Текст книги "Цикл «Историк». Рассказ II. После жизни (СИ)"
Автор книги: Стас Северский
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Цикл “Историк”
Рассказ II
После жизни
Жизнь стоит смерти.
Олег Горный
…Что за напасть? Крысы совсем обнаглели. Да. Они нам с невестой житья не дают. Я даже начал подозревать, что они решили нас так незаметно извести, – мы же их хищники… Мы теперь только и делаем, что сидим безвылазно здесь – в руинах Центрального управления DIS, очень опасной службы безопасности – с крысами. А они только и делают, что прогоняют через наши головы данные. Моя голова уже не выдерживает стольких мыслей стольких людей… И все люди не простые, а – золотые. Просто, крысы нашли память пленных офицеров “золотых драконов”. Их я совсем не понимаю… Я понимаю, что они все очень умные, но – больше ничего не ясно. Раньше я думал, что Айнер очень умный, но то, что он мне объяснял, я еще как-то понимал, поэтому я сделал вывод, что он не такой уж и умный. А вот крысам все с этими “драконами” ясно – крысы умные, ничего не скажешь… только изъясняются они как-то коряво… и вообще – они редко изъясняются. Они много думают, но мало говорят. Наверно, поэтому они делают очень много обдуманных дел. Вот теперь они настойчиво ищут чудо-зверя… Я скромно промолчу перед лицом истории, что без меня крысы про него бы не узнали никогда – не заметили бы упоминания о нем в памяти одного офицера. А я заметил. Просто, это очень страшный зверь из памяти очень страшного офицера… И я очень надеюсь, что крысы эту зверюгу не найдут. Ведь “драконы” были вынуждены особенно часто нарушать запреты и применять кошмарные технологии… А этот радужный зверь – создание “драконов”… Он жил в полевых условиях – около одной такой базы, где полковник Лао готовил диверсантов… Просто, один такой диверсант нашел этого зверя, блуждающего в киберпространстве, в лесу, где он тренировался – диверсант, не зверь, конечно. Тогда диверсанты, которым случалось скучать, приручили эту тварь. Но полковник Лао забрал зверя из лагеря, чтобы он не отвлекал от тренировок его людей, – и оставил его себе. Лао начал тренировать эту тварь, как диверсанта… думаю, ему тоже иногда было скучно. Вот он и заставлял зверя пролезать через колючую проволоку, прыгать через широкие рвы, утыканные штырями, перелетать через высокие стены, усаженные осколками, пробираться через лучевые растяжки… Но когда дошло до того, что он научил этого зверя подрывному делу, я как-то напрягся… А когда Лао научил эту радужную тварь не только определять местонахождение и времянахождение, ориентируясь по небесным светилам, но и прокладывать маршруты… когда зверь освоил все эти таблицы и схемы с показателями стояния солнца, и все азимуты, и все координаты… Тогда я понял, что этот зверь – не просто зверь. А когда Лао научил его скрываться от орбитальных спутников и не пересекаться с воздушными патрулями, рассчитывая схемы перемещений… Тогда я окончательно убедился, что этот зверь – чудо-зверь… Он знает математику. Вот как. Даже я не знаю математику, а он – знает. Правда, зверю надоели эти загадочные азимуты, и он дал деру… Но полковник Лао послал искать его своих разведчиков… Только, он, видимо, выучил зверя не хуже своих разведчиков… Ему пришлось искать самому. Но и он не нашел. Никто этого зверя с тех пор не видел – ни полковник Лао, ни все остальные, чьи отчеты я прочел в ментальном формате. Я думаю, что этого зверя обнаружили и изловили разведчики Снегова, – очень на это надеюсь… Ведь Снегов был готов на все, борясь с диверсантами и шпионами Хакая, – его заклятого врага. А зверь Лао как-никак – диверсант Хакая…
