Текст книги "Новый порядок (СИ)"

Автор книги: Степан Кирнос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава восьмая. Встреча в Москве

Глава восьмая. Встреча в Москве

Спустя два дня.

Чудесная погода в это время года установилась в одной из мировых столиц. Главный город всего русского мира укрылся в одеяния снега и льда, на множественных крышах лежат белые покровы, улицы полнятся сугробами, а вольная детвора со смехом и весельем играет в снежки.

Украшением улиц Москвы стали её дома. Тут можно наткнуться и на кварталы с фасадами в стиле древней Руси – выполненные под резное дерево, раскрашенные пёстрыми красками в узоры растений, птиц или солнца. Рядом с ними соседствуют здания в стиле московского ампира – монотонные, выкрашенные в жёлтое или зелёное, в три или четыре этажа, отличающиеся строго прямыми линиями и античным направлением – лепниной, колоннами и барельефами, с военными мотивами. Так же здесь множество и строений нового типа – высоких, закованных в пластик и стекло, но всё-таки большинство кварталов строго следуют Указу Императора «О реставрации духа града Москвы», и архитекторы «наряжают» дома в одеяния старых стилей.

Несколько человек, идущих по одной из множества улиц города, то и дело натыкаются на солдат в красной яркой форме. Это рослые мужики, на них надеты багровые камзолы, усеянные карманами и патронташами, торс защищает бронежилет такого же цвета. На их поясах бряцают пистолеты, а в руках держатся странные орудия – вроде похожие на бердыши, только с проводами к лезвию, но посредине толстого древка есть спусковой крючок и магазин с патронами.

– Кто же это такие? – на новоимперском спросил среднего роста мужчина; его чуть полноватое лицо под капюшоном тёмно-синего пуховика, который прикрывает плотные тёмные штаны, уходящие в сапоги.

– Стрельцы, – ответил на том же языке крупный мужчина с полным лицом, отягощённым уже морщинами; его шапка чуть сдвинута на лоб, зелёная куртка достаёт едва ли не дол пят.

– Эстебан, – фыркнул другой мужчина, надевший на себя лёгкую ветровку, джинсы и битники, оттого и дрожащий весь. – Тебе было трудно изучить историю страны, куда мы едем?

– Ну я хотя бы прогноз погоды в Москве узнал, Яго, – усмехнулся парень. – И сейчас не промёрз до костей.

– Заткнись! Ты не забыл, что ты мне ещё за Конфедерацию должен? Или кто твою мелюзгу переправлял из задворок Канады. Это прогнившая страна могла нам поднагадить и устроить фейерверки из систем ПВО.

– Не устроила же. И вообще, это я вытащил у Маритона тот самый ключ и передал его тебе. Он конечно рад, что смог как-то помочь Рейху.

– Скажи, зачем тебе нужно было отправлять молокоотсосов туда? Вот, зараза, Эстебан, разве они не могли спокойно жить на задворках мира?

– Нет, Яго, – пробурчал парень. – Канадские силы могли бы их обнаружить и уничтожить. В Конфедеративных Штатах Америки их ждёт безопасность, сытость и

– Ты не забыл, что та самая Элен немного смуглая? В Конфедерации на неё будут смотреть косо.

– Он обещал им помочь в Конфедерации найти себя. Маритон говорил, что может отвести их от административных… трудностей. Он сказал, что рад будет найти для них место в Конфедерации.

– Почему не Рейх? – стиснув посиневшие губы, спросил Яго, натирая себя за плечи.

– Пойми Яго, они бежали из Рейха, потому что были пресыщены им. В Конфедерации их ждёт немного другой мир. Он более вольный, более свободный, нежели Империи Европы или американские северные обиталища либерализма, – Эстебан во время ответа с удивлением рассматривал улицу, где среди домов мерцал золотой купол и белые стены церкви.

