Текст книги "ЧИСТАЯ БРЕДЯТИНА"

Автор книги: Стив Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ

ДОЗИРОВКА: принимать две таблетки каждые шесть часов при боли в суставах.

ПОБОЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ: Препарат может вызывать боль в суставах, тошноту, головную боль или одышку. Также возможна боль в мышцах, учащенное сердцебиение и звон в ушах. Если почувствуете слабость, вызывайте врача. Во время приема таблетки воздержитесь от потребления алкоголя; сходным же образом избегайте красного мяса, моллюсков и овощей. Рекомендуемые продукты питания: камбала. Ни при каких обстоятельствах не употребляйте в пищу мясо яка. Мужчины могут испытывать болезненное мочеиспускание в сидячем положении, в особенности если пенис попал в зазор между сиденьем унитаза и раковиной. В тридцати процентах случаев обычно метательное испускание рвотных масс – простите, в пятидесяти процентах. Если вы подвергаетесь приступам дезориентирующей тошноты, сопровождающимся мигренями и затрудненным дыханием, удвойте дозу. Следует ожидать мускульных судорог ног; один коленный спазм в день нормален. Стул может участиться – фактически до десятиминутной частоты. Если позывы кишечника превысят показатель двенадцати в час, проконсультируйтесь со своим лечащим врачом – или любым врачом, или просто любым, кто захочет с вами разговаривать. Вы можете обнаружить, что вокруг вас все плывет и вы потерялись; в такое время хорошо писать сценарий. Во время приема препарата не управляйте самолетом, если не входите в десять процентов пользователей, испытывающих приступы «спонтанного знания пилота–испытателя». Если ваши волосы начинают пахнуть горелыми шинами, не приближайтесь к жилым зданиям или населенным районам и применяйте к голове тинктуру йода, пока не престанете слышать то, что может пониматься как «отсчет». У мексиканцев может вызывать стигматы. Если у вас между бровей начинает расти гриб, сообщите в «Книгу рекордов Гиннесса». Не работайте на тяжелом машинном оборудовании, особенно если квалифицированны только для сидячей работы, – это хороший совет на все времена. Средство способно вызывать массовый голод и гнойники. Может провоцировать тенденцию к навязчивому повторению фразы «могу нет я». Препарат может вызывать в верхушках деревьев видение Девы Марии. Если это происходит, открывайте сувенирную лавку. Прием также может сопровождаться непреодолимым импульсом заорать во время католической мессы: «Я ща как па жопам вам палкой надаю!» Вы можете испытывать мощное ощущение надвигающейся неотвратимой катастрофы; это оттого, что вы сейчас умрете. Мужчины могут переживать импотенцию, но только во время совершения полового акта. В иное время при ваших ежедневных «прогулках» вас будет сопровождать внушительная эрекция. Не принимайте этот продукт, если столбняк доставляет вам неудобство. Не находитесь вблизи звонящего телефона, работающего на частоте 900 МГц, иначе станете очень мертвым и очень быстро. Мы подразумеваем, что ветряную оспу вы уже перенесли. Также вы можете испытывать всевозрастающую неудовлетворенность жизнью вкупе с глубоким чувством меланхолии – добро пожаловать в клуб! Не беспокойтесь, если вызовете несколько щелчков счетчика Гейгера. Вам также может понадобиться испытательная месячная подписка на журнал «Экстремальная