Текст книги "Нарушенные обеты"

Автор книги: Стефани Даниэльс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Когда дверь закрылась, Венди попыталась вернуть Джеку деньги, но он только махнул рукой.

– Это для меня единственная возможность съесть что-нибудь перед сном. – Он втянул в себя воздух: – Очень вкусно пахнет.

– Тогда угощайтесь, – произнесла Венди. Убрав на полку кисти и банки с краской, она начала выкладывать на кофейный столик тарелки, салфетки и банки с пивом. – Любой, кто способен поставить на место рассыльного, заслуживает моей бесконечной благодарности.

Она положила на пол у кофейного столика подушку и уютно устроилась на ней.

– Я умираю от голода.

– Я тоже, – признался он, принимая из ее рук тарелку с пиццей. – Вы всегда ужинаете так поздно?

– Только когда работаю. Правда, последнее время я работаю каждый вечер: у меня два больших заказа.

Несколько секунд он молчал, пережевывая пиццу.

– Отличная пицца.

– Я всегда заказываю только в «Верди». Там ее готовят лучше всего.

Он открыл банку пива и сделал глоток.

– Это ваши работы?

У стены стояло четыре раскрашенных в яркие цвета стула разных размеров. Венди еще не успела их закончить. Ее клиент просил, чтобы стулья напоминали ему дикую природу Африки. Это был необычный заказ, и она долго пробовала разные комбинации – черные пятна на шкуре леопарда, зеленые дуги, напоминающие лианы, и синие продольные эллипсы, изображающие озера. Результат был необычным и очень интересным.

– Да, – подтвердила она. – Я выполняю заказ для владельца туристической компании. Он предлагает своим клиентам сафари в Кении.

– Ах вот как. – В его голосе появилась ирония. – Отсюда – леопардовая раскраска. А откуда эти серые пятна?

– Просто фантазия. – Видя непонимание на его лице, она объяснила: – В художественные работы всегда надо добавлять немного фантазии.

– Возможно, вы правы.

– Похоже, я вас не очень убедила?

– Нет, нет, очень интересно, просто, может, я не привык.

– Нет, вам не нравится. – Она удивилась, почувствовав, что это ее больно ранило.

– Сразу видно, что вы вкладываете в свои работы много труда, – мягко произнес Джек, стараясь вернуть ее доброе расположение. – Я просто большой консерватор и ваших работ не понимаю.

– Ну что ж, по крайней мере, откровенно.

Обычно Венди могла объяснить свои взгляды тем, кто «не понимал» того, что она делает. Иногда, впрочем, подобрать нужные слова ей не удавалось. Как можно объяснить искусство? Оно не поддается рациональному анализу.

– Я рад, что вы на меня не обижаетесь, – сказал он.

– Вы просто сказали то, что думаете. – Она скрестила ноги, как йог. – Я тоже этим отличаюсь. Так что у нас много общего.

– Надеюсь, что это так. – Джек улыбнулся.

– Я тоже надеюсь. – Венди не смогла не улыбнуться в ответ и отвернулась, чтобы не выдать себя. Этот человек и не подозревает, как дьявольски он привлекателен, когда улыбается.

Надо было срочно поворачивать разговор в какое-нибудь более безопасное русло. О чем они вели речь? Что у них много общего.

– У нас много и различий во взглядах, – сказала она. – Но я не думаю, что они носят принципиальный характер.

Она откусила от пиццы большой кусок, чтобы скрыть замешательство, и постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал непринужденно:

– Хорошая пицца, правда?

– Очень хорошая.

Это было сказано без всякого выражения. Джек тоже хотел скрыть свои чувства. Он представил себе, как она может выглядеть на кровати без одежды, как ее волосы рассыплются по подушке… Остановись, сказал он себе. Успокойся. Хорошая беседа с привлекательной женщиной – это тоже очень много.

– А вообще здесь довольно весело. – Джек оглядел комнату и улыбнулся. – Думаю, вы по натуре веселый человек.

Бросив на него быстрый взгляд, она заметила, что его первоначальная напряженность исчезла. Волосы у него растрепались и уже совсем не походили на армейскую прическу.

