Текст книги "Запомни мои губы"

Автор книги: Сонда Тальбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Леа, может, ты перестанешь наконец терзать салфетку и пойдешь одеваться? – прервал ее раздумья голос Пэтти. – Пит приедет уже через полчаса... – Пэтти собрала в кучу бело-розовые лоскутки салфетки, разорванной Леа, и выбросила их в ведро. – Да и мне нужно привести себя в порядок...

Леа согласно кивнула и поднялась со стула. Не стоит сейчас терзать себя прошлым. Да и вообще никогда не стоит...

– Спасибо за завтрак, Пэтти, – улыбнулась она подруге. – Сандвич был просто потрясающим.

– Еще бы! – Пэтти гордо подняла голову и расправила плечи. – Мои сандвичи – это что-то...

Питер оказался весьма пунктуальным – он приехал ровно через полчаса, минута в минуту. Завидная точность, подумала Леа, услышав раздавшиеся в холле трели музыкального звонка. Она была уже почти готова: светло-зеленые брюки-шаровары из легкой ткани, воздушная полупрозрачная кофточка, широкий узорчатый пояс, перехватывавший кофточку на талии, объемный браслет на узком запястье... Чем ей хочется надушиться сегодня, в это яркое летнее утро? И для этого мужчины, подсказал ей внутренний голос, но Леа тут же отмахнулась от его назойливого шепота. Она хочет сделать это для себя. Просто потому что у нее хорошее настроение – и точка. Аромат «Ренато Балестра», напоминающий запах свежескошенной травы, – он в точности передает ее настроение... А что там подумает по поводу нее Питер – ей совершенно все равно. Ну, конечно, не совсем все равно... В общем, она не придает этому такого уж большого значения...

Благоразумие и хладнокровность, которыми попыталась вооружиться Леа, были забыты тотчас же, как только она увидела восхищенно-синий взгляд Питера, устремленный на нее из залитого солнцем холла. Какие же необыкновенно яркие у него глаза! Вчера вечером она поразилась тому, насколько они выразительны, но сегодня, при ярком солнечном свете, они, казалось, обрели над Леа еще большее могущество.

Догадывается ли он, насколько сильно завораживает Леа его взгляд? Если догадывается, то, наверное, гордится собой... Или смеется над ней про себя... Хотя... он не произвел на Леа впечатления самодовольного типа. Он был довольно уверен в себе, хотя некоторые вещи могли повергнуть его в смущение, умен... Но эти качества, кажется, не застилали ему глаза, и он трезво оценивал свои силы и силы окружающих. Правда, Леа не так уж хорошо разбиралась в людях, и эти выводы вполне могли оказаться неверными... Как уже было...

– Прекрасно выглядите, – произнес он без тени улыбки на лице.

Что это: комплимент или констатация факта? Леа немного стушевалась под его пронзительным взглядом и попыталась отгадать: то ли он кажется мрачным, то ли на самом деле утро у него выдалось нерадостным. В его внешности таилась загадка, которую могли разгадать, наверное, только близкие ему люди: когда это суровое лицо скрывает благодушное настроение, а когда – грусть? Леа почти не знала этого человека, и потому шансы на отгадку были равны нулю. Но все же она попробует – нахмуренные брови, круги под глазами... Наверное, он плохо спал. Поэтому и настроение у него сегодня невеселое...

– В отличие от меня, – будто прочитав ее мысли, добавил он. – Бессонница – неприятная штука... – Господи, да она попала в самую точку! – Вы, случайно, не знаете, как с ней бороться?

Смущенная своим внезапно появившимся даром провидицы, Леа не могла найти ответ. Бессонница? Но она никогда не страдала бессонницей... Даже если ее беспокоили какие-то проблемы, она, наоборот, старалась спать как можно больше и дольше...

– Боюсь, ничем не могу вам помочь, – пробормотала Леа, откинув за спину длинные волосы. – Я страдаю скорее переизбытком сна, нежели бессонницей. Даже неприятности не могут заставить меня не спать – напротив, я сплю много больше, чем обычно...

