Текст книги "Партизанскими тропами"

Автор книги: Стеван Вргович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

В ДРУГОМ ОБЪЕДИНЕННОМ ОТРЯДЕ

Партизаны генерала Наумова находились в постоянном движении. Подо Львовом обстановка вынудила их оставить коней и совершать форсированные марши в пешем строю. Бойцы, увешанные оружием и боеприпасами, передвигались с большим трудом. Стало сложнее с продовольствием. Отрядам, совершавшим глубокие рейды, приходилось действовать на незнакомой местности, и организовать их снабжение было нелегко.

За ночь партизаны проходили по тридцать – сорок километров, а днем, выставив охрану, отдыхали. Не привыкшему к таким длительным переходам Дожичу очень не повезло. Он сильно растер ноги и уже не мог идти дальше.

В один из дней в ожидании переправы через реку измученный Дожич незаметно для себя крепко заснул. Проснулся он уже затемно и с ужасом обнаружил, что все ушли. «Как быть? – подумал он. – Ведь, не зная местности, можно попасть в большую беду...» И все же он решил идти вперед вдоль лесной дороги, прячась за деревьями.

Вскоре он вышел к бревенчатой сторожке лесника.

– Есть ли у вас гитлеровцы? – спросил Дожич у лесника.

– Нет, – ответил тот. – Только один ваш партизан. «Кто бы это мог быть?» – подумал Дожич. Войдя в сторожку, он увидел человека в немецкой форме без знаков различия. Незнакомец спокойно сидел и ел. Его винтовка стояла рядом у стены.

– Руки вверх! – приказал Дожич.

Человек обернулся и на ломаном русском языке сказал Дожичу:

– Успокойся товарищ. Я из соседнего отряда.

«Да, да! Это же тот грузин...» – припомнил Дожич и поинтересовался, почему тот отстал. Грузин ответил, что заболел и не смог выдержать форсированного марша.

Через несколько дней Дожич и грузин выздоровели и стали думать о том, как попасть к своим. Грузин высказал сомнение, что вряд ли им удастся догнать свой отряд, и предложил присоединиться к действовавшим здесь местным партизанам.

Отправившись на поиски партизанского отряда, они через некоторое время пришли в село, которое Дожичу показалось знакомым. Это было то самое село, куда его привели партизаны после побега из рабочей роты. Они вошли в дом учительницы. Она сразу узнала Дожича и с тревогой спросила:

– Откуда ты? Где остальные?

Дожич подробно рассказал ей о всех своих приключениях. Учительница обещала помочь.

Через два дня в сторожку пришла группа партизан из местного отряда. Выслушав объяснения Дожича и грузина, они взяли их к себе.

Больше месяца Дожич пробыл в объединенном партизанском отряде генерала Маликова и участвовал во многих боевых операциях.

Однажды Дожич узнал, что партизаны генерала Наумова находятся неподалеку, всего в двадцати километрах. Это заставило его подумать о возвращении к своим товарищам, но теперь это уже не так легко было сделать. К этому времени Дожич стал командиром отделения. Помог случай. Однажды к ним нагрянули наумовцы, которых послали за продовольствием. Какая радостная встреча! Они стали звать его к себе. Поколебавшись, Дожич решил вернуться.

Так он снова встретился с Блажичем и Томичем. Последний был теперь уже командиром взвода.

Когда Дожич рассказал генералу Наумову о своих приключениях, тот сказал:

– Все это так. Но почему ты не доложил своим командирам, что у тебя больные ноги? Они бы поместили тебя на подводу. Хорошо, что не попал в плен! Можешь остаться с нами.

Дожич был рад, что все обошлось благополучно.

БОЙ С БРОНЕПОЕЗДОМ

Дожич снова оказался в своем отряде. Неустанно продвигаясь вперед, этот отряд вышел в западные области Украины. Здесь партизаны генерала Наумова попали в очень трудное положение. При пересечении железнодорожной магистрали они встретили сильное сопротивление гитлеровцев. Избежать боя не удалось. Противник вызвал авиацию, которая своими действиями нанесла большой урон партизанам. Жестокий бой продолжался до самого вечера. Объединенный отряд Наумова оказался разобщенным. Пересечь железнодорожную магистраль и оторваться от противника удалось только двум отрядам, а остальные силы вынуждены были вести бой. Все с нетерпением ждали наступления темноты, когда гитлеровцы не могли бы эффективно использовать авиацию. Однако ей на смену фашисты послали бронепоезд. Искусно маневрируя, он своим огнем сдерживал партизан и не давал им возможности соединиться.

