Текст книги "Всполохи Эйцехоре (СИ)"

– Меня? Голыми руками? На что вы надеетесь? – Разнёсся уверенный басовитый голос по палате, как рёв монстра в гроте пещеры.

Рысь и Слава расступились, заходя по просторной палате с боков, меньше мешая друг другу.

– На правду, – обронил Слава. – Сотни лет я жил правдой. Выжил. Авось и сейчас не подведёт. Проверенное средство.

– Ты ещё слишком мал, чтобы видеть всю правду. Живёшь её обрывками, слепец, – обронил Велес, держа в поле зрения обоих и готовясь к битве на всех уровнях.

– Здесь твой сын, Велес. – Рысь кивнул на лежащего обессиленного Семёна, по лицу которого текли слёзы. Серый Отшельник не совсем понимал их причины, но гадать времени не было. Слишком многое в мире произошло в один момент. В тонких мирах такие бури, что ничего нельзя сказать наверняка. Все последствия увидятся позже. Возможно, многое уже нельзя изменить, пройдена точка возврата. – Выйдем в коридор? Есть в тебе хоть какое то чувство к нему?

– Чувство? Более бесчувственного бога я не встречал. Ему что одним больше, что меньше. Дети его никогда долго не жили, – добавил Аватар Слава. – Не дорожит он ими. Потому такая жажда убийства родича в их глазах. Не любят волохатого его дети, потому что сам никогда не умел их любить.

Рысь вновь посмотрел на Сёму. Тот через слёзы улыбнулся, слабыми руками приподнимая одеяло. Странной была его улыбка, грозной и немного безумной. Миг! И на кровать рядом с вошедшими из воздуха упали меч Родослава и секира Живы. Сёма достал их из пустот.

– Они не безоружны, отец. А за своё бездействие ты дорого заплатишь, – клятвенно пообещал блондин, ощущая, как по телу бегут новые жизненные соки. Кто-то щедро поделился силами, и регенерация шла полным ходом.

Прощальный подарок Иштар?

– Нет, ты не можешь, – волохатый попятился к окну.

Сёма отбросил одеяло и спустил ноги к полу, приподнялся.

– Я просил тебя не допускать до меня ни Леры, ни тем более твоей безумной Иштар. Это была моя единственная просьба к тебе за всю жизнь. Но ты презрел мою просьбу. Потому я исполню своё единственное обещание к тебе – я убью тебя. Но прежде ответь, кто была моя мать?

– Простой смертной женщиной. Она ушла в навь, – обронил Велес.

– Никогда не поверю, что ты не мог спасти её, – тяжело добавил Сёма.

Тигр, появившийся рядом с Сёмой, взревел и резво прыгнул на того, от кого у Хозяина так болела душа. Велес подставил руки, перехватывая лапы Когтя на лету.

В тот же момент секира в руках Рыси впилась в бок могучего бога древности. Бога, однажды предавшего свой народ ради одному ему ведомых целей.

Меч в руках витязя Славы пронзил рёбра Велеса, добираясь до самого сердца.

Воздействия могучих артефактов не давали возможности единомоментно зарастить раны, но что-то ещё держало Велеса от ответного хода. Ведь оглушить тотем, сломать топор и меч – все три хода, добить же порождённого тобой – ход четвёртый…

Но что мешает? Глаза родного сына, что смотрели безотрывно, окутывая тело чем-то похожим на гипноз?

Нет, что-то ещё.

Глубже, гораздо глубже.

Какая-то чудовищная ошибка в долгой дороге жизни? Возможно тот самый момент, когда отрёкся от вверенных существ, оставив их по суровой дороге жизней брести в одиночестве?

Не совсем.

Глубже, ещё глубже.

«Не умею любить? Ведь любил же… Куда это всё за тысячи лет исчезло? Вкус этого ощущения? Каков он? Я не смогу её вспомнить?» – Задумался бог.

– Время старых богов давно прошло, – обронил подошедший Сёма, глядя без тени сомнения в гаснущие глаза Велеса. – Уходи. Теперь это наш мир.