Но я опять увлекся и отвлекся… Крысы мне здесь еще запись нашли… Не знаю, чья она, – здесь нет никаких пометок… только, что это очень секретно… ну уж очень секретно. Засекречено и спрятано. Вот как. Люди так всегда делали. Но как бы они ни прятали, мы все найдем. Мы узнаем о них все. Мы ведь – историки. Да. Точно. Я – историк. Я здесь главный. Точно. И крысам, как бы они ни кривились, придется ждать, когда я додумаю эту глубокую мысль. Я не заменим. Я такой. Гордый хищник – одинокий охотник, чернее ночи и клыкастее северных скал… и когтистее колючих кустов… И крадусь я тише снега, и налетаю громче бури… И еще я – кот с очень… просто, очень высоким интеллектом. Вот я какой…
Запись№1
Мое зрение притуплено слепым мраком, а слух – глухой тишиной… Я закрыл глаза, с силой прижимая веки замерзшими пальцами, надеясь, что прозрею, когда открою их, и мрак покажет мне что-то скрытое… Но нет ничего. Только мой разум не перестает напряженно отслеживать хрупкие излучения, доносящиеся до меня из тьмы отголосками закрытых мыслей. Я еще здесь, в Ивартэне, в подземельях Центрального управления DIS. Я заперт этой тьмой… Заперт в этой тьме генералом Вайльдером, кроме которого я вижу теперь только его “защитников”. И Снегов знает… Это Снегов отдал меня ему…
Мой разум ясен, я помню все, но я не знаю ничего и ничего еще не понимаю… Мне известно, что Беркутов устранен Снеговым, как враг его власти… Я был уверен, что им буду устранен и я, вслед за моим командиром… Я был уверен, что буду расстрелян или сослан в Вэй-Чжен – на пир хмельной от крови смерти, упивающейся жертвами без разбора… Но он отдал меня Вайльдеру… Меня, полковника СГБ, – главе Центрального управления DIS…
“Защитник” со слабым свечением вошел в этот мрак, запирающий меня глухими стенами. Он повел меня по беспросветной тьме, приведя в беспросветную тьму… Я остановился в пустоте, где он оставил меня, исчезнув за очередной непроходимой для меня преградой. Генерал Вайльдер прошел сквозь мглу с приглушенным светом, щадящим мои глаза… Он остановился передо мной, смотря мне в лицо пересушенным мертвым взглядом… Я отступил от него назад, но поле преграды не дает мне больше ступить ни шага… Это происходит – прямо сейчас… Мы теряем контроль над войной, над запретными технологиями… Я читаю смерть на его изнуренном лице, четко отражающем обреченность… Его тяжелые мысли забрали у него последние, подорванные долгой войной, силы… Его глаза запали, пропадая черными прорезями на бледном лице, подобном высохшей маске…
Вайльдер устало покачал головой, вчитываясь в мои мысли…
– Нет, мы сохраним контроль над запретными технологиями, но это станет для нас… Вы всегда были проницательны, Горный… Но теперь это не имеет значения ни для нас, ни для вас…
– Я знаю, что буду казнен, Вайльдер. Но мне не известно обвинение.
– Вы будете казнены, как шпион.
– Но я не…
– Вы – высший офицер СГБ, примите достойный конец.
– Я не изменник, Вайльдер…
– Вы не изменник – вы шпион Хакая. Ваша память открыта Хакаю.
– Офицер “драконов” стрелял в меня, но моя смерть была обратима…
– Горный, вы были убиты бойцами Хакая, и ваша смерть была не обратима. Посмертно ваша жесткая память была вскрыта мятежниками. С вашей памяти, до окончательного распада связей, была снята достаточно точная копия, возвращенная вам. Офицеры Хакая вернули вам разум, схожий с прежним. Они вернули вас к обратимой смерти – вернули вас СГБ РССР.
– Но я не мертв, Вайльдер…
– Вы не мертвы. Но Горный – мертв. Вы только считаете себя им. Но вы только его копия с открытым врагу разумом.
– Но тогда… Кто я, Вайльдер?..
– Вы безымянный офицер S9, созданный врагом по подобию убитого офицера S9.
– Но у меня не только его тело, не только его низшая память…
– Вы офицер, снабженный его высшей памятью. Но вы – не он. Он – мертв.
– Но я честно служу системе… долгие годы…
– Горный, вы работали с технологиями Хакая, вы в курсе.
– Но я… Я…
Я закрыл глаза, но все кружится… кружится все сильнее… Я закрыл лицо руками, но…
– Горный, возьмите себя в руки.
– Я буду казнен, как предатель… Но я служу системе… Я шел на смерть, я посылал на смерть… все для системы… все… Теперь системе нужно уничтожить меня… и я пойду на смерть снова… Но я не изменник, Вайльдер!
– Не нужно быть изменником, чтобы быть шпионом Хакая, Горный.
