Текст книги "Тайные грехи"
Автор книги: Стефани Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Глава 5
Мара Тэйт Вторая влюбилась в Сэмюэля Роджерса-младшего с первого взгляда. Ее отец Гордон Юинг, президент «Тэйт интернэшнл индастриз», познакомился с Сэмюэлем Роджерсом-старшим во время путешествия по Европе. У семьи Роджерсов были значительные интересы и существенные вложения в производство сахара из сахарного тростника на Кубе и на Гавайских островах. И они понесли серьезные убытки после кубинской революции 1895 года.
Два года спустя Роджерсы, жившие в Англии, предприняли путешествие, чтобы провести Рождество в Сан-Франциско со своей дочерью и зятем, возглавлявшим компанию, занимавшуюся очисткой сахара.
В Тусоне они сошли с поезда компании «Сазерн Пасифик» и на дилижансе добрались до Бисби, где решили провести несколько дней с Юингами.
Часы только что пробили полдень, и Мара с кузиной Самантой расположились в будуаре – они расположились на медвежьей шкуре у пылающего камина. День был холодный и ветреный – за окном пронзительно свистел северный ветер, поскрипывали стропила и карнизы.
Мара подтянула колени к груди и обхватила ноги руками.
– Люблю такие дни… Сейчас здесь так… так уютно. Сейчас мне по-настоящему хорошо.
Саманта улыбнулась и сразу стала похожа на кошку. Особенно выразительными казались ее раскосые зеленые глаза, более светлые, чем у Мары.
– Было бы гораздо уютнее, если бы к нам прижимались симпатичные мальчики.
– О, Сэмми! – засмеялась Мара. – Неужели ты только о мальчиках и думаешь?
Саманта, растянувшаяся на медвежьей шкуре, протянула руку и погладила кузину по бедру.
Мара вздрогнула и отстранила ее руку.
– Что ты делаешь?
Саманта хмыкнула:
– Представь, что это тебя погладил твой одноклассник, красавчик Джонни Старр. Да ты бы лишилась чувств!
Мара вспыхнула. Щеки ее пылали.
– Я бы дала ему пощечину – вот и все.
– Возможно. Но думала бы ты совсем другое: сделай это, пожалуйста, снова…
– О, Саманта, перестань дурачиться!
– А мне нравится дурачиться. Но почему ты так покраснела?
– Потому что ты говоришь недопустимые вещи – гадости! Послушала бы тебя твоя мать!
– Ха! – фыркнула Саманта. – Моя дорогая мамочка плевать на меня хотела. Поэтому при всяком удобном случае она отправляет меня куда угодно – в школу или к родственникам. «Саманта, дорогая, почему бы тебе не навестить дядю Гордона, тетю Мару и твоих дедушку с бабушкой? Почему бы не провести с ними Рождество? Вы с кузиной Марой так хорошо ладите, а в Нью-Йорке сейчас тебе совершенно нечего делать», – проговорила Саманта, удивительно точно имитируя интонации и мимику своей матери Джейн Минтон Тэйт.
– Но ведь мы действительно отлично ладим, Сэмми, – сказала Мара. – И ты знаешь, я очень рада, что ты проводишь с нами каникулы. Это чистейшая правда. Мы все очень рады, поверь мне.
Саманта подняла голову – в глазах ее блестели слезы.
– Спасибо, кузина. Ты для меня самый близкий человек. Я очень тебя люблю, больше всех.
Кузины молча обнялись и поцеловались.
Мара отчаянно сочувствовала Саманте. Ее мать провела в Южной Америке три года со своим мужем Джилбертом Тэйтом, потом вместе с детьми вернулась к своим родителям в Нью-Йорк – якобы провести летний отпуск. Но к мужу она больше не вернулась; супруги прожили порознь десять лет и, похоже, собирались разводиться.
– Эти люди, ваши гости из Европы, какие они? – неожиданно спросила Саманта.
– Не знаю. Они решили навестить свою дочь – она живет в Сан-Франциско и недавно родила ребенка. У них есть еще сын, Сэмюэл-младший.