Эстебан с интересом наблюдает за белыми аккуратными фасадами, отличными рельефными элементами, следит за аккуратными окнами и разноцветными стенами, видит высеки на русском языке, слышит народные хоровые песни, льющиеся из колонок. Улицы здесь широкие, не то что в городах Рейха и наполнены столь многим, что взгляд невольно разбегается повсюду. Тут есть и прилавки, где идёт торговля едой – колбасы, сыры, подвешенные бублики и сушки, пирожки и рагули. Эстебан находит здесь и продавцов лакомствами – леденцы на палочках – петушки и круги. Вместе с ними полно и множество уличных музыкантов, нараспев поющих народные песни о победе, или просто мелодии, взывающие к мотивам древней Руси или же классики.

Глаза Командора выхватывают и образы людей. На них кажется эпохальная одежда – кафтаны и сапоги, длинные платья, пальто с пушистыми воротниками и большие шапки. Взгляд в другую сторону и его взгляду предстало развлечение – детей и взрослых катают на роскошно устроенных санях, запряжённых тройкой лошадей. Тут же идёт и священник, только на нём чёрная ряса и золотая блестящая епитрахиль, а сам он куда-то спешит.

В этом Эстебан находит что-то глубокое и хтоническое, родственное и взывающее к нему самому. Понимая, что такой немного богатый уклад этой улицы обусловлен близостью к кремлю, парень не унимает удивления от вида всего увиденного. Он помнит, что сам родом из северной Европы, где была русская диаспора. Он только помнит название того града, что вырисовывалось в памяти буквами – «Стокгольм».

– Интересно, – Яго показал на странный литой бронзовый памятник, где крестом лежат три вещи – маска, перчатки и шприц. – Это я так понимаю с той треклятой эпидемии, что была два года назад?

– Да. Наш градоначальник, Собнин Сергей, – продолжает говорить русский в зелёном пуховике, на новоимперском, – дал ещё год назад распоряжение поставить памятник тому, что удерживало эпидемию той инфекции с царским названием. А ещё заодно и снял все ограничения.

– Кстати, Комаров, – грубо тараторит Яго, стуча зубами. – Что у вас с охранными войсками? Я не совсем сообразил по стрельцам, гвардии.

– Есть несколько подразделений охраны городов. Российская Имперская Гвардия смотрит за общественным порядком. Московский стрелецкий полк – это особое подразделение. Оно воссоздано Императором для обороны и охраны Москвы, а так же для участия в особых операциях.

– Так, а полиция и жандармерия это не одно и то же? – смутился Яго. – Я не совсем внимаю вашей системе.

– Жандармерия занимается розыском заговорщиков, – спокойно отвечает Комаров. – Её специальность – поиск и предупреждение деятельности тайных сообществ, стремящихся к свержению власти Императора или имперских властей.

– А как же ваша Федеральная Служба Безопасности? – потирая щёки, спросил Яго. – Я думал это она крутит хвосты тем, кто покусился на имперский трон.

– Не совсем ФСБ… Служба Имперской Безопасности взяла полномочия по охране границ. Так же они отслеживают деятельность экстремистов и террористов. Жандармерия – это более специализированный орган.

Пока велись удивительные разговоры о устройстве государства Российского, люди прошли изрядное расстояние, пока не вышли к огромной площади, что не вмещает взгляд. Эстебан не видел такой широты, такого размаха в площадях, ибо Рейх брал монументальностью и монстроузностью своих шедевров архитектуры. Он помнит об одной, в Этронто, но ему не удавалось видеть её самому, а здесь перед ним расстелилось море брусчатки, а на горизонте красноокрашенная крепость, за стенами которой видится злато куполов и великолепие лепнины.

– Идёмте, махнул Комаров, и они быстро подошли к одной из небольших построек на краю Красной площади; это оказался широкий цилиндр красно-пряничного цвета, в который встроено множество элементов – декоративные колонны, немного барельефов с народными мотивами, окна разбросаны в хаотичном порядке, а всё вершит нежилая башенка.

– Времён кого это чудо? – смутился Яго, проходя внутрь.

– Был у нас мэр времён Федеративной России – Люшкофф. Он и любил всё в этом стиле строить.