– Я не шпион… Я не могу быть шпионом… Я – полковник СГБ… Вы ошиблись… Я ни разу не был задержан ни одной полосой контроля, ни одной системой опознания…
– Генерал Снегов опознал вас. “Защитники” СГБ, “защитники” DIS провели проверку ваших личных и системных данных – вы не подходите под ваш личный блок при тщательном рассмотрении. Я лично перепроверял данные моей техники, лично перепроверял Тишинский – вы неопознанный техникой контроля безопасности шпион.
– Тишинский… Я не помню его…
Вайльдер сурово свел брови…
– Его не было.
– Кто он?..
Вайльдер, резко погружаясь в мрачные мысли, пожал плечами… Но, опомнившись, поднял уверенный взгляд…
– Генерал Снегова, создание Снегова – “тень” Снегова.
– Его “тень”?..
Вайльдер угрюмо обернулся во мрак за плечом…
– Его “тень”. Он облачен светом, не отбрасывая тени. Он правит светом, но без тени его власти не доступен мрак. А вы не заметили, что он облачен светом?
– В прямом смысле?..
– В прямом.
– Нет, я не видел… Я видел его только при ярком освещении… Я знал, что он перестал быть человеком, но…
– Не знали, что он стал богом? Не знали, что он стал нуждаться в дьяволе?
Я не понимаю… Боль впилась в мои виски грязными когтями, залила глаза мутной слюной… Отвращение тихо смеется надо мной, выглядывая из темноты, а страх скалит клыкастую пасть, открыто подступая ко мне… Трижды сожженный Хакай внедрен в мою память – бездонно жестокий глаз “дракона” читает мои мысли… А замерзший вечным холодом Снегов способен видеть через мои мысли – ему зрим, проникший в мой разум со скрытым злом, глаз бездонной тьмы… Он отдал меня, мертвеца, его “тени”… Вайльдер… Этот холодный офицер Роттера кажется теперь единственным человеком, оставшимся подле меня…
– Теперь у вас все мои данные, нужные для повышения уровня контроля безопасности. Я знаю, что по приказу верховного главнокомандующего РССР я передан в ваше распоряжение, Вайльдер. Не заставляйте меня ждать. Мои мысли страшнее ваших карателей. Казните меня сейчас.
– У меня нет полномочий казнить вас, Горный. Вы переданы мне только для точного сличения ваших личных данных с системными данными вашего личного блока. Ждите приказа Снегова – он еще здесь, в штабе Ивартэна. К окончанию совещания ваша судьба будет решена.
Вайльдер, посерев, обернулся к пустой темноте…
– Тишинский, вы здесь? Я знаю, что вы близко…
Из темноты ко мне шагнул незнакомый офицер S12, генерал СГБ, и тьмы ступила за ним. Я никогда и нигде не встречал его прежде – он создан сейчас, в это короткое время… Он – последнее создание Снегова… Я еще не видел подобных людей с подобным взглядом… Это взгляд технозверя… Зверь, в обличье человека… зверь, с разумом машины. Вайльдер, встретив его холодным взглядом, встал перед ним, ожидая.
– Он отдал прямой приказ. Я заберу офицера, Вайльдер.
Вайльдер молча отступил, пропуская Тишинского, отдавая меня ему… Превозмогая себя, я пошел вслед этой “тени”, объединенной с тьмой, раздирающей меня глазами, горящими во мраке беспредельно голодной алчностью… Мне в спину светят холодные глаза техники охранения, толкая меня в загребущие руки этой “тени”, выведенной Снеговым из непроглядной ночи… Я не пытаюсь сопротивляться этому созданию замерзшего разума верховного главнокомандующего РССР, но еще стараюсь противостоять страху перед ним…
Я уже прошел через смерть – она знакома мне. Но мне еще не доводилось готовить разум к казни. Казнь – тягостная смерть… Это безобразнее короткого последнего осознания после короткого последнего удара врага… Один вдох, одна мысль – больше ничего… А сейчас… Я знаю, что смерть не налетит на меня, сметая мысли взрывной волной, – она подойдет ко мне ровным шагом, вступая в мысли тяжелой поступью… Она не ринется на меня врагом, ломая мой меч в бою, одолевая меня в борьбе, – я опущусь перед ней на колени, покорно сложа голову под ее косой… Я иду к ней, подчиняясь ее приказу, – связанный неотвратимостью, как веревкой… И эта неминуемость заставляет меня идти, подавляя протест… вынуждает идти не по моей воле… Нет больше моей воли… Меня больше нет… Уже началась агония, бешено вырывающая из моего разума клочья ярких образов отмирающей памяти… Я не хочу отпускать их… Я хватаю эти обрывки, силясь задержать… Но смерть рвет их из мои рук, разметывая во тьме…
Навстречу вышел “защитник”, и Тишинский передал меня ему. Андроид вывел меня из подземелий Центрального управления DIS и повел к свету… Холод ударил в незащищенное лицо, перебив дыхание… Лютый мороз иссушил колючим ветром глаза до слез, сразу замерзших на ресницах острыми ледяными иглами… Но я вдыхаю этот ветер, сковывающий мои легкие, я открываю ему исколотые ледяной пылью глаза… Это – последнее…
Транспорт взлетел, быстро набирая скорость, оставляя Ивартэна в звенящей морозом дали… Но я не увидел белых башен Ясного, как ожидал… Передо мной взвился черный дым выжженного укрепления Вэй-Чжен… Транспорт опустился, завис низко над покрытым золой полем… Я вышел вслед за “защитником”.
