Текст книги "Партизанскими тропами"

Автор книги: Стеван Вргович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ГИБЕЛЬ ПУЛЕМЕТЧИКА МИЛОША

В советских партизанских отрядах сражалось и несколько югославов из Барани.

Венгерские фашисты, как в Баране, так и в Бачке, жестоко расправлялись с людьми, не желавшими смириться с оккупацией. Многие из них, кто попал в Советский Союз в качестве насильно мобилизованных рабочих или в составе хортистской армии, искали любую благоприятную возможность для перехода к партизанам.

Так, в июне 1943 года в объединенном отряде генерала Маликова, а точнее, в отряде имени Дзержинского, оказались Степан Сегетац и Бранко Маркович из села Брани-Врх в Баране.

С первых же дней своего пребывания в партизанском отряде Сегетац и Маркович стали настойчиво просить комиссара Николая Чипоренко послать их на боевое задание.

– Хорошо, – согласился комиссар отряда. – Сейчас мне сообщил один крестьянин из Веселовки, что гитлеровский гарнизон этой деревни состоит всего лишь из сорока человек. Неплохо было бы их уничтожить и захватить хорошие трофеи.

Вечером того же дня на задание отправился весь отряд. Когда партизаны подошли к дому крестьянина в Веселовке, они не застали хозяина. Пока они, поджидая его возвращения, разговаривали с домочадцами, один молодой партизан проверял свою винтовку. Неожиданно винтовка выстрелила. По странному совпадению в тот же самый момент загорелся немецкий гараж с двумя грузовиками. Гитлеровцы сразу же открыли сильный пулеметный и минометный огонь. Завязался жестокий бой, хотя партизаны хотели избежать этого, рассчитывая застать противника врасплох.

Отряд сразу потерял двух человек убитыми. Девять бойцов были ранены. Сегетац и Джура Вихор из Междумурья на устроенных из винтовок носилках отнесли раненых на пятьсот метров в сторону. Но здесь тоже было опасно находиться. Вокруг свистели пули и падали мины, поражая своими осколками все вокруг. Раненых пришлось нести дальше, в овраг. Укрыв их, Сегетац и Вихор вернулись назад.

Неожиданно внимание югославов привлек вражеский пулеметчик. Ведя огонь с прекрасно оборудованной позиции, он длинными очередями из своего тяжелого пулемета буквально прижал партизан к земле. Из своего укрытия Сегетац хорошо видел голову пулеметчика. Меткими выстрелами югослав несколько раз заставлял замолчать гитлеровский пулемет.

Бой становился все жарче, и кто знает, сколько бы он продолжался, если бы разведка не донесла, что из Коростеня подходит вражеский бронепоезд. Поступил приказ отходить. Наш земляк из Бечея, бывший политзаключенный Милош Бугарски, как обычно стоя, продолжал стрелять по фашистским пулеметчикам, прикрывая отход товарищей. Командир, старый Филипп, крикнул ему, чтобы он лег на землю, но сделать этого Милош не успел. Брошенная гитлеровцами граната попала ему в плечо и, отлетев немного в сторону, с оглушительным треском разорвалась.

27 февраля 1944 года, став уже красноармейцем 161-го полка Красной Армии, Сегетац вновь попал в эти места. Он попросил у своего командира разрешения отлучиться в село Веселовка. Сегетац разыскал секретаря местного Совета и спросил его, помнит ли он июнь 1943 года, когда дзержинцы напали на немецкий гарнизон.

Секретарь все прекрасно помнил. Он рассказал, что смертельно раненного Милоша Бугарского схватили гитлеровцы и стали допрашивать на немецком и венгерском языках, откуда он и как сюда попал. Но Милош молчал. Потом к нему подошел немец из Воеводины и задал тот же вопрос на сербском языке. Милош ответил, что он из Югославии, но отказался сообщить, как сюда попал. Истекая кровью, Милош все-таки нашел в себе силы бросить фашистам:

– А вы что здесь делаете? Эта земля никогда не будет вашей!

