Текст книги "Украденная служанка (СИ)"

Автор книги: Стелла Ванштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11. Испытание

Как хотелось распахнуть одеяло, бросится к нему через комнату, прижаться к спине, обняв за талию, и прошептать: «Привяжись ко мне, полюби меня. Обещаю, не уйду от тебя к другому!»

Но я осталась беззвучно всхлипывать в кровати, оплакивая упущенные возможности. Я выбрала путь эмбии, а это значило отказаться от принца.

Уехать. Единственное верное решение. Прочь от интриг дворца, выполнить пожелание грозного старшего принца, вырвать из сердца младшего. Выучится магии, стать бизнес-леди этого мира.

Нужно напомнить себе, почему мне так сильно понадобилась эта Академия, если рядом умный, благородный, красивый мужчина, который к тому же во мне заинтересован…

Вспомнила. Он принц, а я служанка. Наша связь недолговечна и мне не хочется стать отбросами на его пути. Энтони желает меня сейчас, но никто не знает, что будет завтра. Мне нужно большего.

Я свернулась в комочек под пуховым покровом. Королевские подушки невероятно мягки, ткань ласкает кожу. Энтони не пожалел для меня своей постели, сам укрылся жестким покрывалом вышитым колючими золотыми нитями. Он самолично отправился искать меня по дворцу, когда не обнаружил в комнате. Уделил дорогое временя королевской особы, чтобы обучить алхимии. Всегда отвечал на мои вопросы честно и открыто. Даже на элементарные по здешним меркам.

Кажется, я влюбилась в него. Кажется, бесповоротно. Посмотрим, выдержат ли мои чувства испытания Академией. Найду ли силы отказаться от соблазна стать его любовницей.

И все же не смотря на шелковые объятия дорогой ткани, я все никак не могла найти удобную позу. Крутилась волчком, подставляла под щеку подушку или две. Мне было неспокойно и терзали смутные предчувствия. В груди ворочался неспокойный ком, будто скоро решится моя судьба и случится непоправимая ошибка. У меня было такое чувство перед особо тяжелыми экзаменами.

И только когда диван прогнулся под тяжелым телом принца, когда он обнял меня рукой за талию и спокойно задышал над ухом, я смогла провалиться в объятия сна.

***

На часах без пяти минут десять. Я протираю буфет в библиотеке, хотя все и так блестит. На блюдах высятся идеальные горки печенья и крендельков. Начищенный до блеска чайник свистит, наполненный до краев кипятком.

Я оставляю дела в идеальном порядке на случай, если не вернусь. Вчерашние предчувствия, которым я научилась доверять в свете открывшегося дара, прочили большие перемены, а значит нужно быть готовой ко всему.

Сначала лабиринт. Ровно в десять утра пожилой виз Энтони с проседью на висках приглашает проследовать за ним. Он чуть хромает при ходьбе. Мне стыдно в обществе почтенного господина. Мало того, что при первой встрече приняла его за лакея, так еще и нанесла увечье.

Мы идем по узкому коридору. Виз открывает потайную дверь, за которой скрывается винтовая лестница. Крутые ступеньки ведут вниз пролет за пролетом, пока не начинает кружится голова и кажется, что над головой целая толща камня.

Свет алхимического фонарика освещает прокопченный веками потолок над головой. Воздух сперт, в нем запах сырости и плесени.

Наконец спуск закончен. На небольшой площадке меня ожидает группа мужчин. Энтони ободряюще улыбается и подает мне руку, помогая спуститься с последней, самой крутой ступеньки.

Я вздрагиваю, оглядывая помещение. Стены построены из людских берцовых костей. В выложенном черепами портале чернеет массивная дверь с металлическими заклепками.

– Ты не обязана это делать, – говорит Энтони.

Заплесневевшие человеческие останки наводят жуть, но я хорошо помню, зачем пришла. Мне дается шанс опробовать обучение в академии и я от него не откажусь.