– Сын… – обронил Велес, а в ушах стояли укором слова Славы: «Не дорожит он ими…детьми».

Зрачки Сёмы полыхнули жёлтым. Физически видоизменённая рука на долю секунды зависла перед лицом родителя. Показалось, что что-то засомневалось в Сёме, но лишь на миг. После рука Леопарда полоснула по горлу. И тут же ментальный удар ярости сына разорвал все связующие нити с миром, землёй и космосом. Впился в шею тигр Коготь, окончательно умертвляя тело.

Спасая отпечаток личности, пришлось отказаться от пребывания в физическом мире.

Так Велес покинул этот мир.

Глава 4

– Радость рода –

Настоящее время. Ноябрь.

Эдем-1.

Скорпион и компания.

Тёплый просторный бассейн содержал в себе двоих: повитуху и роженицу. Наталья, сама носящая под сердцем двойню на пятом месяце, расположилась у ног насколько возможно расслабленной Владлены, в любой момент готовая помочь народиться новой жизни.

Сглаживая гравитацию, не хлорированная вода, набранная с артезианской скважины, ждала появления на свет сына Скорпиона. Всё было предусмотрено и готово как нельзя лучше.

Сам же Скорпион сидел на бортике, удобно придерживая любимую и держа обе её ладони. Отдавал через прикосновение росно столько сил, сколько требовалось для полноценных родов. Было стойкое желание полностью заглушить боль Владлены, но тогда отношение к ребёнку могло быть немного другое, а тень безразличия – последнее, что требовалось ребёнку. Женщине при рождении первенца была необходима хоть какая-то боль, чтобы после шока пережитого рвать и метать за «кровинушку» свою, частицу плоти и крови своей.

Рысь периодически появлялся у окна, проверяя, всё ли идёт, как положено, ловил встревоженный взгляд Сергея, улыбался, сверкая глазами, и снова исчезал.

Рождение урода – всегда волнующее событие. Ведь «уродом» называли в старину того, кто рождался в семье первым – первенца. «У Рода первый» – урод… уродился. Сколько же лет искажения понадобилось, чтобы исказить понимание слова и воспринимать изначальную суть его со скрипом зубов, вздумай кто твоего родного ребёнка назвать уродом?

– Давай, родная, подари ему жизнь, – подбодрил Сергей и влил новую порцию тепла и света в тела обоих.

Крик сорвался с губ Владлены, и тело выгнулось…

Елена в том же доме, находясь в одной из комнат, подхватила ребёнка Рыси и Натальи на руки, прижала к себе, проговорив тепло на самое ухо:

– Не слушай, Ёруш. Меня слушай. Хочешь, я расскажу тебе сказку?

– Хорошую? – Любопытство скользнуло в голосе.

– Да. Сказки не бывают плохими.

– Там не кричат тёти?

– Там никто не кричит, – улыбнулась Елена.

Ребёнок посмотрел на солнечный день за окном – ни снежинки. Небу было жаль выпускать белых мух.

– А она про Новый Год?

– Ты хочешь Новый Год?

– Да.

– А почему именно Новый Год?

– Там желания сбываются, – легко и просто ответил ребёнок, мечтая о первом снеге.

Елена на секунду задумалась:

– Хорошо, тогда эта сказка про…ммм… заю, кролика и новогоднее желание. Пойдёт?

– Лады.

– Ну, тогда слушай…

Странная парочка жила в городе. Его звали Кроликом, её Заей. У Кролика были длинные уши. Они стояли торчком. А у Заи ушки висели до плеч. Она обматывала их вокруг шеи и зимой носила как шарфик. Тепло. Не простудишься. А летом повязывала на шею как лёгкий платок или собирала на голове как бандану.

Так Зая всегда была готова к любому времени года.

Пришла зима. Белый снег укрыл одеялом улицы. Зая, повязав на шею ушки-шарфик, села на подоконник. За окном падали большие красивые снежинки. Толстые и пушистые, как ресницы Кролика. Белые мухи навевали лёгкую тоску и лирическое настроение. Зая даже вздохнула, погружаясь в печальные мысли.

