Текст книги "Цикл «Пограничник». Рассказ I. Пройти по последней грани (СИ)"

Автор книги: Стас Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

1

Цикл-Пограничник

Рассказ I

Пройти по последней грани

Только у пограничных линий нет границ, они и есть – границы.

Фридрих Айнер

(Фридрих Айнер – командир четвертого ранга пограничных войск объединенной армии.

Образчик племени людей, офицер системы – AVRG, ранг – S9. Отчет в ментальном формате)

Запись №1 03. 10. 1 год Эры Единства 06:00

Гордо всматриваюсь в нескончаемые дали пустоты…

Запись №2 03. 10. 1 год Эры Единства 07:00

Начинает надоедать гордо всматриваться в эту бесконечную пустоту…

Запись №3 03. 10. 1 год Эры Единства 09:00

Проклинаю эту пустыню, гордо в нее всматриваясь!

Запись №4 03. 10. 1 год Эры Единства 21:00

Кончились проклятья. Лучше бы кончилось что-то вроде воды или воздуха! Проклятья мне в

этой пустыне нужнее!

Запись №5 03. 10. 1 год Эры Единства 23:00

Да пошла эта пустыня!

Еще один день в дозоре в этой пустоте – и у меня крышу снесет! Ничего! Здесь ничего нет! И

на кой хрен здесь пост нужен?! Здесь вообще ничего нет! Нет – и не было! Не было – и не будет! И

меня здесь быть не должно!

D40-709-677-439 стоит на ждущем режиме – он сменит меня, как только я прикажу. Но и тогда

ничего не изменится. Я подыхаю от скуки. Делать нечего. Разве что оружие чистить… Только я его

уже отчистил до того, что скоро… Дальнейшими чистками я его просто изувечу, обточив, как ветер

скалы.

Зверь подо мной вздрогнул и сменил опорную ногу. Хоть какое-то событие…

Никто не угрожает мне, и мне угрожать некому… Попробую это исправить. Отпустил удавку на

горле моей злобной зверюги… Но сонный руггер как на зло игнорирует данную ему свободу. Это

действительно злобный зверь – всегда делает все только мне во вред. Жалею, что у него номер

короткий – вспомнить нечего… А у крыс вообще номеров нет… Поискал за воротом шинели –

“передатчик” на месте, спит старый крысюк…

– Подъем!

Крыс-передатчик сиганул мне на плечо, будто по сигналу тревоги… Ссадил его на холку

зверюге и бросил стремена…

– Наблюдай давай. Доложишь потом, что никаких изменений нет.

Спешился… Бросил шинель и свалился на нее – буду звезды считать… Правда я их уже перечел

вчера… и неделю назад, и… Черт…

2

Темнеть только начало, но скоро опять светать начнет. Здесь ночи короткие. Под утро засияет

яркая белая звезда, сменяющая тусклую желтую – вечернюю… А дальше наступит день, когда они

обе будут жечь и слепить эту пустыню, отражающую их свет, как зеркало… Сейчас ночная темень

еще дает отдых глазам, которые скоро будет просто не укрыть от яркого света, не дающего спать.

Но спать я не могу. Я знаю, что меня ждет ослепительный и нескончаемо долгий день, который

оставит меня без сна, но я не могу спать сейчас. А что еще я могу здесь сделать, кроме как заснуть

вечным сном?

Изуродовал ножом консервный контейнер… Быстро покончил с неизвестно чьим мясом,

которым он был забит доверху. Установил контейнер подальше – мишенью будет.

Обоюдоострые лезвия моих клинков надстроены – сейчас это обычные кинжалы с

односторонней заточкой… Нет, не пойдет – сниму надстройку… И гарду сложу… Теперь то, что

надо. Осталось подключить панель управления на рукояти, установить параметры мишени…

Готово. Клинки под напряжением. Задаю замедление, на глаз прикидывая расстояние, силу броска

и сопротивления… Выставляю время замедления точнее, беру нож за лезвие… Черт! Нож я не

метнул – бросил… Он меня током шарахнул, разряд пустил. Замедлитель не сработал. Черт…

Подобрал нож и принялся чинить… Конечно, от моей скуки ломается все. Вернее, я все ломаю от

скуки.

