Текст книги "Горькая пилюля (ЛП)"

Автор книги: Стэйси Кейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Его лицо слегка поникло, сложилось впечатление, что он тут же закрыл от меня свою внутреннюю дверь.

– Хорошо, – он не был удивлён странному повороту беседы, – Готовится к шоу садоводов.

Он закрыл верхнюю часть мешка с точными, чёткими складками по бумаге.

– Верно, – ответила я.

Марджин была более чем счастлива, освоившись в роли Миссис Шериф, она уступала только Миссис Мэр – Глории Лоттич. Марджин и я ходили вместе в одну школу, только она была на пару лет младше меня. Она переехала в город в седьмом классе, когда ее отец получил работу на пропановом заводе. Будучи первокурсницей в средней школе, она проделала путь от прицепа с мусором до помощника капитана университетской группы поддержки, уступив только Лауре Браун. Судя по всему, у амбиций Марджин все-таки был предел. Ходили слухи, что когда Джейк вернулся из армии, у него не было чётких планов, и она поймала его в ловушку своими великолепными бёдрами. Челси родился практически сразу после свадьбы и затем всё, что нужно было делать Марджин – это сложить ручки и наблюдать, как звание Джейка растет.

– А Челси? – спросила я.

– Через пару недель заканчивает пятый класс, – Он нахмурился, из-за чего около глаз у него появились морщинки.

Пора снова менять тему разговора:

– Что по поводу Макса? – спросила я.

– Макс, – повторил он, насупившись.

– Ага. Редактор «Газетт», самый любопытный человек из всех ныне живущих людей? – я ждала хоть какой-то реакции от Бристола, но получила лишь лёгкий кивок, – Он собирает детали истории. Время смерти, потенциальные мотивы убийства, оружие...

Бристол нахмурился:

– Пока что я не хочу делиться какой бы то ни было информацией с общественностью. Я кстати, думаю, что ты права на счёт того, что трость может быть орудием убийства.

Его взгляд скользнул на телефон, лежащий у меня на ногах:

– Я не хочу, чтобы это было в газете, ясно? – Он потер лицо рукой, создавая скрипучий звук, проводя ладонью по щетине, – Я также не хочу, чтобы хоть что-то попало в газету, пока что.

Я кивнула.

– Макс сидит вон там, – я указала на офис «Газетт», – Я думаю, что он видит всё своими глазами. Ты знаешь его, он напечатает что-нибудь. Лучше чтобы там было больше достоверных фактов от надёжного источника.

– Вы будете показывать всё мне, прежде чем дело дойдет до печати, – ответил он.

Я раздражённо выдохнула.

– Мы уже проходили это раньше. Ты читал мне нотации по поводу ответственности СМИ. После чего, я получила свободу слова от Макса, – я сердито посмотрела на Бристола, – Мне следует собрать вас вместе, в одном месте и позволить вам урегулировать это.

Бристол улыбнулся.

– Было бы несправедливо.

– Почему?

– Макс может убедить змею стать вегетарианкой. А у меня есть только пистолет.

Я притворилась, что обдумываю сказанные слова:

– Что верно, то верно.

– О, ха ,ха.

Я неохотно улыбнулась ему:

– Увидимся после обеда, – Я отъехала назад, ожидая, чтобы он сделал шаг назад.

– Подожди. Еще кое-что.

Он сунул руку в карман и протянул мне что-то. Маленькую оранжево-коричневую бутылочку от таблеток. Этикетка гласила: "Ирен Харлоу, 643 FairlaneRd. Принимать по одной таблетке в течение нарколепсии, по мере необходимости. Доктор Э. Мёрфи". Сдернув крышку, я нашла привычные успокоительные препараты своей матери. Слава Богу, что доктор Хеллеки сотрудничает с доктором Мёрфи. Её бы осмотрело полдюжины врачей только к этому времени, если бы они не слушали маму так внимательно, как это делали доктор Мёрфи и Док Хеллеки. Теперь, когда Дока Хеллеки не стало, я не знала, как буду справляться с мамой. Приступ жалости вернул меня обратно в реальность. Док Хеллеки был убит. Мои проблемы были нечем, по сравнению с этим.