Саманта насторожилась:
– Он тоже Сэмми? Как мило… Сколько ему лет?
– Двадцать. Слишком стар для тебя, моя девочка.
– Почему же? Я думаю, мужчина должен быть старше женщины. И должен иметь опыт, чтобы постепенно приучить ее к радостям любви.
Мара с улыбкой ударила кузину по плечу.
– Опять ты за свое! Ты-то что знаешь об этих вещах?
Саманта приподнялась и села, скрестив ноги по-индейски. Теперь в ее улыбке появилось что-то лукавое, лисье.
– Ты бы удивилась, моя дорогая. Ты бы поверила мне, если бы я сказала, что в прошлом семестре действительно занималась этим с одним мальчиком из подготовительной школы?
Мара была шокирована.
– Ни за что бы не поверила, – заявила она.
– Ну и не верь, но так и было. Давай я расскажу тебе об этом во всех деталях, тогда ты мне поверишь.
Саманта рассказывала, и глаза Мары все больше округлялись, а рот раскрывался все шире. Щеки ее залились румянцем, сердце гулко билось в груди. Мара беспокойно ерзала на медвежьей шкуре, пока Саманта не завершила свой рассказ.
– Для первого раза все получилось очень удачно, хотя и не совсем так, как следовало бы. – Саманта прижала ладонь к губам и захихикала. – Он будто обезумел, бедняга, не мог дольше ждать, а я по своей дурости вообразила, что он помочился мне на живот.
Мара скорчила гримаску.
– Все это звучит как-то… гадко.
Стук в дверь заставил девушек вздрогнуть и вскочить на ноги.
– Войдите! – крикнула Мара.
Дверь отворилась, и на пороге появилась горничная Мэгги.
– Мисс Мара и мисс Саманта, хозяйка говорит, что вы обе должны спуститься и познакомиться с гостями. Они недавно прибыли.
– Он красивый, Мэгги? – спросила Саманта.
– Кто? – не поняла девушка. Потом сообразила, о ком речь. – Вы имеете в виду молодого джентльмена? Да, он очень привлекательный. Высокий, стройный, может быть, слишком худой. Волосы у него вьющиеся и черные, а глаза карие, правда, нос великоват. По правде говоря, он чем-то похож на президента Линкольна в молодости. Я видела его портреты. Только этот красивее.
– Я готова к бою, кузина! – воскликнула Саманта, подбегая к зеркалу. – Нет, пожалуй, надо надеть другое платье. В этом я выгляжу слишком молодо. А ты что наденешь, Мара?
– Конечно, штаны для верховой езды. Я вовсе не собираюсь менять свои привычки и отказываться от обычных развлечений только из-за того, что нас посетил какой-то незнакомый юноша.
– Прекрасно. В таком случае мне нечего опасаться соперничества. Думаю, я надену платье домашней вязки, до талии оно как английская блузка. Ты ведь знаешь какое? У него пышные рукава с буфами, манжеты и корсаж на пуговицах.
– А… коричневое с бежевым? Это просто шикарное платье. Ты наденешь под него кринолин?
– Нет, не стоит. У него пояс очень широкий и стягивает талию, поэтому юбка внизу кажется намного шире, чем на самом деле. У тебя есть плюшевый медвежонок, чтобы подложить под нижнюю юбку вместо подушечки, – тогда сзади платье будет выглядеть просто потрясающе.
– Нет, ты действительно рехнулась! – рассмеялась Мара. – Он ведь не будет заглядывать тебе под юбку!
Кошачьи глаза Саманты лукаво блеснули.
– Разумная девушка всегда должна быть готова к неожиданностям.
Мара со смехом обняла кузину за талию.
– Право же, ты приоткрываешь для меня завесу над тайнами жизни, Сэмми. Я бы хотела, чтобы ты навсегда осталась с нами.
Десять минут спустя Мара спускалась по широкой лестнице. На ней были брюки, сапоги для верховой езды и шерстяная рубашка. Свои длинные черные волосы она заплела в косы и заколола на темени.
