Текст книги "Эксперт № 17 (2014)"
Автор книги: Стас Никонов
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Первый среди равных Александр Механик
В России заработал беспрецедентный по функционалу и возможностям научный фонд. Узость отечественной экспертной базы заставляет новый институт пользоваться предыдущими наработками
section class="box-today"
Сюжеты
Большая наука:
Миллион долларов за хаос
2 апреля в Москве состоится торжественная церемония вручения Национальной премии по прикладной экономике
/section section class="tags"
Теги
Большая наука
Реформа науки
Вокруг идеологии
Инвестиции
Долгосрочные прогнозы
Наука
/section
В конце прошлого года приняла окончательные черты конфигурация системы управления российской фундаментальной наукой. Судя по всему, она будет покоиться на трех столпах: Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), Российская академия наук (РАН) и Российский научный фонд (РНФ). ФАНО управляет научными учреждениями и их базовым финансированием; Академия наук определяет в самом общем виде направления развития фундаментальной науки (по крайней мере это предусмотрено законом о РАН); Российский научный фонд распределяет основные гранты на поддержку самых перспективных исследований, научных коллективов и научных организаций.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
В запале борьбы против реформы Академии наук мало кто обратил внимание на подготовку и рассмотрение закона о Российском научном фонде, который получил беспрецедентные полномочия не только по распределению средств на фундаментальную науку, но и по управлению ими. Фонд вправе осуществлять предпринимательскую деятельность, создавать хозяйственные общества и (или) участвовать в таких обществах, создавать некоммерческие организации. Мало того, как сказано в законе, «на Фонд не распространяются положения пунктов 3, 5, 7, 10 и 14 статьи 32 Федерального закона от 12 января 1996 года № 7-ФЗ “О некоммерческих организациях”, регламентирующие порядок осуществления контроля за деятельностью некоммерческих организаций». А это, ни много ни мало, означает, что федеральные органы государственного финансового и налогового контроля не имеют права устанавливать соответствие расходования денежных средств и использования иного имущества целям, предусмотренным учредительными документами фонда. Более того, никакие органы не имеют права: запрашивать распорядительные документы фонда; запрашивать и получать информацию о его финансово-хозяйственной деятельности; направлять своих представителей для участия в проводимых мероприятиях; проводить проверки соответствия деятельности по расходованию денежных средств и использованию иного имущества целям, предусмотренным учредительными документами. Иными словами, фонд практически никому не подотчетен, кроме президента России. Пожалуй, в России нет никакой другой организации, обладающей такими возможностями. Достаточно сравнить их и тот контрольный прессинг, под который попала Академия наук со стороны Минобра и прокуратуры.
Закон об основах функционирования РНФ был принят в конце октября – начале ноября прошлого года, председателем его попечительского совета стал помощник президента Андрей Фурсенко(см. «Научные нужды страны» в № 11 от 10 марта 2014 года. – «Эксперт»), генеральным директором – Александр Хлунов, а председателем экспертного совета – научный руководитель Научно-технического инновационного центра энергосберегающей техники и технологий МЭИ, член-корреспондент РАН Александр Клименко. К настоящему времени сформирован экспертный совет.
Надо отдать должное руководителям РНФ: практически сразу фонд приступил к работе. Уже в феврале был объявлен конкурс на финансирование проектов отдельных научных групп, прием заявок на участие в нем уже закончен. Размер гранта – до 5 млн рублей ежегодно. Конкурс вызвал ажиотаж в научной среде, на него было подано почти 12 тыс. заявок.
Сейчас начат прием заявок на участие еще в двух конкурсах: на финансирование проектов существующих научных лабораторий и кафедр (размер гранта до 20 млн рублей ежегодно) и на финансирование научных исследований вновь создаваемыми научной организацией и вузом совместными научными лабораториями (размер гранта до 25 млн рублей ежегодно). Впереди конкурс на финансирование научных организаций с грантами до 100 млн рублей.
Требования, предъявляемые к соискателям грантов, весьма жесткие. Например, руководитель проекта в области физики и химии за пять лет, предшествующих конкурсу, должен иметь не менее 16 публикаций в изданиях, индексируемых в базах данных «Сеть науки» (Web of Science) или «Скопус» (Scopus), а также не менее 24 публикаций, учитываемых РИНЦ. Многие выдающиеся ученые такого количества публикаций не имеют.
