Текст книги "Чубо из села Туртурика"
Автор книги: Спиридон Вангели
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Как Чубо мельницу обманул
Белохвостая ласточка каждый день приносила на хвосте мельничные вести. А хвост у неё был то белый, то желтоватый.
И если Чубо вывешивал на башне белый флаг, люди в селе знали, что на мельнице сегодня идёт мука пшеничная, а если жёлтый – кукурузная.
Но вот наступили жаркие дни, обмелел Рэут, и мельничное колесо еле крутилось.
– Может, приделаем мельнице крылья? – сказал Чубо.
– Голова! – с восхищением сказал Дядька. – Чубо, ты – Голова!
– Немного покрутит Рэут, – продолжал Чубо, – немного – ветер. И мельница работает днём и ночью.
Целую неделю трудились они, и в воскресенье крылья были готовы.
Хорошие получились крылья, длинные, широкие! Только не крутились!
Ни Чубо, ни Мельничный Дядька не подумали, что мельница их стоит в низине, а ветер гуляет по холмам. Так что от крыльев не было никакого толку.
Прошёл день, другой, прошла неделя, и вдруг обрушился на деревню ливень!
Взревел Рэут и так закрутил мельничное колесо, что казалось – вот-вот разорвёт его на части.
А вместе с ливнем залетел в долину и хвост урагана.
Взревел ураган и так закрутил мельничные крылья, что казалось – вот-вот их разорвёт на части!
Мигом смолола мельница зерно, что было в закромах, и колесо и крылья крутились теперь вхолостую.
Мельничный Дядька хотел было побежать в деревню, чтоб тащили зерно, но кто понесёт его в ливень!
А Мельница задрожала от ярости.
– Где зерно? – взревела она, грохоча колесом, и вдруг – тронулась с места. Размахивая крыльями, поехала она по берегу, а потом круто повернула от реки и двинула прямо к пшеничному полю. Мельничный Дядька кубарем вылетел наружу и остался на берегу с разинутым ртом.
Мельничиха-ласточка прилетела, когда Чубо спускался с башни.
– Чубо, беда! – крикнула она.
– Знаю, – сказал Чубо. – Сам всё видел.
И он побежал к пшеничному полю, а навстречу ему из-за бугра выехала Мельница. Она ревела и тряслась.
– Стой, Мельница! – крикнул Чубо. – Стой, говорю! Ты что – Чубо не узнаешь? Это я приделал тебе крылья!
– Дыр-дыр-дыр! Трох-грох-грох, – бормотала Мельница. – Много вас тут ходит!
– Не лезь в пшеницу, слышишь? Она ещё зелёная. Назад! А то смолотишь бабочек и жаворонков!
– Дыр-дыр-дыр! Гоп-гоп-гоп! Туп-туп! Не понимаю человечью речь!
Что делать? Людей поблизости не видно.
Чубо скинул рубашку, узлом завязал воротник, и получился вроде бы мешок. Чубо кинул в него шляпу и закричал:
– Эй, Мельница! Я зерно тебе принёс.
Оглянулась Мельница, видит – и вправду стоит на дороге человек с мешком.
– Дыр-дыр-дыр! Туп-туп! Давай зерно!
– Э, нет! Пошли на место! Не стану я рассыпать зерно где попало.
И Чубо повернулся к Мельнице спиной и пошёл к реке. Растерялась Мельница, пошла за Чубо, точно так, как корова когда-то ходила за снежными мальчуганами [22]22
Где-то они теперь? Привет вам, одноглазые!
[Закрыть].
Привёл Чубо Мельницу на место, а тут набежали люди, привязали её к большим столбам толстыми верёвками.
И тут только Мельничный Дядька закрыл рот и почесал себе подбородок. У него начала расти новая борода.
Мост
Улитка высунула из домика голову, глянула на Солнце – надо торопиться!
Она поднялась на холмик, который показался ей горой, и присела на листок отдохнуть.
Вдруг листок поехал вниз, а Улитка на нём. Чёрный Жук потащил листок.
