Текст книги "Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2 (СИ)"

Автор книги: Стас Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8

Мы расселись по местам. И сразу же возникла заминка, да оно и понятно почему – несмотря на то, что ставки были заявлены вначале, играть нам все равно предстояло на деньги, ибо покер без денег не покер. У мротов их было дохренища. У отца, Харви и Томаша тоже в карманах позвякивали золотые. А вот у меня не имелось ни гроша, и на кон ставить, кроме собственных штанов, мне было нечего.

И в итоге, когда стали собирать банк, мне пришлось пережить несколько минут позора, когда отец при всех отсыпал мне из своего кошелька горсть монет. Я в очередной раз мысленно сделал себе пометку на память, даже не пометку, а целую зарубку, что надо найти способ подзаработать и избавиться от этой постыдной зависимости от отца. Разобравшись с монетами мы, наконец-то, смогли сделать ставки.

Мрот, который вел переговоры – про себя я окрестил его плешивым из-за лысеющего затылка, – неспешно перетасовал колоду. И хотел было уже раздать, но я требовательно протянул руку.

– Дай-ка, я тоже помешаю.

Мрот с усмешкой протянул мне карты, мол, что ты шкет можешь в этом смыслить. Я взял колоду и внимательно осмотрел карты, кое-что я в этом все-таки смыслил. Как я и предполагал, колода оказалась крапленая, причём метки были сделаны настолько внаглую, что не опознать их, мог только ленивый, ну, или слепой.

– Не-е, шпана, так не пойдет, – заявил я, кидая мротам их колоду. – Карты у вас крапленые, в такие игры мы играть не договаривались.

– А чё сразу крапленые⁈ – делано возмутился молодой мрот, подскакивая на стуле.

Плешивый сделал ему знак, чтобы не возникал и тот, сразу приуныв, уселся на место.

– Я уже прикинул – мне хватит времени убить тебя, плешивый, до того, как ты моргнешь, – с тихой угрозой сказал я. – Так что, мы будем играть в карты или в смерть?

Плешивый сделал знак двум своим подручным – очевидно деревенским простакам. Те забрали крапленую колоду и дали ему другую.

– Играем в карты, сокол, – резко меня зауважав, почтительно ответил плешивый и протянул мне новую колоду. – Здесь все чисто, можешь проверить.

Я проверил карты. Меток на них не было, колода, действительно оказалась чистой. Уже до игры счёт был в мою пользу, и я решил, для усиления эффекта, продемонстрировать пару выкрутасов, которым меня научили шулеры, когда я работал в полиции. Ловко жонглируя картами, я не просто выёживался, а действовал спецом на устрашение. Задумка удалась с блеском, хлебала у мротов стали медленно вытягиваться. Они уставились на меня, точно я показал им, превращение воды в вино и хождение по воде, на фоне их умения делать только из кислорода углекислый газ, да превращать пищу в говно.

Даже Томаш удивленно присвистнул. Отец с Харви одобрительно хмыкнули.

– Покажи еще? –восторженно попросил самый молодой из мротов, видимо, в надежде освоить приёмчики.

– Не до фокусов, – отрезал я и раздал карты.

Расклад мне выпал средний. Ну, это и неплохо, сразу шикарный расклад держать тоже задачка непростая. Я самодовольно улыбнулся, демонстрируя на публику, что картами доволен.

Украдкой глянув на плешивого, я увидел, что он быстро почесал за ухом. Ох, уж эти почесывания, для опытного игрока это верный знак, что соперник взволнован, хотя это может быть и имитацией этих знаков. Тут, как с женщиной, важно точно уловить и подстроиться под нужный темпоритм, а иначе не видать тебе райских кущ.

Я взял карту. Повезло – у моего короля появился приятель.

Посмотрел на своих сотоварищей – ну блин, краше в гроб кладут, – блеф явно был не их коньком. На рожах бегущая строка: «мы все умрём!». Да, каши с ними не сваришь, тут можно надеяться только на себя.

Я нагло повысил ставку. Мроты в ответ тоже не поскупились.