Заметил, что нож не только ожег мне руку, но и браслету настройки сбил… Проклятье! Я

потерял карты этой местности… Теперь они затеряны где-то в глубокой памяти браслета – теперь

их придется искать… Правда, на кой черт мне здесь карты? Здесь нет ничего, что на них можно

нанести. Зеркало – только ровное гладкое зеркало пустыни. Вдалеке оно дыбится скромной

скальной грядой, больше похожей на зубчатую крепостную стену или просто на ряд прямых ровно

выстроенных клыков… угрожающе блистающих клыков, будто только что облизанных скользким и

голодным языком какого-то огромного хищного зверя. И все. Никаких разломов здесь нет.

Поверхность планеты предельно выровнена. Одни редкие высоты – без низин.

Думаю, расщелины были, – раз уж скалы есть… Просто, они занесены этими зеркальными

обломками – пылью, сплошь покрывающей поверхность этой ветреной планеты. Еще думаю,

занесенная ветром в разломы и трещины пыль спаялась под прессом времени и высоких

температур. Теперь разломы неопределимы при нетщательном просвете, которым ограничились

при изучении местности каменные Стражи. Пустыня – слегка припорошенный острыми сияющими

осколками монолит.

Ядро старой бедной по химическому составу планеты неуклонно остывает. Раскаляют эту

замерзшую пустыню только близкие яркие звезды – и жгут они это зеркало нещадно. Но пустыня –

зеркало. Такой мощный отражатель не позволяет планете гореть синим пламенем в звездных лучах.

А непосильные ему вспышки звезд, видно, достаточно редки. Сейчас пустыня отражает их лучи,

что не дает планете хоть чуть прогреться. Мороз. С уходом звезд пустыня промерзает – сразу. И

раскаляется с их явлением она – сразу… Она в миг разгоняет и жар, и холод с беспощадными

ветрами, бесконечно рвущимися в нескончаемые дали над простертыми перед ними пустырями. А

воздуха здесь только для ветров и достает. Атмосфера слаба – почти не фильтрует жесткое звездное

излучение. Излучает и пустыня… Здесь жесткие лучи бьют и сверху, и снизу – и испущенные, и

отраженные… Кругом одни жесткие лучи и мощные поля… Эти исходящие от пустыни поля и

излучения различной полярности. Их мощность в определенные периоды на определенных

участках сильно падает или возрастает. Думаю, происходят эти колебания от перемещения с ветром

зеркальной пыли, испускающей и отражающей лучи: ветер, разгоняя и собирая эти осколки,

преобразует поля, поля – ветер… Это образует зоны затишья в одних местах, вызывая штормы в

других…

Место никак мне не пригодное – здесь я не могу ни дышать, ни… Я здесь вообще ничего не

могу. Пустыня позволит мне выйти из стабилизационного поля только в зоне покоя и только в

короткий период времени – ранним утром или поздним вечером. И то, не оставит это

безнаказанным – просто не сожжет и не заморозит, не снесет ураганом, не обглодает осколками и

не поразит жестким излучением сразу…

3

Я вынужден постоянно находиться в Пустоте – под ее защитой и угрозой… Одиннадцатое

измерении – пустое измерение… Это исходная и конечная точка всех расчетов – всего вообще…

Пустота… Проэнергия с кодом памяти – отключенным скрытым или открытым подключенным…

Это все и ничего, всегда и никогда, везде и нигде… Безграничное и ограниченное измерение

пропространства и провремени, пространства и времени… Оно – одно целое, оно – Пустота. Но мы

для упрощения расчетов разделили его – определили структурой с двумя полюсами и фазами.

Первая фаза – стабильная. Полюса проэнергии как бы пассивны. В этой фазе нет ни времени, ни

пространства – одни их потенциалы с возможностью их активации. Вторая фаза – нестабильная.