– Это твой листок? – спросила Улитка.
– Нет.
– А куда ты меня везёшь?
– Куда хочешь. Я же такси!
Добрый оказался Жук, хоть и чёрный, пожалел Тётушку-Улитку.
Где на такси, а где пешком добралась Улитка до Рэута.
Повернула один рог на восток, другой на запад – что такое? Куда девался мост? Совсем недавно стоял на месте, а теперь только две деревянные ноги выглядывают из воды.
«Унесла его вчерашняя буря, – подумала Тётушка-Улитка. – Что же теперь делать?»
Домик, конечно, всегда при ней, с домиком на плечах она не пропадёт, но ведь за рекой, на другом берегу, ждут родственники!
Когда она отправилась в путь, сестры удерживали её изо всех сил. Но разве Улитку удержишь? Захотелось ей увидеть великанов – и всё! А великаны жили в селе Туртурика! Теперь она возвращалась домой и несла кучу новостей.
– Эх, был бы у меня хоть какой-нибудь кораблик!
Чубо увидел с башни Тётушку-Улитку.
«Реку не может перейти», – понял Чубо, слез с башни и побежал по селу.
– Поможем Тётушке-Улитке! – кричал он под каждым окном. – Реку не может перейти!
– Бедная Улитка! – говорили жители села Туртурика. – Надо ей помочь.
И вот к реке прибежали из деревни великаны, кто с бревном, кто с топором.
Отец Чубо принёс пилу. Залезли в воду – стук-бок, стук-бок! – вот и мост готов.
– Давай, Тётушка-Улитка! – орали великаны. – Двигай домой! Приходи в гости, когда захочешь.
И Тётушка-Улитка перешла реку. Дома ей никто не поверил, что великаны для неё мост построили.
– А это что? – сказала Улитка и достала из кармана щепку. – Вот она, щепка от моего моста!
Тут уж все улитки замолкли. Щепка – это факт! А факт – это не щепка!
Муж Тётушки-Улитки Дядюшка-Улит с восторгом смотрел на жену, пока она умывалась с дороги.
– А где полотенце? – сказала она. – Ты же видишь, я умылась. Подай полотенце.
Дядюшка-Улит сроду не слыхал, что такое полотенце, но на всякий случай вытер ей лицо кончиком рога.
После завтрака Улитка сказала:
– Сегодня принесли газету? Подай-ка очки.
Что такое очки, Дядюшка-Улит знал, а про газету слышал впервые. Но чтоб жена не подумала, что он бестолковый, – взял да и почесал у неё за ухом. Улитка тут и уснула.
С тех пор, как только она заводила разговор про газету, муж отвечал:
– Сию минутку! – и чесал у неё за ухом. А она тут же засыпала. Одного не понимал Дядюшка-Улит: зачем очки, если спать собирается?
Вечерами, когда всходила луна и всё вокруг становилось таким таинственным, собирались вокруг Тётушки-Улитки улитки-малютки.
– Расскажи нам ещё про великанов! Расскажи, как ты в школу ходила.
– А так и ходила, – рассказывала Тётушка, – залезла в портфель и пошла. Только один день была там, а считать научилась. До двух. И сейчас не забыла, помню: раз, два! До этого я хорошо знала, что у меня на голове есть рога, а вот сколько их? Оказалось – два! Как это всё-таки приятно знать, что у тебя на голове целых два рога!
– Раз-два! Раз-два! – повторяли за бабушкой улитки-малютки и выставляли то один рог, то другой.
– Раз-два, а дальше что? – спросил Улитёнок-Улэ.
– Что-то есть, – ответила Тётушка. – А что не знаю. Я ведь всего один день в школу ходила.
– А я думаю, там ничего и нет, – вмешался Дядюшка-Улит. – Что там может быть? Хватит и этого – раз, два.
Так они болтали, пока туча не заволокла небо. Тут уж улитки, все как одна, выставили в небо рога и хором стали читать какие-то улиточьи стихи:
Туча, Туча!
