Текст книги "Дорогой незнакомец"

Автор книги: Стелла Камерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 10

Они поцеловались.

Он сказал ей, что будет неправильно, если он ее поцелует, но ему хочется ее поцеловать и хочется еще гораздо большего. А она сказала: «И мне тоже».

Удивительная девушка.

Погоди. Не торопи события. Дай ей время освоиться. Но ее губы слегка приоткрылись, и горячая волна нахлынула на него, обжигая тело, проникая под кожу. В легком касании он водил губами по ее губам, сгорая от желания большего сближения, но не смея зайти так далеко.

Кончики ее порхающих, как мотыльки, пальцев щекотали его скулы, шею под распахнутым воротом рубахи, теребили его волосы. Нетерпеливые любопытные пальчики ощупывали его, сводя с ума.

Большой бледный рот этого невзрачного создания…

Ник бы смеялся.

Она скользнула языком по его нижней губе.

Ни один мужчина, обнимающий ее, смотрящий в ее голубиные глаза, не преминул бы вознести молитву благодарности.

Она пила его, не подозревая, что иссушает его.

Рубашка слетела с его плеч, откинутая ради того, чтобы эта тихоня смогла расширить свои познания. В комнате было прохладно, но воздух не принес никакого облегчения его разгоряченной груди и голове.

Он вздрогнул.

Ее губы отделились от его губ, но глаза оставались закрытыми.

– Меня абсолютно не оскорбляет твое тело, – сообщила она, словно это было великое открытие. – По правде говоря, мне бы хотелось увидеть больше.

Оливер сжал ее голову в ладонях и несколько раз крепко поцеловал в губы.

– Кое-кто, – сказал он ей и, не удержавшись, поцеловал ее еще раз, – посчитал бы эту просьбу очень нахальной.

Ее глаза распахнулись.

– О! Нет. Нет. Я… Чепуха. Ну, значит, я нахальная. Кроме того, я старая дева, и я одна ночью в комнате мужчины. Кто я после этого, если не нахалка?

– Ты потрясающая. Потрясающее, сверхъестественное создание. И ты пугаешь меня чуть ли не до смерти.

Она недоверчиво нахмурилась:

– Не может быть, чтобы я тебя испугала.

Как мало она знала.

– Ну… Ты испытываешь мои возможности своим деятельным любопытством. Разве это хорошо?

– Если это означает, что ты не отвергаешь таких возможностей, это очень хорошо.

– Боже правый, что бы подумала о твоем поведении ее королевское величество?

Она улыбалась, улыбалась с искренним восхищением, какого прежде он никогда еще не видел на ее лице. Аргумент, рассеивающий все его сомнения. Ее глаза сияли, и маленькая ямочка появилась на правой щеке. Черная коса растрепалась, и волосы в беспорядке падали ей на плечи.

– Тебя не беспокоит мысль о нашей королеве?

– Меня ни капли не волнует, что может подумать королева. Меня волнует другое. Я чувствую себя совсем не так, как обычно. Если это грех, значит, я грешница. Теперь я знаю, что грешники получают самое большое в мире наслаждение. Я не верю лжи. Я уже говорила тебе. Поэтому я не могу скрывать от тебя, что твоя кожа, прикосновение к ней вызывают у меня трепет в тех местах… в тех местах, которые, я знаю, не должна называть.

– Да что ты говоришь! – Будет лучше, если ему удастся перейти на веселый тон. Безопаснее. – А ты не устала, Лили?

– Никогда в жизни я не уставала меньше, чем сейчас. И знаешь, одно из этих мест – здесь. – Она указала на свой живот. – Но это переходит и в другие места.

– В самом деле?

– Ты… Ну конечно же, нет.

– Что – я?

– Ну… Ты нигде не испытываешь какие-нибудь необычные ощущения?

О боги!

– Да. Думаю, необычные – это подходящее определение.