– Идите, Горный.
Я постарался всмотреться в мысли машины, но не различил ничего… Развернулся и пошел… вихря за собою пепел, ожидая пущенных “защитником” мне в спину лучей… Но я продолжаю идти, а “защитник” стоит на месте – не стреляет, только смотрит мне в спину…
Холодный ветер ударил мне в лицо тяжелой копотью… Я снова обернулся… и побежал… Полегший пепел протестует моему внедрению в его покой, вздымаясь вкруг меня, закрывая меня, скрывая… Он разъедает глаза, раздирает легкие, подобно морозу Ивартэна, но я – бегу… едва удерживая в поле зрения каркасы сожженных зданий, едва удерживая вытесняемое золой дыхание… Я спотыкаюсь, падая среди обгоревших трупов… но я встаю и бегу…
Запись№2
Я упал у разверстых врат пограничной башни и подняться не смог… Меня заносит пеплом, мои хриплые вдохи заглушает стук сердца… Но я жив…
Меня пощадили?.. Нет… Снегов не щадит никого и ничего… И он, и его “тень” – Тишинский… Но что им от меня еще нужно?.. Что им может быть нужно от офицера без имени, без звания?.. От меня, не пригодного ни им, ни Хакаю?.. Теперь я не нужен и не опасен ни им, ни Хакаю… никому и ничему… У меня нет информации – моего оружия… У меня вообще нет оружия… А нет оружия – нет и жизни…
Снегов решил казнить меня, не марая моей кровью заледенелых рук… Но у него теперь есть “тень”… И “тени” этой кровью рук не замарать – Тишинский испивает кровь жертв до последней капли… Он не проронит ни капли… А проронит – скроет мраком, сопровождающим его верным спутником… Нет, я не понимаю… Этот темный зверь не выпустит из когтей добычи, пока Снегов не натянет цепь, приковывающую его “тень” к его руке… Я был отпущен им – Снеговым… действующим только с точным расчетом… Но что за цели преследует он теперь, что за расчеты ведет?..
