Текст книги "Год нашей войны"

Автор книги: Стеф Свэйнстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Как ты думаешь, умирать – это приятно? – вдруг спросила она.

– Не знаю. Не пробовал.

– Для твоего сведения, есть спокойная, умиротворяющая секунда после того, как сердце останавливается, и до того, как умирает мозг. Тогда ты замечаешь, каким шумным всегда было твое тело. Ты видишь последнюю в своей жизни картинку и медленно теряешь представление о том, что именно это такое. Даже быстрая смерть наверняка кажется медленной. Я вздохнул.

– Райн, это становится навязчивой идеей.

– Янт, не тебе рассуждать о навязчивых идеях!

– Я – наркоман, а не одержимый. Пожалуйста, не говори со мной о смерти.

Обыскав маленькие, обитые плюшем ящики, я нашел чистый шприц. Проткнув иглой крышку склянки, я потянул за поршень. Сил сопротивляться не осталось – у меня началась ломка. Мышцы на руках подергивались, спину сводила судорога, взъерошивая перья. Легким движением я сложил крылья. Но рука оставалась твердой – я смотрел, как она совершает точные движения, не заботясь о находящемся где-то далеко разуме.

Помощники Райн отпрянули от меня и выскочили за дверь. Я сделал паузу, чтобы определить количество «кубиков». Несколько. Больше. Все равно – это не точная наука. Если я введу двойную дозу, то должно хватить.

Я снял с шеи черный шелковый шарф и, воспользовавшись им как жгутом, перетянул руку. Под кожей тут же вздулась вена. Я лизнул ее и, надавив на кожу, проткнул. Я ослабил импровизированный жгут и ввел иглу. На коже появилась капелька крови, а дурь пошла внутрь. Меня сразу же взяло. Я решил, что лучше лечь на пол.

Я улыбнулся. Мне очень понравился пол. Изношенный ковер был теплым, и я постепенно сливался с ним. Райн выглядела обеспокоенной. Я попытался объяснить ей, что все в порядке, но уже не мог произнести ни слова. Немного. Больше. Много, слишком много.

Теперь я – это уже не моя проблема. Я улыбнулся и отключился.

Меня сбросило в Перевоплощение резче, чем когда-либо раньше. Я был настолько дезориентирован, что мне пришлось постоять несколько минут, прикрыв глаза руками и думая: «О Господи! Господи, Господи, Янт, ты наверняка об этом пожалеешь!»

Когда я опустил руки, Эпсилон меня ослепил. Я стоял на рыночной площади. Сладковатый воздух то и дело разрывали крики торговцев. Лавки ломились от корзин со специями, звенящих лазуритовых украшений, ковриков, расшитых медью и стеклярусом, мяса и овощей, а также от чего-то, что могло быть мясом и овощами, и даже от полусгнивших фруктов и клеток с живыми зверями, которые метались внутри или ели корм.

Раздался цокот копыт. Мимо пронеслось несколько повозок, в каждую из которых было запряжено по четыре лошади. Люди вместе с несколькими обнаженными экии-нами сидели за круглым столом под тентом летнего кафе и попивали вино. Геопарды – леопарды с квадратными пятнами – мурлыкали на ступеньках Городской управы или сидели у лавок, выпрашивая лакомый кусочек. Геопарды бегали быстро и легко, однако только по прямой, потому что не замечали поворотов, и жители Эпсилона тратили немало времени, вытаскивая их из фонтана.

Рядом с белой мраморной стеной, за занавеской, на которой были развешаны разнообразные кольца, бронзовые цепи, стразы и безделушки из томпака, присели двое мужчин. Один из них курил, и запах яблочного табака заставил меня окончательно поверить в реальность Перевоплощения. Я здесь, и я все еще жив.

Живые дирижабли парили и толкались в воздухе. Лы-козубый тигр смущенно бродил в толпе, а люди восхищенно и ласково трепали его по полосатой спине. Некоторые дети поначалу пугались, а потом начинали смеяться, когда понимали, что зубы огромного зверя сделаны из древесного волокна.

Я ждал, люди и вечные продавцы кружили по рынку. Тут и там прогуливались зубцы. На их отполированных черепашьих панцирях стояли плетенные из проволоки корзины. Я наблюдал за архаичным и пряным базаром, где люди листали крапленые «карты судьбы» и пробовали острия бывших в употреблении сабель.