Сверху мне на карту упала капля крови. Я поднял голову. Встретился глазами со взглядом жены трактирщика, полным муки. Её простенькое платье было изодрано, так что наружу торчала одна дряблая титька, лицо разбито… Руки у женщины были плотно прижаты к телу стенками клетки, так что она даже не могла попытаться остановить кровотечение. Скорее всего, прежде чем посадить женщину в клетку, её изнасиловали

Я, внешне спокойно, опустил взгляд в карты, не выдавая своего гнева. Насильники для меня не люди, я терпеть не мог таких тварей.

Моя усталость сейчас работала скорее в плюс, так как эмоции притупились, и я в какой-то мере мог держать их в узде. Поэтому даже ответственность за жизни вверенных мне людей так сильно не давила на меня.

Вскоре из игры выбыли Томаш с Харви и один из мротов. Отец держался, но монет у него, как и у меня, почти не оставалось.

Выбывший мрот, достал из кармана мешочек и трубочку, высыпал щепотку содержимого черного порошка на стол и ширнулся специей. Я с неприязнью ожидал, что он тут же станет мертвяком и начнет чревовещать какую-нибудь жуткую муть. Но глаза его почернели лишь на несколько мгновений. После чего лицо сделалось глупым-преглупым, он откинулся на спинку и заулыбался чему-то своему. Зрелище не из приятных.

– В чем прикол? – спросил я плешивого, за разговором, продолжая внимательно следить за игрой – с этих выродков станется, припрятать карту в рукаве. – Вы ведь знаете, что с вами будет от специи.

– Это с дуракими бывает, кто меры не знает и ширяется каждых три часа. А мы знаем меру, да Буза? – с нажимом сказал обдолбаному мроту плешивый, явно не одобряя принятую им сейчас дозу. – Поэтому мы получаем только кайф, без последствий.

Как знакомы были мне эти рассуждения наркоманов, про то, что они-то не наркоманы, а просто так, ради интереса балуются.

– И в чем кайф? – спросил я

– Ну, попробуй, коль интересно, иль слабо? – подначивая меня, ответил мрот, пытаясь сбросить карту.

– За дурака меня держишь? – я насмешливо поднял бровь, выражая полное презрение к его предложению, да и к его поведению. – Карта упала.

Как я и думал, без попытки мухлежа не обошлось. Мрот, видимо, понял, что отпираться бесполезно и просто поднял карту. Понял он и то, что на «слабо» я не поведусь.

– А на тебя, смотрю, где сядешь, там вокзал, сокол, – поджал тонкие губы плешивый – Это на оргазм похоже, только на очень длительный, таких ни с одной девкой не бывает. Вард объяснял, что люди всю жизнь живут в страхе перед смертью, а специя этот страх лечит.

– Действительно, – пробормотал я. – Чего бояться того, что уже случилось.

В этой партии мне опять свезло – пришла недурная карта. Что и говорить, играть чистой колодой намного приятнее, чем крапленой.

В финале осталось два мрота и я. Напряжение нарастало, как и ставки. Плешивый пошёл ва банк – взял и бросил на стол все золото, которое у него имелось. А имелось у него немало.

– Чем ответишь, сокол? – облизывая губы, поинтересовался он.

Ответ у меня имелся. Комбинацию в итоге я собрал очень даже недурную – пара и тройка, в итоге, получался фулл хаус. Но все же, этот вариант был не беспроигрышным, а мне нужна была уверенность в победе.

Я молча отложил карты. Встал и начал раздеваться. Вещь за вещью. В оконцовке я снял трусы и положил стопку своих вещей на кон. Остался я, в чем мать родила. Потом материализовав перчатку, положил на стол и её.

– Вам есть чем ответить? – невозмутимо поинтересовался я.

Еще один мрот выбыл за неимением монет. В игре остались только мы двое – я и плешивый. Он кинул на кон какое-то мудреное колечко и свою золотую цепь.

Тогда мне больше не осталось ничего, кроме материализации меча. Я легко воткнул его в центр стола. Плешивый вздрогнул.

– Э-э-э, парень, – попытался осадить меня мрот, – так не пойдет, меч избранного не подчинится никому кроме самого избранного.

– Если ты выиграл его в честной схватке, то подчинится, мрот, – без тени сомнения сказал я, хотя сам был в этом не уверен и чувствовал, что меч моим поступком не очень-то и доволен.

– Что ж, значит, у меня будет меч избранного, – усмехнулся плешивый и раскрыл свои карты.

