Текст книги "Любовники Королевы(СИ)"

Автор книги: Стелла Сахарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3. Гибель Перса.

Прошло три года. После смерти Владислава Королева увлекалась разными мужчинами, но сердце ее оставалось ледяным, она не любила их. Часто вспоминала Перса и с грустью смотрела на своего младшего сына, который был маленькой копией своего отца – Гордого красавца. Где сейчас мужчина ее мечты, София не знала, вестей из Османской империи она не получала, а политика ее государства не затрагивала интересов империи она. Королева нашла себе увлекательное занятие – составление гороскопов, но серьезно к предсказаниям она не относилась. Дни тянулись пестрой чередой: то серые и скучные, то праздничные и веселые, то грустные и дождливые, то солнечные и запоминающиеся. София большую часть времени уделяла своим нарядам и украшениям, строго следила за своей фигурой и внешностью. Научилась стрелять из огнестрельного оружия и защищать себя. Мечем и саблей она не овладела, считая это оружие очень грозным и неженским, а вот кнут освоила виртуозно. Могла на скаку взмахом кнута сбить с ног рослого мужчину. Многие вспомнили, что когда-то Королева приказала высечь Поэта и сейчас шушукались, что следующего поэта она будет сечь сама, но до царствующей особы эти сплетни не долетали, поэтому София совершенствовала свое мастерство владения кнутом. Время шло, а в жизни Королевы ничего интересного не происходило. Однажды ей приснился загадочный сон, София отдыхала на берегу красивого озера, погода была чудесная, середина летнего дня. Яркое солнце отражалась в спокойной глади озерного зеркала. Королева бродила босиком у кромки воды, собирала красивые камешки и мелкие ракушки. Зачем они ей были нужны, она не знала, но продолжала сбор. Вдруг внимание Королевы привлек рыжий конь дивной красоты. Он грациозно скакал по кромке воды, и шикарная светло-песочная грива развивалась на ветру. София, не отрывая глаз, следила за движениями рыжего красавца. Она была поглощена созерцанием движения коня, и не заменила, как огромная волна, набежавшая сзади, накрыла и её, и коня. Рыжий красавец очень быстро выбрался на берег и ускакал, а ее медленно тянуло на дно. София видела солнце сквозь толщу воды и уже начала прощаться с жизнью, и вдруг она увидела, что к ней тянется ручонка красивой маленькой девочки. Малышка смотрела Королеве в глаза своими голубыми глазками и начала хвататься за руку тонущей. София понимала, что если она возьмет ребенка за ручку, то может утянуть ее с собой. Но девочка крепко взяла Королеву за руку и начала вытягивать ее на поверхность. Через мгновение голова Софии оказалась над водой, а лицо девочки рассеялось темным дымом. Королева медленно начала выходить из воды. Солнце светило ярким светом, вода стала тихой и спокойной. София проснулась, села на край кровати и долго думала, что же означает ее сон. За окном было серое утро, небо затянули тяжелые дождливые облака, и день обещал быть тоскливым и мрачным. Королева позвала служанку и попросила пригласить к ней Вейлу, старуху лет семидесяти, занимающуюся магией и колдовством. София весь день была в мрачном настроении. Единственное, что порадовало ее, – это примерка украшений, которые подарил ей когда-то хан и Перс. Воспоминания о Гордом красавце занимали мысли Королевы в течение всего дня, а вечером пришла Вейла. София рассказала колдунье свой сон, а старуха поморщила лоб, закатила глаза и беззубым ртом прошипела: – Рыжий конь – это красивый молодой мужчина, сердце которого уже давно принадлежит тебе. Ты его очень скоро увидишь, но он будет избегать тебя. Дворцовые сплетни и зависть накроет тебя, как волна, а девочка – это твое удивление. Молодой красавиц удивит тебя своим отношение к тебе. Большая неожиданная радость ждет тебя. Больше ничего не могу сказать. Старуха замолчала, а Королева протянула ей деньги и попросила погадать на картах. Ворожея достала из кармана карты Таро и начала раскладывать их на своем черном платке, расстеленном на туалетном столике. София, не отрывая глаз, следила за движениями ее рук. Вейла веерообразно разложила карты и попросила Королеву вытянуть из оставшейся колоды три любые. Она, не вскрывая их, положила рядом с собой. Старуха рассмотрела причудливые пары карт и начала свой рассказ: – Ждет тебя тайная встреча с красивым мужчиной, страсть и любовь у вас будет недолгой, но яркой и запоминающейся. Он сделает тебе дорогой подарок, и больше встреч с ним не будет, смерть разлучит вас. А теперь дай мне три твои карты. Королева протянула первую. – Повешенный,– сурово сказала Вейла,– эта карта означает испытания, превратности судьбы и, прежде всего, самоотречение и личную жертву. София удивленно посмотрела на старуху и подала ей вторую карту. – Двойка Кубки,– прошипела ведьма,– это взаимная любовь, богатство, но скупость и экономия. Королева на мгновение задумалась и потом протянула ей последнюю карту. – Паж мечей,– с ноткой иронии в голосе сказала старуха,– досадные помехи и препятствия. Любовь нам всегда достается с препятствиями. Большая и взаимная любовь ожидает тебя, но или ты будешь счастлива в любви, или будешь жить богато. Тебе придется выбирать, не ошибись, Королева. Вейла замолчала, сложила свои карты, собрала платок и поднялась со своего места. София посмотрела на нее и тихо прошептала: – Научи меня раскладывать карты Таро. Старуха лукаво посмотрела на нее, улыбнулась и сказала: – Я могу научить тебя, только зачем тебе это нужно? Ты же Королева, ты вершишь судьбы своих подданных. А знать будущее – это всегда большая ответственность. Она посмотрела на Софию и продолжила: – Знаю, что ты не изменишь своего решения, ты должна приготовить черный платок, нож, карты и свечи. В первое полнолуние я приду к тебе, и мы начнем обучение, а если ты передумаешь, то дай мне знать. Королева утвердительно покачала головой и жестом разрешила старухе уходить. Наступила ночь, темная, безлунная, унылая. Накрапывал мелкий дождик, София подошла к окну, открыла его и устремила свой взгляд в темноту. Мысли ее были где-то очень далеко, ветер подул ей в лицо, и капли дождя упали на щеки, губы и руки Королевы. – Дияр Валери! Арман Вахид-хан! Перс,– вдруг крикнула она в темноту. София еще несколько минут постояла у открытого окна, как будто ждала ответа, образ Гордого красавца предстал перед ней. Слезы начали капать на подоконник, а она стояла и смотрела в темноту. Долго в эту ночь не могла уснуть Королева. Воспоминания о Поэте и Персе переплелись в ее сознании яркими лентами. Она металась в кровати, звала их по очереди. К утру София успокоилась и уснула. С первыми лучами солнца в королевские покои пришла служанка, она хотела разбудить Софию, но обнаружила, что у Королевы жар. Взволнованная девушка быстро позвала старую Кормилицу и пригласила лекаря. Он осмотрел спящую и попросил не беспокоить ее и не будить, а старухе сказал: -У Королевы упадок сил от какого-то нервного потрясения, а когда она проснется дайте ей вот эту микстуру с горячем чаем. Да, и еще, пусть сегодня Ее Величество не встает с постели и хорошенько отдохнет. Вечером я снова ее осмотрю, но поводов для волнения я пока не нахожу. Лекарь еще раз посчитал у Королевы пульс и, что-то бормоча себе под нос, вышел. Кормилица села в кресло рядом с кроватью Софии и стала ждать ее пробуждения. Королева проспала почти до полудня, проснулась с головной болью и в плохом настроении. Старуха рассказала ей о посещении лекаря и подала микстуру, София сморщила нос, но лекарство выпила, а потом тихо попросила: – Приведи мне моего младшего сына. Я очень соскучилась. Старуха кивнула головой, убрала чашки и вышла из покоев Королевы. Через некоторое время она привела к Софии маленького черноволосого и сероглазого мальчика. Юный принц поцеловал матери руку и жалостливо спросил: – А почему ты лежишь в кровати? Ты заболела? Королева обняла малыша, поцеловала его черные кудри и ласково произнесла: – Нет, сынок, я немного устала, отдохну, и все будет хорошо. Расскажи, мне, как продвигается твое обучение. Мальчик тяжело вздохнул и грустно пробормотал: – Я знаю, что принцу жаловаться нельзя, но мне очень тяжело учиться, а брат не помогает. Говорит, что я должен делать все сам. – Сынок, ты должен быть терпеливым, много знать и уметь, ведь управлять государством -это искусство. Я поправлюсь и научу тебя защищать себя кнутом,– торжественно произнесла Королева. Она взяла сына на руки, положила его рядом с собой и игриво спросила: -Хочешь, я расскажу тебе сказку? Малыш закачал головой, в знак согласия, и поудобнее устроился на кровати, положил голову на ее колени, Королева начала свою сказку: – Жила была юная принцесса, красивая, но очень грустная. А в соседнем государстве жил гордый и смелый хан, который умел хорошо воевать и скакать на лошади. И вот однажды он увидел юную принцессу и влюбился в нее, а родители принцессы не хотели породниться с ханской семьей. И тогда гордый хан решил украсть красавицу. Они договорились, чтобы принцесса ждала его на своем балконе. В полночь влюбленный хан приехал к своей принцессе. Юноша протянул руки и крикнул: – Прыгай, любимая, ко мне! Я поймаю тебя! Девушка, не раздумывая, прыгнула с балкона в его объятия. Он поймал ее, крепко прижал к себе, и они ускакали в ночь. И жили вместе долго и счастливо. Королева закончила свою сказку, ласково потрепала сына по черным кудрям и, глядя в его темно-серые глаза, спросила: -Тебе понравилась сказка? – Да,– быстро ответил малыш. – Но почему принцесса влюбилась в хана? – Любовь приходит только к тем, кто достоин любви,– грустно произнесла София. Маленький принц одобрительно кивнул головой. Кормилица подошла к кровати Королевы и сказала: – Ваше Величество, Арману Валери нужно возвращаться к учителям. Мать еще раз обняла сына, поцеловала его в лоб, и малыш быстро выбежал из покоев Королевы, сопровождаемый служанкой. Всю неделю София провела в постели. Принимала горькую микстуру, капризничала, набиралась сил и думала о Персе. Оба сына навещали ее, рассказывали о своих делах, о погоде или просто рассказывали матери выученные уроки. Старший – русоволосый и зеленоглазый был похож на Софию, но его характер Настроение Софии изменилось к лучшему, хандра прошла, лекарь отменил прием микстуры, да и солнце манило ее своими лучами и как будто кричало ей: – Ты еще лежишь под одеялом? Вставай, займись чем-нибудь! Жизнь проходит! От долгого бездействия Королева устала, поэтому быстро встала с постели и пригласила своего ответственного секретаря. Эту должность уже три года занимал молодой грек Антей, которого когда-то спас из турецкого плена Перс. Антей знал четыре языка, красиво писал и хорошо говорил. Он был невысокого роста, мускулистый и широкий в плечах. Королева сразу же про себя назвала его 'Кубиком'. Непривлекательная внешность молодого грека компенсировалась его пунктуальностью и исполнительностью. И, получив хорошую рекомендацию от Татарина, он занял эту должность. Королева была довольна его работой, а Антей был счастлив служить Ее Величеству. Секретарь не заставил себя долго ждать и через несколько минут улыбающийся он предстал перед Королевой. – Что у нас намечено на этой неделе? – с интересом спросила София. – Завтра Кшиштоф будет обсуждать с послами Османской Империи условия нашего участия в походе. Сердце Королевы учащенно забилось в груди, в ее голове мелькнул лучик надежны о возможности что -то узнать о своем любимом человеке. – В котором часу назначена встреча с послами? – озабоченно спросила Королева. – На десять часов утра,– быстро ответил секретарь. – Хорошо,– задумчиво проговорила она, а потом добавила,– я буду присутствовать при этой встрече. – В конце дня, сегодня, когда приедут послы, во дворце намечен прием высоких гостей, а вечером – бал и торжественный ужин в честь рождения младшего принца,– монотонно продолжил секретарь, но София его уже не слушала. Ее мысли были заняты теперь только одном вопросом: – У кого из послов Османской империи можно расспросить о Персе. Королева отпустила секретаря, позвала служанку и приказала ей принести ее любимые платья – красное и черное. Она достала шкатулку с восточными украшениями. После долгих примерок перед зеркалом София остановилась на черном бархатном платье и рубиновых украшениях, а прическу украсит диадема. Еще раз окинув взглядом свой наряд, она приказала служанке подготовить к платью перчатки и туфли. Чтобы развеяться и побыть наедине с природой, Королева решила прогуляться верхом в ближнюю рощу, солнце ярко светило над головой. Конь, почуяв легкого седока, плавно несся к знакомому лесу, телохранители не отставали от Софии. Она очень любила это место, тихое и спокойное. Небольшое поле перед высокой рощей. Королева спешилась, отпустила коня и начала собирать полевые цветы. Затем она уселась на траву и сплела себе удивительной красоты венок из ромашек и медоноса, изящно вплела в него колоски осота, желтого лютика и очень красивого и редкого в этой местности 'Венериного башмачка'. Улыбаясь, и любуясь своим произведением, красавица надела венок на голову. Золотистые локоны легкими волнами развивались на ветру, придавая образу Королевы еще больше загадочности и красоты. Телохранители любовались издали очарованием и простотой своей госпожи. Молодой белокурый воин, не скрывая своего восхищения Королевой, называл ее 'Нимфой, Богиней и Небожительницей'. Он принес огромную охапку цветов, из которых София потом сплела еще один венок. Голубые глаза юноши светились радостью. Его счастью не было границ, Королева за молодость и красоту назвала его Орфеем. Слияние Софии с природой было нечастым событием, но именно эта гармония давала ей силы в сложной борьбе между долгом и любовью, между страхом одиночества и честью, между пылкой страстью и человеческой похотью. Репутация молодой царствующей особы при дворе была безупречна. После смерти Владислава, сердце Королевы не потревожил ни один мужчина. Многие придворные были убеждены в ее любви к старому королю. Только ночная царица неба – луна, да старая Кормилица знали, кто завладел сердцем Софии. Но они никогда не выдадут сердечную тайну Королевы. Цветы, которые так любила София, забирали себе все тяжелые и мрачные мысли и, умирая, никому не выдавали своих секретов. Королева с желто-сиреневым венком на голове сидела на траве. Орфей получил в подарок цветочный венок, который она сплела из его охапки цветов. Смеясь, София возложила на его голову этот венец и гордо произнесла: – Теперь ты рыцарь полевых цветов! Юноша сиял от счастья, получив от Королевы столько внимания. Ветер едва колыхал золотые локоны Софии и белокурые кудри воина, как вдруг на полянку выехали четыре конных всадника. В одном из них она узнала Татарина – верного Секретаря Перса. – Помоги мне! – быстро проговорила Королева, обращаясь к юноше, не отводила глаз от фигуры Татарина. Орфей легко поднял женщину и усадил ее в седло, она так торопилась, что не сняла с головы свой венок из желтых и сиреневых цветов. Взволнованная Королева направила своего коня с рыжей гривой навстречу Татарину. Он тоже узнал Софию, приостановил свою лошадь и на мгновение задержал взгляд на лице Королевы. Впервые в жизни он был поражен ее красотой. В голове его мелькнула мысль: – Теперь я понимаю своего господина, не потерять голову от такой божественной красоты просто невозможно. А этот цветочный венок делает ее похожей на сказочную нимфу. Перса среди всадников не было, Татарин, едва скрывая восторга в своих глазах, и сдерживая себя от произнесения комплиментов в ее адрес, этикет и статус секретаря дипломатического корпуса не позволял ему вольностей в высказываниях, приветствовал Королеву и ответил на ее немой вопрос: – Я выехал вперед, чтобы предупредить Вас о визите моего господина. Он приедет двумя часами позже и просил Вашего разрешения принять его, так как он представляет интересы Османской империи при дворе Вашего Величества. Королева, сдержав улыбку удивления, ответила: – Мы примем посла Османской империи в соответствии с его титулом и званием, а вечером ждем его на балу в честь дня рождения моего младшего сына, принца Армана Валери. Татарин поклонился и, развернув своего коня, поскакал навстречу Персу. Глаза у Королевы заблестели радостью, сердце в груди забилось чуть-чуть быстрее, а на лице застыла восторженная улыбка. Орфей, ехавший рядом со своей госпожой, не мог понять причину ее изменившегося настроения. Всю обратную дорогу она ехала молча, размышляя о том, как начать с Персом разговор и главное, сообщать ли ему о сыне. Впервые в жизни София считала часы до вечернего приема гостей, впервые в жизни она волновалась перед балом, впервые в жизни Королева потеряла самообладание, и новые желания одолевали ее. Она расхаживала по комнате взад и вперед и думала: – Интересно, помнит ли меня Перс? Любит ли он меня, или его сердце уже принадлежит другой? Наступил вечерний прием гостей, Королева восседала на троне. Справа на красном кресле сидел ее старший сын – наследник престола, рядом с ним на маленькой скамеечке расположился виновник сегодняшнего торжества -четырехлетний принц. Началось представление гостей, София изящно кивала головой, в знак почтения и уважения каждому прибывшему на церемонию. И вот громкий голос объявил: – Посол Османской империи, господин мирза Дияр Вахид– хан! Сердце Королевы затрепетала от нежности, когда вошел красивый высокий молодой человек в дорогих одеждах. Она устремила свои изумрудные глаза в лицо, обласканное солнцем, а темно-серые глаза Перса блестели и в упор смотрели на Софию. Он поклонился, Королева кивнула ему. Татарин сделал шаг вперед и гордо объявил: – Наш повелитель прислал Ее Величеству приветственный подарок. Могу я Вам его преподнести? Королева кивнула. По традиции подарок от иностранного гостя, предназначенный для Королевы, может принять либо ее муж, либо старший сын, либо личный секретарь Ее Величества. В этом момент София решила нарушить эту традицию и громко произнесла: – Принц Авалонский, господин Арман Валери! И малыш шагнул вперед, повернулся к матери, поклонился и направился к послу Османской империи. Татарин галантно протянул своему господину шкатулку из красного бархата. Перс аккуратно открыл шкатулку и показал всем то, что лежало внутри. Все ахнули, увидев бриллиантовую диадему. Затем он закрыл шкатулку, встал на правое колено перед юным принцем и протянул ее малышу. Темно-серые глаза Перса встретились с глазами сына Королевы такого же цвета, и сердце Гордого красавца замерло в груди. Он не верил тому, что видел. Мальчик был похож на него и лицом, и цветом глаз, и манерами, и поведением. Юный принц поклонился, повернулся, зашагал чеканным шагом к матери и поставил шкатулку у ее ног. – Ваше Величество, разрешите мне сделать подарок Вашему сыну– имениннику,– громко произнес Перс. От неожиданности София вздрогнула, она очень давно не слышала голоса своего любимого мужчины и сначала даже не узнала его. Личный секретарь Королевы уже хотел обратиться к ней с просьбой, но София жестом остановила его и ответила послу: – Да, господин мирза, я разрешаю сделать подарок моему младшему сыну. Королева интонацией голоса выделила 'младшего', и маленький принц снова сделал шаг вперед. Перс еще раз взглянул на мальчика и про себя отметил: – Теперь у меня нет сомнений: Арман – это мой сын, она ему и имя мое дала,– а вслух сказал: – Принцу Арману Валери в честь дня рождения я дарю арабского скакуна. – Боевого друга для настоящего воина. Я специально для него привез двухмесячного жеребенка, что бы он воспитал его для себя. Все присутствующие мужчины переглянулись: арабский скакун стоил целого состояния, но задавать вопросы послу Османской империи никто не решился. Маленький принц, едва сдерживая эмоции радости от подарка Перса, подошел и поблагодарил посла: – Господин мирза, я благодарен Вам за прекрасный подарок, о котором я даже и не мечтал. А когда я его увижу? – Завтра утром я тебя с ним познакомлю,-с достоинством ответил Перс. – А как зовут моего скакуна? – с любопытством спросил принц. – Ты можешь сам выбрать ему достойное имя,– тихо произнес мирза. – Арман!