– Очевидно, ваш организм борется с проблемами по-другому... Он просто не дает вам возможности забивать ими голову... А у меня – все наоборот. Он требует, чтобы я решал проблемы немедленно... – Узкие губы Питера растянулись в улыбке – такой детской, доверчивой и беззащитной... Наверное, она никогда не привыкнет к его улыбке – от человека с сурово сдвинутыми бровями трудно ждать такой мягкости... И все же, когда он улыбается, становится почти красавцем... Не исключено, что женщины сходят по нему с ума – в нем столько загадки, неожиданности, непредсказуемости...

– А вот и я... – донесся голос Пэтти, а вслед за ним по лестнице спустилась его обладательница, одетая в белый льняной сарафан, усыпанный крупным розовым горохом.

Питер вновь улыбнулся и тут же объяснил причину, которой была вызвана улыбка:

– Вы удивительно разные, но в то же время в вас есть что-то общее. В какой-то момент мне даже показалось, что вы сестры... В вас, – он посмотрел на Леа, – есть что-то южное... Легкость движений, миндалевидные глаза, браслеты, тонкая ткань одежды... А в вас, – улыбнулся он Пэтти, – какая-то русская грация и широта души... Вы никогда не встречали русских женщин? – Девушки в унисон помотали головами. – А мне довелось познакомиться с одной русской семьей... Впрочем, не думаю, что вам интересно выслушивать мои соображения по этому поводу...

– Неправда, – возразила Пэтти, – очень даже интересно. Надо же знать, с кем тебя сравнивают...

– Тогда продолжу в машине...

Может быть, Леа показалось, но, когда они выходили из дома, Питер как-то по особенному посмотрел на нее. Не так, как на Пэтти. Не так, как на обычную женщину... Наверное, так смотрят на только что распустившийся цветок в утреннем саду... Конечно, это бред. Леа стоит высунуться в форточку и как следует проветриться – это утро для нее было слишком жарким... Конечно же, ей показалось – неужели едва знакомый человек может смотреть на нее так, как она вообразила?

Леа уселась на заднее сиденье, чтобы быть подальше от мужчины, каждым своим взглядом зарождавшего в ней странные мысли и безумные желания, и открыла форточку. Так-то лучше... Сейчас подует приятный ветерок и весь бред выветрится из ее воспаленного воображения...

Через несколько минут зеленое авто Питера уже неслось прочь из пыльного летнего города в сторону Сонс-хилл.

В Сонс-хилл Леа не наведывалась уже очень давно. Последний раз она посещала ферму Эстер Блумин, ее бабушки, около трех лет назад. А два года тому назад старенькая Эстер уже отправилась «сажать небесную кукурузу» – так она сама обычно выражалась по поводу перехода в мир иной...

Как только машина Питера притормозила у фермы, на Леа хлынул ливень воспоминаний. Вот она, маленькая девочка с длинными волосами, забранными в «хвост», пытается достать кошку, усевшуюся на ветку высокого дерева... Вот она помогает бабушке тащить корыто с ледяной водой, но роняет его и выливает воду на ноги Эстер... Вот она сидит августовской ночью на крыше сарая и ждет, когда же по бархатной щеке неба сползет слезинка звезды и можно будет загадать желание... Вот она играет в прятки с соседскими ребятами, пытается спрятаться в бочке, но бочка падает и Леа катится вместе с ней... Вот она, уже взрослая, выходит из машины Ричи – она привезла его в Сонс-хилл для того, чтобы познакомить с Эстер...

На глаза Леа навернулись слезы... Все течет, все изменяется – простая, но глубокая истина... Ничто не стоит на месте. Человек рождается для того, чтобы умереть? Или умирает, чтобы вновь родиться? Куда ушла Эстер Блумин? Куда уйдет она, Леа, когда пробьет ее последний час? «Сажать небесную кукурузу» или вариться в адском пламени? Или в никуда, как утверждают скептики? Или странствовать по звездам, как писал Джек Лондон?