– Спасибо, – я вцепилась в бутылочку, – Это было... мило с твоей стороны.

И немного неэтично. Всё, что было в аптеке, вероятней всего являлось частью преступления.

– Он был уже заполнен и приготовлен для тебя на задней стойке, – Сказал Бристол, – Я укажу в своём отчёте, что я отдал его в связи со срочной медицинской помощью. Тебе следует проверить содержимое с фармацевтом в больнице, чтобы убедиться на всякий случай.

– Это правильно. Я узнаю номера на таблетках, – Я начала касаться его руки, но остановила себя вовремя, – Спасибо еще раз.

Он лишь кивнул.

– Ей будет лучше, теперь, когда ты здесь, – сказав это, он отпустил баночку и ушёл.

Я смотрела ему вслед, мою грудь сдавило чувством вины и отчаянной надеждой. Почему всё должно быть так сложно?

Без ответов на вопросы, я развернулась и поехала домой.

Глава 3

– Мам? – крикнула я, заходя в дом через чёрный ход, – Я вернулась.

Проверив дальнюю спальню – в прошлом мою детскую, в настоящем мамину швейную комнату – я обнаружила только темноту и пустоту, швейная машинка «Сингер » до сих пор была покрыта защитной пластмассой. Кухня, где я остановилась, чтобы помыть свои руки, была пуста, как и наша маленькая столовая, и гостиная.

Выдохнув сквозь зубы, я покинула гостиную и направилась проверить мамину спальню.

– Мам? – я тихонько постучала в полузакрытую дверь и заглянула в полумрак.

Тёмный свёрток, сдвинулся на кровати:

– Ренне?

Моя мама была жаворонком, сколько я себя помнила, но сейчас пятница, на часах девять тридцать, а она всё еще в постели.

– Ты в порядке? – спросила я, хотя заранее знала ответ.

Я зашла в её комнату и включила светильник, который стоял на туалетном столике.

Мама приподнялась над постелью, её короткие седые волосы были взъерошены после сна. Она часто заморгала из-за слепящего её света.

– Я проснулась в начале седьмого утра, но так устала от мытья посуды...

Стиснув зубы, я промолчала. Она уставала так быстро, потому что ничто больше не отвлекало её от физических приступов, болей и волнения. Пару месяцев назад, проработав больше двадцати лет школьным секретарем, мама вышла на пенсию. Какое-то время, она брала, больничный, минимум раз в неделю. Чувствуя себя из-за этого виноватой, мама решила уйти в отставку, которая была для нее просто необходима. Маме не нужно было зарабатывать деньги. Страховой полис отца обо всём позаботился. Только постоянная работа, даже если она занимала пару часов в день, помогала ей концентрироваться на одном определенном деле. Сейчас же, она всё своё безграничное время, тратила на то, что искала странные опухоли, удары и необъяснимые синяки. После чего, не спав всю ночь, беспокоилась об этом. На прошлой неделе, я заподозрила, что колики, которые доставляли ей боль, могли оказаться для нее раком желудка. На этой неделе, я конкретно облажалась, разрешив маме посмотреть передачу по каналу "Lifetime ", о женщине, которая борется с нарколепсией. Всего сутки спустя, она начала жаловаться на необычные сонные периоды.

Я без предупреждения открыла бутылочку, выпускаемую по рецепту и достала таблетку, убеждаясь, что печать того же производителя, что и обычно. Я должна быть предусмотрительной, ведь не всегда этикетки соответствуют содержимому. Ипохондрия, становилась всё более распространенной, как настоящее медицинское состояние здоровья, но не было чёткого лечения, если пациент отказывался от психологической помощи. Это психологическое заболевание, которое маскируется под различными физическими симптомами, как реальными, так и выдуманными. Данный курс лечения, был одним из самых лучших препаратов, который можно было купить за деньги, под видом любого лекарства, которое могло понадобиться на неделе. Нет, врать ей – было неправильно, но я иногда поступала иначе – рассказала маме правду, после чего она настояла на том, чтобы мы ходили от специалиста к специалисту, урезая приличный кусок её сбережений. Всё это длилось, до тех пор, пока не вмешались мои сообщники Док Хэллеки и Доктор Мёрфи.