У плешивого был тоже Фулл Хаус.

Я раскрыл свою комбинацию.

Губы у меня медленно расплылись в улыбочке, так как моя тройка состояла из королей, а его из дам. А значит, мой Фулл Хаус был выигрышней. Я победил, теперь осталось отстоять своё право на победу.

– Значит, меч останется при мне, как и все остальное, – не выдавая своего волнения, усмехнулся я.

Я встал и материализовывал перчатку и меч себе в руки. Демонстрируя готовность в любой момент отсечь мротам их хитрожопые бошки.

– Значит, так и будет, сокол, – ответил плешивый, глаза у него забегали, он, очевидно, не рассчитывал на такой поворот. – Мы своё слово держим, посмотрим, сокол, как держишь своё ты.

Он осторожно встал и протянул мне пружину, которой контролировал сжатие клеток. Я взял эту штуку и первым делом расширил, давая пространство пленникам.

– Сначала мы освободим трактирщика с женой, – объяснил я, боясь, что здесь может таиться какой-то подвох, – и убедимся, что они в безопасности, а потом вы сможете уйти через чёрный ход.

В этот момент дверь трактира открылась и на пороге появилась взволнованная Лейла. Первое, что ей попалось на глаза, был голый я, собственной персоной, в одной латной перчатке и с мечом в руке. Девчонка, впечатлившись моими достоинствами, сделалась пунцовой и пулей вылетела прочь.

Мроты задрав морды загоготали. Они уже скучковались и ждали момента, когда я позволю им уйти. Плешивый украдкой попытался под шумок слямзить кольцо – бывшее своё, а теперь уже моё, и пару монет с банка. Но я пресёк его попытку, пригвоздив его к месту взглядом с добавлением энергии силы.

– Жадный ты соколенок, – с обидой упрекнул плешивый, убрав руки от моей добычи, – это кольцо наследство моё, единственная память от бабки.

– Ты сам распорядился своим добром, – пожал я плечами, не чувствуя и тени вины и, размышляя о своём.

После ухода Лейлы стало тревожно. Интересно, зачем она приходила, как бы там чего не случилось у них. Да и плохо, что мы теперь разделены, ведь мроты могут попробовать захватить экипаж с Кирой, а там только Фил.

Отец с Харви были заняты освобождением из клеток пленников.

– Томаш, сходи, приведи остальных, – тихо попросил я.

Томаш кивнул и вышел. С горем пополам отцу с Харви удалось освободить семейную чету из клеток. Женщина сразу начала оправлять свое платье и прикрывать наготу. А трактирщик бросился, сжимая кулаки, на мротов, отец с Харви едва поспели его остановить.

Я очень хорошо понимал трактирщика. Мне и самому хотелось растереть этих гадов в порошок. Они могли сотворить ещё не одно подлое дело, похоже, насиловать и убивать женщин им нравилось.

– Ты обещал, сокол, – хрипло окликнул меня плешивый.

Да, я обещал, а карточные обещания – следует исполнять, это дело чести. И хрен бы был с этой честью, да нельзя здесь было честью поступиться. Утешало только одно, что эти мроты сами себя наказывали специей и вскоре, сами убьют себя таким образом.

– Можете идти, – махнул я рукой. – Но если еще раз попадетесь мне на пути, вам не жить!

Мротов не пришлось просить дважды, они поняли всё с первого раза и быстренько освободили помещение.

– Зря ты их отпустил, сокол, – горестно покачал головой трактирщик.

Мроты ушли. Но тут же зазвенел колокольчик и в трактир влетели целые и невредимые девицы вместе с Томашем и Филом.

Дочь трактирщика кинулась к родителям и, разумеется, случилась трогательная сцена с обнимашками. А закончилась сцена тем, что трактирщик с женой, плача поблагодарили нас.

А у меня сил не хватало даже просто порадоваться сделанному доброму делу. Я тяжело осел на стул. Все плыло, как будто меня раскручивали на карусели. Уши закладывало. Я пытался справиться с этим, но не удержал сознание и канул в небытиё.

Я пробыл в отрубе около часа. В чувства меня привели уже опробованной методикой Фила – вылили ушат холодной воды. Я взревел и чуть не открутил Филу голову.