Мара направилась прямо в гостиную, где ее родители и гости потягивали херес и ели сандвичи, приготовленные к чаю. Мать посмотрела на дочь неодобрительно.
– Мара, ты ведь не собираешься сегодня кататься верхом? У нас в доме гости…
– Мама, я всего лишь на часок, обещаю.
Гордон Юинг представил Роджерсов.
– Моя дочь Мара, тезка своей матери… Мара, это миссис и мистер Роджерсы и их сын, Сэмюэл-младший.
– Здравствуйте!
Мара сделала довольно неуклюжий реверанс. Сначала она не разглядела Роджерса-младшего, потому что он стоял у окна, любуясь Большим каньоном. Когда же он повернулся к ней, по ее спине пробежали мурашки.
Сэмюэл был великолепен! Он разительно отличался от молодых людей из высшего света Аризоны – те подражали франтам с востока, миловидным и фатоватым мальчикам с гладко зачесанными волосами, тонкими усиками, будто нарисованными карандашом, и наманикюренными ногтями. Сэм же был чисто выбрит, с черными вьющимися волосами, как и описала его Мэгги, и с профилем, будто вытесанным из аризонского гранита. Между его передними резцами она заметила щербинку.
– Привет, Мара, – сказал он голосом, столь звучным, словно он исходил из органной трубы.
– При-вет, – пролепетала девушка, чувствуя, что щеки ее заливаются румянцем.
– Положительно, она очаровательна, миссис Юинг, – сказала миссис Роджерс.
– Как и ее прекрасная мать, – вставил старший Роджерс. – Ты должен ею гордиться, Гордон.
– Так и есть, хотя вы еще не видели ее в парадном оперении. Мара, детка, ты сейчас похожа на конюха. – Гордон одной рукой обнял за талию дочь, другой – жену. – Ее дедушка называет внучку и дочь горошинами из одного стручка. Разумеется, так было до того, как моя дорогая жена немного располнела. – Он улыбнулся.
– Гордон Юинг, – проговорила старшая Мара с притворным негодованием, – можно подумать, ты жалуешься гостю на мой излишний вес! Посмотри на собственное пузо.
Она хлопнула мужа по животу тыльной стороной ладони.
Все рассмеялись, а хозяин с хозяйкой крепко обнялись. Супруги казались гораздо моложе своих лет. Возможно, они прибавили немного в весе, но по-прежнему выглядели стройными и подтянутыми.
– Ну, если ты уж решила покататься верхом, то поспеши, – сказал Гордон, – ужин сегодня на полчаса раньше.
Мара, казалось, колебалась, утратив былую решительность.
Стоя у окна, она смотрела на равнину, расстилавшуюся перед домом. По-прежнему дул пронизывающий ветер, и было очень холодно, даже для декабря. Мара отвернулась от окна и в некотором смущении пробормотала:
– Сегодня меня что-то не тянет на верховую прогулку. День для этого не особенно подходящий.
Темные глаза матери блеснули – женская интуиция подсказала ей причину, по которой дочь так легко отказалась от привычного развлечения. Она посмотрела на Роджерса-младшего.
– Может быть, завтра Сэму захочется составить тебе компанию. Ты покажешь ему красоты нашей природы.
Сэм, казалось, воодушевился:
– О! Это было бы чудесно!
Мара извинилась, сказав, что ей надо подняться наверх, чтобы переодеться к ужину.
Она снова присела в реверансе и вышла из комнаты. И тотчас же увидела на лестнице Саманту – та стояла, закрыв лицо ладонями, пытаясь подавить приступ хохота. Мара нахмурилась.
– Опять подслушиваешь, да?
– Я только одним глазком заглянула в гостиную. – Саманта со вздохом скрестила руки на груди. – Право же, он просто мечта. А как тебе нравится его английский выговор?
– С выговором все в порядке. – Мара пожала плечами и ринулась вверх по лестнице. Саманта не отставала от нее.
– Все в порядке? О нет, моя дорогая кузина, меня не обманешь. Ты уже увлечена им, и это скрыть невозможно – у тебя на лице все написано.