– Я готова. Что это за ужасное место?

– Ты о черепах? На городском кладбище лет двести назад закончилось место, и мои предки приказали перенести останки сюда, в качестве напоминания о бренности сущего. Не бойся, лабиринт безопасен. Его раньше использовали для устрашения пленных, но с тех пор мы пользуемся более гуманными методами.

Я замечаю краем глаза кривую улыбку рядом стоящего мужчины, и к своему ужасу узнаю в нем старшего принца, Ричарда. Он стоит с нейтральным выражением лица будто сейчас мы на светском приеме. Мне кажется, что он читает мои мысли и знает о намерении не повиноваться его записке.

Что он тут делает?

– Лисабель, послушай, – поворачивает за плечи к себе Энтони. Я отмечаю, что он назвал меня липовым именем. – Тебе нужно добраться до сердца лабиринта и принести оттуда золотую чашу. Сумеешь – Ричард засвидетельствует наш контракт. В лабиринте спрятаны ловушки, некоторые способны причинить вред. Полагайся на свою выдержку и смекалку. В случае неудачи – кричи мое имя и помни, что мы страхуем тебя.

Я сглатываю ком в горле и говорю, не поднимая ресниц:

 – Что произойдет, если у меня ничего не получится?

– Я обещаю стабилизировать твой дар, чтобы он не представлял для тебя опасности.

Мне хотелось узнать ответа на совсем другой вопрос. Что будет между мной и Энтони? Значит ли поражение, что мне предстоит изгнание по воле Ричарда?

Старший принц стоит рядом и я не осмеливаюсь переспросить. Я готова к тому, что случае неудачи, в полдень уйду из дворца навсегда. Мэй назвала старшего принца «Железным Ричардом» за привычку держать данное им слово и я понимаю, что угрозами он на ветер не бросается.

Мужчины за спинами принцев суровы и немногословны. Они стоят с руками на стеклянных трубках у пояса, скорей всего телохранители. Смотрят на меня оценивающе, с усмешкой. Наверное, отнесли меня в категорию постельной игрушки, из категории строптивых, ожидают  позорного поражения. Согласна, сейчас я не выгляжу собранной леди-воительницей, а просто напуганной девчонкой.

Энтони незаметно берет мои пальцы в свои и легонько сжимает. Я поднимаю глаза, и вижу полуулыбку резко очерченных губ под аккуратными усами. Глаза принца светятся от гордости. В отличии от телохранителей, он уверен, что я сумею удивить наблюдающих. Энтони верит – я справлюсь. От его улыбки, плечи распрямляются сами собой.  Если он спокоен, то и мне нечего бояться. Я поглаживаю его пальцы в ответ в знак благодарности.

Спустя мгновение, я стою напротив окованных ворот, стараясь не обращать внимания на пустые глазницы черепов, следящие за мной. Двое принцев собственноручно тянут за тяжелые кольца во ртах железных горгулий, распахивая для меня двери. Я оцениваю честь кривой усмешкой, скрывая ее глубоким книксеном с опущенной головой.

За порталом ждет тьма. В лабиринт я вступаю с пустыми руками. Мне не дали ни оружия ни светильника. Я сжимаю в ладонях ткань юбки, цепляясь хоть за что-то. Вздрагиваю, когда двери со стуком захлопываются за спиной.

Кромешная тьма вокруг, воздух сырой и застывший как желе. Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Самое время придумать план.

Как вести себя в лабиринте, чтобы не потеряться я слышала мельком еще в детстве – нужно всегда поворачивать направо. Проблема в том, что темнота поглотит меня раньше чем я доберусь до первого поворота. Пережует и выплюнет, не поперхнувшись. Я уже слышу шорох по пыльному полу в моем направлении. Ожившие страхи или настоящие обитатели лабиринта не важно –  слепым котенком я с ними не справлюсь. Мне нужен свет.