– Воспоминания? – Участливые глаза Питера оказались напротив ее глаз. Леа кивнула и с радостью осознала, что она может не стесняться своих набухших слезами глаз, потому что он понимает ее. Во всяком случае, об этом говорят его глаза, а такие глаза не могут лгать...

– Да, – тихо ответила она. – Я так часто приезжала сюда в детстве... И в юности... Эстер Блумин, моя бабушка, души во мне не чаяла. Я была ее любимой внучкой...

– У вас есть сестры?

Леа покачала головой.

– Родных нет, только двоюродные... По папиной линии... Правда, связь с ними я утратила уже очень давно... Вначале институт, потом – семья...

Ее голос – натянутая струна – задрожал, когда она заговорила о семье. Питер мгновенно почувствовал напряжение, исходящее от Леа.

– Вы замужем? У вас дети? – спросил он со спокойным интересом, не допускающим мыслей о том, что его каким-то образом может не устроить ответ «да».

– Почти разведена, – грустно улыбнулась Леа. – А детей нет. Наверное, оно и к лучшему... Едва ли я готова взять на себя обязанности матери...

– Пожалуй, рановато, – почему-то согласился Питер. – Мне кажется, в душе – вы еще сами ребенок... Но не вздумайте обижаться, – мягко предупредил он. – Я имею в виду, что вам еще хочется быть ребенком. Вас слишком рано заставили повзрослеть...

Ты совсем как ребенок, вспомнила она слова Ричи, пора бы и повзрослеть... Кровь прилила к щекам, сердце учащенно забилось... Леа никогда не задумывалась над тем, какой она была, чего она хотела. Главное ведь – угодить вкусам Ричи... Может, Питер и прав – она до сих пор ребенок. А мужчина, который все эти годы жил с ней бок о бок, требовал от нее взрослости. Конечно, ведь кто-то должен был заботиться о нем, таком углубленном в работу и беспомощном в быту человеке... А ведь он был не таким уж занятым и не таким беспомощным, как казалось Леа. Наоборот, очень даже рассудительным и предприимчивым, разумеется, когда это нужно было ему...

– Может быть, вы правы. Я никогда не задумывалась над этим. Мне объясняли, какой надо быть, а я тупо следовала указаниям. И это привело... к тому, к чему привело, – смущенно закончила она.

– И сейчас вы пытаетесь найти себя? – Ей кажется, или он заглядывает в самую ее душу, ищет пустоту, которую она так надеется заполнить? Синяя воронка затягивала ее в себя, совсем как вчера, когда она впервые увидела этот взгляд.

– Наверное, – пожала плечами Леа и отвела глаза. На мгновение ей стало страшно. Взгляд Питера не предвещал ничего плохого, напротив, сулил какое-то успокоение... И все же... Как с этим алым платьем, которое она так боялась надеть. Страх перемен, страх доверия... Не так-то просто раскрыть себя перед первым встречным и позволить читать свою душу, как книгу в мягкой обложке...

Питер не настаивал на откровенности. Копаться в чужих ранах никогда не доставляло ему удовольствия. Разве что в том случае, когда он знал, что способен вылечить эту рану. Он чувствовал исходящий от Леа страх, какую-то настороженность. И понимал, что эта настороженность оправданна. Она определенно не хотела впускать в свою жизнь кого бы то ни было. И он, будучи в ее ситуации, поступил бы так же...

Питер по-прежнему пытался бороться с собой, но уже прекрасно понимал, что борьба проиграна. Эта женщина глубоко и надолго запала в его душу, и он не сможет, не посмеет обидеть ее, причинить ей боль... Но в этом случае ему придется быть честным, а за честность платят слишком большой ценой... Питер пытался гнать от себя назойливые мысли, укладывая их одну за другой в далекую коробку «потом». Но коробка эта рано или поздно раскроется сама по себе...

– Эй! Вы собираетесь осматривать ферму в машине? – ехидно поинтересовалась Пэтти, которая давно уже покинула зеленый пикап и ушла бродить по окрестностям. Но находиться в одиночестве ей уже надоело. К тому же делу время, потехе час... Дорога в Сонс-хилл заняла около трех часов. А нужно вернуться засветло, ведь она обещала зайти к Пинки... – Предлагаю подышать свежим воздухом Сонс-хилла...