Партизаны решили подорвать железнодорожное полотно. Это был единственный способ вывести бронепоезд из строя. Первая попытка окончилась неудачей. Посланная группа минеров почти вся погибла. Вражеский бронепоезд продолжал контролировать дорогу и вел губительный огонь по партизанам. Была послана вторая группа подрывников. Улучив момент, когда бронепоезд отошел, партизаны взорвали железнодорожное полотно и таким образом лишили бронепоезд возможности маневрировать.

Сломив сопротивление гитлеровцев, объединенный отряд двинулся дальше. Теперь он направился на север, Блажич находился при штабе и был в курсе всех событий. Он сообщил товарищам, что их отряд уже действует всего в шестидесяти километрах от Варшавы.

После выполнения поставленной задачи в апреле 1944 года этот отряд был расформирован.

Блажича, Дожича и еще нескольких югославов направили на специальные курсы, после окончания которых им предстояло сражаться в тылу врага. Дожич позже участвовал в боях за освобождение Чехословакии.

482-Я РОТА

В июле 1942 года в городе Шарошпатак, на севере Венгрии, была сформирована 482-я рабочая рота из неблагонадежных и политических заключенных. В ней оказались граждане Венгрии, Румынии, Чехословакии и Югославии.

На оккупированную территорию Советского Союза 482-я рота была переброшена примерно 12 января 1943 года. В пути ее присоединили к заслону, в котором везли 500 насильно мобилизованных рабочих из Междумурья и Прекомурья. Среди них было много евреев. В начале хортисты намеревались направить этот большой эшелон под Воронеж, но затем после поражения и развала 2-й венгерской армии передумали и послали его в Белоруссию.

В дороге из-за повреждения путей состав подолгу простаивал на станциях. Наконец рабочие прибыли в Оршу, важный железнодорожный узел, где их передали гитлеровскому командованию. Позже основную часть рабочих гитлеровцы повезли в Витебск, а оставшихся 40 человек – в Киев.

Обращение с рабочими, особенно с евреями, было очень плохое. Последних фактически морили голодом. На день они получали 150 граммов хлеба, 350 граммов картофеля и 80 граммов сырой конины, а работа у них была очень тяжелой: им приходилось из замерзших болот добывать торф для теплоэлектростанции.

От голода и тяжелого изнурительного труда люди начали гибнуть. Меньше чем за три месяца от голода умерло около пятидесяти человек.

Для предотвращения побегов бараки обнесли колючей проволокой, а на возвышенных местах установили пулеметы. Гитлеровцы гоняли людей на работу под усиленным конвоем, и штыки охранников упирались заключенным в спины.

Однажды на охрану одной группы заключенных, работавших на лесозаготовках, напали партизаны. Перебив гитлеровцев, они предложили сорока рабочим этой группы присоединиться к ним, но те отказались, опасаясь за судьбу своих семей. Этот случай красноречиво свидетельствовал о том, что среди рабочих не велась никакая политическая работа, а сами они находились в подавленном состоянии.

В одну из таких групп входил Никола Энглер из Суботицы. Его с женой арестовали еще в 1941 году. Затем освободили, но они оставались под надзором и должны были каждый день отмечаться в полицейском участке. В июле 1942 года Николу Энглера направили в Шарошпатак, а в январе следующего года – в Белоруссию.

Весной 1943 года Энглер работал при офицерском доме отдыха гитлеровцев. Здесь Энглер познакомился с русским врачом-военнопленным, которому немцы разрешили лечить местное население, так как опасались, что в случае эпидемий могут пострадать и офицеры. А у гитлеровцев в то время на счету был каждый человек, поскольку готовилась операция «Цитадель» на Курском выступе.

Энглер не раз помогал врачу медикаментами, доставая их у своих товарищей. Врач доверился ему, рассказал, что помогает партизанам.