– Дотронься до меня рукой. Там, где я показала. Я уверена, ты что-то почувствуешь.

– О, я тоже уверен, что почувствую. Я просто тебе поверю.

– Но… Оливер, я хочу, чтобы ты это сделал.

Он напомнил себе о сдержанности. Сдержанности и умеренности во всем. Она попросила его дотронуться до нее. Он приложил руку к ее плоскому животу.

И почувствовал, что у нее перехватило дыхание.

И еще он почувствовал потребность освободиться от своих тесных штанов.

– И здесь, – сказала она, поднимая его руку. – Ты чувствуешь здесь огонь, чувствуешь, как он усиливается? – Дрожащими пальцами она прижала его руку к своей груди и задержала ее там.

– Лили…

– Что ты чувствуешь?

– Отчаяние.

В тот же миг она отстранилась, но он притянул ее к себе и распахнул ее пеньюар. Он обхватил сквозь тонкую рубашку обе ее груди и почувствовал, как они напряглись под его ладонями. Он наполовину развязал, наполовину оборвал тесемки, скреплявшие рубашку, и широко распахнул ее.

У нее вырвался вздох, но она не опустила глаз. Она смотрела ему в лицо, будто ожидая упрека.

Оливер улыбнулся ей, наклонился и поцеловал ее в лоб долгим поцелуем. Ему нужно быть с ней очень осторожным.

– Твое тело мне так нравится, что я и объяснить не могу. То, что происходит сейчас в моем мозгу и моем теле, даже я не могу описать. Кое-что я могу показать тебе, но ты не сможешь узнать, что я чувствую. Ты должна мне поверить, что ты приносишь мне большое удовольствие.

Оливер Ворс, ведь ты же порядочный человек. Признайся же наконец, что тебе приятно присутствие этой девушки.

Он устал воевать с самим собой, ему захотелось прекратить эту войну.

– Ну тогда покажи.

Он застыл от испуга. Губы его все еще прижимались к ее лбу, а руки нежно сжимали груди. Ему так хотелось их поцеловать. Она хочет, чтобы он разделся!

– Оливер, тебя не очень стеснит открыть мне свои самые сокровенные места?

– Ты неподражаема, – пробормотал он, поглаживая ее набухшие соски. Он легонько зажал их между пальцами.

Лили вскрикнула – это был короткий крик наслаждения, – и он отпустил ее.

Когда он отстранился, она попыталась прикрыться.

– Не надо, – попросил он. – Мне хочется видеть тебя такой, какая ты есть.

Она безмолвно опустилась на кушетку и откинулась на высокое изголовье. Пеньюар и рубашка остались распахнутыми, обнажая ее девические груди и тонкую талию, переходящую в округлые бедра.

Светильники горели слишком ярко, и Оливер быстро задул их. На мгновение он ощутил беспокойство, но оно тут же испарилось, и он скинул рубашку. Он не помнил себя, не чувствовал своего тела, когда смотрел на нее.

– Ты мучаешь меня, Лили Эдлер. Ты не похожа ни на кого из тех, о ком я мечтал раньше. – Наконец он увидел в ее глазах понимание.

Она подалась вперед и потянулась к нему. Когда он подошел поближе, она дотронулась до его живота, с интересом наблюдая, как напрягаются его мускулы.

– О, мне так приятно ощущение твоего тела, – сказала она.

– А мне приятно ощущение твоего тела. И твой вид. И твой голос.

Ее улыбка шла откуда-то изнутри.

– Мне хочется столь многое узнать. О тебе.

Оливер стиснул зубы и постарался не думать о вещах, которые он должен скрывать от нее, если хочет сохранить ее расположение.

– Ты бы… – Она заглянула ему в глаза. – Тебя бы не стеснило разделить со мной всего себя?

Эта мисс чертовски странно выражала свои мысли. Странно и обезоруживающе.