За два года ферма Эстер Блумин успела прийти в запустение. Роскошный сад, окружавший со всех сторон высокий деревянный дом, зарос сорной травой, крыша сарая покосилась, и металлический флюгер, сделанный в виде маленького человечка в смешном колпаке, съехал куда-то вбок. Краска на маленьких пристройках, тут и там разбросанных по саду, полиняла – из насыщенно коричневого цвета превратилась в какой-то облупленно-песочный. Без изменений сохранился только сам дом, лишь накренившаяся притолока у входа выдавала отсутствие хозяйки.

– Неужели за два года все пришло в такое запустение? – удивилась Леа. – Это ведь такой маленький срок...

– Для дома, привыкшего к заботливой хозяйской руке, это огромный срок, – возразил Питер. – Ваша бабушка любила этот дом, этот сад и неустанно заботилась о них. А когда ее не стало, он сдал, потому что исчезли заботливые руки.

– Как человек? – улыбаясь, спросила Пэтти.

– Да, – серьезно ответил Питер. – Дома, как и люди, если чувствуют тепло и внимание, отвечают тебе тем же. А если нет...

– Страшно мстят своим хозяевам, – зловеще прошептала Пэтти.

Леа рассмеялась, а Питер, кажется, немного обиделся. Он ответил серьезно, а его подняли на смех. Питер не очень-то любил, когда над ним смеялись... Леа прекратила смеяться и, угадав реакцию Питера, обратилась к нему:

– Вы действительно верите в то, что говорите?

Питер кивнул.

– Всегда. В детстве отец частенько говорил мне, что, если я сам не буду верить в свои слова, они никогда не дойдут до сердца того, кто меня слушает. Конечно, это очевидно. Но далеко не все следуют этому правилу...

С дверью пришлось повозиться из-за покосившейся притолоки. Питер приложил немало усилий для того, чтобы ее открыть. Запах дома был чужой, не родной, совсем не такой, каким его запомнила Леа – пряно-медовым, яблочным... Все течет, все изменяется... Время не пощадило этот дом, а Леа не приложила никаких усилий для того, чтобы сохранить его в том виде, в котором он был при Эстер... Если бы она меньше занималась садом Ричи... Тогда у нее осталось бы время на то, чтобы поддержать порядок здесь. Но теперь уже поздно – не стоит возвращать прошлое, нужно создавать будущее. Только оптимизма эта мысль у Леа почему-то не вызывала... Ей до слез было жаль старый заброшенный дом, который, по словам Питера, тоже страдал оттого, что умерла бабушка...

Леа утешила мысль, что Эстер одобрила бы ее идею. Она всегда считала, что вещи должны приносить пользу, а не стоять просто так. Вот и ее дом принесет пользу...

Поле, на котором когда-то росли кукуруза и картофель, тоже заполонили сорняки. Теперь оно напоминало огромный пестрый лоскут – белые, голубые, красные, желтые цветы росли на нем в изобилии. Питер хитро прищурился, глядя на пестреющие просторы, а потом повернулся к Леа и Пэтти.

– Здесь можно разбить парники и посадить овощи. Почему бы и нет? Конечно, пациентки «Центра» едва ли освоят всю эту целину... Часть засадят они, а другую отдадим местным любителям быстрых денег... Думаю, что желающих поработать мы найдем. Завод, который скупает плоды сельскохозяйственных работ, найти будет несложно. Так что земля не пропадет, будьте уверены!

Возвращаться с фермы было легче, чем ехать в Сонс-хилл. Леа чувствовала себя гораздо спокойнее. Она уже не побоялась сесть рядом с Питером на переднее сиденье автомобиля, тем более что на заднем возжелала поспать ее хитрющая подруга.

С каждой минутой расстояние между Леа и Питером сокращалось. Так иногда бывает – знаком с человеком совсем недолго, но чувствуешь между ним и тобой необыкновенную близость, родственность. Ей было легко с ним, а ему – с ней. И этим вечером они не собирались задумываться о том, что ожидает их завтра... Леа, как змея, потихоньку сбрасывала старую шкуру и обрастала новой. А Питер, как завороженный, не мог оторвать глаз от этой хрупкой и такой смелой женщины, с которой его, пусть и не при лучших обстоятельствах, свела судьба...

