Текст книги "Принцип четности"

Автор книги: Станислав Гимадеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Потому что тогда у вас были заказы, – сказал Барков. – А сейчас нет. Колесо фортуны. Рулетка, братец.

– А сейчас нет! – выпалил Михалыч. – И поэтому, гадство такое, мы стали недочеловеками, да? Поэтому, что ли, нас можно мешать с говном? Раньше мы все были хорошие и несчастные… Теперь, значит, мы нахлебники!.. Ведем, видишь ли, паразитический образ жизни!

– Ну, ну, – Барков похлопал его по плечу, – Не распаляйся, Михалыч. Ты же знаешь, что таковы здесь люди.

– Людишки! – фыркнул Михалыч мрачно. – Да они везде такие… Только здесь они, как под микроскопом. Фу!

– Я же говорю – пессимист, – сказал Барков Сергею. – Хотя он и прав: им сейчас очень несладко.

– Воровать пойду! – вдруг обиженно пробурчал Михалыч. – Грабить. Раз мои мозги уже никому не нужны, то вот… Вынуждают, гадство такое…

– Ба! Да это ты, Михалыч, давеча женщину в подъезде обчистил? – усмехнулся Барков, подмигнув Сергею. – А то вся резервация шумит и гадает… Полиция с ног сбилась.

– Чего?! – чуть не взревел Михалыч. – Ты что несешь-то? Сдурел, что ли?!

Барков захохотал, хлопая ладонями по столу. Михалыч замахал на него руками, затем склонил голову и стал обиженно бубнить себе под нос что-то невнятное. Барков присел на стул возле Сергея.

– Сегодня у тебя вид не такой потерянный, как вчера, – заметил он. Значит, дело идет на поправку. Все будет хорошо, Серега. Через недельку на тебя перестанут коситься. И ты тоже привыкнешь. И все.

– Что – все? – спросил Сергей, невесело усмехнувшись. – Что – все-то?

– Да все. Послушай, тезка, – заговорил Барков поучительно. – Вот тебе мой совет. Отнесись ко всему философски. Измени свой взгляд на жизнь. Я тебе это по собственному опыту советую.

– Извлеки пользу из неприятности, – кивнул головой Сергей. – Найди прекрасное в ужасном… Да?

– Если хочешь, то да, – согласился Барков. – Я не спорю – это очень трудно. Но у тебя получится, это точно. А там глядишь, может ты и не захочешь никуда из резервации дергаться. Как, например, я.

– Ну уж нет, – отрезал Сергей. – Только не это.

– Ну, ну, – сказал Барков, похлопав его по плечу, – Не торопись с выводами, братец. Время подумать у тебя еще будет.

– А тебе, стало быть, здесь нравится? – спросил Сергей.

– Меня здесь все устраивает. Абсолютно… Пойми ты, – заговорил Барков уверенно, – Ничего не происходит просто так. Если ты попал сюда – значит, это кому-то было нужно! Все предрешено, и тебе дано в виде испытания. Вот в таком вот разрезе.

Он снова дружески похлопал Сергея по плечу. Рука у него была тяжелая.

– Найти бы того, кому это было нужно, и задать ему пару вопросов, произнес Сергей.

– Исходи из реальности. С резервацией тягаться бесполезно, на этом поприще уйма народу себе зубы и когти пообломало. Себя изменить проще, братец…

– Проще? – покачал головой Сергей. – Не знаю, не знаю…

– И потом, не забывай, – добавил Барков многозначительно. – Все что ни делается, к лучшему. Не забывай. Ладно, думай, – сказал он и опять подмигнул Сергею. – Мне надо к клиентам. Если что-то надо будет, подходи к стойке.

Барков покинул столик и вернулся к своему рабочему месту. Михалыч уже спал, уронив голову на руку. Вторая рука свисала со стола, между пальцев ее так и осталась торчать нетронутая надломленная сигарета. Сергей доел последнюю шаньгу, потом повертел в руках пустой стакан. Напиться, что ли, подумал он. И уже собрался сходить за коньяком, как возле столика возник Кирилл. Одет он был в гражданскую одежду: джинсы, кофта и легкая куртка. Однако рация, по-прежнему, болталась на поясе.

– Так и знал что ты здесь, – сказал Кирилл, – Пойдем.

– Куда? – спросил Сергей.