нервозность». Крюкообразная форма таблетки зачастую приводит к тому, что она застревает в гортани. Для извлечения просуньте палец в горло, попросив друга или знакомого зажать вам нос, чтобы предотвратить застревание таблетки в носовом проходе. После этого рекомендуется резко броситься подвздошьем вперед на спинную часть стула. Резкий выброс воздуха должен извлечь таблетку из полости рта, если она не проникла в гайморовую полость или мозг. ВНИМАНИЕ: Данный препарат может укоротить ваш кишечник на двадцать один фут. Известно, что он вызывал у пользователя дефекты при деторождении ретроактивно. При прохождении перед телевизионными приемниками может возбуждать затемнение экрана. Весь курс приема может сопровождаться необоримым желанием носить что–нибудь приносящее удачу. Женщины часто испытывают утрату либидо, включая понижение голоса на две октавы, повышенную волосатость в области лодыжек и, возможно, опущение яичка. В подобном случае женщине следует составить подробное описание своих трех последних половых актов и направить его по почте мне, Бобу, Трейлер №6, Трейлерный парк «Дивная Страна», Энсино, Калифорния. Или переслать электронной почтой по адресу: боб@горячий–парень.ком. Немедленно прекратите прием препарата, если чувствуете, что ваши зубы начинают принимать радиопередачи. Вы можете также испытывать синдром «бугристой спины», но мы сейчас активно занимаемся поисками медикаментозного решения. Обычным симптомом являются распухшие кончики пальцев руки на сердечной стороне. Закончив прием препарата, обеспечьте себе побольше «спокойного времени», чтобы натренировать глаза сдвигаться с неподвижных объектов. Применение надувных спасательных агрегатов в открытом море становится бессмысленным, поскольку в теле пользователя данного препарата развивается окаменение, сопровождаемое повышением удельной плотности; следовательно, в случае скидывания за борт проконсультируйтесь у своего лечащего врача. Этот продукт может содержать один или более из следующих компонентов: резиновый шнур для затяжных прыжков с высоты, планктон, резину, кокаин разновидности крэк, свиные мочевые пузыри, ароматические масла, гуммиарабик – прошу прощения, гумми ближневосточного происхождения, – ружейный порох, кукурузную лузгу, клей, пыльцу, навоз, английские булочки, яйца всмятку, ветчину, голландский соус, молотые саксофонные пищики. Ощущения левитации чисто иллюзорны, равно как и ощущения «призрачной» третьей руки. Пользователь может сталкиваться с определенными речевыми инверсиями. Приемлемые: «Здрасьте, как вы ну?» Неприемлемые: «На тваре вовы, тре навы драдры». Через двадцать минут после приема таблеток вы почувствуете ненасытное желание принять следующую дозу. ИЗБЕГАЙТЕ ЭТОГО ИЗО ВСЕХ СИЛ. Друзьям или знакомым рекомендовано приковывать вас наручниками к крупногабаритным кухонным приборам, ОСОБЕННО ТЕМ, ЧТО НЕ ПРОХОДЯТ В ДВЕРИ, ВЕДУЩИЕ В ПОМЕЩЕНИЕ, ГДЕ ХРАНИТСЯ ПРЕПАРАТ. Вы должны, к тому же, находиться вне досягаемости любых столовых приборов, могущих использоваться как оружие для угроз друзьям, знакомым или членам семьи, которых также следует проинструктировать не давать вам препарат, сколь сладкоречиво бы вы их ни упрашивали. Уведомление: Медикамент разрешен в Соединенных Штатах лишь в том случае, если пользователь сидит на границе штатов верхом.

