Текст книги "Случай Ковальского (Сборник научно-фантастических рассказов)"

Автор книги: Стефан Вайнфельд

Соавторы: Конрад Фиалковский,Януш Зайдель,Кшиштоф Борунь,Анджей Чеховский,Чеслав Хрущевский,Мачей Кучиньский,Януш Бялецкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Прогнозия

Я приехал немного рановато: часы показывали без двадцати минут три. Жара стояла страшная. В небольшом кафе возле остановки было людно, но мне повезло: когда я вошел, надеясь получить что-нибудь прохладительное, один из столиков освободился.

Официантка куда-то запропастилась, и я коротал время, наблюдая за движением на узкой и обычно запруженной автомобилями улице. Не иначе как жара действовала и на машины: сегодня они ползли как-то неохотно и лениво, а прохожие, расстегнув пиджаки, еле передвигали ноги. В такие дни человеку кажется, будто время замедлило бег. Мысли текут лениво и тщательно обходят все серьезные вопросы, то и дело возвращаясь к песчаным морским пляжам или, на худой конец, к городскому бассейну…

– Место свободно?

Я поднял голову. Передо мной стоял немолодой уже человек, одетый в пеструю рубашку; его лоснящееся от пота лицо выражало усталость.

– Пожалуйста, – сказал я.

Он сел. Да, он был немолод, волосы уже начинали седеть, а перерезанный горизонтальными складками лоб и морщинистое лицо говорили о нелегкой жизни. Во всяком случае, так мне показалось. Я иногда люблю читать по человеческим лицам, а потом сравнивать свои наблюдения с действительностью.

Видимо, он почувствовал мой взгляд, потому что беспокойно шевельнулся и, подняв глаза, неуверенно спросил:

– Простите, мы… мы прежде никогда не встречались?

– Скорее всего, нет… – замялся я, снова взглянув на него. – А что, вам кажется…

Он смущенно улыбнулся и сделал такое движение, словно хотел что-то сказать, но, видно, раздумал, отрицательно покачал головой и отвернулся. В такую жарищу, действительно, даже говорить не хотелось.

Официантки все еще не было.

– А обслуживание здесь никудышное. Десять минут жду, – сказал я.

– Не тратьте зря нервы, – вздохнул сосед, не отрывая взгляда от улицы. – Официантка явится через четверть часа. Впрочем, можете быть уверены – пива не будет, да и содовой тоже…

– Я вижу, вы знакомы с местными порядками! – усмехнулся я. – Наверно, частенько сюда захаживаете?

К моему удивлению, он смущенно взглянул на меня и сказал:

– Не знаю…

– То есть как, не знаете? Не знаете или…

– Не знаю. Не помню.

Я пожал плечами, решив, что он просто не хочет разговаривать. Машинально я потянулся за своим портфелем, достал лежавшую в нем рукопись и принялся листать страницы. Текст, который я знал наизусть, показался мне на этот раз путаным и непонятным. «Еще одна страница и я приду к выводу, что это полнейшая ерунда… – подумал я. – Жарища настраивает пессимистически». Я застегнул портфель. Теперь уже ничего не изменишь: через четверть часа я отнесу рукопись в издательство и буду ждать решения…

– Я вас слушаю.

Ну, наконец-то явилась официантка. Она нехотя стряхнула со скатерти хлебные крошки и табачный пепел. Лицо ее выражало смертельную скуку.

– Пожалуйста, пива, – сказал я.

– Пиво кончилось, – меланхолично произнесла она.

– Тогда содовой.

– Вся вышла.

Ничего не скажешь – мой неразговорчивый собеседник отлично знал местные порядки!

– А вообще есть что-нибудь напиться? Холодное, разумеется, – спросил я.

– Фирменный напиток. Желаете? И вам тоже?

Нам не оставалось ничего иного, как согласиться. Официантка исчезла, а мой сосед недовольно поморщился.

– Получим отвратное теплое пойло… – проворчал он.

– Судя по вашим предыдущим предсказаниям, – улыбнулся я, – все должно сбыться и на этот раз.

– Я не предсказываю, а знаю.

– Да ну? Неужто вы… ясновидец? – пошутил я.