Это оказалось небольшое кафе с двумя этажами и подвальным посещением. Стены, украшенные парой картин, в антураже голого кирпича, крепкие деревянные столы, полы, выложенные паркетом. Люди прошли в цокольный этаж, же за дальним столом их уже ждёт странная фигура, выряженная в красный балахон поверх чёрного подрясника, сложив в кулак пятерню пальцев, утянутую в перчатку.

– Ну здравствуй, отец Андрей, – присаживаясь отдал приветствие Комаров.

– И тебя рад приветствовать, – раздался техно-голос из-под капюшона, что заставило другого парня продрогнуть и начать говорить:

– Отец Андрей? – раздалось удивление от Яго. – Какого… в смысле, это ты, Андронник?

– Да, Яго. Скажи, сколько я тебе не зрел зрительными нейро-нервами? Хотя подожди, я сам обращусь к архивам памяти, – спустя секунду снова звучит механическая речь. – Пятнадцать лет… долгих пятнадцать лет, – речь киборга стала более человеческой.

– Зараза, – выругался и хлопнул в ладоши Яго. – Как же давно я тебя не видел, Андронник. Я бы тебя бы обняло, если бы не народ. Скажи, что с тобой стало после того дня? Мне пришлось бежать на восток, а ты? – не отнимая взгляда от Андронника, спросил Яго.

– Это сложно вспоминать. Не механически, а психически. Тогда я решил покинуть нового Консула, Данте Валерона, и уйти на дальний восток.

– Что тебя привело туда? – всё допытывается Яго.

– Я не мог его видеть таким, в силу определённого ряда психо-сознательных причин, рождённых из личных психических травм, которые создавали крайне неприятную самото-соматорную среду и негативно влияли на исполнение рабочих обязанностей.

– Как же я соскучился по твоим оборотам, хах, – рассмеялся Яго.

– В нём я увидел себя старого. Я не мог больше быть в Рейхе, – Андронник бы сейчас выпил, если бы его рот не заменила аудио-решётка и динамики, что превращают мысленный импульс и слабое движение мышц губ в холодную речь. – Ладно, давайте перейдём к делам по которым я был вызван с Владивостока.

– Хорошо, – Яго расстегнул ветровку. – Эстебан, смотайся кабанчиком, закажи нам что-нибудь выпить.

– Не в моём присутствии, – тихо проговорил Андронник и указал на соседний столик, где сидят два крупных мужика; на них красные кафтаны, накрывающие чёрные подрясники. – Это Патриаршие стрельцы, особое подразделение при церкви. Производят наблюдательные и надзорные мероприятия за служителями священного сана, дабы предупреждать правонарушения ими содеянные.

– Понимаю, – Яго осадил Эстебана. – Тогда принеси нам сока и поесть что-нибудь скромное.

– Хорошо, – парень пошёл к барной стойке.

– Я так понимаю дело, ради которого мы сегодня встретились, касается психо-душевного состояния Данте Валерона, – машинный глас Андронника заставил оглянуться людей, сидящих рядом. – Позавчера названивал Флорентин Антинори с просьбой провести специальную встречу в Москве.

– Нет так громко… отец Андрей, – стал говорить Яго. – Да, это я ему рассказал о том, что было в Константинополе. Сейчас с ним вроде в порядке, но транк уже никудышний, не идёт.

– Сколько он осуществляет его применение?

– Походу с тех пор, как он Сериль потерял.

– Я рассчитывал его на пять лет, а потом думал, что он начнёт посещать специалиста в психотерапевтическом направлении. Что ж, вышел небольшой просчёт.

– Ладно, – в разговор вступил и Комаров. – Наш царь-государь, храни его Господь, планирует начать боевые действия против Директории Коммун. Первые отряды ВДВ уже отправлены, за ними идут тяжёлые пехотинцы из Старшей Дружины. Я к тому, что если Данте будет участвовать в боевых действиях, то у него может случиться ухудшение.

– С каких пор ты о нём волнуешься? Мы тебя подцепили, чтобы ты нам помог кафе найти, да инфу слил по передвижениям директориалов.