ХУДОЖНИК, СДАВШИЙСЯ «ЗОЛОФТУ»

Художник–перформансист Кочан нах–Полке 3 принял решение отменить свою работу «Лягушачий раб» и вместо нее открыть в Бруклине французскую блинную, чтобы жить поближе к родителям.

– Перемена никак не связана с моим недавним получением рецепта на улучшающий настроение медикамент «золофт», – заявил Кочан нах–Полке 3, который теперь предпочитает, чтобы его называли Джереми. – Я просто понял, что блинчиком могу выразить то, чего не мог передать уринописью. В первый же день на новой работе я создал – и я употребил слово «создал» именно потому, что это я и сделал, – croissant distant, что в вольном переводе означает «далекий пирожок». Потому что ими мы и являемся, не так ли? А вечером, поужинав с домашними, я слушал Янни, но вынужден был выключить его – он такой рассерженный.

Кроме того, я решил изменить свою фреску в Бильбао. Фрескам совершено не обязательно покрывать всю стену целиком. Для воскресных водителей они смотрятся навязчиво. Почему не изобразить что–то до высоты забора, чтобы глаз мог выбирать, что ему видеть, а не оказываться принужденным видеть? Быть может, советы застрявшему автолюбителю о том, как поменять колесо; и в третьей строчке – почему бы и нет? – сатирический выпад в адрес нынешней администрации. Мне бы такое понравилось. Туше! И в самом деле – почему не инфо–фрески? И был бы смысл в ненавязчивой рекламе какой–нибудь продукции.

Мои ранние работы – «Убийство родителя» и «Почему не я, мама?» – критиковались как «ребяческие, расточительные, скучные и – чего стесняться? – омерзительные». В этом–то все и дело, поэтому в дальнейшем «ребяческие, расточительные, скучные и – чего стесняться? – омерзительные» стало названием всего нашего движения. Позвольте напомнить вам, что были времена, когда импрессионизм и фовизм были ругательными терминами. Однако моя новая работа, которую я собираюсь создавать по воскресеньям, когда французская блинная закрыта, говорит ровно о том же, только гораздо громче: я собираюсь заштопать одну сотню пар носков за просмотром «Банды Брэди». Цель работы сама себя объясняет, что входит и в ее смысл. Бывало, меня заводила безвестность, но теперь я либо миновал эту фазу, либо поднялся над ней. Кроме того, я не собираюсь больше исполнять свой перформанс «Ломтик уха» – я уже это сделал, и мне хотелось бы сохранить оставшуюся ушную раковину, ибо, я полагаю, ею полезно слышать заказы посетителей французской блинной.

Тревожные симптомы

Использование «золофта» творческими кругами тревожит арт–дилеров и галерейщиков, торгующих на «рынке злости».

– Я могу продавать антиродительскую символику целыми днями, – рассказывает дилер, пожелавший остаться неизвестным. – Беда лишь в том, что художники ее больше не приносят. Один художник, раньше делавший для меня родовые каналы с клыками, теперь впаривает мне картины, на которых собаки играют в покер. И кому я это буду продавать? Английским декораторам, которым необходимо полсотни щенячьих портретов для тематического оформления хозяйского кабинета – и все. Художник же утверждает, что хотя собак–картежников изображали и прежде, обычно то были бульдоги, играющие в «дро–покер»; а ведь сколько всего неизведанного еще в «стаде» или «омахе». К тому же, он не понимает, почему на этих картинах ни разу не фигурировала такса. А я смотрю на него и просто не знаю, что ответить. Страшно подумать, что случилось бы с Джексоном Поллоком, если бы «золофт» вошел в моду раньше. Теперь придется разделить все галереи в центре города на зоны, чтобы собиратели, подсевшие на «прозак», легко смогли бы найти галереи, специализирующиеся на «прозаке», а коллекционеры на «золофте» случайно не забрели на «валиумную» выставку. Меня раньше такие вопросы беспокоили – пока я сам не начал принимать «золофт», чтобы лучше понимать, что именно пишут мои художники.

Я даже прибегаю к таким радикальным средствам, как, например, взламываю аптечки своих художников и подменяю в них «золофт» плацебо, чтобы хватило на неделю–другую, – продолжает дилер. – Такое внезапное отвыкание отправляет их в дикую эмоциональную скачку. После чего я звоню в «Художественные припасы Эрни» и заказываю холст, краски и мастихины, пока художники еще по стенкам скачут. А две недели спустя получаю полдюжины работ, которые можно, по крайней мере, продать. После чего художник возвращается к своим обычным таблеткам, так и не разобравшись, что это его переехало, а на меня снова сыплются портреты Лэсси за ломберным столиком. Приходится отправлять все это в Азию, а художнику говорить, что все продано, и держать пальцы накрест, чтобы автору никогда не пришло в голову заниматься художественным шоппингом в таиландском аэропорту…