Дам травы!
Вынь луну из бороды!
Украдёшь у нас луну —
Не дадим тебе траву.
– Эй, вы, потише! От вас оглохнуть можно! – послышался с неба голос. – Я с неё пыль стряхиваю.
Это был, конечно, Гаврилка. Гаврилка махнул бородой, и чистенькая луна вылетела в небо.
Но тут издалека послышались глухие раскаты:
– Эй, Гаврррилка! Не тронь луну!
И Гаврилка умчался.
Тётушка-Улитка повернулась к мужу.
– Ты не прав! Думаешь – раз, два, а потом только воздух? У нас, улиток, – может быть. А у великанов наверняка есть что-то ещё. Иначе и они ходили бы в школу только один день.
– А Чубо ты видела?
– Конечно, много раз. Он у великанов самый маленький. Вон там, за рекой, его башня.
– А ты на башне была?
– Три дня и три ночи карабкалась. А как забралась наверх – вниз поглядела! Ух ты! Дома все стали маленькими. И великаны тоже. Нет великанов, а так – человечки какие-то!
– Ну, это уж ты, бабуся, того, – сказал Улитёнок-Улэ. – Заливаешь! Как это нет великанов? Куда они могут деться? И как дома могут стать маленькими, если они большие?
– Не только дома! Даже и село Туртурика не такое большое. Поле за ним, а за полем – лес. Вот что с башни видно! Клянусь рогом!
– Ну, ладно, хватит, – сказал Дядюшка-Улит. – Совсем ей голову заморочили.
Подождав, когда разойдутся малыши, Дядюшка-Улит шепнул ей на ухо:
– Ты что болтаешь? Слыхала, что у великанов есть всякие штуковины, которые слышат все разговоры вокруг? А если они узнают, о чём ты болтаешь? Хочешь, чтобы они мост сломали? А то ещё придут и перепашут весь наш улиточный край!
– Зачем же ломать мост? – сказала Тётушка-Улитка. – Раз они его для меня построили – значит ему век стоять!
Лио
Три дня мать не выходила из дому. Заболела мать.
Чубо носил ей ключевую воду, клал руку на лоб, чтоб отнять температуру. Но мать чувствовала себя всё хуже.
От соседки Чубо слыхал, что у одной тётушки из села Питпалак [23]23
«Пит-палак! Пит-палак!» – так кричат перепелки в полях Молдавии.
[Закрыть]есть целебные травы. И он тут же отправился в далёкое село Питпалак. А следом за ним побежал старый пёс Фараон.
Чубо шёл долго и всё время слышал, как в далёком селе Питпалак мычит корова., И пока корова мычала, Чубо держался за её голос. Но вот настал вечер, корова уснула, и Чубо сбился с пути. Он хотел уже лечь спать на кукурузном поле, но тут и увидела его Курица с цыплятами.
Не простая, конечно, Курица, а та высокая звёздная Курица, что выходит на небо каждую ночь [24]24
«Курочка с цыплятами» – так называют молдаване созвездие Стожары.
[Закрыть]. Вместе со своими звёздными цыплятами она стояла в небе как раз над Чубо.
– Послушай, Лио, – сказала Курица одной маленькой звёздочке, – ты знаешь, где село Питпалак?
– Конечно, матушка.
– Ну, тогда пойди и покажи дорогу.
И Лио быстро полетела по небу, а Чубо поспешил за ней. Но тут, откуда ни возьмись, объявился в небе Гаврилка. Он болтался в воздухе так просто, без дела, а как увидел Лио, сразу погнался за ней. Быстренько догнал и укутал её бородой.
– Стой на месте, Чубо! – крикнула Лио. – Стой, пока он не отвяжется! Это Гаврилка! Бездельник и хулиган.
Но Гаврилка и не думал отвязываться, Лио ему нравилась не меньше, чем Гиочика!
Пробившись через его бороду, Лио протянула Чубо ниточку света:
– Привяжись, а то потеряешься!
И Чубо быстро привязал к поясу звёздную нитку.