– Если тебя это не стесняет, то и меня не стеснит. – Но он должен соизмерять свои действия с ее готовностью к ним. Нелегкая задача, когда кровь пульсирует в висках – и в паху.

– Ты откроешь мне все? Всего себя? И те части тела, которые ты обычно прячешь? – выпалила она на одном дыхании.

Какой исключительный способ выражаться! Исключительно странный.

– Ты такая необычная женщина…

– Мне кажется, я вполне нормальная женщина, – парировала она. – Ты читал просветительский труд виконтессы Хансинор?

Боже!

«Разъяснения и советы современной женщине об ухаживаниях и замужестве».

Он в самом деле читал этот «труд». Его шокирующе откровенное содержание вызвало много дискуссий в Ньюпорте.

– Конечно, во многих отношениях это ко мне неприменимо, но я уверена, что многое из этого представляет интерес.

Он почувствовал облегчение.

– Сомневаюсь. – Она этого явно не читала. – Это совсем не для тебя. Позволь мне быть твоим наставником в таких вещах. – О, конечно, ему только позволь быть наставником.

Лили осторожно провела ладонями по его широким плечам, попробовала на ощупь волосы на его груди. Ее полная сосредоточенность на нем безумно возбуждала его. Ему стоило нечеловеческих усилий сохранять спокойствие.

Ее осмотр продвигался в направлении его бедер и ягодиц. Она плотно сжала губы, погрузившись в созерцание.

– О чем ты думаешь, Оливер?

О том, что ему хочется сорвать с нее ее белоснежные одеяния и показать ей все таинства тела, слившегося с другим телом, столь от него отличным и несовершенным в своей неполноте.

– Почему ты молчишь? – снова спросила она, не прерывая своего исследовательского турне.

– Мне трудно говорить, когда ты трогаешь меня, Лили. Это то, что ты должна знать про мужчин. Их тела откликаются на прикосновения женщины. – Даже на само присутствие женщины. То, что она с ним делала, не поддавалось описанию. Его ноги ослабели, губы горели, в голове была полная сумятица – его восставшая плоть больше не желала подчиняться голосу рассудка. Оливер дрожал от напряжения, пытаясь удержаться, чтобы не накинуться на нее. Она окажется совершенно беззащитной, потому что не знает, от чего нужно защищаться.

– Это твоя самая мужская часть? – Она без предупреждения скользнула рукой между его бедер. Удивление отразилось у нее на лице. – Она пульсирует?

– Ох, Лили, – выдохнул он. – Твоя прямота делает меня беззащитным в твоих руках. И исступленным. – Он задыхался, он уже не мог справиться с собой.

– Я не должна тебя так трогать?

Она уже хотела отнять руку, но он остановил ее:

– Ты должна меня так трогать. Теперь уже ты просто обязана так меня трогать, я умоляю тебя. Мне необходимо твое прикосновение.

– Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я исполнила это твое желание без помех? Я имею в виду твои штаны.

Он усмехнулся:

– Ты задаешь такие вопросы! И в таких прямолинейных выражениях. Я совсем не хочу тебя испугать. У тебя и так уже было слишком много испытаний для одной ночи.

– Нет! – Увлекшись, она слишком сильно сжала его. – Ничуть не много. Много еще предстоит.

Оливер почти упал на колени.

– Подожди, малышка. Пожалуйста, подожди, или ты доведешь меня до погибели и позора. Минутку. – Он оперся рукой о ее плечо и нагнулся, чтобы снять с себя сапоги.

При каждом даже малейшем его движении она не упускала возможности воспользоваться его уязвимостью. Дерзкая! Короткий ноготок легонько царапал его сосок, и у него перехватывало дыхание. Ее явно привлекали волосы на его теле. Она гладила их, перебирала и даже легонько дергала.

– Мучительница, – пожаловался он, справившись наконец с сапогами. – А теперь ты не будешь мешать, положишь руки себе на колени и позволишь мне кончить.

