Текст книги "Год нашей войны"

Автор книги: Стеф Свэйнстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Я двинул свою лошадь прочь из толпы, но это лишь еще плотнее прижало людей, оставшихся позади меня, к Насекомым. Свэллоу своей шпорой резанула солдата по лицу, а затем пнула его в шею, после чего он попятился назад. Губернатор Ондин безостановочно рыдала. Гончий указал на город Рейчиз и вопросительно поднял руки, сжимавшие поводья. Я хотел, чтобы в первую очередь спасались пешие воины, а всадники следовали за ними, но, кроме того, мне нужно было вытащить отсюда Свэллоу.

Я почувствовал такое всепоглощающее бессилие, что меня внезапно охватило какое-то черствое равнодушие, и я подумал: она, должно быть, мертва; Боже, она не сможет выжить, размышлял я, наблюдая за падавшими на землю израненными людьми.

Насекомые вспарывали толпу людей и коней. Я слышал треск, который они издавали, слышал, как они разрывали плоть, слышал, как бешено ржали лошади, – и чем ближе были Насекомые, тем эти звуки становились громче.

Одно из Насекомых с ходу вгрызлось в сердце лошади, и мое лицо обрызгало кровью. Свэллоу кричала – ее залило с головы до ног. В свете факела кровь казалась черной. Свэллоу посмотрела в мою сторону, и в ее взгляде плескалась паника – она пыталась закинуть ногу на спину лошади, чтобы убрать ее подальше от челюстей. А потом она исчезла. Ошеломленный, я увидел, что нога Свэллоу застряла в стремени и она судорожно пытается освободить ее. А затем Насекомые стащили девушку вниз. Лошадь наткнулась на нее.

Я услышал рев Молнии, пробившийся сквозь шум, – он что-то орал Гончему. Переднюю ногу моей лошади вдруг повело – Насекомое перекусило ей сухожилие. Животное упало вперед и вбок, выбросив меня из седла. Ударившись о землю, я скорчился от боли и схватился за плечо, уверенный, что сломал какую-то кость. Увидев над собой грудную клетку Насекомого, я едва успел закрыться щитом. Тварь обхватила мой щит четырьмя ногами и не отпускала. Я изо всех сил боролся с ее весом, но в конце концов мне все же пришлось отбросить щит в сторону. Я наскреб в грязи свой ледоруб, и следующие пять Насекомых пали жертвами моей силы и таланта.

Но позади меня, слева и справа были Насекомые; они скрипели жвалами и изгибали свои усики. Это было невозможно. Каждый раз, когда я поднимал руку, за нее хваталась очередная тварь. Кроме того, стоило мне подняться, как они начали атаковать ноги и спину.

Я пробивался сквозь горы трупов в поисках Свэллоу. Копыта лошадей, лишившихся всадников, стучали вокруг меня. Свэллоу. Где Свэллоу? Где же она, черт ее побери?

Я увидел ее и позвал. Лишь на мгновение я утратил концентрацию и тут же был сбит с ног Насекомым размером с пони. Его усик ткнулся мне прямо в лицо. Я закрылся одной рукой, и жвала твари заскребли по моим доспехам. Я видел вязкую жидкость в ротовой полости Насекомого и был чертовски близок к тому, чтобы самым непосредственным образом ознакомиться с устройством этой самой ротовой полости. Я тяжело опустил свой топор на тварь. Он воткнулся ей в плечо и застрял в панцире – я не мог его высвободить.

Панцирь Насекомого был усеян дыхательными отверстиями. Я опустил руку вниз и, крепко сжав пальцы, порвал мембрану. Тварь продолжала кусать меня. Я был прижат к земле. Еле дышал. Изо всех сил пытался отпихнуть голову проклятого Насекомого подальше от себя. Его усики-антенны были вне пределов моей досягаемости и потому, не встречая никакого отпора, ползали по моему лицу и шее, пробуя на вкус мою кожу. Твердая грудная клетка тяжело давила мне на грудь, выпуклый живот врезался в бедра.

Мое лицо бесконечное количество раз отражалось в фасетчатых глазах Насекомого и в трех таких же многогранных выпуклостях на лбу. Его треугольная голова со сложным узором темных линий между коричневыми пластинами прижалась к моему лицу.