Рынок раскинулся возле высокого сверкающего здания. Оно было построено из метеоритного хрома и бетона, вдоль всего фасада тянулись укрытые листвой рестораны, а между ними находились грузовые подъемники, на которых сейчас с криками катались дети.

Я ждал, ждал и ждал. И когда уже начал думать, что мой план провалился, то увидел его. Я рванул через площадь и схватил его за руку. Данлин стоял возле крайнего лотка, вытянувшись в струнку и закрыв лицо руками. Когда я к нему прикоснулся, он в панике отпрыгнул в сторону. В Перевоплощении я выглядел более крепким и загорелым и к тому же одет был в темный костюм з полоску. Мои густые рыжие волосы отливали на солнце бронзой. Пришлось немного подкорректировать эти изменения, чтобы он смог узнать меня.

– Комета?

– Да, мой король.

– Что произошло?

– Ты умер. Думаю, тебе лучше присесть.

Я подвел его к небольшому фонтану и усадил на низкий бордюр. Данлин был сам не свой. Он ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

– Добро пожаловать в Перевоплощение, – улыбнулся я.

Он перестал пялиться на рынок и начал пялиться на меня.

– Помнишь Лоуспасс? – спросил я.

Данлин пошевелил руками и понял, что боль ушла.

– Я не верил, что есть жизнь после смерти, – пробормотал он.

– Ее нет, – покачал головой я. – Загробную жизнь придумали люди, чтобы успокоить испуганных детей. Это – Перевоплощение. – Я махнул рукой в сторону рынка. – Сквантум-Плаза в городе Эпсилон.

Данлин уставился на меня с таким выражением, что я сразу сообразил: он абсолютно ничего не понял из моих объяснений. Я не был уверен, как он отреагирует, поэтому положил руку на рукоять клинка.

– Это – просто наркотик, дурь. Обезболивающее. Если примешь слишком много, попадаешь сюда. Но, боюсь, для смертных это билет в один конец.

– Так… Думаю, что основное я уразумел. Шира! Я никогда больше не увижу Рейчиз?

Я кивнул. В жизни смертных всегда наступает момент, когда они умирают, а те, кто остается, испытывают горькое чувство утраты, даже если из их жизни уходит всего один человек. Данлин потерял все, и я почувствовал всю глубину его безутешного горя, оно даже приглушило шум рынка.

– Ты привыкнешь, – пообещал я. – Некоторые вещи одинаковы и здесь и там. Хорошая компания. Еда. Женщины. Насекомые. Подозреваю, что у тебя возникнут вопросы.

– Твое последнее заявление – это преуменьшение века.

– Не переживай. Я познакомлю тебя с тем, кто сможет дать на них ответы. – Я указал на несколько живых золотистых зданий, расположенных на северной стороне площади, и мы с Данлином направились к ним сквозь толпу, между многочисленных лавок. Несмотря на духоту и яр-кии свет, тени удлинялись, как перед закатом, что казалось немного странным, ведь я прибыл сюда в полдень. Я никак не мог научиться определять время по здешним двум солнцам, а мои часы растворились во время перехода.

~ Ты выглядишь по-другому, – буркнул Данлин.

– Ну да. Если бы ты был наполовину риданнцем, то разве не захотел бы изменить свою внешность?

– Ты хочешь сказать, что мы можем выглядеть так, как захотим?

– Нет, только я, поскольку на самом деле я не здесь, а все еще в Лоуспассе. И вскоре мне придется туда вернуться. А ты… не можешь этого сделать.

– Мне незачем возвращаться.

– О да, мой король.

Данлин отвел меня в сторону, в тень лавки, торгующей бумажными фонариками. Боже, как он был силен!

– Мне показалось или ты упомянул, что здесь тоже есть Насекомые? – потребовал он ответа.

– Насекомые есть везде.

– Кто еще здесь есть? – заскрипел зубами Данлин. – Как ты приходишь сюда? Почему мы об этом не знаем?

Я пожал плечами.

– Четырехземелье заперло себя в темной комнате, – проговорил я с такой глубокой меланхолией, что она могла показаться наигранной.