НАПАДЕНИЕ НА НЕМЕЦКИЙ ЭШЕЛОН

В июле 1943 года 3-я рота отряда имени Дзержинского получила задание подорвать эшелон гитлеровцев на железной дороге около деревни Аврамовская.

Партизаны вместе со своим командиром Филиппом добирались до места двое суток. По данным разведки, эшелон должен был проследовать ровно в 11 часов дня. Все бойцы роты были разделены на несколько самостоятельных групп вооруженных автоматическим оружием. Кроме того, в роте имелось одно орудие, которое партизаны сняли с подбитого советского танка еще во время отступления в 1941 году. Они привезли орудие с собой и установили в лесу около пакгауза, примерно в 250 метрах от станционного здания. Основные же силы роты заняли позиции немного правее.

Винко Часар, Бранко Маркович, Сегетац, Энглер и пятеро советских партизан были посланы в разведку. Часар и Маркович шли первыми. По лесопосадке Сегетац почти вплотную подобрался к железнодорожному полотну. Пожилой усатый гитлеровец, стоя на путях, курил трубку. У Сегетаца сразу же зачесались руки – выбить автоматной очередью трубку изо рта этого фашиста. Югослав поднял автомат и стал тщательно прицеливаться. Но в этот момент к нему подскочил автоматчик Коля и запретил стрелять. Действительно, Сегетац чуть было не совершил необдуманный поступок. Ведь враг мог узнать о присутствии партизан раньше, чем те смогли бы приступить к выполнению основного задания.

– Ты что, забыл? Ведь наш командир Филипп приказал действовать бесшумно! – возмутился Коля.

Выяснив обстановку, разведчики благополучно прибыли в роту. Вскоре послышался шум приближавшегося состава, а затем раздались выстрелы из орудия. Первыми же снарядами партизаны взорвали второй паровоз, и эшелон остановился. Вся рота сразу же открыла огонь по вагонам. Зная, что гитлеровцы в этом случае ложатся на пол, бойцы брали соответствующую точку прицеливания. Застигнутый врасплох противник не мог даже отстреливаться, зато гитлеровский гарнизон на станции обрушил на партизан убийственный огонь. Стрельба велась трассирующими и разрывными пулями. Однако толстые стволы деревьев служили надежной защитой. Бой продолжался недолго и закончился весьма успешно для партизан.

Когда Сегетац вновь попал в эти места в феврале 1944 года, он побеседовал с жителями деревни Аврамовская. Ему рассказали, что после ухода партизан фашисты, как обычно, хотели уничтожить всех жителей. Людей спас староста. Ему удалось убедить немцев, что его односельчане никакого отношения не имеют к этому нападению. Жители также сообщили, что в этом бою было ранено и убито около 800 гитлеровцев.

В августе 1943 года 2-я рота под командованием Медведева после выполнения задания возвращалась в лагерь. Неожиданно они наткнулись на колонну немцев. У гитлеровцев было несколько орудий. Медведев приказал партизанам укрыться за стволами деревьев и приготовиться к бою. Когда же колонна приблизилась к засаде, Медведев выскочил на дорогу с автоматом в руках и крикнул:

– Сдавайтесь! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!

И произошло невероятное. Немцы сдались. Эта неожиданно успешная операция принесла партизанам богатые трофеи. Они захватили несколько автоматических орудий разного калибра, девять подвод, запряженных парой лошадей каждая, семь строевых коней с полным снаряжением, одиннадцать телефонных аппаратов, три радиостанции и большое количество гранат.

Когда немцы сложили оружие, Медведев объявил им, что они могут или идти с партизанами, или продолжать свой путь. И немцы отправились восвояси.

НЕПОЛНЫЙ СПИСОК ГЕРОЕВ

О том, что партизанским отрядам приходилось вести тяжелую борьбу с оккупантами, можно судить и по числу погибших югославов. Но как бы мы ни старались составить список павших героев, он все-таки будет неполным. Слишком много уже прошло времени и слишком необычно складывалась судьба этих людей из разных районов нашей страны.