– громко произнесла Королева,– ты задаешь господину послу очень много вопросов. Мальчик наклонил голову и занял свое место рядом с братом. Объявили о начале бала. Перс хорошо помнил традиции этого королевства и хотел незаметно выйти из залы, но подошедший слуга сообщил ему о выборе Королевы. – Кого, кроме него могла я выбрать на танец? – подумала про себя София. – Если мужчина, которого я люблю, и не видела почти пять лет, был здесь! Через минуту он уже приглашал Королеву. Грациозное скольжение танцующей на паркете пары привлекло всеобщее внимание. Перс и София смотрели друг на друга и не промолвили ни слова. Королеве казалось, что их безмолвный танец не кончится никогда. Перс крепко сжимал в своих объятиях хрупкую фигуру Софии, темно-серые глаза Гордого красавца утонули в изумруде глаз его партнерши. Музыка затихла, и Перс проводил Королеву к трону, церемонно поклонился и ушел. Бал был в самом разгаре, а посла Османской империи нигде не было. Вечером через своего личного секретаря Королева пригласила Перса на утреннюю конную прогулку. София провела бессонную и тревожную ночь. Желание и страсть измучили несчастную женщину. – Почему Перс так изменился? – терзала себя вопросами Королева,– или это гордыня заставляет его избегать меня, или он не любит больше меня. Слезы отчаяния смешались с болью разочарования, а неизвестность дорисовывала самые страшные предположения. Она ждала утра с трепетом в сердце. С первыми лучами солнца маленький принц проснулся, быстро оделся и на цыпочках прошел мимо спящего в смежной комнате гувернера. Осторожно открыв дверь, он выбежал в дворцовый коридор и направился в покои, где остановился посол Османской империи. Мальчик уже хотел постучать в двери, как вдруг они распахнулись, и на пороге появился Татарин. От неожиданности Арман Валери на секунду растерялся, а потом избавившись от внезапной тревоги серьезно проговорил: – Я, принц Авалонский, Арман Валери, хочу получить аудиенцию у господина посла Османской империи Дияра Вахид-хана. Татарин с трудом сдержал одобрительную улыбку– пятилетний мальчик без запинки назвал все титулы его господина и выдержал нужную интонацию обращения, а принцу отчеканил: – Ваше Высочество, я должен доложить о Вас моему господину. Прошу Вас. Вы должны подождать. Он закрыл дверь, оставив маленького принца в коридоре. Татарин подошел к кровати Перса и, кашлянув, сказал: – Его Высочество принц Авалонский! Перс спал, Секретарь потрогал его за плечо и на ухо шепнул: – Проснись, сын Королевы пришел! Дияр быстро вскочил с кровати, накинул на себя восточный халат и кивнул. Татарин церемонно открыл двери и произнес: – Ваше Высочество, Вас ожидают. Мальчик, не нарушая этикета, прошел в комнату и сел рядом с послом. – Что привело Вас, принц, в столь ранний час ко мне? – с удивлением спросил Перс. – Господин мирза, Вы хотели показать мне жеребенка,– радостно объявил малыш. Посол удивленно посмотрел на принца. – Ты сам так рано проснулся? – Да, я очень хотел увидеть моего скакуна. Никто не знает, что я у Вас. Перс посмотрел на маленького принца и приказал Татарину отвести мальчика на конюшню и отдать ему жеребенка. – У твоего коня уже есть имя,– ласково сказал посол,– Нориман или огненный воин. Ты не против, если его будут звать так? Принц с благодарностью посмотрел в глаза Персу и гордо протянул ему руку. Рукопожатие было недолгим, посол извинился, и малыш вышел из комнаты. Королева ждала Перса верхом на своем рыжем жеребце. Прогулка началась с галопа. Гордый красавиц и Татарин обошли скакуна Софии на два корпуса. Перс грациозно восседал на вороном коне, а его Секретарь– на пегой кобыле. Дияр загадочно улыбался Королеве, но не говорил ни слова, а Татарин шутил и смешил всех участников прогулки. София несколько раз пыталась догнать Гордого красавца, но он ускользал от нее, как будто специально не хотел оставаться с ней наедине. Королева сделала еще одну попытку сблизиться с Персом, но он пустил своего коня рысью, и София отстала. Она прикусила нижнюю губку, достала свой кнут и стегнула им так, что выбила мужчину из седла. Он упал на траву, а его испуганный конь убежал в рощу. Перс быстро вскочил на ноги, нахмурил брови и выхватил свою саблю. Боевая стойка восточного воина была угрожающей, но грациозной, София несколько секунд любовалась им, а потом быстро спешилась, щелкнула кнутом, и сабля выпала из рук красавца. Она еще раз взмахнула кнутом, Перс поймал рукой тонкий конец кнута и потянул его на себя, Королева сделала два шага вперед, он с силой рванул кнут, но София отпустила рукоятку, Перс пошатнулся, но устоял на ногах. Она быстро достала хлыст, он был чуть короче кнута, стегнула им по сапогам непокорного мужчины и сбила его с ног. Падая, Перс схватил Королеву, и они кубарем покатились на дно оврага. София очутилась сверху на теле Гордого красавца, и это была единственная возможность поговорить с ним наедине. Татарин и телохранители, обеспокоенные падением Королевы и посла, спешились и бросились к ним, но София подняла руку вверх и приказала остановиться. Перс лежал на земле, чувствовал на себе тело своей любимой и молчал. Королева пристально посмотрела на него и строго спросила: – Почему ты избегаешь меня? Ты женат? Или у тебя много наложниц? Или ты меня забыл? Не отводя глаз с лица Софии, нехотя проговорил: – Ну что за вопросы? Зачем? Разве тебя забудешь? Королева наклонила голову, и почти касаясь губами уха Перса, прошептала ему: -Жду тебя сегодня у себя в покоях на ужин. Мужчина кивнул, Королева крикнула Татарина. Он помог ей подняться и собрал все кнуты, разбросанные по траве, подсадил Софию на коня, Перс встал, отряхнулся и произнес: – Ваше Величество хорошо владеет кнутом. Я восхищен! Вся процессия двинулась во дворец. Вечером Перс пришел в трапезную комнату, где его ждала Королева. Ее томные глаза светились радостью, губы нежно шептали имя любимого, но Гордый красавец был холоден и недоступен. Она умоляюще посмотрела на Перса. Он, отпив вина из бокала, произнес: – Ваше Величество, Вы что-то мне хотели сказать? Королева очень близко подошла к мужчине, вздохнула и тихо произнесла: – Перс, что с тобой случилось? Почему ты избегаешь меня? В ее глазах блеснули слезы, он взял ее руку поднес к губам и прошептал: – Я люблю тебя, как и раньше, но я боюсь, что близость с тобой снова сведет меня с ума, и я снова буду искать успокоения в войне или буду искать смерти, чтобы заглушить мою любовь. Он крепко сжал ее руку, сердце гулко забилось в его груди, а глаза, не мигая, смотрели в изумрудные глаза Королевы. Она прошептала: – Любимый мой, не лишай меня счастья общения с тобой! Давай уедем в мой охотничий домик и забудем обо всех на свете. – Я не могу компрометировать Вас, Ваше Величество! – с ехидной усмешкой произнес Перс. Королева кокетливо склонила голову и тихо произнесла: – Моя репутация при моем дворе настолько безупречна, что о нас дурного никто не может и подумать. Перс многозначно посмотрел на Софию, кивнул головой и увидел, как в ее глазах вспыхнули озорные искорки. Всю ночь Королева не могла уснуть, мысли роились и мешали ей. Любовь и страх боролись в сердце молодой женщины. Умом София понимала, что будущего у их любви нет и быть не может, а после его холодных встреч она чувствовала некоторое разочарование в мужчине, которого ждала пять лет. И сейчас Королева думала о том, что же сказать ему при встрече наедине. Первые лучи солнца едва коснулись земли, а София с Персом и небольшим отрядом телохранителей уже скакали к охотничьим угодьям Королевы. Через два часа быстрой езды они прибыли на место. Охотничий домик представлял собой одноэтажную усадьбу с конюшней, баней, казарменным помещением и королевским особняком. Всадники спешились. София с Персом направились в особняк, телохранители разместились в казарме, Татарин тоже робко побрел в особняк. Он догадывался, что господину его присутствие очень не понравится, но оставить его одного он не мог. Королева пригласила Перса в просторную комнату с тремя окнами, большим камином у правой стены и круглым столом в центре. В камине потрескивали дрова, а на столе стояли приборы, бутылка шампанского и красного вина, а в вазе – огромный букет пионов. За камином была спрятана дверь в маленькую комнату, в которой по всей ее ширине стояла деревянная кровать, заправленная пестрым покрывалом, слева во всю стену висело огромное зеркало работы венецианских мастеров. Перс откупорил бутылку шампанского, налил Софии, себе взял бокал с красным вином. Он приблизился к ней, обнял за талию, приподнял голову Королевы за подбородок так, чтобы ее глаза смотрели прямо в его. Они, не произнося ни слова, отпили по глотку каждый из своих бокалов. И вдруг Перс, выхватив королевский бокал, залпом выпил ее шампанское и, допив свое вино, подхватил Софию на руки и закружился по комнате. Королева от удовольствия и радости развела руки в разные стороны и изредка в воздухе перебирала ногами. – Что? что? Что случилось? Поставь меня на ноги! Ты меня уронишь! – смеясь, кричала она. Перс продолжал вальсировать по комнате, не выпуская свою возлюбленную из объятий. На крик вбежал Татарин с саблей наголо, но увидев, что его господин танцует с Королевой на руках, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Перс поставил Софию и упал перед ней на колени, задыхаясь от счастья, целуя ее колени, прокричал: – Я видел, я его видел! Он обхватил Королеву за талию и поцеловал ее живот и чуть тише произнес: – Я видел нашего сына. Наследника Астраханского ханства! У Королевы округлились глаза и она, поборов удивление, спросила: – У тебя есть сын? Наследник? Перс застыл в удивлении, слова, произнесенные Королевой, словно молнией, поразили его, ведь он был уверен в том, что Арман – это его сын. Собрав всю свою волю в кулак, прорычал: – Арман Валери родился от меня! Это мой сын! Глаза Перса светились от гордости, и тут же он услышал надменный голос Софии: – Арман принадлежит к нашей королевской династии. Ты ошибся! Он быстро поднялся, слегка оттолкнув Королеву, и она услышала, как он заскрипел зубами. Его глаза в этот момент наполнились гневом, а рука сжимала рукоятку сабли. София повернулась к Персу и обняла его, сердце молодого красавца отстукивало нервные такты. Ей нравилось слушать его неровное биение, а сбивчивое дыхание возбуждало ее. Она положила свою ладонь на руку Перса, сжимающую рукоятку сабли, и ласково произнесла: – Дорогой мой, к чему истерика? Ты ошибся! Под правой рукой Королева все еще чувствовала удары его могучего сердца, а левая скользнула по его спине. Губы Софии расплылись в довольной улыбке, глаза блестели от радости, в них Перс увидел торжество победы красоты и величия. Его гордость потерпела поражение, самолюбие в нем так негодовало, что дыхание стало прерывистым, на лбу появились капельки пота. Королева была естественна и прекрасна в своей самодостаточности. Перс был раздавлен и покорен. Он не произнес больше ни слова, упав на ковер вниз лицом и обхватив голову руками. Мужчина лежал, боясь услышать что-то еще более ужасное и страшное. София, воспользовавшись моментом, выскользнула в спальню, где она быстро скинула свой костюм для верховой езды и достала из кожаной сумки свой восточный наряд, почти такой же, в котором она танцевала во дворце перед ханом. Королева, легко ступая босыми ножками по ковру, подошла к Персу, он, не меняя позы, лежал, плечи его судорожно вздрагивали. София легла рядом с ним и отняла руки от его головы: в глазах мужчины блестели слезы. Она положила свою голову ему на грудь и тихо произнесла: – Мне нравится слушать, как бьется твое сердце. Оно большое, свободное и необузданное, как и ты сам. Удары его гулкие и уверенные. Королева взяла его большую горячую ладонь, прислонила к своей груди туда, где билось ее сердце, и прошептала: – Мое сердце маленькое и трепещет под твоей рукой, как бабочка, внезапно пойманная ребенком и зажатая в его кулачке. Мне так приятно осознавать, что мое сердце принадлежит тебе. Перс тяжело дышал, внимательно слушал ее и молчал. Он готов был пожертвовать всем, что имел: титул, армию, богатство, лишь бы Королева была с ним всегда рядом и принадлежала только ему. София приподняла голову, ее губы слегка коснулись щеки Перса. Она нежно прошептала: – Я хочу сейчас сделать, то, о чем мечтаю с первой нашей встречи. Она говорила, приближаясь к его губам, едва касаясь его лица своими золотистыми локонами. Сердце Перса забилось быстрее, и его могучая грудь начала приподниматься чаще во время дыхания. Королева продолжала очаровывать Гордого красавца своими словами, произнесенными мягким и нежным голосом, сладким и приятным, дыханием, легким и прерывистым, ароматом своего тела, неповторимым и возбуждающим. – Я хочу, чтобы ты запомнил меня такой, какая я сейчас – ласковая, нежная... Без короны,– почти шепотом проговорила София. Она замолчала, не отводя своих зеленых глаз от грустных, влажных и неподвижных глаз мужчины, и легким движением губ коснулась рта Перса. Их поцелуй был нежным и почти воздушным, как будто красивая легкая бабочка взмахнула невесомыми крыльями и улетела с благоуханного цветка. Красавец не двигался, он как завороженный подчинялся воле своей возлюбленной, а потом страстно обхватил ее за талию и вложил в свой поцелуй всю свою любовь, на которую был способен молодой мужчина, закалённый в боях и избалованный женским вниманием. Хрупкое тело Королевы послушно поддалось его ласкам. Сердце ее затрепетало быстро-быстро, а губы зашептали: – Не трогай меня до тех пор, пока я сама не попрошу тебя об этом! Перс, не слушая ее, продолжал покрывать ее шею и грудь страстными и требовательными поцелуями. Тело Софии уже подчинилось ласкам любимого, а холодный разум ей твердил: – Не делай этого, он погубит тебя. Его любовь– это сладкий яд, лишающий женщину воли и способности здравомыслия. Гордый красавец остановился, тяжелое дыхание заглушило его приглушенный низкий голос, и произнесенные им слова показались Королеве гулкими и чужими: – Ты играешь со мной? Сначала соблазняешь, ищешь со мной встречи, и когда я, уже изнемогаю от возбуждения, сгораю от желания и страсти, ты гонишь меня, отвергаешь, смеешься над моими чувствами! В его глазах вспыхнули гневные огоньки, скулы на лице нервно заходили, красивые губы искривила улыбка ревности и злости. Изумруды глаз Королевы засияли каким-то необычным, загадочным блеском, нежным и по-женски заботливым. Она погладила его черные кудри, накрутив длинный локон на указательный палец. Перс знал, что эта необычная привычка выдавала ее волнение, и он приготовился сказать ей что-то доброе и успокаивающее, но слова где-то потерялись в глубинах его сознания. София, сделав неглубокий вздох, произнесла печальным голосом: – Моя любовь к тебе может погубить нас. Я вдовствующая Королева, а по дворцовому этикету, траур по королю я должна носить столько, сколько у меня от него рождено детей. Два года! Если Совет Хранителей Традиций узнает о моей любви к тебе, то тебя могут казнить или выслать из страны навсегда. А я не смогу пережить твоей казни. Но отпустить тебя и лишиться твоих поцелуев и объятий я тоже не могу. Что мне делать? Поддаться соблазну и погубить тебя, или прогнать тебя навсегда и самой погибнуть от тоски? София замолчала, последние слова, как злобный приговор повисли в воздухе, Перс погладил ее золотые локоны и проговорил: -Любовь моя безгранична. Я не встречал женщин, подобных тебе. В нашем ханстве женщины равны мужчине, они сильные и хорошие воины, они становятся нашими женами. А рабыни и наложницы – ласковые и красивые, мужчина для них господин. Они покорны и боятся поднять глаза на своего мужчину. София не дала ему договорить, ее губы коснулись его щеки, потом она шепнула ему на ухо: – Ты самый прекрасный, самый умный и самый Гордый красавиц нашего королевства. Ты главное, что у меня есть в жизни. Она поцеловала его влажные соленые щеки, потом нос, глаза и, наконец, ее губы коснулись горячих губ мужчины. Сначала Перс не отвечал на поцелуи Королевы. Но когда их губы встретились, он страстно начал их целовать, прижимая к себе свою возлюбленную. Поцелуи его стали настойчивее и требовательнее, и вдруг он вскочил на ноги, резко поднял Королеву и начал пристально ее рассматривать. Глаза его блестели и от слез, и от удивления, и от пережитой ранее ревности, и от страсти, и от восхищения, и от любви. – Какая изумительная женщина. Она не перестает меня удивлять! Обладать таким сокровищем – это счастье для любого мужчины! – думал Перс, не отводя от нее своих глаз. Королева взъерошила его черные кудри, гладила его шею, щеки, затем, путаясь в шнурках, начала расшнуровывать его расшитую золотом рубаху-юбку, подпоясанную широким красным поясом. Вообще то, как одевался Перс, всегда вызывало у Софии восторг и удивление. Верхняя одежда восточног красавца была изготовлена из тонкой шерстяной и шелковой ткани пурпурного оттенка и состояла из кафтана – халата, накидки и штанов. Нижняя одежда – это рубаха-юбка, длиной до колен, более узкая и закрытая, с длинными рукавами, подпоясанная в талии красным поясом. Многочисленные шнурки соединяли части рубахи в единое целое. На ногах у Перса были высокие кожаные сапоги, украшенные сверху богатой вышивкой. Головной убор в форме сужающегося цилиндра с круглым верхом, расшитый золотом и драгоценными камнями, тоже был красно-пурпурного цвета. Он был перетянут у основания бело-голубой повязкой в знак принадлежности к высокому сану. Это одеяние дополнялось драгоценными украшениями. У Перса на правой руке был красивый золотой браслет с изображение соколов и ястребов с алмазными вставками, шею украшало золотое ожерелье, сделанное в виде лучей солнца, а на пальце сиял перстень с бриллиантом, на левой руке было кольцо с печатью и фамильным вензелем – признак принадлежности к древнему роду. На поясе висели широкий кинжал с короткой рукояткой и изогнутая сабля в кожаных ножнах. Нагрудные и наплечные латы из прочной кожи с мелкими металлическими вставками и шлем бережно хранил Татарин. Еще одной отличительной чертой Перса было то, что он возил везде с собой ящик с мазями, маслами и благовониями. У него были свои особые средства, приготовленные из львиного жира, пальмового вина, шафрана и ароматического масла. Она была так увлечена шнурками на рубахе мужчины, что не заметила, как он вытащил кинжал и быстрым движением перерезал бретельки лифа. Королева уже освободила его от рубахи. Перс с обнажённым торсом и золотом украшении на шеи стоял перед ней, как античный бог, гордый и неземной. Грудь Королевы обнажилась, цвет кожи и фигура женщины с их