Текст книги "Миланья. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Стефания Эн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Ох, Кайла! Тебе были доступны лучшие мужчины как Империи, так и Корсики. А ты выбрала бандита. Мой мозг отказывается это воспринимать.
– И не нужно ничего воспринимать. Я и сама не знаю, как так вышло и почему. В начале я хотела лишь поиграть, помучить Феликса. Отомстить за тот первый вечер в Яме. Но постепенно, не знаю даже как, всё стало вдруг серьёзно. Мы оба влюбилась друг в друга без памяти.
– И он тоже? – обеспокоенно спросила Милли, – Этот козлина точно тебя не обманывает? Хотя о чем это я… Сама всё видела, как он бегает за тобой точно баран на верёвочке. Ладно. – смирилась она в вопросе, который в принципе её не касался. – Раз ты так решила – пусть так и будет. Но помните: я всегда начеку! Если он тебя обидит – перережу ему горло! Так и передай!
Союз Крафта и Феликса креп с каждым днём. Миланья не особо вникала в курс дела. Во-первых, её не допускали до политики, во-вторых, навалившаяся хандра убивала всякое желание чем-либо интересоваться. Однако новости начали долететь и до неё.
Информацию она стала узнавать из газет. Неожиданно в области многоуважаемого лорда Хауса начались восстания. Причём одновременно сразу в нескольких местах и весьма активно. Народные волнения прокатились по территориям и соседних правителей. Тех самых, которые хотели напасть на Крафта. Ах, какое совпадение! Теперь горе-правители вынуждены разгребать внутренние проблемы и не лезть на чужую землю.
Крафт выражал озабоченность сложившейся ситуацией, всячески сочувствовал несчастным коллегам. С пеной у рта доказывал на общих собраниях необходимость вместе победить столь неприятный недуг как повстанцы. Однако правители объединяться не спешили. Каждый рассуждал по принципу: моя хата с краю. Особенно рьяно придерживались нейтралитета три области, не участвующие в заговоре против Крафта. У них, по совершенно неизвестной причине, обстановка стабилизировалась. Волнений не было. И влезать в чужие разборки совсем не хотелось. Крафт же рвал и метал на собраниях. Дескать, общее дело, аристократическая солидарность, в конце концов, честь великих лордов обязывает к борьбе! Он даже перечислили в фонд борьбы с повстанцами, организованным мэром, кругленькую сумму. Только вот фонд этот погряз в бюрократических дрязгах и по факту помогал хило. Что ж. Это не зона ответственности Крафта. Лицо благообразного праведного аристократа он сохранит. Конечно, на собрания дядя по-прежнему незаметно таскал латта-бомбы для усиления эффекта. Однако только на эмоции больше не полагался.
Теперь то и дело у Крафта случались аварии и пропажи. То колонну грузовиков с оружием совершенно случайно захватывали бандиты. То поезд с обмундированием пойдёт под откос. И до прибытия спасательных служб вагоны успевали быть разграбленными. Лорд плакался коллегам, требовал справедливости и принятия мер от мэра. Только почему-то аварий становилось всё больше. Ох, уж эти бунтовщики!
Конечно, большую часть оружия и экипировку дядя передавал обычным банальным способом. Просто брал и отгружал. Но нужно было объяснить Хаусу и остальным, почему вдруг повстанцы так хорошо экипированы, причём с фабрик Крафта. Что ж поделаешь! Бандиты такие хитрые!
О том, почему наступления и бунты стали куда более продуманными и профессиональными, Крафт не имел ни малейшего понятия. Бандиты книжки умные стали читать, не иначе.
В одной из газет Милли увидела в качестве примера напечатанную агитационную листовку повстанцев. Десять, вот такие бумажки распространяются бунтовщиками для привлечения в свои ряды ещё большего числа людей. Листовка Милли не понравилась. Уж в чём-чём, а в рекламе она понимала. Работая раньше в фирме Эверина-страршего, ей приходилось немало общаться с ребятами из отдела продаж. В брошюре содержалось слишком много текста. В качестве иллюстрации использовалась грузовая ракета, стартующая в космос. Вероятно, создатели листовок хотели подчеркнуть, что доход от голубой руды, которую вывозят с Септимуса, достаётся лишь аристократам, правящей верхушке.