От поворота ее головы, глубокого взгляда лучистых глаз у него все оборвалось внутри. Поведя плечами, она скинула с себя пеньюар и рубашку, и теперь ее бедра были полностью обнажены. Она застенчиво прикрыла руками низ живота.

Оливер со смехом выпалил:

– Ты – демон в ангельском одеянии!

– Демон, который скинул ангельское одеяние, ты хочешь сказать.

Он быстро наклонился к ней и поцеловал в губы. Ее руки обвили его шею, и она доверчиво и пылко прильнула к нему. Однако все по порядку. Он должен быть ведущим в этом танце. Зная, что для нее это будет неожиданностью, он припал губами к ее соску и нежно, но довольно сильно втянул его в себя, улыбнувшись, когда она вскрикнула от наслаждения.

При этом она еще и старалась помешать ему отстраниться от нее! Он взял губами другой сосок, заставив ее еще раз вскрикнуть, и направил большой палец в шелковистую ложбинку между ее ног. Она поймала его руку и сильно сдавила. Ее глаза наполняла тревога.

– Тс-с. – Оливер обнял ее и, успокаивая, покрыл легкими поцелуями ее плечи. – Это то, что мужчина и женщина могут сделать друг другу.

Она глотнула воздуха и растерянно сказала:

– Но я же тебе этого не делаю… Ох!

Присев подле нее, он обхватил ее одной рукой и притянул к себе, так что ее грудь прижалась к его груди. Он вздрогнул от прилива желания. Он гладил ее кончиками пальцев, играл ее телом, наблюдая, как она погружается в сладостную боль и страсть, упиваясь каждой ее черточкой, извлекая из ее груди все более глубокие и продолжительные вздохи.

Она корчилась и изгибалась в его руках.

– Что это? – Ее голос был слаб и прерывист. – Что это, Оливер?

– Это прелюдия к другим вещам, милая.

Ее голова запрокинулась. Всем своим телом она призывала его, и он воспринял этот призыв и одним только кончиком языка привел ее к завершающему открытию.

– Оливер! – Ее глаза распахнулись, и она сильно впилась пальцами в его тело. – Ох, Оливер… – По ее телу рябью прошла дрожь. Она, не помня себя, откинулась на его руку, бесстыжая в своем экстазе и своей наготе перед ним.

Когда охватившее ее возбуждение стало угасать, он уложил ее поверх небрежно брошенной одежды, лаская ее поднятое к нему лицо, целуя горящие губы. Он так много еще хотел разделить с ней, но ему следовало быть терпеливым.

Лили подтянула колени к груди и обхватила их руками.

– Это было потрясающе. – Ее голос замирал, как будто она не верила до конца в реальность происходящего. – А теперь я хочу сделать для тебя то же, что ты сделал для меня.

Оливер закрыл глаза и покачал головой. Он провел языком вдоль ее бедра.

– Довольно, – сказала она, судорожно втягивая ноздрями воздух. – Долой их, сэр.

Долой их?

– Что вы хотите этим сказать, мисс?

– Я слабая женщина, сэр. Не испытывайте долее моего терпения, притворяясь непонятливым. Снимите штаны. Я не несмышленыш. И у меня есть глаза. Я вижу, что все это оказало на вас заметное воздействие.

– В самом деле? – Он должен был ощутить что угодно, но только не радостное удивление. Но тем не менее именно его он и ощущал. Это была самая сильная страсть на его памяти.

– Поднимись, – скомандовала Лили. – Раздевайся.

Улыбаясь немного смущенно, Оливер поднялся и расстегнул штаны. Немного помедлил.

– Не могу этому поверить. Ты смущаешь меня! Я не привык демонстрировать себя таким образом.

Она хмыкнула.

