Текст книги "Цикл «Историк». Рассказ V. Кошмары создателя (СИ)"
Автор книги: Стас Северский
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Стаг не стал проверять Хэварта, утащившего пса с глаз долой, но не так далеко, а повернулся к офицеру S9, рассмеявшемуся ему в спину…
– Готфрид, а это что такое?!
– Это… Это – полковник Всевлад Радеев…
– Я вижу, что полковник! Что он здесь делает?!
– Следит…
– Я вижу, что он здесь оставил следы! Исправьте ситуацию!
– Пропуски полковника Радеева в полном порядке, командир.
– Скройте с моих глаз и это ужасное создание! Сейчас же!
– Хэварт…
Хэварт с незаметной настороженностью подошел к смеющемуся офицеру, предлагая ему отойти и умолкнуть, но Радеев не послушался и не притих, проявляя редкое нахальство… Стаг свел на нем сканирующий взгляд, не предвещающий пощады…
– Чей приказ вы исполняете?!
Радеев перестал смеяться, наставляя на Стага прямой взгляд, не знающий стыда…
– Тишинский… Я здесь по его приказу…
Сигертр Стаг пришел в негодование, невидимое незнакомым с ним людям за выставленной напоказ холодной сдержанностью…
– Убирайтесь отсюда с вашими бесстыжими выходками, Радеев!
– Я не могу убраться без указаний моего командира, генерал…
– Здесь указываю я!
– Здесь вы можете указать на выход только своим людям, генерал…
Шлак выполз из-под стола посмотреть, но я показал ему место… Отступил подальше и Хэварт… Только Радеев здесь не знает, что позволяет Стагу проявлять его холодный разум, не ведающий страха, не взирающий на последствия, а видящий только цель, достигаемую без долгих дум над средствами достижения…
– Тишинский возглавляет вашу службу в Хантэрхайме!
– И я веду дела Хантэрхайма, генерал…
– Здесь – не Хантэрхайм!
– Полагаю, вы человек осведомленный, генерал Стаг…
– Мне известно, что негласно всей вашей службой управляет Тишинский, но официально – он возглавляет вашу службу только в Хантэрхайме!
– Не стоит оглашать такой открытой правды, генерал…
– Здесь – здание, отданное служению науке, познанию истины, Радеев! Здесь не терпят скрытой лжи! Тишинский – тень Снегова! Но он – только тень верховного главнокомандующего! На свету вашу службу возглавляет Верштект! Предоставьте мне его распоряжение! Или вспоминайте, где выход! Не найдете, ссылаясь на скверную память, – я вышвырну вас! Я не поверю, что у вас скверная память, Радеев!
– Допуск мне дал ваш главком, генерал…
– Мне безразлично, что он дал вам допуск, следуя распоряжениям Тишинского! Этот допуск не действителен!
– Я вынужден остеречь вас, генерал Стаг… Поступая так, вы показываете нам намерение послать наше дружеское расположение к черту…
Стаг схватил офицера за ворот шинели, не отпуская его, несмотря на осторожные попытки Радеева освободиться…
– При необходимости я покажу вам намерение послать к черту всех вас вместе с вашим дружеским враньем!
– Может, мы и не чуждаемся дружеского обмана, но друзьям это можно и простить… Даже нужно простить, генерал… Друзья же делают это только из добрых побуждений…
– Для меня не имеет значения – друзья вы или враги! Вы отрываете моих людей от неотложных дел!
– Да, конечно, ваше дело превыше всего… Но войдите и в мое положение – я ведь тоже при деле…
– Какое бы дело вы ни вели – вы не справились! Вы попались мне под руку с неисправными документами! Теперь вы пойдете со мной!
Стаг передал посерьезневшего Радеева своему “спутнику” и перестал о нем думать, снова переключившись на меня…
– Готфрид! Вэймин сегодня работать не сможет! Вы за него!
– Вэймин отстранен?
– Вы за него! У нас нет времени! Вы будете работать за обоих! И без обсуждений, Готфрид! Это приказ!
Стаг погрузился в свои мысли, развернулся и ушел – он всегда удаляется еще стремительнее, чем появляется… Я отстранил Хэварта, объятого тщеславным торжеством, и… Я не свожу глаз с офицера S9, смеющегося мне в глаза, несмотря на то, что “спутник” Стага намертво перехватил его руку в плече…
– Радеев, что вы сделали?