Снег отражал свет многих домов, фонарей, разноцветных витрин магазинов, мигающих цветастых гирлянд и фар от проезжающих машин. Было светло как днём. Ещё в вечернем небе горели тысячи звёздочек и светила полная луна, добавляя тихому спокойному вечеру ощущение ближайшего чуда.

Так вдруг захотелось этого чуда! Не удержавшись, Зая крепко-крепко зажмурилась и загадала самое заветное желание. Когда же ему ещё не сбыться, как в Новогоднюю ночь? В эту ночь должны исполняться все мечты.

Подул сильный ветер, ночное небо затянуло густыми облаками. Они скрыли звёзды и луну. Остался лишь свет города.

Среди пурги и начинающейся метели показался знакомый силуэт. Сердце Заи затрепетало. На лицо наползла улыбка, словно за уголки губ кто-то потянул.

Сквозь снег пробирался Кролик с большой зелёной ёлкой на плече!

Зая слезла с подоконника и побежала к двери. Распахнув её настежь, она с замиранием сердца смотрела, как по ступенькам поднимается улыбающийся милый друг. Снежинки на его ресницах быстро таяли, превращаясь в капельки. Но это не значило, что Кролик плакал. Он даже не грустил. Напротив, ушастый друг был весел и жизнерадостен.

Кролик стащил с плеча ёлку, шагнул через порог и, не разуваясь, обнял Заю. От него пахло морозной свежестью и смолой. Совсем как от ёлки!

– Какая красивая ёлочка! – Воскликнула Зая. – Ты не стой на пороге, пожалуйста. Раздевайся и проходи скорее. Ты, наверное, очень замёрз?

Кролик закрыл дверь, стянул сапоги. Расстегивая куртку, самый желанный гость ответил:

– Нет. На улице тепло. И ещё я согрелся в магазине. – С этими словами Кролик протянул подруге шоколадку.

Щёки Заи немного покраснели. Она очень любила шоколад. Особенно с орешками.

– Большое спасибо, Кролик.

– На здоровье. – Ответил любимый друг. – А где мы поставим ёлку? Она большая. Ей нужно много места.

– В зале. У камина. – Ответила Зая. – Там тепло и много места. Есть даже ведро с песком для ёлочки. Я не знала, придёшь ли ты, но на всякий случай достала его с балкона. Песок давно оттаял.

– Зая, ну как я мог оставить тебя встречать этот любимый всеми праздник одну?

Немного постояли, улыбаясь друг другу.

– Ой, да что же мы стоим? Ты проходи. Я пока принесу игрушки, – опомнилась Зая.

Кролик подхватил ёлку и прошёл в зал.

В зале было светло, тепло и по-домашнему уютно. В камине весело трещал огонёк. Комната пахла апельсинами и лёгкими сладкими духами Заи.

Приятный запах.

Довольный Кролик вздохнул полной грудью и с воодушевлением принялся развязывать ёлку. В пустом углу действительно стояло ведро с песком. И место для новогодней красавицы было выбрано весьма удачно. Ещё и табуретка стояла, чтобы проще было вешать игрушки на верхние ветки.

Пушистая лесная подруга расправила зелёные веточки и уткнулась макушкой в потолок, когда из коридора с полной коробкой игрушек как раз пришла Зая.

– Зая, ну зачем ты таскаешь такую тяжесть? Сказала бы мне, я бы принёс, – спохватился кролик, увидев большую коробку.

– Не переживай за меня, Кролик. Игрушки совсем лёгкие.

Кролик взял коробку. Действительно – лёгкая. Аккуратно снял крышку и достал первую игрушку. Это был красивый блестящий ангел в нарядном костюме, отражающем свет. Немного наклонив ёлочку, Кролик залез на табуретку и ловко водрузил его на макушку. Ангел гордо возвысился у самого потолка, покровительственно смотря на всех сверху вниз.