8

– Конечно, я польщена тем, что вы оказываете мне такую честь, но... – замялась Леа, – боюсь, что я не оправдаю ваших ожиданий...

– Это еще почему?! – возмутилась Пэтти. – Ты обладаешь даром убеждения, ты отлично говоришь, ты...

– Пэтти, – округлила глаза Леа, – неужели это все обо мне?

Питер окинул Леа оценивающим взглядом и укоризненно покачал головой.

– Она права, Леа. Вы обладаете всеми этими качествами, только почему-то совершенно не хотите поверить в себя...

– Я... – попыталась было оправдаться Леа.

– Идея «Центра» принадлежит именно вам, – перебил ее Питер. – Так что разговаривать с инвесторами – ваша задача.

– Разговаривать с инвесторами, – возразила Леа, – должен тот, кто умеет убеждать и не стушуется перед толпой мужчин в костюмах! А я забуду все, что хотела сказать, как только сяду за круглый стол...

– Этим человеком будете вы – и точка, – отрезал Питер. – Тем более что я уже сообщил этим людям, кому принадлежит идея проекта.

– Какая разница, кому принадлежит идея! – в отчаянии закричала Леа. – Главное, подать эту идею так, чтобы она была услышана! Это задание не для меня! Неужели вы не понимаете?

– Нет, – пожал плечами Питер, – я действительно не понимаю, зачем так упорствовать. Все решено – завтра вы выступите на собрании в «Портвиле». Не сомневаюсь, все пройдет отлично...

Сейчас она с удовольствием послала бы к чертям и проект «Центра», и этого упрямца Питера, и Пэтти, которая почему-то начала плясать под его дудочку... Ладно бы, кроме нее никто не смог бы справиться с этой задачей... Поставить ее перед советом инвесторов – только этим двоим могла прийти в голову такая безумная идея. Конечно, – в этом Леа даже не сомневалась – после ее выступления они не то что не получат денег на строительство «Центра», а будут выставлены за дверь инвесторами, раздраженными ее глупостью... Лучше не придумаешь... Нет уж, она ни за что не обречет себя на этот позор!

– Нет, нет и еще раз нет! – решительно заявила Леа. – Я могу делать все, что угодно, но только не выступать перед людьми, от которых завишу целиком и полностью.

– Не преувеличивай, – махнула рукой Пэтти. – От них зависят только деньги, которые мы можем получить или не получить... Вот и все... Мне кажется, это не смертельно...

– Тогда почему бы тебе самой не выступить на этом чертовом совете?!

Назревавшей перепалке не дал начаться звонок, послышавшийся из холла. Пэтти встала с кресла и направилась к двери.

– Наверное, Пинки и Брэйн, – сообщила она Питеру, демонстративно игнорируя Леа. – Вот сейчас мы спросим у них, что они думают по этому поводу...

Леа всей душой надеялась на то, что ребята откажутся от этой бредовой затеи. Во всяком случае, реалист Брэйн уж точно не допустит того, чтобы Леа, у которой не было опыта в таких делах, выступала на совете...

Своими смешными прозвищами Пинки (Бэзил Коттли) и Брэйн (Эрни Паулс) были обязаны героям американского мультфильма – забавным мышатам Пинки и Брэйну, которые каждый вечер занимались тем, что пытались захватить мир. Конечно, у Бэзила и Эрни не было таких далеко идущих планов, но внешне, да и немного внутренне они напоминали этих мультяшных героев.

Бэзил – высокий и худощавый парень, романтик и шутник, был полной противоположностью Эрни – серьезному, вдумчивому интеллектуалу, коротышке с большой головой, лопоухими ушами и очень выразительными круглыми глазами.