– Что ты делаешь, хозяин? – сказал мудрый Фараон. – Утянут тебя на небо, как потом слезешь? Откуда нам знать, что у этих звёзд на уме?!
И Фараон ухватился зубами за штанину Чубо, чтоб в случае чего удержать его на земле.
Так они и двигались вперёд: Лио – Гаврилка – Чубо – Фараон.
Лио – в бороде, Чубо – на нитке, штанина – у Фараона в зубах!
Только Гаврилка ни с кем не был связан и ни к кому не привязан. Слава богу, дед пока спал.
– А куда ты идёшь? – спросила Лио, проделав в бороде дырочку.
– За целебной травой, – ответил Чубо. – Мама у меня заболела. А ты, наверно, спать хочешь? Спи пока: баю-бай!
Стал Чубо баюкать Лио и неожиданно сам уснул. Так и шёл, и спал на ходу.
А Гаврилка – не будь дураком – тут же свернул в сторону. Он увидел неподалеку гору без шапки и решил нахлобучить ей на голову вместо шапки самого себя, чтоб получилась папаха со звездой!
Фараон сразу заметил, что Гаврилка валяет дурака, хотел тявкнуть, да тявкать-то было нельзя. Отпустит штанину – звёзды и утянут Чубо. Ищи потом, свищи!
Но Чубо сам открыл глаза и увидел, что нитка звёздная тянется на вершину горы, а на горе в виде шапки сидит Гаврилка. Подумал Чубо, что Лио уснула, и чтоб не разбудить её, снял ботинки и стал подыматься наверх.
Пока он карабкался на вершину горы, Гаврилке надоело быть шапкой. Не может, в конце концов, вольный человек долго сидеть у кого-то на голове, и Гаврилка умчался.
А Лио осталась на вершине.
– Надень ботинки, Чубо, – сказала она. – Звёзды не спят. – Лио пыталась приподняться, но не смогла.
– Наверно, на тебя воздух давит, – сказал Чубо. – И тянет земля.
Чубо положил звезду в шляпу, и она повела его в далёкое село Питпалак.
С целебной травой, со звездой в шляпе, с Фараоном, вцепившимся в штанину, вернулся Чубо домой.
От света звезды всполошилось село Туртурика. Дядя Тоадер подумал: «Пожар!» И выскочил с ведром. Дед Георге прибежал с багром.
Скоро у Чубо во дворе собралась чуть ли не вся деревня. Одни забрались на крышу, другие на башню, чтоб увидать звезду из шляпы.
– С неба упала, бедная, – говорили женщины. – Хорошо хоть не разбилась.
– Пора тебе возвращаться, Лио, – сказал Чубо. – Сделаем так. Я лягу сейчас в люльку, а ты скажи только – «баю-бай», и вся моя сила перейдёт к тебе. Тогда-то уж улетишь.
Чубо лёг в люльку, Лио сказала, что нужно, и – взлетела. Но долетела – только до верхушки башни и тут же повернула назад.
– Побуду ещё у тебя, – сказала она. – Побуду, пока мать больна.
Когда на следующее утро Чубо проснулся, он увидел, что Лио и Гиочика сидят рядом с матерью, а в окнах торчат рожицы всех ребят из села Туртурика, а с ними новая борода Мельничного Дядьки.
Они галдели, смеялись и протягивали Лио кто булку с маком, кто орех. Мельничный Дядька размахивал свежим калачом.
Все они, оказывается, явились кормить звезду. Один чудак даже козу привёл, – вдруг звёзды любят козье молоко? Кто их знает.
Сильно все они огорчились, когда узнали, что звёзды светом питаются. Тут же сами и умяли свои гостинцы.
Вечером Чубо поднял звезду на башню, и теперь даже на мельнице, даже в краю Улиток было светло как днём. И Лио светила всю ночь.
– Лио, моя Лио,
Звёздочка-малыш,
Этой ночью поздней
Ты одна не спишь.
Все угомонились,
Спят давным-давно,
Засыпай же, Лио.