– Ясновидец – это, знаете ли, из парапсихологии, – медленно сказал он. – Я называю этот случай иначе. Ясновидение, как вам, наверно, известно, это более или менее правильное общее предсказание. Что касается меня, то я могу предсказывать лишь то, что относится непосредственно ко мне, предвидеть события, в которых буду принимать участие лично, или же факты, которые станут мне каким-то образом известны. Впрочем, я неверно выразился. Я не предсказываю, я знаю… Знаю так же, как вы знаете, что происходило с вами или вокруг вас, скажем, час назад, год и так далее…

– Вы хотите сказать, – заметил я, – что помните свое будущее так же, как я помню свое прошлое?

– Вот именно. Я помню свое будущее, если вообще так можно сказать. Я знаю то, что еще только произойдет. Я назвал бы это прогнозией, это недурно звучит…

– Отлично! И вообще это шикарная шутка. Поразительно – в такую жару вы не теряете чувства юмора…

Мне показалось, что незнакомец смутился.

– Я был бы счастлив, если б это была только шутка… – тихо сказал он, серьезно взглянув на меня из-под полуопущенных век. – Увы, это истина, пан Ковальский!

– Простите, не помню, чтобы я называл свою фамилию.

– Если бы вы даже и назвали, я не мог бы ее запомнить: кроме прогнозии я страдаю еще и полной амнезией! Вы понимаете? Именно в этом мое несчастье, двойное несчастье: я не помню ни одной минуты прошлого, зато знаю все свое будущее!

Я не мог произнести ни слова и осовело смотрел на этого человека, не зная, шутит он или говорит серьезно.

– Но… это же абсолютно невозможно! И откуда вы в таком случае…

– Я узнаю вашу фамилию в будущем, поэтому и помню…

– Так вы утверждаете, что все сказанное вами правда?

Он молча кивнул.

– И… вы не помните даже того, что произошло секунду назад? Зато знаете, что случится через десять лет? – резко спросил я.

– Вот именно. Конечно, близкое будущее я помню точнее и с большим количеством подробностей, чем отдаленное. А вот прошлое, пусть даже самое недавнее, для меня закрыто бесповоротно… как для вас, например, то, что произойдет через минуту…

– Но… – сказал я, – я – то знаю, что и через минуту буду сидеть здесь и беседовать с вами…

– А в три часа пойдете вон в тот дом напротив… Согласен, вы это знаете, но стопроцентной уверенности у вас быть не может. А вдруг да через минуту я отсюда уйду? Или, переходя улицу, вы попадаете под автомобиль? Нет, нет, под автомобиль вы не попадете, а я отсюда не уйду, пока не получу чего-нибудь напиться. Я сказал это только так, для примера. Итак, на основании анализа прошлого и настоящего вы можете более или менее достоверно предвидеть, что произойдет в будущем. Я же будущее знаю, просто знаю… О прошлом же могу судить только на основании встречного анализа тех событий, которые еще только произойдут.

Тридцатиградусная жара вконец отбивала способность что-либо понять. Вдруг меня словно осенило:

– Послушайте, – воскликнул я, – если все обстоит так, как вы говорите, то каким же образом вы можете логично отвечать на мои вопросы, коль, услышав их, тут же забываете, что они были заданы?

– Эх, милый мой! Ну, подумайте как следует, – снисходительно улыбнулся незнакомец. – Конечно, ваш вопрос я немедленно и полностью забываю, зато мой ответ на него помню отлично! Ведь до того, как я его произнес, он принадлежал будущему, тому ближайшему будущему, которое я отчетливо помню.

– Допустим, – согласился я, сбитый с толку. – Но тогда зачем вы вообще задаете мне вопросы? Вот вы спрашивали, встречались ли мы когда-нибудь. Но ведь мой ответ-то вы знали заранее!

– И опять вы ошибаетесь! – спокойно сказал он. – Не задай я этого вопроса, вы бы никогда не ответили на него! А я помню только то, что когда-либо произойдет, следовательно, мой вопрос был вызван логикой необходимости.

– В таком случае я не понимаю, почему свое чудесное свойство вы называете несчастьем? Люди веками мечтали о подобном! Кто не хочет знать свое будущее?!

– Ошибаетесь. Все ошибаются, – сказал он. – Я лучше знаю, какой это груз – знать все до конца, до самых мелочей. Неужели вам никогда не хотелось забыть что-нибудь, какие-либо неприятные моменты из жизни? Забывчивость – прекрасная штука… Уверяю вас, не менее приятно знать о своем будущем не все, не полностью, не до конца! Неужели вы хотели бы забыть – как это случилось со мной – обо всем, что было? Забыть, кто вы, как вас зовут и что вы пережили? Убежден, вы не согласились бы полностью стереть свою личность. Тут уж вам придется мне поверить…

– Скажите… а как все это случилось? Может быть, зная обстоятельства, при которых вас постигло это… несчастье, эта катастрофа памяти, удалось бы найти способ вернуть вас в нормальное состояние?