– А я заключен здесь, ублюдок! Черствый бессмертный ублюдок! – Он схватил меня и начал трясти.

– Отпусти! У меня мало времени.

Стало ясно, что Данлин даже здесь сильнее меня. Физически сильнее, к тому же он сразу сроднился с Перевоплощением. Я рассчитывал, что смогу получить некоторое преимущество за счет опыта, пока не увидел бешеный огонек в его глазах. Я ни в ком, особенно в мертвых, не видел столько жизненной энергии, как в Данлине. Я начал его немного побаиваться.

На этот раз Фелисития работал в баре Кезии. После появления в Перевоплощении короля Авии я раздумывал, стоит ли оставлять его с Фелиситией, однако у моего приятеля имелось одно неоспоримое достоинство – он прибыл из того же мира. Я решил, что пока у Данлина нет собственной жизни, имело бы смысл влиться в чью-то еще. К тому же мне было не устоять перед соблазном их познакомить. Я провел Данлина через торговый центр за квартал зубцов, и мы подошли к низенькому зданию с соломенной крышей – бару «Воловьи яйца». Данлин оживился, увидев заведение, которое напоминало обычный трактир Четырехземелья. Мы вошли, и я усадил его на одну из деревянных скамеек, стоявших вокруг исцарапанного стола.

Я обнаружил Фелиситию за барной стойкой.

– Янт! – воскликнул он, а затем подбежал и обнял меня. Все присутствующие в баре с интересом следили за этой сценой. – Выпей, все за счет заведения! Чего бы ты хотел?

– Отстань! – От неприятных воспоминаний мое сердце забилось как безумное. – Если ты снова так сделаешь, я порву тебя от крыла до крыла!

– Хотя бы один поцелуй, в память о старых временах.

– Да не было никаких «старых времен»!

– О, не просто какие-то времена, а те великолепные часы, которые мы провели вместе, мой озорной мальчишка!

Он попытался хлопнуть меня по заднице, но я был слишком быстр для него.

Данлин сидел, скрестив на груди мощные руки, и смотрел на все это с выражением мрачного отчаяния на лице. Я еще не успел прийти в себя, а Фелисития уже поставил перед нами по пинте пива. Он большую часть жизни провел в Перевоплощении. Выглядел он, как всегда, более чем колоритно – на нем были надеты колготки с блестками, волосы уложены в замысловатую прическу. Двигался он мягко и плавно.

– Хочешь пиццу? – спросил Фелисития.

– Нет.

В Перевоплощении я старался есть как можно меньше, особенно с тех пор, как зубцы взяли под контроль закусочные.

– Автоматный соус и сыр монстерелла? Ангстоусы? – Я отрицательно покачал головой, и он драматически вздохнул. – Ты стал таким худым.

– Если бы ты видел, как я теперь выгляжу в Четырехземелье!

– Если бы я только смог, мой похотливый юноша! А это кто? – воскликнул он, словно только что заметив Данлина.

– Данлин Рейчизуотер. Король Авии.

Фелисития подмигнул, потом понял, что я не шучу.

– Этого не может быть. Сейчас правит династия Танагеров, – театрально прошептал он.

– В твое время так и было, но не сейчас.

– О Янт, мой забывчивый друг, неужели тебе трудно держать меня в курсе последних событий? – Фелисития присел перед Данлином в аккуратном реверансе, но тот прикрыл глаза рукой. – Как же сюда попал Рейчизуотер?

– Тем же путем, что и мы. Мой король, это – Фелисития Авер-Фальконе из Хасилита. М-м… из того, что было Хасилитом двести лет назад.

Данлин ничего не ответил, однако наверняка заметил взгляд, брошенный Фелиситией на его бицепсы.

– Янт, ты хочешь посадить мне на шею авианца, который будет мешать мне хорошо проводить время? Я мертв и намереваюсь продолжать веселье.

– Я надеялся, что ты станешь кем-то вроде гида, – признался я.

– Все, что попросишь, мой щедрый мальчик.

Фелисития красовался в белой мини-юбке и блестящих сапогах на высоком каблуке, которые добавляли десяток сантиметров к его крохотному росту. Женская блузка из шелковистого материала плотно облегала его мускулистую грудь.

– Со мной ты можешь пойти куда угодно, – обратился он к Данлину.

