Текст книги "Случай Ковальского (Сборник научно-фантастических рассказов)"

Автор книги: Стефан Вайнфельд

Соавторы: Конрад Фиалковский,Януш Зайдель,Кшиштоф Борунь,Анджей Чеховский,Чеслав Хрущевский,Мачей Кучиньский,Януш Бялецкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Трансформаторий

Он шел на посадку на незнакомую планету, не обозначенную ни на одной карте космоса. Вспучиваясь, приближалась, пока, наконец, не заполнила весь лобовой экран ее однообразная грязно-коричневая поверхность с резко обозначенной линией терминатора, отделявшей дневное полушарие от ночного. Он подходил к планете с ночной стороны, и огромный белый шар Регула со сполохами протуберанцев постепенно скрывался за ней, краснея сквозь ее атмосферу. Скоро красная заря поблекла, и ракета вошла в конус тени.

Его вели голоса, человеческие голоса, пришедшие из космоса, голоса, которых он никак не ожидал.

– Внимание, Эпси, ракета Гоера вошла в конус тени. Ты ее видишь?

– Конечно. Я держу ее на третьем ультрадете.

– Держи точнее. Не знаю, приходилось ли им пилотировать в таких условиях.

– Все в порядке, Тод. Он выходит на эллиптическую орбиту. Как самочувствие, Гоер?

Они обращались непосредственно к нему. Это нарушало инструкцию. Однако он ответил, как всегда. Иначе он не умел.

– Говорит Гоер. Все в порядке. Готов к включению тормозных двигателей. Перехожу на спираль. Как слышите? Прием.

– Прекрасно слышим. Ты что, волнуешься?

Горизонт посветлел. Ракета выходила из тени. Но сигнала на включение двигателей все не было.

– Выхожу из тени, – наконец сказал он. – Дайте сигнал торможения. Прием.

– Не понимаю, почему он не тормозит? – спросил один из них.

– Ждет какого-то сигнала.

– А может, он нас не слышит?

Гоеру показалось, что они смеются над ним, космогатором, который погубил свой космолет, наверное испаряющийся сейчас в атомном жаре Регула.

Когда он заговорил снова, его голос опять был спокойным, ровным голосом пилота, вызывающего станцию наведения.

– Я – Гоер. Слышу вас хорошо. Жду сигнала. Прием.

– Какого сигнала?

– Повторяю: дайте сигнал торможения.

– Не понимаю. Просто возьми да включи тормозные двигатели.

– Когда?

– Когда хочешь!

Ничего не понимая, он немного помолчал, а потом, плюнув на инструкцию, сказал:

– Я же не могу сесть вслепую. Без наводки мне не найти космодрома.

Его собеседники минуту молчали

– О чем ты беспокоишься? – удивился Тод. – Ведь мы поймаем твою ракету буметоном.

– Чем поймаете?

– Буметоном. Не знаешь, что такое буметон?

– Не знаю.

– Как ему объяснить, Эпси?

– Это такой подвижный космодром для приема ракет из нижних слоев атмосферы, – сказал Эпси.

– Хорошо, но как ваш буметон меня найдет?

– Пусть тебя это не волнует. Найдет. В наше время…

– Ваше время?

– Ну да. Надеюсь, ты не думаешь, что развитие человечества остановилось после твоего отлета…

– Ну, техника, конечно, ушла вперед.

– Поэтому входи в атмосферу, а об остальном не думай.

Гоер нажал рычаг рулей. Его тут же вдавило в кресло. Горизонт планеты, имевший теперь вид беловатой, отчетливо закругляющейся дуги, в которой исчезали звезды, переместился, исчез с лобового экрана и вынырнул на экране, помещенном над головой Гоера. Ракета нацелилась на диск планеты. Потом он услышал высокий вибрирующий свист и увидел голубое прозрачное пламя, текущее от носа вдоль обшивки. Изображение планеты на экранах задрожало, помутнело и расплылось. Ракета вошла в плотные слои атмосферы. Гоер слышал четкое тикание отмеряющего высоту альтиметра, стрелка его медленно двигалась к нулю. «А если не успеют», – подумал он.