Острые края его передних ног сжали мою шею. Жвала Насекомого раскрылись, чтобы перекусить мне горло. Я в упор смотрел на зубы, торчащие из верхней челюсти. Мои руки дрожали, я кричал от боли. Вот он, конец, подумал я. Меня охватило предчувствие близкой смерти. Я сдался.

Насекомое вдруг дернулось и опустилось на меня, его тяжелая голова плюхнулась в грязь. Ощутив прилив сил, я заорал и выскользнул из-под твари. Она лежала неподвижно. Была ли она мертва? Я пнул ее и увидел оперение стрелы, торчавшей из задней части головы. Стальной наконечник выглядывал наружу в точке между глаз Насекомого.

Молния был в ста метрах от меня и вновь целился. Я горячо поблагодарил его, но он только нахмурился. Два глубоких вдоха, потом он задержал дыхание. Наконечник стрелы вошел в цель, как в масло. Насекомое на небольшом расстоянии позади меня упало замертво.

Несколько долгих секунд я смотрел на величайшего в мире стрелка, занятого своей работой. Пока я наблюдал за ним, ко мне вернулась уверенность в собственных силах. Я – эсзай. Я бессмертен. Я решил сражаться.

Лошадь Молнии стояла неподвижно, а он вновь и вновь натягивал тетиву и выпускал стрелы, поражая Насекомых на одном небольшом участке. Там, где лежала фигура в лохмотьях – красно-зеленая фигура. Я догадался, что он таким образом не давал Насекомым сожрать Свэллоу. Я вынул кинжал и бросился к ней. Подбежав, я вонзил клинок в брюхо Насекомому, уже залезшему на девушку, отбросил его в сторону и поднял ее. Кольчуга Свэллоу была липкой от невероятного количества крови, а лицо – очень бледным.

– Проклятье, Янт! – выругался подоспевший Молния. – Больше так не делай!

– Это самое страшное поражение…

Я замолчал, потому что появился Гончий. Он сидел на чужой лошади, и его раненая нога была перевязана куском рубахи.

Свэллоу начала стонать. Ее глаза остались закрытыми, а зубы покраснели от крови.

– Гончий, – позвал Молния.

Его слуга понял намек.

– Передайте ее мне.

Я осторожно поднял девушку в седло и пристроил перед Гончим. Она привалилась к его груди и тут же едва не сползла, однако я показал ему, как надо придерживать находящегося без сознания седока во время езды.

Молния четко поразил стрелами еще двух приблизившихся Насекомых.

– Она серьезно ранена? – спросил он. – Она выживет? И выдержит ли долгую поездку?

– Да. Возможно. Куда?

– Ко мне.

– Мы не можем скакать всю дорогу до Микуотера!

Свэллоу слабо лягнулась. Я увидел глубокую рану с блестящими краями на ее бедре.

– Следуйте за мной в город.

– Лучше в Микуотер, – уперся Молния.

– Я не хочу снова встречаться по дороге с Насекомыми, – поддержал меня Гончий, руки которого были заняты.

– Станиэль укрепил Рейчиз, – напомнил я. – Если нас впустят, мы будем в безопасности.

Я был довольно сильно изранен и слишком устал для бега, а потому забрался на карнисского чалого и пустил его легким галопом, пока мы не выехали на главную дорогу. Затем я пришпорил лошадь, и она побежала резвее. Лес по обеим сторонам стремительно пролетал мимо. Я исхитрился встать в седле, чем заставил очумевшую лошадь нестись еще быстрее. Я немного поднял крылья и чуть расправил их, чтобы поймать поток воздуха, а потом полностью раскрыл. Три взмаха, и я уже летел, глядя вниз на белого скакуна Молнии и гнедую лошадь Гончего.

Мы двигались без задержек и привалов и прибыли в Рейчизуотер вместе с рассветом. Наполовину построенные стены были сложены из огромных, пока еще не обработанных камней. Увиденное внушало тревогу. Я подумал, что заекай больше не верят в нас. Деревянные ворота были приоткрыты, и в них вливался настоящий людской поток. Я взглянул вниз на растрепанных солдат, уже заполнивших рынок. Город выглядел чересчур неестественно, когда в такой ранний час на его улицах было так много людей. Я знал, что мне предстоит найти место для них всех, иначе ситуация окончательно выйдет из-под контроля, однако сначала мне нужно было помочь Свэллоу.

