Текст книги "Пожар сердца"
Автор книги: Стефани Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Она крикнула Чоу, который вытирал потное, черное от пороха лицо:
– Чоу, скажи мистеру Макхью, пусть немедленно зайдет ко мне. – Она буквально испепелила Доун презрительной улыбкой. – Победитель берет все, не так ли, миссис Прайс?
Доун метнулась в свою каюту и со всей силой хлопнула дверью. Бросившись на койку лицом вниз, она разразилась отчаянными рыданиями.
Глава 9
На следующий день «А-Ма» подошла к самому большому и высокому из островов в путанице архипелага. Издали он казался пугающим монолитом, вырезанным из гигантского куска камня в подношение какому-нибудь божеству. Со всех сторон остров окаймляли высокие утесы, отвесно спускавшиеся к негостеприимным скалистым берегам, наводившим ужас на мореходов. Над островом возвышалась широкая столовая гора, поросшая буйной растительностью.
– Интересно, зачем мы плывем к этому острову? – спросила Доун, стоя рядом с Моникой на носу корабля у поручней.
– Как я поняла из разговоров пиратов, именно там мы и высадимся, – ответила служанка.
Когда барк обошел вокруг острова, Доун засомневалась:
– Ты, наверное, ошиблась. Это совершенно неприступное место.
Шероховатая, неровная поверхность каменистых утесов была покрыта узором из теней, постоянно менявшимся в зависимости от угла падения солнечных лучей.
«А-Ма» обогнула остров и резко свернула к тому месту, где отвесный склон скалы напоминал полосатой расцветкой оконные жалюзи: от вершины к морю спускались чередующиеся пласты белого мелового камня и черного оникса.
За сто ярдов до берега мадам Чинг поднялась на командный пост на носу судна. Она была в черной шелковой пижаме, какие носили мандарины, а ее волосы были убраны под белый шелковый тюрбан.
– У вас встревоженный вид, миссис Прайс, – заметила она, взбираясь на помост.
– Мне кажется, вы решили разбить свой корабль о скалы, – отозвалась Доун.
Мадам Чинг расхохоталась, сверкнув безупречно белыми зубами.
– Вы жертва оптического обмана и скоро сами это поймете. Мы, китайцы, искусные мастера иллюзий и умеем успешно отличать кажущееся от реальности. А теперь смотрите внимательно – мы подплываем.
«А-Ма» двигалась со скоростью улитки, на малых парусах, и когда до берега оставалось ярдов сорок, ребристая поверхность каменистой стены вдруг приобрела совершенно иной вид. То, что издали казалось узкой неглубокой нишей в скале, оказалось широким туннелем, вполне способным пропустить судно такого размера, как «А-Ма». И с каждым ярдом это становилось все очевиднее.
– Это пролив Ладронов, – сообщила мадам Чинг. – Его открыли наши прадеды несколько поколений назад. Он никогда не привлекал внимания западных моряков и даже капитанов военного императорского флота, чьи морские инстинкты притупились под влиянием западной цивилизации. Надо признать, что сей природный феномен – классический зрительный обман, видимо, созданный неким игривым божеством.
«А-Ма» легко вошла в каменный туннель. Мадам Чинг приказала убрать все паруса и ровным голосом отдавала команды рулевому. Теперь корабль двигался под воздействием сильного течения. Они плыли по слегка извилистому ущелью, по обеим сторонам от судна вздымались отвесные каменные стены.
– Мы будто путешествуем по недрам земли, – проговорила Доун.
– В каком-то смысле вы правы, – согласилась мадам Чинг. – Это необычный остров. Сотни лет назад здесь был мощный вулкан, извергавший лаву и пепел в воды Китайского моря. Потом случилось последнее извержение – такое сильное, что осветилось полночное небо над Императорским городом и сотрясало хрустальные люстры во дворце. Шесть дней и ночей вулкан заставлял землю корежиться в предсмертных судорогах, а на седьмой день затих. Со временем кратер остыл, края начали сжиматься, и появились трещины, подобные этой. Через трещины в пустой кратер затекла морская вода. Морские приливы и ветра слой за слоем накладывали на вершину и склоны песок и землю, смешанную с вулканическим пеплом. Пассаты принесли с материка и окружающих островов пыльцу растений, оплодотворившую голую почву. Родился новый мир, и Ладроны его открыли. Скоро вы увидите Пиратскую бухту, и надеюсь, она вас не разочарует.