Узнав о его связях с партизанами, рабочие, у которых Энглер брал медикаменты, сразу же запретили ему делать это, угрожая выдать гитлеровцам.

Энглер немедленно сообщил все русскому врачу и попросил организовать его побег к партизанам.

– Хорошо! Когда твоя очередь работать на огороде? – спросил врач.

– Шестого мая, – ответил Никола.

– После работы в этот день ты не пойдешь в лагерь, а вместе со мной отправишься к одному крестьянину, который живет на краю деревни, и останешься там. Ночью за тобой придут партизаны.

Однако этот план рухнул 5 мая 1943 года, буквально накануне побега: рабочих передали в распоряжение хортистов. Те погрузили их в вагоны и отправили на юг, в город Коростень. Там всех выгрузили и погнали пешком в уже хорошо известное многим югославам село Радохоща.

Придя в село, Энглер свалился от усталости и заснул.

Утром его разбудил хорват из Прекомурья Винко Часар, прибывший сюда из Орши.

– Слушай! – сказал он. – Мы договорились завтра бежать к партизанам. Хочешь с нами?

– Хочу, – сразу же согласился Энглер.

К побегу готовилось шестнадцать человек. Они уже давно находились в Радохоще и сумели установить здесь связь с партизанами через перебежавшего к ним товарища. В этой группе были также политзаключенные из западных областей Украины.

Наступила суббота 14 мая 1943 года. Шестнадцать рабочих осторожно пробрались мимо часовых и скрылись в лесу. Один из рабочих – Степан Сегетац из Брани-Врха – достал даже винтовку. Правда, у него было всего лишь два патрона.

Беглецы быстро двинулись по лесной дороге, им предстояло пройти тридцать километров. Неожиданно навстречу им выехала повозка. Они сразу же сошли с дороги и спрятались за деревьями. А когда вновь отправились в путь, то обнаружили, что их только пятнадцать. Пропал словак. Поиски ничего не дали, и они пошли дальше. Через некоторое время рабочие благополучно прибыли в партизанский отряд имени Дзержинского, действовавший в Олевском районе. Безграничное чувство радости охватило всех.

Однако вскоре настроение у наших товарищей изменилось. Прошло уже четырнадцать дней, а им все не выдавали никакого оружия. Происходило что-то непонятное. Вскоре все выяснилось. Оказывается, в лагерь приходил командир соседнего отряда с неприятным известием: его партизаны поймали того, пропавшего, словака и обнаружили у него неотправленное письмо на родину с просьбой походатайствовать перед гитлеровскими властями о его освобождении и возвращении домой.

Наконец все разрешилось, и рабочие стали полноправными бойцами партизанского отряда имени Дзержинского. Этот отряд позже вошел в состав дивизии имени Николая Щорса.

Кроме Часара и Энглера к партизанам ушли Андраш Фараго из Бачки-Петров-Села, Степан Сегетац и Бранко Маркович из Брани-Врха, Стефан Смодиш и Джура Вихор из Мурско-Соботы, а в июле того же года к ним присоединился Стефан Заложник из Оплотицы (Словения).

Югослав из Бечея Небойша Чиплич, политический заключенный, находившийся в трудовой роте, не раз искал подходящего случая перебежать к партизанам. Он связался с Часаром. В одну из августовских ночей Часар и Бранко Маркович, ставшие уже опытными партизанами, помогли Чипличу и Милошу Бугарскому бежать из роты. Перед побегом они разоружили охрану, нагрузили на подводу почти всю одежду, боеприпасы и продовольствие, которые хранились на складе, и благополучно прибыли в отряд.