– Пойдем, пойдем, – улыбаясь, заговорил Кирилл, – По дороге объясню. Вставай, говорю.

– Хорошо, – пожал плечами Сергей и поднялся. – Я только расплачусь.

– Жду на улице, – сказал Кирилл и ушел.

Сергей протиснулся к стойке и поинтересовался у Баркова, сколько он ему должен.

– Ничего, – ответил Барков, улыбаясь. – Платить начнешь завтра. Сегодня у тебя премьера. Сегодня – за счет заведения. И никаких возражений, – добавил он. – Барков сказал, как отрезал.

– Премного благодарен, – сказал Сергей. – Тогда я пошел. Пока.

– До завтра. Кстати, завтра будут расстегайчики с рыбкой. Если, конечно, машина с рыбой придет. Что-то они в последнее время частенько подводят… Ну давай, счастливо.

Сергей вышел из бара и Кирилл увлек его налево по направлению к южной части резервации, в сторону шоссе.

– Был в промтоварном магазине? – спросил Кирилл, – Вот в тот дом идем. Там у меня два друга живут. Конторские они. Вот и сидим постоянно вместе. Условия у них позволяют. Хочу тебя в нашу компанию включить. А то одному тебе сложно будет. А здесь одному нельзя. Пропадешь на фиг!

– А народ не будет против? – поинтересовался Сергей.

– Да ты что! – воскликнул Кирилл. – Парни мировые.

Они миновали заброшенную автобусную остановку.

– Значит так, – сказал Кирилл деловито, – С работой для тебя я договорился. Зашел сегодня к Мельникову. Это наш начальник транспортного отдела. Короче, работа такая: развозка продуктов, товаров и тому подобное. В основном, по магазинам. Есть у нас для этих целей «Рафик». Сейчас на нем работает один парень, Ромка Агеев… Но он не тот, по идее, человек. Не ответственный, да и за воротник слишком часто закладывает. В резервации, конечно, все часто закладывают с одной-то стороны… В общем, это неважно. Николаич, на него давно косо смотрит, а тут случай удобный. Ромку, на транспортер вместо Кононова, – для него там самое место – а на «Рафика» тебя. Работенка нормальная, Сергей. Хотя бы на первое время, а там видно будет, когда обнюхаешься. Так как, согласен?

– Согласен, – смиренно ответил Сергей. – Как водить машину, я, кажется, еще не забыл. Со швейными, безусловно, сложнее. И электродвигатели сроду не собирал.

– Ну, и хорошо, – сказал Кирилл, – Прямо с утра к Мельникову зайдешь. Медосмотр прошел?

– Нет.

– Завтра обязательно. На работу без заключения тебя никто не допустит. Без этого, понимаешь, ты в резервации не человек. У нас с этим очень строго!

Они нырнули в крайний подъезд дома. На втором этаже Кирилл толкнул дверь квартиры направо, оказавшейся незапертой, и они вошли внутрь.

– А вот и наш коп, – незамедлительно донесся голос из комнаты.

– К тому же не один, – произнес Кирилл отчетливо и сказал Сергею: Раздевайся и проходи.

Это была обычная старая двухкомнатная хрущевка. Дальняя ее комната оказалась закрыта. Вдоль стены, напротив входа, стояла старенькая, вся в царапинах стенка, перед ней располагался еще более старый диван, на который было наброшено видавшее виды покрывало. Перед диваном стоял вытянутый, низкий журнальный столик, торцом упиравшийся в батарею под окном, занавешенным темными массивными шторами. С другой стороны к столику примыкало два кресла, тоже отнюдь не новых. Возле одного из кресел высился зажженный торшер. На столе торчала пара бутылок, рюмки, несколько вскрытых консервных банок, булка хлеба, порезанный сыр, банка растворимого кофе, пакет с соком, сахарница и прочие мелочи немудреного мужского стола. Посреди пейзажа красовалась пепельница, до невозможности заполненная окурками.

Обитателей комнаты, как и сказал Кирилл, было двое. Оба оказались ровесниками Сергея и Кирилла. В кресле восседал небольших размеров, но, тем не менее, крепкий бородач. Он имел кудрявую и пышную шевелюру, а серые глаза его глядели насмешливо и беспечно. Второй был тощий и длинный очкарик, откровенно белобрысый и взъерошенный. Он полулежал на диване и курил в потолок.