– Думаю, вы просто привыкли быть строгим с детьми, – произнесла Венди. – Мне казалось, что вы всегда сдержанны, и я рада, что ошиблась.

– Я стремлюсь постоянно держать себя под контролем, – возразил Джек. – Дисциплина для меня очень важна. – Вдруг выражение его лица изменилось, и в его голосе послышалась боль. – Только недавно я понял, как много потерял. Я упустил немало таких прекрасных вечеров, как этот. – Он поднял глаза и остановил свой взгляд на ее лице. – Мне он очень понравился.

Она почувствовала, что у нее сильно забилось сердце.

– Странно, я считала, что вы женаты и у вас по крайней мере двое детей. – Она с надеждой ждала его слов, подтверждающих, что она ошибается.

Он рассмеялся:

– У меня уже восемнадцать детей. Все они из приюта. Больше у меня нет никого. И я не женат. Пока что.

Венди отметила для себя это «пока что» и припрятала где-то в глубине сознания, как песчинку, которая со временем может стать жемчужиной.

Неожиданно Джек поднялся с дивана, опустился прямо рядом с ней на ковер и, упершись локтем в пол, положил голову на ладонь.

– Здесь, на ковре, мне удобнее. – Он пригубил пиво.

– Я тоже люблю сидеть на полу. – Вблизи она могла разглядеть его глаза – цвета голубого ириса с темным ободком, глубокие, похожие на агаты.

Он также внимательно всмотрелся в ее лицо. Венди пыталась угадать, о чем он при этом думает, но его привычка не выдавать своих эмоций мешала ей. Она перевела взгляд на его губы. Не может быть, чтобы эти губы не захотели ответить на прикосновение ее губ. Ей захотелось немедленно это узнать.

И тут Джек положил ладонь на ее руку. Она не стала сопротивляться. Его пальцы медленно прошли по ее предплечью, дошли до кончиков пальцев и замерли на ее ногтях, на которых остались пятна засохшей краски. Это была ласка – мягкая, нежная, рождающая желание.

– У меня руки в краске, – смущенно пробормотала она, пытаясь убрать руку.

Он мягко сжал ее пальцы, не собираясь их отпускать.

– У вас просто замечательные руки. Мягкие, теплые, очень женственные… – Оторвав взгляд от ее руки, он остановил его на ее глазах, затем опустил на губы. – И вы очень красивая женщина. – Он произнес это тихо, как будто думая вслух.

Венди хотела отвести эту похвалу, но слова замерли на ее губах – он наклонился к ней. Она затаила дыхание. Не в страхе или нерешительности, а в ожидании. Его губы слегка коснулись ее губ, но затем отстранились. В его глазах был вопрос.

– Как хорошо, – прошептала Венди.

Это прозвучало как поощрение. Джек привлек ее своей груди и прильнул к ее губам. Его язык проник в ее рот и начал свое жадное, голодное, ненасытное исследование, от которого в ее венах бешено застучала кровь. Этот поцелуй показался ей совершенным – ласковым, властным, возбуждающим.

Было удивительно, что столь нежным может быть такой массивный человек. Она провела руками по его груди, и ощущение силы налитых мускулов тоже понравилось ей.

Его руки еще двигались по ее спине, а она уже мысленно видела, как его пальцы проникают под ее рубашку и ложатся на обнаженное тело. Однако какая-то часть сознания говорила ей, что она должна отвести от себя его руки. Странная природа у женщины, подумала Венди, – что-то в ней противится мужской ласке и что-то тянется к ней.

И тут Венди услышала, как в замочную скважину входит ключ. Она отстранилась – но медленно, потому что ей не хотелось покидать его теплых объятий, – и попыталась взять свои чувства под контроль.

Справившись с собой, она взглянула на Джека. Он растерянно поправил свою рубашку, провел рукой по волосам.

– Должно быть, это Нэйт. Он снимает со мной студию.

– Нэйт? – хрипло произнес Джек.

В его взгляде была не только растерянность, но и обида. Венди пожалела, что не предупредила его.

– Это один из моих самых старых друзей. Он художник и скульптор. Когда мы учились вместе в средней школе, то жили через дорогу. Он меня водил на все фильмы ужасов, которые тогда выходили. – Венди поняла, что болтает лишнее, но не могла остановиться. – Когда мы случайно встретились несколько лет назад, то решили снять помещение вместе.