Что теперь?.. Я отпущен вольно иди?.. Или буду затравлен посланной следом погоней?.. Что это?.. Разведчик… Я не вижу его в небе, затянутом тяжелыми тучами гари, – только его ментальный сигнал бьется у меня в висках вместе с пульсом… Он зашел в зону восприятия, он обнаружил меня – мы пересеклись… Я жду, но ничего не происходит… Он предупрежден, что я отпущен?.. Или просто он не ищет?.. Нет, больше я не позволю разведчикам заметить меня…
Я поднялся из пепла, входя в город… Я иду по пустым улицам, устланным этим серым снегом… Каждый мой шаг поднимает хрупкую пыльную дымку, скрывающую мои следы… Теперь мой путь бесследен…
Стараюсь вспомнить патрульные зоны Вэй-Чжен… Я хорошо помню последние маршруты воздушных патрулей, зоны особого поиска… Их меняют, но здесь и сейчас – не часто… Я хорошо помню и последние карты местности… Этим укреплением я был занят достаточно долго – мной была тщательно изучена и подземная, и наземная часть города… Расположение мое я определил сразу, но время… Без часов его определить я могу только приблизительно… Ориентируясь по данным пересекшегося со мной разведчика и известным мне схемам, рассчитал достаточно точную схему перемещений без пересечений… Стараюсь идти ровней, не сбиваясь, придерживаясь учтенной мной скорости, чтобы не потерять ориентацию…
Ищу среди занесенных пеплом тел бойцов не сильно обугленных, но и их оружие не пригодно… У меня нет ничего… И среди этих опаленных развалин ничего нет… Но мне нужно оружие… Хотя бы для того, чтобы взять с его помощью время для размышлений у этих руин… Ведь я не знаю… Я ничего не знаю… Мне не ясно, что мне теперь делать… не ясно даже, кто я такой – безымянный офицер без звания, без должности… с чужой памятью, которую я только считаю своей…
Я остановился, едва сдерживая зябкую дрожь, обнявшую меня липким холодным ветром… Это след… Он разметан вихрем и занесен пеплом, но это – след… Человек шел через здания, осторожно переходя этот участок через улицу… Он один… Шел уверено и широко, но ступал обдумано… Зашел в здание, остановился в открытых темноте дверях… Здесь он долго стоял… Он – охотник, не скрывающийся от разведчиков, выслеживающий добычу с ними, как с гончими псами… Я уверен, что он курил… Точно, окурок заложен осколками, присыпан пеплом – спрятан тщательно, но не сожжен, не забран… Это наши сигареты – сигареты, выданные офицеру… Ликвидатор СГБ. И был он здесь совсем недавно…
Я знаю, что найду его, что тогда мне придется убить его… Убить и взять оружие… Я знаю, что он не выстрелит в меня – в офицера СГБ ранга S9 – сразу. И пусть он будет предупрежден обо мне – ему будет нужно время удостовериться – он даст мне время для действий… Иду за ним по узким коридорам…
Остановился во мраке прохода у дверей, не выходя на свет, – прислушиваюсь, осматриваюсь… Тесное помещение, пронзенное сквозным коридором, по которому разлетается стылый сквозняк, завалено поломанным оборудованием, оплавленными осколками техники… Он здесь. Он мертв… И обобран… Он упал у окна. Его оттащили в угол. Тащил один человек, пришедший с другой стороны коридора, – он забрал все… Я сосредоточился, но его мысленный сигнал обнаружить не смог – он ушел, он вне зоны восприятия.
Я вошел в помещение, осмотрел ликвидатора… Стрелял в него другой – не тот, который пришел за его оружием… Застрелил его штурмовик СГБ или DIS, когда приходил за ним – армейский штурмовик, простой боец… Стрелку была известна не только прочность защиты ликвидатора, но и конструкция – он целил в стык пластин, разом пробив доспех мощным разрядом… И стрелок этот бил по контрольным точкам, спустив три заряда еще до того, как ликвидатор упал… Он – офицер СГБ или DIS… А этот боец… Он хороший охотник, но плохой разведчик… Подошел осторожно, но убедившись, что ликвидатор мертв, – об осторожности забыл… Подошел, как к подбитому зверю… Еще боец этот старался не оставить следов только приходя, а уходя – скрыть след не трудился… Он убедился, что ликвидатор здесь один, что других поблизости нет, и перестал скрываться… Этот охотник не думал о последующем позже преследовании… Он спешил, срезая ремни ножом… бросая их, забирая лишь пряжки, крепежи и карабины… И шинель этот боец с мертвеца содрал, как шкуру со зверя, не потрудившись расстегнуть, – просто надрезав, оставив надсечки на доспехе… Рука у него твердая… он хороший охотник…
Значит – двое… Офицер и солдат… Солдат – дезертир, а офицер… Не знаю, кто он… Офицеры редко уходят… и им редко дают уйти… Что ж, посмотрим, кто он такой… Скоро я увижу его… У него нужное мне оружие и обмундирование убитого ликвидатора…
Запись№3
Ветер стих, разогнав черные тучи. Небо заволокло непроницаемым низким белесым волоком. Пошел снег. Крупные снежинки кружат в безветрии, опускаясь и поднимаясь, как перья подбитой птицы. Видимость плохая, но мой след сразу заносит холодным пухом. Я иду быстро, чтобы согреться. Термоизолятор моей формы не предназначен для долгого пребывания на морозе, и я продрог. В Вэй-Чжен тепло в сравнении с Ивартэном, но к ночи я замерзну и здесь… Остановившись, не найдя стороннего тепла, я замерзну и здесь – просто не так скоро…
Мне не долго пришлось искать их след, потерянный под снегом и найденный на чистом снегу. Не долго мне пришлось и идти по следу. Они – в зоне восприятия – трое. Офицер DIS уровня S7 и бойцы армии AVRG уровня N2. Они заметили меня, но остались на месте – ждут. Иду к ним.