– Я?.. Нет, ничего… Это вы… Вы же вознамерились предоставить мне возможность вникнуть в ваши дела – в давно заброшенные вами дела…
– Вэймин… Он должен был ввести вас в курс дел…
– Но он такой нервный… Он не справился со мной – неучем и невеждой… Я надеюсь, что ваши нервы крепче, и вы объясните мне на наглядном примере, как вы видите в этих кодах – людей… как вы пишите эти коды – людей…
Я стал думать, как выставить этого наглеца отсюда… Стаг для него время и место подыщет не сразу… и, думаю, не скоро… А этот офицер… Он начинает напоминать мне худшие мои кошмары…
Я еще не решил, куда его дену, когда Хэварт снова кинулся ко мне… и все снова вскочили на ноги… и Стаг, озабоченный сегодня, как никогда, снова ворвался к нам… За его спиной показался сосланный мной Лей…
– Готфрид! Капитан Лей останется здесь! Сегодня вам без него не обойтись! А вы, полковник Радеев! Вы последуете за мной! И приготовьте объяснения, что вы делаете здесь, – в первом блоке первого научного управления Шаттенберга! Такие объяснения, которым мне не придется верить или не верить! Действительные, а не кажущиеся объяснения!
Радеев посмотрел на Стага с наигранным удивлением и, еще раз подмигнув мне, поспешил нагнать генерала… Но Стаг – похоже, изрядно нервированный – вернулся снова…
– Готфрид! Уберите с рабочего места этих “собак”! Здесь не место посторонним объектам! Ни людям, ни машинам!
– Генерал, эти машины – мои помощники. Они понадобятся мне.
– А этот офицер?! Он тоже ваш – помощник?!
– Нет, генерал. Никак нет.
– Я терплю ваши уродливые железки, но предупреждаю вас, что такого офицера я у вас не потерплю!
Стаг кивнул головой, снова выходя и снова увлекая за собой полковника службы безопасности… Сигертр Стаг никогда не поддерживал дружеского контакта со службой безопасности, чуждаясь даже банальной вежливости… Радееву от него достанется, кто бы его ни прикрывал… Стаг непрактично принципиален. У меня даже появилась надежда, что впредь я Радеева никогда не увижу – его усмешку теперь я не увижу уж точно… От вседозволенности начинает кружиться голова…
– Грабен, не обнадеживайся – он вернется. Кто-то же должен за тобой присмотреть.
Я не опустил глаз на Шлака, смотрящего на меня снизу вверх, задрав зубастую голову…
– Из хватки Стага ему не вырваться.
– Он вывернется. А если его не пустят – тайком прокрадется.
– Если его пропуски окажутся недействительными для Стага и он проберется тайком – я его просто выставлю.
Шлак замер, склоняя голову, отяжелевшую от мыслей…
– Офицера S9? Офицера DIS? Нет, не думаю. Он так просто от тебя не отстанет. Он охранник порядка, а ты собираешься этот порядок нарушить.
– Что у тебя за мысли, Шлак? Я не нарушу порядка.
– Что-то мне не верится. Ты же такое дело замыслил.
– Я не выйду за пределы закона… Я только исполню приказы Стага, исправлю недочеты Вэймина…
– Может, это и будет выглядеть так, как требует закон, но на деле – это будет незаконно. Ты же это все замышляешь – специально.
– Закон действует только на то, что ему видно, Шлак.
– Но твои мысли – они видны ему. Этот офицер прочтет их – он присмотрится к твоему фону и прочтет в нем твою оперативную память. Он все узнает.
– Конечно, офицеры безопасности обучены читать чужие излученные мысли… Но нейропрограммисты умеют мыслить молча…
– Ты не сможешь скрыть от него этих размышлений.
– Смогу и скрою. Жесткую память он не прочтет – у него нет права на нарушение такого запрета. И в мою закрытую кодом оперативную память этот офицер никогда не заглянет, он не декодирует моих данных, если я не дам ему ключа к коду, – это слишком сложно даже для нас. Он соберет в моем фоне одни обрывки, дающие только общее понятие о моих замыслах, – это не даст ему точных данных.