– Авер-Фальконе – это авианская фамилия, – заметил Данлин.

– _Я как раз оттуда, – ответил Фелисития.

Он слегка расправил небольшие коричневые крылья, сильно натянув блузку между ними. Перья были украшены серебром и красной киноварью.

Данлин удивился.

– Я хотел бы вернуться домой.

– Ничем не могу помочь, – прямо сказал Фелисития и окинул Данлина оценивающим взглядом. – Мы с Янтом знакомы очень давно, – проинформировал он Рейчизуотера. – Двести лет! И все эти двести лет я держал для него свечку. И ни разу не обжег пальцы.

– Вряд ли сейчас это важно, – пробурчал я.

– О, он такой стеснительный. Но что же это я! Мы должны выпить! Мы должны отметить! Кезия, пива его королевскому величеству. Виски для риданнца. А себе налей томатного сока.

– Я не против, – ответил ящер.

– Счастливого падения, ваше величество.

– Янт, мне стоило бы содрать с тебя кожу заживо.

Король обнаружил, что уже охвачен необъяснимым духом товарищества, а в это время на улице сгущалась тьма, и окна, похожие на мишени, начало заносить снегом.

Я был примерно на середине своего рассказа Данлину о Перевоплощении, когда покореженная от жары дверь задрожала и открылась. В баре повисла напряженная тишина, и мой голос в ней прозвучал неожиданно громко. В заведение ввалился зубец. Он подошел к барной стойке. Под его тяжестью тоскливо скрипели половицы. Кезия передал зубцу литровую емкость красного сока, и тот осушил ее одним махом, потом потребовал добавки и взгромоздился на край стола, за которым сидели мы, раздавив пепельницу и подняв противоположный край здоровенной столешницы высоко в воздух. В руки и ноги зубца были вшиты прозрачные пластины, сделанные из странного материала, похожего на гибкое стекло. Его конечности покрывала паутина шрамов, под которыми при каждом движении перекатывалась розовая масса мышц. Синие пятна татуировок, каждая размером с пенни, создавали на его лице замысловатые узоры. Волосы зубца имели серебристо-белый цвет, но некоторые пряди были выкрашены в разные оттенки ультрамаринового и пурпурного, и при этом они стояли торчком, словно тонкие длинные спицы. На одну из них страшилище насадило не меньше двадцати серебряных колец.

Он был, без сомнения, самым крупным существом в баре. Руки и ноги представляли собой сплошные мускулы; наготу зубца прикрывала только синяя шелковая тряпка, подвязанная на животе. Спину защищал отполированный до блеска чешуйчатый панцирь, напоминавший черепаший. Края трещины, проходившей через него, были стянуты с помощью бронзовых гвоздиков, позеленевших от времени. Украшавшая панцирь золотая проволока, покрытая коркой застывшей лимфы, в одном месте была связана желто-красной лентой.

Данлин сдавленно хмыкнул, и гигант уставился на нас. Его бледно-голубые глаза, не имевшие ни зрачка, ни радужки, вперились в короля.

– Снова туристы, – низким, грубым голосом прорычал зубец.

– Я – не турист, – рявкнул Данлин.

Его кровь тут же вскипела из-за того, что нас так нахально прервали. Я тронул его рукав. Первое, что необходимо знать в Перевоплощении: зубцы очень опасны.

– Кто же, к чертям, ты такой?

Он покосился на Данлина, его глаза стали похожи на два синих хрусталика. Авия для зубца – то же самое, что для нас культ Перфорированного Легкого.

– Суверен Авии.

– Ясно. Турист. Проваливай, пока я не выпустил тебе кишки.

С тех пор как в баре появился зубец, никто не издал ни звука. Тишина стала еще ощутимее, каждый незаметно прислушивался к нашему диалогу. Злобный урод оскалился, обнажив полную клыков пасть.

– Данлин, – быстро сказал я, подняв руку, когда зубец уже потянулся к нам, – знай, когда нужно отступить, иначе не протянешь здесь и двух минут.

– Зубец, – обратился я к твари, – я – вечен. Бессмертен. И я защищаю его. Так что, черт тебя раздери, только попробуй.

Создание тут же рухнуло на колени, едва не сломав от усердия тяжеленный стол, и преданно лизнуло носок моего ботинка татуированным языком.