первой близости в сарае не изменились. Мужчина поднял ее на руки и понес в спальню, аккуратно положил на кровать, взял в руки босые ножки Софии и начал целовать ее стопы, не забывая о каждом пальчике. Она стонала от наслаждения, ее возбуждение возрастало. Королева перевернулась на живот и в большом зеркале увидела отражение тела прекрасного Перса. Его черные кудри растрепались по плечам, мышцы на торсе напряглись и вырисовались красивым рельефом, а плоть, возбужденная поцелуями и ласками, выпирала из обтягивающих штанов. Он снова воспользовался кинжалом, и тело Королевы освободилось от оставшейся на ней одежды. Перс сбросил с кровати клочья разрезанных шароваров и скинул с себя штаны. Нагота влюбленных отражалась в зеркале. Он любовался телом Софии, целуя то ее грудь, то шею, то руки, то ноги. Перс лег на спину и положил на себя Королеву, она почувствовала жар его возбужденного тела. Она наклонилась и оцарапала подбородок об острые концы ожерелья. Он моментально вскочил, поцеловал царапину Королевы, быстро снял с себя все украшения и, извиняясь, посмотрел в изумрудные глаза своей возлюбленной. Перс понимал, что красота и нагота Софии снова сводит его с ума, он уже однажды поклялся себе не видеть и не слышать эту женщину, но не сдержал своей клятвы, и сейчас его гордость была побеждена любовью, страстью и природным инстинктом. Он не пытался бороться с этими чувствами. – Ведь что такое гордость в борьбе с наготой и любовью! – подумал про себя побежденный красавец. Королева ласкала Перса, любовалась им и заметила маленький шрам на лбу. Небольшая розовая полоска чуть выше переносицы напоминала мужчине о его давнем приключении и ночи в сарае на постоялом дворе. – Шрамы украшают мужчину,– подумала про себя София. Этот шрам действительно не уродовал лицо Гордого красавца, он лишь придал его восточной внешности легкий воинствующий вид. Когда Перс был серьезным, шрама было почти не видно из-за густых бровей и смуглой кожи, а когда он удивлялся или смеялся, шрам поднимался вверх и заявлял о своем присутствии. Если София трогала его своими тонкими пальцами, то Перс морщил нос и говорил: – Эта царапина не заслуживает королевского внимания! Жнщина улыбалась и нежно целовала шрам, тяжело вздыхала, как будто что-то припоминала. София ласкала молодое тело своего страстного любовника, покрывая его поцелуями. Она спускалась все ниже и ниже, язычком погладила ямочку пупка, и вдруг ее охватило страстное желание укусить Перса, что она незамедлительно и сделала. Королева впилась зубами в упругий живот красавца, он простонал, но перевернулся на бок и прижал к себе Софию, так что она почувствовала его возбужденную плоть у себя на животе. Затем он легким движением раздвинул ей ноги, и она ощутила упругое и нежное проникновение. Сладкая истома разлилась по всему ее животу. Тело молодой женщины, истосковавшееся по мужской ласке, быстро ответило нежным трепетом на безудержную страсть Гордого красавца. Но Королева решила оттянуть момент наслаждения и ускользнула из объятий Перса. Она сползла на пол, подняла остатки своих шароваров, разорвала их на тонкие полоски, посмотрела на удивленное лицо своего возлюбленного, и в ее глазах заблестели озорные огоньки. Когда-то давно в одной старинной книге она прочитала, что Византийская принцесса привязывала своих любовников к кровати и удовлетворялась ими. И сейчас Королева вспомнила об этом и решила, что обязательно должна попробовать это с Персом. Но как его привязать, не раскрыв своих намерений, София не знала. И вдруг ей пришла в голову интересная идея. Вложив всю свою нежность в слова, она прошептала ему на ушко: – Дорогой мой, ты мне доверяешь? -Да, моя Королева, я верю тебе, как самому себе! – ласково произнес он. – Я хочу, чтобы мы с тобой получили массу новых ощущений,-шептала она. – Я согласен на все, мое сердце уже давно принадлежит тебе, а с телом ты можешь делать все, что захочешь,– проговорил Перс, но вдруг опомнился и добавил,– неужели ты хочешь ножом вырезать на моей спине свой вензель или отходить меня кнутом, как несчастного Поэта? Королева улыбнулась и строго сказала: – Нет, я не хочу портить твое прекрасное тело, одного укуса достаточно! Она медленно остатками от своей шелковой одежды завязала Персу глаза, затем привязала тонкие ленты к запястьям рук, а второй конец закрепила на резной спинке кровати, при этом целовала его руки, грудь и губы, потом она спустилась к ногам и привязала его за щиколотки такими же лентами к противоположной спинке кровати. Гордый красавиц оказался скованным по рукам и ногам шелковыми оковами Королевы. Распятый Перс возбуждал в ней нежные и трепетные чувства, но она решила довести задуманное до конца, тем более, что сейчас обездвиженный красавец ей совсем не мешал. София продолжала покрывать поцелуями смуглое тело Перса, а он стонал и извивался, но шелковые ленты впивались в руки и ноги и не выпускали его. Он обездвижен и прикован, а Королева восхищалась своей любовной игрой. Она страстно поцеловала его горячие и влажные губы, он ответил на ее поцелуй и прошептал: – Моя Королева, развяжи мне руки, я хочу ласкать твою грудь, хочу прижаться к тебе и не выпускать из своих объятий. Не ускользай от меня, ты сводишь меня с ума от желания и страсти. Но хитрая любовница только шепнула ему: – Доверься мне, я хочу, чтобы ты испытал необычное наслаждение. Будь терпелив, расслабься, но я не развяжу тебя! Перс хотел еще раз вымолить у Королевы свободы для рук, но ее поцелуи стали опускаться все ниже и ниже. И он замер, когда язычок Королевы дотронулся до изнемогающей от возбуждения плоти. Дыхание Перса стало сбивчивым, сердце было готово выскочить из груди, ласки его возлюбленной стали настойчивее. Из книги о Византийской принцессе Королева знала, что если плоть взять в рот и язычком внутри сделать круговые движения, то мужчина получит незабываемый оргазм. Это-то и решила она проделать с прикованным к кровати красавцем. Перс стонал и рычал от удовольствия, пытался приподняться, но шелковые ленты не пускали его и все попытки, причиняли ему сдавливающую боль в руках и ногах. – Сними хотя бы повязку с глаз, я хочу видеть тебя! – прокричал Перс, но Королева продолжала свои ласки. Он чувствовал, что скоро должен произойти выплеск энергии и простонал: – Милая моя, я... София все поняла, и его плоть оказалась в ее лоне, она наклонила голову и поцеловала его влажные и горячие губы, его тело судорожно двигалось, а сердце вырывалось из груди. Он шептал ей: – Ты самая необычная и желанная женщина, теперь я снова буду искать смерти на войне, потому что не вижу своей жизни без тебя. А про себя подумал: – Я могу украсть Королеву, сделать ее своей наложницей и объявить войну ее королевству. В случае победы я смогу забрать своего сына– Армана. Но как отнесется к такому решения моя София? Примет ли она такую жизнь. Если нет, то я умру от горя. Но я могу продолжить встречаться с ней тайно и еще глубже тонуть в ее изумрудных глазах. Боги! Зачем Вы второй раз послали мне эту женщину? Нет, Боги, я благодарю Вас за то, что дали мне возможность любить ее. Пока Перс в сладостном блаженстве рассуждал о том, что ему делать дальше, и как он любит Королеву, она быстро надела свой костюм для верховой езды, бросила на него прощальный взгляд, тихонько вышла из комнаты с камином, и через мгновение уже скакала с отрядом телохранителей в сторону своего дворца, оставив Гордого красавца обнаженным и привязанным, наслаждаться сладостными мечтаниями. Перс тихим голосом позвал свою любовницу, тишина и отсутствие какого-либо движения в комнате обеспокоили гордого красавца. Он напряг мышцы рук и ног в надежде разорвать шелковые оковы, но все усилия были бесполезны. Ленты Королевы прочно удерживали молодое тело в своих крепких объятиях. – Что она придумала? – промелькнула в голове у него тревожная мысль. Перс сделал еще одно усилие, чтобы разорвать шелковые ленты, но только сбил повязку с глаз. Его лоб прорезали две глубокие параллельные морщины, и шрам проявился розовой полосой. Серые глаза сверкали гневом, а красивые губы исказила боль от впившихся в руки и ноги прочных полосок ткани. Он понял, что все последующие движения и усилия свободы ему не принесут, а лишь только ослабят его и причинят ненужную боль. – София! Где ты? Почему молчишь? Со-фи-я! – выкрикнул он, вкладывая в слова всю горечь отчаяния. На крик своего господина прибежал Татарин. То, что он увидел, вызвало на его лице хитрую улыбку, но он нашел в себе силы сдержать смех, рвущийся из его груди, и с иронией в голосе спросил: – Вам помочь освободиться от любовных оков? – Да! Где Королева? – прорычал в ответ Перс. Татарин снял повязку, сбившуюся с глаз его господина, аккуратно своей острой саблей перерезал шелковые ленты на запястьях рук и медленно, не глядя в глаза Персу, произнес: – Она минут десять назад вместе с отрядом своих телохранителей покинула охотничьи угодья и направилась в сторону дворца. Добравшись до своих покоев, София приказала не беспокоить ее сегодня и никого к ней не пускать. Она достала из красной шкатулки небольшой листок бумаги и еще раз прочитала письмо, написанное Татарином от имени Перса к султану Османской империи: – Завтра, 6 мая, мы выезжаем на рассвете, чтобы присоединиться к армии моего отца для участия в походе, поэтому служба моя у Вас, султан, прекращается до окончания войны. Дияр Вахид-хан. София скомкала листок и отшвырнула его, подошла к окну и сказала сама себе: – Он знал, что его визит не будет долгим, избегал меня и терял драгоценное время. Перс такой же, как и все мужчины. И он не исключение. Война и оружие – единственное, что в этой жизни достойно его внимания. Будь я даже богиней, он бы не отменил своего похода. Мужчины используют нас для своего удовольствия, а потом бегут на войну. Королева не смогла больше сдерживать своих слез, горечь обиды подступила к горлу, безжалостная ревность затуманила разум Софии, и она позвала Кормилицу: – Скажи, мне, моя верная и преданная, почему все мужчины любят что-то больше, чем меня? Поэт любил свободу, Перс – войну, а я опять страдаю. Старуха обняла Королеву и ласково произнесла: – Мужчины, всегда предсказуемы. Они, как дети, а женщины обязаны ждать и страдать. Успокойся, моя девочка, все у тебя будет хорошо. Я рядом, я всегда буду с тобой. София еще долго всхлипывала, лежа на коленях у старой Кормилицы, а старуха гладила ее золотистые локоны и что-то невнятное бормотала. На границах государства было неспокойно. Летом этого же года началась новая военная кампания. Вместе с Литовским Княжеством и Крымским ханством Польское королевство выступило в поход на Пруссию. В сентябре был заключен мир и война была прекращена. Но королевская регулярная армия под предводительством князя Кшиштофа не торопилась возвращаться в столицу. Границы государства из-за войны и многочисленных набегов кочевых племен были ослаблены, селяне бросали свои дома и уходили в города, численность беженцев росла, а это могло привести к эпидемии или бунту. Кшиштоф должен был урегулировать все спорные вопросы, появившиеся после подписания мира с Крымским ханством. Татары не соблюдали условия мирного договора и продолжали контролировать торговые пути, собирая дань с купцов и небогатых торговцев. В одном из таких набегов был смертельно ранен Перс. Его небольшой отряд попал в окружение, и Дияр Вахид-хан отчаянно пытался прорвать оцепление, сражаясь, как лев. Вражеской секирой в бою Персу перерубили левую руку. Татарин, находившийся рядом с ним, перетянул ремнем оставшуюся часть руки, чтобы остановить кровь, и туго привязал ее веревкой к туловищу, чтобы облегчить страдания своего господина. Бледный от потери крови Перс продолжал яростно крушить врагов на своем пути. Татарин предлагал отступить в лес, дождаться подкрепления или укрыться там до наступления ночи, он Перс бежал от любви и поэтому приказал стоять насмерть. Темно-серые глаза сверкали злобой на бледном осунувшемся лице, но саблю в правой руке он держал уверенно и приказа 'отступать' не давал. Несколько воинов вражеской армии бросились на раненного Перса, он едва успевал отражать удары их сабель и мечей. Силы его уже были на исходе, и тогда он вспомнил, как Королева выбила его из седла кнутом. Выхватил из-за пояса кнут и начал стегать им врагов. Татарин подхватил его саблю, и помог своему господину откинуть нападавших. Победа маленького отряда была близка, но внезапно прилетевшее копье пробило латы на груди у Перса, и он рухнул как подкошенный, ударившись головой об камень, лежавший на земле. Татарин, увидев это, приказал отступать и спрятаться в лесу, раненного положили на его длинный плащ и унесли в глубь леса, после отступления Перса бой закончился и немногочисленный отряд, сдав свои позиции, под покровом ночи стал пробираться в безопасное место. Татарин смастерил из тонких длинных стволов и плаща носилки, на которые аккуратно уложили полуживого Перса. К полуночи уцелевшие воины добрались до польского лагеря. Князь Кшиштоф узнал Татарина и велел не чинить им препятствий. Перса перенесли в шатер, лекарь осмотрел его раны и сделал неутешительное заключение: – Он потерял много крови, а острие копья повредило легкое, но он молодой и здоровый. И его раны всё-таки не смертельны. Однако, он не борется за жизнь. Ваш господин не хочет жить! Татарин с тоской посмотрел на лекаря, надеясь услышать что-то, что могло бы дать ему хоть какую-нибудь надежду: -Неужели нет средства спасти жизнь моего господига? Как можно заставить его бороться за жизнь? Лекарь немного помолчал, перебирая инструменты и слегка закатив глаза, промолвил: – Средство есть! Нужно найти то, ради чего, он хотел бы жить. Женщина, ребенок, мать или что-то еще что важно и ценно для Вашего господина. Татарин нахмурился. Он знал, что если бы тут появилась София, то Перс сразу воспрял бы духом и мог бы излечиться от ранения. Но он бежал от ее любви. Секретарь подошел к своему господину, лежавшему на деревянной лавке, покрытой белой простыней. Мертвенно бледное лицо Перса было освещено ярким светом луны. Глаза его плотно закрыты, длинные ресницы слиплись и торчали пучками в разные стороны, нос заострился, губы были нежизненного синего оттенка, а в уголках рта запеклась кровь. Дыхание Перса ослабело, но когда Татарин наклонился к нему, то услышал, как через пробитую грудь выходит воздух. Рану на груди лекарь не зашил, потому что Перс был очень слаб и мог не вынести сложной и болезненной операции. Обрубок руки он обработал, приложил живительную мазь и перебинтовал, а марлю, смоченную в холодной воде, положил Персу на лоб. У раненного началась горячка. На небольшом столике лекарь оставил стакан с микстурой, которую нужно принимать, чтобы сбить жар. Татарин, аккуратно приподняв голову Перса, влил ему в рот несколько глотков лекарства. В груди у больного заклокотало и забулькало, он пришел в себя, закашлял и изо рта пошла кровь. Татарин крикнул лекаря, который пришел не сразу, а подойдя к Персу, скользнул глазами по истерзанному телу и процедил сквозь зубы: – Нужно что-то делать! Срочно! Если рану не зашить, то он умрет от потери крови. Жизненные силы Вашего господина на исходе. Татарин нервно походил взад и вперед, но вдруг его лицо просветлело, он обратился к лекарю и спросил: – У вас в лагере есть женщины? Этот вопрос весьма удивил лекаря. Но человек, который привык видеть лицо смерти и вытаскивать из ее костлявых объятий раненных, скрыл свои эмоции и ответил: – Две или три работают у нас сестрами милосердия, они во втором шатре! Татарин с замирающим сердцем вбежал в шатер и увидел сестер, обрабатывающих раны у троих воинов. Выбрав женщину с русыми волосами, он подошел к ней и обратился с просьбой: – Могу ли я с тобой поговорить. Мне очень нужна помощь, вернее не мне, а моему господину. Избегая ненужных подробностей Татарин рассказал ей о любви своего господина к женщине, не называя, конечно, имени Королевы, об их ссоре, и о том, как мужчина, чтобы забыть свою любовь, начал искать смерти в бою. – А сейчас этот мужчина тяжело ранен и умирает в соседнем шатре, – сказал Татарин, – ты должна мне помочь вернуть его к жизни. Девушка понимающе покачала головой, смахнула слезу и прошептала: – Я готова, тебе помочь! Что мне нужно делать? – Как тебя зовут? – Мария. – Моего господина зовут Дияр Вахид-хан, но женщина, которую он любит, называла его Персом. Татарин объяснил Марии некоторые секреты общения Королевы и Перса, рассказал, как нужно себя вести с ним, чтобы он поверил, что она его любит. Она утвердительно кивнула головой. Девушка вошла в палатку, где лежал Перс. Его красивое лицо восхитило ее, она наклонилась к нему и очень нежно прошептала: – Перс, здравствуй, милый мой! Девушка погладила его по голове, поцеловала его горячий лоб. Его ресницы дрогнули, губы медленно прошептали: – София! Я ждал тебя! Помоги мне, я тебя не вижу! Он снова закашлял, и изо рта снова хлынула кровь, Мария платком вытерла его рот и дала выпить микстуру. Перс дрожащей рукой потрогал русые волосы, а глаза он открыть не смог: -Скажи, ты меня еще любишь? Или приехала из жалости? Девушка наклонилась и поцеловала его горячие губы. Сердце Перса учащенно забилось, и кровь снова заклокотала в открытой ране. Она погладила его черные, спутавшиеся от воды и крови волосы, лоб горел, а маленькие капельки пота покрыли все его лицо. Мария намочила свой платок в холодной воде и протерла лицо раненого, он вдохнул и что-то прошептал, но слов разобрать было невозможно. Ей так понравился Перс; молодой, красивый, знатный и беспомощный, что наивная девушка уже поверила в то, что она его любимая и что он ждал именно ее. Она захотела остаться рядом с ним, ухаживать за ним. В ее воображении уже стали появляться картинки большой и страстной любви красивого раненого к ней. Мария представила, что после выздоровления он откроет глаза, увидит ее, поймет, что именно она спасла ему жизнь, и любовь снизойдёт на них обоих, как Божья благодать. Она собрала разбросанные по полу грязные вещи раненого, потом решила сменить испачканную кровью простыню, которой был укрыт Перс. Аккуратно приподняв край простыни, Мария увидела, как при дыхании шевелиться истерзанная грудь, окровавленные бинты на месте отрубленной кисти. Зажав рот руками, чтобы крик жалости и сострадания не вырвался наружу при раненном, она выбежала из палатки, чуть не сбила Татарина, сидевшего у выхода. Он тут же подбежал к своему господину, подумав, что случилось самое худшее, но увидел поднимающееся при дыхании открытую рану, понял, что напугало несчастную девушку. Мария убежала за личным доктором князя Кшиштофа. Она несколько раз работала с ним шатре лекаря и знала его. Путаясь в словах, она кое– как объяснила, в чем дело и, всхлипывая, упала перед ним на колени. Доктор поднял ее, и в его серебристых усах появилась ласковая улыбка. Он тихо, но строго спросил: – А помогать мне будешь? Без ассистента я не могу проводить операцию! Мария, вытирая слеза, быстро закивала головой. Он собрал нужные инструменты в небольшой кожаный саквояж и, насвистывая какую-то веселую мелодию. Затем, пригладив усы рукой, медленно произнес, рассматривая просительницу: – Веди! Будем спасать твои красивые глазки от слез! Они быстро дошли до палатки. Удивленный Татарин встретил их у входа. По его суровому и молчаливому виду доктор понял, что с Послом Османской