Бывший политзаключенный Винко Часар, учитель из Прекомурья, был отличным товарищем и храбрым бойцом. В отряде имени Дзержинского он стал командиром взвода. Из югославов, находившихся в отряде, Часар зарекомендовал себя лучше всех. После соединения дзержинцев с регулярными частями Красной Армии в одной из атак вблизи города Ровно 5 января 1944 года он погиб смертью храбрых.

Ференц Ковач из Бечея, член Союза коммунистической молодежи, венгр по национальности, попал в тюрьму города Сегеда и подвергся жестоким репрессиям со стороны хортистов за свои политические убеждения. Став партизаном, он отличался необыкновенной храбростью и пользовался доверием у командиров. В конце 1943 года или в начале 1944 года Ковач сопровождал своего командира И. Ф. Патржинского при переходе линии фронта для встречи с командованием Красной Армии. Иван Федотович был очень доволен своим помощником. На обратном пути Ференц Ковач (Ферик), храбрый венгр из Югославии, случайно наступил на немецкую мину в лесу и погиб.

Александр Перш был из Прекомурья. Однажды старый Филипп повел своих бойцов на задание в город Коростень. Как рассказывает Небойша Чиплич, участник этих событий, гитлеровцам удалось окружить партизан Филиппа. Бой был очень тяжелым и продолжался четыре часа. Но силы оказались неравными. Из 40 партизан в живых осталось только 18, а остальные пали на поле боя. Вражеской автоматной очередью был сражен и Александр Перш. Это случилось в октябре 1943 года.

СНОВА В ТЫЛУ ВРАГА

После соединения с регулярными частями Красной Армии объединенный отряд был реорганизован. Три батальона продолжили партизанскую борьбу, а остальных партизан направили в регулярные части Красной Армии. Сам командир отряда Маликов был отозван на работу в тыл.

Вначале планировалось двинуть новый партизанский отряд на запад к Бресту, но затем его отправили в Ровно и 12 апреля 1944 года расформировали. Большинство югославов направили на специальные курсы, после окончания которых их группы забросили в тыл противника, находившийся тогда уже за пределами советской границы.

С одной такой группой Небойша Чиплич попал в Чехословакию для проведения операций по дезорганизации тыла гитлеровских войск. Туда же направили и группу Павла Николича. Ее забросили 18 августа 1944 года в село Кунчица Френштатского района Северо-Моравской области. Через несколько дней после выброски эта группа была разбита, и в сентябре ее остатки присоединились к одному партизанскому отряду численностью до ста человек. В кровопролитных боях с фашистскими захватчиками погибли все товарищи Николича, а двое из них пропали без вести. Сам Николич чудом остался жив и был награжден советской медалью «За победу над фашистской Германией», югославской медалью «За заслуги перед народом» и чехословацкой медалью «За храбрость».

Группа Николы Энглера и Димитрие Стеича, в которой первый был комиссаром, а второй – командиром, готовилась, по предложению Энглера, к выброске в районе Суботицы. Однако события в Югославии развивались так стремительно, что вскоре необходимость в этом отпала. Вслед за Белградом была освобождена и вся Бачка. Энглер и Стеич вернулись в Югославию в составе 2-й танковой бригады.

ГЕНЕРАЛ МАЛИКОВ О ЮГОСЛАВАХ

В 1967 году я посетил генерала С. Ф. Маликова в Киеве. В то время он был заместителем министра торговли Украины.

На мой вопрос о югославах, с которыми ему довелось воевать, он ответил:

– Это были храбрые воины, никто из них не изменил нашей общей борьбе. Они знали, что в Югославии тоже развернулось движение Сопротивления, и участие в боевых действиях советских партизан расценивали как свой вклад в совместную борьбу наших народов против фашизма. На Украине они воевали так, будто сражались за свою родину. Наши люди их очень любили. Русский язык они выучили довольно быстро.

Они могут гордиться своей борьбой в нашем объединенном отряде, который насчитывал в то время около семи тысяч человек. За успешные боевые действия наш отряд наградили орденом Ленина.