– Господин. Я Пирс. Зубец. Пью базиликовую кровь из вены, ем селезенку, на завтрак съем твои яички, турист. Если они у тебя есть, ур-ур.

– Как ты это сделал? – удивился король.

– Бессмертные не вписываются в их систему верований. Так что они либо поклоняются мне, либо нападают. Поверь, здесь я сильнее, чем в Четырехземелье. Но не спрашивай, во что верят зубцы, – тебе лучше этого не знать.

– Что ты тут делаешь? – обратился я к здоровяку.

– Меня выбросили из Ауреаты, – процедил тот. – Культ Тромбированной Артерии – это культ еретиков. Здесь нет хорошей охоты, даже куска нормального мяса не добыть.

– Мне жаль это слышать, – спокойно проговорил Данлин.

~ Ты знаешь, что пахнешь беконом? – почти добродушно буркнул Пирс.

Теперь, когда опасность миновала, снова появился Фелисития и стал разносить напитки. Данлин расслабился, хотя вопросов у него осталось еще очень много. Как я могу помочь ему, запертому здесь с ящером, зубцом и геем-авианцем? Я решил, что отдам ему свой дворец, который построил за множество Перевоплощений. Это был масштабный и изматывающий проект.

– По крайней мере, я могу подарить тебе Сливеркей, – сказал я.

Я отцепил от стены бара карту и положил ее на стол. Мое тело вдруг начало мерцать. Я почувствовал напряжение и, понимая, что времени осталось совсем немного, быстро заговорил:

– Возьми и ее тоже. Составление этой карты Эпсилона заняло у меня несколько десятилетий. Единственной карты Эпсилона!

Мой силуэт замерцал интенсивнее и стал распадаться.

– Данлин! Прощай! – крикнул я.

Мы успели предпринять отчаянную попытку пожать друг другу руки, но моя уже напоминала дым, и Данлин просто схватил воздух.

Я поднял глаза и с полуулыбкой растаял в воздухе, слегка поклонившись на прощание. Последняя ниточка, связывавшая Данлина с Четырехземельем, оборвалась.

ГЛАВА 3

Я понимал, что если смогу шевельнуть мизинцем, то, значит, мне удастся сделать движение рукой, потом всем телом и, наконец, встать. Мысленно я посылал отчаянные приказы своей безжизненной руке, но она – скрюченная, костлявая, посиневшая – отказывалась повиноваться. Покрытый кровью шприц все еще свисал с локтевого сгиба. Мне казалось, что он ввел в меня еще одну душу – неестественную, вытягивающую жизненные силы и отравляющую.

Эта мысль настолько меня разозлила, что я задергал своим чертовым мизинцем, затем всей кистью, затем больной рукой и, в конце концов, неожиданно сел на кровати, после чего комната передо мной бешено завертелась.

Райн находилась поблизости – в кресле-качалке и наблюдала за мной со свойственным ей бесконечным терпением. Она страстно молилась за меня. Услышав это, я попросил ее заткнуться.

– Это не привычка, Янт, – сразу же заявила она. – Это попытка самоубийства.

– На самом деле у меня впереди долгая жизнь.

– Янт, – снова начала она, – то, что ты употребил, было практически чистым.

~ Думаешь, стоит перейти на разведенное?

– Возможно, вечность – это не лучшее спасение от бессмертия.

– Раньше я называл передозировку «вечностью», – согласился я. – Однако теперь это просто забвение.

– Данлин умер.

Ее мрачный тон превратил мой отходняк в бешенство.

– Я знаю, Райн! Ко всем чертям, я уже знаю! – Я встал на ноги, и от предпринятых усилий кровь чуть не разорвала голову. О, крылья Бога. – У меня есть кое-какая работенка.

– Правильно. Иди, отнеси его завещание. Они встречаются в Солнечном зале. Ты в состоянии это сделать?

– Если я умру, ты похоронишь меня?

– Комета? – В ее голосе звучало беспокойство.

– Послушай, доктор, он умер счастливым. Попав за Стену, он исполнил тем самым свое сокровенное желание. Он был полноправным хозяином своей жизни. Дай мне знать, когда найдешь хоть одного бессмертного, который может честно сказать это о себе.