В это мгновение друг детства справился наконец с замком и прошествовал в комнату. Одного взгляда Нэйту хватило, чтобы понять: он несколько не вовремя.

– Привет, дорогая. – Он опустился в кресло и небрежно закинул ногу на ногу. – Я верно расслышал, что ты говорила о моей страсти к фильмам ужасов?

– Да, так и было. Позволь тебе представить моего босса Джека О’Коннора. У нас в приюте возникли кое-какие проблемы, и он пришел поговорить со мной.

Мужчины поприветствовали друг друга. Глядя на своего щуплого компаньона, Венди подумала, что таким могло быть приветствие Давида и Голиафа.

Заметив на столе пиццу, Нэйт произнес:

– Пожалуйста, не прерывайте свой ужин.

– Да нет, мне уже пора идти, – хмуро ответил Джек. Он поднялся и с трудом выдавил натянутую улыбку. – Спасибо за пиццу и пиво, Венди.

– Вы уверены, что не хотите чашечку кофе? – спросила она, а про себя подумала: «Или еще один долгий чувственный поцелуй?»

– Или рюмку коньяка? – улыбнулся Нэйт.

– Нет, благодарю вас.

Джек вышел, его шаги некоторое время были слышны из коридора.

– Доброй ночи, – произнесла она ему вслед.

Почему у него был такой удрученный вид? Он расстроился, увидев постороннего парня в ее жилище? Но она довольно ясно дала ему понять, что они всего лишь снимают вместе помещение. Или он не поверил ей?

– Ты не собираешься запереть дверь за своим другом?

Ах да. – Венди повернула ключ и машинально направилась в коридор, ведущий в ее комнату.

– Ты не хочешь мне ничего рассказать?

– О чем? – повернула она голову.

Нэйт иронично улыбнулся.

– Не изображай невинность, дорогая. Когда я зашел сюда, между вами прямо-таки пробегали искры.

– У нас был только один замечательный, чувственный поцелуй, но до того, как ты пришел, этот человек уже собирался уходить.

– Ты говоришь это с таким разочарованием! Голубка, не сомневайся, ты ему безумно нравишься. Скорее всего у него какие-то свои проблемы – подружка или еще что-то в этом роде. Ты про это просто еще не знаешь. Не принимай все близко к сердцу.

– Спасибо за совет. Может, ты и прав. У меня был трудный день, Нэйт. Я иду спать.

Глава 5

Подходя к машине, Джек поднял воротник куртки чтобы защититься от дующего с гор холодного ветра. Открывая дверцу, он горько усмехнулся. Первый его опыт не удался. Впрочем, по определению, первый опыт не может быть удачным. Это как получение работы – вы не можете приобрести работу, не имея предыдущего опыта, и вы не можете получить опыт, не устроившись на работу.

Забравшись в машину – старый, бегавший уже десять лет автомобиль компании «Америкэн моторc», прозванный подростками из приюта «наркомобилем» за его белый цвет, – Джек некоторое время сидел неподвижно, вглядываясь в туман за стеклом.

Туман держался низко, кое-где из него торчали верхушки деревьев и крыши домов, но он был таким густым, что Джек буквально ощутил, как он влажен, и по его спине пробежала дрожь.

Этот вечер начинался на удивление хорошо. Хоть он пришел к Венди и без тени намерения ее целовать, он сделал это, и все получилось удивительно естественно. Его губы сами потянулись к ее губам; при этом его сердце бушевало в груди, как океанский прибой. Вспоминая шелковую мягкость ее кожи, нежность ее губ, он подумал, что мог и совсем потерять голову. Может быть, Нэйт явился вовремя.

Джек припарковался на стоянке неподалеку от церкви святой Евангелины. Выйдя из машины, он направился к домику отца Куинна. Хотя была уже почти полночь, в окне священника горел желтый огонек настольной лампы.

Увидев Джека, отец Куинн улыбнулся, отодвинул лежащую перед ним папку и снял с носа очки в тонкой оправе.