Но это было не то! Прочитав подобную писанину, пусть даже верную, не захочется идти умирать за общее дело! Да и вообще, какое "прочитать" в малограмотном обществе? Вероятно, сотрудники Крафта, работающие над пропагандой, забыли, что далеко не все дети на Септимусе ходят в школу. Минимум текста, яркая картинка с простым и понятным сюжетом – вот ключ к успеху!
Глава 6
Миланья мчалась на своём любимом автомобиле. Крыша от традиции откинута, скорость высокая. Белоснежный брючный костюм прекрасно сел по фигуре. Длинный светлый шарф играл на ветру. Сегодня живописные пейзажи вокруг не привлекали внимания девушки. У неё снова появилось дело. И это дело нужно выполнить.
Идея привлечь Мию к оформлению агитационных листовок возникла сразу после прочтения статьи в газете. Миланья загорелась новой задумкой и забыла про хандру. Поймала в кабинете Крафта. Ткнула ему и Даку – помощник тоже находился в комнате, напечатанную в газете брошюру. В красках и эпитетах объяснила, почему так делать нельзя, в чем ошибка, по какой причине листовка не будет эффективна. Поведала о принципах работы рекламы. Рассказала, как правильно привлекать клиентов – в данном случае добровольцев. Указала пути решения.
– Главное – качественная картинка. – заверила она Крафта. – Текст не нужен или же требуется совсем немного. Яркий образ – вот ключ к успеху! – с этим никто не спорил, и Милли продолжила мысль дальше: – Необходим художник, который сможет создать картинку, способную увлечь, повести за собой… Лучше Мии никто не справится. – вынесла она вердикт.
В кабинете воцарилась тишина. Крафт и Дак выразительно посмотрели на Милли. Наконец лорд прервал молчание:
– Миа – это дочка мэра?
– Да! – радостно заявила Милли, – она прекрасный художник! В ней я не сомневаюсь! Точно справиться!
Снова пауза. Дак скрестил руки на груди и укоризненно покачал головой. Крафт же не только состроил гримасу, но и схватился рукой за голову.
– Если бы у меня были волосы, они бы сейчас поседели! – ладонь лорда поползла со лба вверх по направлению к макушке. – Может ты перестанешь нервировать своего дорогого дядюшку и займёшься чем-нибудь женским? Родишь наследника, например?
– Крафт, вот вы сейчас зря так про меня! – запротестовала Миланья. – Я всё прекрасно понимаю. Господин мэр не в курсе. Знаю. Но он и не будет в курсе! Мы ему не скажем!
– Кто – мы?
– Я и Миа. Всё в тайне от мэра провернём, не переживайте! – уверенно заявила девушка.
– Деточка, – Крафт выговаривал слова медленно, точно доктор с безумцем в период обострения, – Миа – больная девушка. Она не в состоянии себя контролировать. У неё постоянно то приступ, то паника. Даже если ты уговоришь её, убедишь и попросишь не сообщать отцу, откуда гарантии, что она не передумает и не сорвётся?
– Гарантий у меня нет. Разве они вообще могут быть в этом быстро меняющемся мире? – потянуло её на философию. – Но я знаю точно. Миа справиться. А значит она нужна. И, чтобы вы прекратили обвинять меня в сумасшествии, можем поступить так: Миа нарисует сразу всю серию работ. И только потом, когда дело будет сделано, мы передадим картины в печать. Если кто-нибудь что-нибудь узнает раньше, скажем, что это просто серия творческих порывов. Зарисовки, не более. Кто станет обвинять художника в бунте? Для большинства он просто маляка. Хотя по факту его работы способны нанести больше урона, чем бомбы. И в конце концов, если уж вы так боитесь, то в крайней патовой ситуации валите всё на меня. Дескать, ненормальная невестка решила насадить принципы Империи на чужой земле. Виновата окажусь только я, не вы.
Дяде, как и всем в комнате, не очень верилось, что в случае провала никто не поверит, что Крафт был не в курсе. Однако лорд разрешил Милли попробовать. Он посчитал, что наличие картинок действительно не аргумент для обвинений. Мало ли кто что карякает? А если вдруг Миа сболтнет что-то отцу, то всегда можно сослаться на болезнь девушки и разыгравшееся воображение.
