на почтительном расстоянии и выкрикивать содержание толстых, поглощающих много времени литературных произведений, фраза за фразой. Если среди ваших знакомых есть такой, у которого когда–либо имелся Крикун, то вы знаете, что в голосе, громко читающем в тридцати или сорока ярдах, скажем, «Аэропорт» или «Бытие и Ничто», есть нечто в высшей степени успокаивающее. Кричание – занятие круглосуточное, и стоит только солнцу зайти и дню преобразоваться в ночь, как трансформируется и голос: один Крикун сменяет другого. Порой при переходе от одной главы «Мадам Бовари» к другой сладкозвучного мужчину подменяет благотворно успокоительная женщина. Когда человек готовится отойти ко сну, мелодичная проза продолжает литься ему в окно спальни, а бывает, что и проснувшись среди ночи, человек слышит не утративший присутствия духа голос, вещающий из–под соседского дуба. А наутро – новый голос, новая глава, и смысл каждого абзаца пропитывает сознание, пока вы полощете рот.

Поначалу от присутствия Крикуна трудновато сосредоточиться на повседневных занятиях, телефонных звонках, встречах, вождении автомобиля – да, Крикун будет следовать за вашей машиной с мегафоном, – но вскоре Кричание становится привычной и удобной частью вашей повседневной жизни. Становится легче существовать как в реальном мире, так и в мире литературных героев, маячащем на периферии вашего сознания. Иногда бывает очень просто зайти в тупик: не Урия ли Гип мне сейчас позвонил? Уж не Скрудж ли – мой бухгалтер? Не отправился ли мой муж добывать китов? Один руководитель, чей Крикун несколько недель читал «В поисках утраченного времени» Пруста, упал в обморок, вонзив зубы в чайный кекс и неожиданно вспомнив счет всех игр Суперкубка за восьмидесятые годы. Однако с течением времени мозг начинает раскладывать все по полочкам, и жизнь возвращается в обычное русло. Фактически, непрерывная близость к иному миру – миру, о котором писали, о котором грезили писатели, – улучшает и тот, в котором мы живем: жена кажется прекрасней и внутренне сложнее, муж – обаятельней и смелее.

Крикунам свойственно определенное спокойствие. Они подходят к своей работе как Будды – в мире и с волевым напором. Стать Крикуном – процесс мистический; приходит день, и Крикун с Кричуемым понимают, что превратились в единое целое. Со стороны кажется, что это работа для человека молодого, и многие люди, сейчас оказавшиеся у власти, раньше были Крикунами. Трудно себе представить, что потеющий финансист за соседним столом некогда стоял на крыше, выкрикивая последние абзацы «Доброй земли» в окно кооперативной квартиры на пятом этаже в Верхнем Ист–Сайде, а живая и общительная дикторша новостей когда–то плавала на шлюпке по Карибскому морю вокруг корпоративной яхты «Попка Белинды», выкрикивая «Братьев Карамазовых».

Кого выбирают в Крикуны? Им может стать любой, но к тем счастливчикам, кого выбирают, можно применить лишь одно определение – «перегруженный работой». Трамп, Старр, Тайсон – вот лишь несколько занятых знаменитостей, чья жизнь была искусно и тонко изменена Крикунами. Сначала труд этих людей может встречать какое–то противодействие, в особенности если какой–нибудь агрессивный Крикун оставляет целые страницы из Филипа Рота на вашем автоответчике или оказывается тем настойчивым абонентом, который постоянно занимает третью линию в нетерпении дочитать седьмую главу «Саквояжников». Но со временем Крикун приживается. И как ни поразительно, если несколько человек со своими Крикунами оказываются в одной комнате, даже среди этой какофонии каждый может с легкостью сосредоточиться именно на своем Крикуне, а иногда прослушивать два или три романа одновременно без малейшего неудобства.

Уходит Крикун так же тихо, как появляется, – порой после того, как вслух прочитана всего одна книга, порой – после нескольких, но никогда не раньше, чем завершена работа и достигнуто взаимное удовлетворение. Кричуемый просыпается утром, замечая: что–то изменилось, – но не уверен, что же именно. Выпит апельсиновый сок, допивается кофе. Радио выключено? Заводится машина, он выезжает на улицу. Голоса больше нет.