Зая достала из коробки большой жёлтый шарик. В нём отражались двое: он и она. Щёчки Зайки снова заалели. Кролик тем временем протянул руку, чтобы взять игрушку и повесить её на верхнюю веточку рядом с ангелом. Вместо шарика рука коснулась руки Заи.

Оба вздрогнули и невольно улыбнулись. Кролик повернул голову и их взгляды встретились.

«Его ресницы, как те самые снежинки на улице. Большие и пушистые», – подумала Зая.

«В её глазах пляшут радостные огоньки. Хорошо, что я пришёл», – подумал Кролик.

Похоже, загаданное желание Заи исполнилось – Новый Год она встретит вместе с любимым другом.

Новогодние желания имеют свойство сбываться…

Елена закончила сказку и посмотрела на притихшего ребёнка. Тот замер, переваривая услышанное.

– Ну, как? Понравилась сказка?

– Очень! – Воскликнул Ёруш. – Она добрая. А самые заветные желания, правда сбываются?

– Конечно, Ёруш. Надо только очень сильно захотеть.

Дверь отворилась. Скорпион переступил порог со свёртком в руках. Следом прошествовали Рысь и Наталья, придерживая бледную Владлену под руки.

Глаза папашки светились полными Лунами, а с лица не сползала приклеенная улыбка. Пройдя по комнате, Сергей направился к крыльцу. Елена собиралась было напомнить, что на улице минусовая температура, но перехваченный взгляд Рыси успокоил – Скорпион не тот человек, который собственному сыну пожелает недоброго. Кокон тепла плотно окутал ребёнка и вход в дом. Елена не ощутила даже порывов ветра.

Встав на крыльце и осторожно отогнув одеяло, отец поднял притихшего сына к солнцу и торжественно объявил гудящим голосом:

– Светило мне в свидетели! Нарекаю тебя Боремиром! Да будет путь твой озарен ясным светом! Род, дай ему покровителя!

Вне зависимости от того, находились ли люди в доме или на улице под коконом тепла, каждый ощутил на щеке холодное прикосновение. Как лёд коснулся. Мышцы против воли стянуло холодом. Скорпион быстро закрыл лицо ребёнка одеялом и отступил за порог, передавая свёрток Рыси. Рысь приблизил к себе всех находящихся в комнате, и помещение оплело золотой сферой абсолютной временной защиты.

– Убей его немедленно и ясный путь ожидает вас всех, – раздалось с неба.

Поднявшийся ветер принялся затягивать солнце тучами, погружая светлый день в сумерки. Ясное солнце скрылось за пеленой. Лишь белёсое облако доносило слова незваного гостя.

Скорпион не спеша спустился с крыльца, готовый к уничтожению неприятеля любой ценой. Нападать в такой день способен только самый лютый враг. Но кто же он?

– Назовись! Или развейся!!!

– Перун… покровитель твой, – печально донесли небеса.

– Перун? – Скорпион застыл в лёгком ступоре. – Ты… против моего сына?

– Я обещал беречь тебя! И я исполню просьбу отца твоего.

– ЧТО?! Уничтожив моего сына?! Это ли не высшая глупость из возможных? Как такое понять мне?

– Довольно слов, – донёс последние слова ветер и мир почернел.

Тучи в сгустившейся темноте обрушили на землю два огненных всполоха, что камнями упали с неба во двор. С земли поднялись два огромных волка, каждый из которых превосходил размерами тигра. Шерсть их пылала огнём, глаза были подобны углям, в недрах которых горели янтарные самоцветы. Грозные и страшные, те встали посреди двора, готовые уничтожать, испепелять и развеивать пепел неприятеля. Сколько битв помнили они? Давно пропал счёт, затёрло память всех сражений время.

Полыхнув фиолетовым, с правого плеча от Скорпиона появилась Лилит, обронила сходу:

– Пламя и Огонь – верные лютые волки Перуна. Те ещё орудия для кары. Осторожнее, сын.

Скорпион понял, что впервые услышал её голос.

– Мать? Ты говоришь? Я никогда не слышал твоего голоса…

– Слышал, но не помнишь… А с тех времён, когда мог помнить, я обещала Велесу молчать.