Машина Милли въехала во двор представителя короля. Девушка остановилась, вышла, передала ключи подбежавшему лакею, чтобы он припарковал транспортное средство, и вбежала по полукруглой лестнице в дом.
У Платинумов Миланью всегда хорошо принимали. Миа радовалась приходу подруги, тянула её в свою мастерскую, делилась нехитрыми секретами. С художницей почти никто не хотел общаться, и возможность поговорить с доброжелательным человеком всегда воспринималась как праздник.
– Ты давно не приезжала, – с укоризной сказала Миа, усаживая гостью на стул в своей мастерской. Яркие лучи проникали в комнату через высокие панорамные окна. Обилие света придавало студии жизни. Готовые картины, теперь уже аккуратно выставленные вдоль стены, а не сваленные в кучу, ещё ярче играли красками.
– Знаю, Миа, прости, – смиренно отозвалась Миланья. – Столько всего навалилось… И не передать!
– Ты из-за похорон переживала? – спросила в лоб художница. – Мама и папа говорили, что ты очень расстроилась из-за той умершей девушки. Ты боишься смерти?
– И да, и нет… Смерти по большому счету все боятся. Это естественный страх. Что касается смерти других… Зависит от того, кем являлся человек. Если речь о близком – конечно станешь переживать. Как иначе? Если же какой-то гад умрёт – туда ему и дорога! Никакого сожаления!
– Ты убивала, да? – догадалась художница.
– Да, было дело… Убивала… Ничего, что я с тобой поделилась? Ты не испугаешься? – Милли переживала, что такая информация может спровоцировать приступ.
– Нет. – спокойно отозвалась та. – Ты не против, если я буду рисовать?
С этими словами Миа подтянула к себе мольберт, взяла в руки палитру и принялась наносить краски на холст.
– У тебя ко мне какое-то дело. – рука художницы совершала мелкие движения, манипулируя кистью. – Не отрицай. Я сразу вижу людей. Не бойся, я не обижусь, что интересна только когда тебе что-то от меня нужно. Это совершенно нормально.
– Миа! – воскликнула Милли. – Не говори так! Ты очень хорошая! Просто я плохо себя чувствовала, поэтому не приезжала.
– А теперь почувствовала себя хорошо и приехала? – улыбнулась художница и сверкнула своими огромными глазами, выглянув из-за мольберта.
– Я действительно чувствовала себя плохо… Но потом в голове появилась идея… И стало хорошо… И… Ой… Выходит, мне правда от тебя кое-что надо. – сказала Миланья, разочаровавшись сама в себе.
– Говори же! – подбодрила девушку Миа, – Я же уже сказала, что не обижусь. И мне приятно оказаться кому-то нужной.
– Тогда слушай.
И Миланья честно, ничего не скрывая, всё-всё рассказала Мии. Про союз Крафта и Феликса, про восстания, по заговор против Крафта, про борьбу народа и желание сделать жизнь лучше. И, конечно, про бездарно выполненные брошюры упомянула.
– И ты хочешь, чтобы я нарисовала агитационные листовки? – догадалась Миа. – И при этом папе ничего не говорила. Иначе ты скажешь, что восстания, поддерживаемые Крафтом, лишь плод моего больного воображения. Нет-нет! – запротестовала она, видя, что Милли хочет возразить. – Это был не вопрос. Что ж. Я с радостью помогу. Почему нет?
– И ты согласна пойти против аристократов? Против лордов-правителей?
– А что мне твои аристократы? – Милли презрительно скривилась, – Они всегда брезговали мной, смеялись, издевались. Почему я должна их жалеть? – она немного задумалась, – Вы же не планируете ничего против моего папы? Нет?
– Нет, – заверила её Милли. – Положению лорда-мэра ничего не угрожает. Наоборот, оно должно укрепиться.
– Тогда я помогу. – сказала она, но спохватилась. – Только вот… Я не способна сейчас ездить на автомобиле. Очень боюсь. А без натуры не получится создать нужный образ.
– А если ты со мной поедешь? Я кое-что умею. В обиду тебя не дам.
– Всё равно страшно… – её аж затрусило.
Милли встала со стула, подошла к художнице, обняла её за плечи и прижала к себе. Девушка потихоньку затихла.