империи случилось, что-то очень страшное. Он посмотрел на изможденное лицо Перса, осмотрел открытую рану, прокашлялся и сказал, обращаясь к Марии: – Подготовьте все для операции. Принесите дополнительные простыни. Мне сегодня предстоит нелегкая работа – красиво 'заштопать' грудь этого господина. Пригласите моего коллегу, пусть он мне помогает. Первые лучи солнца радостно одарили всех своим теплом и светом. В военном лагере начались сборы. Князь уводил регулярную армию в столицу, кочевые племена были отброшены далеко на восток, на территорию 'дикого поля', и воины были рады вернуться к своим семьям после двух месяцев скитаний по восточным границам королевства. Кшиштоф, разыскивая своего доктора, зашел в палатку к раненому Персу. Он познакомился с ним при дворе Королевы, но сам лично с ним не общался. В смертельно -бледном лице мужчины князь едва узнал знакомые черты и, подозвав к себе доктора, строго сказал: – Владек, сделай все невозможное! Это очень важный и знатный человек, и Ее Величество высоко его ценит. Мы выезжаем через час, а ты задержись здесь. Как только жизни раненного ничего не будет угрожать, догонишь нас, я оставлю тебе отряд из двадцати воинов для сопровождения. Кшиштоф, конечно, слышал о том, что молодая Королева интересовалась этим красавцем. Он не осуждал ее за это, и считал, что София, учитывая ее возраст и огромную разницу между ней и ее покойным мужем, вела себя достойно звания Королевы. Посол Османской империи был единственным ее увлечением и как шептали злые языки придворных дам: – У нашей Королевы в груди кусок льда, поэтому она может только любоваться мужчинами, а не дарить им свое тело и страсть. Перс лежал на спине, на его бледное лицо падали веселые утренние лучи. Яркое солнце щекотало его губы и пыталось проникнуть в открытые глаза. Но зрачки не реагировали на солнечный свет. От сильного удара по голове красавиц ослеп. Татарин с горечью осознавал, что известие о слепоте не прибавит сил его господину. Кшиштоф подошел к секретарю и пригласил его выйти из палатки: – Ты не думал, что Ее Величество имеет право знать, что посол Османской империи получил тяжелые увечья и борется за свою жизнь. Ты можешь послать своего верного человека с известием к ней. – Я думал об этом, но не знаю, уместно ли это делать сейчас, во время войны? – Война закончилась, границы в безопасности, и Королева может прибыть сюда без особых затруднений. Князь похлопал Татарина по плечу, пожелал скорейшего выздоровления его господину и ушел, чтобы через час возглавить войско, возвращающееся в столицу, а секретарь посла Османской империи написал короткое письмо и отправил своего верного слугу с посланием к Королеве: – Это письмо нужно передать Королеве Софии. Ты доберешься до дворца, попросишь аудиенцию Ее Величества, передашь ей письмо и этот перстень, а на словах скажешь, что Персу очень нужна ее помощь. Слуга ускакал из лагеря, а через некоторое время Татарин взглянул на солнце, царственно сиявшее на небе, и произнес, обращаясь к нему: – Если София не приедет, то у моего господина шансов почти не будет. Слишком он слаб и очень сильно ее любит. Только её любовь сможет удержать его в этом мире. Чтобы не тратить время напрасно умный Татарин нашел Марию и дал ей рекомендации, как ей себя вести с раненым, чтобы перед операцией Перс был уверен, что ты его любимая женщина. Девушка кивнула головой и пошла в палатку к раненому. Он услышал ее шаги, повернул голову на шелест платья и тихо спросил: – Почему я не вижу солнечного света? Разве сейчас ночь? Мария взяла его за руку, погладила ее своими грубоватыми пальцами и прошептала: – Нет, сейчас полдень, солнце светит очень ярко, его лучи играют на зеленых листьях деревьев, проникают вглубь шатра и заливают своим светом все, что встречают на своем пути. А твои глаза прикрыты повязкой, поэтому ты ничего не видишь. Ты должен быть сильным и выжить ради меня. Мария поцеловала его руку, Перс напрягся всем телом и произнес: – Зови лекаря, пусть начинает свою операцию. Я готов. Я буду жить ради любви. Доктор Владек и лекарь вошли в палатку, Мария стояла у изголовья Перса. Татарин аккуратно привязал веревкой тело раненого к скамье. Сделав последние приготовления, он спросил у своего господина: – Я вас не очень туго привязал? Перс схватил Татарина за рубашку, притянул его к своему лицу и тихо прошептал: – Ты думаешь, что я принял эту девушку за Королеву? Идея была хорошая, но ты не знаешь, что такое любовь. Как я мог не узнать ту, которую я люблю больше жизни? Скажи, у меня есть на глазах повязка? Татарин промолчал, а Перс с грустью добавил: – А София меня никогда не обманывала! Владек дал раненному микстуру и, считая пульс на здоровой руке, сказал: – Через несколько минут Ваше тело онемеет, но сознание будет ясным, и, если почувствуете боль, сразу дайте мне знать. – Я не боюсь боли, я боюсь разочарования и потери, а самое страшное для меня потерять любовь,– закрывая глаза, прошептал Перс. Раненый выдохнул последние слова с такой жалостью и болью, что Владек отвернулся от него и пробормотал: – Боже, дайте мне силы и умение излечить его раны. Все уговоры Владека покинуть палатку до начала операции Татарин отверг: – Мой долг быть рядом с ним всегда, и в эту трудную минуту я его не оставлю! Доктор не стал терять драгоценного времени и приступил. Взмах секиры перерубил кости руки по косой, и сейчас неровными обломками они торчали из разорванной плоти. Жара и антисанитарные условия добавили дополнительные проблемы: мягкие ткани руки начали гнить, проникая все дальше и повреждая здоровую часть руки. Чтобы спасти раненого от заражения крови, нужно было зачистить обрубленную кость, и стянуть мягкую ткань, закрывая торчащие кости. Лекарь умело обработал и зашил руку Перса, а Владек в это время начал осмотр истерзанной груди. Дыхание раненого стало редким и неглубоким, доктор использовал все свои знания и опыт, чтобы поскорее облегчить мучения Перса. Через полчаса раненого аккуратно отвязали от скамьи и положили на кровать. На мертвенном лице отпечатались боль и страдание, но оно было по– прежнему красивое и спокойное. Татарин сидел рядом со своим господином и о чем-то думал. Его мысли прервал стон, вырвавшийся из груди Перса. Микстура прекратила свое действие и раненый начал приходить в сознание, и болевые ощущения завладели его телом. Татарин положил руку ему на лоб и сразу же отдернул ее: у раненого была горячка. Все его тело покрылось холодным потом, он начал стонать и метаться, а губы шептали несвязные фразы. Импульсивные движения Перса сбили повязку на груди и из зашитой раны начала сочиться кровь. Татарин выбежал из палатки и нашел лекаря, тот осмотрев раненого, развел руками и произнес: – На все воля Создателя. Я сделал все возможное, но смерть обмануть невозможно. Можно давать ему снотворное, но жар от этого не пройдет. Я не знаю, чем еще можно помочь Вашему господину. Лекарь влил в рот Перса микстуру и вышел из палатки, через некоторое время раненый успокоился, сон овладел им. Двое суток слуга добирался до дворца. Ранним утром, третьего дня, он вошел в аудиенц-зал, ему была назначена встреча с Королевой на двенадцать часов утра. София приняла его письмо, развернула и узнала почерк Татарина. Строчки с красивыми буквами поплыли перед глазами Королевы, она смахнула слезу и продолжила чтение послания: – Мой господин тяжело ранен, потерял левую кисть, копьем пробита грудь. Жизненных сил у него не хватит, чтобы справиться со всеми невзгодами. К тому же, от удара головой об камень, он еще и ослеп. Если Ваше Величество его помнит, то помогите раненому. Он искал смерти, чтобы забыть любовь и, скорее всего, нашел. Мой слуга может показать дорогу и будет верным Вам. Королева подняла глаза на слугу и строго спросила: – Что-то еще ты должен мне передать? Слуга поклонился, протянул ей перстень, принадлежащий Персу, и тихо добавил: – Он без сознания и нуждается в вашей помощи. София встала с трона и с грустью в голосе спросила: – Далеко ли лагерь, в котором находится посол Османской империи? Не поднимая головы и не отрывая глаз от пола, слуга ответил: – Я скакал двое суток, меняя лошадей и отдыхая по 6 часов каждую ночь! Королева нахмурила брови и произнесла: – Я буду добираться в два раза дольше, – а про себя подумала: – Оставить королевство, раздираемое натиском кочевников, невозможно, но потерять любимого, который нуждается в моей помощи, тоже нельзя. Королева приказала слуге ожидать ее решения в холле, а сама начала судорожно ходить по зале, заламывая руки. В залу вошел дворецкий и, нарушая поток мыслей Софии, объявил: – Ганец от князя Кшиштофа! Королева невольно вздрогнула, она боялась получить дурные вести с восточных границ своего королевства, но усилием воли заставила себя отвлечься от мыслей о Персе, и, скрывая волнение, сказала: – Пригласите! Гонец, молодой светловолосый мужчина, с шрамом на щеке, улыбающийся и счастливый, коротко ей сообщил: – Мы победили! Потери у нас минимальные! Князь ведет регулярную армию в столицу, послезавтра они будут во дворце! Королева радостно посмотрела на гонца, и выдохнув, сказала: – Ты принес мне хорошие вести! Подойди ко мне! Она достала из мешочка, привязанного к поясу, три золотые монеты и протянула ему. Гонец низко поклонился, и с глубоким уважение взял деньги, он хотел уже поднять голову на свою Королеву, чтобы поблагодарить ее, но замешкался и, запинаясь, робко спросил: – Ваше Величество, разрешите мне попросить Вас еще об одной милости. София удивленно повела бровью, в голове промелькнула мысль: – Интересно, чего еще хочет этот мужчина? – а вслух произнесла: – Попроси, а я решу, смогу я тебе ее оказать или нет! Не поднимая головы, рассматривая пол у королевского трона, путаясь в словах и волнуясь, он произнес: – В знак глубокого почтения к Вам, разрешите поцеловать Вашу руку! Я воин, и для меня это огромная честь. София улыбнулась и ласково спросила: – Как зовут моего доблестного воина, который принес мне сегодня прекрасные известия? – Персеем! Королева вздрогнула: она впервые слышала, чтобы такое имя носил воин ее армии. Она увидела, как щеки гонца покрыл густой румянец. – Простите, Ваше Величество, но мой отец был скульптором, и все его дети носят имена античных героев. – Нет, не извиняйся, я разрешаю тебе поцеловать мою руку. Он встал перед Королевой на правое колено, аккуратно двумя руками приподнял руку с подлокотника трона и поднес к своим губам. София сначала ощутила на коже горячее дыхание мужчины, потом легкое прикосновение сухих губ, и сердце ее сжалось в маленький комочек. Он вспомнила смертельно раненого Перса, который ждет ее, и, не слушая уже почтительную благодарность гонца, пригласила слугу, ожидавшего в холле. Быстро и четко сказала ему: – Завтра на рассвете мы выезжаем, а сейчас отдыхай, тебе покажут твою комнату. А сама, не теряя времени, написала несколько распоряжений для Кшиштофа, и позвала начальника королевской охраны. Тесей не заставил себя долго ждать. Красивый и улыбающийся мужчина пришел в аудиенц-зал. Его военная форма подчеркивала синеву, сияющих чистотой, глаз и мужественность его лица. Получив от Софии приказ, собираться в поход на восточные границы, он не стал задавать лишних вопросов, уточнив только, сколько людей в сопровождении с ней поедет. Королева, не задумываясь, сказала: – Ты и еще два сильных и ловких воина. Да поменьше шума. Мы едем инкогнито. Молчаливый Тесей, как обычно кивнул головой, и ушел готовиться к отъезду. София нашла свою Кормилицу, сурово посмотрела на нее и с дрожью в голосе спросила: – Есть ли у тебя снадобье, которое может воскресить мертвого? В последнее время София испытывала какое -то странное чувство к своей Кормилице. Королева не любила ее, как это было раньше, не боялась, как это было в детстве. София, после казни Поэта, не доверяла старухе, а почему молодая женщина не могла себе объяснить, поэтому в свои душевные переживания она не посвящала Кормилицу. В глазах у старухи Королева первый раз жизни увидела страх, руки ее нервно затряслись, я губы зашептали, но слов слышно не было. София угрожающе посмотрела на нее и повторила свой вопрос. Кормилица, цепляясь за пышную юбку Королевы, своими высохшими руками, жалобно протянула: – Смилуйся, обмануть Бога невозможно. Умершего воскресить нельзя. Можно спасти живого от смерти, но.. София не дала ей договорить и резко произнесла: – Он жив, но очень слаб, у него горячка, и я хочу спасти ему жизнь. Ты поможешь? Услышав это, она одобрительно закивала головой, попросила разрешения уйти, а Королева позвала слугу и приказала ему приготовить все к отъезду. Кормилица принесла склянку с мутной жидкостью и тихо сказала: – Это чудодейственное зелье. Оно сможет придать силы даже умирающему, но его нужно давать только по две капли на стакан воды. Лучше это снадобье выпивать на ночь. Королева обняла старуху и спрятала флакон в кошель, привязанный к талии. Всю ночь София не могла сомкнуть глаз, ей представлялись жуткие картины: то Перс падал в огненную бездну, но тонул в водах океана, то попадал под камнепад. Она бежала ему на помощь, но успевала только закрыто глаза умирающего. Королева с тревогой и нетерпением ждала рассвета. С первыми лучами солнца София отправилась в путь. Без сложностей и препятствий царствующая особа в сопровождении трех воинов и слуги добрались до бывшего места расположения ее регулярной армии. На большой поляне осталось всего три палатки и шатер лекаря. Татарин, услышал звуки приближающейся всадников и кареты и вышел из палатки. Солнце ослепило ему глаза, и сначала он не мог понять, сколько вместе с Королевой прибыло воинов. Постепенно глаза, привыкшие к солнечному свету, разглядели всех прибывших: изящную фигуру Королеву, выходившую из кареты, мужественный силуэт Тесея, невысокого и худощавого слугу и двух воинов крепкого телосложения. София кивнула Татарину и сразу же вошла в палатку. Она подошла к умирающему Персу, взглянула на него и застыла в ужасе. Бледное и изможденное лицо красавца казалось безжизненным. Смерть своим холодным дыханием уже коснулась его. Щеки впали, глаза были плотно закрыты, длинные ресницы склеились пучками от запекшейся крови и влажной марли на его лбу. Некогда восхищавшие Королеву губы потеряли розовый цвет и сейчас имели мертвенно-синий оттенок, волосы спутались и беспорядочно растрепались по подушке. Грудь в окровавленных бинтах почти не поднималась при дыхании, а сердцебиение было тихим и прерывающимся. Королева взяла его здоровую руку и прижала к своей щеке. Тонкими пальцами провела она по его запястью, нежно поцеловала его ладонь, Перс не приходил в себя вот уже четыре дня, горячка овладела его телом, он почти не шевелился, лишь изредка произносил бессвязные слова, из которых можно было разобрать только два имени: 'София' и 'Арман'. Татарин, дежуривший у постели умирающего, понял все без лишних усилий, а давать разъяснения доктору счел излишним. Королева наклонилась над ним, поправила волосы на лбу, потрогала указательным пальцем шрам, который Перс получил в их совместном приключении, затем наклонилась ниже и поцеловала его полуоткрытые губы. Он не ответил ей на поцелуй. Слезы крупными жемчужинами покатились из глаз Софии. Она начала быстро и беспорядочно целовать щеки, губы, нос и глаза раненого. А потом, вытирая слезы с глаз, прошептала ему на ухо: – Ты любовь всей моей жизни. Ради тебя я готова пожертвовать своей короной, быть твоей наложницей, но только быть любимой и любить тебя! Перс молчал, на мгновение Королеве показалось, что он услышал ее и приоткрыл глаза, но это было всего лишь ее желание. Он не приходил в сознание. Тогда София быстрым движением схватила его за плечи и начала трясти бездвижное тело. Голова умирающего беспомощно билась об ее руки. Перс не реагировал на ее усилия. На шум в палатку вбежал Татарин и с силой оторвал Королеву от своего господина. София зарыдала, уткнувшись в его плечо, он медленно вывел ее на улицу, усадил на низенькую скамейку и предложил выпить водки. Она, не раздумывая, выпила четверть стакана спиртного, не закусывая, и даже не поморщилась. Татарин удивленно посмотрел на нее и робко спросил: – Ваше Величество, Вы раньше водку употребляли? Она отрешенно посмотрела на него и медленно, как будто подбирая каждое слово ответила: – Нет, ни разу в жизни, я и сейчас выпила воду, а что? София не закончила фразу, взгляд ее устремился куда-то в глубь палатки. Она вслушивалась в тишину. Казалась, что женщина услышала движения и голос Перса, бросилась внутрь, и как подкошенная рухнула перед кроватью раненного. Входящий в палатку Владек, увидел падение Королевы, подбежал к ней, посчитал пульс и тихо сказал: – Ей лучше побыть на свежем воздухе. Татарин кивнул и вынес на руках Софию из палатки, аккуратно опустил её на траву. Доктор привел Королеву в чувства нюхательной солью и предложил ей пройти в шатер лекаря, чтобы убедиться, что ее здоровью ничего не угрожает. Подбежал Тесей, вежливо предложил свою помощь. Королева оперлась на его руку, и они молча направились к шатру. Татарин, сделавший шаг вперед и намеревавшийся сопровождать Софию, был остановлен ее жестом и тихими словами: – Ты не можешь оставить его одного. Будь рядом с Персом, а когда он придет в себя, сразу же мне сообщи. Татарин без лишних возражений остался в палатке своего господина, присел на край его кровати и посмотрел ему в лицо. Состояние Перса не изменилось, он был без сознания уже пять дней, молодой организм боролся с послеоперационной лихорадкой, но жизненных сил было недостаточно, а лекарственные средства, результата не давали. Он погладил здоровую руку своего господина и тихо приговорил, обращаясь к нему: – Дияр Валери Вахид-хан, открой глаза, твоя Королева приехала к тебе, она любит тебя и готова на все, ради твоей жизни. Ты должен жить! Ради нее, ради своих сыновей, ради себя. Я очень привязался к тебе за 9 лет нашего общения. Мне будет не хватать тебя! Господин мой, ты должен победить лихорадку! Перс молчал, дыхание его было тихим и слабым, а сильное сердце воина стучало гулко, как будто предупреждало, что времени у его хозяина осталось совсем не много. Татарин позвал слугу, оставил его в палатке у постели раненого, а сам отправился в шатер к доктору. София сидела на скамье с задумчивым видом, а Владек считал ее пульс и медленно качал головой в такт ударов, затем он дал ей микстуру и спросил: – Ваше Величество знает, что ждет ребенка? На лице Королевы появилась рассеянная улыбка, она промолчала и утвердительно ему кивнула: – Не говори об этом никому! Выходя из шатра, она столкнулась с Татарином. Известие о беременности Королевы безмолвным вопросом застыло на его лице. София по выражению его лица поняла, что он все слышал и сухо сказала: – Не сейчас! Она вернулась в палатку, где неподвижно лежал Перс, посмотрела в темные глаза Татарина и с горечью в голосе спросила: – Почему именно он, а не ты смертельно ранен? А на тебе как всегда ни одной царапины! Губы Софии дрожали, а в глазах блестели слезы. – Потому, моя госпожа, что мое сердце не изнывает от любви. Потому что меня не отвергла любимая женщина. Потому что мой господин имел неосторожность влюбиться в звезду небесную, а не в земную женщину, потому что он самый счастливый и самый несчастный на земле мужчина. София удивленно слушала речи верного слуги Перса, многое из того, что он