– Я – Гоер. Осталось пятьдесят километров до поверхности, – наконец сказал он.

– Знаем, – тут же послышалось в ответ.

– Я не вижу вашего… космодрома. – Ты уже в нем, Гоер.

– Не шути, осталось тридцать километров.

– Эпси, слышишь? Он нам не верит.

– Не требуй от него слишком многого, Тод.

– Перестаньте шутить, ведь еще немного и я врежусь в скалы или нырну в океан.

– А он нетерпелив, Эпси.

– Это свойственно людям того времени. Я только что узнал это из мнемотрона… Ну, хорошо, сверни поле, Тод.

Тиканье альтиметра неожиданно прекратилось. Стрелка на мгновение словно бы в нерешительности заколебалась и упала. Гоер не почувствовал ни малейшей перегрузки, обычно сопутствующей торможению.

– Что случилось? – спросил он. – На альтиметре нуль.

– Все в порядке. Ты на месте.

– Но ведь не было торможения…

– Ты садился на буметоне, – ответил Эпси, как будто это слово уже все объясняло.

Гоер немного помолчал. «Опять смеются надо мной», – подумал он со злостью.

– Так что же мне теперь делать?

– Открыть люк и выйти.

– В океан?

– Ты в буметоне.

– Послушайте, люди, поймите же: этот ваш буметон или другое устройство мне не знакомы. Я всего лишь отставший в развитии космонавт, который много лет просидел в металлической банке в космосе.

И тут он услышал шум голосов. Кто-то звал его по имени, какой-то бас рассуждал о его космолете, басу вторил целый хор высоких и низких голосов. Вдруг все стихло.

– Открывай люк, – услышал он голос Тода.

– Что… что это было? – спросил он.

– Ничего особенного. Они хотели тебя услышать и прорвались в канал.

– Кто?

– Ну, все. Открой, наконец, люк. Не понимаю, чего ты ждешь?

Гоер защелкнул шлем скафандра и оперся руками о зажимы шлюза. Он колебался. «В конце концов я ничем не рискую», – подумал он и открыл зажимы. Дверцы шлюза беззвучно раздвинулись, не слышно было даже свиста воздуха. Он выглянул в открытый люк. Было абсолютно темно, чернее, чем в знакомой ему извечной тьме космоса.

– Слушайте, где я? Вы меня слышите? Где я… – все громче кричал он.

– В буме… – начал было Тод, но Эпси прервал его на полуслове.

– Ты на космодроме.

– Но тут ничего нет. Тьма! – крикнул Гоер и тут же увидел, что снаружи мгла рассеивается. Ракета стояла на чем-то светящемся и со всех сторон была окружена мягким фиолетовым мерцанием.

– Теперь светло, Гоер?

Он ответил не сразу, но Эпси ждал.

– Да, уже светло, – сказал Гоер.

– Этот цвет тебе нравится?

– Ну, если он нравится вам…

– Хм… это не совсем так, но в конце концов не важно. Выходи из ракеты.

Он вышел, соскользнув по скобам люка, и оказался на эластичной, прогибающейся поверхности: «Похоже на мокрый луг», – подумал он. Неожиданно пришла мысль, что впервые на этой планете он вспомнил Землю.

– Я вышел, – решительно сказал он. – То, на чем я стою, прогибается. Оно выдержит мой вес?

– Не бойся. Ты стоишь на силовом поле. Оно эластично, но гораздо прочнее любого материала, который ты знал на Земле.

– Куда мне идти?

– Мы тебя примем, но к тебе никто не выйдет.

– Почему?

– Будем считать, что таковы наши обычаи.

– Странно. Многое изменилось с того момента, как я покинул Землю, и, похоже, не к лучшему.

– Ну, об этом судить еще слишком рано. Пока можешь снять шлем. Мы приготовили тебе земную атмосферу.

– То есть как – мне?

– Ну, просто синтезировали ее по самым лучшим земным образцам. Специально для тебя.

– А вы?

– Нам это ни к чему, – сказал Эпси и замолчал.

