Текст книги "Иеро (дилогия)"

Автор книги: Стерлинг Ланье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 45 страниц)

5. НА ВОСТОК

– Смотри! – крикнула она. – За тобой чудовище! Я видела его! Что-то черное с длинными зубами! Вставай, защищайся, быстро!

Прошло больше трех недель с тех пор, как он хотя бы разговаривал с женщиной, подумал Иеро, крепко сжимая ее теплое тело и не делая попытки пошевелиться. Она сладко пахла девушкой, потом и еще чем-то, диким и жестоким.

– Это мой медведь, – мягко сказал он. – Он друг и не будет тебя обижать. – Он говорил, а его рот был прижат к ее пышным, теплым, ароматным волосам и мягкой щеке. Иеро засек Горма минут десять назад и послал ему мысленный приказ не входить в древесный шатер, но любопытный медвежонок хотел сам взглянуть на чужачку.

Лючара оттолкнула священника и гневно взглянула сверху вниз на его улыбающееся лицо.

– Так значит, правду рассказывают о священниках, а? Стадо ленивых бабников и подлых юбкозадирателей! И не думай ни о чем таком, поп! Я могу постоять за себя и стану защищаться!

Иеро сел и отряхнулся. Потом аккуратно подбросил несколько веточек в костер. Огонь вспыхнул и осветил его медную кожу и высокие скулы.

– Послушай меня, девушка, – сказал он. – Давай все поставим на свои места. Я ни на кого не кидался, на меня только что кидались, это было. Я – здоровый, нормальный мужчина и, что бы там у вас на юге в твоей совершенно своеобразной стране не происходило, у нас в Аббатствах священники не дают обета безбрачия и, более того, в моем возрасте уже имеют, по меньшей мере, двух жен! Однако у нас строго карается всякое насилие над женщиной. Да к тому же не в моих обычаях заниматься любовью с детьми. Тебе ведь лет пятнадцать, верно? – Он говорил и похлопывал по спине Горма, который подполз ближе и теперь лежал, положив голову на бедро мужчине и близоруко уставившись на девушку, сидевшую за костром.

– Мне семнадцать, почти восемнадцать, – возмущенно заявила она, – а священникам не полагается общаться с женщинами, во всяком случае, нашим. Да слышал ли кто-нибудь о женатом священнике? – и добавила тоном ниже, почти извиняясь: – Прости меня, но откуда мне было знать? Ты ничего не говорил об этом новом животном. И вообще, откуда ты узнал, что он здесь? Я ничего не слышала, а у меня хороший слух.

– Принимаю твои извинения, – сказал священник. – Наверное, я должен на некоторое время прервать твой рассказ и кое-что объяснить, потому что нам придется некоторое время путешествовать вместе, пока я не соображу, что же с тобой делать. Встречаются ли в вашей стране люди, способные вести мысленный разговор? То есть, молча посылать мысли, не пользуясь голосом, так что другой человек или даже животное сможет его или ее понять?

Лючара отшатнулась, губы ее чуть приоткрылись, на темно-коричневой коже заплясали мягкие приглушенные отблески костра.

– Говорят, Нечистые, злобные чудовища, порожденные Погибелью, умеют делать такое, – медленно произнесла она. – И еще ходит много слухов, лживых я думаю, что ими правят самые нехорошие в мире люди, ужасные колдуны, которые тоже обладают такой властью. Старый священник, который давал мне уроки, добрый старик, говорил, что такие силы разума теоретически могут и не быть зловредными сами по себе, но на практике только Нечистые и их злобные дьяволы знают, как ими пользоваться. – Ее глаза внезапно вспыхнули. – Понимаю! Ты узнал, что это животное рядом, мысленно поговорив с ним! Но ты же не похож… – Голос ее затих, как только она осознала, что, может быть, рядом с ней сейчас сидит существо из детских кошмаров, дьявольский чародей!

Иеро весело улыбнулся.

– Нечистые? Нет, Лючара, я не Нечистый. И Горм тоже.

«Горм, медленно подойди, ляг и положи голову ей на бедро. Она никогда не видела медведей и не верит в мысленную речь – посылку мыслей. Мы должны будем учить ее как ребенка».