Райн мрачно улыбнулась.

– Поэтому мы и не умираем, – ответила она.

Когда я шел к выходу из госпиталя, то увидел, что постель короля разобрана. Пустая оловянная чашка все еще стояла на столе. Ее могли проверить на сколопендиум. Я выбросил чашку из окна в реку.

– Итак, мы пришли к соглашению?

– Я его поддерживало, – раздался голос Тумана.

– Да, – сказала Ата.

Я проскользнул в Солнечный зал в тот момент, когда Станиэль произнес:

– Нет. Я категорически против. Со всем уважением, Лучник…

– О, а вот и он!

Шесть пар глаз уставились на меня, но Станиэль быстро отвел взгляд в сторону.

– Прошу прощения за опоздание, – пробормотал я, понимая, что выгляжу настолько же плохо, насколько себя чувствую.

– Наконец-то. Нам придется начинать все сначала. Где, во имя империи, ты был?

– Я неважно себя чувствовал, – ответил я. – Вчера был тяжелый день.

Я опустился на стул в конце стола и крепко прижал к деревянной спинке свои крылья. Наверняка эта мебель была изготовлена не в Авии. Я взглянул на длинный обеденный стол, ставший теперь полем битвы.

Туман и Ата сидели слева от меня, напротив Станиэля. Справа от них располагались Тауни и Вирео. Разгоняя темноту, горели свечи. Был примерно час ночи. Огонь, обычно полыхавший в большом камине, погас, оставив лишь красные угли, которые вместе с мерцавшими свечами заставляли неверные тени метаться по лицам присутствующих. На спинках стульев висели плащи; небольшая пепельница, стоявшая перед Туманом, была доверху наполнена окурками. Я заметил в его сумке под столом еще одну пачку, лежавшую там вместе с ножом, свернутым синим плащом и журналом «Вот это шлюха».

На столе стоял графин с водой, к которому никто не притрагивался, и бутылка с виски, которую, скорее всего, приказала принести Женя. Ночь была жаркой, и я чувствовал запах, исходивший от бутылки. Я осторожно глотнул немного воды. Это уменьшило тошноту, и мне стало несколько лучше. Меня ужасно тянуло опустить голову и уснуть, однако я поймал взгляд Молнии.

~ Прошу продолжать, – сказал я.

Молния руководил собранием. Он расхаживал вдоль стола и иногда получал угрюмые ответы.

– Комета, – обратился он ко мне, – мы пошлем тебя обратно в Замок, чтобы сообщить о последних событиях императору.

– Конечно.

– Я останусь, чтобы расформировать Равнинный фюрд, после чего последую за тобой, так что встретимся на следующей неделе.

– У меня есть кое-какие дела на побережье, – вставила Ата.

Синяк вокруг глаза пожелтел, и она выглядела еще более устрашающе, чем обычно.

– Мореход с женой отправятся в Перегрин. Но мы не можем бросить Лоуспасс без защиты, и поэтому я рекомендую Торнадо, Вирео и Станиэлю остаться здесь с Авианским фюрдом.

– По-моему, неплохо, – одобрил я Молнию. – Я мог бы…

– Нет. Я возражаю, – перебил Станиэль. Он сидел с закрытыми глазами и теребил тонкими пальцами свои длинные золотистые локоны, охваченный жалостью к самому себе. – Мой брат… – начал он, его голос дрогнул, и он замолчал, не сумев взять себя в руки.

– Завтра мы пошлем кортеж, – пообещала Вирео.

– Я… Я… – мямлил Станиэль.

– Да?

– Я хотел бы, чтобы Вестник императора объявил новости. Все магазины должны быть закрыты, все флаги приспущены. Мне не стоит оставаться. Завтра я покину Лоуспасс и по прибытии в Рейчизуотер назначу дату коронации.

– Не беспокойтесь, мой король, – вскинулся Молния. – Авия в безопасности. – Он улыбнулся, и – только я заметил – весьма снисходительно. Возможно, Авия и была в безопасности – для Молнии, который владел почти третью страны. – Вы не должны покидать Лоуспасс, находящийся под угрозой нападения Насекомых. Чем больше здесь военачальников, тем лучше! Следуйте по стопам своего брата!

– Комета однажды справедливо заметил – я не воин, – напомнил Станиэль.