– А, Джек! Так часто ты не приходил ко мне уже давно. – Он задержал на госте задумчивый взгляд, затем перевел его на часы. – Знаешь, я что-то проголодался. Не хочешь ли немного подкрепить силы?

– Именно об этом я и мечтал, – ответил Джек, думая, что пицце придется слегка потесниться. – Как вы относитесь к мексиканской кухне?

В глазах отца Куинна блеснул огонек.

– Великолепно! Острая пища согревает и желудок, и душу.

Джек отвез его в свой любимый мексиканский ресторанчик, который работал круглосуточно.

В этот час ресторан был почти пуст. Джек подумал, что хотел бы оказаться здесь с Венди.

Он решил заказать бобы с рисом, пиво и кофе.

– Как себя чувствует новая учительница? – спросил священник.

– Прекрасно.

– А как ты чувствуешь себя сам? – спросил священник.

– Тоже отлично. – Джек приложил ладони к бумажному стаканчику с кофе, стараясь их согреть. Может, его отношения с Венди все же не вконец испорчены?

– Вы видите эти машины за окном?

– Да.

Я смотрю и пытаюсь представить, сколько времени потратили их владельцы, чтобы заработать на них. Интересно, они задавали себе вопрос, зачем они это делают?

Отец Куинн повернул голову к машинам.

– Приобретая такие машины, их владельцы получают чувство самоуважения, гордости, полноценности жизни. Может, для кого-то из них это символ власти, богатства.

Джек задумчиво пригубил кофе.

– Когда мне было двенадцать и я решил стать священником, я перестал общаться с детьми моего возраста, потому что у них были другие интересы. Тогда я много занимался, много читал. Именно тогда я и приобрел привычку жить одинокой жизнью и надеяться только на себя. Мне и в голову не приходило, что можно жить как-то иначе. Сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, как был глуп.

– Никогда не проклинай свое прошлое, – прервал его отец Куинн, завертывая в салфетку пустую бумажную тарелку и пластмассовую ложку. – Те, кто потратил годы на то, чтобы купить «кадиллак», могут сказать тебе то же самое. Но это не значит, что они выбросят свою машину на слом. Просто поймут, что, кроме той цели, которой они добивались – и добились, – для них важно что-то еще. Тот, кто это понял, богаче того, кто до этого так и не дошел. А за эту науку надо платить временем.

– Понятно, – протянул Джек, наливая сливки в кофе. Когда он поступал в семинарию, самым трудным в жизни священника ему представлялся обряд безбрачия. А может, он был не прав? Что сложнее – безбрачие или жизнь с кем-то? Он посмотрел на влюбленную пару у стойки. Смог бы он быть таким же нежным, открытым, как тот смуглый мексиканский парень? – Может, вы правы. Просто раньше я никак не мог представить, что люди способны резко изменить свои взгляды.

– Поверь мне, люди часто сильно меняются. – Глаза отца Куинна встретились с глазами Джека. – При этом им порой кажется, что они отходят от Бога. На самом деле они подходят к Богу ближе, они начинают понимать божественное в человеке, который очень непрост.

– Мне хотелось бы верить в Бога так, как в него верите вы. Когда не нужно задавать вопросов, анализировать, мучиться, правильны ли твои поступки.

– Задавать вопросы надо. Но в духовной сфере человека есть принципы, подвергать сомнению которые – грех. Да и не все подчиняется анализу. Человек слаб, он не может понять все и управлять всем.

Потирая пальцами виски, Джек несколько секунд размышлял над словами священника. Именно это было его главным недостатком – он хотел управлять всем и хотел быть лучшим во всем. В семинарии он пытался стать лучшим учеником; когда ему представилась возможность заведовать приютом, он выбрал самый большой в городе и стал управлять им с той же твердостью и требовательностью, с которой относился к себе самому. Однако если у него возникнут с кем-то какие-то отношения, его стиль общения с людьми придется менять. И он не знает как.

– Я заплачу, – произнес Джек, принимая счет из рук официанта. Священник взглянул на почти нетронутую тарелку своего собеседника, но не возразил.

– Ты сильно изменился, – сказал отец Куинн, мягко опуская руку на плечо Джека. – Но я тебя прошу об одном – сохраняй веру.