сказал, было для нее непонятным. – Вот и пойми этих мужчин,– думала про себя Королева,– как можно быть одновременно счастливым и несчастным? Татарин впервые в жизни позволил себе высказать все, что было у него на душе. Он понимал, что эти обвинения в адрес Королевы бессмысленны, ведь сердце Перса не выбирало, кого полюбить. А любить достойную женщину – это высшее наслаждение для любого мужчины. Две скупые слезы покатились из его темных глаз по небритым щекам. Он отвернулся, чтобы София не увидела его слабости, и быстро вышел из палатки. Оставшись с Персом наедине, Королева встала на колени и, обращая свои глаза к небу, начала молиться: – Под Твою защиту прибегаем, Пресвятая Дева Мария. Не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей избавляй нас всегда, Дева пресвятая и благословенная. Владычица наша, Защитница наша, Заступница наша, с Сыном Твоим примири нас, Сыну Твоему поручи нас, к Сыну Твоему приведи всех нас. Аминь. Закончив молитву, София уткнулась лицом в здоровую руку Перса и дала волю своим слезам. Неожиданно куда-то исчезла обычная сдержанность, горделивая и немного суровая чопорность царствующей особы. Королева рыдала, не сдерживая ни слез, ни стонов. Бесшумно вошел Татарин, услышав крики Софии, он подумал самое худшее. Но увидел, что Перс дышит, удалился, не сказав ни слова. Всхлипнув несколько раз, и все еще содрогаясь от рыданий, Королева встала с колен, вытерла слезы шелковым платком. Она наклонилась над лицом раненого и увидела, что он лежит с открытыми глазами. Тогда, не помня себя от радости и волнения, она вскликнула ему в ухо: – Ты меня слышишь, Перс? Едва шевеля губами, Гордый красавец медленно произнес: – Да, моя Королева! София, задыхаясь от нахлынувших на нее чувств, громко закричала: – Он пришел в сознание! Зовите Владека! Мгновенно в палатке появился Татарин. Улыбаясь, он взял здоровую руку Перса в свои жилистые ладони и спросил: – Мой господин желает чего-нибудь? Перс повернул голову по направлению голоса своего секретаря, попытался улыбнуться и, медленно произнося каждое слово, сказал: -И ты тут? Пока я спал, ты собрал всех, кого смог. Я хочу пить, дай мне вина! Татарин бросился выполнять приказ господина и уже налил в бокал красного вина, но опомнился, ведь раненый был без сознания несколько дней. Он остановился и пропустил вперед подошедшего доктора, который приказал всем покинуть палатку и оставить его наедине с Персом. Татарин вывел сопротивляющуюся Королеву, передал ее своему верному слуге со словами: -Ни при каких обстоятельствах не пускай ее палатку, без моего разрешения. Если нужно будет, удерживай ее силой! Он уже не слышал, что кричала ему обозленная София. Не оборачиваясь, он подошел к раненому. Доктор уже осмотрел рану на груди, наложил новую повязку и начал снимать бинты с поврежденной руки. Вид истерзанной и зашитой плоти не вызвал у Татарина отвращения, и он внимательно рассмотрел рану. Мягкие ткани начали срастаться, опухоли и красноты вокруг швов не было. Он отметил для себя: – Доктор – молодец, зашил обрубок руки господина очень хорошо. Его сильный организм скоро справится с кризисом, и он поправится. Вот только, как он воспримет свое увечье и слепоту? Владек закончил перевязку, поднёс свечу раненому к глазам, зрачок не реагировал на огонь. В глазах доктора Татарин увидел печаль, было ясно, что Перс ослеп и зрение уже к нему не вернется никогда. Владек дал ему успокоительную микстуру и сказал: – Кризис мы миновали, сейчас необходимо обильное питье. Вот эту микстуру ему нужно давать каждые три часа и протирать его раны вот этим раствором. Ему можно давать жидкую пищу и настой из трав. Если будут какие-то изменения, то обязательно зовите лекаря, он останется тут еще дней на пять. Я возвращаюсь в столицу, если, конечно Ее Величество, позволит мне уехать. Он еще раз посчитал пульс раненого и довольный вышел из палатки, столкнувшись в проходе с Королевой, которую удерживал слуга. Она вырвалась из его рук и громко закричала: – Татарин, если ты не уберешь своего слугу, то я убью его! А потом и тебя! Он жестом приказал слуге отпустить Королеву, и она хлесткой пощечиной наградила Татарина. Мужчина поежился, но сдержал свои эмоции. Его впервые била по лицу женщина, пусть даже королевской крови, но для мусульманина это недопустимо. И он, скрипя зубами, произнес: – Простите, Ваше Величество, но это была вынужденная мера – удерживать Вас вдали от моего господина во время врачебного осмотра. Склонив голову, из-под опущенных ресниц, Татарин посмотрел на Софию. Расстроенное лицо Королевы даже сейчас не утратило своей красоты: щеки пылали розовым румянцем, глаза горели крупными изумрудами, маленькие красные губки дрожали. Она наклонила голову над раненым и встревоженно проговорила: – Перс, ты должен наказать своего Секретаря. Он долгое время насильно удерживал меня и не пускал к тебе. Он забыл, кто я. И с ехидной улыбкой посмотрела на Татарина, который стоял с опущенной головой. Перс строгим голосом приказал ему подойти ближе: – Королева говорит правду? – Да, мой господин! – Как ты посмел удерживать ее силой? Татарин, шагнув вперед, встал на одно колено и, не поднимая головы, проговорил: – Мой господин, я удерживал Королеву силой, не пускал ее к вам в палатку. Я готов принять от вас любое наказание! Перс вытянул вперед здоровую руку, чтобы определить, где стоит София. Она, увидев этот жест, подошла к нему и оперлась рукой на кровать, чтобы он мог чувствовать, где она находиться. Он нащупал ее руку и подобие улыбки появилось на его лице. Перс строгим голосом продолжал: – Ты знаешь наши законы? Татарин, не вставая с колена, кивнул в знак согласия, но не произнес ни слова. Молчание, казалось, растянулось до бесконечности. Перс напряг все свои силы и повторил свой вопрос: – Ты забыл законы нашего ханства? Татарин тяжело вздохнул и четко, по-военному произнес, отчеканивая каждое слово: – Я помню законы нашего государства, мой господин: за оскорбление царственной особы мне положено наказание – сто ударов кнутом в публичном месте. Я готов, мой господин! Королева нежно взяла руку Перса своими теплыми и мягкими ладонями и ласково произнесла: – Нет, больше не будет никаких наказаний и истязаний. Татарин – верный твой слуга; он беспокоился о тебе и выполнял предписания доктора. Я его прощаю и дарю ему знак королевской милости – вот эту брошь. И София отстегнула от своего воротника изящную серебряную брошку в виде цветка маргаритки с крупным сапфиром в середине и мелкими аметистами на каждом лепестке. Украшение такого размера поистине было щедрым подарком. Татарин с благоговением склонил перед ней голову. Королева закрепила брошь на лацкане его верхнего халата и с торжественно, глядя в его темные глаза, сказала: – За верную и долгую службу твоему господину! А ему шепнула, чтобы эти слова слышал только он: – И его любимой женщине! Перс недовольно произнес, обращаясь к ним двоим: – Я не расслышал последние слова Королевы. О чем ты так мило ему шептала на ухо. София поцеловала раненого в небритую щеку и игриво промолвила: – Это наш с ним секрет. В знак нашего примирения. А ты не ревнуй. Ты же знаешь, что меня не интересует ни один мужчина, кроме тебя. И почти в самое ухо Персу она произнесла новость, которая была для нее и радостной и тревожной: – Помнишь нашу последнюю встречу в моем охотничьем домике? Он напрягся всем телом. Ему, конечно, вспомнилось все, а главное, как София привязала его и сбежала. Сердце Перса учащенно забилось, он заскрипел зубами, но, сдержав наплыв гнева, сдержанно сказал: – Да, я все помню! Королева отделила из спутавшихся волос одну волнистую прядь, намотала ее на указательный палец, подержала несколько секунд. Волосы были грязными и липкими от пота и болезни. Она отпустила прядь и шепнула ему: – Я жду от тебя еще одного ребенка. Надеюсь, что это будет девочка. Услышанная новость, повергла Перса в шок: – София, опомнись, что ты такое говоришь? – Татарин, оставь нас одних, нам нужно с Королевой обсудить очень серьезный вопрос. И проследи, чтобы нас не беспокоили, и чтобы вокруг палатки не было лишних ушей. Верный слуга в точности выполнил приказ своего господина и притаился у входа в палатку, чтобы слышать, о чем говорит Перс с Королевой. Татарин, конечно, догадался, о чем будет разговор между влюбленными. Сдерживая волнение в голосе, Перс продолжал: – София, ты забыла традиции своего королевства? Королева не отвечала ему, она целовала его щеки, глаза, шрам на лбу, брови и наслаждалась своей любовью. Она радовалась тому, что ее любимый мужчина жив и сейчас рядом с ней. Перс здоровой рукой взял Софию за подбородок, но слепые глаза мужчины не видели ее прекрасного лица. Ее же глаза пристально всматривались в его изможденное лицо. Она не могла отвести глаз от него. Он почувствовал ее взгляд и с болью в голосе сказал: – Я очень изменился. Мои глаза уже никогда не увидят тебя, моя Королева... Нам нужно закончить начатый разговор. Ты знаешь, что твой ребенок, рожденный без мужа, не будет принят советом королевства. А если родится мальчик, то его казнят, как бастарда, тебя сошлют в монастырь и лишат королевского титула. Тебе не разрешат видеть твоих сыновей. Ты готова потерять все: дворец, сыновей, корону и жизнь еще не рожденного малыша? София почувствовала, что ее руки непроизвольно сжимают край простыни, которой был укрыт раненый. Она попыталась вернуть самообладание, но слезы предательски покатились из ее изумрудных глаз. Она смахнула их тонкими пальцами. Перс уловил это движение и попросил ее наклониться над ним. Королева склонила голову, ее локоны коснулись его щеки. Он приподнял голову с подушки и поцеловал губы молодой женщины. Она ответила ему долгим и нежным поцелуем, так как будто целовала его первый раз в жизни. Перс задыхался от нахлынувшего на него приступа счастья. -Моя любимая женщина рядом со мной, ждет от меня ребенка. Я увезу ее в свою страну, сделаю своей законной женой и буду самым счастливым мужчиной,– думал он, целуя прекрасную Софию, но горечь разочарования, внезапно подкравшаяся внезапно к Гордому красавцу, шепнула ему: – Ты слепой, покалеченный, а она красивая молодая Королева, умная и образованная, независимая и свободная. Сможешь ты ее удержать возле себя? Как ты будешь выводить ее в свет? Ты об этом подумал? Перс застонал от этих мыслей. София вздрогнула, подумав, что случайно во время страсти причинила ему боль: – Мой, Перс, прости меня, я причинила тебе боль! Я такая неуклюжая! Мужчина сжала ее руку и ласково произнес: – Нет, ты была очень ласковой, это просто моя рана ноет. София, накорми меня. Она улыбнулась, приподняла подол длинного дорожного платья и выбежала из палатки, столкнувшись с Татарином, который не успел отойти от входа. Он поддержал Королеву, потому что от столкновения она потеряла равновесие и, если бы не его сильные руки, она со всего размаха упала бы на землю. Женщина внимательно посмотрела на Татарина, и от ее глаз не ускользнули те достоинства мужчины, которые ценили женщины. Впервые в жизни София подумала о том, что он молодой воин, красивый, физически крепкий и сильный, но вместе с тем одинокий. Она никогда от него не слышала ни о любимой женщине, ни о невесте, ни о жене. – Это очень странно,– подумала Королева,– в свободное время расспрошу его об этом. Она, прищурив зеленые глаза, тихо спросила: – Ты все слышал? Татарин, пойманный врасплох, воровато глядя на нее, ответил: – Да, моя Королева, это моя обязанность быть всегда рядом с Персом. Простите! Второй раз за короткий срок София испытала удивление и восхищение умом и преданностью этого человека. Она приказала, проводить ее в шатер, где готовили раненым еду. К этому времени проворный слуга Татарина уже собрал в ближайшем леске необходимые травы. Королева с осторожностью и тщательностью посмотрела на принесенные травы, и отобрав семена крапивы, цветки ромашки и тысячелистника, листья подорожника и березы, сделала крепкий настой. Татарин был всегда рядом. Затем, процедив, слила питьё в большой кувшин, накрыла его тканью и осторожно понесла лекарство своему любимому мужчине. Дойдя до палатки, София вспомнила о чудодейственном снадобье, которое дала ей Кормилица. Женщина поставила кувшин на землю, достала склянку, быстро откупорила ее и понюхала мутную жидкость. Снадобье было без запаха, сомнение закралось в сердце Королевы: – А вдруг старая Кормилица решила отравить моего любимого мужчину? Нет, она не желает мне зла! София капнула две капли снадобья в приготовленное ею питье, и сама сделала несколько глотков из кувшина. – Если она решила убить моего мужчину, значит я умру первой,– подумала Королева и вошла в палатку. София приподняла подушки и попросила Татарина, чтобы он помог ей усадить раненого. С готовностью капризного ребенка выпил Перс чай, приготовленный Королевой. Его лицо приобрело жизненные оттенки: губы порозовели, легкий румянец появился на впалых щеках. София хлопотала возле раненого, не оставляя его одного ни на минуту. Она пригласила Марию и попросила помочь ей с уборкой. Перса вынесли вместе с кроватью на улицу. Погода была солнечная, щебетали птицы, оставшиеся в палатках раненые, шли на поправку, и поэтому настроение у всех было веселое. Ветер ласково шелестел в кронах деревьев, трепал спутанные кудри раненого. Перс, укрытый теплым пледом, наслаждался утренней прохладой и пением птиц. – Идрис! – негромко позвал он. Через минуту его верный слуга стоял рядом с его кроватью и сжимал здоровую руку своего господина. – Скажи, с какой стороны сейчас солнце. Я чувствую его тепло, но не вижу солнечного света! – тихо пробормотал Перс. – Мой господин, солнце ярко светит прямо вам в лицо! – грустно произнес Татарин. – Тогда все действительно очень плохо. Если я не вижу такого яркого света, значит я никогда не буду зрячим? Татарин немного помялся, прежде чем ответить. Но решил, что лгать Персу было бы недостойно, и сурово сказал: – Да, Дияр, доктор признал факт полной слепоты без возможности восстановления зрения. Это очень печально, но, если Вы позволите, я всегда буду Вашими глазами. – А какое сегодня число?– грустно спросил Перс. – 8 августа! – весело ответил Татарин. – Все верно,– прошептал раненный,– все верно! Раненый крепко сжал его мускулистую руку и потянул его к себе: – Наклонись ко мне. Я хочу, чтобы этот разговор не слышала ни единая душа, даже София. Как только увидишь, что нас кто-то может услышать, прерви мою речь. Сердце Татарина сжалось от предчувствия важного разговора, но его господин был жив, шел на поправку, и самое страшное было уже позади. Он наклонился почти к самому уху своего господина и тихо произнес: – Я слушаю Вас! Перс взял его за лацкан халата, нащупал брошь, подаренную Королевой, и с тревогой в голосе начал: – Ты хорошо изучил законы и традиции королевства Софии. Скажи, что ее ожидает после рождения третьего ребенка? Татарин как будто ждал этого вопроса, поэтому без каких-либо уточнений сказал: – У Королевы два сына, рожденные в законном браке при правящем короле. Если, после смерти супруга, вдова, не выходя замуж родит ребенка, то ее лишат титулов, короны, права на королевских детей и, по решению Совета Хранителей династии ее могут казнить как распутную женщину, либо упрячут навсегда в какой-либо монастырь. Перс наморщил лоб. Шрам, полученный в известном путешествии, стал розовым и тонкой линией выделялся на бледной коже. – Скажи, а я могу стать ее законным супругом в ее королевстве? – после непродолжительного молчания неуверенно спросил раненый. Татарин на мгновение задумался, а потом продолжал: – Стать законным супругом Королевы – это очень сложно. Во-первых, Вы должны стать католиком, во-вторых, отказаться от права претендовать на ханство вашего отца. В-третьих, как на это посмотрит ваш отец, он не согласиться потерять единственного сына, наследника и продолжателя его династии. Да и чопорные вельможи не позволят Софии разделить трон со слепым иноверцем. Простите меня, мой господин, но этот вариант не самый лучший. Оба мужчины замолчали. Татарин почувствовал, что Перс сильно волнуется, и он понимал причину этого волнения. Но что посоветовать своему господину, к сожалению, хитрый слуга не знал. Теплый ветер приятно щекотал лица тихо разговаривавших мужчин, пытаясь унести их слова в глубь палатки. Но они произносили их почти шёпотом, поэтому весенний проказник начал заплетать косы стройным березкам и трепать листья на осинках. Из палатки доносились суетливые звуки уборки. Татарин сел на край кровати и произнес: – Мой господин, я боюсь произносить это вслух, но мне кажется, что ваша любовь с Королевой зашла в тупик, а рождение внебрачного ребенка еще больше осложнит ситуацию, в которую попала ваша любимая женщина. Я продумал все варианты и смело могу утверждать, что выхода для вас троих нет. Татарин замолчал, Перс с силой сжал его ладонь, приподнялся с кровати и с надеждой в голосе спросил: – А если Королева станет моей женой в моем ханстве? Татарин с братской любовью погладил его по мускулистую руку и печально произнес: – Об этом я тоже думал. София должна будет принять мусульманство, сменить имя и забыть своих сыновей. Ты готов забыть своего Армана Валери? Королева готова ради тебя на такие жертвы, и к тому же, по нашим законам ты не сможешь стать правителем нашего государства: ханство твоего отца отойдет либо твоему младшему брату Арману, либо твоему старшему сыну, а он наследник, рожденный от рабыни. Дальнейшее же тебе известно лучше, чем мне. Взошедший на трон наследник, убьет всех остальных претендентов, включая и тебя, а Королеву с ее ребенком вышлют куда-нибудь на окраину страны. Перс от негодования застонал и упал в подушки: – Но ведь должен же быть какой-то выход, Идрис, ты же уже придумал что -то. Не мучай меня, скажи, мне как правильно поступить. Татарин встал, снял с пояса привязанную фляжку с вином и залпом осушил ее. Затем Персу налил снадобье, которое приготовила Королева. Раненый сначала отказывался, но настойчивость его секретаря сломила его упорство. Татарин унес остатки снадобья в палатку и снова сел на кровать, тяжело вдохнул и продолжил: – Если бы София не родила этого ребенка, то вы могли бы встречаться, как и прежде. Ты бы поселился во дворце в соседнем городе, а она бы навещала тебя и вашей любви ничего бы не мешало. Перс занервничал, губы его задрожали, а дыхание начало прерываться. Он, хватая ртом воздух, судорожно произнес: – Как я могу лишить ее дитя, еще не рожденного?! Нет, это очень жестоко. Ведь это и мой ребенок, зачатый в большой любви. Он здоровой рукой закрыл лицо, но Татарин успел увидеть слезы, катившиеся по впалым небритым щекам, Персу так не хотелось, чтобы кто-то увидел его слабость, поэтому попытался натянуть на лицо плед, но не смог и застонал от боли и обиды. Впервые после полученного ранения он в полной мере ощутил свою беспомощность, и сердце больно заныло в груди. Татарин набрался смелости и вернулся к начатому разговору: – Дослушай меня до конца и, если можешь, не перебивай. Перс одобрительно махнул рукой, а Татарин, рассматривая лицо своего господина, продолжил свою речь: – Предположим, что у Королевы не родится этот ребенок. У нее два сына: старший – наследует трон и корону от своей матери в 18 лет. Арман – это ее младший сын, он наследник второй очереди. Его старший брат постарается избавиться от такого сильного