В условиях такого ажиотажа и с учетом весьма высоких требований к заявителям резко возрастают и требования к качеству экспертизы, которой будут подвергаться в фонде проекты. Принципы формирования экспертного совета и его состав во многом определят степень доверия ученых к работе РНФ и его решениям о выделении грантов. Чтобы прояснить эти вопросы, мы встретились с председателем экспертного совета фонда Александром Клименко.
– В известном смысле ваш экспертный совет становится главным и образцовым для всей страны. Ведь РНФ будет одним из главных распределителей средств на науку.
– Не хотел бы, чтобы наш экспертный совет считался главным. Это не так. А если уж говорить о деньгах, да, действительно, в Российском научном фонде очень приличные деньги. На этот год там 11 миллиардов, но, если мне память не изменяет, в РФФИ – девять миллиардов. Суммы сопоставимые. Но что действительно отличает наш экспертный совет, так это принцип его формирования, о чем можно написать целую статью.
– Это самое интересное.
– Вначале попечительский совет – это высшее руководство фонда во главе с помощником президента Андреем Александровичем Фурсенко – попросил шестерых действительных членов Российской академии наук, которые входят в состав попечительского совета, подобрать первую очередь экспертного совета. По задумке, весь экспертный совет должен был насчитывать 50–60 человек. Сейчас, уже после утверждения, он по факту насчитывает 63 человека. А в качестве первой очереди были после длительного обсуждения назначены 17 человек. Хотя список претендентов был значительно шире.
И экспертный совет сразу начал работать в таком несколько усеченном составе, потому что по закону он должен был принять ряд документов, необходимых для запуска конкурсов. Задача, которая стояла перед фондом (и надо сказать, что фонд пока успешно с ней справляется), – максимально быстро раскрутиться, максимально быстро объявить конкурсы. Третьего ноября прошлого года был подписан закон. А первый конкурс объявлен уже в феврале.
Дальше надо было сформировать оставшуюся, бо́льшую часть экспертного совета. Было четко определено, что экспертный совет должен состоять из ученых, которые имеют докторскую степень и, главное, могут подтвердить свою состоятельность, свой авторитет публикациями, у них должна быть серьезная публикационная активность, их публикации должны входить в индексы цитирования Web of Science, Scopus, наш отечественный РИНЦ. Поэтому формирование проходило следующим образом. На первом этапе эти три базы прошерстили и выбрали кандидатов, имеющих наилучшие показатели, примерно по десять человек в каждой из девяти областей знаний, по которым фонд собирается поддерживать проекты.
Эта выборка была первым этапом. Дальше она поступила в экспертный совет, точнее, в экспертный совет первого созыва, члены которого имели возможность дополнить ее на основе своих знаний и опыта, но с обязательным соблюдением условия высоких показателей публикационной активности кандидатов.
На следующем этапе всем, попавшим в этот список, было разослано от имени фонда предложение войти в состав экспертного совета, а если они по тем или иным причинам не могли или не хотели принять это предложение, им предоставлялась возможность назвать две-три кандидатуры.
После этого экспертный совет первого созыва все это посмотрел, при прочих равных условиях учел представительство различных организаций и регионов, широту охвата кандидатами направлений исследований и составил определенный рейтинг кандидатов. Этот рейтинг был вынесен на попечительский совет, который в конце концов сделал выбор и утвердил вторую очередь экспертного совета, где представлены ученые каждой области знаний. Теперь у нас в экспертном совете образовано девять секций в соответствии с числом областей знаний, в каждой из них по семь членов совета, за исключением области сельскохозяйственных наук, где пять человек.
Заметьте, что при формировании экспертного совета был четкий алгоритм и никакого произвола. Во главу угла была поставлена квалификация кандидатов. От этого мы не отошли ни на одном этапе формирования совета. Единственный представитель аппарата фонда в совете – его ответственный секретарь Андрей Николаевич Блинов. Все остальные, повторю, – известные, признанные ученые, каждый в своей области. И сейчас, хотя я, скажем так, с сомнением отношусь к этому, принято решение обнародовать состав экспертного совета.