Когда Леа познакомилась с этой забавной парочкой, она никак не могла понять, что может объединять этих совершенно разных людей. Часто говорят, что противоположности сходятся. Наверное, в случае с Пинки и Брэйном было именно так. Они часто спорили друг с другом, Брэйн неустанно подтрунивал над Пинки, а Пинки – насколько позволяла ему природная доброта – над Брэйном. И все-таки эти двое были неразлучны...

Оба в свое время поступили на медицинский факультет в один и тот же университет и окончили его с неплохими отметками. Только после выпуска и Пинки, и Брэйн почему-то выбрали себе профессии, довольно необычные для мужчин. Один занялся профессиональным массажем, другой – косметологией.

Ричи всегда посмеивался над их «призванием» и иногда даже недвусмысленно намекал Леа на то, что ее друзья – люди нетрадиционной сексуальной ориентации. Косметолог, массажист, к тому же оба не женаты... Но Леа прекрасно знала, что это не так, да и потом ей было все равно – и Пинки, и Брэйн нравились ей вне зависимости от того, любят они женщин или мужчин...

– Привет-привет! – изрек свое традиционное приветствие Пинки. – Насколько я понимаю, у вас здесь настоящие предвыборные дебаты...

– Пинки! – взмолилась Леа, жалобно глядя в серые глаза Бэзила. – Они хотят, чтобы я выступила на совете в «Портвиле»... Перед инвесторами...

– Какие злыдни! – расхохотался Пинки. – До чего довели бедную девочку! Что вы ей предлагаете, безобразники? Как вы могли до такого додуматься?

Леа махнула рукой на хохочущего Пинки и переключилась на Брэйна, который задумчиво стоял, прислонившись к дверному косяку, и осмысливал услышанное.

– Ну хоть ты объясни им, что это полный бред... Я не умею воздействовать на других! Ты же знаешь, я не смогу научить говорить и говорящего попугая...

Однако Брэйн, на которого так рассчитывала Леа, был совершенно противоположного мнения на этот счет.

– Леа, дорогая, это ведь твоя идея, – спокойно произнес он. – Лучше тебя никто о ней не расскажет...

– Да вы сговорились! Я-то думала, что ты – реалист! – в сердцах бросила она Брэйну. – Да ведь все как раз наоборот: любой из вас расскажет об этом лучше меня...

Питер развел руками и окинул окружающих вопросительным взглядом. Он никогда еще не встречал такого упрямства. Красивая, умная женщина – как она может быть настолько неуверенной в собственных силах? Даже когда не только он, но и ее друзья дружно пытаются убедить ее в том, что у нее все получится. Хотя, наверное, в том, что сейчас происходит, не только ее вина. Неудачный брак, муж, который, по всей видимости, всегда стоял у нее над душой и не давал принимать решения самостоятельно... Все это, безусловно, сделало свое дело. Кто знает, куда девалась бы его уверенность, если бы на него постоянно давили?

Питер заглянул в глаза Леа – совершенно серые сейчас, стальные, полные какого-то непонятного страха. Она боится принять решение, ей тяжело оттого, что все давят на нее... Пожалуй, Питер погорячился – он был слишком настойчив. И все же она должна сделать этот шаг. Питер был уверен в том, что она справится, а успех – первое средство, вселяющее уверенность в собственных силах. Только как объяснить это Леа, сидящей напротив него с глазами напуганного зверька?

– Послушайте, Леа... – Он окинул ее мягким синим взглядом, от которого по телу Леа пробежала волна приятной слабости. – Мы – одна команда. Я правильно оцениваю ситуацию?

Леа кивнула, пытаясь понять, куда он клонит. Этот мягкий взгляд – полная противоположность той категоричности, которая была выказана в начале беседы, – окончательно сбил ее с толку.

– Значит, – продолжил Питер, – и решение мы принимаем вместе. Давайте поступим по справедливости. Мы проголосуем, взвесим все за и против, оценим верность выбора вашей кандидатуры. Если наша команда все-таки решит, что вы выступите перед инвесторами лучше всех остальных, – так тому и быть. Если нет – мы предложим другую кандидатуру. Вы согласны?

– Если бы у меня был выбор... – устало улыбнулась Леа.