Это всё не сразу укладывалось в голове. Такой день – рождение сына, великое событие! И тут какие-то старые козни, интриги, обещания. Почему? Почему именно сейчас?

– Но почему ты молчала? И почему Перун карает меня? Почему он против меня?

– Перун не против тебя, но против твоего сына, – спокойно обронила чернявая женщина. – Но я услышала твою просьбу. Я буду его покровительницей.

Не ответило небо, смолчал Перун, но пара огненных волков бросилась к крыльцу, оставляя после себя опалённую землю. Бросился наперерез Сергей, но легко отбросила его за плечо Лилит и сама заступила дорогу зверям.

Прыгнули чудовищные волки, собираясь сбить возникшее препятствие с ног, впиться в горло и живот, да и вовсе испепелить чернявую деву древности. Но не дрогнула Лилит и сама бросилась на волков. Поднырнув под Огня и Пламя, руки Лилит схватили волков за горла. На глазах Скорпиона на вид хрупкая женщина легко подняла зубастых чудищ над головой. Сдавили горла в тиски стальной хваткой пальцы. И не в силах были их морды извернуться от этого захвата, не могли и перекусить руки.

Захрипели волки, зарычали. Грозные огненные всполохи подхватил ветер. Огни впились в руки девы, побежали по одежде, особо яростно цепляясь к чёрным локонам. Но не услышал Сергей крика боли, стойко терпела смертную боль мать Лилит и только крепче давили пальцы горла волков. Умирать, так прихватив с собой врагов. Вроде это постоянно повторяли оба мужа на всей дороге жизни. Разве что не позволяли себе умереть в последний момент. Или враги оказывались слабее?

Но она – женщина, она может себе позволить всё. Эта маленькая женская слабость – умереть за жизнь внука.

Не того покровителя дал Творец Скорпиону, раз смотрящий за жизненным путём охотится с первых дней за жизнью его сына. Ой, не того.

Пламя и Огонь обессилено повисли на вытянутых руках смертной женщины. Сергей бросился к матери, но пылающий факел, во что превратились все трое, как погребальный костёр для всех сражающихся в безумной схватке противоборства, испытания стойкости, опалил лицо. Кожа матери обнажила мясо, давно сгорела одежда и волосы, показался череп. Эта чудовищная картина казалась нелепой в этот прекрасный день, когда впервые увидел свет сын.

– Мать! Отчего ты… – Слов не хватило, Скорпион никак не мог понять, почему та, что прожила тысячи лет, умирает от какого-то огня.

– Просто пришло моё время уходить, но часть меня останется с Боремиром и тобой, сын. Не печалься. Все за Пределами свидимся. Я увидела внука своего, уйти могу со спокойной душой… Я прослежу, чтобы дорога его была не такой трудной, как твоя. Обещаю.

Огонь взвился до небес, запах горящей плоти навсегда врезался в память Скорпиона вместе с голосом матери. Это же невозможно в один день услышать тембр её слов и спустя минуты прощаться. Отец уходил не так, совсем не так. Но оба чем-то пожертвовали ради него, его близких.

– Мама, – прошептали поражённые губы.

Слёзы потекли по щекам.

Серия молний с белёсого облака обрушилась на пылающие кости. Попав в каждого из волков, не оставила от них и пепла. Останкам же Лилит потребовалось семь попаданий, чтобы испепелились и кости. Перун не оставил для погребения ничего. Лишь обгорелая земля вокруг будет напоминать, что здесь произошло.

– Что ж, ты сделал свой выбор. Я не в силах больше повлиять на исход, – донесли небеса, низвергая на землю первые пушистые слёзы зимы.

– Клянусь тебе, покровитель, ты поплатишься за её смерть. Когда-нибудь ты падёшь от моей руки, – сорвались с губ тяжёлые слова. – Все боги, растерявшие смысл своего существования в веках, уйдут! Уйдут сами или будут уничтожены навсегда!