Открыв следующим утром дверь класса, Венди замерла в изумлении. Она предполагала увидеть здесь беспорядок, но такой старательной злобной разрушительной работы она никак не ожидала. Краской были измазаны все парты и все стены, по полу были раскиданы сломанные кисти и разорванная бумага.

В коридоре раздались гулкие шаги. Венди повернула голову и увидела Джека. Он был одет в рваную фланелевую рубашку и старые синие джинсы. Венди подумала, что в этом наряде, подчеркивающем его фигуру, он выглядит сексуальнее, чем другие мужчины – в смокингах. Одного взгляда на его лицо ей было достаточно, чтобы понять: о вчерашнем вечере Джек вспоминать не хочет. Меж бровей лежала резкая складка, делающая его лицо жестким и строгим. Вместо приветствия он только отрывисто бросил:

– Принимаемся за работу.

Что ж, если он хочет показать, что сохраняет дистанцию, то и она сможет изобразить это с неменьшим успехом.

– Конечно. С чего начнем?

Они распределили между собой работу и в полном молчании принялись убирать комнату. Тем не менее Венди постоянно остро ощущала его присутствие. Один раз они нагнулись за обломком кисти почти одновременно, и их руки соприкоснулись. Джек резко выпрямился; в его глазах были видны растерянность и жадное, едва сдерживаемое желание коснуться ее руки еще раз, отчего у Венди перехватило дыхание, а сердце стукнуло, сбившись с ритма.

– Приношу извинения, – произнес, отступая на шаг, Джек.

– Не стоит.

Когда еще пять минут прошли в полном молчании, Венди не выдержала.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Что ты имеешь в виду? – Вопрос прозвучал с таким недоумением, как будто она говорила на суахили. Он никак не желал снимать свою непроницаемую маску.

– Я считала, что прошлым вечером мы хорошо провели время, а теперь ты почти не разговариваешь. Почему?

Он вытер пот со лба тыльной стороной руки. Суровость на его лице сменилась выражением вины.

– Наверное, я веду себя как идиот?

– Нет, я бы так не сказала, – смягчилась она.

– Я просто устал за неделю. Было много работы – и вот теперь этот вандализм. – Он поднял на нее глаза – поверила ли она в это объяснение? Внезапно его лицо расплылось в улыбке: – А может, дело в том, что я сегодня не занимался зарядкой?

– Тебя расстроило то, что Нэйт… помешал нам?

– Это застало меня врасплох, но не расстроило. Я превосходно провел время прошлым вечером. – Он протянул ей руку. – Друзья?

Она взяла его теплую, твердую ладонь.

– Друзья.

Дружескими ее чувства к этому загадочному человеку назвать было трудно, но скорее всего разумным было бы сохранить их отношения платоническими. Венди не хотела вступать в связь с человеком, у которого стремления к сближению было еще меньше, чем у нее.

В эту секунду в комнату почти ворвался Ламар. Венди поспешно отпустила руку Джека.

– Привет, училка, – начал Ламар, но замер, не докончив фразы. На его лице ясно читалось изумление.

– Что это? Здесь был Фредди Крюгер?

Венди не сдержала смеха.

– Ламар! – громко выкрикнул Джек. – Обращайся к своей учительнице «мисс Вэлдез». Ты знаешь, какие у нас правила.

Тон Джека удивил парня еще больше. Секунду он смотрел на заведующего приютом открыв рот, потом негромко произнес:

– Да, сэр.

Только тут Венди пришла мысль, что Джек, по-видимому, чувствует неловкость из-за вчерашнего вечера и недовольство собой выплескивает сейчас на Ламара.

– Но это не значит, что у нас не будет урока? Да, мисс Вэлдез? – спросил паренек с надеждой.

Венди оглядела комнату, и тут ей в голову пришла интересная идея. В этом помещении урок провести нельзя; к тому же стоит оставить Джека одного, чтобы он разобрался наконец с собственными мыслями.

– Сегодня мы отправимся на экскурсию, Ламар. В мою студию. Мы поедем в моем фургоне. – Она повернулась к Джеку. – Если мистер О’Коннор справится здесь один.

Он хмуро посмотрел ей в глаза.

– Что вы собираетесь делать?