– Он увидит, какие зоны разума задействованы. Он проследит, какие связи памяти подключены.
– Эти данные не докажут моей вины, они не будут свидетельствовать против меня – их будет недостаточно, Шлак. И я буду действовать так, как сочту нужным, невзирая на его нападки. Мой разум открыт и подчинен мне. И это закрывает мой разум от таких, как он, Шлак, и не позволяет таким, как он, управлять моим разумом. Такой разум я дам и ему – человеку, в которого вложу душу – всю свою душу… Он будет свободен мыслить и действовать – всегда и везде… и в законе, и в беззаконии…
– Существование – это ограничение свободы, Грабен. Ты не сделаешь совсем свободного человека, не зависящего от условий, диктуемых ему его существованием. В обществе или в одиночестве, в порядке или в хаосе – везде есть условия. Не соблюдая их, твой совершенный человек – погибнет.
– Он будет жить вечно, Шлак.
– Вы все живете вечно, но вас всех все равно что-то да убивает.
– Он будет жить вечно.
– Тогда он должен быть вообще не живым – ведь все живое, даже если долговечно, не вечно.
– Ты не понимаешь, Шлак… Он всегда будет стоять на грани жизни и смерти, порядка и хаоса… И он никогда не переступит этой грани… И эта грань доведет его до безвременной бесконечности, и он – дойдет до вечности… Он будет – совершенен…
– Из такого человека не выйдет совершенства. Он будет кем-то средним, стоящим на середине всего остального.
– Как раз из такого и выйдет, Шлак… И он не будет средним, стоящим на середине… Он будет стоять один, в центре всего… Он не будет среди всего – он будет всем…
– Какое-то несовершенное совершенство у тебя из головы рвется, Грабен.
– В этом все и дело, Шлак… Не идеально все, что мы считаем идеальным… Это идеально только для нас, не для всего… Наши идеалы не целые – они разрознены, разделены нами на части… Мы исключаем из них части, составляющие их совершенство…
– Грабен, а что, если так и должно быть? То есть, что, если не должно быть такого совершенства? Такого несовершенного совершенства?
– Должно быть все, что будет.
– Так мыслили ученые, погубившие нашу планету.
– Так мыслили и ученые, поднявшие ее из руин.
– И сызнова погребающие ее в руинах. Не перепутай свой взлет с падением.
– Главное – это полет.
– Да, для тех, кто наверху, нет закона. Но его нет и для тех, кто внизу.
Я отключил ментальную линию, не слушая Шлака… Из-под моих рук летят коды жизни, с готовностью перехватываемые Хэвартом, сияющим гордостью с каждым подъемом моей мысли, и переходящие к Лею, темнеющему лицом с каждым взлетом моей руки… Я дам ему могущество – этому офицеру S9, предназначенному армии Хантэрхайма… И я дам ему имя Фридрих… Фридрих Айнер – мой первый настоящий человек…
Запись №9
Лей вздрогнул, смотря на коды готового генома… А Хэварт с нескрываемой надменностью развернул перед ним карту законченной высшей памяти…
– Вы только посмотрите, Лей… Он сложнее прежних… Наш разум прежде не являл миру такого непростого человека… Теперь у нас появился повод для оправданной гордости…
– Непростой, Хэварт? Он определенно преступник…
– Нет, Лей, он не станет преступником…
– Потому, что он станет и преступником, и порядочным офицером одновременно… Но это невозможно – в действительности… Он будет просто нестабилен…
Я повернулся к Лею, отрываясь от последних поправок…
– Он будет стабилен – на грани. Он ступит на нее сразу после подключения и не сойдет с нее.
– Полковник, мне остается только взывать к вашей ответственности…
– Я отвечаю за него головой. Этого вам достаточно, Лей? Или вы предоставите Стагу отчет подробнее моего?
– Нет, полковник, я не сделаю этого. Но я считаю своим долгом предупредить вас, полковник, и вас, капитан Хэварт, что я не возьму ответственности за этого человека.
– Вы должны подписать документы, Лей.
– Нет, полковник. Я не поставлю подпись.