ИЗ ДНЕВНИКА НИКОЛЫ ЭНГЛЕРА

Очень интересные записи сделал в своем дневнике Никола Энглер. Он вел его с 14 июля 1943 года по октябрь того же года. Вот некоторые из них:

«17 июля 1943 года. В селе Михайловка мы запаслись продовольствием. Шел сильный дождь. Рано утром покинули село и направились в лесную сторожку. Там позавтракали, а затем поспали до четырех часов дня. Разведчики отправились вперед в соседнее село, а мы остались в лесу. Сильный дождь заставил нас укрыться в доме и там переночевать. Днем мы узнали радостную весть: советские войска заняли Прилуки (в 200 километрах от Киева). Еще раньше стало известно, что освобождены Харьков, Чернигов и Полтава. Подчас даже не верится, что все это на самом деле. Очень хочется собственными глазами прочитать в газетах об этих радостных новостях. Хозяин дома рассказал нам, что немцы в соседнем городе Городница распродают картофель, подковывают лошадей, упаковывают вещи. Словом, готовятся к отступлению. Говорят, будто за килограмм земляники они дают два кило соли и полкило сахара. Немцы никогда не стали бы разбазаривать соль и сахар, которые до сих пор были такими дефицитными товарами.

20 июля 1943 года. Во второй половине дня мы отдыхали в том же доме. Утром я с двумя партизанами ходил в разведку в соседнее село. Нам ничего не удалось установить. К вечеру командир отряда направил в разведку четырех партизан в села Медвежье и Емильчино. Им предстояло выяснить, есть ли там немцы и, если есть, чем занимаются. Мы отошли в лес, недалеко от дома, где отдыхали, и стали ждать их возвращения. Вечером я опять ходил в село, на этот раз за провиантом. И днем и ночью с запада доносится артиллерийская канонада, пулеметная стрельба. Никто не знает, кто кого обстреливает. Жителей волнует, что будет с урожаем. Через два-три дня надо начинать уборку.

21 июля 1943 года (среда). Спали в лесу. Нас разбудила далекая артиллерийская канонада, доносившаяся теперь с юго-запада. Позже лесник рассказал, что днем одна женщина была в селе Потчубы, что неподалеку от районного центра Емильчино, и видела, как гитлеровские солдаты копали рвы и строили небольшие оборонительные сооружения из дерева. По-моему, эти укрепления предназначаются для защиты Емильчино от партизан. Не исключено, что они предназначены и для прикрытия отступления гитлеровцев на запад, по дороге, которая проходит рядом с Емильчино. Конечно, неплохо бы все узнать поточнее.

Вечером вернулись разведчики. Они подтвердили, что немцы действительно строят оборонительную линию для защиты Емильчино.

Разведчики подтвердили радостную весть об освобождении Полтавы. Мы узнали также о том, что партизанский отряд «Житовский» вступил в открытый бой с гитлеровцами под Городницами. В этом бою партизаны использовали и орудия. Немцы понесли ощутимый урон в технике и живой силе. Партизаны отобрали у врага полторы тонны зерна.

Вечером три партизана – Кот, Аврамелко и Янчелко пошли в соседний партизанский отряд узнать новости.

Я дежурил до 12 часов ночи, но они к этому времени еще не вернулись.

22 июля 1943 года (четверг). День начался хорошо. Кот слышал по радио сообщение о том, что русские окружили под Белгородом огромную немецкую армию, гораздо большую, чем под Сталинградом. Бои по уничтожению этой группировки продолжаются. Думая о том, какое стратегическое значение имеет Белгород, этот «выступ», как в свое время писали гитлеровские газеты, невольно вспоминаешь приказ Верховного Главнокомандующего от 1 мая 1943 года, где он отметил, что по немцам достаточно нанести еще два-три таких удара, как под Сталинградом, и война будет победоносно закончена. Первое тяжелое поражение гитлеровцы потерпели в Африке, а поражение под Белгородом положит конец стремлениям маньяка стать властелином земного шара. Вечером я разговаривал с одним человеком, который формирует новый партизанский отряд. Он рассказал, что все партизанские отряды получили приказ вовлекать в свои ряды местное население из окрестных сел и вооружать их. Кроме того, из Курской области пришли крупные партизанские силы для подкрепления местных отрядов. Все партизаны отлично вооружены и якобы имеют даже двенадцать самолетов. Значит, предстоит решающая борьба за урожай. Его уборка начнется через несколько дней.

25 июля 1943 года (воскресенье). Утром я получил сводку – официальное сообщение Советского информбюро от 21.7 1943 года. На фронте советские войска наступают и ежедневно продвигаются вперед на 10—15 километров. Сообщение подтверждает слухи об окружении немецких войск под Белгородом. Об освобождении каких-либо городов в этой сводке ничего не говорится.