«Поесть пиццы и потанцевать», – хотела она язвительно ему ответить, но сдержалась.

– Покажу им мою художественную студию. Они смогут посмотреть мои работы и работы Нэйта, а также краски, кисти и инструменты, которые я использую.

Джек вытер руки о штаны.

– Хорошо. Но они не должны опоздать на следующий урок.

– Они не опоздают.

– А я пока возьму ребят, и мы быстро приведем в порядок эту комнату. – Джек говорил уже своим обычным голосом – голосом человека, обремененного множеством обязанностей.

– Спасибо.

Он поднялся с пола и молча вышел из класса. Венди проводила его глазами. Джек снова надел непроницаемую маску. Неужели он всегда носил ее, не позволяя никому стать себе близким?

Стоя в гостиной, Венди с интересом наблюдала, как ее ученики воспринимают студию.

Джиллиан подняла одну из чистых кистей и провела ею по своей щеке.

– Как мягко! – воскликнула она. – Она мягче, чем моя косметическая кисточка! Из чего она сделана?

– Из белки.

Открыв коробку, Венди стала доставать кисти, объясняя особенности применения в художественных работах каждой из них.

– Как у вас жарко, – протянул Ламар, подходя к окну. Сквозь жалюзи на пол падали ослепительно яркие солнечные лучи. Внезапно он лукаво прищурил глаз: – Вы живете здесь одна или с приятелем?

Она постаралась, чтобы ее лицо осталось спокойным.

– Я снимаю студию на паях с одним человеком. Его зовут Нэйт.

– О! – хлопнул в ладоши Ламар. – Я так и знал, что у вас есть бой-френд!

– Мы только вместе снимаем помещение. Нэйт – такой же художник, как и я.

Ламар помрачнел.

– Знаю я вас, взрослых. Все вы врете.

– Давайте я покажу вам некоторые из работ Нэйта.

Она провела своих учеников в комнату Нэйта, где стояло несколько самых последних его скульптур.

Джиллиан немедленно сунула голову в ту скульптуру, которая изображала туннель.

– Могу я туда залезть?

– Конечно. Для этого она и предназначена, – ответила Венди, взъерошив рукой светлые волосы девочки. – Эту работу заказала детская больница. Они хотят создать у себя обстановку, которая бы позволила детям играть.

Следом за Джиллиан желание забраться внутрь скульптуры выразил и Ламар. Даже на лице Памелы появился интерес. Поколебавшись, она тоже исчезла в туннеле.

Когда наступило время ехать обратно, Ламар, выходя из студии, произнес:

– Неплохое место, училка. Все эти штуки – не мой стиль, но мне они нравятся.

Запирая дверь, Венди улыбнулась, думая об этой высокой оценке. Скоро она уже подвозила детей к порогу приюта.

Передав ребят миссис Хьюз, Венди отправилась в художественный салон, а затем решила пройтись по магазинам. Когда она вернулась домой, солнце уже село. В этот вечер ее дом показался ей особенно пустым. Обычно Венди радовалась таким редким мгновениям полной свободы, но сегодня ей хотелось бы оказаться в компании, и лучше всего, если бы компанию ей составил высокий черноволосый загадочный человек с голубыми глазами.

Венди положила сумочку и покупки на диван и прошла на кухню, чтобы приготовить кофе. Открыв дверь, она в изумлении замерла на пороге: белые стены кухни были испещрены размашистыми черными надписями. Разобрать их было трудно. Они звучали как названия банд или бандитские клички. В двух надписях – «кросотка Вэлдез» и «красные гупы», – были грамматические ошибки.

Разглядывая надписи, она пришла к выводу, что их мог сделать только кто-нибудь из приюта. Скорее всего именно тот, кто учинил погром в классе. Но кто? И зачем?

Внезапно Венди поняла, что злоумышленники смогли проникнуть в комнату без ключа, и содрогнулась от страха. Они могут появиться в квартире в любую минуту. Может, они здесь и сейчас.

Она поспешно вернулась назад, схватила бейсбольную биту и осмотрела все комнаты и шкафы. Пусто. Облегченно вздохнув, она вернулась на кухню и тяжело опустилась на стул. Надо что-то делать, и немедленно. Глядя на надписи на стенах, она подумала о Джеке: он бы наверняка подсказал ей хороший совет.