Полюса проэнергии как бы активны. В этой фазе есть и пространство, и время с возможностью их

деактивации. Переключения фаз происходят путем подключения или отключения одних или иных

цепей памяти при их пересечении в одиннадцатом измерении или путем скопления одних или

других кодовых частиц этого подобия общей системы. Тогда скрытые процессы становятся

явными… или явные – скрытыми. И мы способны читать и писать коды Пустоты. Мы способны,

применяя с точным и сложным расчетом силу и энергию, переключать коды, стабилизируя или

дестабилизируя Пустоту, – участки Пустоты. Мы делаем это, открывая прямые переходы, проходя

от одной точки пространства и времени прямо к другой путем без пространства и времени. Мы

открываем переходы, стабилизируя Пустоту, переводя пространство и время в другой формат – в их

потенциалы. Стараемся делать это точно – иначе не минуем цепной реакции… Тогда локальные

процессы перейдут в глобальные, и стабильной Пустотой станет все… С утратой контроля над

переходом процесс стабилизации будет необратим. Не выйдет его пресечь – исчезнет все

безвозвратно. Тогда мы не обернем его вспять – только Пустотой он будет запущен вновь… Но

точно этого еще никто не знает… Я точно не знаю. Но я вынужден не выходить отсюда – из

стабилизационного поля, из пространственного перехода, из Пустоты…

Но я дольше не могу здесь находиться. Здесь – между двух точек двух пространств и времен.

Переход разделяет оба пространства и времени одной резкой чертой, четко стыкуя их… Правда, это

стабилизационное поле расширено – у его границ с обеих сторон происходит слабая диффузия

подключенной и отключенной Пустоты. С той стороны, близ пограничной базы, я могу спокойно

дышать лишь у границ поля. А с этой стороны, близ пустыни, я могу спокойно укрыться от

иглистого ветра лишь у разделительной черты – центральной части поля. Еще это диффузное

проницание дает эффект опустошенности пространства и времени в пределах поля… К этому еще

здесь возведен и защитный барьер, разъединяющий обе точки для всего и объединяющий их лишь

для меня – избранного… И еще… Системы защиты… Это просто – щиты. Но они не просто

защищают меня – я скрыт ими.

Я оставлен здесь одиноко стоять в окружающей меня пустоте, не оставившей мне ничего…

Хоть клочок вакуума, хоть обрывок темной энергии… но нет – ничего нет. Я – избранный –

переход открыт только для меня. Иным объектам пространства и времени путь перекрыт. Для них

переход – незримая преграда, которой вроде и нет вовсе… И я стою здесь – черт знает где, черт

знает сколько – и проклинаю мой пост…

Хоть я и должен находиться ровно меж пространств и времен, я нередко перехожу черту.

Периодами что-то заставляет меня бросать облегченную маску, подсоединенную к кислородному

блоку, долго и упорно задыхаться у границ пустыни… Порой я, как спасения, жду морозных ветров

и палящих лучей, с трудом проникающих в покореженную пограничную зону, но убивающих меня

без труда… Это как-то помогает вспомнить, что я еще есть, что я еще не перешел в Пустоту, что я

еще мыслю, хоть и мутно… Я уже потерял часть ориентиров – большую их часть… Я постоянно

переключаю системы исчисления времени и пространства, переходя этот незримый порог,

разделяющий одно чужое с другим… А чужое здесь все… Эти Вселенные не объединены ничем,

но ничто и не разделяет их… Ничто – Пустота… Стараюсь не думать об этом – от этого мутится

сознание… Хоть я и офицер S9, мне сложно это понять. Еще месяц назад я ничего не знал об этих

Вселенных, об этих границах… Я знал про Пустоту и переходы через одиннадцатое измерение –

офицеры S12 строили их расчеты. Правда, офицеры S12 обычное пространство и время отключали

и подключали еще только в расчетном пространстве и времени – скорей, на виртуальном, а не на

реальном поле, но разницы особой нет… Дело не в этом – просто, наши расчеты не посягали на

4

такие дали… Мне ничего не было известно об этом ином разуме, об этом ином порядке… обо всем

этом – чужом… Только теперь это не чужое… Это не должно быть теперь чужим. Теперь “мы” – не

офицеры армии AVRG, вообще – не люди… Черт… Я неверно поступаю, до сих пор причисляя

себя… Я путаю теперь не только координаты моего положения во времени и пространстве, но и

координаты моего положения вообще… Черт… Мне надо что-то делать – иначе я вконец отупею…

и подохну… и не исполню долг.