– Вашу ж мать! – ругался я. – Что ж вы творите⁈

Но вызвал я своей руганью только хихиканье Лейлы и фрейлины Стеллы. Фил, молча, дал мне полотенце. Я сообразил, что все еще голый. Вытерся и не спеша оделся.

Как-то вдруг навалилсь жажда и голод. Я выпил графин воды. И с чугунной головой стал есть копченный окорок.

– Какой у тебя план действий? – хмуро спросил Фил.

Я понимал его, парень места себе не находит из-за сестры, а тут еще я отключился. Однако плана четкого у меня не было.

– Через полчасика двинемся в путь, – медленно изрек я, понимая, что без плана нам никуда и пытаясь придумывать план на ходу. – А потом пойдем в храм Триликого и покажем Киру сэру Лоренсу, пусть он расскажет нам, что это за обряд такой и с чем его едят. Я немного приду в себя, Фил, и попытаюсь вытащить из Киры специю. Как только мы поможем Кире, мы…

– Хорошо, – перебил меня Фил, потирая отросшую рыжую щетину.

Кажется, Фил мой план одобрил, по крайней мере, интересовавшую его часть про Киру. А вот про Томаша, я бы так не сказал. Он вскочил и заходил взад-вперёд. И это мельтешение порядком раздражало.

– А как же Стелла, Эрик? – помельтешив немного, зло спросил Томаш, – про неё ты вообще уже забыл, да? Она в твои планы не вписывается?

– Я не забыл про Стеллу, – тихо ответил я. – Как только мы поможем Кире, мы будем придумывать способ вызволить Стеллу.

– Знаешь, Эрик, я всё думаю про некоторые вещи. Сопоставляю и у меня выходит какая-то лажа.

– Какие вещи? – вынужденно поинтресовался я.

Мне надо было поесть, голод терзал меня так сильно, что я ни о чем другом думать просто не мог. Выяснять отношения с Томашем мне сейчас хотелось меньше всего. Однако, у парня был совершенно иной настрой.

Но и есть, когда вокруг столько волнений я счёл неудобным. Перекусив немного, я подошел к столу, где по-прежнему лежал выигранный мной банк. Стал раскладывать монетки по кошелькам.

– Почему, скажем, безымянная сестра назвала Стеллу твоей любовницей?

– Этого я не могу знать, – соврал я.

Нет, я не потому соврал, что боялся реакции Томаша на нашу со Стеллой связь. Просто мужик не должен трепаться всем о своих любовных победах. Я не хотел наводить тень на честь Стеллы. Это было бы несправедливо по отношению к тому доверию, которое оказала мне девушка.

– Хорошо, пусть так, – не стал опровергать мои слова Томаш. – Вот еще одна вещь, которая не дает мне покоя. Зачем Роджеру понадобилось вдруг похищать Стеллу. Еще и этот странный жест, про который рассказала фрейлины. Он сразу стал трогать ей живот, будто считая, что она беременна… С чего он это взял?

Этот вопрос был еще более неудобен, чем прошлый. И на этот вопрос мне предстояло ответить честно, а это было очень нелегко, потому что я знал – выяснив причину, Томаш мне моего поступка не простит.

– Да, Роджер считал, что Стелла беременна, потому что я решил заинтересовать его этой новостью и пустил данный слух. К сожалению, я не предусмотрел того, что, вылечив тебя, так надолго слягу и не смогу ей помочь.

Я не мог поднять на Томаша глаза, поэтому продолжал складировать своё богатство по мешочкам. Итого – у меня вышло пять туго набитых золотом и серебром кошельков. Добыча приличная и, несмотря на складывающие обстоятельства, деньги все же меня порадовали.

– Я потерял отца из-за тебя и могу потерять еще и сестру! Знал, что тебе нельзя доверять, вырожденец паршивый! – с презрением процедил Томаш. – Отныне, мы с тобой смертельные враги.

С этими словами Томаш сел и опустил голову на руки. Я ничего ему не сказал, чувствовал правоту парня, я и сам захлебывался в чувстве вины. Но что сделано, то сделано, того уже не вернешь.

Подумал только, что зря мы не проверили то место, где служительницы смерти устроили засаду отряду Крайкосов. Надо было хоть тело его отца попытаться отыскать. Да вот только сил на это тогда просто не было.