Пиратское судно шло по проливу Ладронов двадцать минут, ставших ужасным испытанием для нервов Доун и Моники, которая, сложив руки перед собой, начала молча молиться. Чем глубже они заплывали в ущелье, тем темнее становилось вокруг. Полоска голубого неба, видимая наверху между краями утесов, все сужалась, и наконец осталась лишь тонкая ниточка дневного света. «А-Ма» окутали преждевременные сумерки. И тут неожиданно корабль вырвался из ущелья на ослепительное солнце.
Доун зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела чудесную картину. Корабль скользил по тихой голубой лагуне, больше мили в диаметре. Береговой ландшафт напоминал внутренность чаши со слегка покатыми краями, поднимавшимися на несколько миль. Здесь был калейдоскоп ярких красок: цветы, низкорослые деревья и папоротники на фоне необыкновенно красивой серебристой травы. Окружавшие лагуну высокие скалы были покрыты лавовыми образованиями всех размеров и очертаний. Лава застыла здесь в виде причудливых бесформенных и геометрически правильных фигур, а также переплетенных в кольца, наподобие змей, тонких нитей и даже водопадов, широких и кое-где почти прозрачных.
Пиратская бухта оказалась вполне обжитой. В лагуне стояли на якоре многочисленные парусные суда Ладронов – барки, бриги и люгеры. У большого причала разгружались четыре корабля. На северной стене кратера располагался небольшой поселок, состоящий из аккуратных рядов домиков с высокими крутыми тростниковыми крышами. Бамбуковые стены были обложены слоями длинной серебристой травы, перевязанной виноградными лозами, и выглядели мохнатыми. За поселком, высоко на горе, Доун с удивлением заметила здание, походившее на небольшой дворец.
Мадам Чинг приказала бросить якорь примерно в ста ярдах от причала и спустилась с помоста.
– Миссис Прайс, идите за мной. Я дам вам одежду, которая лучше соответствует такому случаю.
– Какому еще случаю?
– Сегодня днем вы будете приняты в особняке его высочества.
Доун и Моника последовали за мадам Чинг в каюту по соседству с той, где предводительница пиратов впервые встретила своих пленников – Доун и Сильвера Джека. Почти во всю стену помещения тянулся длинный шкаф с раздвижными дверцами, хранивший богатый гардероб мадам Чинг. Доун увидела среди нарядов китаянки несколько модных европейских платьев. Когда она выразила свое удивление, мадам небрежно бросила:
– Ах да, это оригинальные модели из Парижа.
Она выбрала для Доун и положила на свою кровать прозрачное нижнее одеяние из белого шелка с кружевом, очень похожее на европейскую сорочку, и длинный свободный халат из черного шелка на белой атласной подкладке. Воротник и полы халата от ворота до подола были отделаны блестящим мехом. Мадам Чинг сказала, что это белая норка.
– Примерьте, пожалуйста, – попросила она.
Доун надела предложенные вещи и оглядела себя в большом зеркале.
– Прямо-таки королевский наряд! – воскликнула она.
Халат свободными волнами ниспадал с плеч до самого пола. Сзади тянулся короткий шлейф.
– Пока снимите, я сделаю вам прическу, – сказала мадам Чинг.
Доун широко раскрыла глаза.
– Вы будете меня причесывать? Сама мадам Чинг снизойдет до такой лакейской работы?
Моника испуганно вздрогнула, но мадам Чинг лишь небрежно усмехнулась в ответ на эту колкость. Тем временем Доун переоделась в простой халат.
– Мадам Чинг мыла полы, драила палубы и чистила котлы на камбузе. Женщины из клана Ладронов с самого детства начинают готовиться к будущей должности, они проходят долгое изнурительное обучение. Лишь самые сильные, умные и упорные добиваются такого высокого положения, как мое. Сядьте, пожалуйста.