Художница Визгливая Мими, ныне Кэти, мило подытожила эту проблему в своей последней работе «Мне нравится быть девочкой». Работа состоит из очень красивого пейзажа под луной и сопроводительной записки, висящей рядом. Следует отметить, что воздействие «золофта» на середине фразы, видимо, истощилось:

Я надеюсь, вам нравится эта картина, на которой луна символизирует свет тайны, влажная дымка в воздухе напоминает о тумане невежества, а море внизу отражает мое желание разложить вас на блюде и съесть, предварительно разделав отбойным молотком.

КАК Я ВСТУПИЛ В «МЕНСУ»[4]4
  «Менса» – организация интеллектуально одаренных людей, основанная в Лондоне в 1946 г. Единственное условие допуска – наличие коэффициента интеллекта, определяемого стандартными тестами, у высших двух процентов общего населения. «Meнса» стремится способствовать общению своих членов и финансирует общественные и психологические исследования, в особенности касающиеся интеллектуально одаренных людей.


[Закрыть]

Я начал с телефонного справочника. Разыскать в нем «Менсу» легким делом быть отнюдь не обещало, даже если следовать строгим правилам алфавитизма, ныне так широко распространенным. Я предпочитаю более мягкую, более пушистую схему алфавитизма, ту, что позволяет разуму просто плыть без руля и ветрил и вдруг «наткнуться» на искомое слово. Это предмет гордости. Словарь – идеальный образец сверхалфавитизации, с его неотесаными правилами и каждым, даже самым малюсеньким словечком, аккуратно сидящим на своем месте. Мне даже хочется сесть на строгую виноградную диету и постепенно сойти на нет.

Вступление в «Менсу» означает, что вы – гений с коэффициентом интеллекта по меньшей мере 132. Вы имеете возможность встречаться с другими членами организации, которые поймут, что, к чертовой матери, вы несете, когда, к примеру, изрекаете: «Этот будуар кричащ». Именно такого сорта людей они ищут. Вступление в «Менсу» внушает человеку изысканную благожелательность по отношению к не–членам, которые хотели бы сделать вид, что знают то, что знаете вы, думают то же, что думаете вы, и набивают жмыхом то, что вы вентилируете.

Меня поначалу беспокоил произвольно выбранный проходной балл 132, пока я не познакомился с человеком, у которого коэффициент интеллекта был 131 и, если честно, на подъеме он несколько притормаживал. Если вы организуете ужин для 132–ников, и на него заявляется 131–ник, можно физически ощутить, как он натыкается на стену глупости. Весь вид становится каким–то собачьим – широко распахиваются глаза, голова вздергивается, уши торчком, пасть растягивается в широченной ухмылке. Из чего понятно, что ему непонятно. Но в отличие от собаки, вашего гостя невозможно выставить во двор, чтобы он с мячиком поиграл, если только не договориться об этом заранее.

Телефонную книгу я отверг – она то и дело заводила меня в сторону своими сложными пассажами, – и попробовал звонить вслепую: безуспешно. Далее – 1–800–МЕНСА, что зловеще принесло мне мертвую тишину на том конце провода. Неделю спустя, совершая моцион, я осознал, что в «Менсе» недостает числительных, чтобы стать телефонным номером, и что следует понимать это так: любой будущий член сможет без труда догадаться, какими должны быть следующие две цифры в номере. Я пробовал набирать МЕНСАКЭ, МЕНСАНИ, МЕНСАДЫ и МЕНСААБ, но получил в ответ три отповеди и зуммер факса.

Вот так – без всякого складу и ладу – я ввалился как–то раз на вечеринку в собственном жилом доме, когда преобразовал номер своего этажа и вышел на 21–м вместо 12–го. Входя, я проскользнул мимо кучки болтунов, избежал хозяина, которого вычислил дедуктивным путем, и зацепился за край ошского ковра и сосчитал носом все узелки на квадратный дюйм. У этих людей явно водились деньги. Я слышал обрывки разговоров: воздух полнился словами типа «полевой шпат» и «эпоним». В углу одинокий волынщик наигрывал погребальную мелодию. Я моментально понял, куда попал. Это была вечеринка «Менсы».