Я протянула ей таблетку и всегда стоявший на прикроватном столике стакан с водой. До сих пор, она не замечала, что большинство прописанных ей медикаментов, выглядели точно так же, хотя были от абсолютно разных болезней: начиная от самых загадочных, заканчивая необычайно экзотическими. Я следила за её бутылочками, пряча их в металлическом ящике, за мусорным ведром, в своей квартире. Я начала проворачивать всю эту историю с таблетками с прошлого года, после того, как она приняла абсолютно разные, не сочетающиеся между собой, препараты. Взаимодействие лекарств, было не главным моим беспокойством тогда, а передозировка. Вы знаете, таблетки от артрита, таблетки для маминой спины, таблетки от её нарколепсии – все они были замаскированы, как успокоительное. Это было бы плохой вестью.

Она начала тянуться к таблетке, но затем остановилась:

– Ты когда мыла руки в последний раз?

– Ты имеешь в виду, в последние тридцать секунд или с тех пор, как я сделала что-то отвратительное?

– Ирен, – сказала она с предупреждением.

Я вздрогнула при звуке своего имени. Я слышала его не очень часто – Слава Богу, поскольку так звали и мою маму. Ренне, наверное, было необычным псевдонимом, но оно было лучше, чем Ирен – серьёзно, здесь был кто-то младше пятидесяти, с таким же именем?

– Да, мэм. Я вымыла руки, – Я могла бы поспорить с ней о мытье рук – эта женщина всё равно, не была бы удовлетворена, – Док мёртв, мам.

Она выпрямилась:

– Сердечный приступ?

Её рука коснулась левой стороны ее грудной клетки.

– Нет, – быстро ответила я, – Убили, точнее, забили до смерти.

Она так посмотрела на меня, словно не поверила сказанному.

– Он умер неестественным путём, я клянусь.

С тех пор, как умер мой отец, из-за редкого раннего инфаркта, пять лет тому назад, а я вышла замуж в том же месяце, моя мама начала искала у себя разнообразные виды болезней, которые только известны человечеству. Она всегда была супер-уведомлена, о своем состоянии здоровья и моем, пока я была ребенком, но смерть отца, сломала внутри мамы что-то важное. Например, ее логику.

Она молчала довольно долго. После чего, заговорила:

– Ты ведь его нашла, не так ли?

– Да, – я пожала плечами, – Когда, аптека не открылась, как обычно в восемь и свет всё еще был погашен, я решила зайти и проверить его. Вот как, кровь оказалась на моей футболке.

Она поджала свой рот.

– Ирен Мэй Харлоу, когда ты научиться, что не хорошо совать свой нос в чужие дела?

– Я думала, может ему плохо или он нуждается в помощи, – запротестовала я.

– Ты должна, просто держаться от всего этого подальше. Позвони кому-то, чтобы сообщить о том, что ты видела.

– Я уже позвонила. Я позвонила Бри... – от её взгляда, я осекла себя на полу слове, – Я звонила шерифу.

– Шерифу, – повторила она, не совсем радостным голосом.

– Да, Мэр Лоттич не очень любит, когда ему звонят, чтобы сообщить про мёртвое тело, мам.

Медленно, как будто все ее кости болели, хотя может так она и думала, моя мама скользнула ногой по кровати и вернулась обратно на сложенные, под ее спиной, подушки.

– Тебе нужно разобраться с этим.

Она снова присела и, вцепившись руками в матрас, подняла ноги обратно на кровать.

Я двинулась вперед, чтобы помочь ей, но мама меня прогнала

– Я разобралась, – ответила я, – Они знают, что я не подозреваемая. Мне просто нужно пойти и дать показания, так что они...

Она покачала головой:

– Я знаю тебя Ренне. Ты не оставишь это дело в покое, также, как ты не оставляла прошлые.

– Я не смогу помочь, – Моё оправдание звучало, жалко, даже для моих собственных ушей, но, тем не менее, правдиво.