МОБИЛИЗАЦИЯ В ХОРТИСТСКУЮ АРМИЮ

В нарушение Гаагской конвенции хортистское правительство Венгрии в июле 1941 года опубликовало указ о призыве на военную службу молодежи 1920—1922 годов рождения, проживающей на оккупированной территории. Уже в сентябре этих людей насильно призвали в армию. С апреля по октябрь 1942 года фашисты мобилизовали и остальное население призывного возраста. Мобилизация проходила также в феврале, марте, июне, сентябре и октябре 1943 года и в январе, марте, июне, августе и сентябре 1944 года.

В мае 1942 года на трехмесячную подготовку забрали всех военнослужащих запаса и некоторых офицеров бывшей югославской армии. После переподготовки хортисты потребовали от офицеров запаса и бывших кадровых офицеров старой королевской армии подать заявления с просьбой принять их в венгерскую армию. В случае подачи такого заявления им сразу же предоставлялись все права венгерского офицера. Однако большинство офицеров не пожелало сделать это, и тогда их насильно забрали в армию рядовыми. В соответствии с указом их, как и остальных призывников, отправляли на фронт или на оккупированную территорию Белоруссии и Украины.

Насильно мобилизованные югославы не собирались служить фашистским захватчикам и любыми путями – в одиночку или группами – стремились перейти на сторону Красной Армии или присоединиться к советским партизанам.

В начале марта 1943 года молодые люди из Бачки и Междумурья 1921-го года рождения получили повестки о призыве в хортистскую армию. Сербов и хорват из Междумурья направили в специальные части. В Ясберене, на севере Венгрии, они прошли подготовку. Уже там многие из них начали договариваться о том, как избавиться от мерзких господ. Особенно активно стала действовать группа молодежи во главе с Мито Бошковым. Фактически, это было началом политической работы, подготовкой к тому, чтобы в благоприятный момент, когда эти молодые югославы окажутся на оккупированной территории Украины и Белоруссии, организовать их побег к советским партизанам.

Тем временем хортисты распространили слух, будто призванная в армию югославская молодежь скоро будет распущена по домам. В августе 1943 года жители Бачки, и Междумурья в своих письмах к родным даже просили прислать гражданскую одежду. В действительности же это был чудовищный обман. Молодых людей не отпустили домой. Их направили в другие венгерские города, а оттуда вскоре – в Белоруссию для охраны двух железных дорог: Брест – Береза и Брест – Кобрин – Антополь – Пинск.

В БЕЛОРУССИИ

Попав в Белоруссию, югославы сразу же приступили к организации побега. Очень смелым и изобретательным в поисках контактов с партизанами оказался Милорад Чонкич из Нови-Сада. Он вскоре познакомился с одним поляком и договорился с ним о побеге. Однако по неизвестной причине попытка окончилась неудачно. Как и договорились, югославы пришли в назначенное время на условное место в пяти километрах от Кобрина. Они долго подавали условные сигналы, но все было напрасно. Никто не отозвался, и они были вынуждены вернуться назад.

Потом их перевели в местечко Старые Пяски, где они стали работать на ликеро-водочном заводе. Теперь появилась возможность устанавливать связи с населением через рабочих. И вновь большую изобретательность проявил Чонкич. Он постепенно сблизился с электриком Николаем Сеняком. Как обычно, все началось с чувства взаимной симпатии, а затем они подружились. Чонкич не ошибся: Николай действительно помогал партизанам. Дружба с Николаем стала еще крепче, когда Чонкич начал информировать его обо всем, что происходило в хортистской части и что могло представлять интерес для партизан.

В период с ноября 1943 года по 18 мая 1944 года Сеняк помог Чонкичу организовать побег к партизанам нескольких югославов. Среди них были Ненад Башич, Панта Живич, Пера Милич-Кечански, Стеван Пашчан, Илия Протич и Йован Топалов. Из части, охранявшей железную дорогу, бежали Озрен Рацков и Мирко Дуркулович. Последний ухитрился притащить к партизанам два пулемета. Было организовано еще несколько побегов.

Побеги особенно участились ранней весной 1944 года. В хортистском гарнизоне создалась тревожная обстановка. Подозрение в организации побегов пало на Чонкича. Его дружба с Николаем Сеняком и авторитет, которым он пользовался у товарищей, навели хортистов на мысль, что именно он является организатором побегов. Когда ему стала угрожать опасность ареста, Чонкич, по совету Николая, решил бежать к партизанам.