Стройная темно-коричневая девушка сидела замерев, когда медведь встал и сделал все, что ему было приказано. Но когда длинный розовый язык лизнул ей руку, она слегка расслабилась.

– Ты… ты велел ему сделать это, да? – спросила она дрожащим голосом. – Ты действительно можешь разговаривать с ним, прямо как со мной?

– Нет, это не так-то просто. На самом деле, он очень умен и я даже толком не представляю насколько. Для меня самого он почти столь же нов и необычен, как для тебя. Мы идем вместе всего лишь неделю. А вот Клац, лорс, большой рогатый зверь, он мой партнер вот уже несколько лет. С ним легко разговаривать, но по уму его нельзя сравнить с Гормом. Однако, и он меня временами дурачит; когда я считаю, что знаю пределы его мыслительных способностей, в нем открывается что-то новое и неожиданное для меня.

– Горм, – мягко сказала она, гладя пушистую черную голову, – ты будешь моим другом, Горм?

– Будет, будет, не беспокойся, – сказал Иеро. – А еще он очень ценный проводник и разведчик. А теперь, пожалуйста, помолчи некоторое время. Я хочу спросить, как он добрался сюда. Мы расстались, когда я выскочил на арену, чтобы подобрать тебя. – Он наклонился и сконцентрировался на разуме Горма.

Медведь, по-видимому, удрал обратно за скалу, когда увидел, куда направляется Клац. Он попытался установить контакт с изменившим свои планы священником, но быстро понял, что во всей этой суматохе это совершенно безнадежно. Однако, он уловил другие телепатические волны, не принадлежащие Иеро, хотя и не понял, какие сообщения посылались.

«Думаю, это были наши враги, которые пытались заставить людей наброситься, остановить нас, – послал мысль Иеро. – Как ты, Горм, вынюхал, нашел нас?»

«Простой детский трюк, – донесся ответ. – Дошел до маленькой воды, шел вдоль берега, спустился к большой воде, нюхал; вернулся, переплыл маленькую воду возле домов людей, спустился снова, шел и искал ваш след».

К тому времени, как Горм подошел к хижинам, которые и были деревней белых дикарей, большинство людей уже вернулось с птичьей арены и теперь толпились в деревне, подняв страшный шум. Он немного понаблюдал, а потом, заметив, что у жителей деревни много собак, потихоньку переплыл речку, вернулся к морю, нашел след Клаца, а потом просто шел за ними, пока не пришел к стоянке.

Священник решил, что ночью их вряд ли будут преследовать, поэтому они могут позволить себе отдохнуть, доверив охрану Клацу с медведем. Иеро продолжил расспрашивать Лючару с того момента, где она остановилась.

– Иллевенер? Ну, он выглядел, как все, как обычный человек из нашего народа, лет пятидесяти, разве что одежда у него скучного коричневого цвета. А что?

– Очень интересно, – сказал Иеро. – В твоей стране, очевидно, народ темнокожий, как ты, с курчавыми волосами и очень темными глазами, верно?

– Ну конечно же. Пока я не сбежала, я не видела людей другого цвета, разве что пару раз – белокожих рабов с севера, наверное, откуда-нибудь отсюда. Я встречала нескольких Иллевенеров и все они выглядели как наши люди.

– Так вот, – задумчиво сказал мужчина, – в моей стране они выглядят, как наши люди, то есть с бронзовой или индейской красноватой кожей, прямыми черными волосами, высокими скулами и так далее. Отсюда, я полагаю, мы заключаем что-то интересное об Иллевенерах, чего в Аббатствах ранее не знали. Прежде, чем ты продолжишь рассказ о себе, расскажи мне еще кое-что о них. В наших краях они не носят оружие, учат детей в школах, лечат животных, не едят мяса, работают на фермах и не берут никакой платы, разве что на пропитание. А еще они ненавидят Нечистых, но, видимо, никогда с ними не сражаются. Так ли это у вас в Д'Алуа?