Дело в том, что люди вокруг меня делали и говорили такие вещи, которые бы они никогда не рассказали правоохранительным органам, особенно во время расследования убийства. Если бы я что-то узнала, я бы точно убедилась в том, что это правда, прежде чем рассказала бы всё Бристолу, и его команде. К тому же, Док Хэллеки помогал мне намного больше, чем я когда-либо могла себе представить. Я должна была сделать что-то, чтобы помочь.

– Это моя работа, находить ответы.

Что ж, как-то так. Бристол согласился бы со мной, что это всего лишь его работа находить ответы, а моя – просто сообщать о них.

Она вздохнула.

–Ренни, я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Не хочу, чтобы такое повторялось, и чтобы ты не старалась влезть туда, где тебе не место,– Она посмотрела на меня с печалью и смирением в глазах.

– Джейк Бристол – хороший человек и хороший шериф. Он не нуждается в твоей помощи.

Я вся съежилась. Моя мама тоже не была дурой.

– Мам, мне пора бежать. У меня сегодня еще есть интервью и парочка историй, которые нужно написать.

Я подошла поближе к ней, открыла бутылочку и протянула ей таблетку. Она проглотила ее, не запивая водой, чтобы не рисковать и не пить из стакана, к которому я прикоснулась.

– Закрывай двери, – сказала я, – Я вернусь после обеда. Теперь отдыхай.

Собравшись уходить, я выключила светильник, который стоял на туалетном столике, сгребла остатки таблеток – нет смысла тратить их, и положила в одну из баночек.

– Ренне, – произнесла она мне вслед.

– Да?

– Спасибо, что снова принесла мои лекарства.

Застав меня врасплох, я почувствовала, как моё сердце немного смягчилось по отношению к ней.

– Не за что, мам.

– И Ренне?

– Да?

– Не забудь сменить эту футболку.

Я закатила глаза. Это было больше похоже на мою маму.

Глава 4

Дважды проверив замки у черного хода в доме моей матери, я поспешила через покрытую гравием стоянку в свою квартирку над гаражом. Я уже сильно опаздывала на интервью с женой мэра, хотя была уверена, новости о причине моего опоздания уже достигла её ушей, и думаю, она простит меня... конечно же, в обмен на подробности о произошедшем. Время, потраченное на переодевание задержит меня еще сильнее, но нанести визит самой большой сплетнице в городе, в футболке Бристола, казалось плохой идеей по многим причинам, да и тому же, у моей матери уже практически случился самый настоящий сердечный приступ из-за этого.

Я поплелась вверх по деревянной лестнице, расположенной на стене гаража к двери наверху. Квартира над гаражом была разработана в рамках подготовки к переезду моей бабушки – матери отца, чтобы та, в конце концов, начала жить с родителями. Только, она скончалась – от аневризма мозга – за три месяца до кончины моего отца. Это был плохой год. Помещение пустовало, пока я не вернулась домой в прошлом году.

Два больших окна, были расположены по обе стороны от двери, обеспечивая квартиру естественным освещением. Дверь открывалась в гостиную, на самом деле единственную комнату в квартире. Она включала в себя небольшую кухоньку вдоль дальней стены с барной стойкой, которая отделяла кухню от основной части комнаты и еще меньшего размера ванную, рядом с кухней. Спальни нет, только диван в центре комнаты.

Фритзи спрыгнула с дивана, как только я вошла. Она остановилась, чтобы потянуться, вначале передними лапками, потом задними, а затем её рот открылся в широком зевке, демонстрируя длинный розовый язык.

– Привет малышка, – поприветствовала я её. – Скучала по мне?

Её длинный тощий хвост завилял в ответ. Она вприпрыжку побежала в мою сторону, слегка прихрамывая, как она всегда делала после сна. Та её лапа с разорванной мышцей, из-за которой она покинула гонки, по-прежнему беспокоила ее время от времени.