– Так, так, так, – произнес бородатый, поглаживая свою бороду и оглядывая Сергея. – Интересно.

– Ну, ты где ходишь-то, в конце концов? – воскликнул очкастый и сел.

– Вставать не надо, – суровым тоном произнес Кирилл. – И вопросы здесь задаю я.

– Допрыгались, кажется, – изрек бородатый. – Коп привел понятого. Васильич, что ты на это можешь сказать?

– Что, что?.. – пожал плечами очкастый и поправил свои очки. – Водки может не хватить – вот что.

Примерно через час все встало на свои места. Сергею было здесь хорошо. Содержание алкоголя в крови неумолимо возрастало, стаскивая с души покров пессимизма и отчаяния. В голове уже изрядно шумело. С течением времени гомон в комнате нарастал. Становилось все жарче, воздух в комнате все более уплотнялся и пропитывался сигаретным дымом. Мужики, действительно оказались неплохие. Оба были инженерами, работали в конторе уже довольно давно, жили в этой квартире, как и все конторские, на подселении. Бородатого крепыша звали Глебом, а белобрысого очкарика – Валерой. Говорили, как водится, о самом разном, и чем дальше, тем чаще тема разговора перескакивала с одной на другую. Поначалу Сергей по большей части молчал и слушал, но постепенно с увеличением количества выпитого язык стал развязываться и у него. После того как Глеб в очередной раз разлил водку по рюмкам и они выпили, Сергей, сопя и хрумкая маринованным огурцом, поинтересовался:

– А кто такие «заложники»? Объясните популярно.

– Ну, брат… – проговорил Кирилл, жуя бутерброд. – «Заложник» – он заложник и есть. Это надо на примере…

– Ну, давай на примере, – сказал Сергей.

– Вот, допустим, поплохело кому-нибудь в резервации не на шутку, да? Надо оперировать, или еще чего… Бывают такие ситуации – ничего не попишешь. В общем, надо человека наружу переправлять, иначе загнется. В этом случае спасает только «заложник». Его сюда, больного туда. Все очень просто.

– Постой-ка, – пробормотал Сергей. – А откуда он возьмется? «Заложник» то?

– Снаружи, разумеется, – вставил Глеб. – Откуда же еще? Можно, конечно, их тут рожать, – усмехнулся он, – только роды у нас запрещены, да и не оперативно это…

– Не пудри человеку мозги, – сказал Валера. – ООН этим занимается.

– Какой еще «ООН»? – не понял Сергей.

– Да отдел особого назначения, – пояснил Кирилл. – Кравцовское ведомство… Находят снаружи кого-нибудь, подмахивают договорчик – и все дела.

– А обратно? – спросил Сергей. – Обратно-то как?

– Естественно, вне очереди, – ответил Кирилл. – Тебе разве не объяснили? Они же подписывают договор на определенное время, не просто так! Еще и бабки за это получают.

– Кстати, Кир, сейчас ведь вообще никого нет, да? – спросил Валера с набитым ртом.

– Это тебе надо у Филина поинтересоваться, – ответил Кирилл. – Он у нас любит всех и вся учитывать. Я точно не знаю, но, по-моему, сейчас никого… Ну, Клима я не считаю. А когда их много было, ты вспомни? Один, два, не больше.

– Нет, как-то было, – погрузился в воспоминания Валера. – Помните, года два назад мужики с гаражей чем-то отравились? Тут «заложников» тогда целая пачка шлялась.

– А-а, – кивнул Глеб. – Было дело, было. Ох, не любили их тогда… Ох, вони было!

– Кого не любили? – спросил Сергей. – Мужиков, которые отравились?

– И тех и других, – махнул рукой Валера. – Одних не любили за то, что они выбрались из резервации, других – за то что они отняли у страждущих несколько будущих нечетностей. Нечетности, между прочим, в резервации – на вес золота.

– Меня тогда знаете, что больше всего поражало? – воскликнул Кирилл. – Те, кто завидовал тем троим несчастным и кричал: «Как ловко, мол, они прогнулись!», почему-то очень быстро забыли, что мужики-то одной ногой были в могиле!

– Может они на это и рассчитывали… – хмыкнул Глеб.