ИЗ ПАРТИЗАНСКОГО ДНЕВНИКА ЧОНКИЧА

Милорад Чонкич попал в армию из Нови-Сада. Родился он в Жабле. В 1941 году был студентом. Летом 1942 года его мобилизовали, и до осени того же года он находился на переподготовке. Затем ему предложили учиться на младшего командира хортистской армии. Когда он отказался, его ждала такая же участь, какую разделили югославы, не пожелавшие стать офицерами и унтер-офицерами хортистской армии.

Вначале его отпустили домой, но уже 1 марта 1943 года он опять оказался в армии. Вместе с другими сербами и хорватами из Бачки, Барани и Междумурья его отправили в венгерский город Ясберень. В августе того же года они были уже на Восточном фронте в местечке Старые Пяски.

О том, как он попал к партизанам, о боях, в которых ему довелось участвовать, Чонкич написал в своем дневнике. Позже по совету командира отряда он перестал вести записи, опасаясь, что дневник может попасть в руки врага.

Вот что писал в своем дневнике Чонкич.

«15 мая 1944 года. Мне удалось выбраться из сарая около деревни Старые Пяски, которую оккупанты превратили в опорный пункт, и пробраться к домам. У околицы меня должен был ждать Коля. Да, он ждал меня. Мы вместе пошли в лес. Я был до крайности взволнован. Что-то ждет меня впереди? Что бы там ни было, я буду свободен...

После часовой ходьбы подошли к партизанской заставе. Обменялись паролями с часовыми. Обнялись. Я угостил их сигаретами. Потом простились и вновь углубились в лес. Шли труднопроходимыми тропками по болотам и наконец глубокой ночью приблизились к партизанским оборонительным сооружениям на берегу канала, прорытого через болото. Так мы попали на территорию, защищаемую народными мстителями.

Позже мне рассказывали, что фашисты не раз пытались проникнуть сюда, но их танки не могли пройти по болотам. Ничего не могла поделать и гитлеровская тяжелая артиллерия. Что еще мог предпринять противник против партизан? Всякая попытка уничтожить партизан оказывалась безуспешной. Фашисты каждый раз получали отпор и возвращались несолоно хлебавши.

Итак, отшагав пешком километров двадцать в сопровождении проводника, хорошо знавшего незаминированные тропинки, мы оказались в лагере партизанского отряда имени Калинина. В лагере были построены десятки временных деревянных домиков, в каждом из которых жили по пятнадцать партизан. В этом небольшом отряде были и женщины.

Партизаны имели полевую кухню, кузницу и, что меня особенно приятно удивило, баню, хотя это сооружение внешне и не походило на баню. Здесь же, в лагере, размещались штаб отряда и медицинский пункт. Я познакомился с командиром отряда. Коля заранее информировал командование отряда обо мне, и потому командир знал обо мне буквально все и встретил по-дружески. Мы долго беседовали.

Командиром отряда был Флор Корнеевич Ляпичев. Партизаны звали его Николаем Кузьмичом или просто Колей. Комиссар отряда – Федор Александрович Беляев, врач – Михаил Владимирович Мукеесич, армянин; медсестра – Хеля Лайнеман, а интендант – Антон Яковлевич Бирюков.

Отряд состоял из нескольких отделений, по десять бойцов в каждом. Отделения объединялись в четыре взвода. Партизаны имели на вооружении крупнокалиберные пулеметы, двадцать автоматов и скорострельные десятизарядные винтовки.

Моим командиром был украинец Саша по прозвищу Золотая Украина. Ему было 27 лет. Саша был простым человеком, хорошим товарищем. Блондин, высокого роста, он обладал сильным красивым басом, чем сразу привлекал к себе внимание. Перед войной командовал взводом в Красной Армии. В 1942 году попал в плен к немцам в несколько страшных месяцев пробыл в лагере для военнопленных. Потом ему удалось бежать. Среди партизан пользовался славой бесстрашного бойца-героя. Вскоре мы с ним подружились. Когда предстояло выполнить какое-нибудь сложное задание, командиром группы обычно назначали Сашу, и я тогда добровольно вызывался идти с ним.