– Миа, – нежно, ласково сказала Милли, – дорогая моя Миа! Как мне тебе помочь? Только скажи! Всё сделаю! – фраза звучала хвастливо, но Миланье было всё равно. – Скажи, чего ты хочешь?
– Я действительно кое-что хочу, – медленно, шёпотом начала Миа, – Я хочу, чтобы они умерли!
– Ты имеешь в виду тех подонков? – Милли нежно гладила подругу по плечам, волосам, – Тех самых, которые…
– Да, именно их! – с жаром заявила Миа. – Отец говорит, что нужно прощать. Но такое нельзя прощать! Разве нет? – девушка повернулась и с вопросом посмотрела на Милли.
– Эти гады же не раскаялись? Насколько понимаю, нет. Значит жалеть их нельзя. Прощать – тоже. Грязь нужно вычищать. Иначе всё вокруг засрется. Но милая, как их найти? Это же случилось не один год назад, насколько я знаю. У тебя хоть что-то на них есть? Имена? Фотографии? Любые данные?
– Я знаю, что они из банды невидимок. Фото нет, но… Я помню лица, как сейчас. Хочешь, я их нарисую? Тогда сможешь их найти?
– Я не смогу, но… Знаю кое-кого, кто может. – у Милли снова появилась идея. – Если помнишь – нарисуй. Попробуем тебе помочь.
Миланья провела с художницей ещё несколько часов. К вопросу бандитов больше не возвращались. Беседовали на более приятные темы. Однако разговоры – разговорами, а Миа своё дело знала. Покидала дом мэра Милли с портретами мразей в графике.
Через несколько дней белый кабриолет припарковался у обочины дороги. Милли и Миа сидели и смотрели на картину напротив, с другой стороны трассы. Четверо молодых людей всячески пытались привлечь внимание. Махали руками, выбегали на полосу движения, сигналили проезжающим мимо автомобилям. Парни делали вид, что сломались и якобы просили помощи. Однако слава о бандитах и подобной схеме обмана широко распространилась по Септимусу. Водители, заметя подозрительных личностей, лишь прибавляли газу, а не останавливались.
– Это они? – спросила Милли у подруги, указывая на бандитов.
– Да. – Миа сидела вся бледная. Ей однозначно тяжело давалось происходящее. Однако она стойко держала себя в руках и не позволяла панике взять верх. Девушка переступила через себя, села и поехала с Милли. Это совсем не просто. – Один, правда, новенький, его я не знаю, но это не важно. Как ты их нашла?
– Нашла не я, – честно призналась Милли. – Один приятель подсуетился из конкурирующей банды, – имела она ввиду Феликса. – И нужно отдать должное, это Кайла уговорила его помочь, не я. Мой знакомый всё выяснил, дал наводку. Однако это всё не важно. Если это они, давай не будем тянуть.
– Давай… – одними губами прошептала Миа.
– Как хочешь, чтобы они умерли? Быстро или пусть помучаются?
– Всё равно… – еле слышно говорила художница. – Лишь бы скорее… Ааа! – заорала вдруг она. – Они идут сюда.
Действительно. Двое из банды заметили припаркованный на другой стороне дороги автомобиль и приближались к девушкам.
– Только спокойно! – попросила подругу Милли. – Не нервничай. Сейчас всё будет.
С этими словами Миланья взяла подготовленный ранее пистолет, спрятала его за спину, открыла дверь, вышла из машины, быстрым шагом направились в сторону приближающихся бандитов, не забывая маневрировать между мчащимися по дороге автомобилями. Девушка подошла на достаточно короткое расстояние, чтобы Мии лучше было видно, что именно сейчас произойдёт. Далее Милли вытянула руку с пистолетом вперёд и выстрелила в упор два раза. Оба бандита сразу упали замертво. Затем Милли перешла окончательно дорогу и направилась к оставшимся двум гадам. Парни не успели ничего сообразить, ведь обычно это они убивали людей, а не наоборот. Бандиты так и стояли около своего автомобиля, не понимая происходящего. Один из них хотел что-то сказать, но Милли не дала. Усмирила подлеца выстрелом. Остался последний, четвёртый. Тот самый, с зарисовок Мии.