– И забыли почему-то, – продолжал Кирилл возбужденно, – что у них здесь остались семьи. А они, может, и не собирались сроду покидать эту проклятую резервацию! Возбухали, кстати, конторские, не местные, – заметил он. – Ваши возбухали…

– Это-то понятно, что наши, – изрек Глеб. – А вы что хотели, поручик? Это ж гомо сапиенс.

– Ничего я не хотел… – проговорил Кирилл хмуро, – Противно вот и все. Им не повезло – да! Но это не значит, блин, что вокруг не существует ничего, кроме этих долбанных нечетностей!

– Слушай, Кир, – сказал Валера, жуясь. – А интересно, стоимость договора зависит от срока, на который он заключается? А вот на засыпку такой вопрос!

– Не боись, не засыплешь… – пропыхтел Кирилл. – Я такой информацией не располагаю. Я эти договора не составляю, в глаза даже их не видел! Сомневаюсь я, чтоб там были какие-то жесткие сроки.

– Ты, полиция, лучше объясни, – сказал Глеб, – чего это ты сегодня с рацией?

– Он при исполнении, – заявил Валера, облизывая палец. – Служба днем и ночью. А почему без пушки?

– Какая пушка? – изумился Кирилл. – Какое исполнение? Вы что? Я же иду расслабиться! Я что, похож на идиота, который идет расслабиться и берет с собой оружие?

– Нет, – сказал Глеб, – ты похож на идиота, который идет расслабиться, и берет с собой рацию.

– У тебя что, сегодня дежурство? – спросил Валера, облизывая другой палец.

– Да почему, господи?.. – сказал Кирилл. – Стал бы я на дежурстве пить!.. Филин дежурит.

– Тогда рация-то зачем, действительно? – не унимался Валера. – Ты ее раньше не брал, между прочим.

– Отвяжитесь вы с рацией! – проворчал Кирилл. – А то перестреляю всех, на фиг!

– Оружие не взял, – напомнил Глеб.

– Завтра перестреляю! – грозно парировал Кирилл. – А сегодня просто покусаю. Хватит, понимаешь, про рацию!.. Сказано: так надо! И не приставайте к бедным полицейским.

– А… все равно, – произнес Валера, махая рукой. – И вообще, система ваша, между прочим, шаткая.

– Яка така наша система? – спросил Кирилл.

– Обыкновенная, – сказал Валера. – Правоохранительная…

– Я бы даже сказал: правоохренительная, – вставил Глеб.

– Вот именно, – Валера поправил сползающие к носу очки. – Слабовата системка-то. Вот ты тут сидишь, водку хлещешь, Барновский на печи лежит, а твой Филин один несет службу. Получается, что все замкнулось на одном человеке!

– Это ты к чему?.. Чего это замкнулось?

– А зашел твой Филин в «Мирок», да не вышел? А споткнулся, да не встал? А сердце прихватило? И вот вам голая беззащитная резервация. Ненадежно, однако.

– Ну, ты загнул… – проговорил Кирилл и перестал жевать.

– В чем-то этот парень прав, – сказал Глеб, наливая себе сок в стакан. Как известно система, зависящая от человеческой надежности, очень ненадежна. «Заходи, Сара, бери, что хочешь…» Да… – пробурчал он с вздохом, – тут вы, братцы чего-то не того… Тут вы, парни это…

– Да кончайте вы! – отмахнулся Кирилл. – Тоже мне, критики. Да, если хотите знать, Филин понадежнее нас всех будет. И здоровье у него бычье. Не пьет, кстати, совсем.

– Как это возможно? – усомнился Глеб. – В резервации-то да не пить? Сказки, господин омоновец.

– А в баре-то он в последнее время появляется! – сказал Валера многозначительно.

– Филин? В баре? – недоверчиво проговорил Кирилл. – Никогда не видел. Может, он к Баркову по делу ходит…

– Какие это у Филина могут быть дела с Барковым? – сказал Валера.

– Ну, не знаю, – сказал Кирилл и пожал плечами. – Не знаю, зачем и к кому он в бар стал ходить, но он не пьет. Не пьет, и все. Я, по крайней мере, не видел. И не слышал ни от кого… Нет, мужики, за Виктора я спокоен! И Барновский, кстати, ему очень доверяет.

– Ну, это, положим, тоже оплошность, – заметил Глеб. – Доверять в резервации нельзя никому. По определению. За редким, впрочем, исключением.