Я покрутил в руках цепь плешивого мрота и ничего в ней интересного не нашел. А вот колечко – другое дело, от него фонило какой-то силушкой, причем с хитрецой. Я не решился его пока надевать, спрятал в карман.

Вышел трактирщик с подносом еды.

– Чем богаты, друзья, – расставляя еду на столе, приговаривал он.

Я дал ему горсточку золотых и серебряных монеток. Он попытался отказаться, но я настоял, упирая на то, что его семье сейчас требуются деньги. Трактирщик рассыпался в благодарностях.

Терпеть голод у меня не оставалось сил и я, взяв с подноса окорок, жадно набросился на еду. Остальные едва притронувшись к снеди, сидели молча и, кажется, дремали с открытыми глазами. Все были измотаны донельзя.

Вот бы еще поспать нормально, мечтал я. Хотя бы часик отдохнуть. Лечь в теплую постельку, укрыться одеялом… И понемногу, я настолько разомлел от своих мечт, что задремал, сидя за столом.

Но дрёма, тут же слетела с меня, из-за истеричного звона колокольчика.

В зал ворвался сквозняк, а с ним, с грохотом ввалился в трактир здоровенный мужик в облегченных доспехах. Он был весь перепачканкровью смешанной с грязью и утыкан стрелами, словно ёж.

Мужик уставился на нас остекленевшими глазами, явно уже не различая, кто перед ним.

– Помогите, – попросил он, и рухнул навзничь.

Глава 9

Фрейлина Стеллы оглушительно завизжала. Сидящая рядом с ней Лейла, недолго думая, плеснула ей в лицо содержимое своего бокала.

– Еще раз завизжишь, я тебя ударю, – пригрозила Лейла.

С подбородка фрейлины стекали капли красного вина. Она ошалело смотрела, как Лейла невозмутимо продолжает ковырять вилкой салат в тарелке.

– Бесчувственная! – со слезами в голосе упрекнула Лейлу фрейлина. Кукольное личико её скривилось, и она горько разрыдалась в платок.

Я не выношу женских слёз, поэтому поспешил переключить внимание на истыканного стрелами мужика, который этого самого внимания явно заслуживал больше.

– Отец⁈ – опомнившись от шока, выдохнул Томаш и опрометью кинулся к герцогу.

Я находился ближе, поэтому, опередив Томаша, уже склонился над телом Крайкоса и прощупывал ему пульс.

– Не трогай его! – отпихнул меня подоспевший Томаш.

– Ты уверен? – стараясь сохранять спокойствие, спросил я. – Если твоего старика сейчас не подлечить, то с минуту на минуты он двинет кони.

– Так лечи! – зарычал Томаш, хватая меня за грудки.

Я легко сбросил его руки.

– Стрелы, – пояснил я. – Надо вытащить. Но от этого твоему отцу станет хуже. Я не знаю, смогу ли удержать в нём жизнь.

Дело заключалось в том, что спина его светлости была утыкана стрелами, я насчитал шесть стрел

– Эрик, спаси его, ради всех ликов Триликого! – взмолился Томаш.

– Я постараюсь, – пообещал я. – Я сейчас нащупаю нить его жизни, а тебе нужно будет с помощью силы разом выдернуть все стрелы. Готов?

Томаш кивнул. Я сосредоточился, линия была тоненькой, жизнь едва теплилась в Крайкосе. Я потихоньку влил в него своей энергии, заставляя продолжать его сердце биться.

– Давай, – напряженно скомандовал я.

Томаш махнул рукой, и стрелы с чавканьем вышли из тела Крайкоса. Сила была такой, что стрелы отлетели к самой стене и, ударившись об неё, разбились в щепки, беспомощно осыпавшись на пол, вместе с ошмётками плоти, вырванной из спины герцога.

Я увидел последний выдох, с которым тело Крайкоса покинула его душа – светящееся золотом облачко, здесь её называли хармой.

Однако я не дал ей отлететь и вместе со вздохом вогнал обратно в тело. Это стоило мне чудовищных усилий. Из носа брызнула кровь, в висках застучало. Мир размылся.

Я, не обращая внимания на собственное состояние, продолжал латать герцога, останавливая ему кровь, ценой потери своей.