Доун села в кресло с прямой спинкой, и мадам Чинг с помощью Моники начала ее причесывать. Женщина быстро и ловко орудовала гребнем, головной щеткой, лентами, шпильками и сеточками из серебряных и золотых нитей. Затем она украсила волосы свежими цветами и сбрызнула ароматным лаком. Оставшись довольна результатом, она встала перед Доун и оценивающе взглянула на свою работу.
– Magnifique![3]3
Великолепно, восхитительно!(фр.)
[Закрыть] – воскликнула она. – А ты что скажешь, Моника?
– У меня нет слов, чтобы описать всю красоту этой прически, – пробормотала девушка, взволнованно сжимая рукой горло.
– Я хочу посмотреть.
Доун встала у зеркала… и открыла рот от изумления. Казалось, на нее смотрела незнакомая сказочная принцесса из экзотической страны.
– Знаете, вы стали выглядеть по-восточному. Присядьте-ка еще ненадолго, мне надо кое-что доделать.
Доун, как женщине, начал нравиться этот необычный маскарад. Она вспомнила свое мичиганское детство. Холодными зимними днями они с сестрами забирались на чердак, наряжались в старые платья мамы и многочисленных тетушек, а потом наслаждались воображаемым миром.
Мадам Чинг напудрила лицо Доун большой пуховкой, подчеркнула ей брови черным карандашом, продлив их за внешние уголки глаз, и в довершение накрасила и подвела ресницы, макая маленькую кисточку в черную густую жидкость.
– Ну-ка взгляните на себя теперь, – одобрительно улыбнувшись, произнесла она.
Доун вернулась к зеркалу и просто не поверила глазам. Она окончательно превратилась в восточную принцессу. Грим, наложенный опытной рукой мадам Чинг, придал азиатский оттенок ее европейским чертам. Глаза с естественным миндалевидным разрезом, подчеркнутым краской, на фоне белой пудры казались двумя сверкавшими изумрудами.
– Несомненно, ваш господин будет очарован, когда увидит вас снова.
Доун понадеялась, что мадам Чинг наконец-то решилась обозначить силу, стоявшую за ее похищением. Одно слово особенно гулко отозвалось в коридорах ее сознания: снова, снова…
– Так, значит… – спросила она, запинаясь, – значит, он меня уже видел?
Лицо мадам Чинг было непроницаемым.
– Я этого не говорила.
– Вы сказали «когда увидит вас снова». Эта фраза подразумевает, что мы с ним уже встречались раньше.
Мадам Чинг уклонилась от скользкой темы.
– Ну ладно, хватит тратить время на пустую болтовню. Заберите эти вещи к себе в каюту и переоденьтесь. Я сделаю то же самое. – Взяв с туалетного столика несколько флаконов и тюбиков, она протянула их Монике. – Натри ее с головы до пят этими кремами и маслами. Нам надо быть на берегу не позднее чем через час.
Проходя по палубе, Моника взглянула на большой особняк вдалеке.
– Ваш господин, наверное, очень богатый и важный Ладрон, раз он живет в таком доме.
– Мой господин? – Доун резко хохотнула. – Почему ты так его называешь?
– Но это же ясно как день! У главарей Ладронов много наложниц. Но вы, несомненно, должны стать первой женой. Должно быть, вы очаровали господина в тот раз, когда он вас увидел.
– Ты тоже слышала ее слова? Выходит, я уже встречалась с этим типом?
– Ну конечно. А зачем ему было затевать ваше похищение, если он никогда не видел вашей красоты?
– Это какая-то нелепость! Если бы я видела главаря Ладронов, я бы обязательно его запомнила. С тех пор как наше судно причалило к Кантону, мы встречались только с высокопоставленными лицами Америки и Китая. Ну что ж, очень скоро мы найдем ответ на эту загадку.
В каюте Доун сняла свой халатик и приготовилась надеть нарядный халат, который дала ей мадам Чинг.
– Сначала вас надо натереть маслами, – напомнила ей служанка.
– Глупости! Я только сегодня утром помылась и не желаю превращаться в жирную свинью.
– Не будет никакого жира. Это чудесные масла, которые веками используются в здешних краях. Естественное питание для кожи. Ваша кожа впитает их и станет гладкой как шелк. Пожалуйста, разрешите мне сделать вам массаж. Вот увидите, вам понравится.