А я вынужден постоянно находиться между этих пространственных и временных точек,

разъединенных и объединенных Пустотой! Посреди сломанного космоса, в его пределах! Без

времени, без пространства – вне их… с их обрывками у границ по ту или по эту сторону… Нет,

мне нужно что-то делать! Необходимо!

Я поднялся, натягивая и оправляя черную шинель, перешедшую мне от полковника

Коршунова… Следуя указаниям скуки, я прикрепил к этой парадной шинели все награды, которые

у меня только нашлись… А нашлись и мои, и Коршунова – запрятанные за голенища сапог, за

отвороты шинели, в кобуры и подсумки… Не то что я ими особо не дорожу – я горжусь ими…

Просто убрал их с глаз долой от врага подальше. Но теперь у меня врага нет… И сейчас на моей

груди блистает белой чертой высшая награда AVRG и красной звездой – высшая награда RSSR.

Белый свет призывает помнить Хантэрхайм и наши бесконечные бои среди его ледяных пустынь, а

красный – не забывать о подвигах бойцов и командиров союзных нам войск, совершенных на

нашей общей войне. С этим красным звездным огнем в глазах мы начали эту войну, оконченную,

выжигающим наши глаза, белым сиянием. Не слишком хорошие воспоминания, – великие

завоеватели повержены собственным величием – но других у меня нет – только война и только

поражение. Под конец мы утратили контроль над запредельными технологиями. Мы объединились

с врагом, но не восстановили контроль… Победили не мы – крысы… хоть и с нашей помощью… с

моей помощью… Крысы победили и нас, и наших врагов… Теперь среди руин нашей сложной

системы маршируют вместо серых армейских штурмовиков серые крысы и черные крысы – вместо

черных штурмовиков службы безопасности. Теперь Земля у них в руках, как прежде была у нас –

целиком и полностью. Сейчас они на моей планете порядок устанавливают… А я… Я сейчас черт

знает где, черт знает что делаю. С досадой пнул пустой консервный контейнер… Он с грохотом

полетел под ноги моей злобной зверюге, на горле которой я ослабил удавку… Черт! Я влетел в

седло, проснувшегося для нового боя зверя, когда он уже рванул вперед в пустыню…

– S9, нам запрещено покидать стабилизационное поле перехода и выходить в это чужое

пространство.

“Защитник” направил на меня холодный взгляд… Я с трудом сдержал зверя у границ

стабилизационного поля, стянув удавку туже. Но зверь продолжает яростное сопротивление,

пытаясь избавиться от меня и моей петли подчинения. Я пустил по “шнуру” разряд – не помогло…

Стянул его еще крепче – не помогло! Рывок, еще… “Шнур” гудит, его полю не хватает мощности

удержать управляемые частицы… Но исходный блок подключен на полную мощность! “Шнур”

затрещал, осыпая нас искрами!

Его поле разорвано, удавка спадает, рассыпаясь, и гаснет! Зверь выгибает спину, подымаясь над

землей и с грохотом рушась на землю…

Я припал к его холке, как только он вздыбился и попытался схлестнуть вновь подключенный

шнур у него на горле… Но этот изверг выгнул шею, пытаясь всадить клыки мне в горло. Я не

понял, щелкнули они, смыкаясь в пустоте, или лязгнули о мой ошейник… Ничего, посмотрим еще,

кто кому первый горло перехватит!

Я огрел зверюгу “шнуром”, как хлыстом, получив кусок времени вместе с дозой надсадного

рычания, и схлестнул “шнур” удавкой. Зверь грудью пошел на штурм границ стабилизационного

поля, но я резко осадил его, придушив… Он развернулся, ринувшись в другую сторону с еще

большей мощью…

– S9, останови его. Достаточно.

– Ты что, думаешь, я здесь забаву устроил?! Он меня сейчас на куски раздерет!

– Успокой и останови его.

– Не помогаешь – молчи!

5

– Я могу его только застрелить. Остановить его можешь только ты.

– Могу! Но не сейчас!

– Я стреляю.

“Защитник” активировал оружие и взял наводку… Черт!