Я отрываю ткань от подола, зажигаю край. Пока горит яркий огонек рассматриваю каменный коридор, расходящийся в обе стороны. Довольно узкий и высокий, с прокопченной полосой от факелов на потолке. За кругом света, из уходящего в тьму рукава, угрожающе горят огнем фары автомобиля. Я знаю свои страхи. Они чужды этому миру и происходят с того вечера, когда я перебежала дорогу за укатившимся мячом в вечерних сумерках. От колес машины мне удалось увернуться, но ужас остался. Я помню, как с ним справиться. Вспоминаю, как вчера ночью перед тем, как уснуть, принц легонько поцеловал меня в основание шеи, посылая волну удовольствия по телу. Фары меркнут, а у меня появляется идея.

Я отрываю еще одну тонкую полосу ткани. Теперь алхимия. Какое счастье, что я уже неделю не мыла голову – у корней волос достаточно жира и если сосредоточиться, могу пропитать им самодельный фитиль. Получилось. Я пропускаю волосы сквозь пальцы. Ощущение свалянных паклей исчезло, пряди стали лёгкие как после посещения парикмахерской. Теперь собрать жир с поверхности тела и получилось – у меня в руках импровизированная свеча.

Свеча чадит и воняет запахом обожженной курицы, но я ужасно довольна. Сил расходовано совсем ничего, а в руках светильник.

Поворачиваю направо. Звук шагов эхом отражается от стен. В лабиринте тихо и я слышу звук собственного дыхания.

Темный провал справа – первое ответвление. Я медлю на мгновение,  потом на уровне головы рисую кончиками пальцев полосу сажи на стене. Буду знать, что сюда я уже заходила. Следующий поворот я отмечаю новой полоской и повторно поворачиваю направо. Надеюсь, я все делаю правильно.

Вдох-выдох. Тут заметно холоднее и дыхание конденсируется в облачка пара. Язычок свечи горит ровно, не нарушаемый сквозняками. Ноги глухо стучат по каменному полу, кажется я научилось по отголоску шагов различать длину коридора. Эхо захлебывается. Кажется, впереди тупик.

Коридор преграждает гигантское яйцо, вклиненное как в горлышко бутылки. Над верхушкой пробиваются слабые лучи света. Две полосы по нижним углам яйца, там где оно сужается, освещают пол, словно аварийная световая дорожка в самолете. Белая поверхность, гладкая на ощупь. Я ударила пару раз костяшками пальцев, услышала гулкий отклик. Внутри пустота. Что за гигантская курица его снесла?

Яйцо выше моего роста. Я поднимаю свечу и вижу узкий зазор между верхушкой и потолком. Может удастся вскарабкаться на него?

Я резко толкаю яйцо, но оно крепко вклинено между стенами лабиринта. Наклоняюсь вниз подсмотреть вдоль «аварийной дорожке». На той стороне мерцает алхимический светильник.

Ага, все понятно. Преодолей преграду, забери приз. В крови бурлит адреналин в предвкушении. Я на правильном пути. Я отхожу назад на несколько шагов и со всех сил несусь вперед, выставляя в последний момент пятку для прицельного удара.

Бух! Яйцу нипочем, а вот моя нога получает ощутимый ушиб. Не владею я приемами тхэкводо. Мне бы по старинке, с инструментом. Или попробовать проползти через щель наверху.

Кстати, последнее неплохая мысль. Я могу нанести на руки с помощью алхимии некую вязкую смесь, чтобы увеличить трение и методом человека-паука влезть наверх. Я отрываю новую полосу ткани – наносить клей на голую кожу кажется неразумным. Представляю тонкую пленку белого канцелярского клея.

Не получается. Ткань буреет превращается в ошметки и расползается на глазах.  Под рукой ничего нет, чтобы сотворить пресловутый клей. Нужно придумать что-то другое.

Я пробую намазать жиром края яйца и сильнее его протолкнуть, но и эта идея с треском проваливается. Яйцо слишком сильно вклинилось в стенки.