– Делай, если тебе хочется. – Она легла на койку, опершись подбородком на сложенные руки. – Только смотри не испорти мне прическу!
Моника нанесла масло и крем на позвоночник Доун, от шеи до ягодиц, положила ладони на ее лопатки и начала массировать спину. Ее руки нежными круговыми движениями массировали податливое тело – вверх-вниз и из стороны в сторону, – время от времени сильнее надавливая костяшками пальцев. Доун должна была мысленно сознаться, что массаж оказывает на нее приятное расслабляющее действие. Втираемые масла слегка холодили и пощипывали кожу. Ощущения были смутно чувственными. Она затрепетала, когда длинные тонкие пальцы девушки начали ласкать ее ягодицы и поглаживать бедра, спускаясь к ступням. Моника из озорства пощекотала ей пятки. Доун дернулась и взвизгнула.
– Прекрати, озорница! Не выношу щекотки, особенно на пятках.
Моника захихикала.
– Разве вы не знаете, что ступни – одна из эротических зон у женщины?
– Эротические зоны? Что это еще такое?
Девушка покраснела.
– Ну, это такие места, где вас трогает мужчина, когда занимается с вами любовью.
Она коснулась ее груди и холмика Венеры.
Доун фыркнула.
– Ну знаешь, мужчины еще ни разу не щекотали мне пятки, и пусть лучше не пробуют! – заявила она, усаживаясь на койке.
Моника толкнула ее на спину.
– Лежите спокойно, я помассирую вас спереди.
Доун блаженно закрыла глаза, когда нежные руки девушки начали втирать масла в кожу ее груди. Она вдруг застеснялась своих затвердевших сосков.
– Давай-ка побыстрей, у нас не так много времени, – поторопила она служанку.
Мягкие скользкие руки Моники начали поглаживать ее живот, потом опустились ниже, на внутреннюю поверхность бедер. Когда ласкающие пальцы углубились в ее лоно, Доун подскочила как ужаленная. Она со страхом поняла, что манипуляции девушки вызвали в ней сильный прилив желания.
– Хватит, спасибо. – Она спустила ноги на пол и встала.
– Почему вы так дрожите? – лукаво спросила Моника. – Смотрите, вы вся покрылись мурашками.
– Нет-нет, ничего страшного. Наверное, в этих маслах содержатся какие-то раздражающие вещества.
Доун стыдливо отводила глаза, боясь выдать свое смятение. Ее всю трясло. Она понимала, что не скоро оправится от шока. С детства ей было известно, что бывают девочки, которым больше нравится целоваться и ласкаться с другими девочками, чем с мальчиками. Но подобные извращения касались далеких незнакомок, а не ее подруг, родных и уж тем более не ее саму!
Поверх изящного белья она надела черный шелковый халат с белой норковой опушкой и застегнула нефритовые пуговицы.
– Вы похожи на богиню! – воскликнула Моника. – Ой, из ваших волос выпал один гребень. Дайте-ка я поправлю.
Она подошла вплотную и, подняв руки, закрепила гребень. Доун взволнованно почувствовала на своей груди вздернутые груди Моники.
– Ну вот, так лучше. – Моника опустила руки и на мгновение встретилась взглядом с глазами Доун. Голос ее зазвучал ласково и понимающе: – Я знаю, что вас тревожит. Вам приятны мои прикосновения. Но не надо этого пугаться. Вы наслушались проповедников, которые пугают нас Страшным судом и адским огнем, уготованным грешникам на том свете. – Девушка улыбнулась. – Их послушать, так все, что доставляет удовольствие, уже греховно.
Доун засмеялась и сразу расслабилась.
– Ты совершенно права. Мы, западные люди, большие ханжи и пуритане. Нами владеет фарисейская идея первородного греха.
– Ну посудите сами, какой грех в любви? Люди дарят друг другу удовольствие, физическое и духовное. И какая разница, кто эти двое: мужчина и женщина, двое мужчин или две женщины? Мы все должны любить друг друга, тогда мир станет счастливым.
– Ты милая девушка, – пробормотала Доун, и глаза ее наполнились слезами.
Моника обхватила ладонями ее лицо.
– Я люблю вас, прекрасная леди, – бесстыдно сказала она и нежно поцеловала ее в губы.