– Не стрелять! Огонь только по приказу! Убить его я и без тебя могу хоть сейчас! Не стреляй!

– Тогда останови его, S9. Он подошел слишком близко к границе.

Остановить зверюгу не выходит никак. Грубыми болевыми командами от зверя удалось

добиться только резких торможений, крутых разворотов и лихих рывков… Следом за нарастающей

злобой поднимается зверская сила… А за растущей мощью бросков этой твари растет и их

скорость… Это черное подземное чудище огромно и тяжело, как обломок горы… Зверь инертен…

Когда он разгонится, его так просто не остановить и не развернуть… Его заносит и теперь – все

больше и больше… И он все сильнее порывается к границам поля… Черт! Гладкая черная шкура

подгорает под искрящей удавкой. По холке зверя бегают дымные огоньки – уже прет паленой

шерстью. Но это только злит его, заставляя нападать на меня и на стабилизационное поле все

яростнее…

– D40, расширяй стабилизационное поле!

– Нам запрещено делать это без нужды.

– Расширь его! Или хоть передвинь! Мне зверя у границ больше не сдержать! Он прет прямо на

чужую территорию!

– Останови его.

– Нет времени! Он влетит в чужое пространство!

– Мы не должны тратить энергию на перемещение полей из-за зверя. Останови его или я его

застрелю, S9.

Черт! Когти со свистом рассекли воздух одновременно с моими клинками… Я отдернул руку от

холки зверя, всадив ему в плечо клинок под мощным током… Руггер рухнул как подкошенный –

его колени подогнулись… Но я успел выдернуть клинок, резко дернув удавку, – зверь чуть не

вышиб мне челюсть запрокинутой головой, но не перелетел через голову, сминая меня…

Удержался и я, хоть силой инерции нас порядком проволокло по земле… Кристаллы этой пустыни

должны бы были ободрать с нас кожу, но чужое пространство сглажено стабилизационным полем

перехода. Я собирался облегченно вздохнуть и упасть на холку поваленному чудищу, но… Руггер

поднялся, кинувшись к вратам пограничной базы с другой стороны…

Ради этого чудища я вспомнил брань, которую не смог вспомнить ради той кристальной

пустыни! Когти лязгнули о серые камни… Мы влетели на территорию пограничной базы,

проносясь по каменистому пустырю под слабым мглистым красным светом. Минуя посты

незримой техники и круша заграждения, пролетели пустырь, оказавшись у врат штабного корпуса.

Зверь бросился в сторону, но влетел грудью в невидимую преграду, ограждающую базу от

безвоздушного пространства и космического мрака… Он понял, что этот барьер для него

непреодолим и направился к вратам, не реагируя на мои жесткие болевые команды. Я, ругаясь

пуще прежнего, припал к холке чудища… Вижу только черноту его шкуры, слышу только свист

осколков разбитых блоков… Мне бы следовало сойти со зверюги и пристрелить эту глыбу тьмы, но

упрямство не дало. Я еще раз разрядил “шнур”. А зверь еще раз бросился на заграждение… Он

пошел на таран, снеся блок, и влетел в запертые врата.

Врата не поддались. Зверь остановился, встряхнув побитой головой. Мы смерили друг друга

враждебными взглядами, принужденно признавая очередную ничью. Я тронул корпус зверя

запыленным сапогом, прижав его шенкелем, – он послушно развернулся… Я стянул “шнур”

ободранной перчаткой, направляя зверя к переходу – он смирно зашагал по заданному мной

маршруту. Выговор… Меня ждет выговор. Надо постараться убраться отсюда тихо и незаметно. Не

намерен я под горячую руку командиру попасть после такого разгрома. Правда, подобие руки моего

командира – подобие камня, как и он сам… Эти каменные великаны холодны, как осколки скал

близ ледников Ивартэна…

Я остановил и развернул мое покоренное чудище. Пусть врата откроются передо мной… Тогда

я посмотрю в глаза каменному великану, а не он мне – в спину…

6

Командир возвысился надо мной, сравнимый по габаритам только с тяжелым “разрушителем”.