Гоеру почудилось, что в голосе Эпси прозвучали какие-то особые нотки.

– Как это ни к чему?

– Он этого не поймет, Эпси, – вмешался Тод.

Гоер не стал раздумывать над услышанным. «Все это кажется совершенно нереальным, – подумал он, – и уж, действительно, фантастически сложным, чтобы понять сразу».

– Я снимаю шлем, – громко сказал он и тут же почувствовал запах соснового бора. В этом запахе было что-то еще. Некоторое время он не мог понять, что именно, но потом вспомнил, что так пахнет воздух над разбивающимся о замшелые валуны горным потоком. Он несколько раз глубоко вдохнул. Видимо, его услышали, потому что Тод спросил:

– Хорошая работа, а?

– Я предпочитаю воздух без запаха, – сказал Гоер. – Тот воздух, что мы оставили на Земле, не для космонавтов. Вернусь на Землю, буду дышать им, а не вернусь… Нет, я предпочитаю без запаха.

– Хорошо, – сказал Эпси. – Переносим тебя в кабину твоего космолета.

В тот же момент ракету охватила фиолетовая мгла, контуры корабля затуманились и пропали. А когда лиловое свечение исчезло, Гоер увидел, что находится в кабине космолета. Это, действительно, была кабина его космолета. В автолекторе были видны сведения о Регуле, которые он прослушивал, прежде чем покинуть космолет.

– Но космолет сгорел! – громко крикнул он. – Сгорел в атомном излучении Регула. Я не мог изменить траекторию полета и покинул корабль… Слышишь, Эпси, он сгорел… Как я могу находиться внутри космолета, которого нет…

– Ты в его копии, в точной копии, ограниченной несколькими помещениями. В некотором смысле мы были внутри него, прежде чем он сгорел, и получили информацию, необходимую для его воссоздания. Ведь должен же ты где-нибудь жить на этой планете. Это было наиболее простое и самое удобное решение. Разумеется, мы и сами могли бы что-нибудь придумать, но, боюсь, наделали бы при этом массу ошибок. Мы плохие знатоки твоего времени.

– Так это не космолет?

– Нет. Взгляни на экраны. Они серые и в них не видно звезд.

– Да. Звезд нет.

– Мы, разумеется, могли бы воссоздать твой космолет со всеми подробностями, имитировать работу двигателей и движение звезд на экранах, но ведь не в этом дело. Твой полет окончен. Твоего космолета не существует. Ты на планете, кружащей вокруг Регула, а это искусственная среда, твоя среда, в которой тебе легче всего будет привыкнуть к условиям новой человеческой цивилизации, нашей цивилизации.

– Ты думаешь, он что-нибудь понял, Эпси? – спросил Тод.

Эпси не ответил. Гоер не понимал, но в этот момент он ни за что не признался бы в этом. Он смотрел на знакомую обстановку, на постель, небольшую видеограмму над ней, на которой был изображен он сам, стоящий у ракеты. Видеограмма была сделана, когда он вернулся из первого полета вокруг Луны. Все здесь было таким, как там, в космолете. Некоторое время он стоял неподвижно, потом вышел в диспетчерскую. Воспроизведенный во всех подробностях пульт управления был мертвым. Не горела даже контрольная лампочка, которая светилась всегда с момента запуска космолета и до того мгновения, пока он, направленный в диск Солнца, не испарится в его кипящих газах. Он взглянул на экраны – все матово-серые, даже те, в которых обычно видны трюмы и реактор. Гоер подошел к двери, которая вела к главному входу, он хотел открыть ее, но дверь не подавалась.

– Там нет ничего, – сказал Эпси. – Остальные секторы космолета мы не воспроизводили.

– Да, сделано идеально. Сколько же потребовалось информации с космолета, чтобы воспроизвести все с такой точностью? – Гоер стоял перед дверью и смотрел на ее блестящую серую поверхность.

– Это свободно умещается в границах наших возможностей.

Гоер мгновение молчал, потом медленно, не поворачиваясь и не изменяя голоса, спросил.

– Скажи, Эпси, кто вы в действительности?