Около 18 часов нам сообщили, что в ближайшее село Малые Глумчи приехали гитлеровцы на семи автомашинах. Мы покинули нашу базу и отошли в глубь леса. Из лагеря вернулись наши партизаны. Командир отряда разрешил нам остаться здесь и установить контроль за ближайшими дорогами с целью уничтожения гитлеровских автомашин.

30 июля 1943 года (пятница). Васильчик разбудил меня и сказал, что немцы оставили село Потчубы, где они строили оборонительную линию, и якобы отошли в направлении на Брест. Эти данные еще не подтверждены, но если это так, то, по всей вероятности, немцы не могут дожидаться уборки урожая. Они постепенно отходят к железнодорожным и автомобильным дорогам, по которым можно быстро покинуть Украину... Около 12 часов было получено подтверждение об уходе немцев из села Потчубы. Они ушли по направлению к Киеву. В настоящее время в радиусе 40—50 километров не осталось немецких гарнизонов. Что это означает, не знаю. Может, они отступают, чтобы сконцентрировать силы в больших городах? Сегодняшний день был достаточно тревожным. Товарищи привели шпиона, помогавшего фашистам разыскивать в лесу партизан. Его расстреляли.

2 августа 1943 года (понедельник). Ночью, когда я находился в дозоре, пришли три партизана из нашего отряда, а позже – и помощник начальника штаба нашего отряда. Сводку они не принесли, но сообщили отличные вести с фронта. Теперь я несколько успокоился. Все это заставляет поверить в скорое окончание войны. Я читал и немецкую фронтовую информацию от 23 и 24 июня с. г. Немцы подтверждают, что русские большими силами наступают по всему фронту. Конечно, гитлеровцы пишут, что они отбивают все атаки русских. Как бы там ни было, а русские постоянно продвигаются вперед. В первой половине дня семь немецких автомашин появились на дороге вблизи нашего лагеря. Немцы проехали до ближайшего села Большие Глумчи и вернулись назад. Пока мы добирались до дороги, чтобы преградить им путь, они уже ретировались. С какой целью они прикатили сюда? Вчера в селе Хутор нам рассказали, что немцы в ближайших окрестностях сожгли посевы. Ночью я сам видел отблески далекого пожара.

3 августа 1943 года (вторник). Мы опять вернулись в лес. Вчера вечером нам в конце концов удалось сделать что-то стоящее. Мы сожгли несколько мостов, чтобы по ним не могли проехать немецкие грузовики.

8—9 августа 1943 года (воскресенье, понедельник). Сейчас есть время подробнее написать о событиях этих дней. Мы находимся в районе больших болот. Очень часто в эти дни раздается команда: «Воздух!»

День рождения моей дочери! Уже несколько дней я готовлюсь по-своему отметить твой день рождения, моя милая дочурка! Мне хотелось бы хорошо пробриться, надеть чистое белье и хотя бы мысленно побыть с тобой и твоей матерью. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Вчера я писал дневник в селе Потчубы. Наш командир приказал мне и еще троим партизанам остаться там, а сам с группой поехал на грузовике для выполнения задания в соседнее село. Мне было немножко обидно, что я не поехал с ними. И знаешь, моя дорогая, единственная, ты, кажется, волею судьбы получила в подарок к своему шестилетию жизнь своего отца. Когда командир с группой партизан подъехали к этому селу, гитлеровцы, предупрежденные своими осведомителями о том, что мы там часто бываем, открыли из засады огонь из пулеметов и минометов по нашей машине. На базу вернулись пять наших товарищей, остальные, наверное, погибли. Это случилось около трех часов ночи. Мы ждали их возвращения до восхода солнца а затем вдевятером пошли назад, в лагерь нашего отряда, до которого было примерно 25—30 километров. Недалеко от села Бари сделали привал. Здесь нас на лошадях догнали два партизана из разведки. Они привезли нашего раненого товарища Загляду. Он был весь в крови. Пуля попала ему в лопатку. Я перевязал его. Рана оказалась неопасной, но он потерял много крови. Разведчики поскакали в село Бари за подводой для раненого, но быстро вернулись. Там хозяйничали немцы. Путь к лагерю был отрезан. Нам ничего не оставалось как отступить к болоту и дожидаться, когда немцы уйдут. Целый день мы слышали выстрелы и взрывы авиационных бомб. Мы узнали, что немцы приехали в село на 70 автомашинах. С какой целью они пожаловали? Немцы арестовывали семьи партизан и сжигали их дома.