– Да, наверное, – сказала она. – Церковь их не притесняет – бедные люди очень сердятся, когда заходят разговоры о том, чтобы поприжать их, и их обычно оставляют в покое. Понимаешь, – добавила она, – крестьянам и так есть на что сердиться, так что же они волнуются по поводу того, что их не касается? Так говорил мой учитель. Все равно эти Иллевенеры ничего особенного собой не представляют. Совсем как давиды.

– Кто такие давиды? – спросил Иеро.

– О, это забавное племя торговцев, называющее себя народом Давида. Они живут в нашем большом городе и в некоторых других, наверное. Они не нашей веры, не едят множества самых обычных вещей и женятся только на других давидах. Но хлопот они не доставляют, потому что исправно платят налоги и честно торгуют. А еще они могут сражаться, как дикие кошки, если кто-нибудь попытается оскорбить их или их веру. А вера у них забавная, нет у них не Креста, ни Мертвого Бога и однажды в школе один из них сказал мне, что их вера гораздо старше нашей! Они действительно очень странные!

– Хм-м, – хмыкнул Иеро, подумав про себя «В школе, а?», и попытался усвоить все, что узнал. – Должно быть, это какая-то древняя ересь, которой у нас никогда не было. Последние еретики Канды, называвшие себя, кажется, Простанты, воссоединились с нашей Церковью свыше двух тысяч лет назад. С тех пор существует одна Вселенская Церковь. Видимо, у вас на юге выжило много странных людей и обычаев. Но все же продолжай рассказывать свою историю, а я постараюсь не перебивать.

Он подбросил хворостинок в огонь, чтобы стало светлее, легкий дымок поднялся до самого верха круглого купола дерева-шатра, девушка повела свой рассказ дальше, ее прозаический тон только подчеркивал экстраординарность истории. Иеро и сам пережил немало странных приключений, включая совсем недавние, но и он был ошеломлен. Медведь положил голову на бедро девушки и дремал.

Иллевенер, спокойный пожилой мужчина, закрепил ногу Лючары и помог ей добраться до убежища. Потом ушел, но вскоре вернулся с большим тягловым животным, чем-то похожим на Клаца, но со светлыми полосками и короткими прямыми рогами, которые круглый год остаются на месте и не спадают. Обычно это животное называют Ков. Оба они верхом на кове уехали на запад. Иллевенер, которого звали Джоун, сказал девушке, что собирается отвезти ее в безопасное место, принадлежащее его ордену, но путь туда будет долгим и им нужно быть очень осторожными. И он совсем ни о чем не спрашивал.

Они много дней путешествовали по тропинкам в огромном тропическом лесу, избегая торных дорог между воюющими городами-государствами. Крестьяне и лесные жители всегда были рады встретить их, давали пищу и кров, предупреждали о миграции стад, передавали слухи о появлении лемутов и других проявлений Нечисти. В ответ Джоун лечил деревенских больных, сидел с умирающими, раздавал наборы маленьких вырезанных из дерева букв, чтобы дети, играя с ними, учились читать и писать. Вот именно это, заметила Лючара, и есть одна из причин, по которой ее церковь недолюбливает Иллевенеров, она считает, и в этом с ней согласна знать, что крестьянам не стоит забивать голову новыми идеями.

– Кое-кто из моих единоверцев тоже не любит их, – согласился Иеро, – хотя у нас каждый умеет читать и писать. Но консерваторы не любят их как соперничающую религиозную группу. Я думаю, они действительно в чем-то конкурируют с нами, но если мы будем плохо работать, они и должны одержать верх, потому что окажутся лучше, чем мы. Так говорит мой аббат. Но продолжай.

После, примерно, трехнедельного путешествия в общем направлении на запад произошла трагедия. Теперь они оказались далеко за пределами городов-государств вместе с прилегающими к ним деревнями. Джоун говорил ей, что примерно через неделю они прибудут в безопасное место. На самом деле она никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем с добрым Иллевенером. Опасные звери к ним почти не приближались, а если и случалось такое, то поревев некоторое время, они убирались прочь. Однажды, рассказывала она, стадо гигантских змееглавов, повелителей лесов, разделилось надвое и обтекало их с обеих сторон, а терпеливый ков нес свою двойную ношу в самом центре стада огромных зверей. Джоун попросту улыбнулся, когда она выразила свое благоговение.