– Откуда мне знать, как это случилось, если я не знаю даже, кто к кому подсел: вы ко мне или я к вам, и вообще, как получилось, что мы завели разговор на эту тему. Вы все еще не можете освоиться с мыслью, что перед вами человек, который перемещается как бы против течения реальности: моя «память» становится все беднее, каждое слово, каждое происшествие отбирает у нее кусочек знания о моей жизни!

– Значит, с каждой ушедшей минутой вы все меньше знаете и обо мне, хотя задавали мне вопросы и наблюдали за мной во время беседы?

– Разумеется. И все-таки у меня такое ощущение, будто когда-то я о вас что-то услышу… Встретить вас я, пожалуй, не встречу… Да, не встречу никогда, но…

– Вы меня не встретите… – сказал я и задумался.

«Если все это правда и он утверждает, что меня не встретит, то… это для меня единственная возможность…»

– Простите, – сказал я с притворным равнодушием. – Вы, конечно, понимаете – поверить во все, что я от вас услышал, нелегко. Однако я хочу в это верить и поэтому осмеливаюсь попросить и вас кое о чем… Вы не могли бы… рассказать мне что-нибудь о будущем? Что-нибудь такое, что спустя некоторое время можно было бы проверить… Например, не знаете ли вы какого-нибудь будущего изобретения? Если б вы согласились описать мне его по возможности подробно…

– Нет! – решительно и резко прервал меня незнакомец. – Я этого не сделаю.

– Но… я вас очень прошу!

– Коль я говорю, что не сделаю, то это не значит, что я упираюсь. Просто я знаю, что не сделаю. Я знаю, что никогда и никому не буду рассказывать о будущем.

Он был явно возбужден. Потом успокоился и мягко добавил:

– Выполнив вашу просьбу, я мог бы поставить вас в опасное положение. Да, да, не делайте удивленного лица. Подумайте: допустим, я подробно опишу вам некое устройство, зная при этом, что в будущем его создаст, скажем, пан Икс. Ознакомившись с идеей прибора еще до его появления, вы вряд ли удержитесь от искушения и попробуете его создать. Однако известно, что это будет сделано не вами, а паном Иксом. Отсюда напрашивается простой вывод: с вами случится несчастье еще до того, как вы успеете создать образец. Я не имею права подвергать вас опасности… Будущее, как видите, неосторожно приоткрытое перед легкомысленным человеком, может его убить!

– Но ведь вы-то знаете свое будущее! Как же вам удается предохранить себя от чего-либо подобного?

– Меня спасает как раз то, что я знаю все свое будущее. Именно поэтому я в полной безопасности. Если перед вами – во всяком случае, на первый взгляд – бесконечное множество вариантов жизни, то передо мной только один, и я должен его придерживаться. Впрочем, и у вас ведь тоже лишь один вариант: тот, который вы проживете. Но вы по крайней мере можете обманывать себя, думая, будто перед вами бесчисленное множество возможностей. Я выбирать не могу… О, я бы полжизни отдал, чтобы вспомнить хотя бы несколько мелочей из моего прошлого и забыть то, что меня ждет… Как знать, может, это и вылечило бы меня?.. Впрочем, вероятнее всего, моя болезнь необратима…

Он на минуту замолчал, потом уже иным голосом добавил:

– Да, вспомнил, откуда мне будет знакомо ваше лицо… Вы издадите превосходную книгу, которую я прочту через год! Там будет ваше фото. Это будет настоящий бестселлер. Вы ее уже написали?

Я взглянул на него, удивленный его магическими способностями. Неужели он действительно читает мои мысли? А может, и верно, телепатия или что-то еще в этом роде? В его прогнозию я, само собой разумеется, и не думал верить.

– Так, говорите, хорошая будет книга? Сегодня в три я сдаю ее в издательство…

– Она принесет вам успех… К сожалению, мне не придется прочесть остальные ваши книги.

– А та, о которой вы говорите… вы помните, о чем она?

– Ну, разумеется, отлично помню! Особое впечатление на меня произведет изумительное описание планеты, которую откроют герои романа…

«Не иначе, заглянул в рукопись, когда я ее просматривал», – подумал я, а вслух сказал:

– Бог с ним, с фирменным напитком! Сколько же можно ждать! Уже почти три, надо идти. Было очень приятно с вами побеседовать.