Я бросила взгляд на часы и с ужасом осознала, что торчу тут уже двадцать минут, хотя на все испытание выделено всего лишь полтора часа. Может оставить идею забрать светильник и повернуть назад?

Не получится. Мой огарок на издыхании, новый я сделать не могу – остатки жира использовала для яйца и сейчас чувствовала себя иссушенной, будто кожа превратилась в пергамент, как у старухи. Завтра буду шелушится. Пустяки, подумаю о завтрашнем дне потом.

В приливе вдохновения я решила потратить свои усилия на застоявшийся воздух. Разбегаюсь, прыгаю на яйцо и поддаю в пятую точку сильнейшим дуновением ветра. Молекулы воздуха подчиняются с легкостью, я взмываю до самого потолка и вскарабкиваюсь на вершину яйца.

Щель оказывается слишком узкой. Я могу просунуть в нее ногу или руку, но никак не перевалиться через яйцо целиком. Какое разочарование! Еще пять минут коту под хвост.

В горле возник ком, сердце бешено забилось. Легкое начало дало надежду на то, что я смогу справится с заданием, но первая же трудность оказалась не по зубам.

На одной злости я таки решаюсь обзавестись оружием – протягиваю руку к стене и приказываю камню развалиться на осколки. Поднимаю самый крупный, острым концом со всех сил колочу о гладкую скорлупу и, – о счастье! по ней змеятся черные трещины.

Я отступаю на шаг назад, довольная зрелищем разбитого гигантского яйца. И вдруг… Какой ужас! Я с трудом сдерживаю визг. По белоснежной скорлупе выползает полчище черных скорпионов с изогнутыми хвостами, увенчанными белым шипом. Они извергаются из разбитого яйца, сплошной толпой ползут по коридору, клацая жвалами.

И тут мне пригождается умение на воздушной подушке взмывать  вверх. Я переборщила с силой ветра и меня буквально приплющивает к прокопченному потолку, но главное, что скорпионы резво снуют где-то внизу, а я потираю ушибленный нос в относительной безопасности.

Я упираюсь руками и ногами в стенки, благословляя узкий коридор и чуть ослабляю давление ветра. Враскорячку добираюсь до висящего на тонкой нитке светильника, подтягиваю к себе.

Первая победа!

Немного дальше коридор преграждает широкий поток воды. Я с легкостью прохожу над ним по потолку, затем спрыгиваю вниз. Скорпионы кишат по ту сторону ручейка, но здесь я в безопасности.

Облизываю сухие губы. Руки трясутся от напряжения. Так, дышать глубоко, быть спокойной. Еще минут сорок и все закончится. Не время праздновать победу, нужно идти дальше.

Мне кажется, я поняла метод обучения в академии. Заучивать теорию в классах мало, что дает. А вот так кидать задачки, и наблюдать за тем, как у ученика крутятся шестеренки в голове в поиске решения… Это ведь здорово! У нас на земле банально не хватает ресурсов для индивидуального подхода. Но если вообразить, что я не одна, а с командой друзей, перебрасываемся идеями, поддерживаем друг друга… Да это же мечта!

За  пол часа в лабиринте я узнала о своем даре больше, чем за последние три дня.

Со светильником идти легче. На стенах попадаются интересные фрески рисованные черным грифелем. Я не засматриваюсь, время проходит, уже одиннадцать. Если за пол часа не найду чашу – провал.

И тут  краем уха я слышу похрюкивание и рык. Не рядом, через стенку, но на сердце становится неспокойно. Вытираю вспотевшие ладони о платье и привязываю стеклянную трубку со светящимися бусинами к поясу, освобождая руки. Крепко зашнуровываю кроссовки, чтобы быть готовой к быстрому бегу.