претендента на трон и отошлет его в отдаленный район королевства. Твой старший сын, рожденный от наложницы, изучением языков и наук, необходимых для будущего наследника ханства, не занимается. Его интересуют только верховая езда и участия в скачках. А вот если бы твой отец при своей жизни объявил наследником твоего второго сына Армана Валери, то все были бы счастливы. Ты бы научил всему вашего с Софией сына, воспитал бы из него умного и достойного правителя. Он растет в европейской среде и жестокие законы нашего ханства для него не приемлемы, потому он не поступит с Вашими детьми жестоко. Королева сможет навещать своего сына, правителя нашего государства, а твои сыновья, рожденные от наложниц, могут быть назначены военачальниками. И я возьмусь за их обучение.. Татарин замолчал, давая Персу время на размышление. Пауза затянулась, но ее нарушила Королева, которая с радостью в голосе объявила: – Мы все закончили, в твоей палатке чистота и порядок, и у тебя появилась новая мебель. Я попросила слугу, чтобы он принес сюда дополнительную кровать, скамью и ковер. Я буду спать с тобой в одной палатке, а для Татарина я приготовила шикарную скамью, которую разместила у входа. Глаза Софии блестели, а сердце трепетало от счастья. Сейчас она не могла думать ни о чем, кроме своего любимого Перса. Его скорейшее выздоровление и маленький человечек, появившийся в ее чреве, плод их любви, беспокоили ее сейчас больше всего. Она забыла о тех нормах приличия, которые диктовал дворцовый этикет, о том, что она – Королева, а не молодая влюбленная девчонка, о том, что война еще не закончилась и что это только временное перемирие для ее королевства. София летала на крыльях любви и была готова любить весь мир, все живое, что ее окружало. Она впервые в жизни почувствовала себя свободной и любимой. Перса вместе с кроватью, на которой он лежал, занесли в палатку. Королева жестом показала, куда поставить кровать. Внутри стало чисто и по-домашнему уютно. Палатка имела форму правильного шестиугольника с высоким куполом. Квадратный ковер, с пушистым ворсом, лежал в центре, с правой стороны от входа поставили скамью для Татарина. Между двумя гранями напротив входа по приказу Королевы была натянута веревка, на которую прикрепили тонкую вуалевую ткань. За этой воздушной перегородкой София разместила свою кровать, а Перса она определила в центре, чтобы его могли видеть и она, и Татарин. Аромата духов Королевы пьянил и будоражил чувства раненого. Он любил Софию и сейчас не скрывал своих чувств. День клонился к вечеру, и все обитатели палатки начали приготовления ко сну. Перс принял свою микстуру и сразу же уснул. Сегодня для него выдался трудный день. Королева приподняла подол своего дорожного темно-зеленого платья и попыталась снять узкие высокие сапоги, но от дневной ходьбы или от беременности ноги Софии отекли, и сделать это без посторонней помощи у нее не получилось. Она тихонько позвала: – Татарин, ты спишь? Он со своей скамьи быстро ответил: – Нет, моя госпожа! София секунды две раздумывала: подозвать его к себе или подойти к нему. Спать Королева не хотела и поэтому она быстро подошла к Татарину. Проходя мимо Перса, она заглянула в его лицо: раненый крепко спал. Она подошла к скамье, села и вытянула ноги в сапогах вперед. – У меня не получается снять самой сапоги, помоги мне! – сказала она полушёпотом. Тусклый свет луны пробивался свозь щель в пологе, прикрывающем вход в палатку. Скамья служила Татарину кроватью, из-под подушки торчала рукоятка его сабли. Кожаные доспехи аккуратно лежали на земляном полу рядом со скамьей. Чуть поодаль на самодельной стойке висели доспехи Перса, начищенные и блестящие. Доспехи кочевников отличались от европейских своей легкостью и прочностью. Грудь и спину прикрывал прочный кожаный жилет, закрепляющийся по бокам двумя ремнями. Затем надевался наплечный лат, закрывавший плечо и руку до локтя. Он крепился с боков к жилету, а снизу застегивался на ремень. На запястье надевались кожаные короткие латы без украшений и нашивок, кисть ничем не была защищена. Воины использовали только тонкие тканевые перчатки. София отметила для себя: – Я даже и предположить не могла, что кожаные доспехи могут быть такими прочными, легкими и блестящими. Я видела, как Перс в бою в них двигался: они намного удобнее, чем металлические латы. Татарин начал стягивать сапоги с измученных ног Королевы. Освободившись от узких сапог, София надела мягкие домашние туфли из верблюжьего войлока и кожи с узкими носами, поднятыми вверх. Эту обувь Королева получила в подарок от Вахид -хана и всегда брала с собой в дорогу. Она подошла к доспехам Перса и сняла шлем, который был прикреплен на верхней части стойки. Он был тоже кожаным, с длинным лисьим хвостом, аккуратно закрепленном в высоком конусе. Поля шлема были украшены вышитым орнаментом, мелкими металлическими вставками и полудрагоценными камнями. Нос закрывала длинная треугольная пластина из двойной кожи, а шея была защищена кольчугой, собранной из мелких металлических дисков изнутри покрытых мягкой кожей. Шлем можно привязать под подбородком тонкими кожаными шнурками, чтобы во время боя от резкого движения он не свалился и не сдвинулся с головы. София примерила шлем на свою голову. – Он удобным и легким, – отметила про себя женщина. Татарин сурово посмотрел на нее и нехотя проговорил: – Шлем нашего воина женщина не имеет права даже трогать! Но ты – необычная женщина, ты Королева. Однако, Персу не говори, что я видел тебя в его шлеме. – А его оружие я могу взять в руки? – с хитрой интонацией в голосе спросила она. – Королева может делать все, что захочет. Она взяла саблю с золотой рукояткой, обсыпанной драгоценными камнями. София аккуратно сняла кожаные ножны: металл лезвия блеснул в свете луны, острая и тонкая сабля холодным достоинством засияла в лунном серебре. Татарин протянул руку к оружию и с волнением в голосе сказал: – Оружие кочевника привыкает к своему хозяину, обретает характер своего воина и служит ему. Не нарушайте наших традиций – вложите саблю в ножны. Королева отдала саблю и ножны Татарину, который сразу же спрятал сверкающее лезвие и повесил ее на место. Рядом расположился щит, круглой формы, с изображенным на нем гербом древнего ханского рода. София плохо разбиралась в геральдике кочевых племен, поэтому символы на гербе ей ничего не сказали. Она спросила, слегка потупив глаза и приглушив голос, как будто боясь, что кроме Татарина этот вопрос услышит еще кто-нибудь: – Что означают эти символы? – Солнце – это символ власти кочевого рода,– объяснял Татарин,– Орел – символ свободолюбия нашего народа, а река определяла места кочевья, которые всегда были обеспечены кормами и водопоем. Она опустила глаза, в тусклом свете луны не видно было ее щек, залитых краской стыда, и робко прошептала: – Я знаю истории и родословные всех Европейских домов, а вот про род любимого мужчины не знаю ничего. Татарин тяжело вздохнул и тихо, почти шёпотом сказал: – Я потом обязательно Вам все расскажу, моя госпожа, а сейчас отдыхайте. София нашла в темноте его руку, сжала ее своими тонкими пальцами и серьезно произнесла: – Мы знакомы с тобой уже много лет, а я не помню твоего имени и ничего не знаю о тебе. Расскажи мне о себе. Татарин погладил ее руку своей грубоватой ладонью, потом резко отдернул ее, вспомнив, что рядом с ним Королева и любимая женщина его господина, и, напрягая голос, произнес: -Если Вам угодно, то я расскажу о своей нелегкой судьбе. Она торопливо укуталась в плед и, обращаясь к нему, предложила: – Давай выйдем из палатки. Перс крепко спит, и я не хочу его разбудить нашими разговорами. Татарин послушно встал, открыл полог, прикрывающий выход из палатки, пропустил Софию вперед. На небольшой полянке лежало поваленное бурей дерево, Королева подошла к нему и удобно устроилась на толстом стволе, Татарин сел на землю рядом с ее ногами, заботливо поставив ее ступни в мягких туфлях, себе на колени. Летняя ночь была тиха и безветренна, на небе яркими точками горели крупные звезды. София, указывая куда-то вверх, произнесла: – Как ярко сияет Млечный путь. Я очень люблю смотреть на звезды, они меня завораживают своей холодной красотой. Татарин понимающе покачал головой, его задумчивый и печальный взгляд блуждал по темному небу. София отметила для себя, что молчаливость не свойственна для него. – Вот созвездие Семи мудрецов,– указал он на семь ярких звезд прямо у них над головой. – Да, это созвездие у нас называют 'Большой медведицей', – оживленно поддержала его Королева. Татарин улыбнулся. Он впервые видел женщину, которая интересуется звездами и разбирается в созвездиях, София кокетливо напомнила, процитировав его же слова: – Я хочу услышать историю о твоей нелегкой судьбе. Он внезапно резко повернулся лицом к Королеве, обняв ее ноги своими жилистыми руками и глядя в ее изумрудные глаза предложил: – Давайте разведем костер. Я так люблю смотреть на языки пламени. Нужно только принести немного сухих веток вон из того лесочка. И он указал в сторону темнеющего леса, который плотным кольцом окружал полянку. София вздрогнула: – Как мы оставим Перса одного? Вдруг он проснется и позовет нас! – робко спросила Королева. – Я не подумал об этом, простите, моя госпожа. Для кочевого народа огонь – это жизнь. Костер разведем в следующий раз,– уверено ответил он. Татарин спохватился, что обнимает ноги Софии, медленно убрал руки, осознавая, что ему это было очень приятно. Он устроился поудобнее на земле, подогнув ноги под себя и, уперевшись спиной в могучий ствол мертвого дерева, и начал свою историю: – Меня зовут Идрис, я старший сын Мухаммед-хана, правителя Астраханского ханства. Обучение и воспитание я получил в Московско– Владимирском великом княжестве, при дворе князя Василия Первого, сына Дмитрия Донского. Я знаю шесть языков: арабский, русский, французский, польский, немецкий и татарский. Я изучал геометрию и астрономию, врачевание и стихосложение, боевые искусства воинов -кочевников и рыцарей Тевтонского Ордена. Я должен был наследовать ханство моего отца, но... Татарин замолчал, как будто не хотел пояснять причину, по которой он лишился предназначенной ему власти. Королева встала со своего места и сделала несколько шагов к палатке, остановилась и прислушалась – Перс спал. Мягкие туфли неслышно ступали по травяному ковру. Тишина стояла такая, что слышно было, как ломаются стебельки мелких травинок под ногами Софии. Она встала рядом с Татарином, положила руку ему на плечо и ласково сказала: – Если тебе больно об этом говорить, не рассказывай мне больше ничего, Идрис, я пойму тебя. Услышав свое имя из уст Королевы, он слегка вздрогнул: – Вот уже много лет я не слышал своего имени, произнесенного женским голосом. И продолжил, перебирая в руке кисти от своего пояса: – Я не стал наследником своего отца, потому что влюбился в русскую девушку, сестру первой жены Дияра. София быстро захлопала ресницами, дыхание ее участилось. Она отвернулась от Татарина и начала делать глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Она знала, что у Перса было две жены, но что его первая жена была русской -это известие повергла Королеву в исступление. Где-то в глубине ее души вспыхнула ревность, а обида комком застряла в горле. Татарин понял смятение молодой женщины и решил как-то сгладить ее негодование и ревность, но нужных слов не нашел или не захотел их найти. София со злостью сбросила туфли так, что они разлетелись в разные стороны, босые ноги утонули в прохладной траве. Идрис подобрал разбросанные туфли, поспешил к Королеве: – Ваше Величество, ночью земля остывает и вытягивает жизненные силы из человека, а Вы ждете ребенка, наденьте туфли. Не следует так сердиться на юношеское увлечение моего господина. Сейчас он любит только Вас. А ревновать его ко всем женщинам, которые у него были, это недостойно Королевы. Не давая ей опомниться, Татарин легко подхватил ее на руки, усадил на поваленное дерево и надел туфли на ее холодные ножки. В это время на небе появилась луна, скрывшаяся на время за маленьким облаком: узкий серпик украсил темное покрывало, София потеряла где-то шелковую ленту, поддерживающую ее локоны, и они мягкими волнами окутывали плечи молодой женщины. – В лунное злато волос Звёзд украшенье вплелись. Сердце тоскою сжималось, Что от любви мне осталось... Я любил тебя, но самую малость, – услышала она голос Татарина. – Красивые и грустные стихи,– протяжно произнесла Королева. – Эти стихи я написал для своей возлюбленной тогда, когда мои глаза светились от счастья, а сердце переполняла любовь,– печально проговорил он, и его слова как будто повисли в воздухе. София раньше не задумывалась о том, что Татарин, который столько лет был рядом с Персом, такой чувствительный и ранимый человек. Его болтливость иногда даже раздражали ее, потому что в его речах, как ей казалось, не было смысла. А говорил он только для того, чтобы завоевать сердце хорошенькой девушки. Сейчас же она поняла, что он до сих пор любит свою русскую женщину, сестру ее любимого мужчины. – Где сейчас твоя возлюбленная? – мягко, но требовательно спросила Королева. – Имейте терпение, Ваше Величество. Я сегодня Вам все расскажу, только схожу посмотрю, как там мой господин. Что– то не спокойно мне за него. Татарин быстро вернулся из палатки, принес еще один плед и бережно укутал ее ноги и, не глядя ей в глаза, тихо произнес: – Дияр спит, я могу продолжить свой рассказ. Он сел на землю, скрестив и поджав под себя ноги. Спиной он уперся в ствол поваленного дерева, закинув голову и закрыв глаза, продолжил: – Я попал на свадьбу к моему господину. Его отец дальний родственник моей матери. Наша семья получила приглашение, и я должен был передать молодоженам подарок от нашего рода. Мой отец подарил двухмесячного племенного жеребенка, ахалтекинской породы. Этих лошадей у нас называют 'скакунами правителей'. Огненно-рыжий, резвый и быстрый, изящный и выносливый. Глаза Дияра засветились от гордости. Он сразу же объявил, что этого непревзойдённого красавца зовут Адолер, или 'бесстрашный'. На свадьбе я увидел сестру жены Дияра, Марию. Девушка была очень красивая, и я сразу же в нее влюбился. Она ответила мне взаимностью. Любовь накрыла нас, как снег зимой укрывает всю землю, не давая опомниться и остановиться. Мы смотрели друг на друга, я держал ее за руку, боясь, что она покинет меня, и я буду несчастлив. Когда мы были вместе, время летело со скоростью выпущенной стрелы из лука, когда я не видел Марию, минуты казались мне часами. Моя семья хотела породниться с известным татарским родом, наши родители уже обо всем договорились, и моя свадьба с ханской дочкой должна была состояться в день весеннего солнцестояния. Любовь к Марии заполнила мое сердце, и я без согласия своего отца женился на ней через две недели после свадьбы Дияра. Я написал письмо своему отцу, он был в ярости и с гонцом прислал ответ. Я узнал, что мой отец лишил меня права наследования власти, он отказался от меня. У меня до сих пор перед глазами его страшные слова: 'С этого момента у тебя нет больше ни отца, ни братьев, ни сестры. Твоих детей от русской рабыни я никогда не назову своими внуками. Мой старший сын Идрис Мухаммед-хан погиб, выполняя мое поручение, и предан земле согласно нашим обычаям'. Я понял, что лишился всего: родовой семьи, власти, отца и даже имени. Но горевал я недолго: моя любимая молодая жена была рядом, а Дияр предложил мне должность своего личного секретаря. Мои обязанности были простыми: я всегда должен был быть рядом с ним. Вскоре у Дияра родился первенец – Есен, а через полтора месяца у меня родилась красивая и здоровая дочка, мы с женой дали ей прекрасное имя Гузель. Я и Мария не могли нарадоваться, глядя на маленькую принцессу. Татарин замолчал, София услышала, как он нервно барабанит пальцами по коре поваленного дерева. Королева хотела спрыгнуть со ствола, но он интуитивно прореагировал на движение женщины и обнял ее ноги, уткнулся лицом в плед. Тягостные воспоминания растревожили почти затянувшуюся сердечную рану. Он опомнился, опустил руки, и София встала на землю, размяла занемевшие ноги. Она бросила рядом с Татарином плед и расположилась на нем, положив свою голову на плечо мужчине. Волосы золотистыми волнами рассыпались по его узорчатому халату. Королеве вдруг стало впервые в жизни очень спокойно, ее душа тянулась к раненному, и она про себя отметила: – Наша любовь с Персом напоминает мне военные действия: то ревность, то страсть, то гордыня, то бешенные скачки. Мы ни разу с ним не говорили по душам. Его молчаливое упрямство всегда мешало откровенному общению. Открытость и откровенность Татарина ее очаровала и, восхищаясь его мужеством, она погладила его по голове. Он поднял на нее свои грустные темные глаза, продолжил: – Жизнь воина– кочевника связана с набегами, походами и войнами. Моей дочке исполнилось полтора года, а Перс предложил поход на Самарканд. Нас не было около шести месяцев, а когда мы вернулись с богатой добычей из похода, наши дети уже бегали своими маленькими ножками по выжженной солнцем земле. Моя Гузель уже начала произносить свои первые слова. Того, что мы привезли из этого похода, хватило бы нам на два-три года безбедного существования, но мой господин снова начал разрабатывать новый маршрут похода на Бухару. Во время всего пути он был чем-то опечален, но мне не говорил ни слова. Наш поход продлился почти восемь месяцев. И снова успех и удача сопутствовали воинам. Мы привезли домой много золота и серебра, пригнали табун лошадей и два стада овец. На крыльях любви возвращался я из этого похода, вез жене в подарок красивое колье с сапфирами, а дочке – золотую цепочку с янтарной подвеской. Когда я доехал до своего дома, то обнаружил, что окна и двери его заколочены. Жена и дочь умерли от неизвестной мне болезни и уже три месяца, как их тела преданы земле. Мир перевернулся тогда для меня, я не мог поверить, что смерть своими костлявыми ледяными руками забрала у меня сразу все: и жену, и дочку, и любовь, и счастье. Мое тело сводили судорожные рыдания, когда я в доме увидел платье моей Марии и игрушки Гузель. Я не хотел в этот момент жить, я молился своим богам, но они меня не слышали. Тогда я уехал в Московско-Владимирское великое княжество, зашел в христианский храм и бросился на колени перед распятием. Ваш Бог тоже не дал мне ответа, почему смерть забрала моих любимых. София стиснула зубы, сквозь которые она с трудом цедила слова: – Прости меня, Идрис. Я не знала, что с тобой произошла такая трагедия. Он запрокинул голову назад и закрыл глаза, тишина ночи, казалось, была наполнена цветочным ароматом. Королева погладила его волнистые волосы, тонкие пальцы ласково перебирали длинные пряди, и она механически начала на указательный палец накручивать его локоны. Татарин улыбнулся, чувствуя волнение и напряжение молодой женщины. Она вздохнула с сочувствием и попросила: – Расскажи мне все, что ты знаешь о моем любимом Персе. Он посмотрел в небо, первые отблески зари уже розовыми оттенками окрасили его. Утренняя прохлада легким туманом окутала полянку. Лицо Королевы, обрамленное золотистыми локонами, как-то необычно похорошело, во взгляде беззащитных зеленых глаз затаилась что-то печальное и даже трагическое, губы дрожали от внезапной тревоги, охватившей ее сердце. – Почему он расстался со своей