Мара остановилась и в испуге уставилась на кузину.
– Неужели? Правда, это заметно? Перестань дразнить меня, Сэмми.
– О, не беспокойся, он-то этого не заметил. Мужчины такие наивные существа… Но готова пари держать: твоя мать все поняла. Его мать, вероятно, тоже.
Девушки поднялись в комнату Мары и занялись приготовлениями к великому выходу к ужину.
Сэмюэл же тем временем находился в холле, где Гордон показывал гостям огромную хрустальную люстру, висевшую под высоченным потолком.
– Она приплыла из Копенгагена, а потом путешествовала через всю страну, – говорил Гордон отцу и сыну Роджерсам.
Внезапно мужчины умолкли – по лестнице спускались две прекрасные юные девушки, спускались медленно, со смиренным видом. Длинные юбки прелестных созданий полностью скрывали их ножки – казалось, они плывут над ступенями лестницы.
На Саманте было вязаное платье с верхом, скроенным на манер английской блузки. Волосы, обычно свободно спадавшие ей на спину, теперь были аккуратно уложены и прикрыты сеткой, украшенной полудрагоценными камнями.
Мара же надела платье из тончайшей хлопчатобумажной ткани «пима» с узором из цветов в староанглийском стиле и округлым воротом, с пышными рукавами и двухъярусной юбкой, перехваченной в талии широким поясом. Волосы она собрала в высокую греческую прическу, которую юный Сэм назвал произведением искусства. Прическа удерживалась множеством изящных гребней и шпилек. Хотя Мара была старше кузины всего на год, сейчас она казалась гораздо старше Саманты, впрочем, так всегда бывало, когда Мара наряжалась для какого-нибудь торжественного события. Сэм-младший обращался с Марой точно со взрослой женщиной, а с Самантой, к ее великой досаде и огорчению, – как с ребенком.
– Он даже погладил меня по волосам, как ребенка! – жаловалась потом Саманта.
В тот вечер за столом говорили в основном о политике и бизнесе.
– В Нью-Йорке мы встретили вашего друга, Гордон, Уильяма Эндрю Кларка, – сказал Сэмюэл Роджерс.
Гордон улыбнулся:
– Энди Кларка, старого конокрада? Он владелец рудника «Юнайтед Верде» в Джероме. Знаете, как он им завладел? Компания «Фелпс—Додж» поручила своему агенту доктору Джеймсу Дугласу приобрести для них эту собственность Юджина Джерома. Джим, будучи скуповатым шотландцем, предложил тридцать тысяч долларов. Джером ответил, что продаст рудник минимум за триста тысяч. Когда Дуглас рассказал своим хозяевам, что произошло, они тотчас же отдали ему распоряжение купить шахту за триста тысяч, потому что на самом деле она стоила гораздо больше. Но Дуглас опоздал – Энди Кларк из Бютта в штате Монтана опередил его всего на несколько часов. Он большой ловкач, этот Энди. Говорят, что в Джероме, названном так в честь прежнего владельца рудника, он все еще хранит копию контракта, вернее, левую ее страницу, а правую держит в Нью-Йорке.
– Значит, его левая рука не знает, что творит правая, – усмехнулся Роджерс.
– Энди своего не упустит. Знаете, уже в течение нескольких лет заходит речь о том, чтобы все шахты Аризоны и Монтаны платили налог в виде золотых слитков. В таких случаях Кларк посылает своего интенданта в банк Джерома, и тот снимает со счета кругленькую сумму. А Энди подергивает себя за рыжую бороду и подмигивает. Он говорит: «Надо съездить в Финикс и купить там несколько мулов и ослов». Немного времени спустя Энди возвращается без денег и без животных. И по какому-то странному совпадению о налоге на время забывают. Есть расхожая шутка о существовании «ослиного законодательства». Энди похваляется, что подобное законодательство – лучшее из всего, что можно купить за деньги.
Мужчины громко расхохотались, хотя оба подумали о том, что во всей этой истории нет ничего смешного.