– Люди.

– Люди? Но ведь невозможно, чтобы за то небольшое время, пока я был в анабиозе, вы настолько ушли вперед!

– Это неважно, Гоер.

– Не верю, не верю! Слышите! Вы не люди. Вы меня обманываете.

– Тогда кто же мы по-твоему?

– Жители этой проклятой коричневой планеты. Я разгадал вашу уловку! Разгадал! – кричал он, слыша эхо собственного голоса под потолком диспетчерской.

– Этого следовало ожидать, Эпси, – сказал Тод.

Эпси немного помолчал.

– Ты не прав, Гоер, – сказал он наконец. – Попробую тебя убедить.

– Тут слов недостаточно.

– Ты слишком самоуверен, Гоер. Ты думаешь, чужая цивилизация стала бы убеждать тебя в чем-нибудь?

– Не знаю. Вероятно, это зависело бы от того, зачем я им нужен.

– Логично, – сказал Тод.

– Попробуем иначе, – согласился Эпси.

– Подожди. Он убедится сам.

– И все-таки я попробую. Почему ты думаешь, что встреча с чужой цивилизацией на этой планете более вероятна, чем встреча с людьми?

– Ваша техника – не человеческая техника.

– Ответь на вопрос.

– Хорошо. Я считаю, что возможна и встреча с людьми. Но это были бы люди, а не голоса.

– Как это понять?

– Обычно. Не знаю, что б я дал, чтобы меня встретил нормальный космонавт в скафандре и на нормальной маленькой ракете переправил на базу, на настоящую базу – белый купол, впрессованный в скалы.

– Буметон все это упрощает, – сказал Тод.

– Но это же не посадка. Это – ничто! Для вас космонавт – не более чем белковая посылка, которую следует доставить по нужному адресу.

– Ты преувеличиваешь.

– Нисколько.

– А база? Зачем тебе база? – вмешался Эпси. – Ведь то, что мы приготовили для тебя, удобнее. Ты знаешь здесь каждый уголок.

– Но это клетка… понимаете, клетка…

– А твой космолет в пустоте – не клетка?

– Нет. Я мог им управлять, мог, наконец, выйти наружу и улететь в космос.

– Если дело только за этим, мы сделаем тебе выход. Ты сможешь разгуливать по планете в скафандре, у тебя будет ракетка для разведочных полетов. Хочешь?

Гоер не ответил. Он смотрел на матовые экраны диспетчерской, вернее, ее копии, потом спросил:

– Скажите, что вы собираетесь со мной делать?

– Ты увидишь все что захочешь, разумеется, в определенных разумных пределах.

– Зачем я вам нужен?

– Не понимаю.

– Ну, вам, чуждым существам с иной структурой.

– Увы, он не верит, что мы люди, Тод, – сказал Эпси.

– И не знаю, сумеешь ли ты его убедить.

– Вы можете убедить меня – придите ко мне.

Они не ответили, и Гоер повторил немного громче:

– Придите ко мне, слышите?

– Ты увидишь нас на экране, – первым отозвался Эпси. – Смотри, это я.

Загорелся большой лобовой экран, и Гоер увидел на нем высокого мужчину в странной переливающейся одежде, медленно прогуливающегося вдоль ряда пальм. Вдали, за желтым пляжем, пенилось море.

– Но это Земля!

– Да, Земля.

– Понимаю. Сначала ты показал себя там на Земле, а теперь ты придешь сюда, в диспетчерскую, я увижу твое лицо и буду знать, что ты человек, что ты был на Земле. Так, да?

– Не совсем. Я не приду к тебе в диспетчерскую ни сейчас, ни завтра, никогда. Никто к тебе не придет.

– Почему?

– Думаю, ты не поверишь. Нет ничего такого, что могло бы к тебе прийти.

– Не понимаю… ничего не понимаю. Или я уже не могу мыслить логично, как человек… Анабиоз… Ничего не понимаю.

– Успокойся, Гоер. Попробую тебе объяснить.

– Минутку, – перебил его Тод. – Он должен и меня тоже увидеть на экране.