На дворе темно! —
так пела Гиочика, поднявшись за полночь к Лио на башню. Услышав эту песню, Лио засмеялась и ответила так:
Все жители села Туртурика, конечно, радовались, что у них на башне горит звезда. Мать Чубо выздоровела, и женщины украсили башню коврами, а рядом с Лио всегда был букет полевых цветов.
Но некий человек по имени Кэрэбуля задумал украсть Лио и продать на рынке. Придёт же такое в голову!
И вот Кэрэбуля слепил из теста маску, похожую на Чубо, и полез ночью на башню. Схватив звезду, он сунул её в бурдюк, отнёс домой и спрятал в сарае.
Сразу стало в селе темно, и люди не могли понять, куда девалась звезда. Откуда им знать, что виноват Кэрэбуля?
Ну, а сам-то Кэрэбуля, конечно, не знал, что Чубо до сих пор связан с Лио звёздной ниточкой. Он сидел за столом, ужинал и прикидывал, сколько на рынке дадут за звезду, когда открылась дверь и в комнату вошёл Чубо.
– А, Чубоцел! Заходи, дорогой, садись!
– Привет, – сказал Чубо. – Отдай звезду!
– Какую ещё звезду?
– Ту самую, с башни.
– Не знаю никакой звезды. Что ты, Чубо?
Больше разговаривать с ним Чубо не стал и прямо пошёл в сарай.
Освободив звезду, Чубо понёс её на башню.
– Чубо, Чубо! – кричал Кэрэбуля за его спиной. – Я пошутил. Сам знаешь, в сарае темно, овец не видать! Чубо, прости! Только никому не говори… Чубо… Чубо… Чубоцел…
– А ведь пора мне возвращаться домой, – сказала Лио, когда Чубо принёс её на башню. – Скоро птицы улетят в тёплые края. А я та самая Звезда, которая показывает журавлям дорогу.
– Ну, хотя бы ещё ночку, – попросил Чубо.
И была ему дана ещё ночь, а на другую ночь Чубо лёг в люльку, и все дети села Туртурика легли в люльки, и, сказавши им «баю-бай», улетела Лио – Звезда, которая журавлям показывает дорогу.
Сыновья Чубо
Случилось, наконец, то, чего ожидала мать.
Сон, который не доспал Чубо, в понедельник свалил его.
Во вторник Чубо и глаз не приоткрыл.
А в среду проснулись пальцы на его правой руке.
– Ребята! – сказал Большой палец. – Чего это он всё спит и спит. Давайте превратимся в человечков и пойдём гулять.
– Вот здорово! – заорал Мизинец. – Станем такими, как Мальчик-с-Пальчик.
Сказано – сделано. Покрутились пальцы, повертелись, превратились в человечков и – раз, два, три, четыре, пять Мальчиков-с-Пальчиков спрыгнули с кровати.
Проснувшись, они увидели, что их папа-Чубо спит. Через дверцу Гиочики выбежали мальчики во двор и сразу увидели слона. Слон-Фараон лежал в собачьей конуре. Потом на дереве они увидели курицу. Только это был воробей. А уж потом они увидели Гиочику, и она им показалась огромной.
– Надо вас друг к другу привязать, – сказала Гиочика. – А то потеряетесь.
– Не надо нас привязывать, тётя Гиочика, – сказал Большой. – Мы сами будем держаться вместе. Раз, два, три… а где Мизинец?
Стали искать – нет нигде Мизинца.
Тут прилетела пчела величиной с ласточку – не дай бог ужалит. Они и спрятались за кувшин. Вдруг из кувшина послышался стук:
– Ребята! Я здесь!
– Что ты там делаешь?
– Сюда кто-то залез и свистит. Я его ищу, да темно.
– Вот придёт тётя Гиочика и нальёт в кувшин воды! Вылезай!
– Тащите верёвку.
Безымянный сбегал, принёс шнурок от ботинка. Опустили шнурок в кувшин, схватились все дружно – раз, два, – вытащили Мизинца.