– Поверь, я как человек, потерявший то, что потерял и он, знаю его боль.

– Не совсем потерял, – Яго повинно опустил голову, его речь стала аккуратной. – Тут есть некоторый момент. Очень важный.

– Что!? – вспылил Андронник. – Да как это возможно? Что ты несёшь?

На этот раз речь машинного человека из механической превратилась в больно людскую. Его машинно-дрожащий голос заставил оглянуться всех сидящих людей, и даже два стрельца встали, подойдя к Андроннику.

– Всё хорошо, батюшка Андрей? – все услышали низкий басовитый голос от полного мужика в наряде.

– Да, стрельцы, – Андронник стал более спокойным. – Отдыхайте.

Мужики ушли обратно, а вместо них к столу подошёл Эстебан. Воспользовавшись вложенным переводчиком в ухо он смог заказать графин гранатового сока и тарелку каких-то сухарей. Когда Яго увидел, что он принёс какую-то несуразицу, захотел выругаться, но образ грузных стрельцов заставил его промолчать.

– А лучше ничего не было? – спросил Комаров.

– Я бы поддержал его возмутительную направленность речи, но сейчас нас ждёт проблема куда более важная по степени необходимости решения, – Андронник посмотрел на Яго и казалось, что его сверкающие диодные глаза имеют отражение гнева и торжества. – Так Сериль жива?

– Да, – сдержанно ответил брат Валерона. – Об этом немного людей знает. И тем не менее, всем им хватает серого вещества в башке, чтобы допереть – ему об этом не нужно трындеть.

– Почему? – спросил Эстебан. – Я бы сказал. Я давно знаю Данте, служил у него под командованием. Он нормальный парень, всё поймёт.

– И это мне говорит человек, теряющий рассудок в гневе? – фыркнул Яго. – Я – его брат и я знаю, что если ему подсунуть инфу о жене, он может кукухой двинуться. Либо расплывётся в счастье и будет себя вести как идиот, либо соберёт весь свой орден, да пару армейских подразделений и от Великого Израиля не оставит камня на камне.

– Великий Израиль, – тихо проговорил Комаров. – Я бывал там, когда был ребёнком, в тех краях. Что ж, никогда не думал, что Иудея, Израиль, Вольная Палестина и Свободный город Иерусалим смогут снова стать едиными.

– И это случилось, – Яго запустил ладонь в миску с сухарями. – Но ладно. Я хочу лишь сказать, что…

– Как вы спаслись? – Андронник быстро задал вопрос. – Я лично наблюдал за тем, как пуля из револьвера лишила её жизненных функций.

– Я об этом и талдычил. Она была трофеем Фемистокла, которым он хотел шантажировать Данте. За то, что я отправил Фемистокла раньше времени на суд Божий, меня Лорд-Магистрариус прежний угрожал отправить в землю. Когда посудина пошла под воду, я схватил Сериль и вышел к какой-то площадке, где какой-то молодец оставил спасательную шлюпку. Сев на неё я отчалил от корабля. Когда его жена очнулась, она поведала мне и показала, что пуля прошла по касательной и оглушила её, едва не разворошив ухо.

– Значит мои визуальные сенсоры и программы аналитического восприятия ошиблись, просчитав её гибель, – с надеждой в металлической речи протараторило существо.

– Именно так, мужик, – Яго показал на него указательным пальцем в знак согласия. – Мы долго плыли, еда в шлюпке кончалась, но нас вовремя обнаружили разведывательные силы Великого Израиля.

– Что потом?

– В кутузке мы просидели недельку, пока не пожаловали господа из Моссад. Нас долго допрашивали, по отдельности. Силу не применяли. А затем мне и ей предложили сделку.

– Работать на государство, – заключил Комаров.

– А ты сечёшь. Да, тогда я видел её в последний раз. Меня предупредили, что за вольные шаг в право или шаг влево, меня отправят на корм львам, и определили в боевое подразделение. А её стали готовить на ополченца.

– Хм, а как ты оказался в Турции? – спросил Комаров.