Я никогда не смогу понять, почему люди считают что борзые – нервные животные. Проведите десять минут в компании одной из них, и борзая проспит около семи минут из десяти. Они не просто бегуны, а спринтеры. Их энергия иссякает в течение трех минут. Потом они спят в течении ещё восемнадцати часов. Они великолепные животные – Фритзи гладкая, белая, с коричневыми пятнами и с коричнево-черным мехом на правом ухе, не говоря уже о её нежности и уме. Да, я могу быть немного предвзятой. Излишне говорить, что собачка была большим шагом после последнего существа, с которым я делила дом. Он ходил на двух ногах, но был настоящей собакой.

Фритзи осторожно обнюхала подол моей футболки, заинтригованная этим незнакомым ароматом.

– Да, я знаю. Это не моё. – К сожалению.

Я погладила шелковистый мех у нее на макушке. Как не странно, он был почти такой же мягкий, как у кролика. Я опустилась на колени и потерла ей уши костяшками пальцев. Она заскулила в знак признательности.

– Мамочка сейчас спешит, но, как на счет прогулки позже, хорошо? – В разговорах с Фритзи, некоторые слова нужно было скорее произносить по буквам. Она была достаточно умной, чтобы понимать такие слова, как угощение, верховая езда, прогулка и ветеринар, но она не вполне понимала значение будущего времени. Если ты говоришь, то это должно случиться сейчас и если этого не происходит, она будет сводить тебя с ума, пока не сдашься. Слишком умна для своего же блага.

Я уткнулась лицом в ее шею, это был короткий момент комфорта от ощущения тепла ее тела, прижатого к моему плечу и груди, и приятного густого запаха её меха.

Я нашла Фритзи в Чикаго, прежде чем переехала сюда, влюбившись в неё с первого взгляда, на ярмарке искусств по соседству. Одна группа занимающаяся борзыми собаками, имела там стенд. Фритзи закончила гонки и нуждалась в доме, а я нуждалась в ком-то, кто будет любить меня. Мой муж решил, что лучше будет тратить свое время в офисе, чем со мной. В ту секунду, когда эти мутно-карие глазенки посмотрели на меня, я пропала. Я привезла ее домой через 2 недели, не потрудившись поставить Джеффа в известность, я поспорила сама с собой, сколько времени ему потребуется на то, чтобы заметить и начать скандалить. Джеффри Майкл не любил собак и наша квартира, вероятно, была не лучшим местом для нее. В итоге, это стало не важно, ведь Джефф оказался не очень хорошим мужем, по крайней мере, для меня.

Погладив еще раз Фритзи за ушами, я направилась в ванную, которая также исполняла роль моего шкафа, чтобы переодеться. Я сняла футболку Бристола, аккуратно сложила ее и положила футболку наверх плетеного комода, состоящего из четырех ящиков. Я должна буду постирать его футболку и вернуть ему... хотя может быть не сразу.

Я осмотрела содержимое своего шкафа – ниша, позади двери в ванную с полками, вколоченными в нее – я не могла, потратить минуту или две, чтобы найти, что надеть. Почти сразу, как я переехала сюда, я пожертвовала большую часть своей деловой одежды, и все, что когда-либо подарил мне Джефф, в том числе, сексуальное нижнее белье, с которого я так и не срезала этикетки. Здесь просто было не достаточно места для всего этого и тех воспоминаний, которые вызывал каждый кусок ткани.

Наконец, я вытащила джинсы и одну из своих любимых рубашек, бледно-голубую с пуговицами, с белыми полосками и белыми французскими манжетами. Синий, я знала, ещё сильнее подчеркнет синеву моих глаз. Низкий рост, джинсы с заниженной талией и узкий покрой с небольшими задними карманами, подчеркнут зад, даже если его нет. Ни мою грудь, ни мой зад нельзя разглядеть под одеждой. Не то, чтобы госпожа мэр интересовалась всем этим. На самом деле, если быть честной с самой собой, должна признать, что я приоделась не для нее. К счастью, я обнаружила, что врать самой себе, может быть очень полезной привычкой.

У меня ушло еще пять минут, чтобы причесать свои взъерошенные волосы и почистить зубы, что я могла бы сделать раньше, если бы не решила просто вылезти из кровати, для того чтобы быстро съездить в аптеку. Я поморщилась, представив, как я должно быть выглядела, как... любой другой на месте преступления.