– На колени и руки за голову. – громко скомандовала Милли.
То, что она проделала с его товарищами, придало веса словам хрупкой девушки. Бандит подчинился. Милли подошла ближе, уверенным жестом обыскала гада. Забрала нож. Пистолета у него не оказалось. Вероятно, не успел забрать из автомобиля.
– Почему ты этого не убила? – раздался рядом с Милли голос художницы. Девушка уже успела выйти из кабриолета, перейти дорогу, и оказалась рядом с подругой. На удивление Мию больше не трусило. Она стояла спокойно. Огромные голубые глаза наблюдали за всем с любопытством, не с паникой. Даже подобие улыбки нарисовалось на губах. – И ты тех точно убила? Как и договаривались? Не оглушила?
– Это же он, верно? – спросила у подруги Милли, указывая на стоящего на коленях парня. – И тех всех я убила. Целиком и полностью. Никакого оглушения. Насчёт этого не волнуйся.
– Умоляю, пощадите! – заныл пленный, услышав о мёртвых товарищах. – Мы просто путники, у нас сломалась машина… – рассказывал он сказку даже в такой ситуации, – Отпустите меня, умоляю! Я сейчас же уеду!
– А этого я не убила, потому что подумала… – продолжила Милли, абсолютно игнорируя речь бандита. – Подумала, может ты сама хочешь… Казнить гада. Если что – вот пистолет.
– Я умоляю, отпустите, – пуще прежнего заорал бандит, – хотите денег? Я дам, сколько пожелаете, дам! Рабом вашим буду! – ползал он на коленях. – Девицы-красавицы, сжальтесь! Ноги вам целовать стану. Только скажите, что хочется! Договоримся!
– Нет, лучше ты сама, – отказалась Миа от заманчивого предложения. – Ой, а что это у тебя в руке? – художница заметила отобранный у преступника нож. – Этим или подобным орудием он тогда всех моих слуг… У меня на глазах… А потом держал меня и угрожал… – на Мию нахлынули нехорошие воспоминания.
– Я тебя поняла.
Милли не стала больше тянуть. Вдруг опять приступ нахлынет?
Миланья перехватила нож в правую руку и чётким уверенным движением перерезала бандиту горло. Бездыханное тело свалилось к её ногам.
– Вот же мерзкий гад! – вскрикнула Милли. Она не рассчитала удар, и кровь из горла преступника ярким алым потоком забрызгала её прекрасный белый брючный костюм из лёгкой струящейся ткани. – Только посмотри, на кого я стала похожа! – жаловалась девушка подруге, указывая на испорченный наряд. – Кровь хрен отмоешь! Придётся выбросить… А я так люблю этот костюм! Вот же гад! – с досады пнула она тело ногой. – Даже сдохнуть нормально не мог! Всё вокруг обгадил. Тварь! – и она выругалась.
Мимо пролетали автомобили. Никто и не думал останавливаться и что-то выяснять, а тем более помогать. Четыре трупа, разбросанные по дороге, скорее пугали, чем манили на разборки.
Милли стояла около зарезанного бандита, продолжая сетовать на испорченный костюм. А Миа… Девушка залилась раскатистым громким хохотом. И это был не вопль сумасшедшего, а задорный весёлый смех. Так продолжалось несколько минут. Художница веселилась слишком громко. Милли забеспокоилась, не начался ли очередной приступ. Однако опасения оказались напрасными. Через время, насмеявшись вволю, Миа успокоилась.
– А с телами что мы будем делать? – практично поинтересовалась художница у подруги.
– Ничего не будем делать. – ответила та. – Это же бандиты. Кто их хватится? Люди из их же банды разве что. Но это уже не наши проблемы. А сунутся – получат как следует! Мало не покажется, – уверенно заявила она. – Трупы дорожная служба потом заберёт, не стоит беспокоиться.
Девушки вернулись к своему автомобилю и сели в кабину. Неожиданно Миа прильнула к Миланье и крепко обняла подругу.
– Спасибо тебе! – шептала художница, – Спасибо! Это именно то, чего мне так хотелось! Такого подарка мне никто никогда не делал! Я теперь понимаю, почему Эдик от тебя без ума. Рядом с тобой чувствуешь себя защищённым. Становится спокойно и хорошо. Эдик никогда тебя не бросит, не переживай! С тобой он чувствует себя в безопасности, а это дорого стоит.