– Нет можно! – сказал Кирилл рьяно, – Я вот, например, Барновскому доверяю. И буду доверять, что бы мне кто не говорил. А если Петрович Филину доверяет, то почему…

– Ну, вот пошла транзитивная логика, – хохотнул Глеб. – Барновский доверяет Филину, Зеленин доверяет Барновскому, следовательно, Зеленин должен доверять Филину. Как бы боком потом не вышла этакая всеобщая доверчивость.

– Да как же, по-твоему, тут тогда жить? – выпалил Кирилл. – Без доверия-то? Если никому не верить, как тогда?.. Объясни мне – как?

– Это ты мне объясни, – сказал Глеб. – Ты представитель власти – ты и объясни. Как вот мы тут умудряемся существовать?

– Представитель, представитель… – пробормотал Кирилл. – Какая, по идее, разница? А ты мне объясни как не представитель власти!

– Но-но! – воскликнул Валера. – Только не надо, други, ничего друг дружке объяснять! Вы еще недостаточно пьяны, и у вас ничего не получится. На Маевского где сядешь, там и слезешь, это точно.

– А то я не знаю, – буркнул Кирилл и стал ковыряться в тарелке.

– Ага, сдрейфили! – зловеще проговорил Глеб. – И тем не менее, я хочу вот что сказать, коли уж речь зашла о надежности системы. В любом сообществе, господа, замкнутом самом на себя довольно длительное время, рано или поздно начинаются заморочки. Хочет этого полиция или не хочет. Доверяют все друг другу или не доверяют.

– В резервации вся жизнь, понимаешь, – сплошная заморочка, – заметил Кирилл. – Тоже мне… Напугал.

– Минуточку, – Глеб покачал указательным пальцем. – Я говорю не про те заморочки, к которым все давно привыкли… Я про те заморочки, которые у нас еще впереди. Про те самые затаенные и ждущие своего часа! Про которые еще никто и не слыхивал. Которые валятся, словно снег на голову.

– Ты, что, считаешь, нас ожидают какие-то новые пакости? – спросил Кирилл серьезно, и вилка замерла в его руке. – Не думаю… Мне кажется, что наоборот, с течением времени, люди только больше привыкают к обстоятельствам. Помните, как вначале орали, когда всех заставляли проходить ежемесячный медосмотр? Сейчас же ничего – привыкли. С течением времени страсти утихают. Это я давно понял.

– Нет, мой дорогой, это два параллельных процесса, – заявил Глеб. – А может, даже две стороны одной медали, если глянуть философски… Что-то утихает и гаснет, а что-то тихо тлеет и разгорается. И еще, неизвестно, кто может выкинуть заморочку покруче – резервация или ее тихие, смирившиеся жители. – Глеб замолчал, устремил взгляд в потолок и стал покручивать стакан с соком между ладонями. – Сдается мне, господа хорошие, что самое интересное еще впереди, – произнес он, спустя несколько секунд. – Раскрывайте ворота.

– Ладно. Допустим… – сказал Кирилл. – Но что-то ведь можно предсказать? Ничто не берется из ничего. Я так понимаю.

– Предсказать можно, – согласился Глеб. – Будучи хорошим социологом или психологом. Подготовиться нельзя.

– Почему? – спросил Кирилл.

– Потому что предсказывают ученые, а решения принимают политики. Истина стара как кал мамонта.

– Рановато пошла политика-то… – заметил Валера.

– Ну ее в задницу! – воскликнул Кирилл. – Мужики, а покажите Сереге Палыча, а!

– Палыча? – задумчиво поднял бровь Глеб. – Вообще-то, это зрелище для подготовленного человека.

– А может, немного спустя? – сказал Валера. – А то проснется еще… А водки немного, между прочим.

– Кто такой Палыч? – спросил Сергей. – Заинтриговали прямо…

Тут все трое дружно издали какой-то многозначительный протяжный стон.

– Как же ему объяснить? – протянул задумчиво Глеб. – Н-да… Чтобы понять, что такое Палыч, нужно нечто большее, чем слова. Палыч – это, Сергей, явление особого порядка. Ибо зрелище это заставляет не на шутку задуматься о бренности бытия.

– Заморочка резервации? – предположил Сергей.

– Вообще-то, это философский вопрос, – изрек Глеб. – Чтобы понять, что такое Палыч, недостаточно просто его увидеть.

– Значит, можно хотя бы увидеть? – сказал Сергей. – Стало быть, свет он отражает?