– А почему вы с сомнением к этому относитесь?
– Потому что с тех пор, как в январе стала известна моя фамилия как председателя экспертного совета, моя популярность выросла в разы.
Я напомню одну историю. Вы, наверное, знаете, я одно время был госслужащим в Роснауке. И тогда тоже были дебаты вокруг экспертизы. В том числе было много вопросов: а как готовится тематика конкурсов, а кто ее делает? Мы отвечали: делают рабочие группы. В рабочих группах авторитетные ученые, там нет бюрократов. Тогда стали требовать, чтобы списки этих рабочих групп были опубликованы. Когда об этом узнали члены рабочих групп, они чуть ли не взбунтовались. Вы что, говорят, хотите? Чтобы нас замучили? Мы работать не сможем.
– Но все равно рано или поздно список станет известен.
– Да, и первые 17 уже известны, хотя список и не был обнародован. Но я думаю, что, когда ученый люд, научное сообщество увидит полный состав совета, все согласятся, что туда действительно попали серьезные ученые. И по этому поводу претензий быть не должно*.
– Вы не успели приступить к работе, а уже вал заявок. В следующем году, когда средств станет больше, заявок тоже будет больше. У экспертного совета, я так понимаю, должно быть еще какое-то экспертное окружение. Как вообще предполагается организовать экспертизу заявок?
– Во-первых, есть некий входной контроль по формальным признакам: у вас заявка не будет принята, пока вы не заполните все нужные позиции. И кроме того, сейчас при огромном количестве заявок около тысячи не попали в конкурс, в том числе потому, что не поступили бумажные подтверждения.
– А нужно ли дублировать? Многие из наших ученых, работавших в иностранных вузах или научных учреждениях, а сейчас вернувшихся, говорят: а зачем нас заставляют еще и на бумаге все дублировать? Иностранцы вообще в недоумении.
– Я думаю, со временем мы, наверное, откажемся от бумажных копий. Но здесь многие вещи чисто формальные. У нас так и не заработал закон об электронной подписи. А в заявке обязательна подпись руководителя организации с печатью – как подтверждение, что он тоже берет на себя определенные обязательства. Проверяющие органы до сих пор предпочитают иметь дело с бумагами. Поэтому полностью отказаться от бумажных версий пока не удается.
Но продолжу про конкурс. Дальше подключается экспертный совет. В нем есть должности координаторов секции, они назначены попечительским советом из числа членов экспертного совета. Координатор через информационно-аналитическую систему подбирает экспертов, которые должны по утвержденной форме подготовить экспертное заключение по каждой заявке. В первом конкурсе фонда на поддержку проектов отдельных научных групп по каждой заявке независимо работают три эксперта. Это первый уровень экспертизы. Дальше, после того как все экспертные заключения получены, они проходят еще один уровень – заседание секции. Члены секции определяют рейтинг каждой заявки и готовят свои рекомендации относительно победителей конкурса. Мнение секций выносится на общее заседание экспертного совета, принимается решение, которое передается правлению фонда для окончательного утверждения.
– А вот эти трое, которые пишут экспертные заключения, они как подбираются?
– Здесь была проблема. Потому что нужна база специалистов, как вы понимаете, по очень широкой номенклатуре специальностей. При этом времени на формирование такой базы просто нет. Поэтому фонд пошел, мне кажется, самым разумным путем. Есть база Российского фонда фундаментальных исследований. Есть база Российского гуманитарного научного фонда. Вот к этим двум фондам РНФ обратился как к старшим товарищам: помогите. И их базы экспертов были переданы нам. Дальше Российский научный фонд обратился к каждому эксперту с вопросом: не хотите ли стать экспертом Российского научного фонда? Практически сто процентов тех и других согласились. И именно эти эксперты будут у нас трудиться.