Милли так до конца и не поняла, почему Миа поставила любовь и безопасность в один ряд. Однако спорить не стала – мало ли, какие мысли у художницы? Она все-таки не здорова. Зачем провоцировать? Итак море впечатлений за сегодня. Милли завела машину, и они уехали.
Глава 7
После приключения на дороге Мии заметно полегчало. Состояние стабилизировалось. Странностей стало в разы меньше. Приступы паники отступили. Резкие перепады настроения не донимали. Началась стойкая ремиссия. Девушка теперь без страха каталась на автомобиле, стала немного общительнее и веселее. Родители, мэр и его жена, никак не могли понять, с чем связана такая перемена. Ни Миа, ни Миланья, конечно же, ничего не сказали. Подобное откровение вызвало бы шок у четы Платинумов. Может, узнай они правду, вообще бы запретили Милли общаться со своей дочерью. Поэтому обе девушки молчали. Доктора лишь разводили руками, тоже не понимая, чем вызвана столь резкая положительная динамика. Но факт оставался фактом: Мии стало лучше.
Миланья жутко гордилась собой. Ведь это благодаря ей всё так хорошо закончилось. Она даже похвасталась о своём успехе в области психиатрии Тане. Доктор пришла в ужас. Нет, не от убийств. Здесь всё в порядке. Будучи раньше военным врачом, Таня привыкла к смерти. А если кто гадов каких убил – так это вообще замечательно! Однако в медицинском плане ничего замечательного не было.
– Ты зачем это сделала? – ругалась Таня. – Совсем не соображаешь? У девочки серьёзное нервное расстройство. Поломанная психика. А ты такие эксперименты творишь! Разве так можно? Ты бы хоть прежде, чем делать, у меня спросила, посоветовалась.
– А что такого? – не понимала претензий Милли. – По-твоему, нужно было этих мразей в живых оставить? Понять и простить? В клетку посадить на усиленное питание?
– При чем здесь клетка?! – продолжала ругаться Таня. – То, что их полагалось казнить – здесь однозначно. Раз правительство Септимуса бездействовало, ничего страшного, что ты сама приговор в исполнение привела. Но, скажи пожалуйста, дурья твоя голова! Зачем ты на глазах у девочки гадов казнила? Неужели нельзя по-другому? Прикончила бы их сама, а потом видео или фото трупов показала. Этого вполне достаточно.
– Но Миа сама хотела всё видеть! – протестовала Милли.
– Мало ли, что она хотела! А если бы кровавая сцена спровоцировала приступ? Если бы наоборот получилось? Сознание совсем могло пропасть, уступив место безумию. Что тогда?
– Что тогда, что сюда… Вот ты нудная! Нет бы порадоваться! Всё ж хорошо закончилось!
– Хорошо, что хорошо, – заключила доктор, – но впредь прошу подобных экспериментов, без консультации врача, не ставить. Тебе просто повезло.
На том и порешили.
Миа теперь относилась к автомобилям спокойно. Ездила везде. А с Миланьей так вообще согласна хоть на край света отправиться. И Милли этим пользовалась.
Потребность в агитационных брошюрах никуда не делать, и теперь предстояла большая работа по поиску характеров и сюжетов. Однако с этим проблем не возникло. Различных образов и типажей простого народа имелось немало.
Милли сначала возила Мию в рабочие кварталы в области Крафта. Однако скоро стало понятно, что это не то. Да, образов здесь находилось предостаточно. Но не было ни страдания, ни уныния. Униженных и оскорблённых тоже не имелось. У Крафта с рабочими ничего плохого не происходило. Разве что занудная стабильность: работа, достойная зарплата, хорошее жильё, отдых по расписанию, медицинское обслуживание и прочая нудятина. Да, ещё закон и порядок имелся. Возможно, кому-то такая жизнь показалась бы скучной. Но рабочие оставались довольны своей долей. А посему страдальческих типажей здесь не имелось.
Пришлось искать иные источники вдохновения. Милли хотела было отправиться в соседние области, но вовремя передумала: она, как представитель аристократии, могла навлечь гнев народа как на себя, так и на Мию. Всё-таки у соседей обстановка с каждым днём становилась всё более нестабильной. И поэтому остался лишь один выход: ехать за вдохновением в Яму.