Доун обняла девушку, потом отступила назад.
– Я очень рада, что у меня есть такая приятная попутчица и подруга. А теперь нам, наверное, пора на берег.
Глава 10
Когда Доун и Моника вышли на палубу, Чоу сообщил, что мадам Чинг ждет их на «барже Клеопатры». Он улыбнулся, увидев удивленное лицо Доун.
– Идите со мной, пожалуйста.
Он повел их вокруг каюты к правому борту корабля. Рядом с «А-Ма» стояла баржа. Свисавший с четырех угловых шестов шелковый балдахин полностью защищал палубу от солнца. Судно и в самом деле напомнило Доун картинки в исторических книгах с изображением роскошной баржи Клеопатры, царицы Египта. На барже располагались шезлонги, столики и буфет с закусками. По обеим сторонам тянулись углубления для гребцов. Доун сразу же заметила, что гребцы и еще двое – как видно, слуги – сильно отличались от грязных небритых пиратов Ладронов. Все слуги были в белых льняных брюках, черных куртках и бамбуковых сандалиях. На головах красовались шапочки, на спины свисали аккуратно заплетенные косички. Эти костюмы были очень похожи на униформу домашней прислуги консула Дрейфуса в Кантоне.
Чоу бережно провел Доун по крутым сходням на палубу баржи. Моника шла сзади. Двое слуг, стоявших у подножия трапа, встретили их почтительным поклоном. В мягком кресле под балдахином восседала мадам Чинг в великолепном золотом платье из шелковой парчи, расшитой зелеными драконами, синими и алыми цветами, а также другими пестрыми узорами. Ее черные волосы были уложены в высокую затейливую прическу, похожую на пчелиный улей, которую венчала диадема из чистого золота, украшенная драгоценными камнями.
За лакированным столиком с инкрустацией напротив мадам Чинг сидел Сильвер Джек Макхью в белом полотняном костюме, белой рубашке и черном узком галстуке. Он был гладко выбрит и коротко пострижен. Когда Доун подошла, Джек встал.
– Мадам Чинг старательно готовила меня к твоему появлению, но такое не опишешь словами! Ты похожа на божественную принцессу. Нет, на королеву!
Доун ослепила его надменной улыбкой.
– А ты похож на миссионера. Где ты откопал этот костюм?
Джек рассмеялся.
– Мадам Чинг – кудесница. Стоит только заикнуться о чем-то, и она тут же это материализует.
– У вас и впрямь неземной вид, – сказала мадам Чинг. – Садитесь, пожалуйста. – Она хлопнула в ладоши и крикнула гребцам: – Гребите к берегу!
Слуги подали чай в изящных фарфоровых чашечках, расписанных изображениями пагод, мостиков и живописных прудов.
– Надо признать, вы путешествуете с шиком, мадам Чинг, – заметила Доун.
Мадам Чинг слабо улыбнулась.
– Это разве шик? Больше смахивает на императорский двор в столице. Мы, Ладроны, не привыкли к такому.
Они остановились у небольшого причала и вышли на берег, где их уже ожидали две пары носилок.
– Вы с девушкой поедете в одних, а мы с Джеком – в других, – сообщила мадам Чинг, обращаясь к Доун с плохо скрываемым злорадством.
– Вот как? Он для вас уже просто Джек? – поинтересовалась та, не упустив случая поязвить. – Ну что ж, раз мы с вами перешли на такие доверительные отношения, называйте меня Доун, а я буду звать вас… – Она бросила на Джека испепеляющий взгляд. – Как ты зовешь мадам Чинг, Джек?
Лесоруб проглотил язык.
– Мое имя Лэй Чо, – ответила за него мадам Чинг, – пожалуйста, можете называть меня так, если хотите. Пойдем, Джек.
Все четверо уселись в носилки, и слуги, стоявшие по углам каждой пары, взялись за ручки. Они были одеты в такую же чистую, аккуратную униформу, как и слуги на барже.
Когда их несли по главной улице поселка, по обеим сторонам дороги выстроились любопытные жители, наблюдавшие за процессией.
Наконец поселок остался позади, и они продолжали путь по грунтовой дороге через лес. Густые переплетенные ветви деревьев образовывали над ними естественную сводчатую крышу. По обочинам в изобилии росли кусты, усыпанные красными ягодами.