Большой опять принялся считать:
– Тьфу! Теперь Безымянный пропал!
Кричали-свистели – нет нигде!
Думали уж, что он пропал навсегда. А он является. Сам в пальто, на поясе кольцо золотое.
– Дайте ему и шапку, – засмеялся Средний.
– А ну сними пальто! – сказал Большой. – Веди себя прилично.
– Сниму пальто – кольцо упадёт, – ответил Безымянный. Так и не снял.
– Эй, вы, потише! – сказала Гиочика. – Чубо спит, а вы раскричались. И так уж корова мычит – того гляди Чубо разбудит.
– А чего она мычит? – спросил Мизинец.
– Пить хочет.
– Мы её напоим! – вскричал Средний, и все пятеро побежали к Рэуту за водой. Вместо ведра взяли маковую головку.
Большой командовал, Указательный дорогу показывал, а Безымянный путь кольцом освещал, когда солнце за тучи пряталось.
Набрали воды, притащили полную маковую головку. А корова, огромная, как сарай, воду мигом слизнула, да ничего не поняла, думала – роса.
– Знаете что? – сказал Мизинец. – Привяжите меня к коровьему хвосту. Увидите, что я сделаю.
Засмеялись братья, думают – он хочет на качелях покачаться. Да пусть качается – привязали. А он взял тростинку и погнал корову прямо к Рэуту. Напилась корова как следует.
– Маленький, а сообразительный, – сказала тётя Гиочика и погладила его по голове. – Весь в папу.
А Мизинец уже на башню полез. Забрался наверх и кричит:
– Эй, помогите!
– Что ещё такое? – спросил снизу Большой.
– Вижу дыыыыню и аррррбузов много!
Обрадовались братья, потопали на бахчу, на плечах нож тащат. А Гиочика с ними.
Безымянный забыл пальто надеть, кольцо всё время сваливалось.
– Я тебе помогу, – сказал Мизинец, залез в кольцо вместе с братом, как раз уместились.
И вот добрались до бахчи и давай по арбузам стучать. Постучат и слушают: спелый или нет?
Наконец нашли, разрезали – и вправду спелый. Пустились вокруг арбуза в пляс, и Гиочика с ними.
– Детский сад! – смеётся она.
Наелись до отвала – домой пошли. Теперь-то уж кольцо на Безымянном крепко держалось.
По дороге три раза отдыхали, глядь – а кольцо опять с Безымянного сваливается. Залез Мизинец в кольцо вместе с братом – обратно пошли на бахчу.
– У меня уж ноги болят, – жаловалась Гиочика.
– Ещё разик, тётя Гиочика, ещё арбузик!
– Ну, детский сад!
Так весь день и ходили – на бахчу и обратно.
Только вечером добрались до дома, а папа-Чубо спит. Некому даже и рассказать, что арбузы поспели.
– Ребята, – сказал Большой. – Надо папе-Чубо хоть хвостик арбузный принести, чтоб он не думал, что мы сложа руки сидели. Всем ясно? Где Мизинец?
– Тут я, – крикнул Мизинец. – У отца за пазухой.
– А что ты делаешь?
– Ищу того, который похрапывает. Сейчас он убежал, но я его всё равно поймаю.
А папа-Чубо всё не просыпался. Спал и спал.
На другой день опять вся эта братия на бахчу пошла.
Мать Чубо встала утром и видит во дворе маленькие следочки.
– Кто бы это мог быть? – подумала она. – Вдруг это за Гиочикой приходили? Не отдам её ни за что!
А в сарае мать нашла арбузные хвостики. Они висели на ниточке – белые, чёрные, полосатые.
– Неужто Гиочика съела столько арбузов? А где же корки?
Гиочика с Мизинцем особенно подружились. Он был весь в веснушках, симпатичненький. Она его брала на руки, баюкала.
– Дай и мне одну веснушку.
– Извините, но не дам.
В воскресенье Мизинец сказал Большому:
– Что касается меня – хватит! Наелся арбузов! Иду в гости к ласточке.