И тут я увидел Лолу. Волосы ее были цвета ржавчины, а тело обладало формой дорической колонны – из ранней архитектуры, еще до вторжения. Она пересекла комнату с одним из таких ромовых напитков в руках, и, скользнув на синюю велюровую софу, очаровательно ткнула себе в глаз соломинкой, промахнувшись мимо рта. Если она действительно из «Менсы», у нее не возникнет проблемы с моим вводным приветствием:

– О прошу вас, не ссылайте меня на отдаленные угодья, – представился я.

– Я вижу, вы читали Гёте в переводах Снуки Лэнсона, – парировала она. – Драже?

По моим прикидкам, у нее около 140. Всем своим видом она показывала, что я тяну где–то на нижние 120. Моей задачей было поднять уровень ее оценки и выхарить у нее аппликационную форму для вступления в «Менсу». Вдохновленный мыльными операми, я разговаривал, повернувшись к ней спиной и выглядывая в окно:

– Чем что–нибудь делать, не лучше ли проспрягать? – осведомился я.

– Хайль Сяопин, Китайская Богиня Песни, – вступила она.

Затем Лола пустилась в такой вербальный спарринг, что у меня ковер из–под ног ушел.

– Довольно импрессивные апартаменты, – протянула она мне спасательный круг.

На специальном постаменте я увидел словарь. О как хотелось мне подбежать к нему и найти слово «импрессивные»! Как хотелось ответить по–менсийски! Я уже чувствовал как на лицо мне наползает собачья морда, но тут настал мой черед, и я заговорил:

– Не уверен, комплимент это или оскорбление. – Потом откинул голову и захохотал, закашлялся, драже вылетело изо рта и уютно устроилось на ошском ковре. Она спросила, как меня зовут.

– Зовите меня Дор, – ответил я. Только позднее я осознал, что имел в виду Род.

Мы с Лолой просидели и проговорили всю ночь. После вечеринки, держа ее в объятиях, я прошептал:

– Как я люблю то, что ты в «Менсе».

Она прошептала в ответ:

– Я тоже люблю то, что ты в «Менсе».

Температура моя упала до арктической. Она продиктовала мне свой номер телефона, но поскольку он состоял из одних семерок, я его не запомнил. После чего она дошла до лифта, обернулась ко мне и произнесла:

– Мы не должны так больше встречаться.

Слова эти поразили мое сердце, как крошечные стрелы. Всю ночь я проплакал в подушку. Восемь месяцев спустя мне объяснили, что это была шутка.

Большинство того, чего хочется в жизни, приходит, когда этого уже не нужно. Членство мне было предоставлено ровно через год, когда я подал заявление и стал почетной «игрушкой» «Менсы». В пакете документов я обнаружил рекламу круиза любви «Менсы» на Бермуды. Я продал холодильник и на эти деньги купил билет. Всходя на борт, я увидел на корме женщину – она стояла спиной ко мне, слегка склонившись над фальшбортом и весьма напоминая собой дорическую колонна, если бы та умела слегка склоняться над фальшбортом. Женщина повернулась и увидела меня – а я снова увидел свою Лолу. Как будто за год ничего не изменилось: на нас было всё то же, что и в тот вечер, до сих пор не стиранное. Она заговорила:

– Давно не виделись, Дор.

Я поправил ее, набирая преимущество в беседе:

– Мое имя – не Дор.

– Каково же оно тогда?

– Выскочило из памяти, но вернется.

– Не хотите ли прогуляться по полубаку?

Полубак? Ну где же этот чертов словарь, когда он так необходим?