русской женой? – с нетерпением и требовательностью в голосе спросила молодая женщина. Она знала, что любопытство – это один из смертельных грехов человечества, но не смогла себя сдержать и умоляюще посмотрела в карие глаза своего собеседника. Татарин встал, прошел вдоль дерева, всматриваясь в утреннее небо, расцвеченное бледно-бордовыми, ярко-розовыми и белыми разводами. Птицы начали щебетать на все лады, проснувшиеся кузнечики, застрекотали в траве. Мучительное напряжение сквозило в резких движениях Татарина и в сосредоточенности его хитрых глаз. -Я не люблю рассказывать о подробностях чужой жизни, тем более того человека, который позволил мне быть его слугой, братом и другом! – грустно произнес он. Было видно, что воспоминания для него мучительны и приносили только страдания. Татарин, помолчав несколько минут, махнул рукой. Королева повела бровью, она не поняла жеста своего собеседника, но уточнять ничего не стала. Вдруг он резко развернулся, встал перед Софией на колени и уткнулся лицом в плед, укрывающий ноги Королевы. Молчание нависло над поляной. Впервые в жизни Татарин дал волю своим чувствам, он не скрывал того, что прятал в себе долгие годы. София от неожиданности и растерянности не знала, как можно утешить страдающее сердце воина. Он поднял голову, в глазах блестели слезы, но его лицо было по-детски добрым и наивным. Татарин отвернулся от Королевы и продолжил: – После рождения второго ребенка Дияр совсем перестал улыбаться, на суровом лице застыла печаль. Он разрабатывал новые захватнические маршруты, и все чаще его видели лихо скачущем на своем верном Адолере по бескрайней степи. Ни о жене, ни о сыновьях он ни разу со мной не заговаривал. Его глаза оживали только тогда, когда он несся с саблей наголо, обласканный ветром и солнцем, дикий и необузданный, как ягуар, гордый и красивый, как лев, и одинокий, как орел в небе. Он был занят разработкой военных стратегий, ночевал в степи или конюшне, а через некоторое время Дияр объявил, что сейчас он снова свободный и ищет себе жену. Я не стал у него расспрашивать, почему и когда это произошло. Потом у нас были набеги на ближайшие территории, мы воевали и грабили. Но золото и добыча не делали нас счастливее. Я уже почти забыл, что такое женское внимание и ласка. А Дияр снова потерял голову от любви: он похитил девушку из соседнего селения и, в тайне от всей семьи начал жить с ней, как с женой. Но счастья в его глазах я не видел и теперь. Снова военные набеги и скачки по степи стали его любимым занятием. Рождение третьего наследника не вернуло его в объятия женщины, которая его любила. А еще через какое-то время, он сообщил, что сердце его свободно и больше он никогда в жизни не поддастся женским чарам, никогда в жизни не полюбит ни одну из женщин. Он узнал, что его отец хочет отправить послов в Польское королевство с дипломатической миссией и предложил хану направить его. Вот так Дияр попал в Европу, а остальное Вы, Ваше Величество, знаете. Татарин поморщился, солнце уже высоко поднялось над горизонтом и залило своим светом полянку перед палаткой, на которой проговорили всю ночь Королева и Татарин. София смотрела на восходящее солнце, оно производило на нее успокаивающее действие. – Идрис,– мягко произнесла она,– скажи, почему у Дияра серые глаза? Этот цвет редкость в ваших племенах. Татарин не смог сдержать улыбки и, сощурив глаза. – От пытливого ума и наблюдательности Королевы не ускользнет ничего, – мелькнуло в голове у него, а вслух добавил: – Серые глаза Дияр получил от своей русской матери. Удивление застыло на лице Софии, щеки пылали румянцем. Столь ошеломляющее сообщение на время лишило Королеву дара речи и способности здраво мыслить. Татарин помедлил и продолжил: -Молодой хан, отец Дияра, совершая набег на Московско– Владимирское великое княжество, захватил в плен русскую красавицу. Он влюбился в нее. Она приняла нашу веру, сменила имя и вышла за него замуж. Вахид-хан души не чаял в своей жене Тогжан, она родила ему двух наследников. Мать с отцом так любили своих сыновей, что дали им одинаковые имена, а обращаясь к ним, добавляли 'старший или младший'. – Значит историю, которую рассказал мне Перс во время нашего плена, это о нем и его брате,– с удивлением спросила Королева. -Да,– грустно произнес он – только мой господин пощадил Вас и сказал, что девушка превратилась в змею. На самом же деле Арман-младший отрубил ей голову. Братья похоронили мать, а потом расстались. Где сейчас младший сын Вахид-хана мы не знаем. Ты уже знаешь, что у моего господина настоящее имя Арман, что означает 'мечта', а Дияр – это имя его деда. Королева предпочла помолчать какое-то время, чтобы не разрыдаться от нахлынувших на нее чувств. Она не могла поверить в то, что услышала сегодня от Татарина. Звуки птичьего гомона стали выразительными и звонкими, любопытные сороки начали беспокойно стрекотать. Люди в палатках проснулись и медленно, стараясь побороть остатки сна, выходили на полянку. Идрис встал и протянул Королеве руки, чтобы помочь ей встать, устало сказал: – Мы проговорили всю ночь, Вам нужно отдохнуть, пойдемте в палатку. София легко спрыгнула с поваленного дерева, уронив плед, который укрывал ее ноги. Идрис быстро наклонился, чтобы поднять его и из расстёгнутого воротника нательной рубашки выбился небольшой золотой кулон с мелким янтарем. Раскрасневшись от злости, он быстрым движением спрятал кулон под халат, раздосадованный тем, что София теперь знает его секрет. К ним подбежала симпатичная молодая девушка и спросила, что приготовить раненому господину на завтрак. Королева задумалась на одно мгновение и громко сообщила: – Мясной бульон и настой из лесных трав. Девушка одобрительно кивнула и убежала, а София вошла в палатку. Ее узкие сапоги лежали у скамьи Татарина, постель была не расправленной. Перс еще спал, она подошла к его кровати и посмотрела на Гордого красавца. Тень смерти оставила свой след на лице мужчины. От нехороших предчувствий тело Королевы стало тяжелым и неповоротливым, тошнота подступила к горлу, скамья Татарина медленно поплыла по кругу, София потеряла сознание и упала у кровати раненого. От звука упавшего тела проснулся Перс и, хватая ртом воздух, закричал: – Татарин, что произошло, где ты, где София? На шум и крики прибежал Идрис. И увидел на полу недвижимое тело Королевы. Он быстрым движением поднял ее на руки и вынес из палатки. Перс приподнялся на кровати, пытаясь избавиться от внезапной тревоги и узнать, что случилось и где София. И на шатающихся ногах он хотел выйти наружу, но запнулся о край ковра, не удержался и со всего размаха рухнул на земляной пол. Татарин, оставив Королеву лежать без чувств на траве, бросился в палатку к Персу. Он приподнял своего господина и увидел, как из раны под бинтами стекает тоненькой струйкой темно-красная кровь. Прибежавший на шум лекарь растерянно посмотрел на лежащих без сознания Королеву и Перса. Татарин крикнул ему: – У женщины обычный обморок, оставь ее, а у моего господина открылось кровотечение. Помоги мне! Оба мужчины осторожно уложили Перса на кровать. Лекарь умелым движением разрезал окровавленные бинты. Швы на ране разошлись, а края опухли и покрылись гнойным налетом. Врачеватель с серьезным лицом сказал Татарину: – Наши дела плохи, рана заражена, ее нужно прочистить. У меня есть опасение, что гной попал в кровь, но я сделаю все возможное. Позови мою помощницу и дай нюхательную соль женщине, которая лежит без сознания. Татарин быстро и послушно выполнил все приказы лекаря. София очнулась, в голове стоял гул, в руках и ногах чувствовалась слабость, сердце нервно прыгало в груди, а на душе было тревожно. Она услышала обращенные к ней слова Татарина: – Моя госпожа, Вам лучше уйти куда-нибудь, Вы отвлекаете нас своими обмороками. Столь бесцеремонное обращение напугало Софию, сестра – монашка помогла ей подняться и увела ее в шатер лекаря. Она растерла Королеве виски уксусом и дала ей горячего травяного настоя, который был приготовлен для Перса. Едва шевеля губами Королева спросила: – Скажи, ты знаешь, что случилось с раненым в крайней палатке? Девушка, не поворачиваясь к Софии громко проговорила: – Я точно не знаю, но у этого раненного открылось кровотечение, и лекарь обнаружил загноение раны. Мария ушла помогать проводить повторную операцию. Королева обхватила голову руками и поняла, что слезы и боль отчаяния она уже не сможет больше сдерживать. А лекарь в это время снова пытался вырвать Перса из костлявых объятий смерти. После операции бледный и изможденный гордый красавец, тяжело дыша, открыл глаза и позвал Татарина. Он был рядом и сразу же взял его за руку: – Я здесь, Дияр,– тихо произнес Идрис. Раненый повернул голову по направлению голоса Татарина. Напрягая голосовые мышцы и выравнивая дыхание, Перс медленно начал: – У меня немного времени, я чувствую, уже холодное дыхание смерти. Ты долго лет был моим преданным слугой, надежным и верным другом и любящим братом. Я знаю, что сегодня смерть уже не выпустит меня из своих ледяных объятий, поэтому я прошу тебя выполнить мое последнее желание. Оно касается женщины, которую я люблю больше жизни. Ты знаешь, о ком идет речь, я прошу тебя спасти честь моей Королевы. Я не знаю, что ты придумаешь, но после моей смерти наша с Софией безрассудная любовь не должна отразиться на ее жизни. Придумай что-нибудь, но о нашем с ней втором ребенке никто не должен узнать, даже мой отец и ее кормилица. Обещай мне это, Идрис. И Перс с силой сжал руку своего верного слуги. – Да! – коротко и убедительно произнес Татарин. Немного помолчав, раненый снова заговорил: – Мою саблю и мои доспехи передай нашему с Софией сыну. Если разрешит его мать, то стань его наставников и воспитай из него достойного воина. А когда он станет мужчиной, расскажи ему обо мне. Все мои украшения и драгоценности отдай Софии, а мою одежду увези отцу. Ты можешь рассказать хану о том, что у него есть еще один внук. Я был бы счастлив, если бы Арман Валери стал наследником моего отца ханом великого государства. А сейчас позови Софию, я хочу с ней попрощаться. Татарин послушно вышел из палатки и, не видя дороги, побрел искать Королеву. Тяжелые мысли туманили его разум, а слезы застилали его глаза. София, немного успокоившаяся от первого приступа горя, ждала новостей о самочувствии Перса. Увидев Татарина, она встрепенулась и с умоляющим взглядом направилась к нему навстречу. – Он хочет, чтобы Вы пошли к нему немедленно,– с безнадежной тоской в голосе, проговорил он. Королева, услышав, что Перс жив и что он хочет ее видеть, просияла от счастья. Она быстро добралась до палатки. Сердце гулко стучало в груди, легкий румянец расплылся по бледным щекам, от недавнего обморока и бессонной ночи под глазами обозначились темные пятна, от недавних слез глаза слегка припухли и изумрудный цвет был мутным. Перс бездвижно лежал на своей кровати, его глаза были открыты, грудь в кровавых бинтах тяжело поднималась, здоровой рукой он держался за деревянную спинку кровати. София подошла к нему и положила свою ладонь ему на лоб. Раненый попытался улыбнуться и прошептал: – Моя Королева, я ждал тебя. Я хочу поговорить с тобой. Обещай, что дослушаешь меня, и не будешь перебивать. София присела рядом с ним на кровать и провела рукой по его впалым щекам. – Я рядом, я слушаю тебя,– ласково проговорила молодая женщина, рассматривая лицо любимого. Перс взял ее руку, медленно поднес к губам, нежно поцеловал и, взвешивая каждое слово, тихо произнес: – Смерть подобралась ко мне и сжимает уже в своих ледяных руках. У меня немного времени, поэтому я хочу, чтобы ты выполнила все, о чем я попрошу. Обещай мне это. София почувствовала, как кровь застучала у нее в висках, а во рту все пересохло, в руках появилась нервная дрожь: – Я не понимаю, о чем ты говоришь,– не помня себя забормотала она. – Лекарь осмотрел твою рану. Почему ты говоришь о смерти? Ты меня пугаешь! Перс резко прервал ее. – Подожди, выслушай меня. Лекарь осмотрел рану и сообщил мне о возможной близкой смерти. Если через день или два мой организм не справится с этой напастью, и я умру. Я хочу, чтобы ты в точности выполнила мое предсмертное желание. И, не давая Софии опомниться и вставить свои возражения, с горечью в голосе продолжал: – Я хочу, чтобы когда-нибудь ты познакомила нашего сына с моим отцом, Вахид-ханом, а Татарину доверила воспитание нашего Армана и взяла все мои драгоценности себе в память о нашей любви. Он замолчал, две крупные слезы медленно покатились из слепых глаз красавца. София тонкими пальцами смахнула их и всхлипнула: – Я не верю, что ты меня покинешь в очередной раз. Я не смогу без тебя жить. Слезы катились из ее изумрудных глаз и капали Персу на щеки, шею и грудь. Он сжал руку женщины и ласково сказал: – Ты обещаешь мне выполнить все, о чем я тебя попрошу? Королева нервно выкрикнула: – Да-да-да! Его голос был спокойным, и ничто, казалось, не вызывало в нем предсмертной тревоги и волнения: – Ты обещаешь мне познакомить нашего сына с его дедушкой, моим отцом? София крепко сжала его здоровую руку, но ничего не сказала. Мужчина помедлил несколько минут и снова обратился к Королеве: – Обещай мне, что Татарин будет помогать нашему сыну познавать военное мастерство и будет служить тебе. Женщина всхлипнула и робко произнесла: – Я не против, если твой слуга захочет служить мне. – А сейчас тебе лучше уйти. Я хочу, чтобы Татарин прочитал молитву, чтобы успокоилась моя душа. София, ни одну из женщин, которые у меня были, я не любил так, как тебя. Ты лучшее, что было в моей жизни. Прости меня, что я не смог сделать тебя счастливой. Ты первая женщина, от которой я не хочу уходить,– печально произнес Гордый красавец и отвернулся от Софии. Королева поцеловала его дрожащие от рыданий губы, хотела еще что-то сказать, но не нашла нужных слов, еще раз посмотрела в его лицо и, сдерживая нахлынувшую волну отчаяния, вышла из палатки. Татарин сразу же зашел к Персу и, откинув полог, плотно зашнуровал его изнутри. София села на поваленное дерево и горько заплакала. К ней подошла монашка и протянула чашку горячего темно-коричневого настоя. Всхлипывая, Королева сделала несколько глотков, вкус показался ей горьким, но знакомым. – Что это? – робко спросила София. – Это отвар для снятия усталости. Его приготовил Татарин, велел принести Вам,– доброжелательно ответила девушка. Королева сделала еще пару глотков и протянула ей чашку. – Нужно выпить все и еще вечером столько же,– ласково произнесла девушка. Королева поежилась и залпом выпила все содержимое чашки. Девушка протянула ей маленький кусочек сахара, улыбнулась, взяла из рук Софии чашку и быстро ушла. Королева, молча сидела на поваленном дереве и вспоминала ночной разговор с Татарином. Мысли будоражили ее, не давая возможности сосредоточиться на чем-то одном, и она вспомнила, что Идрис хотел развести костер. Она решила, что если она займется заготовкой дров для костра, то это ее отвлечет. После разговора с Татарином и очищающей молитвы, Перс уснул. Идрис нашел Королеву, которая уже успела принести три больших охапки сушняка и скидала все около поваленного дерева. – Ваше Величество, пока мой господин спит, Вам нужно тоже отдохнуть, да и я прилягу. У меня сегодня был сложный день,– тихим голосом проговорил Татарин. Королева послушно пошла в палатку, за свою прозрачную занавеску и, не раздеваясь, легла на кровать. Очень скоро, уставшая от бессонной ночи и утренних впечатлений, София уснула. Сумерки опустились на землю, когда Королева с трудом открыла глаза. В палатке все было по-прежнему: на кровати тяжело дышал спящий Перс, на скамье ворочался Татарин, на маленьком столике у ее кровати стояла чашка с отваром, и лежал маленький кусочек сахара. София молча выпила горькое питие и заела сахаром. Тихонько подошла к Персу, погладила его по волосам, приложила руку ко лбу: – Горячки нет,– радостно отметила про себя Королева. И только сейчас она вдруг она вспомнила, что сегодня ничего не успела съесть, только горький настой. И сейчас голод давал знать о себе. Она подошла к Татарину и тихо позвала: – Идрис, ты спишь? От неожиданности он схватился за рукоятку сабли, торчавшей из-под подушки, вскочил, но, увидев перед собой испуганные глаза Королевы, извинился и сел на скамью. – Я хочу есть,– робко прошептала София,– я сегодня только дважды выпила приготовленную тобой настойку и все. А что за травы ты смешал в этом отваре? – Их тут много, я потом тебе расскажу,– строго произнес Татарин. – Принеси мне еды,– попросила София. Он грустно посмотрел на Королеву и тихо сказал: – Будь в палатке с Персом, я сейчас что-нибудь найду. Королева смотрела на спящего красавца. Он казался ей таким умиротворенным, хотя перенесённые им операции и боль отпечатались на его красивом лице. Через некоторое время Татарин принес холодный кусок вареной оленины, хлеба, овощей и вина. Он жестом позвал ее из палатки, Королева на траве у поваленного дерева расстелила плед и на нем расправила белое полотенце, на которое Татарин разложил всю провизию. Вечер был теплым и безветренным, на сером небе загорелась первая звезда, кромка горизонта еще горела красным цветом, но отблесков солнца уже не было. Татарин, разгребая кучу сухих веток, которые днем принесла София, аккуратно выложил в конусообразную кучу и развел огонь. Яркое пламя быстро поедало сухой валежник, кора берез и осин весело потрескивала в огненных языках. Королева с завидным аппетитом принялась за холодное мясо. Он разрезал хлеб и овощи и присоединился к трапезе. Занятые разведением костра и поглощением еды, они не услышали последнего вздоха Перса, который умер во сне. София с восхищение смотрела на пляшущие языки костра: природные стихии завораживали молодую женщину. Она, не отрывая глаз, наблюдала, как ветки деревьев медленно превращаются в пепел, и о чем-то думала. Татарин убрал остатки еды и думал, что же скажет Королеве, если она узнает, чем сегодня весь день он ее поил. София легла на плед и начала всматриваться в темнеющее небо. Татарин сидел рядом и молчал, он еще не думал, как будет жить, и что будет делать, когда его господин умрет. Последние десять лет их судьбы прочно соединились. Его господин был храбрым воином и умным стратегом, поэтому из всех набегов они выходили победителями, пока он не влюбился. Сердце воина, охваченное любовью к женщине, притупляет его внимание, а несчастная любовь открывает объятия смерти, в которые и угодил Гордый красавец. Татарин сидел у ног Королевы и молчал, София, глядя в небо, протяжно произнесла: – Идрис, я чувствую, что тебя что-то угнетает. Что с тобой? – Ваше Величество, я не смею задавать Вам такой вопрос. Вы вправе наказать меня за вольность, но не спросить не могу,– мягко сказал он. Королева одобрительно кивнула головой, и Татарин продолжил: – Зачем Вы в охотничьем домике оставили привязанного к кровати Перса и ускакали прочь? И он смущаясь опустил глаза, София улыбнулась и быстро ответила: – Твой господин, Гордый красавец, долгое время игнорировал меня, избегал встреч со мной. Он не хотел ни видеть, ни слышать меня, а я сгорала от любви к нему, задыхалась по ночам от страсти, мечтала о его губах и поцелуях. А когда осталась с ним наедине, почувствовала, что желание наказать его гордыню берет надо мной верх. Она тихонько рассмеялась: -Представляю, как он рычал и кричал, не обнаружив меня в