– Короче сказать, – произнес весело Кирилл, – Палыч – это их домовой.

– Это точно, – немедленно согласился Валера. – Май, да объясни ты человеку в научных терминах. В конце-то концов.

– Как я могу объяснить то, что еще наукой не изучено, да еще в научных терминах? – сказал Глеб.

– А если еще по одной? – сказал Валера и осмотрел пустую бутылку.

– Тогда можно попытаться, – сказал Глеб. – Неси.

Валера выскочил из комнаты на кухню и через некоторое время вернулся с новой бутылкой. Глеб взял ее у него из рук и с вздохом скривился.

– Ты откуда ее принес? – нахмурившись, спросил он. – Почему не охлажденная, а? В чем дело, дневальный?!

– Ну вот, началось, – пробурчал Валера, бегая глазами по сторонам.

– Водке положено быть охлажденной, – сердито сказал Глеб, поднимая вверх палец, – И теперь Сергей может подумать, будто мы всегда пьем водку в таком неподобающем теплом виде. Нет, Сергей! – решительно заявил он. – Просто Серебряков сегодня облажался. Да, Валерий Васильевич? Облажался ведь? Опять ты спорол?.. Зачем ты не всунул бутылку в холодильник? Вернее, зачем ты ее оттуда высунул?

– Будет, будет… – невозмутимо сказал Валера, подвигая к себе со всего стола банки. – Палыч потчевался вчера, забыл я ее обратно… Бывает. Ты, между прочим, совсем обнаглел. Пепельницу снова не опорожнил, а я уже три дня подряд этим занимаюсь.

– Чем-чем это вы, простите, занимаетесь? – переспросил Глеб, осклабясь.

– Опорожнением. Вместо тебя, между прочим!

– То-то меня два дня подряд в туалет не тянет, – сказал Глеб, наполняясь сарказмом. – Я-то грешным делом думал – запор, думал какие-то проблемы с желудочно-кишечным трактом, а это, оказывается, ты, сердешный, стараешься за меня! Спасибо, конечно, но почему молчком? Почему тайком, Валера? Уж мне-то ты мог сказать? Как другу и как лечащему врачу.

– Пошло-поехало… – закивал головой Валера, криво ухмыльнувшись. – Дай только повод гаду. Да имел я твой желудочно-кишечный тракт! – бросил он. Мусор за собой надо убирать! А то сначала нагадят, а потом начинают требовать. Водку ему, значит, со льдом!.. Виски ему, е-мое, с содовой! Хрен тебе будет с кетчупом!

– Попрошу несопоставимые вещи не сопоставлять!

– Почему это несопоставимые? Очень даже сопоставимые…

– Это у них любимое занятие, – сказал Кирилл Сергею. – Взаимное издевательство. Сколько их знаю… Не обращай внимания на выпившую интеллигенцию.

– Ты разливай, в конце-то концов!.. – недовольно прорычал Валера. – Десять минут уже держишься. Чего вцепился?

Глеб, цокая сокрушенно языком, разлил. Они выпили.

– Кстати, речь шла о Палыче, – напомнил Сергей, намазывая хлеб маслом.

– Май, ты уже созрел? – поинтересовался Валера, сооружая немыслимый по составу и размерам бутерброд. – Объясни человеку эмпирически. Попробуй.

– Ну, эмпирически… – протянул Глеб, слегка задумавшись.

– Эмпириокрититически… – каким-то чудом выговорил Валера с набитым ртом.

– Значит так, – начал Глеб. – Палыч – это такое явление природы, внешне напоминающее существо типа человек. Обитает в стенах этой квартиры, причем абсолютно преимущественно в стенах вон той комнатки, дверь которой сейчас закрыта. Имеет телесную оболочку, хотя по всем параметрам явно тяготеет к духу. Почему так, никто не знает, но факт остается фактом. Оно имеет какие-то свои энергетические каналы, связывающие его с Вселенной, с помощью которых снабжает себя энергией. Иногда оно прибегает к помощи некоторых физических пищевых реалий, из которых наиболее распространенными являются химические соединения типа этилового спирта. Чрезвычайно редко его можно заметить за употреблением более твердых энергосодержащих веществ, повсеместно и регулярно применяемых обыкновенными людьми. Как такая немудреная энергетика функционирует, остается тайной за семью печатями.