Она заговорила снова:

– Мне осталось жить два года. Давайте же наслаждаться ими, пока мы тут раболепствуем.

– Так зараболепствуем же, зараболепствуем! – Я взял ее под руку, и мы повернулись к востоку, лицом к заходящему солнцу. – Да, кстати, меня зовут Орд.

СТАРОЕ ЛИЦО МАЙКЛА ДЖЕКСОНА

О, что бы я мог сказать!

Хорошо бы оказаться на званом обеде через много лет, воздевать бровь, поглядывая на старого друга, пока гость нашептывает в ухо изысканные сплетни. Хорошо бы отправить безмолвное послание о ком–нибудь, с кем я работаю, – одним лишь взглядом долу, едва проступившей в уголках рта тихой улыбкой, легким неодобрительным покачиванием головы. Талант мой укреплялся бы от года к году, и хорошо было бы продемонстрировать всего одним простеньким взглядом, насколько мудро я воспринимаю свои успехи и провалы. Хорошо бы войти в залу и приветствовать кивком знакомца, унизить врага или остудить пыл злобного критика моим безразличием.

К счастью, раз в неделю я имею возможность обедать в гриль–баре Джоунза на Мелроуз с лицом Уолтера Маттау и воображать, как все могло бы получиться. Уолтер делает заказ парадоксально, и глаза его сияют, когда он обводит меня взглядом, будто шутка у нас с ним общая. После чего он вызывает на уста свои улыбку, которая неотразимо переползает на лицо официанта, а тот переминается с ноги на ногу и возвращает Уолтеру лукавый взор, исполненный уважения. Я заказываю холодно, без нюансов. Я буду салат.

Лицо Уолтера понимает мою проблему, поэтому многого он не требует. Свои байки я рассказывают по–среднезападному, иногда выбираю нужные слова, иногда их не нахожу, но никогда не могу наполнить их, раскрасить, придать им трехслойное значение или переправить их собеседнику, закрутив при подаче и заставив мерцать на лету. Однако лицо Уолтера не возражает; он акцентирует мои слова за меня, реагирует за меня, иллюстрируя выражения, которые мне не даются.

После аперитива лицо Уолтера пускается в воспоминания: глаза его увлажняются, и потенциальная слеза никак не может решить, оторваться ей или нет. В конце концов вес влаги стягивает ее вниз по морщинистым склонам, где она растворяется и наконец исчезает, разойдясь на сотню ручейков. Моя же сочувственная слеза никогда не колеблется – она проносится по тефлону щеки и приземляется на жесткий пластик столешницы. Но Уолтер знает, о чем я.

Потом я иду к машине, где ждут мои люди, неспособные интерпретировать мое настроение, – они предлагают мне вещи, которых мне совсем не хочется, так и не прочитав у меня на лице, что я хочу остаться один.

Ночью я лежу за своим новым лицом, разговариваю с ним. Оно слушает, но в ответ мало что может сказать. Иногда я чувствую ответное подрагивание мышцы – это лицо тянется ко мне, пытается заговорить. Я внимательно вслушиваюсь, как это делал бы Уолтер, в шепот невыразительных губ:

– Что я скажу своему ребенку? А когда буду умирать и окажусь не в силах разговаривать – как я посмотрю ему в глаза и покажу, что я его люблю?

Уже потом, во сне по лицу моему проплывает образ безмятежности, смягчая маску. Я сижу и пью чай. Мое старое лицо выглядывает в окно и видит Уолтера – сочной ухмылкой он дает мне понять, что ему нравится. Я встаю; боль моя поднимается от сердца к лицу и рассеивается. За ней приходит счастье; потом – горечь; дальше – радость. Все они вздымаются из самой сердцевины меня, оставляя свои следы на моем челе, в уголках рта и глаз, у меня на губах, – и так проявляют мой характер. Я просыпаюсь, какой–то миг чувствуя себя цельным снова. Но потом вспоминаю: лицо являет миру душу, но его иногда сменить гораздо проще.