Многим партизанам было не больше двадцати пяти лет. Среди партизан пожилого возраста заметно выделялся храбрый и опытный подрывник по прозвищу Сибиряк. Большинство партизан были уроженцами Белоруссии, главным образом это были жители из окрестных деревень. Они пришли в партизаны, чтобы уничтожать, оккупантов, злодейски грабивших их страну. Среди партизан были также грузины, абхазцы, азербайджанцы, бурят-монголы, бойцы из советских среднеазиатских республик. Все они, как и Саша, сбежали из фашистского плена.

Меня приятно удивило, что партизаны имели приемник и радиостанцию, которые находились в домике командира. Отряд был создан в начале 1943 года и насчитывал около 200 бойцов. В лагере хранились большие запасы продовольствия. Партизаны имели примерно тридцать коров, которых пасли на болоте. На ужин мы всегда получали парное молоко.

Отряд входил в состав бригады имени Дзержинского. В этой болотистой местности было сосредоточено не меньше 20 тысяч партизан. Рядом с лагерем находилось партизанское кладбище. За могилами павших партизаны заботливо ухаживали.

Для меня началась жизнь, полная впечатлений и тревоги. Она таила в себе и неизвестность, и опасность.

После трехдневного отдыха и знакомства с жизнью отряда я отправился на свое первое боевое задание, в первый бой.

21 мая 1944 года. Пятьдесят партизан, и я в их числе, пробирались по лесу. Предстояло с небольшими привалами преодолеть около 60 километров до шоссейной дороги Войтешин – Береза и организовать нападение на гитлеровское кавалерийское подразделение.

Двое суток мы питались одними сухарями, пили воду из луж в лесу, спали на мокрой земле, после дождя сушились возле костров, разведенных в глубине леса, и шли дальше по непроходимым болотам. Все это мы выдержали как настоящие мужчины. У меня было чудесное настроение, мне хотелось поскорее встретиться с врагом. Несмотря на все лишения, у меня пока не было ни кашля, ни простуды.

На третий день нашего пути вместо ожидаемой конницы на нашу засаду напоролась немецкая колонна. Замаскировавшись в густом придорожном кустарнике, мы открыли сильный огонь, и гитлеровцы в панике бежали, не оказав никакого сопротивления. Мы атаковали противника, уничтожили 15 гитлеровцев и взяли в плен 126 раненых. У нас погибли два партизана. В качестве трофеев мы взяли несколько пулеметов, много винтовок и револьверов и, самое главное, – обувь.

Мы зашли в одну деревню. Немцы оставили ее. Крестьяне охотно снабдили нас продовольствием. Ночью мы ушли из деревни и пробрались мимо противника. На пятый день мы вернулись в лагерь...

27 мая 1944 года. Я отдохнул и на лодке направился по каналу в штаб объединенного отряда, находившегося в двадцати километрах от нашего лагеря. Там меня принял командир всех партизанских отрядов Брестской области – Сергей Иванович Сикорский.

Я поведал ему о преступлениях оккупантов в Бачке, а он в свою очередь рассказал мне о борьбе югославских партизан во главе с товарищем Тито. Сикорский поинтересовался, не хотел бы я на самолете отправиться в тыл в офицерскую школу. Я ответил отрицательно, так как мечтал остаться с партизанами и мстить фашистам. Сикорский дружески кивнул мне, и я вернулся в отряд.

4 июня 1944 года. Вместе с Сашей и двадцатью партизанами я ходил на выполнение задания. Нам предстояло из засады у дороги уничтожить немецкую автоколонну. За двое суток мы прошли 50 километров. Примерно 11 километров пробирались босиком по болоту, увязая в грязи. На третьи сутки мы расположились на опушке леса в придорожном кустарнике. Просидели в засаде десять часов. Наконец, около шести часов вечера, на нас неожиданно напоролся конный отряд немцев. Ни мы, ни они не ожидали подобной встречи. По нашим подсчетам, в отряде противника было примерно 300 человек. Значит, шесть на одного! И тогда послышался разъяренный бас Саши:

– Огонь по врагам!