– Долгая история, потом потрындим о ней. Сейчас мы собрались здесь для того, чтобы решить – как спасти моего брата. Ему становится всё хуже и хуже. Перед вылетом я видел, как он балакал с каким-то воображаемым товарищем. У меня поджилки трясутся от одной мыслишки, что он может поехать, – беспокоится Яго, поедая всё больше сухарей.

– Я могу разработать более стильный транквилизатор, – стал рассуждать Андронник. – Если правильно рассчитать дозу нужного ингредиента, то лекарство сможет изменить определённые процессы в организме и остановить деструктивное влияние психической травмы.

– Что бы он вообще железным невминяшкой? – сердится Яго. – Нет, лекарство уже дало сбой, где гарантия того, что в следующий раз оно удержит безумие в нём?

– Тогда может поместить его в лечебницу? В России. – предположил Эстебан. – Для того, чтобы в Рейхе документации не было. И главное, чтобы знакомые лица были к нему близко.

– Ближе? – усмехнулся Комаров. – Не думаю, что позволят. У нас после той болезни даже есть поговорка – друг познаётся на социальной дистанции. Это я к тому, что близкие люди могут напоминать ему о психической травме. Да и к тому же, он не оставит целый орден без управления.

– Константин прав, – прожестел Андронник. – Если он поймёт, что его оторвали от безопасности Империи, то это может усугубить ситуацию. Его психика пошла путём замены – любовь к жене и ребёнку сменилась заботой о родине и если мы его изымем из обычного рабочего состояния, то может быть его состояние станет ещё хуже.

– Может просто привести к нему жену и ребёнка? – спросил Эстебан, отпивая сок. – Вот взять и привести, подсунуть ему её. А затем всё рассказать.

– Только когда я буду на достаточном расстоянии… к примеру, на Луне, иначе он меня найдёт и придушит за то, что я ему врал, – бурчит Яго, сложив руки на груди.

– А у нас нет иного выхода, – голос Эстебана стал более ярый. – Собрались тут четыре мужика и думают, как пятого вытянуть из сумасшествия. То ему не подходит, это не так. Зараза, да нужно просто попробовать ему вернуть жену. Хуже не станет, а может даже и лучше.

– Не могу сказать ничего точно, – Андронник сложил пальцы под подбородком. – После стольких лет принятия транквилизатора и сдерживания такой психической травмы его реакцию на появление Сериль предположить трудно.

– Кстати, – Комаров приложил ладонь к подбородку. – Наша Служба внешней разведки при содействии Государственного разведывательного управления Китая засекло, что на территории Поднебесной может находиться агент Моссад, с позывным «Серый». Судя по всему, это девушка.

– Комаров, ты же знаешь, что эта информация нам мало помогла, – сказал Эстебан. – Нужны более точечные и информативные данные.

– О, а парниша сечёт, – Яго опрокинулся на спинку стула.

– Я могу отправиться в Великий Израиль с целью выяснения местонахождения Сериль Валерон, – заговорил Андронник. – Как раз меня собирались отправить на послушание в Храм гроба Господня.

– И как ты это сделаешь? – спросил Яго. – Постучишься к ним в дверь и спросишь?

– Ты почти угадал. Тамошний Первосвященник меня знает, давным-давно я помогал ему охраной конвоя, как обычный Киберарий первой модели. Сейчас страной правит Синедрион или Синедрион-Кнессет, где он заседает.

– Сколько же вам лет, отец Андрей? – смутился Эстебан.

– Больше, чем ты, можешь себе представить.

– Ладно, хорошо, – Комаров положил подбородок на сложенные ладони. – Андронник отправляется в Великий Израиль, там узнаёт местоположения Сериль Валерон, а мы с Эстебаном выдвигаемся в Китай. Нужно отработать в двух местах и судя по описания тамошняя девушка сильно похожа на его жену, к тому же у неё есть проблема с ухом. Да и если у Андронника не получится, то мы можем попытать удачу.