комнате. – Да, Ваше Величество, если бы в тот день он догнал Вас, думаю, что мог и убить,– улыбаясь прокомментировал Татарин. Королева смотрела в небо и молчала. Вдруг резкий порыв ветра, неизвестно откуда прилетевший, закружил по полянке, разметая языки костра. Искры от горящего сушняка поднялись вверх, рассыпались и покатились по траве. Некоторые из них попали на руку Софии и больно обожгли нежную кожу. Татарин подскочил к ней и посмотрел на красные пятна, оставшиеся от искорок: – Вам больно, моя Королева, может принести мазь? Она с какой-то детской обидой выдернула свои маленькие ладони из жилистых и горячих рук Татарина и печально сказала: – Я чувствую, что Перса уже нет среди живых, а этот ветер – это его душа, отмучавшаяся на земле, улетела в лучшие края. Ни слова больше не говоря и не договариваясь друг с другом, они моментально бросились в палатку к кровати Перса. София наощупь взяла его руку и застыла от охватившего ее ужаса. Дияр был мертв. Королева попыталась что-то сказать, но из горла не вырвалось ни единого звука, слезы застыли в глазах. Она негодовала. Ей захотелось изо всех сил ударить Татарина, из-за его костра, из-за того, что в последние минуты жизни Перс был один, а его любимая женщина и верный слуга ужинали и любовались ночным небом. Тишина вечера казалась безмятежной, в палатках готовились ко сну, да и присутствие смерти здесь не являлось чем-то ужасающим и необычным. Раненые и измученные болью воины ждали ее как облегчение от страданий. Вскоре по просьбе Татарина в палатку пришел лекарь, он подтвердил смерть и тихо сказал: – Проследите, чтобы ваша женщина не наделала никаких глупостей. У меня в шатре остались самые безнадежные раненые, я не хочу, чтобы стоны и крики обеспокоили их. Я пришлю вам несколько человек, чтобы они помогли вам подготовить Дияра в последний путь. Лекарь вышел, а София, как мраморное изваяние, стояла у кровати Перса и не верила, что это все происходит с ней на самом деле. Ей казалось, что она спит и видит кошмарный сон, но наступит утро, она проснется, и все будет по-другому. – Ваше Величество,– негромко окликнул ее Татарин,– я хочу подготовить тело своего господина к погребению. Вам лучше на это не смотреть. Уйдите в шатер лекаря, а когда все будет готово, я за вами приду. Она непонимающим взглядом посмотрела на него, но взяв себя в руки, одобрительно кивнула и вышла на свежий воздух. Сестра-монашка, ожидавшая ее у палатки, бережно взяла ее под руку и проводила к себе. Девушка молчала, но по ее лицу видно было, что она чем-то обеспокоена и встревожена: – Скажите,– наконец-то решилась она,– а почему этот господин обращается к Вам 'Ваше Величество'? В глазах девушки впервые за сегодняшний день София увидела живой интерес и неподдельное любопытство. -Потому что я – Королева,– коротко и убедительно ответила София. Девушка улыбнулась, либо слова разбитой горем женщины не показались ей убедительными, либо ее представление о королевской особе не совпадало с тем, что она видела сейчас. Но больше задавать никаких вопросов она не стала, а усадила Королеву в шатре, дала приготовленный Татарином отвар и куда-то вышла. София выпила горькую настойку и вспомнила Перса, его красивые серые глаза, немного странную улыбку. У нее в голове быстро пролетела череда всех событий, которые произошли с ней за то время, как она стала Королевой. Много печального и радостного произошло с ней: она дважды была влюблена и дважды потеряла тех, кого любила. У нее появилось какое-то странное чувство горестного разочарования, идущее из глубины души. Пришел Татарин и прервал ее мысли: – Все готово, Ваше Величество. Можно идти, если, конечно, Вы чувствуете в себе силы, чтобы проститься с умершим и не упасть в обморок. Я буду рядом. Опираясь на руку Татарина, София добралась до палатки, из которой доносилось заунывное и протяжное чтение молитвы, на языке, незнакомом Королеве. Она вошла в палатку, в центре на ковре в белом одеянии лежал Перс, вокруг него горели восковые свечи. Мертвый показался ей таким нежным, трогательным, беззащитным и умиротворенным. – Оставь меня наедине с ним! – требовательно попросила она. Татарин, не скрывая испуга на лице, хотел что-то спросить, но Королева, предвидя его вопрос, сурово сказала: – Я не упаду в обморок и не буду биться в истерике, я хочу попрощаться с ним. Он не без удивления посмотрел на Софию и про себя отметил: – Такая хрупкая, беззащитная женщина – и столько в ней мужества. Видимо, любовь дает ей силы. Он молча вывел из палатки мулу, читавшего молитвы перед телом. Королева осталась одна, тишина в ночи была такой, что звук потрескивающих горящих свечей казался шумом от ломающихся сухих веток. София встала перед умершим на колени, долго печальными глазами смотрела в застывшее лицо любимого, пытаясь запечатлеть в своем сознании его красивые черты навсегда. Потом из кармана достала плоскую металлическую коробочку, в которой хранились маленькие золотые ножницы. Погладила Перса по голове, выбрала тонкую прядь длинных волос, аккуратно срезала ее и спрятала вместе с ножницами в коробочку. Потом сняла с себя золотой крест и, поцеловав его, вложила в руку умершего. Она, конечно, знала, что он другой веры, но очень хотела, чтобы этот крестик остался у ее любимого. София, не в силах больше сдерживать своего горя, упала на грудь умершего и разрыдалась. Приступ слез сменило безмолвное окаменение: женщина, обессиленная болью утраты, приподняла голову Перса и начала раскачивать свое тело, стараясь успокоит равномерными движениями и себя и любимого человека. Тело умершего еще не успело остыть и закостенеть и Софии на мгновение показалась, что он просто уснул или потерял сознание. Она прислушалась: – А вдруг лекарь ошибся? – мелькнуло у нее в голове. Королева приложила свое ухо к груди мужчины – ударов сердца не было слышно. Вдруг к ней пришло осознание: – Перс умер! Я его больше никогда не увижу! Он, он. Слезы снова потекли из ее глаз, она аккуратно положила голову умершего на ковер, поправила его волосы и прочитала молитву, поцеловала холодные губы Гордого красавца и вышла из палатки. Татарин подбежал к ней, но жестом руки она отстранила его и тихо произнесла: – Я в порядке. Что по вашим традициям должны делать женщины во время похоронной церемонии? Он посмотрел на Королеву и робко произнес: – Ваше Величество, с первыми лучами солнца мы проведем обряд очищения огнем. Затем его предадут земле, женщины не должны при этом присутствовать, но если Вы.. Королева прервала его: – Я не буду нарушать ваших традиций, мы с Персом итак столько раз их нарушали, что мне иногда становится страшно, а вдруг это Божье наказание. София отвернулась, смахнула слезу и продолжила: – Я буду в шатре лекаря. Если я понадоблюсь тебе, ты меня найдешь там. София присела на поваленную березу и задумалась. Небо на востоке окрасилось в розовые тона, заря предвещала начало нового дня. Женщина медленно встала. Дорога до шатра показалась Софии бесконечно долгой, она не могла поверить в смерть любимого человека. Сердце Королевы отказывалось принимать то, что видели глаза. Душа женщины сжалась в маленький беззащитный комочек, теперь Королева страдала без слез. Он остановилась, обернулась лицом к солнцу и посмотрела вокруг. Яркие лучи утреннего светила озаряли все, заливая землю своим теплом и светом. Необычная пестрота и переливающейся искристость поразили Королеву. Мокрая от росы трава серебрилась под солнцем, источая свежесть и прохладу. Птицы трезвонили на разные голоса; проснулись кузнечики; легкие бабочки порхали вокруг цветов, стараясь собрать утреннюю пыльцу, самую чистою и свежую. Природа была естественна в своем пробуждении, легкий ветерок трепал листья кустарников, небо, почти безоблачное, ожидало солнце. Все было, как и вчера: поваленное бурей дерево, на котором София с Татарином мирно беседовали всю ночь, назойливая сорока, быстро прыгавшая по тропинке и собиравшая что-то, стоны раненных в соседнем шатре. – Да,– подумала Королева,– мир не рухнул со смертью моего Перса. Умерла моя надежда на счастье с самым лучшим мужчиной на свете. Тот, кто не терял любимого, не может понять меня. Какая пустота поселилась в моем сердце! Как научиться мне жить без него? Как поверить в то, что его темно-серые глаза уже никогда не встретятся с моими, а губы не подарят поцелуя. Почему смерть разлучает нас с теми, кто дорог сердцу? София встала на колени, опустила глаза и попробовала прочитать молитву, но слова путались в ее голове, слезы текли по щекам, а из груди рвался вопль отчаяния. Она старалась заглушить его, найти в себе силы сдержать это горе. Но оно было так велико, что женщина не могла ему больше противиться. Она, с силой сжав кулаки, начала как обезумевшая бить землю, вырывать траву и бросать ее в разные стороны, выкрикивая при этом одно единственное слово: – Нет! Нет! Нееет! На крики прибежала девушка, помогла Софии встать и дойти до шатра лекаря. Королева зашла внутрь, выпила настойку и легла на свободную кровать. Голова у нее слегка кружилась, перед глазами замелькали белые и черные точки, во всем теле была необъяснимая тяжесть и дрожь. Похороны Перса прошли быстро и тихо. По традиции тело умершего было завернуто в белый саван, а затем в ковер и предано земле. На поминальном обеде, всем, кто пришел, раздали по куску мяса. Татарин суетился, организуя похоронную церемонию, и забыл о Королеве. А София в это время в лекарском шатре страдала от головокружения и пыталась уснуть. К кровати Королевы подошла сестра, тронула ее за руку и предложила ей выпить успокоительный отвар. София выпила настой, долго металась в постели и не заметила, как провалилась в забытие. Спала ли она или была без сознания, ей трудно было понять, потому что реальность смешалась с иллюзиями и сном. Она видела в шатре людей, которых она хорошо знала. Справа от нее стоял Поэт, молодой и красивый, в белоснежной рубашке. Пепельно-русые волосы рассыпались волнистыми локонами и опускались до плеч, серые глаза искрились восторгом, губы, влажные и розовые, слегка приоткрытые, были такими притягательными и желанными, что София вздрогнула и засмущалась. Его лицо выражало благородное умиротворение, покой и безграничную любовь к Королеве. Улыбающийся и счастливый, он протянул ей свою тонкую руку, как будто приглашая ее с собой. Он весь как будто светился изнутри, от него веяло свободой и непринужденностью, легкостью и беспечностью. Слева стоял Перс, красивый и статный, с сияющими темно– серыми глазами. София, увидев его, затрепетала от радости и была уже готова броситься в его объятия, но он жестом и строгим голосом остановил ее порыв: – Нет, София! Не трогай нас! Королева почувствовала в этом тоне какое-то отчуждение и безразличие. Успокоившаяся на время боль в сердце снова вспыхнула, и она, сдерживая свои эмоции и находя нужные слова, произнесла: – Я люблю тебя! Мне очень одиноко и больно без тебя. Не отталкивай меня, Перс! Слезы наполнили глаза Софии, она смахнула их рукой и, повернув голову в сторону Поэта, увидела, что рядом с ним стояла немолодая женщина с седыми волосами в светло-голубом платье. На руках она держала маленького ребенка. Малышка была без одежды, и София смогла рассмотреть ее розовые ручки и зеленые глазки. Девочка протянула к Королеве маленькие ручки, но женщина, что-то шепнула ей на ушко, и девочка прижалась к ней. Поэт подошел к кровати Королевы и прошептал: – София, ты готова пойти с нами? Я уже давно жду тебя. Я скучал. Забудь Перса, со мной тебе будет хорошо. Вспомни нашу любовь, ночи, проведенные вдвоем. Пойдем. Перс вынул из ножен свою саблю и преградил путь Поэта к Королеве, по его угрожающему лицу было видно, что у него очень серьезные намерения, и он не подпустит Поэта к Софии. Гордый красавец встал с другой стороны. Королева повернула к нему голову и услышала: – Нет, она еще не готова покинуть этот мир и присоединиться к нам. Оставь, ее Поэт, ей нужно воспитать наших сыновей. София, мы уйдем, а ты должна жить ради наших сыновей, ради самой жизни, ради той любви, которая у нас была. Королева хотела взять Перса за руку, но он отстранил ее, и она прошептала: – А кто эта женщина с ребенком на руках? Перс, улыбнувшись, мягко произнес: – Это моя мать Тогжан и наша с тобой дочь Даниса. Правда, она очень красивая? София протянула к ней руки, но мать Перса отстранилась и сказала: – Королева, ты встретишься с ней, но не сейчас, а немного позже. Ты будешь жить, и помнить нас всех. А когда наступит время, мы проводим тебя туда, где твоя душа успокоится. И вдруг в голове у Софии промелькнула страшная мысль: – Ведь Поэт и Перс умерли, их нет в мире живых, и мать Перса тоже умерла. Значит, и моя дочь то же мертва? София прикусила нижнюю губу, резкая боль заставила ее открыть глаза. Яркий свет на мгновение ослепил ее, а когда глаза привыкли к солнечному свету, она увидела суровое лицо лекаря, склонившегося над ней. – Доброе утро, ну и напугала же ты нас, красавица,– ласково с отцовской заботой произнес он. – Мы думали, что и тебя придется отдать костлявой старухе. София не понимала ничего, смотрела на лекаря, и у нее не было сил что-либо спрашивать. Она поискала глазами Татарина и, увидев его сидящим на кровати у ее ног, обрадовалась и тихо позвала его. Он сразу же приблизился к Королеве, взял ее тонкую руку, приложил к губам и ласково произнес: – Слушаю, Вас, моя госпожа. София, едва шевеля губами, произнесла: – Что со мной? Почему я нахожусь в палатке лекаря? Татарин посмотрел на врачевателя и жестом попросил оставить их одних. Оставшись наедине с Королевой, он тихо сказал: – Моя госпожа, вы были без сознания три дня. Мы боялись, что потеряем Вас, как Перса. Он помолчал и продолжил: -После похорон моего господина, я нашел Вас в этом шатре в большой луже крови. Лекарь делал все возможное и невозможное, чтобы спасти ребёнка, но этого не удалось сделать. Ваша жизнь тоже была под угрозой, но Бог сжалились над нами. К счастью, моя Королева, Вы к нам вернулись. София приподнялась на подушке и тихо, чтобы слышал только Татарин, сказала: – Я их видела. И Поэта, и Перса, и его мать Тогжан, и нашу дочь Данису. Поэт хотел забрать меня с собой, но Перс остановил его и сказал, что еще не время мне идти с ними. Королева закрыла глаза, слезы текли по щекам. Татарин молчал. Зашла сиделка, принесла Софии горячий чай. Идрис приподнял ее голову и поднес чашку к губам, чтобы она могла сделать несколько глотков. Тепло разлилось по телу Королевы, в руках и ногах была слабость, голова кружилась, а сердце беспокойно стучало в груди. – Татарин,– негромко позвала Королева,– я хочу домой к моим сыновьям. Перс просил исполнить его последнее желание – взять тебя на службу наставником моего младшего сына. Если ты готов быть с сыном своего господина, то завтра рано утром мы выезжаем вместе. Татарин покорно склонил голову и со счастливой улыбкой на лице произнес: – Я буду рад служить Вам и сыну Дияра Вахид-хана. Эпилог Старший сын Королевы, достигнув совершеннолетия, занял принадлежавший по праву наследования трон. Внешность и цвет волос молодому королю достались от его матери, а вот душевного мужества и стойкости характера ему не хватало. Войны и сражения его почти не интересовали, а вот поэзия и музыка, живопись и скульптура доставляли ему удовольствие. В историю своего королевства он вошел как король поэтов и музыкантов. Младший сын Арман, воспитанный Татарином, был настоящим воином. Он овладел в совершенстве мечом и копьем, знал технику боевого мастерства Тибетских монахов. В возрасте шестнадцати лет уехал в ханство своего деда, сменил веру, возглавил многочисленную армию кочевников и был великим полководцем и правителем. Со своим старшим братом он не поддерживал дружеских отношений. Но никогда его армия не вторгалась в пределы государства, в котором он родился. Несколько раз Арман приезжал к своей матери, пытался уговорить ее уехать с ним, но всегда получал отказ. Кормилица Королевы перед своей смертью призналась Софии в том, что Поэт не был предателем, что это она, испугавшись непредсказуемой взаимной любви между ними, разыграла любовную сцену между Александрой и Поэтом, опоив их сонным зельем. Кормилица вымаливала у Софии прощения за преднамеренный оговор Поэта и вынужденную казнь любимого. Королева простила старуху перед ее смертью. Юзеф после смерти своего дяди короля Владислава возглавил мятеж с целью захвата трона королевства. Он считал, что именно ему должна принадлежать власть, а не малолетнему сыну Королевы. Армия под предводительством Тесея поддержала Софию, и восстание было подавлено. Тесей, смертельно раненный в этом бою, умер на руках у Королевы и был с почестями похоронен. Раненного в ногу Юзефа схватили и после публичного суда казнили на дворцовой площади за предательство и бунт. Татарин сдержал обещание, данное умирающему Персу, и воспитал его сына достойным наследником Вахид-хана. Он так и не обзавелся больше семьей, всегда жил при дворце и служил Королеве. Ходили слухи, что он тайно влюблен в Софию, но никто никогда не видел, чтобы он выходил за границы дозволенного в общении с Королевой. София в возрасте пятидесяти двух лет ушла в монастырь и восемь лет замаливала любовные грехи своей молодости. Однажды в монастырской кухне она увидела, как плачущая молодая послушница готовила себе отвар из трав, который по запаху напоминал ей настой, приготовленный Татарином для нее. После долгих расспросов послушница созналась, что хочет прервать беременность и использует такой сбор уже не в первый раз. София, поняла, что Татарин спас ее честь, погубив не родившееся еще дитя. Королева София умерла в 1465 году на шестое полнолуние, она ушла из жизни тихо и спокойно. Разбирая ее вещи, монахини нашли небольшую резную шкатулку. Ключ от незамысловатого замка хранился у Королевы на серебряной цепочке и всегда был при ней. После ее смерти настоятельница открыла шкатулку и извлекла из нее небольшую жестяную коробочку, внутри которой лежали маленькие золотые ножницы и две пряди волос длинный волнистый локон черного цвета, перевязанный золотой нитью, и русый кудрявый локон, перевязанный серебряной нитью. Молитвенник, обтянутый бархатом, расшитый речным жемчугом. Полистав его, настоятельница нашла три строчки, написанные рукой Королевы: – Любовь слепит глаза, Ненависть ослепляет душу, А смерть делает всех равными. Здесь же находилась тетрадь в кожаном переплете со стихами, написанными ровным красивым почерком, карты Таро, завёрнутые в кусок черной материи, две гравюры молодых принцев, выполненные на серебряных медальонах и красивый перстень с изумрудом. Все эти вещи настоятельница, в тайне от монахинь, приказала замуровать рядом со склепом Софии. Она не хотела, чтобы тайны их Королевы попали в недобрые руки. При своей жизни София выстроила красивый храм в память Поэта и Перса и назвала его 'Храм Великомучеников'. Она приказала переписать стихи из тетради Поэта в нескольких экземплярах. Один из них был всегда с ней. Украшения, которые ей подарили Перс, в голодный год пришлось обменять в соседнем государстве на пшеницу и муку, чтобы подданные ее королевства не умерли с голода. А фамильный перстень Перса она отдала его сыну Арману Валери Дияр– хану. Единственная тайна, которую Королева унесла с собой в могилу – это имя отца ее первого сына, никто не узнал, что род Владислава прекратился с его смертью. 2013 год.