Я – всадник этого огромного зверя, но он все равно вздымается надо мной горой. Принимаю его

ключ и декодирую сигнал его, чуждого мне, ментального фона…

– Айнер, вы перешли границу и покинули пост.

Смотрю ему прямо в подобие глаз… Я вообще начал склоняться к мысли, что каменные

истуканы имеют больше общего с нашей техникой, чем с нами. Мой командир груб, как наши

разрушительные машины – только он грубо высечен из камня, а не собран из металлических

частей. Правда, похоже, что и он собран из каких-то частей – из осколков камней, скрепленных

каким-то полем и какой-то программой… Кристаллы у него в голове или что иное – не знаю, но он

не глупее, чем наши “защитники”.

– Так точно, командир. Пересек границу по причине сбоя программы подчиненного. Но пост не

оставил – “защитник” заступил в полночь по общему времени.

Формы каменные истуканы, подобно нашей технике, не носят… Их корпус – их форма. Их

отличительные знаки насечены прямо на корпусе. Только первый встреченный мной Страж

предстал передо мной облаченным в звериные шкуры. Другие ничего такого не носят. Но и без

шкур эти великаны здорово похожи на обращенных в камень троллей из наших древних северных

легенд. Суровые они. Но под натиском моей чисто человеческой наглости им не каждый раз

устоять удается. Вижу, не устоит командир и на этот раз…

– В сбое программы подчиненного повинны вы, Айнер.

– Так точно. Я дал сбой. Это цепные реакции, командир.

– Вы должны пресекать их.

– Они пресечены. Пусковым механизмом послужила кристальная пустыня. Цепная реакция

пресечена переходом границы.

– Мне известно, что в пустыне не произошло ничего, что способно запустить реакцию.

– Реакцию запустило именно то, что ничего не произошло, командир. Я боевой офицер,

созданный для сражений. И я сражаюсь – есть враг или его нет. Я сражаюсь, исполняя высший

долг. Исполнение конкретных приказов – долг нижней ступени.

Узкие красные глаза вперились в меня холодно и проницательно. Но я прав – моя правда. И

видна она ему только под правильным для меня углом. Обмануть можно всех и все – людей,

технику, каменных великанов… А главное – обмануть без лжи… молчанием с одной стороны и

убеждением – с другой. Опять по лезвию пройду – по грани…

– Вас не зря послали служить на границу, Айнер. Вы всегда находитесь на пограничном рубеже

и никогда не сходите с него, пересекая все границы. Пограничник, который не переходит границы,

где бы он ни был, – это нам и нужно. Возвращайтесь в пустыню по ту сторону. Продолжайте

наблюдение. К этому объекту обращены сейчас наши мысли.

– Там нет ни разума, ни его следов – ничего.

– Мы обнаружили следы действующего и прогрессивного разума в этой пустыне. Но не

обнаружили разума. Ищите его.

– Его нет, командир.

– Возможно его нет. Но возможно, что он скрыт от нас. Тогда он для нас опаснее других.

– Это только силовые поля, вспышки активности излучения.

– Вспышки активности закономерны, Айнер. И рельеф планеты подчинен определенному

порядку.

– Я учел, что разумные объекты могут быть невидимыми для меня, но не обнаружил никакого

излучения мыслей – ничего схожего с кодированным сигналом.

– Это может быть незнакомый нам код, неразличимый нами среди помех. Ищите систему во

всем, что дает вам сигналы.

– Так точно, командир. Только стабилизационное поле глушит сигналы…

– Будьте на границе поля.

– С границы четко, без искажений, до меня дойдет только часть лучей… только

высокочастотный сигнал.

7

– С границы вы не будете видимы и ваш ментальный сигнал не будет различим. Пересечение

границы – это риск быть обнаруженным.

– Я готов рискнуть.

– Мы, нет. Такой риск недопустим. Не покидайте полей – внедрений в чужую среду быть не

должно. Мы вмешиваемся только в крайних случаях, только при прямой угрозе. И угрозу

блокируем точечными рассчитанными ударами. Помните это, Айнер.