Погладив Фритзи за ушком, я собрала содержимое своей кожаной сумки, которое я разбросала по всей барной стойке этим утром, пытаясь найти ключи от машины , и вышла за дверь, опаздывая на интервью в особняк мэра.

* * *

На самом деле, дом Лоттичей не был особняком, но, раз уж на то пошло, это был самый большой дом в историческом районе Моррисвилля и во всем городе. Он стоял на углу улицы Вязов, как королева в окружение своих слуг. Дом напоминал старую южную плантацию, с широкой верандой, лепниной, как на воздушном свадебном торте и большими белыми колоннами впереди. Люди всегда забывают, каким может быть южный Иллинойс, врезаясь вплотную рядом с Коннектикутом на дальнем конце. У нас есть памятник в центральном парке, посвященный Гражданской Войне, читая надписи на нем, вы никогда не можете быть уверены, кому именно он посвящен.

Я припарковалась на обочине, перед въездом и поспешила вверх по вымощенной дорожке. Миссис Миллер, экономка Лоттичей , поприветствовала меня у дверей и провела меня в переднюю гостиную, находящуюся слева от великолепной широкой лестницы. Я до сих пор ни разу не видела весь дом. Госпожа мэр, вероятно, показала бы мне его, стоит только попросить, но было что-то в экскурсиях, что отбирало всю магию старых домой, как этого.

– Доброе утро, дорогая Ренне, – Глория Лоттич позвала меня с плохо скрываемым рвением в голосе, когда я вошла в гостиную.

Она не потрудилась встать с кресла с высокой тронной спинкой.

– Все в порядке? Я начала беспокоиться.

Я с трудом подавила желание закатить глаза. О, пожалуйста, кто-то должен был доложить ей по телефону, через десять секунд после моего звонка Бристолу. Если я правильно разыграю это, то помимо места где можно купить луковицы тюльпанов, у меня появится пару наводок.

Приняв приглашение присесть в кресло напротив нее, я почувствовала себя как обычно – что прежде мне следовало сделать реверанс.

– Я прошу прощения за опоздание Госпожа Лоттич. Мне следовало бы позвонить, но...– Честно говоря, у меня не было никакого оправдания, почему я не позвонила ей, только правда.

Она бы часами держала меня на телефоне и все равно ждала, чтобы я приехала. Но я не могла сказать этого.

– О, не беспокойся об этом, дорогая. Как дела? – Её зоркие глаза, слегка искаженные под очками, цепко скользили по мне, ища любые признаки стресса, о которых она позже могла рассказать.

Оттенок оправы очков, был подобран под цвет трикотажного костюма-двойки цвета орхидеи. Я никогда не видела миссис мэр ни в чем, кроме воскресных костюмов. Хотя, я задумалась, имеет ли смысл так называть костюмы, если кто-то одевается так каждый день.

Сегодняшний день не стал исключением. Наряду не хватало только маленькой женской шляпки с вуалью и долларов свернутых трубочкой, они лежали наверху на кровати с ее сумочкой. Она была ровесницей моей матери, но ее стиль одежды всегда старил ее в моих глазах. Она была бы не рада услышать это. Не то, что бы я была настолько глупой, чтобы сказать это.

Я стиснула зубы. По правде говоря, найти тело Дока Хеллеки было последней вещью, о которой я хотела говорить с ней, но я знала, что она не отпустит меня до тех пор, пока я не расскажу ей что-нибудь.

– Не знаю, слышали ли вы, – сказала я с поддельным колебанием. О, как же я ненавидела играть в эту игру. – Но кое-что ужасное произошло сегодня утром.

Искусственно созданное напряжение заставило госпожу мэр практически перегнуться через столик между нами, чтобы уловить мои следующие слова.

– Я боюсь, Дока Хеллеки... не стало. Я нашла его сегодня утром в аптеке.

Для того, кто знал об этом так же долго, как и я, она хорошо изобразила глубочайший шок. Она выпрямилась в своем кресле. Ее глаза расширились, и она быстро заморгала.

– О, мой дорогой Господь. Это ужасно.

– Да. – Если она хочет большего, то ей придется вытащить это из меня.