Тяжелые шаги сотрясают лабиринт, будто за стеной резво бегает разожравшийся слон. Стоп, прежде, чем идти дальше продумать, как можно в случае чего его обезвредить. Выдыхаю, сжимаю в руке острый осколок, которым разбила яйцо. Смогу ли я его ударить? Маловероятно, я не борец… Нужно придумать что-нибудь другое.

Осторожно иду вперед, стараюсь двигаться бесшумно. В ближайшем разветвлении, подумав, беру налево – именно оттуда слышится похрюкивание. Не хочу ожидать атаки неизвестного зверя со спины. Уж лучше встретиться с ним лицом к лицу.

В коридоре все светлее, потолок увешан маленькими светильниками – в каждой стеклянной бутылочке по две-три бусинки. Пол усыпан соломкой и опилками. Топот становится тише, из рванного стаккато переходит в глухое буханье. Похоже зверь услышал мое приближение и тоже готовится к атаке.

Кровь отхлынула от лица, я замираю подле стенки, выставив осколок вперед.

Из-за поворота выступает оно. Помесь свиньи и крокодила. Лоснящееся, упитанное, сплошь покрытое черными шипами от ноздреватого вытянутого носа до треугольного хвоста. Довольно высокое, по грудь, с колоннами конечностей и целым набором острейших зубов.

Понюхав воздух чудовище довольно хрюкает и несется ко мне с мощью средневекового тарана. Я от страха взлетаю к самому потолку. Самодельный нож тренькает и отлетает в сторону где-то внизу.

Вот разиня, боец называется!

Свино-крокодил, возбужденно стучит шипастым хвостом по полу, поднимается и перебирает по стене передними лапищами. Вытягивается, сверкает зубами, резкий рывок вытянутой головы и пасть смыкается на икре.

Кровь веером разлетается по потолку, и только потом вспышкой настигает боль. Я выдираю двумя руками икру из зуб чудища, с ужасом как через туман гляжу мельком на рваные раны, хлеставшие кровью.

Порыв ветра толкает меня с утроенной силой по потолку подальше от голодной твари. Она проворно семенит следом стоя, задние ноги шаркают по полу, передние по стене.

В порыве вдохновения я мешаю опилки с собственной кровью в липкий ком и порывом ветра влепляю в свиные глазки чудища. Оно ревет и мотает головой, разъяренно хрюкая. Опускается на все конечности на пол, вертится на месте, пытаясь освободиться от гадости. Не тут то было, кровь сворачивается и мокрые опилки намертво прилипают к коже.

Окрыленная удачей я леплю комки и пуляю в ноздри и уши свино-крокодила. Он гнусаво ревет, кидается на стены и лязгает зубами. Шипастый хвост плетью мотается из стороны в сторону.

Я глотаю подступившую тошноту. Рана словно онемела, а может из-за адреналина не чувствуется боль. Пока не схлынула храбрость приземляюсь на пол, подальше от толстого зубастика, и хромаю прочь.

За мной тянется красный след как в фильме ужасов. Накрывает ужасная слабость – то ли потеря крови, то ли перерасход сил. Меня шатает и перед глазами мелькают белесые червячки.

Я останавливаюсь, упираюсь дрожащей ладонью в стену, сгибаюсь пополам. Выворачивает до желчи, до спазма желудка. Запах крови витает в воздухе.

В голове только одна мысль.

«Лишь бы не помешали. Смогу».

Еще два шага вперед. Подталкиваю саму себя воздухом из последних сил. Впереди коридор расширяется. Комната!

На постаменте посреди зала с круглым потолком, блестит золотом и драгоценными камнями вожделенная чаша. Она полна красной жидкостью.

Я беру ее в руки и принюхиваюсь. Вино. Меня терзает отчаянная жажда, организм требует напиться. Чашу оставили принцы, значит и ее наполнение – часть награды.

Глоток. Вино заполняет рот благословенной жидкостью, ничуть не горькое, с нотками свежих ягод, глубоким ароматом. Оно мгновенно ударяет в голову и мне становится ничуть не страшно. В сердце поет песню чистый восторг.