Иеро подумал про себя, что Иллевенеры, должно быть, давно научились владеть теми мысленными силами, которые, как он чувствовал расцветали сейчас в нем, хотя его силы были вызваны к жизни двумя свирепыми битвами разумов. А широкое, в физическом смысле, распространение их общества было тоже новостью первостепенной важности. Он внимательно слушал.

Они трусили по звериной тропе в джунглях, рассказывала Лючара, ничем не отличающейся от дюжин других, оставшихся позади, как вдруг внезапно перед ними на тропу вышел человек и встал, скрестив руки на груди. В то же время на тропу из джунглей с обеих сторон выскочило десятка два ужасных волосатых лемутов, похожих на гигантских крыс, вставших на задние лапы, с голыми хвостами и все такое прочее, но гораздо более разумных и вооруженных копьями и дубинками. «Крысюки», – сказал себе Иеро. Их окружили со всех сторон, хотя никто не подошел ближе, чем на несколько футов.

Лючара перепугалась до ужаса, но доброе лицо Джоуна не утратило своей безмятежности. Человек перед ними был полностью безволос, с кожей цвета слоновой кости и одет в серую мантию с капюшоном, скинутым в тот момент с головы. Его бледные глаза были холодными и неописуемо злыми. Она понимала. что колдун – повелитель Нечисти, быстро с ними расправится и старалась не впадать в панику. На некоторое время воцарилась полнейшая тишина и тогда она попросту закрыла глаза и крепко обняла Джоуна за талию. Потом она услышала холодный голос Джоуна, говорившего на языке Д'Алуа.

– Поговорим вслух. Не нужно пугать ребенка. Я предлагаю сделку.

– Какую, Природолюб, Древопоклонник? Вы оба у меня в руках.

– Верно, о Обитатель тьмы. Но я могу убить многих твоих союзников и даже ты сам можешь быть ранее или, по меньшей мере, на много дней после битвы утратить силу, Я – Возвышенный, и тебе это, думаю, хорошо известно. Твоя ловушка была приготовлена тщательно и в необычном месте.

Дрожащая Лючара услышала, как враг резким голосом грубо спрашивает, какую сделку ему предлагают.

– Пусть ребенок и животное уйдут. В таком случае клянусь словом и душой, что не стану сопротивляться и подчинюсь твоей воле. Говори быстро или я заставлю тебя убить нас и битва эта легкой не будет.

– Да будет так, Древесник. Честно говоря, люди твоего ранга обычно прячутся по щелям и углам. Пусть дитя и зверь идут, а ты пойдешь с нами.

– Во всех твоих мыслях и деяниях – ложь, – холодно сказал Джоун. – Я отошлю ее, причем никто из твоей мерзкой стаи не будет ее преследовать. Проверить мне это очень легко. Я буду стоять здесь еще час, а после этого пойду с тобой. Это непреложное условие.

Лючара почти ощущала неистощимую ярость адепта Нечисти, но в конечном счете и согласился, в чем Джоун, очевидно, был уверен.

Мягко благословив ее на незнакомом языке, Иллевенер что-то сказал и кову. Животное тут же побежало по тропе, неся на седле теперь только девушку. В последний раз она бросила взгляд на своего стройного, одетого в коричневое друга, спокойно стоящего перед серым дьяволом в окружении ужасных монстров. Затем зеленая стена джунглей скрыла его из виду. Иеро заметил, что Лючара, вспомнив, как Джоун спас ее, чуть не заплакала.