Дрожащей рукой Венди набрала телефон приюта.

– Джек?

– Да? – Его голос звучал так твердо, что сразу придал ей уверенности.

Она рассказала ему о надписях.

– …Я хотела бы поговорить с тобой и решить, что делать.

– Оставайся на месте, – ответил он. – Я приеду через несколько минут.

Через четверть часа раздался звонок в дверь. Она вышла в прихожую и заглянула в дверной глазок. Высокая фигура Джека заслоняла весь коридор.

Она открыла дверь.

– Входи.

Он вгляделся в ее лицо.

– Ты выглядишь совсем бледной.

– Я просто потрясена.

Джек положил руку ей на плечо и легонько тряхнул.

– Не волнуйся. Мы все выясним.

Чувствуя, как в ней поднимается волна глубокой благодарности за поддержку, она провела Джека на кухню. Он внимательно осмотрел стены.

– Похоже, здесь поработал кто-то из приюта. Может быть, тот же негодяй, что разукрасил твой класс.

Она в недоумении пожала плечами:

– Но зачем? Меня все это приводит просто в ужас.

– Тебе сейчас надо развеяться. Я как раз собирался пообедать, когда раздался твой звонок. Не хочешь ко мне присоединиться?

Обед с Джеком? В первое мгновение эта мысль ей не понравилась. Не этим сейчас была занята ее голова. Но, представив дымящийся кофе и взгляд теплых, глубоких глаз Джека, сидящего напротив, она переменила свое решение.

– Была бы рада, – негромко сказала она, беря сумочку и ключи.

В наполненном тонкими ароматами вьетнамском ресторанчике они оказались единственными в этот час посетителями. Обед давно кончился, ужин начинался значительно позднее, и ресторан был совершенно безлюдным. Изящная маленькая официантка с тонкими азиатскими чертами лица проводила их к самому дальнему столику. Откуда-то с кухни доносились звяканье посуды и звонкий женский смех. Еще одна официантка проходила вдоль столиков, зажигая на них свечи.

Джек отодвинул стул, приглашая Венди сесть.

– Это один из моих любимых ресторанов, – негромко произнес он, протягивая ей меню. – Рекомендую четырнадцатый номер. – На секунду он задержал на ее лице изучающий взгляд, будто видел ее впервые, и Венди почувствовала, что ее сердце внезапно забилось сильнее. Она уставилась в меню и попыталась овладеть собой, переключившись на изучение названий экзотических блюд.

– А что под этим номером?

– Жареный цыпленок в соусе из арахиса.

– Звучит неплохо. Наверное, очень вкусно?

– Очень. Совершенно необычная смесь арб-матов.

Венди снова посмотрела в меню, стараясь скрыть неловкость, и вздрогнула, когда неожиданно раздался голос официантки, спрашивающей, каким будет заказ.

– Мы начнем с салата со специями и мясом, – ответил Джек. – Потом номер четырнадцать, а дама будет… – Он посмотрел на Венди.

– То же самое. Только с рисом. Официантка записала заказ, одарила их улыбкой и оставила одних.

Джек качнулся, и под его весом деревянный стул скрипнул.

– Ты не будешь разочарована тем, что рискнула.

– Я люблю рисковать. – Венди вдруг подумала, что они оба говорят вовсе не о заказе.

– Я так и понял.

Он накрыл ее руку своей.

– Тебя, должно быть, напугало случившееся.

– Немного, – призналась она. – Мне кажется, кто-то против меня что-то имеет.

– Из своего опыта работы я знаю, что никакой опасности дети не представляют. Их выходки могут быть глупыми, противозаконными, но опасными – никогда.

Он погладил ее по руке, отчего по ее коже будто пробежала теплая волна.

– Спасибо. Не думай, что я до смерти перепугалась. Однако нам сейчас нужно решить, как поймать диверсанта. – Она посмотрела в его голубые глаза, и тут ей пришла неожиданная идея. – Погоди! Я вспомнила!

– Что?

– Я заметила, что вместо «красотка» было написано «кросотка». Наш бандит очень неграмотен.