Когда все четыре руки взмыли вверх, Леа окончательно убедилась в том, что выбора нет...

Питер приехал за Леа в половине двенадцатого и был очень удивлен тем, что вместо того, чтобы быть одетой и готовой к выходу, она носится по дому, как игрушка на батарейках, которую кто-то включил и забыл выключить.

– Вы еще не одеты? – спросил он, удивленно взирая на длинный синий пеньюар, в котором Леа пересекала гостиную – туда-обратно. – Через час мы должны быть на собрании...

– Я знаю! – В ее голосе звенело отчаяние. – Я все знаю... Но Пэтти с самого утра уехала к Пинки, а я ума не приложу, что надеть... Наверное, вы считаете меня идиоткой...

– Нет, Леа. Конечно нет, – утешил ее Питер. Он ни капельки не сомневался в ее умственных способностях, но был уверен на все сто процентов, что если в течение получаса Леа не будет готова, то о собрании в «Портвиле» можно забыть... – Я понимаю – вы волнуетесь. Но не стоит так переживать – люди в костюмах не искусают вас, а будут всего лишь слушать и задавать вопросы...

– На которые я не смогу ответить, потому что с перепугу проглочу язык...

– Леа! Прекратите впадать в панику, лучше покажите мне свой гардероб, а я подберу вам одежду... – Леа позабыла о снедавших ее страхах и оторопело уставилась на Питера. – Макияж – легкий и неброский, – продолжал он наставления. – Духи... Что-нибудь не очень резкое. Впрочем, такими вы и не пользуетесь...

– Вы что, работали женским стилистом? – удивленно спросила Леа.

– Нет, просто я знаю, как должна выглядеть деловая женщина... Во всяком случае, в каком виде она приходит в офис... Итак, где ваши вещи?

Леа, все еще не пришедшая в себя от удивления, оставила Питера наедине со шкафом, заполненным костюмами и платьями, и побежала краситься и причесываться.

Да, не зря Леа так переживала по поводу одежды. Ее гардероб состоял исключительно из легких, полувоздушных вещей, которые, безусловно, ей шли, но совершенно не соответствовали представлениям деловых людей о том, как одевается бизнесвумен. Ладно, будем выбирать из того, что есть, подумал Питер. Времени на поездку в магазин и покупку делового костюма у них все равно нет. И, в конце концов, почему она должна соответствовать каким-то представлениям? Она особенная, и не заметить это может только идиот. Такой, как ее муж... Хотя, скорее всего, он прекрасно понимал, чего стоит его жена, и именно поэтому пытался всячески потушить в ней огонь, зажженный самой природой...

Из вороха вещей, висящих в шкафу, по большей части даже ненадеванных – многие были до сих пор не распакованы и висели в целлофановых пакетах, – Питер выбрал элегантную блузочку цвета осенней листвы и короткую бежевую юбку с маленьким разрезом сзади. Элегантно, сексуально и выглядит не вызывающе. Во всяком случае, пока это не надела Леа. Как только она окажется в этих вещах, у Питера опять начнется приступ дикого желания...

Он до сих пор не мог понять, как умудрился пережить тот миг, когда увидел ее в тоненьком синем пеньюаре, почти не скрывающем стройное тело... Лучше забыть об этом, иначе в «Портвиле» он не сможет думать о проекте, а будет предаваться фантазиям о том, что находилось под этой синей шелковой материей...

– Вот, – Питер положил перед ней блузку и юбку, – наденьте еще туфли на высоком каблуке – и вы покорите всех членов совета...

– Вы мне льстите, – густо покраснела Леа. – И потом, вам не кажется, что юбка коротковата?

– Ничуть, – спокойно ответил Питер, хотя одна мысль о том, как эта юбка будет сидеть на Леа, пронзала его электрическим разрядом. – В самый раз.

Остается только положиться на его знание деловых женщин... Когда в последний раз она надевала короткую юбку? Шесть, пять лет назад? Времени на раздумья уже нет. Будь что будет. Леа накинула блузочку, пробежалась тонкими пальцами по ряду пуговиц, натянула юбку – не так уж страшно, – надела бежевые туфли на высоком узком каблучке... Свежий аромат «Минг Шу» идеально подошел к этому наряду...