Сконцентрировал внимание, прослеживая сигналы ментального фона… Определил четче сначала зоны высокой активности разума офицера – его мысли закрыты для меня, но общую информацию о нем я получить могу… Он раздражен и близок к срыву… Один боец спокоен… до тупости. А другой… Это он – охотник.
– Стой!
Охотник открыл мне линию. Я остановился, определив его огневую позицию, наметив резкое движение к выбитым дверям пустого здания, но уходить не спешу, ожидая…
– Олаф!.. Не стреляй!.. Ханс… Иди приведи его…
Из руин ко мне вышел штурмовик. Ханс. Тощий, ободранный – он давно вне системы. Лицо у него простое, честное – не похоже, что он изменник или беглый преступник. Скорей, он – дезертир по воле случая. Боец наставил излучатель мне в грудь, близко не подходит… Трудно мне будет при нужде сорвать прицел или выбить у него оружие… Но его не трудно будет отвлечь… Соображает он туго, хоть и сосредоточен.
– Идите со мной, полковник.
Я пошел вперед, зашел в здание, в прямой темных коридор… Боец с тяжелой, грубо обработанной, шкурой скингера на плечах в распахнутой куртке, открывающей покалеченную старыми ожогами грудь, идет следом, не опуская оружия. Ему жарко… А я так замерз…
Он привел меня в просторное помещение без окон. В пустом дверном проеме дорогу мне заступил лейтенант службы внутренней безопасности AVRG. Я сразу отметил его серьезный и осмысленный взгляд. Но глаза его туманит что-то помимо усталости. Видимо, он находится под тяжелыми препаратами – болевыми блокаторами центрального действия… И, видимо, дозу он вколол только что – я отметил в его мысленном фоне спокойствие, которого прежде не было… Он сильно обожжен – не знаю, как он еще жив, но долго ему не продержаться точно. Он, обессиленный, стоит передо мной молча, но, вставший за его плечом, боец готов действовать. Олаф. Лицо у него угрюмое, но взгляд открытый, дерзкий… Заносчивый – он ощущает и показывает силу. Этот дезертир, скорей, бежал от кары. К нему мне нужно присмотреться внимательней и глаз с него не спускать… Он окончательно одичал, скитаясь по руинам, – его длинные волосы собраны шнуром у затылка, голенища сапог обернуты меховыми крагами, к ремню пристегнут скрученный трос, похожий на жесткий хлыст…
Лейтенант с трудом всмотрелся в меня, прищурив разъеденные дымом глаза…
– Вы кто такой, что здесь делаете – один, без оружия?..
– Олег Горный. Я остался здесь один, безоружным.
Лейтенант с недоверием всмотрелся в мое лицо пристальнее…
– Адъютант Беркутова?..
– Был. Теперь нет ни его, ни меня.
– Властно Снегов у вас порядок наводит – что не чистка, все зачистка… Ушли?
– Ушел.
– Я понял, что вы не посланный по следу ликвидатор… Офицера СГБ ранга S9 разве что на бойцов Хакая натравить могут… А здесь, кроме нас, теперь никого нет. Все сожгли, всех. И меня… Но к черту…
Лейтенант дал отмашку бойцам, но только Ханс сразу, хоть и лениво, опустил оружие – Олаф держал меня под прицелом, пока лейтенант не указал мне место у потухшего кострища… Костер погас, но угли еще тлеют, сонно и вяло потрескивая красным жаром… Я с облегчением опустился возле угасающего костра, протягивая его милости обмороженные руки. Лейтенант в изнеможении рухнул рядом со мной на смердящую в тепле необработанную шкуру скингера. Он хмуро ухмыльнулся, заметив, что мои зубы сжаты болью, пробирающейся по моим замерзшим рукам вверх и вглубь вслед за жаром последних всполохов костра. Он запрокинул голову, вскинув измученный взгляд к прокопченному пожаром потолку…
– Добро пожаловать в Валхаллу, павший воин…
Я поднял на него глаза, успев заметить тень очередной усмешки… Он понял?.. Он знает, что я мертв?.. Что я только безымянное подобие убитого офицера, воскрешенное врагом?.. Нет, он не знает – не может знать, не может заметить… Просто, мы все здесь – павшие воины… оказавшиеся здесь не после смерти, а после жизни…
– Боги встречали новых дружинников песней валькирий, чашей меда и куском мяса…
– Что ж, полковник, будут вам и песни, и мед, и мясо… Ханс, что стоишь, рот разинув?!