Я встал, взял портфель и протянул руку собеседнику:

– Ковальский… – представился я машинально и в тот же момент сообразил, что… именно отсюда, из этого моего представления он «помнил» раньше мою фамилию. Я тут же обругал себя за эту мысль, которая означала, что подсознательно я верил в рассказ незнакомца. Разве можно принимать всерьез подобную чепуху?

– К сожалению, я не могу вам представиться! – сказал он, просительно улыбаясь. – Не помню своего имени. Я, видите ли, болею странной болезнью…

– Знаю, знаю. Вы рассказывали об этом несколько минут назад.

– Да? Ну, стало быть, вы понимаете… Я, правда, не помню, о чем мы беседовали, но, думаю, я сказал вам, что…

– Да, да, вы все рассказали… Простите, я спешу, – нетерпеливо бросил я.

Кивнув ему на прощание головой, я ушел с потоком пешеходов.

Мой новый роман был принят редактором весьма благосклонно. Он даже сказал:

– Успех обеспечен, пан Ковальский. Особенно сильное впечатление производит изумительное описание планеты, которую открывают герои романа…

До сих пор не могу вспомнить, кто и когда говорил мне уже нечто подобное…

Память, что ли, отказывает? Минутку, что я хотел… Кто я? Как меня зовут? Сижу и пишу, а через минуту за окном разыграется ветер, надо закрыть окно… О, уже дует! Почему я не встал, чтобы закрыть окно? Сейчас ветер разобьет стекло.

Дзынь!

Странный, незнакомый мир

Опускаясь по пологой параболе в плотной атмосфере планеты, корабль гасил скорость.

– Высота?

– Три триста… три двести пятьдесят…

Неожиданно угрожающе завыла сирена автопилота, и корабль рывком развернуло на 180°. На полной тяге взревели двигатели. Резкое торможение вдавило космонавтов в кресла.

– Что случилось? – спросил Гие.

– Автопилоту пришлось посадить корабль, – прохрипел Моокс.

Гие отстегнул ремни и потянулся к контрольной ленте автопилота.

– М-да… ничего себе, – ворчал он, читая запись. – Впереди вдруг выросла отвесная стена, а внизу появилась идеальная посадочная площадка – плоская горизонтальная плита. Правда, не очень длинная. Еще немного, и мы врезались бы в стену…

– Неужели это… поверхность планеты?

– Вряд ли. Еще минуту назад у нас была солидная высота.

– Недурное начало. Вынужденная посадка, к тому же неизвестно где.

– Уж не думаешь ли ты…

– Что это они «подсунули» нам посадочную площадку? Это довольно логично: воздвигнуть преграду и одновременно создать отличные условия для посадки.

– Все не так просто! Перед посадкой автопилот пробел радарный зондаж. Вокруг что-то вроде гигантского закрытого со всех сторон ящика, только в одной его стене имеется прямоугольное отверстие, через которое мы сюда попали. Больше ничего автомат не смог сообщить. Остальное придется уточнять самим.

– Тогда пошли!

Вдруг ослепительно вспыхнули телеэкраны. Темноту вокруг корабля рассеял поток резкого, не известно откуда бьющего света.

– Наверное, нас засекли! – неуверенно сказал Моокс.

– Ничего не видно… Где же они?

– Смотри, что это?

Что-то огромное, отливающее металлом, приближалось с такой скоростью, что спустя мгновение заслонило три четверти главного экрана, исчезло и вновь появилось на обоих боковых экранах одновременно, словно кольцом охватывая корабль. Резкий толчок бросил их на пол. Корабль словно подбросила вверх какая-то неведомая сила. Мгновение он висел неподвижно, а потом мягко опустился на бок.

Экраны погасли так же внезапно, как и загорелись. Корабль лежал неподвижно, а Гие и Моокс напрасно пытались понять, что же все-таки произошло.

– Выходим! – нетерпеливо крикнул Гие. – Они и так уже знают о нас больше, чем мы о них!

– Возьми минализатор, а я на всякий случай прихвачу излучатель…

– Не думаю, чтобы они были настроены враждебно. Судя по всему, они уже давно могли нас уничтожить, но не сделали этого.

– Видимо, хотят нас как следует изучить, а уж потом…

– Что потом?