Запись №6 04. 10. 1 год Эры Единства 01:30

Над пустыней всходит белое солнце, но я на него не смотрю. Зверь неподвижно застыл подо

мной, вздыбив шерсть. Он топорщится не от злобы или усталости после ночного похода – от

холода, который заставил и меня поднять ворот шинели. Я сцепил на груди руки и свел плечи, но

все равно стужа пролезает за ворот, цепляясь за шею холодными когтями… Мы стоим на самой

границе стабилизационного поля – сюда с отголосками пронизывающего ветра прокрадывается

утренний холод пустыни. Белые кристаллы отражают свет, почти не пропуская, не собирая лучей…

К вечеру от дневной жары не остается и следа… А ветер порой нагоняет настоящий мороз. При

свете одинокой утренней звезды эти просторы почти неотличимы от ледяных и снежных пустынь

Хантэрхайма. Поверхность покрыта вечной стужей, когда звездные лучи сжигают жаром, рушась

сверху и подымаясь отражениями снизу.

Всходящая звезда мерцает еще слабым и прохладным лунным светом – пускает ко мне клин

искрящейся тропы, прорезающей пустыню все четче и резче… Поднятая ветром кристальная пыль,

затянувшая горизонт хрупкими отсветами, разгорается ярким заревом… Горизонт теперь не

затянут – он просто засвечен… Лучи столбами и клиньями бьют из-за этой призрачной линии.

Атмосфера этой планеты слаба и чужда мне… Почти ничто не фильтрует здесь жестких

космических лучей. И гравитация давит мне на плечи непривычной тяжестью… Выйдя из

стабилизационного поля, дышать без тяжелой маски я не смогу – с облегченной маской душно мне

и здесь, на границе. И расстояние я смогу преодолеть за пределами поля в считанные километры.

Но прежде, чем я свалюсь от усталости, – я просто сгорю под утренней звездой. Я криво

усмехнулся сам себе и бросил стремена…

– Подъем!

Взъерошенный крысюк забрался ко мне на плечо… Схватил его так, что он только “руками”

развел, зажатый у меня в кулаке. Я подключил его маску так, чтоб он ядовитым газом не

надышался, проверил его снаряжение – ранец и поясные ремни, фильтры и кислородные блоки…

Порядок.

– Вперед. Пошли, Крыс.

– Куда?

– На разведку.

– Куда?

– А хрен его знает… Куда-нибудь.

– Нельзя.

– А мне плевать, Крыс. Я здесь тупею день ото дня без дела…

– Так нужно.

– Никому это не нужно. От моей отупелой скуки всем только хуже будет.

– Запрещено.

– Крыс, меня послали дело делать, и я – делаю. А каким способом и с какой скоростью я

порученную мне задачу решу – мое дело. Мой командир – он рангом капитан, не выше. А я –

высший офицер. Мне по рангу виднее, что запрещено, что нет.

– Ты высший офицер не здесь.

– Без разницы. Я и у нас не был высшим офицером по званию, но я – S9, офицер высшего

состава.

Крыс выправился на моей открытой ладони и отдал мне честь, повинуясь. Крысы умны, и

солдаты из них отличные выходят – они не дают командиру дурью маяться, но никогда не перечат

8

не по делу. Зверек понял, что мы здесь попусту всю бессмертную жизнь простоим бездеятельно и

безрезультатно… Пора вылазку предпринять, разведку провести, провокацию устроить…

“Защитник” на ждущем режиме – пусть ждет с моим сонным зверем… Я бросил черную

шинель на седло Замухрышке, оставшись в серой боевой форме, пригодной для такого жесткого

света… Подключил штурмовой излучатель…

В первый раз перехожу рубеж с этой стороны. Колени подогнулись после первого шага – чуть

не рухнул под этой гравитацией, но устоял. Жар еще не сильный, но это обманчиво – я могу

сгореть и получить дозу жестких лучей прежде, чем что-то замечу… Нужно бдительно следить за

всеми моими реакциями и показателями техники… Кстати, показатели техники… Ничего мой

браслет не определяет – вернее, ничего знакомого мне… Элементы и соединения чужие – им с

трудом находятся примерные и приблизительные аналоги… Чужие излучения, чужие частицы –

больше ничего. Рад, что хоть в общем аналоги этому “чуждому” наскрести все же вышло. Вроде