К слову, у нас давно бытует такое мнение, что в РФФИ лучшая экспертиза. Мне кажется, здесь есть определенная переоценка. Поймите меня правильно, я ничего против РФФИ не имею, не раз получал гранты оттуда. Замечательный фонд, уже двадцать лет отметил, и слава богу, что он существует. Но мне всегда немножко не по себе, когда начинают превозносить достоинства экспертизы РФФИ, она вполне сопоставима с другими. Я уже как-то приводил один пример. Была такая федеральная программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России». Еще в прошлой ее редакции были конкурсы, на которые привлекались одновременно эксперты из РФФИ, РГНФ и те эксперты, услугами которых обычно пользуется Минобрнауки, – из Российского исследовательского научно-консультационного центра экспертизы (РИНКЦЭ). Таким образом, появилась редкая возможность сравнить результаты экспертизы РФФИ и РИНКЦЭ.
Выяснилось, что между ними существует корреляция, не могу сказать, что стопроцентная, но вполне разумная. Это первое. А второе – ни для кого не секрет, что в базах РФФИ и РИНКЦЭ по большей части фигурируют одни и те же эксперты. Просто в РИНКЦЭ никогда не было достаточно математиков, потому что в основном рассматривались прикладные, технические задачи. Гуманитариев там тоже особенно не было. А все остальные – одни и те же люди. И это неудивительно, потому что других людей у нас в стране не найдешь, она у нас хоть и большая, но, когда заходит речь о специалистах в тех или иных вопросах, они все известны наперечет.
Уверен, что никаких лавров по итогам конкурсов экспертный совет не получит, – обиженных будет в десять раз больше, чем довольных. Но на традиционный вопрос обиженных заявителей «Откуда вы взяли таких экспертов?» у нас будет предельно ясный и четкий ответ: из лучшей экспертной базы страны.
– И тем не менее какое-то обновление этого экспертного сообщества предполагается? Ведь приходят новые люди…
– Да, обязательно. Хотим это делать. Но вы понимаете, к чему бы это привело, если бы мы занялись этим сейчас? Мы бы катастрофически затянули объявление конкурсов. Принятое решение позволило максимально быстро объявить конкурсы РНФ и, кроме того, использовать богатый опыт РФФИ и РГНФ.
– А экспертные заключения будут обнародованы?
– По каждой заявке будут обнародованы экспертные заключения: достоинства, недостатки. Руководитель заявки, которой отказали, имеет право, это прописано в документах, обратиться со своими неудовольствиями в фонд.
Дискуссий не будет, фонд не будет вступать в переписку, но он оставляет за собой право посмотреть, кто давал заключение. И, если необходимо, просить квалифицированных людей разобраться. Если мы придем к выводу, что эксперты действительно были не совсем на высоте, соответствующие оргвыводы будут делаться. И конечно, у нас появляются молодые талантливые люди, будем их подтягивать к экспертизе. Кроме того, планируется привлекать зарубежных экспертов. Но это будет на более крупных конкурсах.
– То есть?
– Сейчас по результатам конкурса на получение грантов отдельными научными группами победители получат до пяти миллионов в год. При численности группы где-то три-четыре человека это позволяет совершенно самостоятельно выполнить проект и ни от кого не зависеть. А по результатам конкурса на получение грантов коллективами существующих научных лабораторий и кафедр победители могут получить по 20 миллионов в год на три года, то есть 60 миллионов. В этом году пройдет конкурс на получение грантов научными организациями и вузами, там цифры еще более впечатляющие – до 150 миллионов. Предполагается еще конкурс международных проектов, требования по которому уточняются, и конкурс по поддержке проектов создания новых лабораторий, как правило, совместных: вуз – научно-исследовательская организация. Вот пять видов конкурсов, которые Российский научный фонд анонсировал на этот год и которые в этом году будут проведены.
– Была программа «1000 лабораторий»**, она как-то пересекается с вашими конкурсами или вообще сейчас закрывается?
– Вы, наверное, имеете в виду мероприятие в программе «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России», которая должна была быть запущена с этого года. О судьбе этой программы лучше справиться в Минобрнауки. Те конкурсы, которые собирается проводить в этом году РНФ, известны, они представлены на сайте фонда. Среди них есть и такие, которые направлены на поддержку существующих научных подразделений, а также на создание новых лабораторий.
– Вы, наверное, слышали о проекте «Корпус экспертов», который осуществляет группа ученых на общественных началах. Вы как-то предполагаете использовать эту инициативу при формировании своих списков экспертов?