И он полез на башню. Обрадовалась ласточка Пакица гостю, посадила себе на спину и летала с ним.
Тут уж все остальные пальцы решили на ласточке покататься, только полезли на башню – Рука зовёт. Отец проснулся. Папа-Чубо.
Аист Хараламб
В селе говорили, что яйцо, из которого он вылупился, – лежало в шляпе. Иначе он бы не был таким сообразительным.
А гнездо он себе соорудил на крыше дедушки Пантелея.
Дед жил один, и аист тоже.
А звали аиста – Хараламб. По-русски – Харлампий.
И вот, как только аист заметит в трубе трещину, он тут же бегом летит к Рэуту. Принесёт глины и трубу замажет. Смышлёный аист! Ещё и напишет на глине клювом – «X». Мол, это Хараламб дыру заделал.
Особенно нравилось аисту гвозди забивать. Недаром до Пантелея он жил целое лето на сарае у одного плотника.
А дом-то у дедушки Пантелея был старый, и крыша у него протекала. Когда дождь заворачивал к ним во двор, дедушка расставлял на чердаке миски, кастрюли, вёдра, тазы.
У аиста был свой молоток – клюв. И вот он принимался за дело. Целый день крышу чинил. Здесь дощечку приколотит, там кусок картона.
Забудет кто-нибудь на улице галоши, – на другой день они уже на крыше деда Пантелея. Аист и галоши к крыше прибивал, чтоб она не текла!
– Доброе утро, аист Хараламб, – говорили соседи, проходя мимо. Поднимет сосед руку к шляпе, а на голове-то никакой шляпы нет. Уже её аист Хараламб к крыше приколотил.
– Ну что тут поделаешь, – махнет рукой сосед. – Хараламб знает своё дело!
В конце концов собралось на крыше у деда Пантелея много всякого добра: зонтик, портфель, восемь шапок, девять шляп и даже книжка для чтения.
В хорошую погоду Хараламб её перелистывал. Люди снизу думали – птица картинки смотрит, а Хараламб читал. Почитает – летит куда-нибудь и что-нибудь домой тащит – к крыше приколачивает, ну, например, мыльницу или сапог.
– Слушай, Хараламб, – смеялся дед Пантелей. – Не напороться бы нам на неприятности.
Но никто в милицию жаловаться не ходил, а некоторые даже хвастались, что отдали свои шляпы по доброй воле, чтоб дождь не заливал крышу деда Пантелея.
– Ты дома, Хараламб? – услыхал как-то аист голос ласточки Пакицы.
Не успел ответить он, дома или нет, а ласточка и говорит:
– Слушай, ты ведь жил на сарае у плотника. Всё понимаешь. Скажи, что теперь делать? Скоро зима, а Гиочика в доме спать не может. Надо ей в тёплые края перебираться.
Стал думать Хараламб. Думал до полуночи, в темноте и позабыл, что на одной ноге стоит. Как луна взошла – стал на другую.
А утром начал стучать – стук-стук, ток-ток – и стучал до тех пор, пока не смастерил вертушку. Не больно красивой получилась вертушка, но когда ветер дул, хорошо крутилась.
– Ну и Хараламб, – восхищалась ласточка. – Смышлёный малый!
– Возьмёт вертушку в руки, – объяснял Хараламб, – и полетит в тёплые края.
– А если ветра не будет?
Крепко задумался Хараламб.
– Гаврилка поможет, – сказал наконец он.
– Это мы мигом, – обрадовался Гаврилка, который крутился неподалёку, – домчу бесплатно.
– Гаврилка парень ненадёжный, – сказала Пакица, – легкомысленный.
– Да что вы, ей-богу, – сказал Гаврилка. – Что я, не понимаю?
– Мы ему к бороде шляпу привяжем, – сказал Хараламб. – Полетит Гиочика вместе со своим домом.
– Да чего хочешь ко мне привязывайте! – смеялся Гаврилка. – Хоть сарай!