Мадам Чинг протянула руку и сорвала несколько сочных ягод.
– Это очень вкусные ягоды! – крикнула она ехавшей сзади Доун. – Многие считают их священными. Попробуйте!
Доун набрала горсть и отправила себе в рот. Ягоды оказались сладкими и сочными, их своеобразный вкус нельзя было сравнить ни с одним знакомым ей фруктом.
Листва начала редеть, и они вышли на лавовое дно потухшего кратера, в черные блестящие окаменевшие джунгли, населенные нерукотворными созданиями, гротескными и красивыми одновременно.
Ближе к подножию кратера зелени стало больше, хотя она была реже, чем на берегу, а деревья попадались в основном низкорослые. На вершине холма красовался особняк его высочества, как загадочно выразилась мадам Чинг. Отсюда он казался еще внушительнее и был виден во всех подробностях.
Это было длинное здание из натурального дерева, покрытого лаком, чтобы выявить красоту фактуры, и с покатой черепичной крышей. Сады и лужайки окружали дом тремя ярусами и отделялись от него низкой стеной из побеленного камня. По разным концам второй террасы располагались два рыбных пруда. У ворот в стене, по бокам от входа, стояли два алтаря. Когда они подъехали, мадам Чинг объяснила:
– Это алтари Неба и Земли.
Слуги подняли носилки по трем пролетам широкой мраморной лестницы и прошли в ворота. К дому вела извилистая дорожка, выложенная мозаичной плиткой. Четверо пассажиров высадились из носилок и взошли по трем ступеням. Очевидно, их прибытия ждали, ибо в тот момент, когда мадам Чинг ступила на крыльцо, дверь отворилась и появился слуга, одетый в такой же костюм, как гребцы и носильщики. Он низко поклонился и о чем-то перемолвился с мадам по-китайски.
– Проходите. Его высочество ожидает нас с нетерпением, – пригласила мадам Чинг.
Они вошли следом за ней в просторное помещение с высоким сводчатым потолком и зеркальными стенами. Слуга провел их по короткому коридору в гостиную, напоминавшую азиатской роскошью дом консула Дрейфуса в Кантоне: богатые гобелены на стенах, шелковый ковер на полу, украшенная сложной резьбой мебель из тика и японского дерева, изящные фарфоровые статуэтки. Отсюда они через арку прошли в круглую комнату с окнами, затянутыми искусно расписанным промасленным шелком. Проникавший сквозь полупрозрачную ткань дневной свет создавал на белом мраморном полу причудливые узоры. Слуга открыл раздвижную дверь.
– Его высочество ждет вас на террасе.
Терраса была выложена такой же мозаичной плиткой, что и дорожка перед домом. В дальнем конце виднелся стол, уставленный яствами, винами и прочими напитками. Сбоку стоял круглый столик поменьше и стулья. Когда они вышли из дома, хозяин, отвернувшись, сидел в кресле с высокой спинкой и подлокотниками. Только когда слуга по-китайски объявил о гостях, он медленно встал и повернулся. Доун тут же узнала этого человека. Колени ее задрожали. Она ухватилась за Монику, чтобы не упасть. Перед ней был добродушный старичок мандарин, с которым они познакомились в доме Дрейфуса, – Ву Пинг-Чин, называвший себя Хауквеем.
Он с улыбкой поклонился гостям.
– Добрый день, миссис Прайс и мадам Чинг. Милости прошу в мою скромную обитель! А вы, сэр, должно быть, мистер Макхью? Миссис Прайс очень высоко отзывалась о вас во время нашей прошлой встречи в Кантоне.
Хауквей отпустил слугу, обратившись к нему по-китайски, и дал знак Монике идти за ним. Опять перейдя на английский, он объяснил Доун:
– Ваша горничная отдохнет в компании с другой прислугой. Ее хорошо встретят и накормят.
Доун, которая еще не оправилась от первого потрясения, не обратила внимания на уход Моники. Она молча стояла, в крайнем изумлении взирая на мандарина.