Понимая, что только мощный огонь может заставить гитлеровцев отступить, мы открыли ураганную стрельбу. Наши хорошо замаскированные четыре пулемета, выдвинутые немного вперед, начали косить растерявшегося врага. В его рядах возникла паника. Лошади вставали на дыбы и грохались о землю вместе с всадниками. Враг стал отступать, но все еще оказывал сильное сопротивление. Разгорелся страшный бой.

Мы уничтожили около 120 фашистов и много лошадей, однако и у нас были убитые и раненые. Два наших пулемета оказались подбиты огнем минометов.

Тогда Саша приказал отходить. Противник к этому времени пришел в себя и начал контратаковать.

Мы остановились и, прячась за деревьями, забросали гитлеровцев гранатами. В конце концов мы заставили фашистов отступить.

Ко мне подполз обессиленный восемнадцатилетний паренек Коля. Изо рта у него шла кровь. Он был ранен в грудь и ждал от меня помощи. Я взял его под руки. Конечно, оказывая помощь раненому, я, наверняка, мог отстать от своих товарищей. Но меня больше всего беспокоило то, что у меня не было больше боеприпасов: остался только один патрон в пистолете и одна граната, И все же мы с Колей благополучно добрались до канала, а затем и до леса, где в избе нашли остальных.

Фашисты наугад обстреливали лес из минометов. Группа партизан прикрывала наше отступление. Мы погрузили раненых и убитых на повозки. Отступили дальше в болото и медленно двинулись в лагерь. Нужно было отдохнуть, вылечить раненых и похоронить погибших товарищей.

Так проходил день за днем. Мы совершали длительные походы, сидели в засадах, минировали железные и шоссейные дороги, взрывали мосты – в общем, вели беспощадную партизанскую войну. В сражениях и лишениях текли боевые партизанские будни, а вместе с ними приходили и боевой опыт, и успехи. Несли мы и потери. Но мы закалялись в борьбе против фашистов, сражаясь под лозунгом: «Смерть немецким захватчикам!»

Мы боролись с надеждой в сердце, с верой в окончательную победу. Конечно, мы все тосковали по дому и мечтали вернуться на родину, освобожденную от оккупантов. Во имя этого мы и боролись...»

В конце дневника Чонкич записал:

«19 июня 1944 года. Брестские партизаны двинулись на соединение с Красной Армией, которая выполняла свою освободительную миссию. Партизаны перешли к общему минированию и уничтожению дорог, и прежде всего таких основных магистралей, как Брест – Минск, чтобы помешать отступлению вражеских армий.

В ночной атаке на станцию Нихачево, которую оборонял вооруженный до зубов гарнизон оккупантов, я был тяжело ранен на минном поле перед вражеским дотом, опоясанным колючей проволокой. Меня ранило в ногу. Верный друг Озрен Рацков вместе с девушкой-партизанкой вытащили меня из-под огня. На рассвете прямо на земле, на шинели, мне сделали операцию: ампутировали ногу ниже колена. Мне потом рассказывали, что ночью в бреду я сорвал повязку. Началась гангрена, и только благодаря своевременному вмешательству бригадного хирурга, которому на маленьком двухместном самолете удалось благополучно приземлиться на болоте, жизнь моя была спасена. Теперь пришлось ампутировать ногу выше колена. Трудно описать, что я пережил в те дни.

Через несколько дней Красная Армия освободила район, где находился наш отряд. Партизаны перенесли меня через болото и передали в подвижной полевой госпиталь Красной Армии. Оттуда меня отправили далеко в тыл, в город Тамбов, а затем в военный госпиталь в Москву, который находился на Бауманской площади...»

После госпиталя Чонкич находился при югославской военной миссии в Москве. Там он встретился с Велько Влаховичем[5] 5
  Велько Влахович был тогда заведующим отделом информации Исполкома Коминтерна. – Прим. ред.


[Закрыть] и вскоре стал диктором югославской редакции московского радио. Не раз мы слышали его голос по радио: «Говорит Москва! Говорит Москва!»