– Такие беспринципные люди, как Кларк, всегда выходят сухими из воды. Даже убийство им сойдет с рук, – с явным осуждением проговорила жена Гордона. – Все смеются, зная об этом мошенничестве. И он становится народным героем.
– Его время еще придет, – заверил супругу Гордон. – Скоро федеральное правительство захомутает и Энди, и всех, подобных ему.
– Это действительно возможно? – спросил Роджерс.
– Через пять, максимум через десять лет это непременно случится. Кстати, к вопросу о федеральном правительстве. Что делает федеральное правительство в Вашингтоне, чтобы защитить американские инвестиции на Кубе?
– Военная лихорадка нарастает с каждым днем. Особенно обострилась ситуация после оскорбительных замечаний испанского министра о президенте Маккинли. Помяните мое слово, кризис может иметь более неприятные последствия для Соединенных Штатов, чем для Англии. Этот канал, который вы собираетесь проложить через перешеек, имеет стратегическое значение. Заинтересованность Кубы в этом вопросе не вызывает сомнений.
– Да, кубинское правительство может стать серьезной угрозой для строительства канала в случае войны, – сказал Гордон. – Казалось бы, Соединенные Штаты должны сделать все возможное и невозможное, чтобы отвести такую угрозу.
– Война с Испанией? – спросила жена Гордона.
– Боюсь, что это возможно.
Мара содрогнулась.
– Как я рада, что у меня нет сына. Если бы он пошел в отца, то первый записался бы добровольцем.
– Если Соединенные Штаты объявят войну Испании, я непременно пойду и запишусь добровольцем, – объявил юный Сэм.
– Не болтай глупости, – сказала его мать. – Ты британский подданный.
– Верно, но инвестиции отца на Кубе окажутся под угрозой.
– Клянусь Юпитером, ты прав, сынок, – поддержал Сэма отец. Он похлопал сына по плечу. – Когда начнется заварушка, я и сам пойду воевать, если только меня признают годным.
– И этот туда же, – усмехнулась миссис Роджерс.
После ужина дамы удалились в гостиную, где горничная подала им кофе и ликеры. Мужчины же, расположившись в кабинете Гордона, принялись за бренди и сигары. Однако юный Сэм предпочел остаться в обществе дам, хотя его отец хмурился и выказывал свое неодобрение.
Покончив с кофе, Сэм встал и подошел к картине, на которой был изображен Большой каньон.
– Она вас зачаровывает, верно? – спросила его Мара.
– Это одно из чудес света, – ответил юноша. – Недавно я прочел книгу о Большом каньоне, дневники человека по имени Джон Уэсли Пауэлл.
– Да, он первый прошел весь каньон от начала до конца.
Глаза Сэма заблестели.
– Вот это путешествие! Знаете, меня считают одним из лучших яхтсменов в Англии. На первом же курсе в Оксфорде я получил главный приз по гребле в одиночку.
– Почему бы вам не вернуться сюда летом и не пройти на лодке по всему Большому каньону?
– Да, верно, – вмешалась Саманта, ткнув Мару локтем в бок. – Моя дорогая кузина будет в восторге, если вы навестите ее летом. – Выдержав паузу, Саманта добавила: – Конечно, вы сможете увидеть и Большой каньон.
– Ловлю вас на слове, – с улыбкой отозвался молодой человек.
– А я буду вашим лоцманом, – пообещала Мара.
Саманта хихикнула:
– Вы только послушайте эту глупышку!
– В этом нет ничего глупого. Вы согласны, Сэм?
Он смутился, пробормотал:
– Ну… пожалуй, я не думаю, что ходить на лодке по Большому каньону – женское развлечение.
Мара топнула ножкой:
– Да будет вам всем известно, что миссис Эдвард Эйрс путешествовала по Большому каньону почти двадцать лет назад! Я ничем не хуже вас, Сэм Роджерс, запомните это! Я могу делать все, что может мужчина. Если начнется война с Кубой, возможно, я тоже отправлюсь сражаться!