Хлопок, еще хлопок. Потайная дверь в стене комнаты отодвигается прочь и сквозь нее входят принцы с телохранителями и визами. Аплодирует Ричард, размеренно, с каменным лицом. Энтони подхватывает меня под локоть, делает знак своему визу подать сундучок со снадобьями и расстелить на полу плед.

Укладывает меня на пол, шепчет на ухо:

– Ты великолепна.

 Размеренными движениями достает порошок, сыпет отмеренное количество на рану. Затем капает жидкость из зеленого пузырька.

Ногу прошивает электричеством, в глазах темнеет от боли. Я вцепляюсь в плед, сжимая зубы. Всхлипываю, не давая крику вырваться наружу.

Слышу тихий голос Энтони:

– Потерпи. Укус бигаста воспаляется, необходимо выжечь кровеносные сосуды…

И одновременно размеренную речь Ричарда. Тот смотрит на меня сверху вниз, скрестив руки на груди:

– Находчивость, выдержка, способность нестандартно мыслить… Мой бигаст без царапинки, уж за одно это я вынужден признать, что ошибался в ней. У тебя неплохой глаз на людей, брат. С удовольствием засвидетельствую контракт после обеда. А сейчас прости, Энтони, дела ждут, хотя сегодняшнее зрелище оказалось весьма занятным. Уверен, твоя эмбия окажется настоящим бриллиантом лет через пять. Следует присмотреться к пришельцам из ее мира повнимательней, сегодня же отдам соответствующий приказ.

Ричард легко кланяется и на прощание обращается прямиком ко мне.

– Надеюсь вы хорошо отдохнете, леди, и ничто не нарушит ваш обеденный сон. Я прослежу, чтобы ваше завтрашнее путешествие в академию оказалось благоприятным, – затем он бросает взгляд на мой трофей и добавляет – вы заслужили этот кубок.

Я понимаю послание между строк. Сегодняшний отъезд в полдень отменяется. Ричард подает руку перемирия, пока я готова как можно быстрее уехать подальше от дворца.

Хотя бы сумела завоевать его уважение. Тем, что не покалечила чудище, к которому старший принц испытывает некую симпатию.

Зверушка подходит к характеру Ричарда .

Когда Энтони поднимает меня на ноги, у меня кружится голова. Я подношу ладонь к виску и спрашиваю:

– Что это за вино? Довольно крепкое, хотя совсем не чувствуется.

– Вино? – переспрашивает принц.

Подает знак телохранителю и тот подносит к нему кубок, наполненный красной жидкостью. Принц принюхивается, рассматривает золотую чашу.

– Что за шутки? Кто подменил призовую чашу? – Энтони опмакивает палец в вино, пробует на язык, затем отпивает маленький глоток.

– Мне знакомо это вино… Им славятся южные угодья. Знаменитые виноградники Бестернов.

Я прикусываю губу. Вино оставил неизвестный, а я выдула половину чаши. В этом мире нельзя расслабляться ни на секунду.

Энтони распахивает глаза, мигом потерявшие теплоту.

– Уильям проник в лабиринт и заменил кубок. Ты пила вино из родовой чаши Бестернов, Света.

– И что это значит?

 Энтони кривит губы, протягивает плащ со своего плеча. Я бросаю взгляд на себя и ужасаюсь. Платье представляет собой жалкие огрызки. Грязные ноги в кроссовках с белым пунктиром шрамов на икре, в бордовых разводах засохшей крови.

– Пока не значит ничего. Скорей, тебе нужно принять ванну и отдохнуть, а меня ждут дела.

Я покорно иду за Энтони, но пресловутый кубок не дает покоя. Я оборачиваюсь – один из телохранителей выставляет его обратно на пьедестал. Меня тревожит мысль, что и кубок и вино – завуалированное послание лично мне от лорда Бестерна.

Только, я не могу в нем разобраться.