11 августа 1943 года (среда). Мы отошли еще глубже в лес. Гитлеровцы дали жителям трехдневный срок на сборы в связи с предстоящей эвакуацией населения не только села Бари, но и всего района. По истечении этого срока гитлеровцы грозятся прочесать лес, и любой, кто попадется им, будет расстрелян на месте. Мои хозяева (со мной были три семьи – Вишинские, Бродовские и Шафраны) ни за что не хотели возвращаться в село и решили пойти с нами в лес. Под вечер несколько женщин вышли из леса и накопали в поле картофеля. Так что у нас было что поесть: вареная картошка и молоко. А вообще, мы целыми днями сидим очень тихо, чтобы немцы не раскрыли нашего убежища.

12 августа 1943 года (четверг). День прошел без перемен. Наши нервы напряжены до предела. Мы не знаем, что происходит на свете. Мы слышим лишь частую стрельбу. Люди рассказывают, будто партизаны напали на немцев, что у фашистов много раненых, которых перевозили на грузовиках в Городницы. Немцы в селах забирают свиней и коров, воруют одежду, косы и топоры – одним словом, все, что попадается под руку, – и на грузовиках увозят на запад...

30 августа – 3 сентября 1943 года. Я не писал четыре дня. Ходил на задание вместе с командиром отряда в район железнодорожной магистрали Киев – Варшава. Эту дорогу немцы бдительно охраняют. Наш штаб был в Белоруссии, теперь он возвращался, и мы должны были обеспечить ему переход через дорогу. За истекшие четыре дня следует отметить два факта. Во-первых, в течение двух суток, пока мы находились в непосредственной близости от этой важной железнодорожной магистрали, по ней не проследовал ни один состав. (Два месяца назад, когда я тоже был здесь, почти каждые десять минут проходил эшелон.) Таким образом партизаны полностью парализовали движение по этому самому короткому пути из Киева в Германию. Во-вторых, в немецких частях, охранявших эту дорогу, служили четыре югослава. Они поставили в известность нашего связного из ближайшего села Коростино о своем желании перейти к партизанам, но опасались, как бы партизаны их не расстреляли. Командир велел мне от своего имени написать югославам письмо. Наш человек передаст им. Результата еще не знаю, так как мне приказано было вернуться. Любопытно, кто это мог быть?

По дороге я видел много партизан. Целые вооруженные полки на оккупированной территории Украины! В тот день через железную дорогу перешел лишь один отряд на 200 повозках. Немцы открыли огонь из минометов и пулеметов, но наш штаб благополучно перебрался через магистрали.

10 сентября 1943 года (пятница). Сегодня наконец прибыла моя группа, и я вновь увиделся с Винко Часаром и Бранко Марковичем. Расстались мы два месяца назад. Это была радостная встреча. Однако радость быстро сменилась грустью: друзья сказали, что сегодня же должны идти в отряд, который находился по другую сторону железнодорожной магистрали Киев – Варшава. Всего несколько часов мы были вместе.

Время пролетело очень быстро. Винко поделился своими переживаниями, я – своими. Естественно, разговор шел о войне, о нашей Родине. Мы условились, что если не придется встретиться здесь до освобождения, то увидимся в Москве.

Вечером, около шести часов, они ушли. Нас осталось пятнадцать человек. Кроме меня и Небойши Чиплича из Старого Бечея было еще два югослава. Чиплич – хороший человек, моих лет, коренной житель Бечея. Мы стали добрыми друзьями. С нами был и один венгр по имени Чепи. Теперь началась наша ночная жизнь.

13 сентября 1943 года (понедельник). Сегодня знаменательный день. Мы узнали, что Италия объявила войну Германии. Сообщение еще не подтверждено. Если это правда, то сделаем большой шаг к окончанию войны.