– Наверное, он был очень хорошим человеком, – тихо сказал священник. – Я сам столкнулся с одним из вражеских колдунов и он так соответствовал твоему описанию, что это мог быть один и тот же злодей, если бы не такое большое расстояние. Он чуть не убил меня или, что еще хуже, чуть не взял в плен. Если бы не этот вот умный толстяк, что лежит у твоих ног, мне бы не спастись. – Как он и надеялся, девушка отвлеклась, заинтересовалась и забыла свою печаль. Он вкратце описал ей схватку со С'нергом, а потом подбил девушку продолжить свой рассказ. Бедный преданный ков погиб через несколько дней. Однажды ночью, когда она спала на высоком дереве, какое-то хищное чудовище напало на кова, стоявшего внизу, и задрало его. Утром она спустилась, стараясь держаться подальше от окровавленных останков, над которыми уже трудились стервятники, и пошла пешком, совершенно не представляя, куда направляется.

Частенько по ее следам шли огромные звери, каких она раньше и не видывала, и несколько раз она оказывалась на волосок от смерти. Несколько раз она подумывала о самоубийстве, но ее удерживал какой-то жесткий внутренний стержень. У нее оставалось копье и нож, она ухитрялась добывать себе еду, хотя большей частью лишь подсматривала, что едят птицы и обезьяны. Это тоже было небезопасно и два раза она очень сильно болела.

Одежда ее разодралась в клочья, она исхудала и была близка к голодной смерти. Однажды она услышала голоса людей. Подкравшись поближе, она увидела стоянку торговцев, смуглых черноволосых людей, слегка похожих на Иеро, как сказала Лючара. Караван повозок, влекомый ковами, остановился на большой поляне. Более того, поляну насквозь прорезала широкая тропа, почти дорога.

Когда она скрывалась в кустах, надеясь выбрать момент и стащить еды и одежду, ее застал бдительный часовой со сторожевой собакой на поводке. Она пыталась сопротивляться, но от удара потеряла сознание. Когда она очнулась, ее доставили к главному торговцу, который ее тщательно обследовал. Она не стала разговаривать, хотя торговцы и говорили немного на ее языке. Вождь торговцев велел нескольким женщинам – это был большой караван – обследовать ее физически. Когда выяснилось, что она – девственница, с ней стали хорошо обращаться, но в то же время хорошо и охранять. Очевидно, она обладала важной особенностью и ее можно было выгодно продать за наивысшую цену.

Еще несколько недель она ехала с караваном, всегда под присмотром, но обращались с ней хорошо. Тогда она и научилась говорить на языке батуа, и скоро могла уже поговорить с другими женщинами, которые относились к ней дружелюбно, но ясно давали понять, что она находится на гораздо более низком социальном уровне. Но ее не били и не изнасиловали, а напротив, дали верхового кова, хотя его все время кто-то вел под уздцы.

Караван пересек несколько обширных пространств, поросших травой, и однажды обогнул, как ей объяснили, Пустошь. И вот в один прекрасный день они подошли к Внутреннему морю, о котором раньше Лючара слышала лишь смутные легенды, и обнаружили там большой портовый город, обнесенный стеной, со множеством кораблей, торговцев, постоялых дворов и рынков. Там жило очень разнообразное большое население; кое-кто обрабатывал плодородную почву на окраинах порта, продавая зерно и продукты прибывшим кораблям и караванам. Здесь были люди всех цветов кожи – включая белых, темно-коричневых, похожих на нее, и торговцев, большинство которых походило на Иеро. Она даже заметила несколько церквей, хотя никто из торговцев, которых она видела, не был христианином и ей не позволили ни подойти к этим зданиям, ни поговорить со священником. Кажется, одного она видела издалека.

Город назывался Нияна и говорили, что он очень стар. Люди в нем имели склонность быть мрачными и временами она видела в тени лица, напоминающие ей о Нечистом колдуне. Нечистых в этом городе даже не упоминали, равно что шепотом и предварительно обернувшись через плечо. У нее создалось впечатление, что каким-то образом Нечисть находилась в самом городе, каким-то злодейским образом была вплетена в самую его ткань. Город одновременно и не терпел влияния Нечисти и поддавался ему. Девушке было трудно это объяснить, но Иеро подумал, что понял смысл. Очевидно, как орден Иллевенеров имеет гораздо большее влияние и распространение, так и власть врага была гораздо более обширной.

После нескольких недель, проведенных Лючарой в изоляции и под охраной, ее продали другому торговцу, владельцу корабля, груженого разнообразными товарами.