– Давай не будем разыгрывать здесь спектакль, Оливер. Может быть, раньше тебе и не приходилось действовать именно так. Но не пытайся обмануть меня, что тебе никогда раньше не приходилось снимать штанов перед женщиной, ибо я тебе все равно не поверю.

– Лили!

– Ты же уже знаешь, что я – нахалка. Ну так давай! Не томи меня, или я подумаю, что ты хочешь что-то скрыть.

– Ты, моя девочка, просто возмутительна.

– Может, и так. – Ее внимание было сосредоточено на том месте, которое, очевидно, возбуждало у нее особенный интерес. – Я всегда отличалась, как говорят, вздорным нравом. Но меня никогда не называли возмутительной. Этот отзыв мне льстит.

Он вдруг понял, что стесняется раздеться до конца.

– Дорогая моя, уже слишком поздно.

– Не слишком, – отрезала она. – Мы ведь должны еще кое-что завершить, не так ли, Оливер?

Нужно ли это делать? Или ему лучше настоять на том, что они уже сделали все, что только можно?

– Тебе помочь? Я очень хочу доставить тебе те же ощущения, какие ты доставил мне.

Прилив чувственного желания застал его врасплох. Он рванул штаны вниз, переступил через них, отбросил их в сторону и предстал перед ней. Расставив ноги и уперев кулаки в бока, он стоял, едва удерживаясь от смеха при виде выражения ее лица.

Прошло довольно много времени, прежде чем она произнесла:

– Оливер!

– Да, Лили?

– Так вот из-за чего все это.

Он нахмурился и наклонил голову.

– Я бы сказала, – продолжала она, – что осязательный подход к таким вещам значительно более уместен. Кроме того, он такой чрезвычайно определенно направленный.

Оливер поскреб щеку.

– То есть… Ну, эта штука прямо устремлена на… на… Ну в самом деле, она слишком определенно направлена, ведь правда?

– В настоящий момент, – услышал он будто со стороны свой собственный приглушенный голос. – Это потому, что ты меня возбуждаешь. Ты понимаешь, что происходит между мужчиной и женщиной при таких обстоятельствах?

– В моменты страсти, ты имеешь в виду? О да, думаю, что знаю. Более или менее. Мне кажется, что мне это понравится.

Оливер застонал.

– Ты не болен?

– Я просто на пределе. Мне больно, Лили. Я дрожу от желания получить облегчение. Я схожу с ума от желания.

Она дотронулась до него прежде, чем он понял, что она встала с кушетки. Ее пальцы сомкнулась вокруг него, и у него перехватило дыхание. Он невольно подался к ней всем телом.

– Чудесно, – пробормотала она, глядя на мерные движения его плоти в своих руках. – Какая сила. Каковы ощущения?

Он покачал головой.

Она подождала.

– Неважные?

– Чудесные, – с трудом выдохнул он. – Но лучше прекратить это, или я тебя шокирую.

– Ничто в тебе не может меня шокировать.

Эта барышня слишком самонадеянна.

– Лили, я больше не могу стоять.

– Ты же сказал, что не болен.

– Я не болен. – Он, удерживая ее руки, медленно опустился на колени и увлек ее за собой. – Я слишком возбужден. Ты… Не останавливайся.

– Не буду. – Она сосредоточенно нахмурилась. – Я хочу объяснить, что ты заставил меня почувствовать, когда ты… ну, когда ты это сделал. Это было…

– Лили.

– В чем дело?

– Пожалуйста, помолчи. Просто делай то, что делаешь. Не останавливайся. Не… останавливайся. А-ах! – Облегчение стало растекаться по его телу. В нем сошлись воедино мощный напор и капитуляция, единственная разновидность капитуляции, которая делает мужчину еще более мужественным.

Она не произнесла ни слова. Молча она опустилась рядом с ним на ковер и вытянулась, тесно прижавшись к нему. Вздыхая, она поглаживала его ягодицы и напряженные бедра, а когда он закинул ногу на ее бедро, она подвинулась так, чтобы касаться его плоти.