Откуда не возьмись потянуло ледяным ветром. И вдобавок меня что-то тюкнуло по голове. Мне стало обидно, я повернулся к Томашу, думая, что это он меня сзади чем-то приложил – хотел сказать ему пару ласковых, но не успел, мир скомкался и потух.

Я куда-то переместился. Длинный-длинный коридор уходил во тьму.

Из темноты ко мне, извиваясь всем телом, выползла огромная, изумрудная змея, чешуя её переливалась в свете огней, словно усыпанная алмазной крошкой. Она стала окручивать моё тело холодными кольцами своей змеиной плоти, виток за витком, сковывая меня по рукам и ногам. Её голова приблизилась к моей. Она угрожающе зашипела, раскрыла капюшон, раскачиваясь у меня перед глазами с высунутым раздвоенным языком. Я ждал укуса, но его не последовало.

Послышался размеренный цокот каблучков, и я увидел незнакомую женщину. Она двигалась плавно, грациозно, словно была продолжением змеи. Обута женщина была в золотые босоножки на высоченных шпильках, сантиметров двадцать не меньше, но это не мешало ей ступать своими стройными ножками, которые, казалось, растут от самых ушей, по-кошачьи мягко, крест-накрест, будто она шла по подиуму. Черные волосы густо вились до самого пола. Её стройное гибкое тело прикрывала лишь чешуя в области красивой груди, да пояс позвякивал на бедрах какими-то чудными каменьями.

Это была неземная женщина, неземная красота. Холодная и прекрасная, словно снежная королева – такая же жестокая, коварная, манящая. Глаза её горели точно изумруды. Они гипнотизировали, и наверняка заставляли повиноваться любого мужчину, заставляли чувствовать себя каким-то жалким придатком рядом с ней – богиней.

– Мальчишка, – прошипела она, – как ты посмел забрать то, что принадлежит мне! Ты дерзнул взять моё, трижды смертный!

Передо мной, во плоти, предстояла богиня смерти Амадей. Она была в ярости из-за того, что я спас Крайкоса. И, судя по всему, спасение матери Лейлы – Аделаиды, как и спасение Томаша, она мне тоже не простила, вот и вызвала меня эта стерва на ковер. Ну, что ж, покувыркаемся.

– За его жизнь, я возьму твою, соколёнок. Я посажу тебя на цепь, ты станешь моей любимой игрушкой.

Змея, наконец-то, успокоилась и положила холодную голову ко мне на плечо. Амадей, подошла очень близко и провела кончиками ледяных пальцев по моей щеке, но, не удовлетворившись этим, лизнула меня, словно пробуя на вкус. Её своеобразная ласка отозвалось в паху каким-то извращенным желанием, а душа съежилась, заныла.

Амадей упивалась своей женской властью. Она с усмешкой провела рукой по моему набухшему члену, похожему на ракету перед стартом. Теперь я понял, что значит взять мужика за яйца. Это мгновенно выбесило меня – чтоб какая-то стерва мной помыкала, как каким-то сраным подъюбочником, да никогда!

Я усилием воли подавил в себе желание. Почувствовал тепло крыльев внутри, их силу, их мощь.

– Сокол есть на завтрак змей, – сдавленно произнес я и, распахнув крылья, выпорхнул на свободу, обратившись в сокола.

Змея, лишившись опоры моего тела, шлепнулась вниз бесполезным мотком веревки.

– Ах-ты наглый щенок! – раздраженно зашипела Амадей. – Ты подчинишься мне!

В руках у богини появилась плеть.

Амадей выбросила руку вперёд, плётка развернулась, сделавшись гибким продолжением её руки. Раздался щелчок, плеть со свистом рассекла воздух, описала зрелищную огненную петлю. Мне чудом удалось увернуться. Огненный бич прошел в миллиметре от головы.

Но еще один щелчок и кровавая вспышка все-таки ужалила мне крыло. Я, потеряв способность летать, мешком с костями, тюкнулся на пол.

Амадей подошла ко мне, и тонкая, острая шпилька её босоножек коснулась меня пониже живота. Прикосновение обожгло. Человек во мне вновь возбудился. Захотел встать на колени, раздвинуть занавес камней на её поясе и уткнуться в тепло шелковистых волос между её ног. И для полного счастья провести языком по её нежному естеству, ощутить на губах кисловатый вкус её желания.