Новый хозяин тоже хорошо охранял девушку, очевидно, тоже высоко оценивая ее девственность, что заставило гражданина Метца усмехнуться.

«Интересно, – подумал он, – что такого ценного нашли эти странные южане в девственности?»

Раньше ей приходилось плавать только на лодках и каноэ, продолжала Лючара. Корабль был большим, парусным и казался ей грациозным. Но через три дня налетел шторм, сорвал паруса и произошло крушение. Ночью корабль налетел на скалистый островок, окруженный острыми рифами. На следующее утро их обнаружило племя белокожих дикарей, приплывших на каноэ – тех самых, от которых ее освободил Иеро. К торговцам они относились достаточно дружелюбно и их главный колдун побеседовал один на один с капитаном корабля. Но в благодарность за спасение торговцев и остатков товара, они потребовали Лючару, потому что впервые видели человека с таким цветом кожи, чтобы принести ее в жертву огромным птицам, которым они поклонялись.

– Торговцы, вшивые твари, согласились, – сказала Лючара. – Они даже сами пришли посмотреть. Ты их заметил, они все сидели с одного края. Они были одеты почти так же, как ты, только носили шапки.

На следующее утро ее раздели и привязали к столбу – где ее и обнаружил Иеро – и барабанным боем вызвали птиц. Тот грохот, который Иеро слышал днем раньше, возвещал о гибели мужчины, пленника жителей деревни, расположенной дальше по побережью.

После того как Лючара закончила свой рассказ, ее внезапно потянуло в сон – сказались события последних дней. Иеро встал, достал из седельных сумок одеяло и свою запасную одежду и отдал ей.

Девушка сонно улыбнулась, свернулась в клубочек и мгновенно уснула сном здоровой молодости, моментально забыв о своих горестях. Легкое посапывание, исходящее из ее ротика, решил Иеро, было слишком девичьим, чтобы назвать его храпом. Какая она все же прелестная, даже несмотря на эти странные волосы, похожие на груду спутанных пружинок!

Тут Иеро понял, что и сам непрерывно зевает, так что рот почти не закрывается, быстренько взял другое одеяло и сам уснул столь же быстро, как и Лючара.

Огромный лорс стоял под звездами снаружи древесного шатра, объедая молодые побеги, а теплый ароматный воздух приносил ему множество сообщений. Появился и медведь, потерся носом о нос лорса и отправился в ночную охотничью экспедицию, а внутри дерева-шатра двое людей спали, зная, что их охраняют.

Утром Иеро проснулся от удивления. В его подсознание проник какой-то звук, отчего он моментально сел и потянулся за ножом.

Но через мгновение он опустил руку и глуповато улыбнулся. Этот звук оказался мягким голосом, поющим мелодичную песенку, снова и снова повторяя припев странным, но приятным голосом. Песенка очень походила на колыбельную, какие и ему когда-то пели на его родном языке, и он решил, что на языке Лючары песенка означает то же самое.

Он раздвинул ветки, бросил взгляд на солнце и понял, что уже позднее утро. Он проспал больше десяти часов – видимо, организм в этом нуждался.

Неподалеку, повернувшись к нему темной спиной, сидела девушка и что-то шила – очевидно, отыскав мешочек со швейными принадлежностями в его поклаже. Иеро понял, что из-за песенки девушка не услышала, как он проснулся, и вежливо кашлянул. Девушка оглянулась и улыбнулась.

– Долго спишь, Пер Иеро. Видишь, что я сделала? – Она встала и, прежде чем Иеро успел что-нибудь сказать, выскользнула из своей драной юбчонки. Какое-то время она стояла как стройная обнаженная статуя из полированного красного дерева, а потом проскользнула в одежду, над которой работала. В следующее мгновение она стояла и смеялась ему из кожаного костюма, сшитого из единого куска, с короткими, до локтей рукавами и штанами до середины бедер.

– Что ж, – выдавил он. – Очень даже ничего. Моя сменная одежда, как я понимаю.