– Я уже подчеркивал, что поначалу мы были в ужасном цейтноте. Ситуация осложнялась и тем, что 2014 год начался для российской науки фактически без бюджетных денег. Две основные «программы-кормилицы» научного сообщества – «Исследования и разработки» и «Кадры» – закончились, никаких переходных проектов не было. А РНФ сумел объявить уже в феврале первый конкурс, чтобы запустить финансирование разработок. И дальше мы будем, конечно, использовать все интересные наработки, касающиеся экспертизы, все, что по этому поводу есть. Но с чего-то надо было начать. Вот мы и начали с того, что взяли хотя и готовую, но, без сомнения, очень авторитетную базу экспертов.
– У вас нелегкая миссия. Научная общественность будет весьма ревниво следить за итогами конкурса…
– Надеюсь, что нам удастся заслужить ее хорошую оценку, несмотря на то что заявки большинства участников не будут поддержаны.
Миру – мир, России – Крым, любимый фильм – «Чапаев» Петр Скоробогатый
Президент Владимир Путин в ходе прямой линии с россиянами зафиксировал основные тезисы международной политики России, притушил перегибы внутренней дискуссии по Украине, не забыл про социалку, а вопросы экономического роста обошел вниманием
section class="box-today"
Сюжеты
Прямая линия Путина:
Миру – мир, России – Крым, любимый фильм – «Чапаев»
Всем все доказал
/section section class="tags"
Теги
Прямая линия Путина
Вокруг идеологии
Долгосрочные прогнозы
Принятие Крыма в РФ
Кризис на Украине
Россия vs США
Россия и Европа
/section
Прямую линию с президентом в этом году можно характеризовать как будничное мероприятие, особенно для зрителей, плотно погруженных в информационное пространство (а мало ли таких сегодня на фоне украинских событий?). Никаких неожиданных вопросов, минимум эмоциональных высказываний, никаких свойственных президенту шуток на грани политического фола и емких просторечных фраз, мгновенно уходящих в народ. Наконец, никаких новых рекордов – после достигнутых формальных «вершин» в прошлогодней прямой линии по количеству вопросов и общего времени конференции рано или поздно нужно было остановиться.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
С другой стороны, если вы привыкли сверять часы именно по таким диалогам президента с народом, лучшего способа понять ритм государственной политики не найти. Из 2,5 млн поступивших вопросов Владимир Путинответил на 85, посвятив больше половины эфира подробному изложению своей позиции по Украине и геополитическим раскладам, а в оставшееся время дал понять, что никакие внешние угрозы не отвлекают власть от решения насущных социальных проблем россиян.
Владимир Путин был спокоен, уверен в себе и проводимой государственной линии, в целом соответствовал образу лидера, который консолидировал нацию и пользуется огромной популярностью в народе. Вместе с тем президент последовательно исполнял роль психотерапевта, стараясь умиротворить и примирить самые разнообразные силы внутри и вовне: патриотов и либералов, оппозиционеров и государственников, сторонников федеральной и унитарной Украины, дружественно просигналил и европейцам, и американцам, потрафил и китайцам, и саудитам. В общем, ошиблись те, кто полагал, что президент четко детерминирует нынешнюю российскую ситуацию с точки зрения противостояния внутренних и внешних сил.
Об Украине
Взвешенные и дипломатичные формулировки Владимира Путина в отношении ситуации на Украине для многих оказались сюрпризом, особенно на фоне первых жертв на Юго-Востоке этой страны. Собственно, единственным эмоциональным выпадом всей конференции и стала реакция на действия Киева: «Совсем с ума сошли?! Танки, бронетранспортеры, пушки тянут! Против кого пушки-то тянут? Совсем обалдели, что ли?! Системы залпового огня, самолеты летают боевые, “Сушки” летают! Совсем сбрендили, что ли?!» Президент подчеркнул, что у него остается «право использовать вооруженные силы на Украине», но он надеется, что воспользоваться им все же не придется. А вот обвинение в присутствии российских военных на Украине – «чушь полная».
В остальном – спокойная уверенная позиция «на экспорт», которая, надо думать, эхом отзывалась в устах министра иностранных дел РФ Сергея Лаврована четырехсторонних переговорах в Женеве, проходивших одновременно с президентской прямой линией. Путин наверняка держал в уме возможность столь знаковым мероприятием пробиться сквозь «бетонную стену цензуры» (по выражению пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова) к уху западного зрителя, и агрессивная риторика была не к месту.