Он снова ощутил приступ желания и улыбнулся.

– Ну как, Лили, что ты об этом скажешь?

– Подумать только, я могла прожить всю жизнь, так и не испытав этого замечательного ощущения. Ох, у меня будет о чем рассказать… о чем поговорить с самой собой, о чем подумать.

– Расскажи мне, о чем ты собираешься думать.

– О тебе. Я буду думать о тебе и о том, что ты меня заставил испытать. И я буду видеть тебя таким, каков ты есть на самом деле. С этого момента я буду смотреть на тебя и видеть тебя обнаженным.

Отрезвляющее обещание.

– В самом деле?

– О да! Теперь, когда я точно знаю, как ты устроен, я буду видеть перед собой каждую часть твоего тела. И это. – Она покачала на руке его оживающую плоть. – Я теперь смогу определить, думаешь ли ты об этом или нет. Ведь правда? Мне нужно лишь только взглянуть.

– Вы не станете делать таких вещей, мисс! Молодой барышне не пристало проводить время, глядя на мужские… Вы не будете смотреть на меня.

– На мужские верховные скипетры?

Оливер разразился смехом и прижал ее к себе. Он зарылся лицом в ее спутанные шелковистые волосы.

– Просто не знаю, кто ты – невинная шутница или коварный дьявол.

– Я всего лишь откровенна, – возразила она. – Эта часть твоего тела величественна и прекрасна.

– Хватит. – Он пощекотал ее, и она его отпустила, пытаясь перехватить его руку. – Не тебе со мной тягаться, милая Лили. Насколько я понял, ты вполне удовлетворена событиями этой ночи?

– Я бы этого не сказала. – Ей удалось схватить одну его кисть, но он поднес ее руку вместе со своей к ее груди. – О, конечно, это было очень познавательно, но это никак нельзя назвать вполне удовлетворительным.

– Что? – Он опрокинул ее на спину и навис над ней, опираясь на локти, чтобы не придавить ее. Он, конечно, получил удовольствие, но был еще не полностью удовлетворен. – Следует ли это понимать так, что ты жаждешь большего? – Это приключение далеко еще не было окончено, и он был намерен пройти с ней каждый его поворот.

Она замерла, стала очень серьезной и в волнении облизнула губы, глядя на него снизу вверх.

– Не думаю, что я могла бы когда-нибудь тобой пресытиться. Но я знаю, что мне нужно навсегда сохранить эту ночь в памяти и быть этим счастливой.

Оливер приблизил губы к ее губам и поцеловал долгим, нежным, страстным поцелуем. Ее руки обвились вокруг него, и он сполна ощутил ее силу в этом объятии.

– Вот, – сказал он, с усилием оторвавшись от ее рта. – Этим скреплено мое тебе обещание.

Ее глаза заблестели.

– Обещание?

Осторожно! Он не мог загадывать далеко наперед. Так много опасностей подстерегало его на пути, что не было никакой возможности предвидеть свою судьбу. Даже попытка представить себе будущее с другой была немыслима, и столь же немыслимо было представить, что эта девушка отвергнет его, когда узнает о нем все.

– Какое обещание, Оливер?

– Быть твоим рыцарем.

Она улыбнулась. Такую улыбку он видел только у нее. Она сияла.

– Значит, мы друзья? Не такие, как большинство друзей, это правда, – потому что мы испытали это. – Она обхватила ногами его бедра и сомкнула их за его спиной.

Он молил небеса дать ему силы. Она обращалась с ним, точно дитя с игрушкой, не ведая, с какой опасностью играет.

– Да. Не такие. Более близкие. – Гораздо более близкие, стоящие у той грани, когда уже совсем не останется надежды на то, что можно будет принимать здравые решения. Она уже была скомпрометирована, но не настолько, чтобы все было потеряно – или, наоборот, обретено. Эта мысль отрезвила его.