ничего особенного – кристаллы под ногами, воздух над головой… Вроде у всего этого сходный

принцип строения… но схож только принцип. И я понятия не имею о реакции всего этого со

мной… Но вроде среда промолчала, будто оставив мое появление незамеченным, – по крайней

мере, сейчас и с виду… Надо было бы, конечно, “защитника” допросить про реакции этой

пустыни, но тогда… он бы мне кислород перекрыл с этой разведкой. Надо было бы самому

подробней разобраться, но тогда… А, к черту… По ходу дел разберусь. Не то крышу от

бездействия снесет еще до того, как покончу с разбором строения этой пыли… И вообще – я

боевой офицер – такие тонкости наук не особо мое дело.

В голове отзывается старый походный марш. Я, взбодренный волей идти на все четыре стороны

и риском получить угрозу со всех четырех сторон, начал усердно втискивать новые элементы в

старые таблицы, разбираясь по ходу дел… Стараюсь обозначить их чем-то вроде названий и

впихнуть их в какую-нибудь пригодную схему… Но ничего не выходит… Мои названия

ограничены цифрами – чем-то подобным порядковым и добавочным номерам. И ни в какую

таблицу эти цифры не впихиваются – даже с применением жесткого насилия. Думаю, дело не в

цифрах и таблицах, а во мне… Я – боевой офицер, мне науки за пределами применения к боевым

действиям не даются. Правда, я могу применять науку к боевым действия достаточно

изобретательно – не только просто и прямо, но и не особо сложно – не вкривь и в обход. Для таких

штук “защитники” предусмотрены.

Распластанный гравитацией у меня на плече зверек собрался с трудом, как я, но, собрав силы,

поднялся, вглядываясь в бесконечность пустыни. Скрываться нам вроде не от кого – встали оба

столбами и смотрим вдаль… “Защитник” не виден, скрыт полем или светом… Не виднеется нигде

и огромный черный зверь – пропал, будто его и не было. Только след поля еще заметен – будто

участок пустыни стянут дымкой туманной завесы… Больше ничего.

Надвинул фуражку козырьком на закрытые затемнителем глаза и зашагал прочь от стоянки…

Далеко отходить не буду – не то D40 обнаружит мое отдаление по ментальному сигналу. Он и так

скоро заметит, что мой сигнал слабее, что идет с помехами и искажением. А как только он

определит мое положение… Ему мне помешать не трудно будет.

Горизонт – его больше нет – только монолитное белое мерцание кругом, и никаких

разделительных линий. Поверхность точно отражает небо – звезда сияет и у меня над головой, и

под ногами. Дорогу я прокладываю длинной тенью, которая становится все короче и исчезает…

Тень блекнет среди всепроникающего света, как это было в ледяных пустынях нашего севера… Я

обернулся… но следов не увидел. Твердое ровное покрытие припорошено пылью, но слой

поверхностный и ветер ровняет его…

Я всмотрелся вдаль, пытаясь различить очертания лагеря, но не увидел ничего… А

“защитник”… Постарался выделить из этого белого сияния светлый силуэт высшей технической

боевой единицы – гиблое дело. Попытался засечь ментальный сигнал…

Его сигнал я, похоже, не определю… Определить излучение стабилизационного поля – просто

не смогу… Оно определимо только как помехи, как слабое искажение… А здесь и без него помех и

силовых полей слишком много… Я остановился.

– Крыс, что видишь?

9

– Пустыню.

– Значит, ничего…

Термоизолятор моей формы перестал справляться с растущей температурой… Я подключил

тонкой полосой затемнитель к жесткому режиму, но глаза все равно слепит… Крыс, ясно, ослепнет

и поджарится не позже, чем я… Бросил искать сигнал, взялся за карты… Но браслет карты спрятал

надежно… И схемы моего маршрута он не выдает… Засек я только время, но ничего – этого

достаточно. Приблизительно прикинул скорость – получил понятие о пройденном расстоянии, взял

ориентиром солнце – определил направление… Только вышло слишком приблизительно…

Невидимый переход я вряд ли найду до того, как обуглюсь… Черт…

Решил, что подошел достаточно близко к переходу, – пора бы сигнал поля поймать… Но тишь