– Не сердитесь на меня, – принялся успокаивать девушку Сэм. – Я вовсе не думаю, что вы не смогли бы проплыть по Большому каньону.
– А я не сержусь! – ответила Мара с вызовом.
– Сердитесь, и я вижу это по вашим глазам. Золотые искры в них начинают сверкать, как пузырьки в газированной воде.
Мара вспыхнула:
– Вам не нравятся мои глаза?
– Напротив, у вас очень красивые глаза, и я счел бы за честь сопровождать вас в путешествии по Большому каньону.
Когда девушки легли спать, Саманта принялась поддразнивать кузину.
– «Напротив, у вас очень красивые глаза», – повторила она слова Сэма Роджерса, стараясь воспроизвести его английский выговор.
– О, замолчи же! Пора спать.
– Готова биться об заклад, что сегодня ночью ты увидишь во сне Сэма Роджерса, – с лукавой улыбкой продолжала Саманта. – Тебе приснится ваше путешествие на лодке по Большому каньону – только ты и Сэм, вы вдвоем. – Она захихикала. – Нет, пожалуй, ты увидишь кое-что получше – себя и Сэма в постели.
Мара мысленно порадовалась темноте, потому что почувствовала, что краснеет.
– Замолчи, Саманта Тэйт! Замолчи немедленно!
– И все-таки ты бы не возражала, если бы Сэм оказался с тобой в одной постели, кузиночка.
– Да прекрати же! Если ты скажешь еще хоть слово, я заткну уши.
– Доброй ночи, кузина Мара. Помни, я желаю тебе сладких сновидений.
– А я надеюсь, что тебе приснится кошмарный сон.
Наконец девушки умолкли, и Мара почувствовала, как ее сковывает сладостное оцепенение, предшествующее сну; она не спала, но уже находилась на пороге мира сновидений.
«И все-таки ты бы не возражала, если бы Сэм оказался с тобой в одной постели, кузиночка», – звучали у нее в ушах слова Саманты.
Те семь дней, которые Роджерсы провели в доме Юингов перед тем, как отправиться в Сан-Франциско, были едва ли не самыми счастливыми и памятными в жизни Мары Второй. Они с Сэмом каждое утро разъезжали верхом по округе. И даже посетили шахту «Коппер кинг» в Тумстон-Кэньон. Это было скопление всевозможных построек для обработки и измельчения руды, а также помещений, где хранилась тяжелая техника, предназначавшаяся для использования в горном деле. Там стоял такой оглушительный шум, что им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
– Этот шум никогда не прекращается, он слышен круглые сутки, днем и ночью! – прокричала Мара.
Сэм скорчил гримасу и закрыл уши обеими руками.
– Я бы сошел с ума, если бы мне пришлось постоянно слышать этот грохот.
Мара рассмеялась:
– Мой дедушка говорит, что для него этот грохот лучше всякой музыки. Шум машин, штампующих медь, золото и серебро, – для него это лучше любого оркестра.
– Золото и серебро?
– Побочные продукты производства меди. В Аризоне производят также золото и серебро, хотя ведущая отрасль – производство меди.
– Я хотел бы поискать здесь золото.
– Такие поиски имеют свое название – «разведка», – пояснила Мара. – Если хотите остаться в Аризоне, вам надо усвоить язык профессионалов.
Сэм потрепал девушку по плечу.
– А вы молодец, – улыбнулся он.
– Знаете, как Тэйты нашли месторождение «Коппер кинг»? Мой отец занимался разведкой и погнался за моей матерью по ущелью. Когда она соскользнула вниз, то столкнула с места камень и обнажила породу, богатую карбонатом меди.
– Погнался за вашей матерью? Я бы сказал, что это совершенно новый способ геологической разведки. Гоняться за молодыми женщинами по ущелью… – Сэм смотрел Маре прямо в глаза. – Кстати, он добился своего? Когда погнался за вашей матерью…
Мара лукаво улыбнулась:
– Полагаю, он добился своей цели. В конце концов, разве я не живое тому свидетельство? Так что он добился, чего хотел.