22 сентября 1943 года (среда). Получил боевое задание. Мы отправляемся в Емильчино, где в брошенном большом бункере установлена пушка. Бункер расположен примерно в 500 метрах от немецкой казармы. Орудие нужно демонтировать.

23 сентября 1943 года (четверг). Рано утром мы пошли дальше и около двух часов дня сделали привал в десяти километрах от Емильчино, вблизи лесной сторожки и железнодорожной станции. Здесь мы отдохнули, а затем нам, девятерым партизанам, дали задание разведать, находится ли орудие еще в бункере, и выяснить, как его можно демонтировать.

25 сентября 1943 года (суббота). Минувшая ночь была самой тревожной в моей жизни, мы демонтировали орудие и перевозили его в лагерь. Огромная пушка весила около тонны. Вот как это было. Уже наступила ночь, когда мы прибыли в село Рудинское, в трех километрах от Емильчино. Первыми вошли в село наши разведчики, а затем и мы. По селу двигались очень тихо и сразу же направились по дороге в Емильчино. Вел нас командир батальона. Мы ехали примерно час, затем слезли с повозок и стали осторожно подбираться к бункеру. Ночь была темной. Совсем близко раздавалась пулеметная стрельба. Немцы то и дело ракетами освещали подступы к Емильчино. Медленно в полной тишине мы подходили к бункеру. Остановились. Командир батальона распределил обязанности. Мы вчетвером должны были войти в бункер и демонтировать пушку. Один партизан стоял у входа в бункер и был связным между нами и охранением, выставленным перед бункером. Мы пошли вперед. Слышно было, как бьются наши сердца. Опасаясь, что немцы заминировали бункер, продвигались осторожно, каждую минуту ожидая взрыва. Так мы дошли до подземного каземата. Там мы зажгли свечи, и я был поражен, увидев огромную пушку. В первое мгновение мне даже показалось, что мы вчетвером не сможем разобрать ее и перевезти.

Специалисты внимательно осмотрели ее. Командир решил тотчас же приступить к делу и сегодня же перевезти орудие. Мы работали в полном молчании, стараясь как можно меньше шуметь, однако все равно трудно было обойтись без молотка. Ударив им, мы, затаив дыхание, несколько секунд ожидали, не раздадутся ли снаружи условные сигналы нашей охраны, предупреждающие о том, что нас обнаружили немцы. Так мы работали несколько часов. Нас то окрылял успех, то охватывало отчаяние. Предстояло отвернуть большие винты, а у нас не было французского ключа. Мы уже стали думать, что вся наша работа пойдет насмарку, так как без такого ключа нельзя было окончить демонтаж. За работой мы не сразу заметили, что командир батальона куда-то исчез. Через полчаса он вернулся с ключами. Как оказалось, он один, без оружия, обманув бдительность немецкой охраны, сходил в Емильчино и там взял ключи у знакомого кузнеца. Мы принялись за работу и после шести часов упорного труда, в конце концов, справились с пушкой. В лес мы вернулись на рассвете и без приключений прибыли в лагерь.

Вечером мы вновь пошли в Емильчино за орудийным лафетом. Нас вел подпольщик из Емильчино. Он знал точно, где находился лафет. Немцы стреляли из пулеметов, пускали ракеты, а мы пробирались в непосредственной близости от них на другой край села, где лежал лафет.

Наш проводник из Емильчино показал нам дом предателя, сотрудничавшего с гестапо. Мы схватили изменника. С восходом солнца мы возвращались домой, ведя с собой арестованного осведомителя. Он плакал и обещал свою помощь, если мы сохраним ему жизнь. Я сказал ему, что его судьбу будет решать командование.

28 сентября 1943 года (вторник). Интересный день. Наши товарищи заминировали дорогу и из засады напали на гитлеровцев, возвращавшихся на груженых автомашинах в Емильчино. Подробностей не знаю, слышал только, что от взрыва трех наших мин погибли восемь полицейских и три немца, а ранено еще больше. Убито три лошади. Наши вернулись целыми и невредимыми».

В дневнике Энглера отражены лишь несколько эпизодов той ожесточенной борьбы, которую вели на огромной территории партизаны объединенного отряда генерала Маликова. В этих тяжелых боях участвовали и югославы. Многие из них погибли или были ранены.