Я летел вдоль улиц на уровне первого этажа, а за мной следовали Молния и Гончий. Два раза я заблудился, ибо со времени моего последнего визита тридцатилетней давности город несколько изменился. Взмыв вверх и оглядев город с высоты птичьего полета, я нашел Гранд-Плейс и отвел Молнию и Гончего в великолепный отель «Парящий орел». Приземлившись на балкон, я увидел, как мои спутники слезали с лошадей.

Холодное бело-голубое рассветное небо заставило Молнию и его слугу разговаривать совсем тихо. А может, они опасались, что громкий звук убьет Свэллоу. Я спустился по внутренней лестнице, пока Гончий вносил ее по элегантным ступеням в холл.

ГЛАВА 10

Хозяином гостиницы оказался невысокий, энергичный человек с животиком. Из заднего кармана его штанов торчала тряпка. Бросив быстрый взгляд на наши с Молнией значки в виде солнца, он сразу понял, что перед ним эсзаи. Мы молча стояли, а он смотрел на запятнанного кровью воина с раненой девушкой на руках; ее кровь капала на розовый мрамор. Хозяин уставился на них с безмолвной оторопью.

Ему будет что рассказать детям, подумал я.

– Нам нужна комната.

Разинутый от удивления рот он прикрыл рукой.

– Мы хорошо заплатим, – добавил Молния.

Хозяин наконец осознал, что мы очень спешим, и обрел дар речи.

– Конечно, мой господин.

Он побежал вверх по лестнице, украшенной огромным количеством металлических завитушек и искусно сделанных стеклянных лепестков. Молния мрачно последовал за ним. Хозяин гостиницы распахнул дверь в роскошный, выполненный в кремовых тонах номер.

– Я уберу гостей с этого этажа, – подобострастно сказал он. – Все здание в распоряжении моего господина.

– Это не обязательно, – улыбнулся я.

– Спасибо, – бросил Молния. – Мы позовем тебя, когда будет необходимо…

Я оглянулся, но хозяин уже исчез.

Я расстелил на полу простыню все того же кремового цвета, и Гончий опустил на нее Свэллоу. Затем широко распахнул шторы, чтобы в комнату проник мягкий утренний свет.

Молния упал на колени рядом с кроватью.

– Ты разрываешь мне сердце, – прошептал он. – Выглядит ужасно, не так ли? – обратился он ко мне. Его голос дрогнул.

Я кивнул, осматривая Свэллоу, как учила меня Райн.

– Ты ей поможешь?

– Я не хирург.

– Пожалуйста…

– Я сделаю все, что смогу.

– Нет… Еще одна. Опять… Я надеюсь, ты сможешь сделать для моей возлюбленной больше, чем Райн для Данлина!

– Хм, да. Свэллоу? Свэллоу, ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Первое, что бросалось в глаза, – это рваные раны на ее животе и бедрах. Кровь уже запеклась, и мне потребовалось время, чтобы отодрать кусочки ткани и понять, насколько они глубоки. Одна нога казалась сплошным кровавым месивом, словно побывала в мясорубке, – из нее торчали обломки костей. Мне уже приходилось видеть такие повреждения у кавалеристов, покусанных Насекомыми. Гончий хромал – у него над коленом тоже зияла рана, хоть и менее глубокая.

Я коснулся лба Свэллоу и подумал, что ее наверняка скоро начнет лихорадить.

– Мне понадобится множество вещей.

– У тебя будет все, что нужно. – Молния подозвал Гончего. – Цена не имеет значения.

– Просто повязок будет недостаточно. Мне потребуется несколько чистых тряпок, чтобы порвать на лоскуты. Кроме этого, нужна марля, горячая вода, мазь из толченой коры дуба и корпия, чтобы остановить наружное кровотечение. Для внутреннего кровотечения – лесной хвощ и пастушья сумка. Побеги тысячелистника и арники, чтобы очистить кожу. Как болеутоляющее подойдет аконит, как успокоительное – мак, а если начнется лихорадка – понадобится отвар из бузины. К тому же необходимы нити и нож…

Гончий утвердительно кивнул.

– И немного сколопендиума.

– Вестник, его я достать не смогу. В этой стране он уже много лет запрещен.

– Я знаю, где его найти.