В посёлке Мии понравилось. Да, сначала новенькую странную девушку местные воспринимали с опаской, однако очень скоро поняли, что она безобидная. Мухи не тронет. И жители оттаяли. Поскольку художница была очень худенькая, её тут же принялись опекать заботливые местные дамы. Люди, не по наслышке знающие, что такое голод, не могли спокойно смотреть на кожу и кости. А именно так выглядела Миа. Жители, а особенно жительницы, решили, что подобная фигура – следствие недоедания. О психологии они знали мало либо вообще не знали, и не представляли, как это работает. Дамы, при каждом визите Мии в Яму, старались накормить несчастную худышку. Звали в гости, запросто угощали нехитрыми блюдами, сетовали, что девушка очень мало ест. Доказать, что плохой аппетита – следствие душевной болезни, не получалось. Мию подобная назойливость в какой-то момент начала раздражать. И Миланье пришлось вмешаться. Иногда она чуть ли не силой вытаскивала художницу из цепких объятий заботливых хозяек.
Но подобные эпизоды – лишь частичность. В общем всё шло хорошо. Работа двигалась по плану. Миа выбирала незаметный, насколько вообще можно быть незаметным в трущобах, уголок и рисовала, рисовала, рисовала… Обилие различных характеров, типажей, странная манера общаться. Миа, будучи аристократкой, не привыкла видеть простую грубую возню, зачастую сопровождаемую руганью, криками и нередко рукоприкладством. Однако это её не пугало. Наоборот, вдохновляло. Зарисовки в графике сыпались одна за другой.
Ещё Миа познакомилась с Джованни. Мальчик и девушка сразу нашли общий язык. Художница искала сюжеты, а малец оказался кладезью различных историй. Юркий и ловкий, он много где бывал и много чего видел. И теперь с радостью делился накопленными знаниями с новой подругой.
В одно прекрасное утро Милли, Эд и Крафт завтракали в столовой. Внезапно мирные посиделки прервало появление курьера. Слуги принесли посылку прям в столовую: так им приказали. Это оказались варианты листовок от Мии.
Миланья отошла к свободной части стола, положила посылку и разорвала упаковку. На поверхности рассыпались цветные яркие карточки. Девушка взяла одну из них. На картинке изображена женщина средних лет, обнимающая девочку-подростка, дочку. Лицо матери искажено ужасом, она крепко защищает ребёнка, пытается заслонить дитя собой. Девочки почти не видно за телом женщины, лишь хрупкие ручки обнимают, цепляются за маму. На заднем фоне приближается силуэт элегантного, хорошо одетого мужчины с хищной пошлой ухмылкой. Он выглядит вальяжно, уверенно. Одна рука в кармане, вторая подкручивает ус. Чуть дальше, за важным господином, несколько крепких дядечек, предположительно свита богатого вельможи, следящая, чтобы желания нахала выполнялись в точности. Сюжет понятен. Ещё через минуту ребёнка заберут у матери. Потом вернут, но… На карточке красными буквами написано только одно слово: "Хватит!".
Милли взяла следующую картинку. Здесь изображение разделено как бы на две части. И там, и там шахтёры. Слева замученные, исхудалые, жилистые, в обносках и тряпках. Все в чёрной копоти. Натруженные руки рубят породу примитивным тупым инструментом. Пыль летит в ничем не защищенные головы: в глаза, в рот, в волосы… Если учесть, что добывается в шахте голубая руда – токсичное ядовитое вещество, жить этим беднягам два-три года, не больше. Справа картинка иная. Шахтёры в полной экипировке, с касками и респираторами, в хорошо оборудованной шахте, работают слаженно и бодро, не испытывая дискомфорта от тяжёлых условий. Видно, что этим ребятам труд в радость, ведь техническое оснащение сводит на нет все негативные эффекты от руды. На этой карточке надпись лишь справа: "Мы тоже так хотим!".