Лей еще ждет, что я передумаю, смотря мне в глаза… А Хэварт, равнодушно поднявший бровь, уже ставит подпись… Я отвернулся от Лея, всматриваясь в развернутые экраны…
– Мы справимся и без вас, Лей. Вы свободны. Идите.
Лей положил руку на плечо, развернулся и вышел… Как только дверь закрылась за ним, я услышал знакомый смех, склонившегося над моим плечом Радеева…
– Мне, видимо, не суждено увидеть весь процесс! Этот ваш Стаг – генерал с замашками главкома! На меня и ваш главком так не замахивался!
– Наш главком, Радеев? Вы здесь, и правда, с позволения нашего главкома?
– Не разочаровывайте меня… Не мог же я пренебречь его позволением… Даже нам для получения пропуска к вам нужен его прямой приказ… Да и без его поддержки мне было бы не вырваться от вашего заносчивого генерала… Но это не важно. Сейчас важен только этот человек – только эти коды, которые скоро станут человеком…
– Вы правы, Радеев. Скоро разум этого человека обретет знания – высшую память, коды которой мы передадим заводской технике прямо сейчас.
– Такой ответственный момент – я рад, что застал его… Но я все равно огорчен, что пропустил начало… хотя бы к концу я не опоздал… Я стану свидетелем действительно выдающегося события…
– Мы каждый день пишем коды сотен человек, каждый день подключаем к жизни сотни людей…
– Прошедших контроль…
– Конечно, тщательно проверенных на каждом уровне контроля людей.
– А этот человек? Ему не оказано некоторого снисхождения?
– Стаг поставил подпись.
– Не сочтите за недоверие… Нет, я только проявляю заботу – скажем, дружеское беспокойство, ведь ваш генерал… Он же так занят, что ему не достает времени для внимательного изучения документации, нуждающейся в его подписи. А сейчас, а сегодня… Я отнял у него столько времени… Я и вовсе не оставил ему возможности уделить внимание содержанию отчетного документа, подписанного им при мне… в моем присутствии…
Я резко обернулся к нему, занося руку над панелью управления, но не отменил задачу, не опустил руки, замершей в воздухе… Радеев крепко сжал мою руку, отводя от панели управления, и я поднял на него глаза, впервые видя его истинное лицо – его холодные глаза, не осматривающие снаружи, а смотрящие внутрь… Радеев переменил эту холодность, дав мне вдоволь на нее насмотреться, на видимую веселость…
– Задача запущена… Сейчас ваши замыслы приведут в исполнение… Позвольте мне отправиться на завод с вами…
– Вы не спуститесь на подземный завод с нами, Радеев.
– А кто мне запретит? А кто мне не позволит? Покажите мне, я его – попрошу, и он – согласится…
– Зачем вы спрашиваете у меня разрешения пройти на завод, если ставите меня перед фактом вашего присутствия на заводе?
– Ну я же надеялся на другой ответ… Я надеялся, что вы не пренебрежете правилами приличия… Но мои надежды не оправдались… И теперь оправдываться придется вам…
– Не надейтесь и на это. Жаль, но я вынужден вас огорчить – все ваши возлагаемые на меня надежды такого рода напрасны.
– О нет… Ваши выводы поспешны… У вас еще нет убедительных доводов… Просто, вы еще не знаете всех моих надежд и ожиданий, связанных с вами… А я вам не скажу – знаете же, что мечта не сбудется, если о ней рассказать заранее…
Запись №10
Я подозвал Шлака, как только мы вышли из первого блока научного управления.
– Шлак, сделай все, чтобы Радеев до активации этого офицера в этот блок ни ногой не ступил.
– А как я могу сделать это, Грабен?
– Отвлеки его… Укуси, к примеру, – я разрешаю…
– Я не стану его кусать – он меня на свалку отправит.
– Никуда он тебя не отправит, Шлак. Я за тебя постою.
– Нет, Грабен. Во-первых, он со мной всегда здоровается, а во-вторых, – он и не подумает заходить в блок активации до того, как этот офицер откроет глаза. Ты разве еще не понял, что он – провокатор, который всеми силами устраняет у тебя с пути всех, кто не позволяет тебе сходить с ума и творить страшные вещи?