Это просто отлично подходило Глории. Она была более чем готова к моему допросу.

– Что случилось? Было ли это убийство? Как он выглядел?

Я рассказала ту же самую историю, которой поделилась с Бристолом, опуская, к сожалению Глории, подробное описание трупа бедного Дока. Я так же молчала о том, что слышала, как задняя дверь в аптеке открылась и закрылась. Если бы я упоминала об этом Глории, то уже через шесть минут, в городе появились бы слухи о том, что, возможно, я видела кого-то, покидающего место преступления.

– Что сказал шериф Бристол? Есть ли у него подозреваемые ? – Она налила чай из небольшого серебряного чайника в две изящные фарфоровые чашки. Ее мизинец при этом, конечно же, был отставлен под прямым углом.

На этот раз, я была благодарна Бристолу, за нежелание делиться с прессой информацией. Я покачала головой.

– Честно говоря, я не знаю. Если у него и есть какие-то теории, он не поделился ими со мной. – Тем не менее, я ожидала полностью их вытянуть из него, во второй половине дня.

Ее брови нахмурились от разочарования – но быстро приобрели прежний вид – прежде, чем ее посетила новая идея и ее улыбка вернулась.

– Но ты, конечно же, имеешь некоторое представление о том, что действительно произошло. В конце концов, ты была тем, кто разыскал противного человека, убившего тренера Свенсена.

Ах, лесть. В этот раз это приведет ее в никуда, учитывая, что она знала столько же столько и я. Я воспользовалась возможностью, чтобы перенаправить ее в другом направлении.

– Госпожа Мэр... то есть миссис Лоттич...

Она лучезарно улыбнулась моей не очень тонкой ошибке. Она любила упоминания о полномочиях своего мужа и почете должности, хотя она бы стала отрицать все, если у нее спросить.

– Макс попросил меня написать статью, в память о Доке Хеллеки, и я надеялась, что вы могли бы дать мне несколько советов. – Мне пришло в голову, что главная сплетница города может, окажется человеком, который укажет пальцем и назовет имена, когда дело дошло до возможного убийцы Дока. Не то, чтобы я смогла подойти к нему напрямую.

– Я бы хотела поговорить с некоторыми друзьями и родственниками, для статьи, если они согласятся. Кого бы вы порекомендовали?

Она сразу же подалась вперед в своем кресле. Единственное, что Глория Лоттич любила больше сплетен, это давать советы, особенно когда ее спрашивали, как эксперта.

– Хорошо, – она поджала губы в задумчивости. – Я думаю, ты знаешь Джинджер Бьюкенен, она его единственная, живущей в городе, внучатая племянница. А что касается друзей...– Она покачала головой так, будто у нее запершило в горле. – Большинство из них двинулись дальше.

Я сделал паузу, откапывая ручку и блокнот в своей сумке. – Вы имеете в виду, умерли?

– Нет Ренне, конечно нет. – Её голос прозвучал обиженно. – Они во Флориде или в Аризоне, в теплых краях. Хотя я думаю некоторые из них, вероятно, перебрались туда насовсем. – Она нахмурилась, и я знала, что она размышляет, чтобы еще сказать. – Девушка Стиргеон, работала неполный рабочий день у него, согласно реестру. Не помню кто из них именно. Они для меня на одно лицо. – Как и их пьющий и буйный отец. Презрение прозвучало в ее голосе.

Затем она просияла.

– Вы можете попробовать поговорить с Марти Хэлперна , если он согласится поговорить с вами. Он и Док были друзьями еще со школы, пока не поссорились некоторое время назад.

Ссоры всегда хороши, особенно, когда ищешь убийцу.

– Что стало причиной их ссоры?

Она наклонилась поближе, будто боялась, что миссис Уилсон, прибиравшая на кухне, может услышать.

– Никто не знает, хотя ходят слухи, что это возможно произошло из-за Мэйбелл. – Она прошептала имя, а затем перекрестилась.

Мэйбелл Хеллеки была женой Дока, на протяжении сорока лет, пока не скончалась несколько лет назад. Я не жила здесь в то время и не могла знать, было ли что-то странное в ее смерти. Я сделала пометку, поискать это в прошлых выпусках «Газетт». Макс так же может что-нибудь знать – это было примерно в то время, когда он переехал сюда жить.