Но нечто во мне продолжало противиться – роль подкаблучника меня по-прежнему, мягко говоря, не устраивала. Я изогнулся и, что есть силы, клюнул богиню в ногу.

Амадей, не ожидавшая от меня такой наглости, взвизгнула и отшатнулась, едва не упав со мной рядом. Я же, собрав силёнки в кулак, поднялся на лапы. Взлететь не получалось, но лучше умереть стоя, чем на коленях.

– Я покараю тебя за это! – мрачно пообещала Амадей. – Ты будешь страдать!

Она вновь приготовилась хренакнуть меня плетью. Я тоже приготовился, но не страдать, а из последних сил дать отпор этой ведьме. Пусть знает наших, за коленку да укушу. И так просто не сдамся.

– Он не твой, сестра! – раздался надо мной мелодичный голос. – У тебя нет власти над его хармой!

Я не мог разглядеть говорившую, так как она стояла сзади меня и для этого мне пришлось бы повернуться спиной к Амадей, а этого я себе позволить не мог. Но я почувствовал, что эта Аве – богиня жизни, моя покровительница. И душа возликовала.

– Это пока не мой, – зло прошипела Амадей. – Я возьму его себе, сестричка, дай срок!

С этими словами Амадей растаяла черной дымкой вместе со свое змеюкой и плетью.

– Береги себя, сокол, – прозвенел колокольчиком голос Аве. – У тебя опасные враги!

Она дотронулась до меня, тело мое окутало тепло, оно защекоталось внутри пузырьками счастья и радости. Крыло зажило, окрепло. Во мне закипела энергия и жизнь.

– Лети, сокол, – вдохнув в меня свежие силы, прошептала Аве.

Я взлетел, глянул на свою покровительницу, но она уже растаяла в дымке золотого света. Этот свет развеял тьму, он затопил собой все, и я вернулся в жизнь.

Очнулся я в трактире. Я все еще сидел скрюченный над телом Крайкоса. Оказывается, моё приключение в загробном мире длилось не так уж и долго.

Я поднял глаза, вокруг нас с Крайкосом стояли Томаш, Фил, отец, Харви, Лейла, фрейлина Стеллы. Они, закрыв глаза, нараспев читали молитвы богине Аве. Так вот, кто помог мне не стать подъюбником Амадей, призвав в помощь богиню жизни.

– Спасибо, – осипшим голосом, поблагодарил я друзей.

Увидев, что я очнулся, молитвы стихли.

– Ты потерял сознание, мы все почувствовали, что с холодом в трактир вошло что-то недоброе, – тихо сказал отец. – Подумали, что может быть, Аве смилуется и поможет нам.

– Правильно подумали, – похвалил я, – она помогла.

Радовало, что я вернулся с того света не опустошённым, а заряженным энергией и силой, которые мне щедро влила богиня жизни. Я мысленно поблагодарил её за этот своевременный дар.

Я заново оценил состояние Крайкоса. Перед тем как отключиться, я сделал совсем немного, затянул самую страшную из шести ран и замедлил кровь. Состояние герцога всё ещё было очень тяжёлым, и он мог расстаться с жизнью в любую минуту.

Я вновь приступил к лечению. Медленно вливая в герцога энергию, латая одну за другой его раны. При этом я прислушивался к себе, чтобы не истратить свои силы опять до бессознательного состояния. Когда я вычерпал себя наполовину, я вновь оценил состояние герцога.

Осталось две неглубокие раны, последствия большой кровопотери и организм, в целом измождённый. Ещё бы, герцог, будучи раненным, проделал пешком такое большое расстояние до трактира. Я слегка прикрыл ему раны и добавил еще немного энергии, чтобы организм боролся. На этом я остановился понимая, что Крайкос, сможет со временем восстановиться сам.

– Все, – выдохнул я, поднимаясь. – Жизни герцога больше ничего не угрожает.

– Но он все еще без сознания! – возмутился Томаш. – Ты не излечил его до конца!

Я понимал упрек Томаша, все же я был виноват в том, что его отец едва не умер. Но я должен был сейчас действовать головой, а не сердцем.