На следующей карточке изображён только один человек. Нарисован по пояс молодой мужчина с простыми чертами лица и в обычной одежде. Парень сосредоточен, брови сдвинуты, глаза горят. Корпусом как бы поддался вперёд – вот-вот вырвется с картинки. У мужчины сжата в твёрдый кулак и поднята вверх огромная, привыкшая к работе рука. Внизу надпись: "Кто, если не мы? Вперёд!".
Милли хотела рассмотреть ещё и другие работы, но тут появился дядюшка. Лорд буквально отпихнул невестку от стола и сам принялся изучать карточки.
– Ого! – Воскликнул дядя, разглядывая изображения, – Просто отлично! А эта девчонка, Миа, молодец! Справилась прекрасно! Я сейчас насмотрюсь, и сам вступлю в сопротивление, – пошутил он. – Так. Часть нужно выпустить как брошюры, а другие распечатать плакатами. Пусть люди Феликса клеят во всех доступных местах. Не станем терять время. Сейчас найду Дака и займёмся. – с воодушевлением заявил он.
Лорд, несмотря на протесты Милли, не успевшей рассмотреть все сюжеты, сгреб все карточки, желая забрать, но тут наткнулся на большое полотно на дне посылки.
Эд как раз тоже подошёл к свертку.
– О! Да здесь ещё картина! – заявил муж, вынимая работу. – И лист с текстом. – Эдик развернул послание. – Ничего не понимаю…
Милли забрала письмо и прочитала:
– Посвящается безвременно ушедшему, внезапно покинувшему этот мир, элегантному, прекрасному, светлому созданию – белому костюму! – пробежалась она по тексту. – Неужели… – Милли развернула и очистила от упаковочных бумаг большое полотно.
– Милли, это же твой портрет! – Эд с интересом рассматривал работу, – Но где Миа это увидела?
На картине была изображена Миланья во весь рост. На девушке красовался элегантный приталенный белый брючный костюм. Её глаза горели зелёным огнём. Милли стояла в пол оборота чуть расставив ноги. В правой руке занесён готовый для удара нож. Всё тело напряжено, точно у пантеры перед прыжком. На коленях перед девушкой стоял какой-то мужчина. Его лицо нечетко размыто. Без слов понятно, что жить ему осталось несколько секунд. Ещё мгновение, и лезвие пройдётся по его толстой шее.
– Сильно конечно, – дядя тоже залюбовался портретом. Стоял, потирая пальцами подбородок. – Ну и воображение у этой дочки мэра! Это ж надо такую сцену придумать! Она точно со странностями.
Портрет понравился всем. Наконец-то у Мии получилось перенести на полотно столь сложный образ, не поддававшийся много месяцев. Только вот о том, что сюжет ни капли не выдуманный, Милли никому не сказала. Это их с Мией тайна.
Настали спокойные дни. Вернее, спокойными они являлись только для Миланьи. Дядюшка вёл тяжёлую работу по развитию и управлению конфликтом в соседней области. Основные силы были брошены на область Хауса. Именно он слишком рьяно рвался заполучить территории Крафта. Два других союзника Хауса тоже получали свою порцию волнений. Однако там бунты не носили угрожающего масштаба. Пока не носили… Всё шло по плану. Сначала должен пасть Хаус, потом и до остальных очередь дойдет, никуда не денутся.
Эдуард, как всегда, занимался своей любимой физикой. Гипотезы, эксперименты, научные диспуты по видеосвязи с коллегами с других планет. Жизнь учёного протекала насыщенно и интересно. Миланья, будучи человеком грамотным, активно интересовалась идеями мужа. Выслушивала, поддерживала. Эдик работал над созданием блокировки от латта-волн. Для этого пришлось привлекать Феликса. Ведь именно глава бандитов обладал столь редким даром, как сопротивление навязанным из вне эмоциям. По началу возникли некоторые сложности. Дело в том, что для сбора информации необходимо наблюдать за объектом длительное время при разных обстоятельствах. Но графики Феликса и Эда никак не совпадали. И один, и второй полностью нагружены делами, не дающими достаточно свободных минут. Тогда для наблюдения Эд по совету жены привлёк Бовари – врача Ямы. Учёный – самоучка с радостью откликнулся. Он обладал достаточными знаниями, чтобы управляться с аппаратурой, ведущей записи изменений в объекте, то есть в Феликсе. И времени у врача хватало. Так что выход в этом вопросе нашли.