Сэм запрокинул свою львиную голову и громко расхохотался:
– Услышала бы вас ваша мать!
Мара хлестнула свою лошадь и пустила ее в галоп, крикнув на прощание:
– Можете попытаться догнать меня! Вдруг случится чудо, и молния ударит второй раз в то же самое место!
Она мчалась по извилистой тропинке, направляясь к вершине самой высокой горы, откуда открывался захватывающий вид: величественные скалы, по-своему прекрасные, даже в самых гротескных своих очертаниях, – это зрелище действительно завораживало.
– Грандиозная картина, – пробормотал Сэм в благоговейном восторге, какой охватывает каждого смертного, встречающего на своем пути нечто вечное, величественное и прекрасное.
– Трудно поверить, что здесь когда-то было море, – сказала Мара. – Слой за слоем моллюски и раковины становились известняком – так и образовалась эта земля.
Погруженный в молчание, Сэм любовался пиками скал, глубокими ущельями, водопадами и бесконечными пространствами, украшенными гигантскими монументами, созданными рукой Господа.
Они уселись под деревом, вытащили из сумки провизию, которую прихватили с собой, и перекусили. Их лошади тем временем мирно паслись неподалеку.
– Жаль, что вы скоро уезжаете, – сказала Мара. – Вы еще не видели столько интересного, например, пещеры древних обитателей этих мест, Каменный лес и Замок Монтесумы, созданный самой природой на склоне утеса высотой в сто пятьдесят футов. Да… и еще Белого Голубя, бывшую испанскую миссию, столь ослепительно прекрасное здание, что при виде его хочется заплакать. Этот собор – чудо архитектуры. Монахи, надзиравшие за его строительством, заполнили здание миссии песком до самого верха и приказали рабочим воспроизвести форму собора из мокрого песка, а сверху все это полить жидким строительным раствором, должно быть, цементом. Как только он застыл, рабочим-индейцам было приказано выгрести песок. На это ушли недели, а возможно, и месяцы.
– Наверное, они были весьма добродушными малыми, эти индейцы, если соглашались на такую адскую работу.
Мара усмехнулась:
– В том-то и заключается хитрость монахов. Ночью они перемешивали песок с золотыми монетами – это делалось тайком от рабочих. Когда же наступало время удалить песок, они сообщали рабочим о монетах. Можете себе представить, с каким энтузиазмом индейцы после этого трудились.
Сэм рассмеялся:
– Снова коварство белого человека. Жаль бедных дикарей.
Прежде чем двинуться в обратный путь, он вытащил из своей седельной сумки небольшой пакетик, упакованный в красивую оберточную бумагу.
– Хочу, чтобы это осталось у вас на память обо мне. Ведь мы уезжаем завтра утром. Это не рождественский подарок, а просто вещица на память.
Мара вскрикнула в восторге:
– О, Сэм, как мило с вашей стороны! Как вы внимательны!
Она развязала ленточку и, дрожа от нетерпения, начала вскрывать пакет. Наконец вытащила подарок. Это было круглое стеклянное пресс-папье, наполненное водой, в которой, казалось, кружились снежинки; они кружились вокруг крошечных фарфоровых фигурок – юноши и девушки, державшихся за руки.
Сэм взял вещицу из рук Мары.
– Видите? Если вы перевернете шар вот так, а потом вернете в прежнее положение, то увидите, что вокруг этих влюбленных разыгралась снежная буря.
– Как любопытно! Как мило!
Мара взяла шар и долго любовалась им.
– Двое влюбленных… – пробормотала она.
Это зрелище завораживало, появилось странное ощущение: Маре казалось, что если сосредоточиться, глядя на шар, то можно вдохнуть в фигурки душу, казалось, что они, эти влюбленные, станут как бы двойниками своих владельцев.
– О, Сэм, я буду очень скучать без вас! Благодарю!
Она приподнялась, обвила руками шею юноши и поцеловала его в губы. Потом резко повернулась и направилась к своей лошади.
– Пора домой, – сказала Мара, вскочив в седло и стараясь не смотреть на своего спутника. Она пыталась скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