– Я знаю, что он – провокатор, Шлак. Перед ним, как и передо мной, стоит своя задача, которую он исполняет, не гнушаясь беспринципностью. Он старается довести меня до предела, перейдя который я предоставлю ему доказательства, свидетельствующие против меня неоспоримо. А я этот предел переходить не намереваюсь и не собираюсь давать ему даже ерундовых зацепок.
– Он не такой дурак, чтобы считать тебя дураком. Он прекрасно понимает, что ты не проколешься, как бы он тебе нервы ни трепал, и не провалишь своего плана, как бы он тебя к провалу ни толкал. Ты нарушаешь правила, но так, что к тебе не придерешься. И с этим Радееву ничего не поделать.
– Думаешь, он понимает, что у него не выйдет подловить меня? Тогда что он здесь, по твоему мнению, делает?
– Не знаю, Грабен. У меня дальше мысли никак не идут.
– И у меня, пока еще, мысли дальше не идут… Но рано или поздно у него сдадут нервы, и он выдаст себя…
– Грабен, ты еще коварнее этого Радеева.
– Возможно, Шлак. Я могу обойтись и без этой беспрестанной смены лиц, и без этой бесконечной лжи…
– Здесь я с тобой не соглашусь, Грабен. Ты лжешь, как он, но – молчанием, а не словами.
– Все верно, иногда простое молчание результативнее изысканной лжи.
– Ты обманываешь других, обманывая – себе. И лица ты меняешь не снаружи, а – внутри. Поэтому, никто не может этого обмана обнаружить.
– И это верно.
– И ты сам не можешь отличить этого вранья от правды. Ты обманываешь всех так убедительно, что сам убеждаешься в этом обмане, как в истине.
– Нет, Шлак, с собой я честен.
– Тогда ты – жесточайший человек на свете.
– Откуда такой вывод?!
– Оттуда – из головы, Грабен. Я знаю, что ты не дурак. И я не могу свалить все на твою несообразительность. И ты утверждаешь, что не обманут другими или собой. Из этого я делаю вывод, что ты поступаешь осмысленно. А из этого я делаю вывод, что ты просто – жесток, как никто другой!
– Глупый ты “щенок”!
– Просто, ты несешь нелегкую ответственность! И когда ты свалишь ее со своих плеч, – она сомнет сотни людей, тысячи. Твоя ответственность упадет с тебя, как бомба, брошенная с тяжелого бомбардировщика, Грабен.
– Сейчас ты убедишься, что это не так, что, совершив это великое деяние, я подниму груз, давящий всех нас.
Шлак скрипнул веком, резко закрывшим его треснутый глаз…
– У меня из-за тебя нервные тики начались. Надеюсь, Радеев этого не заметит.
Радеев, оставленный мной на Хэварта, отстал, задержанный моим верным капитаном, но нагнал меня, как только Шлак прервал передачу…
– Хэварт рассказал мне про ваших кошмарных “собак”, которые меня крайне интересуют… И у меня появились вопросы…
– Ко мне или к ним?
– Пока еще к ним… Вернее, к вашему Шлаку, ведь он один обладает уникальным разумом машины, подобной человеку… Позвольте мне украсть его у вас на несколько минут…
– На кражу позволения не просят, Радеев.
– Ну вы уж не поскупитесь на слова, очистите мою совесть согласием передать его в мое распоряжение… Тогда мне не придется похищать его тайком, причиняя вам излишние хлопоты, – ведь разбираться с похищениями такая морока…
– В этом я вам верю – в этом деле у вас, определенно, опыт серьезнее моего, Радеев.
– Ваша проницательность заслуживает уважения… Видите, я снова вошел в ваше положение – войдите и вы, наконец, в мое…
– Договорились, Радеев. Как вы говорите, – делу время потехе час. Так берите на потеху моего “щенка”, пока я буду заниматься делом.
Радеев улыбнулся, заглядывая мне в лицо, но эта улыбка получилась у него излишне хищной.
– Боюсь, вы наше присловье употребили не в обычном его смысле – неверно, так скажем…
– А вы не бойтесь, Радеев.