– Скажи, Комаров, а зачем тебе нам помогать? – Яго доел сухари. – Не пойму, к чему тебе это? – на что Константин сначала промолчал, а потом с едва уловимой подавленностью сказал:

– Мне известна его боль и ели есть хоть один шанс её унять, я помогу ему, – а заметем его речь окрепла. – Все мы здесь кого-то потеряли, и если есть шанс вернуть для кого-то лучшую жизнь, то следует это сделать. Поверьте, мир от нас не убежит, а вот возможность вернуть человека из душевного небытия выпадает не каждый день.

Сказанное Комаровым изменило ход мыслей Яго и он смог спокойно согласиться:

– Знаешь, Кость, когда-то я был готов тебя растерзать за то, что ты нас кинул тогда под Раддоном. Но сейчас я вижу, что мужик ты – нормальный. Но, к сожалению, я не смогу поучаствовать в вашей операции. У меня через три дня боевой вылет. Я в составе сводной роты должен отправиться на фронт, громить Директориалов.

– Хорошо, тогда решили, – Андронник приподнялся. – Я направляюсь в Великий Израиль, а вы в Китай. Когда я получу информацию о Сериль, или о том, что не смог осуществить задуманное, то свяжусь с вами.

– Отлично, – обрадовался Эстебан. – Кстати, Яго, как сейчас протекает ход войны с Директорией Коммун?

– Да вроде ничего особенного. Сейчас три армии пытаются преодолеть пограничные укрепления, а потом… начнётся ужас.

Глава девятая. Предложение

Глава девятая. Предложение

Спустя три дня. Иерусалим.

Солнце и песок вот уже на несколько тысячелетий стали символами этого места, наравне с религиозным пылом и спором о «Камне Преткновения». Долгие года – это место тревожило миллионы людей и оказавшись во мраке Великого кризиса оно не перестало этого делать, только сильнее обострив древние проблемы. Но вот наступила новая эпоха, и кажется, что под единым правительством эта земля могла бы обрести покой.

Посреди большого раздольного поля лежит город, что будоражит умы, сотрясает мир и не даёт покоя людям вот уже более двух тысяч лет. И средь узких улиц бежевых строений, посреди высоких многоэтажек, где льются непрестанные моления, где у практически восстановленного Храма Соломона собираются многие тысячи народа, всё ещё плывёт холодок страха и ужаса, ибо реваншистские группировки разных толков не оставляют надежды повернуть ситуацию в свою пользу.

Это понимает и Андронник. Высокий киборг, пройдя лечение и профилактические осмотры, смог омолодить свой организм, и сейчас выглядит немного лучше – держится ровнее, идёт увереннее, новый алый плащ покрывает его чёрный костюм. Он не позволяет себе лишнего, иначе нервная Левитская Священная Стража быстро отправит его отдыхать в тюрьму. Отец Андрей, прибывший сюда для дел в храме Гроба Господня, помнит, что как минимум три тайных повстанческих группировки действуют в Иерусалиме.

Пройдя по узкому коридору он попадает в просторную залу, где прохлада ещё сильнее обвила его. Стук каблуков о начищенную до блеска тёмную плитку разносится по всему длинному прямоугольному помещению, что заканчивается полукругом. С балконов второго этажа, поддерживаемого колоннами у стены на него уставлено множество глаз. Нейро-нервами Андронник чует слабый запах благовоний, возжигаемых в небольших кадильницах, и аромат миро, коим мажутся левиты и слуги Первосвященника. Огромные окна пропускают мало света из-за затемнения и повернув голову Андронник видит надписи на иврите, возвещающие о повелениях Божиих насчёт Аарона и о том, как будут одеваться и что свершать его наследники.

Пройдя через множественные кресла, прикреплённые к полу, выставленные для экстренного собрания сотни мужей из Синедриона и уставив взгляд вперёд он видит того, к кому пришёл.

– Я рад вас приветствовать, эмиссар Российского Имперского Государства, – торжественно объявил на новоимперском высокого роста мужчина, с немного смуглым лицом, имеющим треугольные формы, небольшую белую бороду; сидящий на красивом резном троне, украшенным золотыми серафимами и херувимами, он даже не поднялся. – Надеюсь, что по воле Творца мы сегодня придём к выгодному соглашению.