Владимир Путин подчеркнул, что Россия оказалась вынужденно втянута в украинский конфликт и никогда «не планировала аннексий и военных действий в Крыму», «все делалось с колес»: «Когда возникла ситуация с угрозами и притеснениями, когда народ Крыма начал говорить, что он стремится к самоопределению, тогда мы задумались, что нам делать. И именно тогда, а не пять, десять, двадцать лет назад было принято решение, чтобы поддержать крымчан». Президент до последнего ждал результатов референдума, и, когда получил убедительные результаты, «в этих условиях поступить иначе мы не могли». Владимир Путин признал, что «за спиной сил самообороны Крыма, конечно, встали наши военнослужащие, и действовали они очень корректно, но решительно и профессионально». Впрочем, активного участия российских военных в обеспечении безопасности на полуострове и раньше никто не отрицал, тем более что их количество соответствовало рамкам соглашения с Украиной по Черноморскому флоту.
Объяснил президент и геополитические опасения: «Были соображения такого порядка, что если мы ничего не сделаем, то они втащат в НАТО Украину, скажут: “Вас это не касается”, и натовские корабли окажутся в городе русской военно-морской славы – в Севастополе. Если туда зайдут войска НАТО – а они же там поставят ударные средства, – тогда для нас это имеет уже геополитическое значение: тогда Россия окажется практически выдавленной из Причерноморья. И это реальное выдавливание России из этого очень важного для нас региона мира, за который сколько косточек русских положено в течение всех предыдущих веков».
Что касается сегодняшних отношений с киевскими властями, Владимир Путин отметил: «В рамках межгосударственных отношений, уверен, мы найдем взаимопонимание», а если «россияне и украинцы любят и уважают друг друга», то они обязаны найти взаимопонимание. Вместе с тем Россия по-прежнему не считает киевских правителей легитимными, хотя и не отказывается от контактов с кем бы то ни было. Под вопросом и признание грядущих президентских выборов, поскольку избирательная гонка проходит «в абсолютно неприемлемых формах», а, «строго говоря, по Конституции Украины, если ее не поменять, новые президентские выборы при наличии юридически действующего президента Виктора Януковича проводить невозможно». Путин подчеркнул позицию, которая на сегодняшний день для России остается принципиальной: «Если на Украине хотят, чтобы выборы были легитимными, нужно изменить Конституцию, говорить о федерализме, децентрализации и т. д.».
Российский президент упомянул и ряд украинских политиков: представителей Востока «Царева и харьковского губернатора ( Михаила Добкина. – “Эксперт”) – в целом мы представляем, что это за люди», электорального лидера Петра Порошенко– «он производит у нас конфеты и карамель» и традиционно тепло – Юлию Тимошенко: «У нас в свое время с ней были достаточно добрые деловые отношения». К слову, на Украине гадают, чем вызван такой пассаж в отношении «оранжевой принцессы». С одной стороны, доброе отношение российского «ворога» способно убить и без того невысокий рейтинг «политика с косой», с другой – Путин явно дал понять, что готов понять и простить (а значит, продолжить партнерскую работу) ряд радикальных высказываний Тимошенко: «Она хоть и призывает там “расстреливать русских из атомного оружия”, я думаю, что это сделано, скорее всего, в ходе какого-то эмоционального срыва».
О геополитике
В контексте украинских событий президент достаточно много времени уделил геополитике, одновременно посылая флюиды миролюбия и бесстрашия по поводу санкций. «Мы сами всех задушим, что вы так боитесь? – отреагировал Путин на “удушающий” жест главы международного агентства “Россия сегодня” Дмитрия Киселева, характеризующий агрессивную политику НАТО. – Страха у нас нет – ни у меня нет, ни у кого не должно быть». Сигнал и рядовым гражданам, и национальным элитам.