Он остался стоять у меня за спиной, сконфужено разводя руки… Шлак, стоящий у его ног задрав голову, еще раз скрипнул подергивающимся веком… А я отослал Хэварта к капитану с заводского контроля – пусть разбираются, долго и усердно проверяя все тонкости, пока техника работает неисправно… А меня ждет этот бестолковый солдат, готовый сделать все, что я ему скажу… Единственное, что беспокоит меня, – сможет он сделать то, что мне нужно, или нет… Я не потребую от него ничего сложного для нормально функционирующего человека, но он – поврежден и может не справиться…
– Воробьев, подойди. Встань здесь и подними глаза.
– Да, полковник…
Я всмотрелся в его фон, он – почти пуст, почти чист… Мысли этого солдата крайне скудны…
– Ты умеешь составлять мысленные отчеты?
Солдат замялся…
– Не очень…
– Записываешь лишнее мысли?
– Нет, наоборот… Но я научусь…
– Не волнуйся, все в порядке. Я научу тебя. Позже. А сейчас забудь об этом.
– Забывать мне легко, полковник, а запоминать…
– Я научу тебя помнить. Но позже. А сейчас меня ждет офицер Хантэрхайма. Принимайся за настройки – пора его разбудить.
Солдат не только успокоился, но и обрадовался. Это точно выбьет из его дырявой головы все мысли и не оставит в его разуме четкой памяти… Он не способен стереть отчетную память ошейника, не способен и подчинить память, направляемую в отчет… Но он не оставит начальству ненужные мне воспоминания. С командиром он поделится разве что мечтами, заполонившими его слабый ум. Можно считать, что я здесь один – один с этим еще неживым человеком, офицером S9… И сейчас я посмотрю в глаза этому человеку, которому суждено мной перевернуть этот мир…
– Загрузка.
– Есть загрузка.
– Готовность.
– Есть готовность.
– Активация.
– Есть активация.
Запись №11
Я с напряжение всмотрелся в открытые глаза офицера, устремленные еще в пустоту…
– С пробуждением вас, Айнер.
Офицер наставил на меня светлые глаза, как оружие…
– Обойдемся и без этого, полковник.
– Называйте меня Готфрид Грабен.
– Мне не придется вас так называть. Мне вообще вас никак называть не придется. Я должен идти и не думаю, что мы с вами еще встретимся. Меня ждет вечная война, а вас… Черт… Я не знаю, что вас ждет.
Нет, это не тот взгляд, не тот ответ, которого я ждал… Похоже, что-то пошло не так, как я планировал… Его ответ звучит неожиданно и – даже угрожающе…
– Что вы имеете в виду, Айнер?
– То, что не знаю, что вас ждет.
– Не знаете, что делают нейропрограммисты высшего офицерского состава?
– В общем – знаю. А вот, что делаете конкретно, вы – понятия не имею.
– То же, что и остальные.
– Что-то не похоже. Вернее, вы – не похожи.
– А на кого же я тогда похож, Айнер?
– На черта. Не на того, кто из хромых и косых шутников. На главного и серьезного – того, кто не хромает и не косит, а заставляет хромать на ногу и кривить глазом других чертей.
– Вы считаете, что эта ваша гипотеза основательна, Айнер?
Он указал мне прищуренным глазом на свору “собак”, брошенных Шлаком и разбредшихся вокруг меня…
– У вас в подчинении полно “чертей” – и все они – хромые и косые.
– А вы прежде, чем начать надо мной насмехаться, не подумали, что вашу память мог прописать именно я?
– Насмехаюсь над вами не я, а вы – насмехаетесь над собой правдой, которую я вам просто констатирую. И вообще… Может, вы один выставили из головы на всеобщее обозрение целый отряд злых шуток в образе “собак”, но в голову такие шутки забредают – не вам одному. И не у вас одного они в темницах головы долго не томятся.
Я замолчал, размышляя, а он сошел с вертикальной установки и встал перед растерянным солдатом…
– Ты что стоишь, когда время идет?!
– Я…
Айнер не дождался даже ответа – он вырвал у Воробьева из рук приготовленное для него обмундирование… Нет, я ждал не такого… Нет, не такого…
– Стойте, Айнер. Вам рано идти.
– Через час я должен вступить в должность – это мой долг. И времени мне хватит – только долететь до Хантэрхайма.