– Мы будем заботиться друг о друге? Доверять друг другу?

Это был опасный путь, но он должен был ступить на него. Он уже не мог пойти на попятную.

– Так и будет.

– Поцелуй меня еще раз. И покажи мне другие вещи.

– Не думаю, что осталось много, чего бы ты не видела, – сказал он вяло.

– Ты хочешь сказать, что это все?

– Не сейчас, милая. Ах! Я и так был слишком несдержанным с тобой. Что же касается дальнейшего, то поживем – увидим.

Она собралась было что-то сказать, но передумала и подняла подбородок, требуя поцелуя.

Оливер с готовностью оказал ей эту услугу. Она схватывает все на лету, его воробышек.

Резкий хлопок заставил его вздрогнуть. Оливер вскинул голову.

Лили вскрикнула и прижалась к нему. Звук раскалывающегося фарфора или стекла разорвал тишину.

Дверь, распахнувшись, с такой силой отлетела к стене, что китайская фарфоровая ваза слетела со своего постамента из черного дерева на пол.

– Что это? – Страх придал Лили силы. – Что это, Оливер?

Он сделал движение подняться, но она не выпустила его из своих объятий.

– Ничего страшного. Это просто ветер, я уверен, – прошептал он.

– Сегодня почти безветренно.

– Лили, – твердо сказал он, – пожалуйста, успокойся.

– Я спокойна. Я не пущу тебя одного, это опасно.

Оливер заставил себя непринужденно рассмеяться. Он встал на ноги и помог ей подняться.

– Пойду закрою дверь.

Единственным источником света в комнате был камин. Он увидел свет лампы в коридоре.

– Лили…

Свет, льющийся в темную комнату, пригвоздил его к месту. Свет был ярким, почти ослепительным.

– Кто там, черт побери? – Он глядел на дверь, но в этот момент Лили бросилась к нему и обвила его руками.

– Позволь мне пойти с тобой, – потребовала она. – Там кто-то есть.

– Лампа. Бога ради! – Он грубо оторвал ее от себя. – Кто-то сбросил лампу. Они не знают пощады.

– Не знают пощады! – Голос, гулкий и густой, доносился откуда-то из-под пола. – Лили! Ох, Лили, стыдись. Беги. Беги, или он погубит тебя.

Лили вскрикнула.

Оливер метался по комнате, проверяя, не загорелось ли что-нибудь, потом бросился к двери и выбежал в коридор.

Он сделал всего лишь шаг, и, споткнувшись, упал, растянувшись во весь рост поверх чего-то округлого, очевидно, поверх проклятого кожаного слона.

Он окончательно рассвирепел и тут почувствовал на своей спине мягкие руки Лили. Некто сказал, что он представляет для нее угрозу.

– Сбежал, – процедил он сквозь зубы. – Я не стану гнаться за ним сейчас.

– Не надо. Вставай, пожалуйста. Теперь мы должны убедиться, что понимаем друг друга, Оливер.

Он вскочил на ноги и затащил ее обратно в гостиную, прежде чем запереть дверь.

– Оденься. Я должен доставить тебя обратно в твою комнату. – Ему не следовало допускать, чтобы похоть настолько помутила его разум.

– Хорошо. Но не забывай, мы заключили соглашение. Мы с тобой должны заботиться друг о друге. Мы теперь особенные друзья.

– Я представляю опасность для тебя. Я это чувствую. Кто-то, кто это сделал, не хочет, чтобы мы были вместе. Так тому и быть. Я должен быть уверен в твоей безопасности.

Она обернулась к нему, распрямив спину. Ее грудь вздымалась от прилива чувств.

– Вы, сэр, глупец.

– Лили…

– Не лиликайте. Вы – для меня, а я – для вас. Мы будем вместе. Вы будете хранителем моих сокровенных мест, а я буду хранительницей ваших. Так, сэр, и только так.