Его шелковый халат был оторочен таким же белым мехом, как и одеяние Доун. Старик сидел, сложив руки на животе и просунув их в широкие рукава халата. Рубин на макушке его черной шапочки сверкал в косых солнечных лучах. Он любовался Доун, склоняя голову то на один, то на другой бок. Его лицо и улыбка излучали неподдельное восхищение.
– Несомненно, вы самая красивая женщина на этой земле! Я знаю, вас послали мне милостивые боги.
– Боги? – гневно переспросила Доун, наконец обретя дар речи. – Меня похитили головорезы этой женщины и буквально приволокли сюда, к вам. Хауквей, я требую объяснений!
– Моя милая леди, вы имеете на это полное право, но сначала давайте-ка присядем вон за тот стол, перекусим и выпьем вина.
– Я не потерплю дальнейших отлагательств, Хауквей. Я желаю немедленно знать, почему меня привели сюда и что вы теперь собираетесь со мной делать.
Мандарин вздохнул и, сложив ладони, указал на круглый столик.
– Сядьте, пожалуйста, и я начну. А может, все-таки выпьете холодного вина? Уверяю вас, оно очень вкусно.
Хауквей щелкнул пальцами, и возле него как из-под земли появился слуга. Среди многочисленной прислуги мандарина всегда был человек, который ненавязчиво ждал поблизости, чтобы по первому зову броситься к хозяину.
– Прежде чем вы начнете, Хауквей, мне бы хотелось прояснить одно странное и даже шокирующее обстоятельство. Как человек вашей репутации, вашего характера и положения в обществе может вступить в сговор с гнусными пиратами, бандитами и убийцами, за головы которых назначена награда? Ведь эти люди провозгласили себя врагами того великого государства, которое вы представляете.
Хауквей с улыбкой кивнул.
– Моя милая леди, как подтвердит любой, изучающий политическую науку, главный девиз в извечной борьбе за власть: «Цель оправдывает средства». Все народы понимали это еще со времен сотворения мира. Ведущие политики и правители красиво рассуждают о таких благородных качествах, как честность, порядочность и справедливость, но это только слова. Среди них нет ни одного, кто не пошел бы на сделку с дьяволом ради удовлетворения собственных амбиций. Мадам Чинг, вы должны понимать это лучше остальных присутствующих.
Она улыбнулась и отпила вина из бокала.
– Так устроен мир, ваше высочество.
– Почему вы называете его «ваше высочество»? – спросила Доун.
– Потому что Ву Пинг-Чин – маньчжурский принц, дальний родственник императора и вдовствующей императрицы.
– Позвольте до конца ответить на ваш вопрос, миссис Прайс, – продолжал мандарин. – Вот уже много поколений существует негласный союз между маньчжурской династией, – помолчав, закончил он с высокомерной улыбкой, – и династией Ладронов. И при определенных обстоятельствах такой союз приносит взаимную выгоду. Ваш случай – отличный пример. Если бы ваше похищение было устроено с согласия китайского правительства, под руководством Ву Пинг-Чина, друга и доверенного лица иностранных предпринимателей и проживающих в Китае колониальных служащих, главного посредника между ними и императорским двором, представляете, к какому кризису это могло привести? Возможно, между Китаем и Соединенными Штатами началась бы война. Во всяком случае, этот инцидент послужил бы хорошим поводом для чужеземных дьяволов еще глубже вторгнуться на нашу территорию. Сделка с Ладронами была более предпочтительным вариантом. Если они успешно похитят вас с «Золотого облака» после его выхода из Кантонской бухты и благополучно доставят в мои руки, то я обеспечу освобождение из государственной тюрьмы множества высокопоставленных Ладронов. – Он кивнул мадам Чинг. – Вы выполнили свою работу, мадам, и я вам обещаю, что в течение недели заключенные будут освобождены.
Мадам Чинг ответила на это улыбкой, почтительно склонив голову.
Доун переполняло негодование.
– Но зачем, Хауквей? Зачем вам понадобилась я, рядовая американка? Какую ценность могу я представлять для вас или для китайского правительства?
Он помахал перед ней пальцем.
– Нет-нет, миссис Прайс, вы вовсе не рядовая! Вы совершенно особенная женщина. Как написал великий английский поэт Шекспир: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Мы, китайцы, крайне серьезно относимся к нашей религии и нашим богам. Мы уважаем и чтим их так же, как уважаем и чтим наших мудрых старцев. В тот день, на приеме в американском консульстве, когда вы вышли на террасу, я тотчас понял, что вы посланы богом Цао Вангом.