Я свел на офицере сканирующий взгляд, вчитываясь в его мысли… Они открыты мне, но – непроницаемы для меня, подобно ночному мраку… Именно так мы смотрим во мглу – смотрим на все, но не различаем ничего… Мой разум не может прочесть его мыслей, как глаза не могут видеть в темноте… Моему разуму нужно время, как и глазам, всматривающимся в ночь…
– Стойте, Айнер. Я вынужден вас задержать. Мне нужно провести некоторые тесты.
– Проводите. Я вам для этого не понадоблюсь. Я в ваших тестах ничего не смыслю.
Нет, я не понимаю его мыслей. Возможно его мысли – не непроницаемый мрак, а ослепительный свет – смотря на него, нужно не открывать, а прикрывать глаза… Да, нужно проверить такой взгляд… Только мне и после этой пробы ничего не стало ясно… Я планировал его ровно мыслящим, равно распределяющим и свет, и тьму… А получился он… Нет, я не понимаю… Он с пугающей скоростью перестраивает мысли, перенаправляя их на непроходимые для меня пути, просто, постоянно… Это не размеренный ход мыслей, рассчитанный мной, – это похоже на перепады напряжения в электросети… Да, это скачки, незаметные сразу только из-за скорости… из-за частоты… С этим открытием в мое сознание закралась мысль, что я, решая одну загадку, только создал – другую…
– Стойте, Айнер! Вы не имеете права уйти, прежде чем я отпущу вас.
– Я возьму это право у вас, как взял эту шинель у солдата, не сообразившего, что у меня нет времени ждать ваших действий, – у меня есть время только действовать!
– Вам не позволят действовать таким образом, Айнер.
– Позволят, никуда не денутся. Никто никуда не денется от данности. А мои действия – данность.
Лей Мао… Он встал в дверях, и на его серьезном лице отразилась гордость за его правоту, не осмысленную нами…
– Он не стабилен, полковник.
– Он стабилен, Лей… Просто, не так, как мы…
– Я должен доложить генералу Стагу, полковник. Я обязан…
– Собрались – докладывайте.
– Я пришел предупредить вас, полковник.
– Поздно предупреждать, Лей.
– Я пришел сообщить вам, что это еще можете сделать вы.
– Я не сделаю этого. Я не сдам его Стагу, пока не разберусь с ним…
– С ним все ясно, полковник.
– С ним не ясно ничего, Лей… Он точно такой, какой должен быть, но только – с точностью наоборот…
– Я не понимаю, полковник…
– Его мысли не стоят спокойно на границе света и тьмы, а скачут через рубежи крайностей со сногсшибательной скоростью… с такой скоростью, что пересечение границ не определимо для нас и не поддается нашему пониманию… с такой скоростью, что при расчете никаких пересечений границ просто нет…
– Тогда получается, что это офицер способен сломать границы пространства и времени… И он, рано или поздно, сделает это…
Я собирался возразить, что этот офицер остановит себя, но опустил голову, не в силах ответить… Лей преградил Айнеру путь, но понятно, что Айнер пройдет, и не думая остановиться… Он еще спокойно отстранил Лея, но уже начал проявлять первые признаки раздражения… Я позвал Шлака, зная, что с ним придет и Радеев… Сейчас эти черти нужны мне – оба… как бы я ни отодвигал их обычно – сейчас они мне нужны…
– Неужели что-то пошло не так?.. Нет, я вижу, что не так пошло не что-то, а кто-то…
Радеев рассмеялся моему стремительному созданию прямо в лицо, хватая офицера за плечи и настойчиво удерживая его уже у выхода… Айнер не стал ждать, срывая его руки с плеч…
– А вы здесь что делаете? Вам вход воспрещен.
– Неужто и вы хотите видеть мои документы?.. Обычно их проверкой занимаюсь я…
– Вот и занимайтесь – с этим офицером S3. Он здесь распоряжается. А мне пора идти, не задерживайте меня.
– Но я так привык всех задерживать… А вы должны знать, что от привычек отказаться не так просто… не так сразу…
– Это только в случае нехватки воли, недостаток которой в крайнем случае вам система компенсирует – волей чужой. Хоть – моей. Поделюсь с вами, как с нуждающимся, – мне не жалко, я не жадный. Так что отойдите и пропустите меня наконец.