Андронник видит одежду этого человека и по ней осознаёт статут того, кто здесь стоит. Тканая шерстяная риза, цвета чистого ночного неба покрывает белоснежный дорогой хитон, сшитый из льняных тканей. А поверх груди у мужичины закреплён наперсник, украшенный двенадцатью прямоугольными драгоценными камнями, на которых виднеется гравировка в виде имён. Голова же отяжелена кидаром расцветки молока – конусообразным тюрбаном, на который прикреплена золотая пластинка.

– И я вас рад приветствовать, – отвечает ему Андронник, склонив голову в знак почтения. – Господин Первосвященник.

– Хорошо, мы можем всё провести нашу встречу в протокольной форме, – ладонь мужчины показала на троих левитов, облачённых в простые белые хитоны, и несущих на голове витые тюрбаны, в руках их уже заготовлены бумаги и планшеты, для записи мероприятия. – Или мы можем провести её в более неофициальной форме. – Предложил Первосвященник, показав влево, на открытую дверь.

– Давайте поговорим без записей.

– Хорошо.

Грузная фигура главы иудаизма поднялась с трона, и Первосвященник вместе с Андронником прошли в другое крыло обширного дома, что является одной из жемчужин Иерусалима. Они вышли в небольшое крыльцо, выложенное гранитными плитками, украшенного небольшими колоннами. За пределами крыльца разбит роскошный пахучий сад, высаженный лилиями и розами, за которым следят множественные слуги.

– Скажите, эмиссар, как вам наш город? Достоин славы Божьей? Сегодняшнее состояние Иерусалима и вправду повторяет славу Давида и Соломона.

Андронник, вспоминая, что на пути сюда ему встретились и эпохальные здания древности – обтёсанные песком, светло-жёлтые, выложенные камнями или же более новые – созданные из кирпича или блоков цвета осветлённой охры. Отец Андрей вспомнил и то, что ему на пути повстречались и высокие здания, так же выполненные в общем стиле Иерусалима – пластик или металл окрашен в жемчужно-белый или сливочный беж, стены лишены роскошных фасадов, обходясь минимальностью. И только синагоги пестрели красотой и привлекательностью, ибо согласно Закону Великого Израиля «Об устройстве религиозных зданий Иудаизма» строились они только из самых драгоценных материалов. В очах Андронник до сих пор стоят виды одной из них – вся в каменьях – гранат, топаз и аметист, золотые крыши, посеребрённые фасады и двери из ливанского кедра.

– Прекрасно, – раздался ответ голосом металла. – Но цель моего прибытия не коррелируется с диалогами о наилучшем расположении в городе.

– Вы правы, – Первосвященник пошёл в сад, где вскоре нашёл лавочку, слуги же стали подходить к нему на поклон. – Как нам сообщили, вы прибыли в Иерусалим по специальному пропуску, который выдаётся дипломатам и эмиссарам. Как вы его получили?

Встав возле лавочки и направив взгляд диодных глаз в небольшой прудик, Андронник холодно пояснил:

– Благодаря действию вашего закона «О мире в Иерусалиме», я как представитель авраамистической религии, могу пребывать до семи суток на территории Иерусалима для решения задач, связанных с отправлением религиозного культа или для разрешения дел в своей религии.

– Именно. Бог Авраама и Бог Исаака не оставил вас без просвещения, – тронув голову последнего слуги в знак благословения, Первосвященник обратил полное лицо на отца Андрея. – Так зачем же вы попросили встречи у меня? Я с вами никак не связан делами веры. Если вы пришли решать вопросы светские, то можете направиться к Наместнику царя Израильского.

Андронник хотел бы сказать, да придержит нейролингвистические процессы, чтобы не обидеть Первосвященника. В Великом Израиле фигура наместника мало что значит, ибо власть, а значит и информация сосредоточена в руках Синедрион-Кнессета и Первосвященника. И так будет продолжаться, пока не придёт «настоящий» царь, которого так ждут иудеи.