– Учитесь этому!

– А нужно ли, когда Лоуспасс охраняют Тауни и Вирео? Я буду править страной из дворца, который построила моя семья, и тогда точно проживу дольше, чем Данлин.

Станиэль сомневался в мотивах Молнии. Не зная, как отреагируют на последние события другие правители, он хотел сохранить в безопасности свое королевство. Мне казалось, что плохие предчувствия – это следствие слабости Станиэля. Король, который боится своих подданных, никогда не станет хорошим правителем. Я также знал, что Молния не хотел бы видеть его на троне Авии, однако император ясно дал понять, что эсзаи не должны вмешиваться в жизнь простых смертных. Ну, разве что совсем немного. Наша цель – помогать им, а не править ими или заставлять поклоняться нам. Молния не считает для себя нужным придерживаться этого негласного правила, ибо его поместье имеет на протяжении веков замечательную тенденцию все расширяться и расширяться. И ему гораздо лучше, когда Авией правит мудрый король – достаточно мудрый для того, чтобы понимать, когда следует оставить его, Молнию, в покое.

А моя жизнь так же далека от придворных интриг, как трущобы – от дворца. В мою обязанность входит напоминать правителям о воле Замка.

– Ваше величество, – обратился я к Станиэлю, – если вы принимаете это решение как новый суверен Авии, то нам остается только подчиниться.

– Разве это так? – мягко спросил Молния. – Пока не ясно, кто будет новым королем, страной управляет Замок.

– Но с этим как раз все просто и понятно.

– Мы не знаем воли Данлина.

– Знаем. – Я вытащил из заднего кармана свернутый кусок простыни и потряс им. – Пока вы сидели здесь и препирались, я занимался кое-чем полезным. Мне прочитать? «Я, Данлин, оставляю поместье Рейчизуотеров и королевство Авия моему брату и наследнику Станиэлю. Все мое состояние полностью переходит к нему, никто на законных основаниях не может на него посягнуть. Подписано моей рукой этой ночью, 15 августа 2015 года. Засвидетельствовано Кометой Янтом Широй и подписано им ниже».

Я достал кольцо с эмблемой орла и передал Станиэлю, который сидел опустив плечи.

– Ты говорил с ним? – спросил он.

– Да.

– Что еще он сказал?

– У него и на это едва хватило сил, – пожал я плечами.

Все присутствующие по очереди прочли волеизъявление Данлина, и, когда очередь дошла до Станиэля, он тоже внимательно изучил его.

– Ничто не мешает мне отбыть на рассвете, – заявил он, поднимаясь с гордым видом победителя, – с эскортом в пятьсот человек. Янт, ты согласен?

– Как скажете.

– Молния, тебе есть что добавить?

– Только то, что вам надо набраться опыта власти, чтобы она не так напоминала высокомерие.

– Леди Вирео, оставайтесь здесь, – торопливо вмешался я. – И ты, Тауни. Защищайте Лоуспасе. Держите Каламу сскую дорогу свободной, чтобы мы могли обеспечивать вас оружием и провиантом из Авии.

Вирео была в восторге – она только что получила в свое распоряжение крепость.

– Спасибо! Мне это по вкусу! Янт, смотри, это она!

Женя, схватившись за верх рамы, проскочила в окно, в долю секунды оказалась у стола и, вспрыгнув на него, присела в центре, как паук. Ее тело прикрывало какое-то странное зеленое одеяние, оставлявшее обнаженными руки и ноги. Она начала медленно, практически не меняя позы, стягивать с себя свой необычный наряд, и, когда он наконец оказался на столе, Женя на какой-то момент стала похожа на сбросившего шкурку белого паука. Я подумал, что зеленая ткань – это занавеска, но в следующую секунду Женя взяла ее за концы, развернула и продемонстрировала всем флаг Лоуспасса, после чего аккуратно сложила его и, пробежав через весь стол, опустила перед Станиэлем.

– Для Пернатого короля!

– Спасибо, – пробормотал Станиэль.

– Женя. Добро пожаловать… – начал я.