Райн всегда истово ратовала за то, что ключом к успешному исцелению пациента является максимально возможная стерильность. За столетия своих наблюдений она пришла к выводу, что причиной болезней и инфекций очень часто становится пыль. В бытность подмастерьем в Хасилите я целыми днями изучал ее трактат и был весьма удивлен тем фактом, что даже крохотное количество пыли может вызвать усугубление болезни. Пыль есть практически везде, и ее чрезвычайно трудно заметить, так что важно соблюдать предельную аккуратность. Для обработки инструментов Райн использовала горячую воду, воду с солью, алкоголь и огонь.

Молния стоял у меня над душой, пока не понял, что я собираюсь раздеть Свэллоу, и, как только показался участок оголенной кожи, юн быстро придумал какой-то предлог и исчез. Я сделал все, чтобы очистить комнату от пыли и всякого старья, после чего обработал и зашил раны Свэллоу и одел ее. Затем позвал Молнию. Надо было разобраться еще с одной проблемой.

– Она будет жить? – умоляющим голосом спросил Молния.

– Нам придется задержаться здесь на несколько дней, пока ее состояние не стабилизируется, – ответил я.

– Что ж, так тому и быть, – пробормотал Сейкер, опускаясь на колени около Свэллоу.

– За это время, – продолжал я, – мы должны собрать весь выживший ондинский фюрд, наградить их и отправить домой. Ты понимаешь, что теперь они возненавидят копейщиков Рейчизуотера, и чем дольше они будут оставаться здесь, тем больше шансов, что они предпримут попытку отомстить.

– Предоставь это мне, – промурлыкал он, уставившись на закрытые глаза Свэллоу. – Она как будто спит.

– Она действительно спит. Вот что – мне нужен надежный курьер, который сможет доставить мой отчет императору. И еще один гонец, который отправится к губернатору Хасилита. Кроме того, хорошо бы выделить пятьдесят всадников, чтобы разведать обстановку к северу от поместья, оценить нанесенный вчера ущерб и определить нынешнее местоположение Насекомых.

– Насекомые проучили нас. Для нее это катастрофа, – вздохнул Лучник и рискнул погладить руку девушки, покоившуюся на слипшихся от крови простынях.

– Я предстану перед императором от ее имени. И мне нужны данные обо всех солдатах, павших возле дворца Станиэля, поскольку я намереваюсь представить Сану список имен.

– Ты приглядишь за ней, хорошо? – Сейкер поднял на меня глаза.

– Ни на шаг не отойду.

– Тогда об остальном позабочусь я.

Он поцеловал руку Свэллоу и ушел, окликнув по дороге Гончего.

Я написал Райн, и она прислала в ответном письме указания, которым я старался следовать, однако мне чуть ли Не каждый час хотелось опустить в отчаянии руки. Что, к Чертям, такое «метатарсия» и куда она пропала? Ответственность напрягала, работа была кровавой, но ради Молнии я хранил свои сомнения при себе.

Хозяин отеля приносил еду мне в номер. Ничто не могло заставить его сказать больше чем два-три слова зараз. Мой внешний вид й кровь девушки у меня под ногтями ужасали его, и он говорил мне только то, что я хотел услышать. О событиях, происходивших в городе, нас оповещал Гончий.

Мы провели в «Парящем орле» две недели, но в сознание Свэллоу так ни разу и не пришла. Я с неохотой согласился на перевозку ее во дворец Молнии, и наутро к отелю подъехала карета, запряженная двумя красавцами-гнедыми. Бог знает, что это был за день, – я провел столько бессонных ночей рядом со Свэллоу, что потерял счет времени.

Гончий и хозяин отеля на носилках спустили девушку по широким ступеням из розового мрамора и устроили внутри кареты. Я забрался следом и примостился на коленях возле нее, чтобы хоть немного уберечь ее от тряски в пути.

Когда мы добрались до дворца, у Молнии явно прибавилось оптимизма. Старые эсзаи не привыкли к потерям, и, я мог поклясться, Лучнику потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя после столь сокрушительного поражения. Мы положили Свэллоу на кровать в комнате, выдержанной в темно-голубых тонах, с видом на озеро. Проверяя помещение на отсутствие пыли, я заметил на потолке нанесенные тонкими золотыми мазками созвездия.

Молния занял свой пост у постели возлюбленной, взял ее теплую безвольную ладонь в свои и принялся целовать каждый ее пальчик. Вечером я нашел его там же, казалось, он вообще не двигался с места.