Глеб сделал паузу и перевел дух.

– Что водка с человеком делает, – прошептал Валера, качая головой. – Из дерьма, так сказать – оратора!

– Наиболее распространенным состоянием Палыча, – продолжал Глеб, прикрыв глаза, – является глубокая медитация. Внешне это напоминает беспробудный сон, во время которого Палыч, по всей видимости, в качестве астрала пребывает в неких высших реальностях и ничего общего не имеет с физической оболочкой, бесформенно лежащей на кушетке. Будить его в это время крайне нежелательно, ибо – насколько я понимаю в астральных делах – при этом можно легко нарушить тонкую связь между свободно парящим духом и бренным телом. Нарушение этой связи, как показывает практика, чревато последствиями. Внешне это выглядит так, словно бы спугнутый астрал наспех старается вернуться в свою оболочку, минуя, очевидно, некие необходимые промежуточные стадии. При этом тело Палыча в таком состоянии начинает хаотически перемещаться по квартире, иногда замирает в некоторых точках на неопределенное время, из него вырываются звуки, почти не поддающиеся лингвистической расшифровке. Одно слово: аварийный выход из медитации. Плюс ко всему при этом происходит какая-то энергетическая разбалансировка, и Палыч вынужден этот баланс оперативно восстанавливать. При этом бесследно начинают истребляться все спиртосодержащие продукты, а также изредка то, что им сопутствует. После этого, как правило, медитация возобновляется. Ну, пожалуй, и все, что могу сказать, – проговорил Глеб и облизнулся. – В общем, явление малоизученное. Четыре года для кармической медицины, сами понимаете – не срок… Уф-ф! Даже во рту пересохло.

– Ну, выдал, – крякнул Кирилл. – А я даже не записал. Могу поспорить, что после следующей рюмки ты такие слова уже не произнесешь.

– А где он работает? – поинтересовался Сергей. – Если, разумеется…

– Палыч, значит, на пенсии, – ответил Валера, выглядывая что-то внутри одной из банок. – На незаслуженном, я подозреваю, отдыхе.

– Нет, мужики, – сказал Кирилл, – Палыч у вас – класс! Невидим, неслышим, в питании неприхотлив. Что еще надо интеллигенции на поселении?

– Это точно, – согласился Валера. – И все-таки, Кир, не пойму я, зачем тебе рация?

– Все. Зациклился на рации, – сокрушенно констатировал Глеб. – Кир, скажи ты ему, что ты на дежурстве, а то не уймется ведь! Он уж от волнения опять все сожрал! А ну прекрати пихать провиант себе во чрево! – рявкнул он на Валеру. Как потом его оттуда прикажете доставать?

– Да пошел-ка ты… – отмахнулся Валера. – Мне вот просто интересно, на кой ляд ему рация? Тебе не интересно – можешь покинуть помещение.

– А может, это военная тайна, – усмехнулся Глеб.

– Господи, какая военная тайна?.. – поморщился Кирилл. – На всякий случай. Есть проблемы… Барновский сказал «носи», ну, и ношу. Мне не трудно.

– А в чем проблемы-то? – спросил Валера, поправляя очки.

– Обстановка в резервации в последнее время какая-то неспокойная, ответил Кирилл. – Творится что-то непонятное. Не нравится мне все это.

– А это то, что ограбили кого-то две недели назад? – спросил Валера. – Или три ли, не помню…

Кирилл покачал головой и вздохнул.

– Позавчера было новое ограбление, – сухо сказал он. – Из бухгалтерии тетку одну прямо у собственного подъезда обчистили. Поздно вечером. Рядом, естественно, никого не было. Как всегда, блин…

– Она, что, при себе много денег носила? – пожал плечами Валера, – Это же глупо.

– Деньги здесь ни при чем, – ответил Кирилл. – Хотя и их тоже забрали. Фокус-покус в том, что с нее сняли все золото. Серьги с камушками и два кольца… Представляете, а?

– Можно подумать, – заметил Глеб, – будто раньше в резервации не было ограблений.

– Почему же, – сказал Кирилл. – Были. Но не так часто. Два раза в год это еще, куда ни шло… А тут второе за месяц! Странно.

– Может, простое совпадение, – предположил Валера, не переставая усиленно работать челюстями.

– Слишком много совпадений, – хмуро проговорил Кирилл. – Наркотики эти дурацкие еще… Этого только еще не доставало!