– В данный момент это несущественно, – не дал ему докончить Эпси.

– Для меня – существенно, Эпси. Он – человек. Я хотел бы, чтобы кто-нибудь сказал, что видел меня…

– Можешь рассматривать себя с помощью трансинформаторов.

– Это разные вещи, Эпси.

– Передай себя психоанализаторам. Они убедят тебя, что ты действительно существуешь.

– Я не сомневаюсь, просто…

– Не прерывай. Сейчас мы занимаемся Гоером. Итак, Гоер, ты хотел знать…

– Да. Хочу знать.

Гоер прошел к пульту управления и сел в кресло космогатора. Он смотрел на экран. Пальмы кончились, и море становилось все ближе. Мужчина шел прямо к волнам.

– Итак, Гоер, примерно через сто двадцать лет после твоего отлета – мы это проверили – человечество технически осуществило перемещение во времени…

– В чем?

– Во времени. Разумеется, в прошлое. Можно было перенестись во вчерашний день, в прошлый месяц, прошедший год, на сто, тысячу лет назад.

– Значит, это все-таки возможно?

– В твое время очень немногие верили в это. Начались путешествия во времени. Гораздо хуже обстояло дело с пространством. Скорость света ограничивала возможности перемещения человека с помощью космолетов. Кроме того, космонавт не может сотни лет находиться в анабиозе. Таким образом, способ передвижения, которым пользовался ты, не имел больших перспектив. Как ты помнишь, рассчитывали даже, сколько звезд может исследовать человек в зависимости от максимальной продолжительности состояния анабиоза.

– Да, конечно…

– Это тоже было преодолено. Человечество научилось пересылать колоссальное количество информации со скоростью света в виде пучка электромагнитных волн.

– Ну и что?

– Таким образом стало возможным пересылать всю информацию, касающуюся индивидуальности человека.

– Индивидуальности?

– Да. Всю информацию, которая в сумме дает тебя: твои воспоминания, привычки, стремления.

– И это возможно?

– Технически трудно, но выполнимо. Там, на Земле, из мозга человека экстрагируется информация и высылается в виде пучка электромагнитных колебаний в космос.

– И тогда человек перестает существовать? – спросил Гоер.

Эпси не ответил. Гоер смотрел на экран. Человек дошел до плотного, смоченного пеной прибоя слоя песка, на котором оставались следы его ступней.

– Нет, – Эпси говорил как бы с трудом, – не перестает. Он перемещается в космосе в виде неизменного пучка волн. Время для него не существует.

– А волны дойдут до трансформатория, – добавил Тод.

– До чего?

– До преобразовательной станции. Ты на одной из таких станций.

– Здесь собраны приборы, в которых информация может продержаться любое время. Эти приборы аккумулируют информацию, запоминают ее… и человек начинает мыслить. Его индивидуальность хранится в трансформатории столько, сколько нужно.

– Так ты – индивидуальность?

– Нет, Гоер, – твердо сказал Эпси, – мы люди, люди, понимаешь? А содержится ли наше сознание в белковой структуре или это импульсы в кристаллической сети – несущественно.

– Но вас нет.

– Ну и что? Мы видим с помощью рецепторов автоматов, управляем автоматами, которые исполняют любой наш приказ, можем изучать планеты, открывать новые солнца, добраться до самых удаленных туманностей…

– Нет, это слишком неправдоподобно… Не верю. Впрочем, если это даже и правда… – Гоер на мгновение заколебался, – то что с того?

– Потом мы возвращаемся на Землю, – немедленно ответил Эпси. – Возвращаемся на Землю и получается, что наша личность уже модулирована информацией, полученной из космоса, мы помним все, что видели, помним результаты исследований…

– Ты еще не сказал ему основного, Эпси. Ты не сказал о согласованности времени…

– Сейчас скажу. Видишь ли, Гоер, такое изучение космоса немногого стоило, если бы мы возвращались на Землю через десятки или сотни лет к другим, непонятным для нас временам.

– А разве есть иной выход?

– Временне перемещение в прошлое.

– Не понимаю.