– Думаешь, я знаю? Во всяком случае, не делай особо резких движений: это может их испугать и тогда неизвестно, чем все кончится…

Передвигаться в скафандрах по каменистой местности, покрытой коричневыми валунами, было невозможно. Пришлось вывести из корабля гусеничный вездеход-амфибию. Но и ему приходилось нелегко. Машина то взбиралась на зыбкие холмы, то спускалась в какие-то долины. Неожиданно свет фар отразила гладкая зеркальная поверхность. Подъехали ближе. Путь преграждала не имевшая, казалось, ни конца ни края отвесная стена. Моокс направил луч рефлектора вверх.

– Через нее не перебраться.

– Придется идти вдоль. Где-нибудь она должна кончиться!

Машину повернули влево, двигаясь медленно, внимательно осматривали местность. Когда амфибия съезжала на дно небольшой впадины, впереди снова что-то блеснуло.

– Опять стена? – встревожился Гие.

– Нет, что-то внизу… Какой-то водоем.

Водоем оказался не очень глубоким прудом, заполненным темно-коричневой жидкостью. Моокс взял пробу для анализа.

– Вода, обогащенная какими-то соединениями углерода и взвесью из того же коричневого вещества. Анализатор не может точно определить его химический состав. Поехали дальше, необходимо выбраться из этой пустыни.

Гие некоторое время внимательно рассматривал вычерченную автоматом курсовую кривую, потом толкнул Моокса:

– Похоже, мы движемся по окружности… Мы оказались внутри какого-то гигантского цилиндра. Останови машину, я взгляну, из чего эта стена.

Поверхность стены была гладкой и скользкой. Концом корундового резака Моокс провел беловатую царапину и собрал несколько крупинок.

– Окись кремния, – сообщил он немного погодя. – С добавкой натрия и кальция. Дай излучатель, я попробую пробить.

Несколько ударов пламенем, и из углубления потекла расплавленная масса. Стало очень жарко. Моокс продолжал работать. Углубление увеличивалось. Наконец пламя прорвалось сквозь отверстие наружу. Когда масса вокруг черного провала немного застыла, они с трудом протиснулись в него. С противоположной стороны пришлось спускаться на тросе. Основание стены было из того же материала и тянулось до самого горизонта.

Светало.

– Ты пойдешь направо, а я прямо, – сказал Гие. – Встретимся здесь.

Разошлись под прямым углом. Гие долго шел быстрым шагом. Темнота начинала редеть. Неожиданно плита кончилась и он полетел вниз. Но уже в следующий момент мягко повис, запутавшись в чем-то эластичном. Он осмотрелся, посвечивая фонариком. Во все стороны разбегались не то кабели, не то большого диаметра трубы. Гие вскарабкался на одну из них, наклонно идущую вниз. Поверхность трубы была покрыта чем-то вроде наростов и по ней удобно было идти. Уже почти рассвело, когда он добрался до отвесной стены, в которой исчезали все кабели. Стало теплее. Кабели плотно прилегали к стенкам отверстий, так что перебраться на ту сторону было невозможно. Гие решил рискнуть. Выхватив излучатель, он нацелил его в стену. Дважды сверкнуло пламя, и вдруг какая-то чудовищная сила раскидала кабели. Потеряв равновесие, Гие полетел вниз на складчатую сплетенную из толстых канатов белую поверхность…

Моокс решил возвращаться. Ни следа жизни, ничего, только гладкая, твердая плита. Когда ему показалось, что место встречи уже близко, он включил коротковолновый приемник и обнаружил, что передатчик-маяк, оставленный возле проделанного отверстия, не работает. Тогда он перестроился на волну Гие. Тоже тишина… Или он за пределами приема, или… И что стало с ракетой, заключенной в стеклянную ловушку? Моокс долго бродил вокруг. Уже почти рассвело. Силясь отыскать какой-нибудь след товарища, он видел только какие-то неясные, перемещающиеся на далеком горизонте тени. Высоко над головой простиралась огромная белая плоскость. Она не могла быть небом. Вокруг вздымались колоссальные отвесные стены, но чересчур далекие, чтобы на них можно было различить какие-либо подробности. С одной стороны в стене зиял гигантский светящийся прямоугольник, и именно оттуда струился свет нарождающегося дня. Радарный зонд точно охарактеризовал положение: их поймали в колоссальную ловушку.

Ракеты не видно. Гие молчит… Да, это конец экспедиции, которая должна была стать прелюдией к освоению и колонизации Большой Планеты в системе Желтого Солнца.

Вконец измотанный, Моокс упал на стеклянистый безнадежно однообразный грунт.