– Далеко не вся, – ответила она. – Я оставила тебе запасные штаны и белье, а это всего лишь твоя длинная кожаная рубашка. Ты не против, ведь правда? – Она только теперь подумала, что Иеро может не понравиться ее самоуправство и темное личико вытянулось.

– Ничуть. Ты – превосходная швея. Если я случайно порву одежду, попрошу тебя зашить.

– Я научилась только… ну… после того, как сбежала. До этого я никогда не шила. Прелестно получилось, правда? – Она сделала пируэт, изящно взмахнув руками – прелестное зрелище, особенно в ярком солнечном свете. Сзади на нее, моргая, смотрел лорс, а Горм, как обычно, не тратя времени даром, прикорнул под кустиком.

Вода, которую они не решились пересечь прошлой ночью, текла ярдах в ста от их убежища. Днем они увидели, что это маленький залив, а не устье реки, и его можно было обогнуть за полчаса.

Они позавтракали. От тетеревятины даже Горм уже отказался и ее пришлось выбросить, но вырезка из антилопы, пеммикан и галеты – гораздо лучше, чем ничего, и к тому же остались целыми пять щелкуньих яиц. Медведь и люди съели по одному яйцу. Потом Иеро и девушка вычистили седельные мешки, отмыли от битых яиц и проветрили остальное их содержимое. Незадолго до полудня они снова тронулись в путь.

Весь остаток дня они шли вдоль берега на восток. Временами овальные выступы заставляли их отворачивать в сторону от моря, но путники редко сильно отклонялись от выбранного направления.

Иеро нравилась его попутчица, однако, временами его разум охватывало мрачное сознание того, что он не имеет ни малейшего представления, что же с ней делать и что никоим образом не предполагалось, что она примет участие в его миссии. «Более того, – думал он в один из тех моментов просветления, которые совершенно сбивали его с толку, – она определенно может нести с собой опасность!» И все же, она была из того самого региона, куда он стремился, была кладезем информации о людях, обычаях и политических особенностях своей страны, а, кроме того – другого решения на ум не приходило.

Они подошли к месту, где в море вдавались ряд длинных песчаных отмелей, разрезанных оврагами и полуразрушенных штормами. Рядом было расположено устье небольшого ручья. На отмелях грелись под солнцем несколько щелкунов, чьи панцири потрескались от возраста и были покрыты водорослями. Они едва повели своими злобными глазами, когда маленький отряд появился на побережье и, вздымая брызги, пересек ручей.

– В вашей стране есть такие? – спросил священник поглядывая на впавших в коматозное состояние чудовищ.

– Да, и еще хуже, – был ответ. Похоже и канализационные трубы приходилось перегораживать железными балками и каменными решетками даже в ее величавом городе. Иначе злобные твари, обитающие в воде и алчущие добычи, появлялись по ночам и поглощали все, что им попадалось. Мосты тоже приходилось ограждать прочными барьерами, а дороги вдоль рек и ручьев обносить частоколом, где это было возможно. И даже несмотря на все эти предосторожности, тяжело вооруженные конные патрули постоянно совершали обходы территории, отыскивая выбравшихся из джунглей тварей и отражая вылазки лемутов. Иеро и сам привык находиться постоянно в напряжении и частенько пускать в ход оружие, но, наслушавшись о повседневном существовании патруля в далеком Д'Алуа, он стал полагать, что до сих пор вел спокойную и мирную жизнь.

Вечером они расположились на высоком каменистом бугре, с которого Иеро, пока не стемнело, мог видеть, как в неподвижный воздух с окраин Великой Топи вздымаются ночные туманы. Один раз до них издалека донесся слабый рев чудовищной амфибии – мрачный совет не рисковать больше заходить в это огромное болото.

Вечером, когда они разговаривали после ужина, состоявшего из последнего яйца щелкуна и нескольких ломтей жареного мяса антилопы, священник из Метца внезапно умолк.

На самой грани своего разума, своего физического самосознания, он давно уже чувствовал что-то очень слабое – прикосновения, мысли, пощипывания. Вначале их трудно было даже заметить, но постепенно он начал осознавать, как множатся его силы. Теперь он мог «слышать», даже не задумываясь об этом, «голоса» птичек и зверушек, мимо которых они проезжали. Прослушать Лючару он не пытался из вежливости и благопристойности, но был уверен, что сможет, если возникнет такая необходимость.