– Неграмотен у нас Ламар, – задумчиво сказал Джек.

– Вот как? Но надо в этом убедиться. Думаю, нам следовало бы устроить им урок правописания. Если такую ошибку совершит кто-нибудь из моих учеников, мы сможем найти злоумышленника наверняка.

– Разумно. – Он улыбнулся. – А что ты сделаешь потом, когда мы найдем любителя настенной живописи?

Она мягко высвободила свою руку.

– Пока не знаю. Может, заставлю несколько раз остаться после уроков.

Его лицо помрачнело.

– Оставить его после уроков одного, чтобы он мог куролесить, как ему вздумается? Нет, его придется передать полиции.

– Полиции? Ребенка? За то, что он сделал пару надписей на кухне? Я этого никогда не сделаю. Он просто ребенок.

Джек бросил на нее жесткий взгляд.

– Когда такой ребенок уверен в своей полной безнаказанности, он способен на многое.

– Все равно я не могу послать ребенка в тюрьму за надписи на стенах.

– Ну, положим, в тюрьму его сразу не отправят, а назначат испытательный срок…

Она оборвала его:

– Джек, если это связано с тюрьмой, я ничего делать не буду.

– Ты не права. Но в конце концов это тебе придется ремонтировать свою кухню.

Она хотела сказать ему, что он слишком жесток по отношению к своим подопечным, но тут в ее памяти всплыл страх, который она испытала, увидев надписи на стенах, и промолчала.

В этот момент официантка поставила на стол яркие тарелки с дымящимися яствами, от которых шли запахи мяты и арахиса.

Венди попробовала рис с соусом и произнесла:

– Восхитительно. Очень необычный вкус.

Джек ничего не ответил. Он ел молча; мрачное выражение не сходило с его лица. Видимо, ее слова ему не понравились. Разговаривать с ним непросто, решила Венди. Что там Эбби писала о том, как надо вести себя с мужчинами? Спрашивать о них самих? Может, ее вопросы погасят злые огоньки в его глазах?

– Расскажи мне, почему ты стал заведовать приютом?

Джек немного помедлил, вспоминая.

– Еще ребенком я хотел помогать людям. – Его голубые глаза посмотрели куда-то вдаль. – Моя мать была очень верующим человеком. Она говорила мне и моим братьям, что каждый человек должен сделать вклад в жизнь общества. Она учила нас, что мы должны не только брать, но и отдавать другим.

– Наверное, твоя мать была человеком с твердыми принципами?

– Да. И с твердой верой. Мой отец был дорожным инспектором. Его убили, когда мне было пять лет, и ей пришлось одной поднимать нас троих.

Венди почувствовала, что ее охватывает жалость к этому могучему человеку, сидящему напротив. Как бы ни были плохи ее отношения с родителями, она всегда могла обратиться к ним за помощью. Сердце отзывалось болью на одну только мысль о том, что их когда-нибудь может не стать.

– Извини. Наверное, тяжело жить без отца?

– Я почти его не помню. Только его смех, несколько его рассказов и то, что у него были широкие плечи. Не знаю почему, но думаю, он меня любил.

– Похоже, он был хорошим человеком, – осторожно произнесла она.

– Это так. Мои братья часто рассказывали мне, каким он был храбрым.

– Твои братья старше тебя?

– Да. Когда отца убили, Дереку было девять, а Бриону – семь. Сейчас они работают врачами.

– Два доктора. Очень необычно. А почему ты не стал врачом?

– Я никогда этого не хотел. – Он передвинул подсвечник, и слабый огонек свечи заколебался, бросая на его лицо неровный свет. – Я считал, что надо лечить души людей, а не их тела. – Погруженный в свои мысли, он запустил пальцы в волосы. – Это у меня с детства. Когда погиб отец, мать очень переживала, и я хотел ей помочь.

– Пятилетний мальчик?

– Да. Конечно, помочь ей я не мог, но по крайней мере я был в состоянии ее выслушать. А это тоже немало. – Он откинулся на спинку стула. – И я думаю, что действительно помог ей тогда. – Он поднял на нее глаза; в них отражался огонек свечи. – С тех пор этот импульс – помогать – не покидал меня никогда.