Олаф бросил мне в руки через костер поломанный нож с насаженным на лезвие куском подгоревшего остывшего мяса, Ханс передал флягу с подмерзшей водой и куском проволоки для колки льда… Но я отложил проволоку, поднося флягу к гаснущему костру… Лейтенант вдруг передернул плечом, будто оскорбленный моим жестом…
– Точно, вы ж вечно сытый и холеный питомец штаба Ясного, полковник… Но скоро вы не станете раздумывать над куском мяса… и спрашивать не подумаете, чье это мясо…
Сердце сжалось за грудиной промозглым холодным комком… Я обернулся к Олафу и Хансу…
– Вы что, мертвецов едите?.. Людей?..
Вместо ответа Олаф пожал плечами…
– Живых мертвые кормят, полковник…
Ханс бросил на него мрачный пресекающий взгляд, подсаживаясь ко мне…
– Ешьте – скингер это. Остался еще у нас кусок туши промороженной – только “стрелы” встали отсюда километрах в шестидесяти, не смогли мы с собой всю тушу пешком притащить, бросили… со шкурами и котлом. Ешьте быстрее – нам уходить скоро…
Лейтенант не смог выжать через приступ возвращающейся боли очередную горькую усмешку и сжал в зубах только прикуренную сигарету, бросая мне пачку… Он затянулся и выпустил дым, кривясь от боли, задыхаясь от рваного кашля…
– Ненавижу огонь, полковник… Ненавижу дым… Ненавижу этот костер и эти сигареты, но они мне нужнее ненависти… Потому, что ненависть к ним для меня – смерть… а я еще жив…
Я посмотрел на его закрытые потемневшими повязками ожоги… Не понимаю, как он мог стрелять… как он вообще еще…
– Вы были здесь, лейтенант?
– Швайген…
Я невольно вскинул на него взгляд, всматриваясь не в него, а в темноту за ним… Нет, это только мои натянутые нервы… Он не может пройти так тихо, бесследно… Но я все время жду, что он придет – Тишинский… Придет из темноты, из тишины – с молчанием и хищным взглядом…
– Это мое имя – Гюнтер Швайген… А что, полковник?.. Подходящее имя – для разведчика…
– Вы были здесь, Швайген…
– Был и есть… Еще есть…
– Город был блокирован силами СГБ по приказу верховного главнокомандующего. Никто здесь выжить не мог…
– Я и не смог…
– Вы выжили…
– Не выжил… К вечеру свалюсь и не встану. У меня болевые блокаторы кончились. А без них – шок и конец. Еще до заражения…
– Вы выжили в огне, Швайген…
Он остановил уставшие глаза на противоположной стене, цедя дым через сжатые зубы…
– Хотите знать?.. Много ума не надо было, чтоб разобраться, что городу этому много чести – такими силами мятеж обычный усмирять… Понял, что бойцов Хакая обнаружили здесь… Понял, что взгляд вашего замерзшего вечным холодом главнокомандующего устремлен к этому укреплению… А я знаю, что его взгляд все белыми лучами сжигает дотла. Знаю я, что если не вычислит он среди его бойцов и офицеров шпионов, – тогда истребит их всех… Мне известно, что он ни одного не пощадит – никого с территорий укрепления не выпустит – всех сожжет, только бы к данным системы незамеченных врагов не допустить…
– Бежали?
– Бежал. От огня бежал…
– А оцепление?