– Лучше он, чем я, – возразил я. – Герцог скоро будет как новенький. Я не могу себе позволить такую роскошь, как опять лишиться зрения и проваляться пару дней в постели. Томаш, нам нужно спасти Киру и твою сестру. Для этого мне понадобятся силы.

Томаш виновато опустил голову, устало потер виски и кивнул.

– Твоя правда, Эрик, – согласился он. – Отец точно поправиться?

– Я хорошо его подлатал. Ему осталось-то восстановить силы после потери крови. Это займет недельку от силы две. Если что, можно будет обратиться еще к сэру Артуру, он даст зелье.

Томаш снова кивнул, удовлетворившись моим ответом.

Покончив с одним делом, я, проясненным разумом понял, что Киру надо срочно везти к сэру Лоренсу, выяснить, что с ней сотворили и как ей помочь. А потом уже заняться поисками Стеллы.

– Тогда, берём Киру и его светлость в охапку и поехали скорее уже в замок, – решительно скомандовал я.

– Вот только Киры здесь нет, – спокойно заметила Лейла, глядя в ту сторону, где еще совсем недавно сидела Кира.

Мы все уставились туда же. Киры действительно и след простыл. У меня мелькнула глупая надежда, что, может быть девчонка просто в туалет отошла. Потом надежду сменила паника. А если Киру похитили мроты, дождавшись удобного момента, когда мы все отвлеклись? Но тут же вспомнились слова плешивого, что тринадцать дней Кира сама будет всеми правдами и неправдами стремиться к своему жениху. А в женихах у неё, как известно, ворон!

Стало досадно, что я не предусмотрел этот вариант развития событий заранее. Слишком много всего мне приходилось держать в голове.

– Проклятье! – ругнулся я и бросился на выход.

Остальные последовали за мной и мы всей гурьбой выскочили из трактира. Одна лошадь, самая резвая кобылка, облюбованная Лейлой, исчезла. Следы, чётко отпечатавшиеся на мокрой земле, вели в сторону замка.

– Она сбежала! – взвыл не своим голосом Фил. – Почему⁈ Как она могла⁈

Я в двух словах пояснил ему то, что мы узнали от плешивого. Мы спешно погрузили герцога Крайкоса в экипаж. Быстро распрощались с семьей трактирщика.

Я на этот раз тоже прыгнул в экипаж, чтобы помочь Лейле управляться с ним, ну и потому что скакать на коне быстро я не умел, впрочем, и медленно тоже.

Мы отправились вдогонку, на пару с Лейлой что есть мочи вдавив газ. Отдохнувший экипаж, взвыл и резво помчался по дороге.

Отец, Харви и Томаш поскакали на лошадях следом, но не поспевая за быстрым экипажем понемногу стали отставать.

Вскоре, впереди замаячила знакомая мантия Киры. Угнанная ею лошадь бешеным галопам мчалась по дороге. Почувствовав погоню, Кира пришпорила кобылу. Лошадь дико заржала и проявила невероятную прыть, в отчаянной попытке оторваться от нас.

Все же мы настигли Киру и, обогнав, преградили ей дорогу. Лошадь снова дико заржала, взвилась на дыбы и, скинув всадницу, ускакала прочь.

Кира подскочила и тоже кинулась наутек. Но Фил догнал и схватил её. Она кусаясь и царапаясь, дикой кошкой забилась в его руках, пытаясь вырваться. А потом вдруг, как по щелчку, опять затихла, сделавшись вновь ко всему безучастной.

Мы посадили её в экипаж и, дождавшись отца, Харви и Томаша, поехали в храм Триликого к сэру Лоренсу.

Сэра Лоренса мы застали в библиотеки храма за чтением свитков. При виде нашей разношерстой компании, потрепанной долгой и непростой дорогой, он удивленно приподнял брови.

– Ну-с, что случилось? – с любопытством поинтересовался он, по-птичьи склонив голову вбок.

Я, в целом, доверял этому лорду, поэтому вышел вперед и выложил ему все на чистоту.

По мере моего рассказа, лицо у сэра Лоренса вытягивалось все сильнее. Очки сначала скатились на самый кончик носа, а потом и вовсе упали на свитки. Он заметно разволновался.

– Не может этого быть! – под конец выдохнул он.