– Во-во! – сказал Глеб, поднимая вверх указательный палец. – Я что говорил?

– Что «во-во»! – отмахнулся Кирилл. – Что сразу «во-во»? Ну проблемы, и что?.. Где их не бывает? Да, мне не нравится сегодняшняя ситуация. Но это не значит, что наступает, понимаешь, конец света! Проблемы надо решать и все. Сами по себе они не исчезнут. Что, не так, что ли, скажешь?

– Что с оптимиста взять? – развел руками Глеб. – Меня удивляют в этом скандале с наркотиками только две вещи. Во-первых, удивляет, почему они появились в резервации только сейчас? По моим представлениям это должно было случиться много раньше. Но это мое личное мнение… А второе, что меня удивляет: почему это ваш Барновский решил начать распутывать этот клубок в конторе? Это же смешно! Если пара наших засветилась с порошком, значит надо искать его в конторе? Во, логика! Скажи, Серебро, глупо же искать начало цепочки там, где находится ее конец?

– Это точно, – согласился Валера. – Не там начали. Факт.

– Погодите… – пробормотал Сергей. – Какие… э-э… такие наркотики?.. Вы это о чем, собственно?..

Все уже начинало потихоньку плыть у него перед глазами.

– Я к этому отношения не имею, – сказал Кирилл, пожимая плечами. – Я уже говорил. Барновский со мной не делился соображениями. Думаю, что это все происходит с подачи Филина. А что у вас там стряслось-то, елки-палки? Мне так никто и не рассказывал…

– Короче, ребятишки возомнили себя Интерполом и решили устроить фуррор, заговорил Глеб желчно. – Они полагали, наверное, найти пакеты с порошком в рабочих столах или внутри приборов? Посмотрел бы я на эту комедию, если бы им разрешили обыск. Что ж твои «интерполовцы» собаку снаружи не заказали? Мигом бы нашли залежи кокаина… Валера, а ты видел, какой зеленый от злости бегал по отделам Семкин? Он же аристократ в седьмом колене, туда-сюда, что ты! А его Филин взял и послал. Без разрешения, я бы даже сказал… Просто взял и направил бедного Семкина. Это был номер, доложу я вам.

– Я видел, что у него облицовка потрескалась, – гоготнул Валера. – А по какому поводу его послали? Интересно, однако.

– Господа «интерполовцы» страстно желали осмотреть содержимое сейфов, стал рассказывать Глеб. – Поначалу-то им мягонько намекнули, что, мол, полиция полицией, но не следует нос совать туда, куда нос совать не следует. Ну, по крайней мере, такие вещи должны делаться с письменного разрешения мэра и прочих… Ну, элементарные же вещи! Причем, сам Барновский особо-то не настаивал, видно было, что ему самому все это неприятно, а вот Филин ваш, так тот был непреклонен как монумент. Несгибаем, как член в состоянии эрекции. Дескать, открыть сейфы и живо. Цигель, цигель!.. Ать-два! А Семкин, конечно, тут как тут. За правду и чистоту моральных принципов побороться – это же для него святое дело. Ринулся в атаку; на каких, стало быть, основаниях, кто вам позволил вообще? да в грязных ботинках!.. да, что за солдафонство!.. да, как вы разговариваете!.. ну, и так далее в его стиле. А ваш железный Филин, Кир, некоторое время молча слушал, этак пожевывал папироску, посасывал, а когда Семкин умолк, чтобы набрать в грудь очередную порцию воздуха, взял и послал его в конкретном направлении. Громко так послал, смачно! Не вынимая изо рта папироски. Семкин, безусловно, стал похож на мяч, который проткнули гвоздем, похлопал глазами, похватал ртом воздух, выскочил в коридор… Ну, ситуация, конечно, сразу скомкалась, Барновский чего-то давай бурчать Филину, потом вся толпа вывалила в коридор, там какое-то время шумели, пыхтели, а дальше я не знаю. Говорят, бегали к Когану, но безрезультатно.

– Я ничего про это не слышал, – сказал Кирилл задумчиво. – В конце концов, они работают, как могут… Кто-то же должен работать, правильно? Что поделать, если они не профессионалы? Везде есть, по идее, свои перегибы… На Филина так вообще обижаться не надо. У него патологическая ненависть к конторе и всем конторским.