В посылах президента западным партнерам неявно, но прослеживалась определенная дефиниция. Стараются «поссорить Россию и Украину, разделить, растащить единый, по сути, народ» так, как это «с Югославией сделали», – характеристика в большей степени политики Вашингтона, отповедь тем силам, которые «побаиваются нашей мощи, как один из наших государей говорил, нашей огромности». Вопрос шестилетней Альбиныо том, спасет ли Барак ОбамаПутина, если тот тонуть будет, вряд ли случайно попал на прямую линию. И хотя «личных отношений» у президентов не сложилось, хотелось бы надеяться на «порядочность и мужественность» американского лидера, отреагировал российский коллега.
«Мы все люди одной цивилизации. Да, у нас есть свои особенности, но глубинные ценности у нас одни» – это уже сигнал европейским партнерам, ведь «было бы прекрасно, чтобы Европа была от Лиссабона до Владивостока», иначе «если будем заниматься сепаратизмом, то мы все будем малозначимыми неинтересными игроками». И это несмотря на «другое звучание консервативных ценностей» в Европе, которое характеризуется «стремлением к повышению своего суверенитета», а также на то, что «блоковая система мира давно себя изжила».
Картина мира, по Путину, такова: если западные партнеры включают архаичный блоковый статус, активируют элемент противостояния, то «у этого единого полюса возникает иллюзия, что все можно решить только с помощью силы», в ином случае складывается силовой баланс и «появляется желание договариваться». «Доверие – ключевой вопрос на межличностном и межгосударственном уровне», – уверен российский президент, но пока что страны НАТО обманывают Россию, вопреки обещаниям расширяясь на восток, а генсек альянса и вовсе приходит на встречу с Путиным с диктофоном, а после выкладывает разговор в прессу.
Россия пока не собирается строить антизападные альянсы, подчеркнул президент, предпочитая реализовывать интересы внешней политики в двусторонних межгосударственных отношениях. Например, с Китаем, с которым мы «естественные соседи, а в этом смысле и в известной степени и естественные союзники»; кроме того, «у нас никогда не было таких доверительных отношений в военной сфере». Или с Саудовской Аравией: «Я с огромным уважением отношусь к хранителю двух мусульманских святынь королю Саудовской Аравии, он очень умный, взвешенный человек. И не думаю, что наши саудовские друзья пойдут на какие-то резкие изменения во вред себе и экономике России». Это пассаж из весьма подробного ответа на вопрос о санкциях в отношении российского нефтегазового сектора. По мнению Владимира Путина, реальных возможностей усилить давление на мировые цены на энергоносители у Запада нет. Иных же санкций, по всей видимости, России бояться пока не стоит. О них в прямой линии ни слова.
О внутренней политике
Жесткое отстаивание национальных интересов не должно приводить к «шельмованию людей», придерживающихся отличной от государственной трактовки событий в Крыму и на Украине, отметил президент. Обеспокоенность властей перегибами в дискуссиях по этому вопросу внутри российского общества обозначилась в составе персон, приглашенных на прямую линию. Константин Ремчуков, Ирина Прохорова, Ирина Хакамада, Андрей Норкин– условно оппозиционные, либеральные деятели – в режиме свободной дискуссии поделились с президентом опасениями в связи с «идеологическими гонениями», преследованием деятелей культуры по политическим мотивам, отказом людям, придерживающимся иных точек зрения, «в звании патриота».
Владимир Путин признался, что не чувствует «особого изменения ситуации, особого накала даже в связи с событиями в Крыму и Севастополе»: «Есть борьба мотивов, борьба точек зрения, но за это не хватают и не упекают в лагеря, как было в тридцать седьмом году. Люди, которые высказывают свою точку зрения, они, слава богу, живы, здоровы, занимаются своей профессиональной деятельностью». При этом «то, что они встречают отпор, то, что они встречают другую позицию и неприятие их собственной позиции, – вы знаете, у нас часть интеллигенции не привыкла просто к этому. Некоторые люди считают, что то, что они говорят, – это истина в последней инстанции и по-другому быть не может, и, когда они что-то видят в ответ и слышат в ответ, это вызывает такую бурную эмоциональную реакцию», – констатировал президент. Более того, «некоторые желают поражения своей стране», в чем Путин рассмотрел некую историческую преемственность: «Большевики, как известно, в ходе Первой мировой войны тоже призывали к поражению своего правительства, своей страны – ну довели до революции».