Только бы Питер оказался прав и люди в костюмах не походили на стаю голодных волков, которые разорвут ее на части...

Белоснежные стены приемной, бумажный запах офиса и пугающая суета почти одинаково одетых мужчин и женщин окончательно выбили Леа из колеи. Наверное, в таких же условиях работал ее «почти бывший» (как называла его Пэтти) муж. Невозможно, невыносимо... Даже в жаркий летний день ей вдруг стало холодно – наверное, здесь слишком хорошо работают кондиционеры.

Питер посмотрел на унылое лицо Леа и ободряюще ей улыбнулся. Эта детская улыбка на серьезном лице, эти синие глаза, лучащиеся теплом, заставили ее почувствовать себя немного лучше.

Кажется, он понимает, что творится сейчас в ее душе... Видит ее насквозь... Если бы не этот мужчина, она едва ли попала бы в «Портвиль» – смелости бы не хватило. А он подтолкнул ее, заставил сделать шаг навстречу мечте... Правда, чем все это закончится, она еще не знает. Только бы не подвести всех тех, кто поверил в нее, тех, кто надеется, что она добьется своего...

Через несколько минут Леа уже сидела за большим овальным столом, который еще совсем недавно в самых мрачных тонах рисовало ее воображение. Надо сказать, воображаемая картинка лишь незначительно отличалась от реальной – разве что стол был не круглым, а овальным, и лица «людей в костюмах» были не такими каменными, как представляла себе Леа.

Озноб, вызванный страхом и кондиционерами, вовсю работавшими в «Портвиле», стал поменьше, но все еще не прошел окончательно. Тело Леа, скрытое блузкой, покрылось от волнения рябью мурашек.

Питер сел почему-то не рядом с ней, а напротив нее, и это обстоятельство порядком ее смутило. Странно, еще вчера этот человек говорил о том, что они – «одна команда», а сегодня уселся по ту сторону баррикады... Ей казалось, что, если бы Питер сидел рядом, она чувствовала бы себя намного увереннее. Но он, по всей видимости, считал по-другому. Ну и пусть, раздраженно подумала Леа. Пусть садится, где хочет... Все равно хуже, чем сейчас, ей уже не будет...

Мужчина, сидевший во главе овального стола, – наверное, это генеральный директор «Портвиля», подумала Леа, – поднялся со стула и начал вещать о том, что новые проекты и идеи всегда приветствовались в их компании. Дать денег на хорошее предприятие «Портвилю» никогда не жалко... «Портвиль» всегда приветствовал активных – Леа сморщилась, потому что всегда ненавидела это слово, – людей... Однако же «Портвиль» слишком дорожит своей репутацией, чтобы ввязываться в сомнительные проекты... А сейчас перед уважаемыми членами совета выступит идейный руководитель команды – Элеонора Блумин...

– И подробно изложит свое предложение... Итак, – завершил свою речь глава компании, – мы внимательно слушаем Элеонору Блумин...

В горле у Леа образовался невероятный комок – как будто кто-то затолкал ей в рот клубок кошачьей шерсти. Она поднялась со стула и с ужасом поняла, что сейчас упадет на гладкий серый ковер и захлебнется Кашлем. Боже! Что же ей делать?! Она не могла оторвать глаз от лакированной поверхности овального стола и пыталась справиться с комком шерсти, который душил ее, не давая сказать ни слова. Нет, Леа должна немедленно взять себя в руки – ведь все эти люди смотрят на нее и ждут, когда она начнет речь, которую, между прочим, она готовила вчера до поздней ночи...

– Гм, – кашлянула Леа, пытаясь вытолкнуть противный ком. – Мы все прекрасно знаем о том, что проблема лишнего веса в наше время и для нашей страны в последние годы стала актуальна, как никогда. Особенно остро эта проблема коснулась женщин... – Леа перебегала взглядом с одного лица на другое и понимала, что никакого отклика в этих холодных лицах она не найдет.