Ничего не ответил тот, кого вот уже тысячу лет называют Ильёй Пророком. В тот день Перун перестал видеть будущее. Его заволокло первозданной чернотой. Видно сам Творец решил опустить на грядущее завесу.

Только снег и Скорпион остались во дворе.

И ещё долгие минуты не решался снять кокон абсолютной защиты Отшельник Рысь.

Всё прошло слишком стремительно и долго не укладывалось в голове.

Глава 5

– Найди её –

Около года назад.

Окраины Новосибирска.

Медведь.

Шашлык был хорош. В меру прожаренный, мягкий, без жил, вымоченный в майонезном соусе и политый вином при жарке. Готовил мясо бородатый кавказец, от души голосящий горные напевы. Пел так, что не хотелось уезжать, напротив – хотелось оставить все дела и посидеть в этой придорожной забегаловке подольше, отдохнуть от постоянной суеты.

Под шашлык шла овощная нарезочка, мягкий лаваш ложился в руку, вместо вина – настоящий виноградный сок из стеклянных тар. Медведь насыщался неторопливо, наслаждаясь свободной минутой и с двоякими ощущениями поглядывая на рацию на краю стола. Не было никакого желания прерывать трапезу и мчаться, куда глаза глядят, а чаще куда прикажут, хотя бы треть часа.

Даня был в военной форме, без оружия, и тот факт, что приехал в кафешку на джипе Паджеро, так и подмывал переглядываться государственных дорожных инспекторов на том краю дороги. Они так и ждали, пока Медведь сядет в машину, чтобы тут же указать на обочину и проверить документы. Просто день для этих работников с утра не задавался – скоростей никто не превышал, водители попадались вежливые, пристёгнутые, с аптечками и трезвые как стёкла.

Один из инспекторов долго чесал палочкой лоб, посматривал на шашлык на тарелке Харламова и, наконец, не выдержал и пошёл делать заказ. Более молодой напарник нехотя вылез из машины на солнце и заступил на пост.

Даня почти расправился с шашлыком, когда на трассе молнией пронесся гоночный красный Порш. Молодой едва шапку не потерял, беспрерывно махая палкой, но гонщик не обратил внимания и промчался мимо. Даня успел заметить, как неровно вихляет машина.

Напарник молодого, как сквозь землю провалился, а сам инспектор засуетился на месте, не сразу соображая мчаться ли с погоней или ждать тюфяка-напарника. Даниил выплюнул последний кусок и оставив на столе деньги с щедрыми чаевыми, подорвался от стола. Махнув перед носом инспектора удостоверением капитана внутренних войск, рявкнул:

– Чего застыл? Поехали!

– Я на этом драндулете не догоню, – молодой, словно оправдываясь, кивнул на рабочие Жигули.

– Тогда я догоню. Жду тебя на трассе, – Даня повернулся к джипу и вырулил на трассу.

– Подожди, я с тобой! – Напросился в напарники молодой инспектор и без разрешения сел в салон рядом с водителем.

– Со мной, так со мной, – не стал спорить Медведь и вдавил гашетку в пол.

Десять минут бешенной гонки по трассе понадобилось, чтобы увидеть спойлер гонщика. Петляя меж потоком машин, тот нарушал все мыслимые правила, и не всегда его стремление к обгону машины было уместно. Казалось, водитель добавлял газу, ради одной лишь скорости, не мало не беспокоясь о своей или чужой безопасности.

– Вот же дебилов трасса держит! Там же пешеходки начинаются! – сказал на эмоциях инспектор.

Медведь сам добавил скорости, вынуждено прогоняя по телу ступени, чтобы успевать адекватно реагировать на предельные скорости и все возможные дорожные факторы. Джип начинало вихлять, напоминая о том, что он внедорожник, а не гоночный болид и скорости за сто сорок ему противопоказаны.