– Что будем делать с королем? – спросил я.

– Сначала Данлин, теперь это… О, любимая! Ты, наверное, уже посчитала себя бессмертной?

– Эй! Молния!

– Она скоро придет в сознание?

Меня нисколько не удивило, что он жаждал поскорее увидеть девушку вновь озорной и бодрой, особенно после всех наших тревог и волнений.

– Сейкер, – снова начал я, теперь уже сочувствующим тоном, – нам нужно как можно скорее взять под контроль столицу. Отправляйся к Станиэлю; не бери с собой большую свиту, однако озаботься хорошим подарком для него.

– Этот бесполезный тип должен извиниться передо мной за все потери, которые я понес по его вине!

Я хотел вставить: «Я тебе говорил», – но прикусил язык.

– Похвали его как следует. Скажи, что он избрал верный путь.

– Но…

– Сейкер, просто прикинь, в каком он сейчас ужасе, хотя наверняка никогда и не признает этого. Я хочу, чтобы ты предоставил ему все возможные заверения, и так искренне, как только сможешь. Если убедить его в нашей доброй воле, то повлиять на его последующие шаги будет гораздо проще.

– Или не позволить ему их сделать.

– Нет! – Я испуганно оглянулся на Свэллоу, желая убедиться, что не разбудил ее криком. – Война пришла в Рейчизуотер. Мне нужен фюрд Станиэля, чтобы удержать линию фронта и предотвратить проникновение Насекомых дальше на юг. Предложи ему объединиться. Будь верным вассалом, а не бессмертным советником, понял? Предложи перевести одно из подразделений своего фюр-да под его непосредственное командование. Чтобы удержать его войско, нужны деньги, которых у него, насколько я знаю, не хватает. Ты должен выглядеть таким довольным его восшествием на престол, что даже выразишь готовность одолжить ему денег.

– Никогда, – встрепенулся Молния и сжал руку Свэллоу.

– Это лишь на время. Я, например, отдам ему в подчинение Роут.

– Теперь я понимаю, что это шутка. У Роута почти нет денег, а те, которые имеются, нужны для того, чтобы прокормить беженцев.

– Мы будем поставлять армии оружие. Ведь твоему фюрду тоже нужны стрелы? Если мы сейчас дадим Станиэлю разумный и мудрый совет, то он охотнее прислушается к нашим рекомендациям в будущем.

– Никогда.

Я только что насладился полноценным ужином, принял горячий расслабляющий душ и ко всему прочему наконец снял кожаную одежду, которую носил так долго, что она, казалось, приросла ко мне. Кроме того, я закатил отличную дозу высококачественной наркоты и чувствовал себя замечательно. Меня даже вдохновляла идея того, что Сейкеру придется для разнообразия побыть послом доброй воли.

– Я сделал бы это сам, но мне нужно ухаживать за Свэллоу.

– Мне не хочется оставлять ее.

– Гончий разыщет тебя, если будут какие-то новости.

– Эх, Янт, как было бы замечательно, если бы ты оказался более безобидным.

– Что?

– Теперь Сан осторожен с амбициозной молодежью. Я-то с самого начала знал, что ты родом с Восточного берега Хасилита, однако со временем твои злодеяния стали очевидными для всех. Тобой руководили амбиции не слабее, чем у Свэллоу, правда, они уже давно стали декадентскими. Сан понимает, что подобное горячее стремление может обеспокоить членов Круга. Ему более не нужны ни уголовники, ни идеалисты, ни торговцы наркотиками. Он не желает рисковать, не будучи уверен в том, что она не станет такой же. Поэтому если бы не твои проступки, она уже наверняка стала бы бессмертной.

– Вряд ли!

– Внимательно присматривай за ней. И если ты еще раз принесешь в мой дворец наркоту, я запру тебя в этой комнате.

– Вот и славно.

– Я не могу допустить, чтобы слуги застукали тебя. Пожалуйста, веди себя как подобает эсзаю.

Если ты эсзай, то твое поведение является поведением эсзая. Я долго обдумывал эту мысль, но озвучить ее не решился.

– Мне нужно поговорить с его величеством. Я не для того пятнадцать столетий защищал Микуотер, чтобы теперь его разрушили Насекомые.

Он поцеловал руку Свэллоу и бережно положил ее обратно на простыню.