Сон быстро овладел уставшим телом, однако мозг, утомленный многочасовым напряжением, по инерции еще продолжал работать. Я понимал, что засыпаю. Перед глазами мелькали какие-то картины, мешавшиеся с действительностью. Я слышал шум ветра за раскрытым окном, но мне казалось, что это звук ракетного двигателя. Еще немного – и этот необычный фильм растает…

Вдруг я вздрогнул. В полуреальный мираж вторглось НЕЧТО, своей несомненной реальностью разорвавшее легкий покров сна. Вначале я не понял, что это. Лишь позже сообразил – звук. Словно скребли металлом о металл…

Где я? Ах, да, в лаборатории института… Я работал допоздна и прозевал последний поезд в город.

Что же это мог быть за звук? Я потянулся к выключателю, и комнату заполнил яркий белый свет. Но переключатели и контрольные лампочки вычислительного устройства не светились, значит, звук шел не отсюда. Я посмотрел на горизонтальную, сделанную из полированного металла лобовую панель электромозга, которая служила крышкой мнемотеки и защищала элементы памяти от влияния внешних магнитных полей. У одного конца панели темнело раскрытое окно, а я на раскладушке лежал по другую ее сторону. И вдруг на блестящей поверхности панели я заметил темную прямую царапину. Царапина начиналась в метре от окна и бежала к стене. Проследив ее направление, я взглянул через плечо и вздрогнул от удивления: царапина кончалась почти на высоте моей головы в полуметре от стены. В конце ее лежал какой-то загадочный предмет, на первый взгляд показавшийся мне похожим на пулю от малокалиберной винтовки. Я хотел взять его рукой, но вовремя почувствовав, что он излучает тепло, воспользовался плоскогубцами.

Странный предмет действительно походил на пулю длиною не более половины спички; на тупом срезе виднелось несколько симметрично расположенных отверстий. «Что такое? – подумал я. – Покушение на мою жизнь?» Сама эта мысль показалась мне забавной. Да и откуда можно было стрелять? Разве что с вертолета – комната находится на семнадцатом этаже, а в радиусе десяти километров нет второго такого же высокого здания. Кроме того, стрелять должны были откуда-то издалека, потому что звука выстрела я не слышал, а конечная скорость пули была слишком мала, коль она остановилась, проехав по плите всего три метра! Наверное, какая-нибудь шальная охотничья пуля! Вокруг – охотничьи угодья. Утром покажу ее товарищам. Надо же: именно в мое открытое окно, одно из нескольких сотен окон здания, попала заблудшая пуля. Куда бы ее положить? Рядом с раскладушкой на покрытом стеклом столике стоял стакан из-под выпитого кофе. Я осторожно опустил туда находку, закутался в одеяло, потому что утро обещало быть прохладным, и спустя несколько минут уснул.

Я проснулся от резкого укола в темя, как будто меня ужалила пчела. Вскочив, я уселся на постели и начал растирать болевшее место. Пчелы нигде не было. Может, просто комар…

Семь часов. Через полчаса придут товарищи. Надо побыстрее привести себя в «божеский вид». Прежде всего – крепкий кофе. Я поставил на газовую горелку пол-литровую лабораторную колбу с водой (высоконаучный метод заварки кофе, практикующийся почти во всех лабораториях…) и схватил со стола стакан, чтобы сполоснуть его под умывальником. Вместе с осадком от вчерашнего кофе из стакана, звякнув о фаянс, что-то выпало. Моя пуля! Но было уже поздно: она соскользнула в сливную трубу, смытая водой из крана. Теперь никто не поверит в мое ночное приключение!

Из стакана сочилась тонкая струйка воды… «Вот те раз! – удивился я. – Дырявый стакан! Но ведь еще вчера он был совершенно цел! Видно, в стекле оказался воздушный пузырек. Теперь он лопнул».

Подобное объяснение меня вполне удовлетворило, и я закончил изучение стакана тем, что выбросил его в мусорный ящик и достал из стенного шкафчика новый.

Вода в колбе кипела, я засыпал туда двойную порцию кофе.

В коридоре послышались шаги уборщиц, скоро соберутся и наши сотрудники. Мы сейчас готовимся к очень интересной работе. Используя самый большой в стране электронный мозг, собираемся доказать, что в радиусе действия фотонных ракет практически невозможно обнаружить разумные существа, уровень развития которых был бы близок человеческому. Мне кажется, это очевидно!