Порш стремительно приближался к серии пешеходных переходов. Очередное стремление обогнать автобус ПАЗик, натолкнулось на встречное противоборство гибрида Тойоты, успевшего проскочить по зебре до того, как по ней двинется поток пешеходов. Порш видимо воспринял успех Тойоты, как личный вызов и в последнее мгновение обогнав автобус и уйдя от столкновения с Тойотой, промчался по пешеходному переходу. И первая женщина из потока людей ощутила таранный удар, разбила собой стекло и подлетела в воздух, упав на асфальт за машиной. Сам Порш от удара завихлял, и осколки разбитого стекла помешали остаться на дороге. Ближайший столб радостно чиркнул о боковину автомобиля, отбросил обратно на трассу и Порш дважды перевернулся посреди дороги.

– Вот же сука, – буркнул Медведь, быстро сбавляя скорость.

Оба выскочили из машины. Инспектор побежал к женщине, Даня рванул к перевернувшемуся автомобилю. Разбитый в дребезг, тот грозил колёсами небу, но – о, чудо! – молодой водитель висел на ремнях, почти не пострадав. Более того, посмеивался странным смехом. И, казалось, что произошедшее его совершенно не интересует.

– Дядечка, я больше не буду, – хохотнул он и посмотрел несвойственным человеку взглядом. Не пьяный, но под дозой. Наркоман. Элитный. Из тех мажоров, кто сидят на героине.

«Как только сумел проехать так долго? Грёбанный гонщик», – подумал Даня, приближая руки к шее водителя.

– Больше и не надо, – обронил сухо Даня и легко переломил стальными пальцами тонкую шею. Все сделал так, чтобы экспертиза подтвердила, что уход из жизни наркуши связан с аварией.

Инспектор склонился над истекающим кровью телом жертвы, в безуспешной попытке стараясь нащупать на шее пульс. Даниил присел рядом, стараясь без бури внутренних эмоций смотреть на бледное личико цепляющейся за жизнь девушки. На вид лет семнадцать-восемнадцать, худенькая совсем, русые прядки прилипли к лбу, слипнувшись с кровоподтёками. Торчащие кости и раздробленный череп, алые лужи, перепачканные кровью джинсы и топик – всё это было нелепым и лишним на хрупком тельце и даже прожжённого жизнью Медведя стало мутить. Шашлык, казавшийся таким вкусным в придорожном кафе, стал в животе лишним.

– Пульса нет, – обронил инспектор.

Даниил, восстановил нормальный ритм дыхания, успокоился и приложил ухо к груди, усилил слух.

– Сердце бьётся. Слабо, но бьётся.

– «Скорая» едет. Но пока с города…

Не дослушав, Даниил насколько возможно бережно приподнял тело, стараясь, чтобы голова была неподвижна. Какой-то внутренний протест заставил подняться и идти к машине.

– Инспектор! – Обронил через плечо Даня. – Ты за рулём. Я с ней на заднем сиденье. Постараюсь продлить ей жизнь.

Молодой, не привыкший к официальным инструкциям гаишник не стал спорить, сел за руль и джип погнал к городу.

Даня держал её как новорожденного ребёнка, особое внимание уделяя голове. Форму залило кровью. Бледное лицо в россыпи веснушек казалось чем-то своим, родным и настолько близким, словно где-то уже встречались прежде. Но нет же, не встречались? Может, это было в прошлой жизни? Почему так щемит в груди? И ощущение близкой потери шагает где-то рядом, совсем близко. В голове набатом стучит, что нельзя ей умирать! Никак нельзя!

Тело объяло холодом. Так организм отреагировал на резкую внушительную потерю внутренней энергии. Конечности похолодели, сердце в панике заметалось, усиливая кровоток, чтобы всё согреть, всё спасти. Только мозг никак не мог понять, почему тело морозит среди лета? Гипоталамус, разбираясь с ситуацией, спешно попытался поднять температуру тела, помогая телу разобраться с проблемой, а, по сути, заняться уничтожением возможных вирусов, переизбытком бактерий. Ведь кто ещё мог заставить организм мёрзнуть, если кожа явственно ощущает тепло внешнего мира.

Даня вздохнул, давая волевой рапорт мозгу не заниматься ерундой. Он де жив-здоров и так будет и впредь, а сконцентрироваться на ощущениях тела той, что покоилась на руках.