– Есть ли кто-нибудь, кого следует избегать? Люди, которые могут наговорить плохого о Доке? – Я попыталась говорить спокойно.

– Ну Китти Александер недолюбливала его. Они всегда боролись за парковочное место на Первой улице.

Витражный магазин Китти располагался рядом с аптекой Дока, на другом углу Главной и Первой улиц. В средней школе я однажды попыталась пойти туда, чтобы купить подарок на День Матери, но зловоние ароматической смеси вместе с ощущение клаустрофобии, вызванной драпированными кружевами, сшитыми скобками и приклеенные клеем к каждой доступной поверхности привели меня прямо назад на улицу. В любом случаи, Китти была счастливее, без школьников в виде постоянных покупателей в ее магазине. Хотя, кто-то делал там покупки. Магазин все еще работал, он работал настолько долго, насколько я могла припомнить, и преуспевал достаточно, чтобы спровоцировать Китти и поспорить с Доком, насчет парковки. Тем не менее, место для парковки не было тем, что было у меня на уме.

– Любой недовольный человек? – Попробовала я еще раз.

– Почему, нет. У Дока не было врагов. Вы должны знать Ренне. Этот человек за всю жизнь не навредил ни одному человеку. – Уголки губ Глории начали опускаться вниз, сигнализируя, что мое окошко начало закрываться.

– Даже случайно? Неправильное лекарство в неправильной бутылке? – Я сжала все в один последний вопрос.

– Ренне Харлоу хватил неуважительно отзываться о мертвом человеке. – Она посмотрела на меня и снова перекрестилась, это странное зрелище. – Отдайте право задавать вопросы шерифу и его заместителю, они знают что делать. Это... неприлично, что вы принимаете участие.

Потому, что я была женщиной в разводе? Потому, что я не была полицейским? Интересно, как ее мнение обо мне поменяется, когда она поймет, что мне больше нечего ей сказать.

– Да мэм. – Я опустила голову, пытаясь сделать вид, что мне очень стыдно. Если бы я этого не сделала, она бы позвонила моей матери. Не вру.

– Итак, я слышала, у вас есть несколько впечатляющих тюльпанов для шоу в этом году. – Я сменила тему, чтобы точно отвлечь Глорию от ее гнева.

Она сразу же оживилась.

– О да. Марджин Бристол просто творит чудеса со своими. Что касается моих, то вы просто должны их увидеть, чтобы поверить в них. – Она замолчала, прищурившись на меня. – В статье будут фотографии, да? В прошлом году не было никаких фотографий, и мы не можем снова допустить эту катастрофу. Если мне нужно позвонить мистеру Биддлману еще раз, чтобы статья вышла с фотографиями, я позвоню.

Я поспешила заверить её, что Джонни Мак, наш молодой (считай – не оплачиваемый) фотограф, прибудет со своей камерой чуть позже, по нашей договоренности. Это казалось, успокоило ее на время. Теперь, если я смогу удержать ее от дискуссий по поводу удобрений и компоста, из-за которых в прошлом году я проторчала здесь в течение половины дня, я буду в порядке.

 * * *

Через полтора часа, мне удалось сбежать от миссис мэр, зная гораздо больше о моче червей, важном ингредиенте в компостировании, чем любой здравомыслящий человек должен знать. Прежде чем отправиться в офис шерифа или «Газетт», которые находятся в списке дел во второй половине дня, я решила остановиться у Джинджер Бьюкенен. Если госпожа мэр была права на счет адреса, и поверьте мне, она будет права – дом Джинджер был мне по пути и может быть, она что-то скажет для статьи о своем двоюродном деде.

– Он был лживым, вороватым подонок.

Джинджер – коротко-стриженная и рыжеволосая – видимо ее родители страдали от нехватки воображения – стояла в дверной проеме глядя на меня. Она была на несколько лет старше меня, достаточно для того, чтобы я не смогла узнать ее получше. Основываясь на десяти секундах проведенных в ее компании, я этого не желала.