– Какое безумие! – Доун прижала ладонь ко лбу.
Хауквей не слышал ее. Его мысли блуждали далеко.
– Это случилось в Новый год, – заговорил он мечтательным, гипнотизирующим голосом, – на двадцать третий день двенадцатого месяца. В это время бог Цао Ванг возвращается на небеса. Весь год его образ был помещен в священную нишу над кухонной плитой, запечатленный яркими красками на рисовой бумаге. Как самый старший в семье, я приносил ему угощения – пирожные, мед, засахаренные фрукты. Я мазал медом уста Цао Ванга, чтобы он, прилетев на небо, говорил обо мне только сладостное. Потом я поклонился образу, вынул его из ниши и протянул моему младшему внуку. Мальчик отнес образ во двор и поместил на маленький каменный алтарь. Я последовал за ним и дал ему горсть зерна. Он положил зерно на алтарь – для коней, которые вознесут Цао Ванга на небеса. Мой внук поджег образ. Когда бумага и зерно загорелись, Цао Ванг вознесся на небо вместе с дымом и пламенем.
Он помолчал и, нагнувшись, накрыл руку Доун ладонью.
– Миссис Прайс, в ту самую ночь Цао Ванг вещал мне во сне. Он сказал, что через несколько лун пришлет мне бесценный дар – женщину, которая станет истинной духовной супругой молодого императора Гуансюя. Когда он говорил, в темноте над моей кроватью начало материализоваться светящееся видение. Это было лицо женщины, невероятно красивой женщины.
От пугающего предчувствия у Доун зашевелились волосы на затылке.
– Миссис Прайс, это ваше лицо бог Цао Ванг нарисовал на холсте моего подсознания. Еще до того, как вы родились на другом краю земли, на небесах было решено, что однажды вы станете единственной истинной и приемлемой супругой китайского императора.
Джек вскочил со стула и, сжав кулаки, навис над щуплым мандарином.
– Что за бред вы несете? Миссис Прайс – замужняя женщина!
– Наша религия не признает христианские браки.
Джек схватил старика за горло и поднял его из кресла.
– Я сверну тебе твою тощую шею, старый деспот!
– Не смей, Джек! – закричала Доун. – Отпусти его!
Из-за угла дома мгновенно выскочили два здоровенных мускулистых парня и взбежали на террасу.
– Берегись! – предупредила Доун.
Джек, отбросив Хауквея в кресло, быстро развернулся к новым противникам. Судя по суровым лицам парней, они не собирались шутить.
Мандарин сердито сказал им что-то по-китайски.
Мадам Чинг встала, потрясенная.
– Нет, ваше высочество, вы не можете его убить. Я обещала ему свободу!
Хауквей посмотрел на нее с кривой усмешкой.
– Вы обещали пленнику свободу вопреки законам Ладронов? Ведь вам известно: если пленник не принял кровавой пиратской клятвы, он подлежит уничтожению.
– У меня были на то свои причины. – Она отвела глаза.
– И я догадываюсь какие, мадам Чинг. О вашем пристрастии к мужчинам ходят легенды. Но это не важно, мне плевать на обычаи Ладронов. Этот человек умрет потому, что он применил насилие к моей священной и царственной особе!
– Кто это сказал? – прорычал Джек.
Он двинулся вперед, хмуро оглядывая странную боевую стойку своих противников. Их руки были подняты к груди и слегка отведены в стороны, а ноги широко расставлены и согнуты в коленях. Тот, что стоял ближе, прыгнул на Джека и сделал резкий выпад рукой, пытаясь нанести смертельный удар в шею ребром ладони. Однако Джек не утратил проворства, силы и ловкости, прославивших его на мичиганском болоте. Он поймал противника за руку и сдержал удар, словно поставив у него на пути каменную стену, а затем круто вывернул предплечье китайца. Послышался хруст кости. Парень взвыл, но Джек уже толкнул его вперед и сильным ударом правой, который чуть не разбил противнику голову, послал обмякшее тело в кусты.