– А вдруг на север махнёт? – беспокоилась ласточка.
– Да ведь мы привяжем шляпу, а не шапку!
– Нужно бы, чтобы с Гиочикой хоть какой-нибудь лётчик полетел, немного управлял бы Гаврилкой, – настаивала Пакица.
– Да что я – лошадь, что ли, чтоб мною управлять? – сердился Гаврилка.
И всё-таки аист Хараламб думал ещё денёк, а потом полетел к Чубо на башню.
– Привет, Чубо, – сказал он. – Я слыхал, что у тебя Мизинец больно развитой. Не хочет ли он поработать лётчиком? Надо Гиочике на юг улетать.
– На юг? – переспросил Чубо и огорчился. Он и забыл, что скоро зима.
А Мизинец ужасно обрадовался.
– На юг, на юг, хочу на юг! – заорал он от радости.
– Отпусти его, отец, – сказал Большой палец. – Пускай летит.
– Ладно, – сказал Чубо. – Лети.
Мизинец тут же превратился в маленького человечка, спрыгнул аисту на спину.
– Надо поучить тебя немного географии, – сказал Хараламб и вместе с Мизинцем полетел к себе на крышу.
Всю ночь плохо спал аист – боялся, как бы не пришла кошка и лётчика не проглотила. Заснул он только под утро, но тут же проснулся: Мизинец у него на носу зарядку делал.
– Вставай, дядя Хараламб, – кричит. – Утро!
Так и не выспавшись, полетел Хараламб на озеро. И только заметил лягушку, только клюв поднял, а Мизинец кричит:
– Привет, лягушка!
Лягушка и спряталась.
Кое-как поймал Хараламб пескарика, понёс его на завтрак деду Пантелею.
Прошло несколько дней, и всё было готово к отлёту.
Пакица связала для лётчика тёплую кофту, шапочку из перьев, чтобы не замёрз в дороге. Ведь придётся лететь и ночью, когда даже звёзды дрожат от холода. А Гиочика всё в той же шапочке, в зелёном платье и как всегда – босиком.
Стали искать Гаврилку. Хараламб и Пакица облетали всё вокруг, но Гаврилки нигде не было. Наконец и он примчался.
– Скворца провожал, – объяснил он, запыхавшись.
Гаврилка подлетел к башне, и Чубо крепкой верёвочкой привязал к его бороде шляпу дедушки Далбу.
Лётчик стоял в шляпе с биноклем на шее, сзади него устроилась Гиочика.
– Ну, что ж, пора, – сказал Хараламб, – прощайтесь. – И оглянулся на дом деда Пантелея.
– Вот, возьми, – сказал Чубо Гиочике. – Это – тебе.
И он протянул ей маленький бочонок.
– В нём голубой домашний воздух. Пригодится вам в чужих краях.
– Мио, Чубо…
Все расцеловались, и взлетела ласточка Пакица, а за нею и другие ласточки.
Осторожно, мягко взлетел Гаврилка, и тяжело поднялся в воздух аист Хараламб. Так и полетели они – впереди ласточки, за ними Гаврилка, и последним летел Хараламб.
– Ну, счастливого пути, – говорили жители села Туртурика и махали вслед улетающим. Они все собрались на улице. Здесь были и мать Чубо, и его отец, и дядя Тоадер, и дед Пантелей, и Мельничный Дядька махал с мельницы бородой.
– Будь осторожен, Гаврилка! – крикнул вдогонку Чубо.
– Не учите меня жить, – бормотал Гаврилка себе под нос.
Долго ещё стоял Чубо на башне и под вечер увидел маленькую звезду, мерцающую на юге.
«Это, наверно, Лио», – подумал он.
Это и вправду была Лио, она показывала дорогу улетающим на юг журавлям.
Чубо спустился с башни, подошёл к конуре, в которой подрёмывал старый пёс Фараон.
– Почитай, – сказал Чубо и протянул Фараону пожелтевший листок.
– Гио, чио, ика, – прочёл по складам Фараон. – Жди меня весной.