Туман пихнул меня ногой в лодыжку. Я вздрогнул и быстро протер рукавом рубахи край стола, на который успел уронить пару капель слюны. Когда я протянул к Жене руку, она переместилась ко мне и зарылась лицом в мою ладонь, глубоко вдыхая носом и ртом мой запах. Она тыкалась в мою руку как кошка, которая хочет, чтобы ее погладили.

– Женя, Женя… М-м-м…

Я попытался поцеловать ее, но она отпрыгнула назад. Почувствовав напряжение в области ширинки – к счастью, сие было скрыто столом, – я поудобнее устроился на сиденье.

– Ты можешь бегать? – промурлыкал я.

– Р-р-р. Мурлыканье или рычанье?

– Простите-ка вы, двое!

Женя встала и пересекла стол по направлению к Лучнику. Усик Насекомого в ее волосах плавно покачивался. Она протянула к нему свои длинные обнаженные руки, Молния, похоже, почувствовал неловкость.

– Я хочу знать, что происходит, – объявила Женя. – Я плюю на Насекомых с бастионов. Они кусают наши стены. А что делаете вы – сидите в темных комнатах и болтаете? За что бился Данлин?

– Послушай, риданнка… – прорычал Молния, но она тут же оказалась позади него, а ее пальцы с длинными и острыми, как гвозди, ногтями начали ласкать его шею.

– Что ты хотел сказать? – поинтересовалась она.

– Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не начнешь вести себя пристойно.

– Говори, Пернатый, или я порву тебе горло!

– Миледи!

Женя скользнула обратно на стол и села, скрестив ноги. На ее лице появилась широкая ухмылка. Она склонила голову к плечу. Завязанные в конский хвост густые черные волосы доставали ей до талии. На Жене были узкие, обтягивающие шорты. На ней вообще был минимум одежды, поскольку, будучи риданнкой, она не чувствовала холода. Ей нравилось подчеркивать это. Едва различимая татуировка – зигзаги и орнамент в виде завитков – покрывала ее бледные, подвижные ноги. Она была нанесена с использованием белого свинца и до сих пор оставалась ядовитой. Рисунок становился виден только при соприкосновении с горячей водой, получении удовольствия или в состоянии опьянения, пребывать в котором Женя, по-видимому, считала своим долгом.

Молния вздохнул, пытаясь смягчить эффект ее присутствия.

– Мы обсуждали… – начал он.

– Помоги мне.

– Как? – нервно спросил я.

Как много она скажет? Смогу ли я остановить ее, если она решит раскрыть кое-какие секреты? Я знал, что не смогу причинить ей вред.

Женя проползла через стол и обратила на меня вопрошающий взгляд.

– Я хочу домой, – проговорила она. – Если я побегу, то Насекомые погонятся за мной. Я здесь как в ловушке. Янт говорит, что он мне поможет, но сколько я уже здесь пробыла? Джей ушел, так зачем оставаться? Я хочу знать, где весь снег? Это очень плохое место. Здесь очень жарко. Воздух тяжелый. Полно Насекомых, а теперь и Пернатых.

– Простите?.. – Станиэль убрал руку с покрасневших глаз.

Женя не обратила на него внимания.

– В Дарклинге все по-другому, – мгновенно подытожила она.

– Сестра… – предупреждающе молвил я, поймав ее взгляд.

– Я не твоя сестра! Если бы я была ею, то вышла бы за тебя замуж!

– Мы не в Скри. Пожалуйста, замолчи.

– Ты звучишь жалко, Шира. Насекомые выгрызут нас прямо отсюда, а ты и не заметишь. В Скри этого бы не случилось.

– Это потому, что в Скри нет Насекомых, – прошептал я, но она услышала мой комментарий.

– Их там нет, – вроде согласилась она. – Зато есть ошибки.

Я зашипел. Мне было больно, когда напоминали, что я – незаконнорожденный, Шира. У Жени была фамилия Дара, она родилась в браке, и в культуре гор это означало, что она может считать себя выше меня. Риданнка, рожденная законным путем, не может отождествляться с ошибкой, подобной мне. Воспоминания о несчастном детстве пронеслись у меня в голове.

– Чертова шлюха Дара! Черепаха! Сука! Сгвина!

– Пастух!

Молния с силой усадил меня обратно на стул. Я указал трясущейся рукой на Женю.

– Уберите эту сучью волчицу отсюда или я убью ее! Тауни, выкини ее в окно!