– Господин, мы с вами как-то уже работали раньше, когда вы пребывали ещё в статусе законоучителя. Я вам помог с перевозками.

– Уважаемый не лукавьте перед Творцом. Вы собирали информацию для вашей страны, а не пришли сюда из благих намерений.

– Понимаю. Но наместник нам ничем не сможет помощь, так как в его компетенции находится слишком мало государственных органов власти, а так жен его полномочия уступают вашим, – Андронник продолжает убеждать Первосвященника в нужности. – Нам необходимо использовать силы разведки, которая подчиняется только главе кабинета министров.

– А оно по Божьей милости отдано мне, – завершил Первосвященник. – Что ж, но вы же понимаете, что не всё так просто? Что вы бы хотели узнать?

– Мне нужна информация касательно нахождения одной разведчицы, – Андронник хотел бы сорвать один из здешних цветов, но что у сердца рождает жалость к столь прекрасным созданиям, и он останавливает сей порыв, продолжая изливать голос жести. – Ранее она именовалась Сериль Валерон. По имеющимся сведениям она служит сейчас в структуре Моссад.

– Моссад, – задумался Первосвященник и коснулся двух камешков у наперсника, что мерцают сильнее всего, но тут же отпрял рукою. – Если бы это дело касалось всего народа израильского, вопросил бы я у Бога, по уриму и туммиму*, но это дело частное. А что ты хочешь от неё?

– Если говорить с раскрытием всей информации, – Андронник подошёл к прудику, смотрясь в кристально чистую воду, – то я хотел бы её отвезти на родину. В Рейх. Скажем так, её появление не только для одной персоны, но и для всей страны могло бы возыметь седативный эффект.

– Ох, – тяжело поднялся мужчина. – Это нужно смотреть в специальных базах, данных. Если она сейчас агент нашей специальной разведки, то с именами будет проблема.

Оба они вышли в другой проход, где их встретило тепло улицы. Дворец Первосвященника, примыкавший к стене храмового города сам походил на небольшой квартал. За массивными стенами дворца разбиты малые сады, есть громадная библиотека, автопарк, кухня и хранилище для кошерной еды, и чтобы соблюдался кашрут*, а так же множественные жилища для прислуги и левитов; по дороге сюда Андронник смог заметить ещё и синагогу, вместе с хранилищем оружия. Ещё много что ускользнуло от его взгляда, ибо Дворец огромен и не всё можно рассмотреть.

Сам Андронник пока они шли в молчании вспоминает об Иерусалиме – твердыне современного иудаизма. Для всех иных религий установлен строжайший запрет в Великом Израиле и только санкционированные авраамистическите верования в определённых зонах города имеют право размещать свои культовые здания. Вся столица покрыта сетью Синагог, через которые Малый Синедрион Иерусалима проводит свою политику. Управление Раввината в Иерусалиме, как орган исполнительной власти полностью подчиняется здешним законодателям и согласен на их воззрения касательно политики. Военный Раввинат Израиля особо приковал к столице свой взор, укрепляя его дополнительными силами военизированной религиозной милиции. Андронник не забудет аромата вездесущих благовоний, выкуриваемых едва ли не на каждой улочке, помнит людей, одетых по правилам, что установлены Министерством Государственного Раввината, а именно Указанием «О ношении одежды в соответствиями с положениями второго Шулхан Аруха*». Андронник вспомнил мужчин в чёрно-белых одеяниях и женщин в тёмных закрывающих всё одеждах.

Они вышли в большой двор, уставленный множеством стульев на каменной плитке, где в конце высится небольшая трибуна. Всё накрыто огромным полотном ткани, которая меняется на брезент в случае дождя. Андронник смекнул, что здесь Первосвященник встречает делегации из разных концов страны и организаций, и где-то неподалёку должен быть роскошный бассейн для ритуального омовения после встречи с иностранцами и иноверцами. Андронник не сомневается, что после общения с ним, Первосвященник поспешит туда, чтобы восстановить чистоту.