Кровь удалось придержать, но и за первые минуты после аварии девушка потеряла много, приходилось питать её тело своей энергией напрямую, раз за разом продолжать давать команды сердцу биться, диафрагме давить на лёгкие, вталкивая и выталкивая воздух, а мозгу не захлебнуться в гормонах стресса и страха.

Состояние шока, полукоматозное состояние, поддерживаемая жизнь извне. Фактически Даня выполнял роль временной реанимации. И молодой новосибирский инспектор Артур Фадеев не сыпал вопросами, почему рослому, здоровому мужику едва хватило сил у больницы, чтобы донести девушку до дверей реанимации…

Хирурги после лишь разводили руками: не смотря на множественные переломы и серьёзные ранения, не совместимые с жизнью, Марина выжила.

Неделю комы, месяц реанимации и семь месяцев реабилитации, отчисление и восстановление в институте – через всё это Даниил и Марина прошли уже вместе. Рука об руку.

На свадьбе несколько месяцев спустя больничной эпопеи Артур Фадеев был шафером.

Так Даниил Харламов нашёл свой якорь.

* * *

То же время.

Екатеринбург. Конспиративная квартира.

Кот и Леопард.

Блондин качался в кресле, сложив ноги на подоконник, и хрустел чипсами, посматривая в распахнутое окно.

Жара, но лёгкий ветерок приятно обдувает. Внимания на качающего на турнике пресс Андрея не обращал. Тренировок и так выше крыши. Должен же быть и бонус отдыха хоть когда-то? Чтобы беззастенчиво задремать на диване или вот погрызть эту гадость, порядком уменьшающую жизнь Хомо обыкновенному.

– Котяра, прекращай! Дай кислородом подышать, жара же! А тут вон на улице девчоночки сидят, запах сладкий идёт. Лепота!

Кот сполз с турника и принялся колошматить грушу без бинтов и перчаток.

– Всё тебе на баб смотреть, Сёма, – обронил он.

Леопард быстро кинул в Андрея пакетиком чипсов, буркнул:

– Зачем они мне все? Домой хочу! К Маше! Вот зачем нам здесь два дня отсиживаться? Будто конторам делать больше нечего, как мстить за этих работорговцев. У самих руки чесались в асфальт закатать, да всё как-то приказа не было… Кстати, ты в курсе, что в старину «бабой» называли женщину, у которой первый ребёнок был девочка?

Кот помял в руках пойманный на лету пакетик, безжалостно сжал, испортив все чипсы, превратив в труху.

– Не знал. А родившую пацана как называли?

Сёма вздохнул, глядя ненавидящим взором на пакетик в руках вражины.

– Молодуха.

– А нерожавшую? – Кот запустил пакетиком в злыдня на стуле.

Сёма отбил пакетик кулаком, вернув адресату прямо в руки.

– Дородная.

Кот бросил пакетик к порогу, задумался:

– А я думал дородная, это в том смысле, что тучная, где-то даже толстая.

– Так многие так думают, если не все. В головах давно каша. Ложку дать? – Сёма поднялся со стула и недвусмысленно показал пальцем нападать.

– Погоди. Раз уж умничаешь, то умничай до конца.

– Хорошо, – согласился блондин, тут же забыв про месть за чипсы. – Вот «бабиться» по-твоему, что означает?

– Э-э-э… Таким тупым себя ощущаю. И что же?

– А ты не перенапрягай мозг. Бабиться – исполнять обязанности акушерки.

– О как. А ещё?

– Что такое «баблённый» хочешь знать?

– Ну, ты знатный бабник. Говори, что это значит.

– Я однолюб, не перевирай. – Сделал вид, что оскорбился Сёма, но продолжил. – Баблённый – ребёнок, которому повивальная бабка пупок завязала. Кстати, а «бабник» – это для тебя, тот кто «по бабам шляется», а раньше так род женской причёски называли; волосы, завязанные на затылке. Да церковный притвор для женщин так назывался. Забавно?