– Вначале на планеты, расположенные вокруг солнечной системы, мы отправляем трансформатории с помощью обычных космолетов, предварительно отбрасывая их во времени на несколько тысяч лет назад. Потом, если расстояние какой-либо звезды составляет от Земли, скажем, десять световых лет, мы сами отступаем во времени на двадцать лет, излучаемся в виде пучка волн к этой звезде, проводим там исследования и возвращаемся точно в свое время.

– Я понимаю, таким образом можно было бы изучать самые удаленные галактики. Но я знаю, что это неправда… Вы меня не обманете.

– Такая пересылка возможна, если использовать промежуточные ретрансляционные трансформатории. Иначе волна информации – под действием помех – дойдет до конечного трансформатория через десятки лет с колоссальными искажениями…

– Так вы…

– Мы направляемся к звездам, отстоящим от Земли на сотни световых лет. Трансформатории на Регуле – для нас только пересадочная станция. Никто из нас еще не возвращается на Землю. На обратном пути мы появимся здесь через сто, а то и больше лет.

Гоер поднял голову и опять увидел экран.

На экране в зеленом саркофаге лежал человек – тот самый, что до этого шел к морю. Глаза у него были закрыты, а над ним склонились слабо покачивающиеся странные устройства. Дальше за ним горел розовый отсвет, время от времени наливающийся ярким красным светом. Гоер заметил, что эти изменения ритмичны.

– Ты смотришь на экран? – спросил Эпси.

– Да. Там тело в саркофаге, а над ним автоматы…

– Это мое тело, Гоер, в анабиозе. Ты видишь подготовку к эмиссии личности е космос. Это несущественные подробности, – добавил Эпси, и экраны посерели.

Гоер встал и принялся ходить вдоль экранов. Вдруг он услышал голоса.

– Смотри, настоящий человек, здесь, на Регуле!

– Еще один фантом, созданный в трансформатории. Не верьте, это фантом. Прибор обманывает нас! – голос был пронзительный.

– Человек, настоящий человек, – продолжал первый голос.

– Двигается, ходит. Он может сам пошевелить рукой…

– Видите, таким способом тоже можно преодолевать космос!

Вдруг голоса умолкли.

– Они хотели тебя увидеть, – сказал Тод. – Они видят или видеотронию или автоматы. Для них ты – развлечение.

– А кто они?

– Личности, исследующие космос.

И тогда Гоер неожиданно остановился.

– Довольно, довольно… – прошептал он. – Не обманывайте меня… Я начинаю понимать. – Он попятился, так что его спина коснулась экрана. – Понимаю, вы держите меня в клетке и изучаете, изучаете человека. Не обманывайте меня… вы, космические создания!

– Мы люди! – Эпси крикнул это с каким-то отчаянием.

– Не лги. Покажи лицо, свое лицо…

– Откуда ты знаешь, что у космических созданий есть лица? – вдруг спросил Тод.

Гоер, пораженный этим, на мгновение замолчал, потом уже не совсем уверенно сказал:

– Ну, так придите сюда.

– Ты знаешь, что мы не можем.

– Не можете? Вы, копирующие космолеты, не можете скопировать человека?! Придите сюда в виде копий, идеальных копий. А может, это как раз я должен стать образцом, матрицей для размножения и теперь…

– Что ты еще надумал?

– Просто я сейчас прохожу испытательные исследования. А потом вы будете копировать сотни, тысячи таких, как я, и высылать на Землю…

Гоер замолчал. Эпси не отвечал, словно ожидая, что Гоер скажет еще что-нибудь.

– Включи биотроны, Тод, – наконец произнес он.

Гоер услышал высокий тонкий звук, нему показалось, что его издают стенки копии космолета. Он хотел сказать что-то еще, но не успел.

– Этот архивный космонавт уже выключен, – сказал Тод. – Отличная копия. Единственная в своем роде. Только ее надо бы немного перестроить.

– Нет, Тод. Этого мы не сделаем. Это человек – настоящий человек, идеально воссозданный по оригиналу, который сгорел в атмосфере. Мы не можем этого сделать, ведь мы – люди.