Темнокожая девушка заметила его напряженный взгляд и попыталась было заговорить, но в ответ он только повелительно махнул рукой, призывая замолчать.

Полностью сконцентрировавшись, он попытался воспользоваться всеми своими новоприобретенными и полученными в тяжких битвах знаниями, чтобы засечь и определить, что же он «слышит», но бесполезно. И все же он весьма определенно ощущал, что, чем бы это ни было, оно искало именно его, хотя и очень мягко и искусно!

Иеро резко встал и подошел к седельным сумкам. Вернулся он со странным металлическим копьем-антенной С'негра, сел, развернул антенну во всю длину и извлек два контактных стерженька. Приставив их к голове, он внезапно почувствовал, как увеличились его внутренние силы и почти осязаемо ощутил кое-что еще!

«Приветствую тебя, Враг! – нахлынула на него волна злобной силы. Одновременно с этим священник ощутил поток энергии, будто человек или существо, находившееся на „другом конце“, пытался сковать Иеро и заключить его разум в неосязаемую, но весьма реальную клетку. Теперь он понял, что ему невероятно повезло, когда он в первый раз активировал эту штуковину. Если бы могучие силы, находящиеся на другом конце этой линии связи, попытались сразу же воспользоваться этим трюком, он, вероятно, попался бы. Но теперь ему, вооруженному новоприобретенной силой и знаниями, легко было отразить противника, как фехтовальщик отражает удар шпаги, и в то же время поддерживать связь на таком уровне, что он мог слушать и говорить.

«Ты силен, Враг, – вместе с этой силой до него донеслось ощущение недовольства. – Кто ты – изменивший нам наш брат или новый мутант, о котором мы ничего не знаем? Мы постоянно следим и стережем эту длину волны с тех пор, как поняли, что ты убил нашего брата и украл его (неопознанное имя или символ) коммутатор.»

Иеро не ответил. Однако его противник знал, что он слушает, и Иеро казалось, что Нечистый, который почти наверняка является одним из колдунов-правителей, не сможет прервать разговор. Очевидно, они не имели ни малейшего представления, кем или чем он может быть. И все же они самонадеянно предполагали, что у него должен быть такой же, как у них, искаженный больной разум и даже сама мысль о том, что один из их презираемых врагов, монастырский священник обладает такими же силами, не могла прийти им в голову.

«Во всяком случае, ты не принадлежишь к древопоклонникам, мягкотелым землелюбам, называющих себя Братством Одиннадцатой Заповеди, это ясно, – раздалась у него в голове чужая мысль. – Мы знаем структуру их разумов, но по силе своей и искусству ты гораздо более похож на нас».

Сомнительный комплимент, отметил Иеро какой-то частью своего сознания, в то же время стараясь выделить тот факт, что Иллевенеры, хотя и являются непримиримыми противниками Нечисти, все же каким-то образом связаны с ними.

«Мы потеряли тебя в большом болоте, – жестко прозвучало в его голове. – А мы послали нашего надежного союзника, который теперь, видимо, тоже пропал, так что возможно, хоть он и очень необычный, ты убил его. Во всяком случае ты разгадал (непонятное слово), взятый с тела нашего брата. И заставил его замолчать. – Пауза. – Ты не хочешь разговаривать? – Мысли, доходившие до Иеро, были теперь окрашены приветливостью, доброжелательностью; они заманивали и соблазняли. – Мы, наше великое братство, признаем тебя полностью равным себе. Мы желаем, чтобы ты присоединился к нам, стал одним из нас, разделил нашу власть и стремления. Не бойся. Мы не сможем найти тебя, если ты не захочешь сам. Мы хотим только обменяться мыслями и разумом такой силы, как твой, и таким отличным от нашего. – Мысль теперь стала мягкой, методичной и приторно-сладкой. – Поговори с нами, о Враг наш, которого мы хотим видеть другом».