Радеев покривился, стараясь сделать это незаметно, но его кривая усмешка не замедлила отразиться на лице Айнера…
– Айнер, ваша щедрость настойчива – она напоминает о некой опасности с вашей стороны…
– Чужая щедрость всегда для кого-то опасна – для скряг, утаивающих свою щедрость от других и оставляющих – только для себя. Так что вам всем я советую опасаться моей щедрости.
– Не собираетесь же вы зайти дальше, чем мы?..
– Я уже – зашел.
– Я надеюсь, что вы еще просто не знаете, как опасно разрушать наши, пусть не далеко идущие, но тщательно построенные, планы такими резкими нападками правды… Для вас опасно – ведь ваша правда не защищена так, как наша…
– Ложь не надежная защита – лишь дымовая завеса.
– Если вы не научитесь защищаться, как мы, защищать вас придется нам – и не дымовой завесой, а крепкими стенами…
– У вас выходит, что не я нуждаюсь в вашей защите, а вы – в моей.
– Это как же у вас так вышло?
– Так, что от меня собираетесь защищаться вы, а не я – от вас. Так, что угрозой перед вами стою я, а не вы – передо мной. А я сделан не обижать беззащитных передо мной, а – оберегать.
– От себя?..
– От себя и таких, как я.
– Так все дело в том, что таких, как вы, у нас больше нет… Нет и не будет…
– Значит, буду защищать вас только от себя одного – мне же легче будет. Да и вам – лучше с одним таким дело иметь.
Айнер достаточно жестко отстранил офицера, но Радеев снова встал у него на пути…
– Я никак не пойму… Вы это серьезно или?..
– Непонятливый вы, полковник. Видно, вы задаете направление с расчетом, что с вашей задачей кто-то не справится – еще до вас. Вы теряете управление, как только кто-то выходит на ваш маршрут, не ползя у вас в хвосте.
Радеев старается разозлить Айнера всеми силами, но злиться начинают они оба… Два боевых офицера вошли в противоречие, не решаемое для них словами, и я послал Шлака за Хэвартом… Нет, Хэварт должен сдержать не этих офицеров S9 – ему я поручу Лея, слишком внимательно наблюдающего происходящее, но еще не вмешивающегося…
Полковник DIS быстро обернулся, всем видом вызывая меня оказать воздействие на Айнера, но Айнер бросил мне в лицо взгляд, отменяющий все действия. Я нашел только один выход из положения, и подтвердил Хэварту коротким кивком головы такую же короткую расправу над обоими. Хэварт выхватил шприцы из разверстой пасти Шлака и всадил в плечи обоим офицерам, готовым схватиться, похоже, насмерть… И Лей подхватил их обоих…
Оставив офицеров S9 простертыми на полу, мы втроем сели на трехступенчатой лестнице загрузочной установки…
– Мы обязаны отчетом Стагу, полковник…
Я поднял руку, прерывая Лея…
– Нет, полковник, нам следует промолчать…
Я поднял вторую руку, пресекая и Хэварта… Но обдумать ситуацию мне не дал Шлак, подковылявший ко мне со скрежетом и лязгом…
– Грабен, мой брат не только тебе заехал кулаком в мозги. У нас всех теперь будут проблемы. И что нам делать?
– Я не знаю, Шлак…
– Ты нас всех впутал, ты – и выпутывай. Только не тяни эти спутанные нитки сильнее, а то узелки крепче завяжутся.
– Я сам запутался в этих нитках, Шлак…
– Тогда не дергайся, а то затянешь петлю на своей шее – и нас всех передушишь.
– Не дергаться?.. Глупый “щенок”!
– Это все, на что у тебя достало сообразительности?
– Пока все.
– Ты деградируешь, Грабен.
– Разбуди Радеева.
– Ты их этой дрянью вырубил. Теперь они оба этого всего не вспомнят.
– Офицеры не вспомнят, а этот солдат… он и не запомнил… он и не понял, что здесь произошло… А их отчетная память не оставит явного следа – в этих отчетах проследить возможно только смутную тропинку, ведущую к этим событиям… тропинку, занесенную снегом непонимания ситуации в полной мере всеми ними, не готовыми ко всему этому… У нас еще… Не все потеряно, Шлак!.. Подними Радеева!.. Вколи ему дозу стимулятора!.. Скорее!..