В конце третьей недели лихорадка Свэллоу перешла в озноб, и я понял, что кризис миновал. Я перевел лечение с заживляющих растений на жаропонижающие, продолжая прилагать все усилия, чтобы содержать швы в чистоте. Гончий очень мне помог – он оказался совершенно не брезгливым и очень способным учеником. Мне пришлось заняться и его ранами, на которые он до сих нор просто не обращал внимания.

Гончий был приятным человеком – спокойным и расслабленным, когда его хозяина не было рядом. Довольно молчаливым, но не скрытным, вежливым, но не подобострастным – слугой, который стоял за плечом хозяина с высоко поднятой головой. У него остался дом в Донэйсе, однако он вместе с семьей жил в качестве управляющего во дворце и очень гордился явным благорасположением Молнии.

Король Станиэль извиняться не собирался и постоянно держал своих гвардейцев под рукой. Молния работал с ним над планом окопов и бастионов в парке Рейчиза. Бессрочное расквартирование большого числа солдат вызывало в городе бунты, и нам приходилось посылать жителям пищу и вино, чтобы немного остудить их пыл. Деревни Слейк-Кросс и Тамбрин были уничтожены в результате нападения Насекомых. Создавалась новая защитная зона, с востока на запад, от побережья до предгорий Дарк-линга, вдоль реки Рейчиз и границ поместных владений. Насекомые на это ответили постройкой собственной Стены, которая ввергала в ужас мирных жителей. Нам понадобился месяц непрерывных боев, чтобы замедлить наступление коричневых тварей.

Все это время Свэллоу спала, не приходя в сознание. Проснулась она лишь на исходе второго месяца.

– Она будет ходить? – донимал меня Молния, пока мы шли по полузатопленным в это время года садам к импровизированной палате Свэллоу.

Сады были пустыми и темными, все деревья облетели, и только на нескольких дубах, стоявших возле озера, еще желтели пожухлые листья.

– Насекомые ободрали все мышцы с ее ноги. – Я решил наконец сказать ему всю правду. – Не думаю, что она сможет ходить самостоятельно. Но она будет стараться – с упорством, присущим людям. К тому же я очень сомневаюсь, что теперь она сможет когда-либо выносить ребенка. Я еще не говорил ей…

Лучник остановился и уставился на меня.

– Она не сможет иметь детей?

– Ее рассекли от ребра до бедра, Молния. У меня не было возможности пригласить Райн, чтобы она самолично обследовала Свэллоу. Брось!

Неторопливому Стрелку с трудом удавалось идти и одновременно выражать сильные эмоции.

– У Свэллоу не будет детей. Ты уверен?

– Я не могу сказать точно. Однако это однозначно большой риск.

– Это ужасно! Я… Она была… Мы собирались… Как я понимаю, жить ей осталось не очень долго. Император ей откажет. Что же случится с поместьем Ондин?

Я пожал плечами.

– Свэллоу еще повезло, что она вообще выжила. Я поражен способностью ее организма к регенерации. А еще ей повезло, что у нее осталось восемь пальцев, две ладони и гитара. А о судьбе Ондина она позаботится позже.

Свэллоу удобно устроилась среди хорошо взбитых белых подушек. Когда мы вошли в золотисто-сапфировые апартаменты, она одарила нас бриллиантовой улыбкой. Мне нравилось ее мужество, и Молния тоже не мог его не оценить по достоинству. Кровать была завалена кучей исписанных бумаг; на сползших на пол листках, подобно Насекомым, маршировали ряды нот. В руках девушка держала блокнот, вырванные страницы из которого и заполняли собой все вокруг.

Молния быстро подобрал несколько листков и изучил их. А затем начал искренне смеяться. Невозможно завидовать гению или ревновать его, ибо тебе невольно хочется пожелать такому незаурядному таланту удачи. Гении видят свет, сияющий за пределами кругов тьмы, в которых мы обитаем. Даже без слов музыка Свэллоу может заставить слушателя смеяться. Это потому, что сама композитор видит веселье как обратную сторону всего сущего. После ее концертов люди чувствуют, что их словно бы наполнила всемогущая истина, которую они пытаются сохранить в своей душе навсегда.

Свэллоу тоже улыбнулась.

– Дождись грома битвы, это будет партия генерал-баса[1]1
  Генерал-бас (бассо континуо) – в музыке: басовый голос, под звуками которого проставлены цифры, обозначающие созвучия в верхних голосах. Применялся в конце XVI – первой половине XVIII в.