– Не преодолел… Свалился под ноги бойцам СГБ и лежал трупом под пеплом… Переступили они через мой труп… когда пламя полегло, когда они ближе к укреплению подошли…
– Проверяли ведь всех…
– Проверяли. Сошел я за мертвеца… В общем, я и был – мертвецом… Но бойцы эти меня подобрали, как увидели, что я офицер DIS. Я им нужен был, вот они и постарались… Как только штурмовики СГБ оставили базу в мертвой тиши и могильном холоде – вернулись мы втроем. Я дальше идти не могу. И они – не могут. Им офицер здесь нужен – одни не справятся. Я рад, что вы здесь… Не хотелось мне их оставлять без присмотра… А вы уж точно пересечений с патрулями не допустите – вы ведь здесь графики составляли… И с ликвидаторами вы разберетесь – ведь вы – ликвидатор… хоть и штабной…
– Вам лучше молчать, Швайген…
Он закашлялся надсадным смехом…
– Я всю жизнь молчал!.. И скоро замолчу на всю смерть, полковник!.. Я и сейчас не могу ничего сказать в голос – дыхания не хватает… легкие, будто сожгло… Дайте хоть мысленно… Не обрубайте мне линию… Посмотрите лучше на этих – на обоих… Я все пытаюсь понять, как они – дезертиры пропащие – не побоялись ко мне шага ступить… Ко мне – к карателю, к ликвидатору… К тому, кто всю жизнь терпеливо искал и жестоко уничтожал подобных им… Подобных им преступников… Преступников, полковник!.. Я не понимаю, как я пошел с ними!..
Ханс вздрогнул и с обиженным удивлением уставился на лейтенанта…
– Гюнтер, вы просто хотели жить… как мы… Мы не виноваты, Гюнтер…
– Не виноваты?! Мы?! Преступники?! Мы – преступники, Ханс!
– Гюнтер, но я не виноват…
– Заткнись, Ханс!.. Ты – дезертир!..
– Но я ж не знал… Гюнтер, я узнал об этом не сразу… А потом было поздно… Просто, меня активировали перед боем и послали в бой… А я еще не понял… Ничего еще не понял… У меня в голове пусто было… Я знал все только об оружии, но больше – ни о чем ничего не знал… Олаф мне объяснил потом, что мне не всю программу высшей памяти загрузили, а тогда мне об этом не сказал никто… Мы все бились в лесу, все летели по лесу… бросили сдохшие “стрелы” и все шли через лес… А “драконы” были будто везде, но их будто нигде не было – мы их стрелков не могли отследить… И командир стал меня посылать, но я не понял, куда… Тогда он стал орать, и я заткнулся и пошел по его приказу, но я не понял, куда надо идти…
– Ханс! Он тебя в разведку послал, а не туда, куда ты пошел! Придурок… И ты, Ханс!.. И твой командир, который тебя в разведку послал!..
– Он тоже сказал, что я придурок… Сказал, что у него взвод придурков… Но вообще очень злился – и на нас, и на наших создателей, и на заводскую технику, и на программы памяти… Олаф мне потом объяснил, что ему действительно было, на что злиться… А я тогда, в лесу, остался один, среди врагов… И я не знал, что делать, пока не встретил других бойцов… Их командир сказал, что я должен идти с ними – я пошел… он же приказал… Мы летели на север – подальше от Штрауба – к старой базе возле укрепления Штильштадт… Но раз перед рассветом этот командир подошел ко мне и сказал, что теперь я должен идти один, иначе меня съедят… Я не поверил – ведь это неправильно, но он приказал, и я полетел… Но я не знал, куда лететь, а “стрела” была с испорченным навигатором… И вообще – ее разум был сломан, и она работала только на прямом управлении – я у нее и спросить ничего не мог… Вот я и заблудился… и чуть не замерз, когда у “стрелы” энергия кончилась…
– Как же ты один в снежной пустыне со сломанной “стрелой” не сгинул?..
– Меня нашли охотники с укрепления Штормштадт – с седьмой базы Хантэрхайма… Но они сказали, что в Штормштадт нам нельзя, что надо жить на старых базах далеко от центральных укреплений… Олаф был главным, он научил меня бить скингеров… А потом скингеры стали злей и опасней – им перестали проводить коррекции, и охотиться на них стало сложнее… Тогда мы покинули север – мы с Олафом… ведь скингеры сожгли всех остальных… А мы с Олафом без сырого мяса стали зубы терять… И он сказал, что нам нужно мясо и хвоя, что надо двигать на юго-запад… Но нам было так трудно прятаться близ Штрауба, что мы ушли на восток… Олаф всегда считал, что прятаться надо не просто в таких местах, где нас сложно искать, а в таких, где нам вообще уцелеть сложно, – в таких местах особо не ищут… Поэтому мы идем дальше на восток – на базу Сюань-Чжи…