[Закрыть]. Тогда ты уже не будешь смеяться.

– Ты должна остаться здесь и дописать это, – серьезно сказал Молния.

– Я сдержала клятву. Я же сражалась с Насекомыми, ведь верно? Хоть это и закончилось не так, как я надеялась.

– Не стоит волновать себя мыслями о Лоуспассе. Не копайся в этих воспоминаниях. – Мы с Молнией знали, что Насекомые – это самый большой ужас нашего мира, и после встречи с ними было трудно избавиться от ночных кошмаров. Никто из нас не хотел, чтобы эти твари отравляли сон невинной Ондин. – Ты можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь, и набираться сил. Увидишь, как прекрасен дворец весной. Я попрошу императора еще об одной аудиенции, и мы снова поддержим твои притязания на членство в Круге.

Я потихоньку продвигался к двери, думая, что лучше предоставить этой парочке возможность поговорить наедине.

– Нет! – вдруг сказала Свэллоу и засмеялась.

Я немедленно вернулся к ее кровати.

– Что?

– Забудь об этом, Лучник.

– Что?!

Свэллоу замолчала, глядя на камчатный полог своей кровати и пытаясь разделить бесконечную муку на отдельные уколы боли. После того как девушка два месяца находилась без сознания, металась в лихорадке и ничего не ела, она очень похудела. В широкой постели она казалась изящной, особенно в своей мильфлеровой шали, наброшенной на выцветшую шелковую блузу.

– Теперь передо мной открылась новая перспектива. Я больше не боюсь смерти, хоть и едва разминулась с ней в той битве. Я поняла то, что не могу пока выразить. Я не могу даже сыграть это, воплотить в музыке, – так что же говорить о словах?

Я предложил ей хотя бы попробовать, а уж мы постарались бы понять.

– Я могла бы попытаться, и, быть может, у меня бы даже вышло что-нибудь толковое, однако объяснять это вам нет никакого смысла, поскольку вы бессмертны и вам никогда не придет в голову озадачиваться подобными материями… – Свэллоу вдруг замолчала, но я ощущал радость, искрившуюся в ее душе. Недавний страшный опыт вызывал у нее неподдельный смех, и она действительно расхохоталась. В ее глазах плясал веселый и невесомый, но в то же время настоящий огонь. – Бессмертие теряет всякий смысл по сравнению с тем, что доступно мне.

– Возможность умереть? – скептически спросил Молния.

– Возможность меняться. Для меня очень важно никогда не забыть этот урок – я буду постоянно думать о нем, пока он не станет частью меня самой… Всю свою жизнь я стучала в двери и просилась войти. Но теперь я знаю, что отказ Сана не более чем мелкая нелепость. Ну да и хорошо.

Я перевел свой взгляд с одной на другого – Свэллоу явно чувствовала себя куда более уверенно, чем Молния. Если между ними целый год длилась затяжная битва, то сейчас девушка, без всякого сомнения, победила.

– Но я все равно люблю тебя.

В ответ она просто закинула голову назад и рассмеялась еще громче. Он уставился на нее, не зная, что делать, а потом резко развернулся и вышел, громыхнув дверью.

Я слышал, как с грохотом – бах, бах, бах – захлопыва лись вслед за ним двери по всему длинному коридору, который тянулся по нашему крылу дворца.

– Ох, дорогой мой, – отсмеявшись, сказала она. – Думаю, это конец.

В общей сложности Свэллоу провела в постели четырнадцать недель, считая кому, лихорадку и выздоровление. Еще неделю она провела в садах дворца, привыкая ходить на костылях. Она писала музыку и пела; пела прозрачному озеру и пустым клумбам, в которых видела невероятную красоту. В ее глазах блестели слезы восхищения. Свэллоу изо всех сил пыталась выразить открывшуюся ей тайну в музыке. Она оказалась права в том, что я не понимал ее, но тем не менее я был уверен, что никто из бессмертных не сумеет сочинить ничего столь же чудесного.

В конце ноября она в карете, без эскорта, отбыла в Ондин. К сожалению, я пропустил торжественный ужин в ее честь, который устроил Молния. Я даже не видел, как она уезжала, поскольку все это время провел в сапфировой комнате. Взаперти.